Текст книги "Беовульф (Сборник)"
Автор книги: Андрей Мартьянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)
– Вы же видите, я серьезен до невозможности, – тихо сказал главарь. – И предупрежден о ваших шуточках. – Бумаги? Или следующей будет дама!
– Коричневый портмоне, – упавшим голосом сказал Джералд. – Вон там, справа, на столе. Но вы гарантируете, что…
– У меня контракт, – неприятно усмехнулся человек с восточной внешностью. – Сейчас взгляну. Да… Кажется, это то, что нужно. Косой, Фима, заберите все остальное – деньги, часики, оружие. Простите, господа, но это обычный налет: зачем я буду оставлять вам то, что смогу потратить сам?..
Они были стремительны и в какой-то мере безупречны: выпотрошили бумажники, концессионные документы отправили в печку кухоньки салона, единственно, не опустились до обшаривания карманов. Один из бандитов, перерывавший чемодан Баркова, нашел коробочку с Георгиевским крестом четвертой степени, покачал головой и положил орден на место; забрал только маменькин образок в золотом окладе с изумрудами.
– Прощения просим за неудобства, – сказал косоглазый, выставив перед собой пистолет и отходя к распахнутым дверям вагон-салона. – Посидите смирно совсем немного, и впредь мы с вами никогда не встретимся.
Замешательство концессионеров продолжалось не больше минуты. Разбойники ушли. Ева первая бросилась к Ойгену, за ней поспешил граф.
– Ублюдки, руки сковали… Евангелина, да отойдите же! Дышит! Странно, ранение в область сердца!..
– Дайте сюда! – заорал Тимоти, хватая со стола вилку. – Наручные браслеты фирмы «Джексон и Воль», они открываются моментально. Стойте спокойно! Прохор, иди сюда! Дай руки! Погодите, у меня второй пистолет лежал под подушкой, они его не нашли, вдруг вернутся?
– Не вернутся, – ответил мсье Вершков, быстро растерев запястья. – Одесские налетчики, про них столько в газетах пишут – появились из ничего, исчезли в никуда. Чувствуете, керосином потянуло? Мистер Тимоти, за мной бегом! Доктор, вы тоже!.. Ваше сиятельство!
Камердинер графа не ошибся – через разбитые окна отчетливо воняло чем-то нефтяным с дымной примесью.
Выскочили из вагона. На первой платформе с контейнерами полыхнул оранжевый костерок, лопнула банка с керосином, огонь начал расползаться.
– Я к паровозу, – рявкнул Тимоти. – А вы расцепляйте вагоны! Эти скоты решили нас сжечь!
– Прошка, давай! – его сиятельство самолично ухватился за винт крюка-замка, соединявшего платформу и товарный. Примчавшийся к локомотиву Тимоти тем временем быстро освобождал машиниста, отпирая замочек браслетов найденной тут же согнутой медной проволокой. – Пр-рохор, наляжем!
Паровоз громогласно фыркнул, остатка пара хватило, чтобы он прошел вперед еще ярдов пятьдесят, разъединяя основной состав с заполыхавшей факелом платформой. Удалось сохранить авто – «Руссо-Балт», стоявший на отдельной двуосной железнодорожной тележке, Барков с Прохором успели спасти от огня, зато все снаряжение концессии теперь превращалось в пепел: зарево пожара видели за несколько верст.
Конная полиция из Березовки подоспела четверть часа спустя. С ней прибыли два пожарных экипажа, которым делать здесь было уже нечего.
После рассвета разгромленный курьерский поезд с пассажирами и погибшими был доставлен маневровым паровозом на станцию.
Началось разбирательство. О происшествии незамедлительно телеграфировали куда следует.
В семь утра дежурный адъютант разбудил одесского шефа жандармов, князя Бобруйского-Думбадзе.
В девять доложили его величеству императору Всероссийскому Николаю III, в череде прочих чрезвычайных событий. Обычная сводка. Император выразил недовольство.
В полдень по Петербургу приватная новость незнаемыми путями дошла до Парижа, и с нею ознакомился некий Люк Анно.
Мсье Анно имел привычку думать, перед тем как действовать. Посему две телеграммы в Одессу он отправил только через сутки, тщательно взвесив все «за» и «против».
* * *
Записную книжку Робера де Монброна налетчики не отобрали, не видели в ней ценности. А ценность имелась великая – стихотворение Франсуа Вийона, ключ к шифру, с помощью которого обменивались сообщениями банковский дом «Монброн ле Пари» и ночной король Парижа. Робер, правда, о ней пока не вспоминал – не до того было.
Для Березовки, тишайшего и сонного южного городка уездного подчинения, ночное событие стало сенсацией номер один, затмившей даже вынужденную остановку на станции царского поезда восемь лет тому назад из-за поломки локомотива. Мещанки доселе обсуждали мельком виденные платья светских дам, вышедших подышать воздухом на перрон, а волостной старшина Нечипорук в пьяном виде любил хвастать, будто был допущен к перстоцелованию. Врал, разумеется.
К девяти утра все березовские обыватели, начиная от образованного станционного фельдшера и заканчивая распоследней торговкой гусями, знали, что стряслось нечто невероятное, по масштабу сравнимое если не с войной 1812 года, то уж точно с землетрясением или паводком двадцатилетней давности, когда в городишке смыло больше трети домов и обрушилась колокольня. Слухи распространялись самые невероятные. Нападение на поезд великого князя! Да нет же, на германского посланника, а устроили это турки или персиянцы! В Москву шел состав с золотом, налетчики ограбили четыре вагона, остальные пожгли! И так далее.
Спасибо становому приставу Березовки – человеку пожилому, бывалому и рассудительному: все сделал как надо. Раненых спешно отвезли на квартиру земского врача, в уезд отправили не только телеграмму с просьбой о помощи, но и гонца из числа урядников, немногих пассажиров курьерского разместили в доме помещика Федоршина, принявшего перепуганных заграничных господ и угрюмого петербургского графа с редкими гостеприимством и участием, чем отроду славилась Новороссия.
Становой в дело соваться не стал – как и положено, составил протокол о происшествии, распорядился десятским смотреть за стоящим на запасном пути составом в оба глаза и не пущать любопытных к вагонам, а сам предпочел дожидаться судейских и начальство из Одессы.
Начальство себя ждать на заставило: ко второй половине дня заштатную Березовку наводнили полицейские и жандармские чины, а также господа в партикулярном – приехал даже один генерал. Зевак от федоршинского дома с фальшивыми коринфскими колоннами и яблоневым садом оттеснили городовые, целый табун следователей принялся осматривать злосчастный поезд. Профессор медицинской кафедры Одесского университета Кульчицкий с ассистентами, прибывшие для освидетельствования раненых, немедля направились к врачу-земцу. Полчаса спустя профессор вышел из комнаты с вытянутым бледным лицом и пробормотал одно-единственное слово « Невероятно…».
Можно сказать, что Березовка оказалась на военном положении – допрашивали всех, кто хоть что либо видел или слышал: служащих товарной станции, пастухов, гнавших на рассвете стадо неподалеку от места происшествия, ночных сторожей. Выяснили, что несколько рессорных колясок с дутыми шинами были замечены на дороге, идущей с юга по берегу Тилигульского лимана, значит, гости действительно прибыли из Одессы. Потерпевшие описали налетчиков с портретной точностью, всем запомнился главарь – человек с «восточным лицом»…
– Восточным? – усмехнулся следователь, беседовавший с Джералдом. – Шрама в виде латинской буквы V над левой бровью не заметили, ваша светлость? Заметили, значит… Ну что ж, могу поздравить: имя вашего оскорбителя – Моисей Винницкий, он же Мишка Япончик. Бывший анархист, в 1907 году приговорен к виселице за убийство полицмейстера Михайловского. Помилован, казнь заменена на двенадцать лет каторги. Бежал два года назад. Гроза Одессы. Можно сказать, что вы дешево отделались, сэр. Это страшный человек. Номер первый в розыскных списках нашей губернии и седьмой по империи. Теперь давайте попытаемся составить опись похищенного.
– Сударь, – Джералд с колоссальным трудом пытался говорить невозмутимо. – Это катастрофа: они отобрали всё, документы, деньги, уничтожена значительная часть имущества…
– Сожалею, но немедленно вернуть ценности и бумаги мы вряд ли сможем. Ни одна облава на банду Япончика пока – подчеркиваю, пока– не принесла результатов. Итак, сэр, продолжим…
Глава пятая
Тихий город на море
Одесса,
1–10 апреля 1914 года
На пороге гостиничного номера стоял молодой человек, одетый по последней моде – жемчужно-серый сюртук, темный жилет с флорентийской вышивкой шелком, идеально отглаженные белые брюки. Выглядел гость молодо, не старше двадцати трех лет. Лицом симпатичен, глаза карие и внимательные, чуть навыкате, тончайшая ниточка темных усов, волосы зачесаны назад и смазаны бриллиантином.
С первого взгляда незнакомец производил впечатление самое благоприятное, однако Тимоти сразу отметил, что движения у визитера неуловимо-хищные, словно у дикой кошки, а сюртук справа на груди едва заметно оттянут, будто в внутреннем кармане лежит тяжелый предмет. Какой именно, лучше не интересоваться…
Сразу же выяснилось, что молодой человек по-французски не говорит, следовательно, к людям светским не относится. Переводить пришлось Прохору:
– Его зовут Бенцион Крик, – сообщил камердинер. – Но предпочитает, чтобы к нему обращались по прозвищу: Король.
– King? – уточнил Джералд. – То есть Le Roi? Любопытно, почему? Ну что ж, никаких возражений. Попросите его присесть, мсье Вершков, и предложите вина…
– Почему? – отозвался присутствовавший здесь же Барков на галльском наречии. – Вы представляете себе карточную колоду, милорд? Король – старшая фигура, туза исключаем. В одной из русских уголовных традиций предводитель шайки налетчиков, так называемой «масти», обычно именуется «королем», прочие члены банды так же распределены по значениям карт – «дама», валет», «джокер», «десятка» и так далее.
– Неужели? – Джералд вздернул левую бровь. – Надо было сразу догадаться, что протеже мсье Анно принадлежит к соответствующему… гм… сословию. Фамилия у него, кажется, не славянская?
– Черта оседлости, – поморщился граф. – Я же вам рассказывал.
– Да, конечно… – Джералд перевел взгляд на расположившегося в кресле Крика, затем на Прохора. – Господин Вершков, спросите Короля, чем он может содействовать?
– Вначале я бы хотел узнать в точности, что стряслось, – спокойно ответил гость. – Если у меня не будет верных сведений, у вас не будет помощи. Это дважды два, мосье англичанин…
Прохор закашлялся и перевел как сумел.
Было уже пять дней, как невезучие концессионеры поселились в номерах «Аркадии», что на Ланжероновской улице, близ Думской площади Одессы. Личным распоряжением полицмейстера в «Аркадии» иностранцев приняли без паспортов (документ чудом сохранился лишь у Евангелины. Разбойники Япончика болгарский паспорт не нашли только потому, что книжечка завалилась за подушку купейного дивана), а минимум денег на первое время удалось раздобыть в одесском филиале «Банк де Марсель», тесно сотрудничавшим с семейным предприятием Монброна.
Попутно Робер отправил несколько важных телеграмм – уведомлял центральную контору об «утере» двух чековых книжек, своей собственной и Джералда (номера билетов с такого-то по такой-то) и затребовал выдачу новых с гарантиями через «Банк де Марсель». Выправив в полиции надлежащие бумаги, иностранцы обратились в свои консульства за помощью в восстановлении документов, а это очередная задержка, тем более что в Одессе не было представительства САСШ и Тимоти с доктором Шпилером могли получить паспорта только съездив в губернию. Следует также добавить, что концессионеров не оставляло в покое Охранное отделение – слава богу, жандармы навещали потерпевших в отеле, а не требовали явиться в полицейское присутствие. Говоря кратко, не было ни минуты покоя.
Через день после бурных событий в Березовке, в «Аркадию» на имя Робера де Монброна пришла удивительная телеграмма в восемьдесят четыре слова. Да-да, целых восемьдесят четыре слова полнейшей чепухи, способной свести с ума любого телеграфиста: бессмысленный набор французских цитат из Бальзака, Эрнеста Ренана и Шодерло де Лакло с единственной припиской для служащих телеграфа: не должно быть ошибки ни в одном символе! Оплачена была депеша по высшему разряду, целых двести девять франков. Пункт отправления – Фонтенбло, округ Парижа.
Как и откуда Люк Анно узнал о злоключениях своего подопечного Робера, осталось неизвестным, но меры были приняты самые экстренные и значительные.
…Известно, что преступные организации Европы и САСШ не только конкурируют меж собой, но частенько весьма плотно сотрудничают – если у них обнаруживаются общие интересы. Обеспечить контрабандные пути и бесперебойную доставку опиума из Индокитая, сибирского золотого песка или неограненных алмазов, незаконно добываемых в Ленском крае, можно только совместными усилиями – за переправку ценного груза платится процент, здесь ты помог нам, в ином случае мы поможем тебе.
Негласные соглашения между уважаемыми деловыми людьми (обычно никогда друг друга и в глаза не видевшими) исполняются безупречно – репутация дороже всего, однажды запачкавшись уже не отмоешься. Да и если подведешь коллег по-крупному и злоумышленно, тебя непременно найдут, хоть в Лондоне, хоть в Бильбао.
Партнером мсье Анно в Одессе третий год являлся некий Беня Крик по прозвищу Король, талантливый юноша, быстро создавший себе устойчивое реноме – честен, дела ведет с размахом, не алчен, слово держит. Недостатками господина Крика являлись излишняя бесшабашность и страсть к громким эффектам, но эти малозначительные изъяны можно было списать на молодость и южный темперамент – в понятиях Люка Анно одесситы приравнивались к неаполитанцам или сицилийцам, с которыми у парижского ночного короля издавна были тесные взаимоотношения.
Одесса – один из крупнейших портов на юге Российской империи. Поток грузов через город идет колоссальный, а это широчайшие возможности для бизнеса, пускай Париж и Одессу разделяют полторы тысячи миль по прямой. Деятельность мсье Анно не ограничивалась рубежами Франции, свои «представительства» он держал на пространстве от Гонконга до Рио, и от Нью-Йорка до Нагасаки. Россия – это меха, золото, драгоценные камни, предметы искусства. В конце концов, продовольствие: Люк не чурался проворачивать масштабные операции с зерном, какая разница, чем зарабатывать деньги? Побочный доход – тоже доход.
Для успешных трудов на авантюрном поприще необходимы надежные, проверенные связи. Поскольку мсье Крик завоевал достаточный авторитет среди контрабандистов черноморских гаваней России, Оттоманской империи, Австро-Венгрии и Болгарии, старые знакомцы Люка Анно рекомендовали перспективного молодого человека парижскому мэтру, но предупредили – Король грешит вооруженными налетами, а это рискованно. Такие рано или поздно заканчивают каторгой или виселицей.
Мсье Анно пожал плечами, вспомнил юность, когда сам был апашем в квартале Марэ, ответил нечто наподобие «все под Богом ходим» и принял решение проверить, каков господин Крик в деле – как раз из Екатеринбурга через Одессу в Тулон должна была пройти партия изумрудов и малахита.
Беня Крик повел себя с новым партнером по-джентльменски – во-первых, слыхал из десятых уст о Люке Анно, во-вторых, непреложный закон «ты мне – я тебе» выполнялся им свято. Уважай других, и тогда сам заслужишь уважение. Семь процентов гешефт несолидный, но одно дело деньги, а совсем другое – репутация. Две большие или четыре маленькие разницы, как говорят на Молдаванке. Как знать, вдруг однажды заочные знакомства в далеком Париже пригодятся?
И закрутилось. Со временем оборот между портами Одесса – Тулон – Марсель довели до семидесяти тысяч рублей в год чистыми, с предварительным вычетом накладных трат. Весьма солидно, а затруднений немного – подмазать таможенного чиновника, уплатить капитану судна, принять-отправить товар. Смех один.
Самый удачный налет на банк или почтовый поезд – с непременной стрельбой и погоней! – редко приносил больше пяти тысяч, да и не каждый день будешь устраивать шум на всю губернию! А тут исправная прибыль. За другие глупости Бениной «масти» пусть никто не волнуется – дело молодое, от судьбы всяко не уйдешь. Кому от роду суждено быть застреленным жандармом, того и застрелят. Подобные мелочи Беню Крика нисколько не волновали.
…Не далее как вчера в дом Менделя Крика, биндюжника и человека на Госпитальной улице уважаемого, прибежал мальчишка-посыльный и передал депешу для Короля – в конверте со штемпелем городского телеграфа. Где тогда находился Беня и что именно делал неизвестно, однако конверт он получил уже через двадцать восемь минут. Вскрыл. Позвал Рувима Голубчика по прозвищу «Студент» – во всей «масти» он был самым образованным, целых три курса университета, откуда Рувима изгнали за нигилистические взгляды.
Выслушав перевод, Беня соотнес привычную телеграфическую тайнопись господина Анно с реальностью. Достал из коробки турецкую папиросу, чиркнул спичкой и, прежде чем прикурить, сжег почтовый бланк.
– Будет грубостью не уважить такого солидного человека, – сказал вслух Король. – Он не станет просить за босяков. Студент, сходи на Ланжероновскую, проверь номера «Аркадии» – не хочу увидеть там синие мундиры… И узнай за иностранца с фамилией Монброн: он не из тех, кого намедни пощупал за мошну Япончик в Березовке?
– Сдается мне, как раз из этих, Король, – развел руками Студент. – И псы пасут их как тонкорунных овечек, весь город давно знает.
– Сходи-сходи, – кивнул Беня Крик. – Не убудет. Хорошо воспитанные люди не отказывают друзьям в ничтожной просьбе – это я не про тебя, а про человека из самого Парижа. Одна нога здесь, другая там, Студент.
– Обе уже там, – подтвердил Рувим Голубчик, водрузил на голову темно-малиновый котелок с блесткой и сгинул.
Вернулся через два часа с докладом. Интересующие Короля господа живут в апартаментах люкс третьего этажа, в фойе отеля замечены два шпика, еще один заменяет коридорного, снаружи пять полицейских в форме, два в статском. Не шуточки.
– Стерегут их не от Левки Быка, не от Япончика и не от вас, Король, – заключил Студент. – Тут, я думаю, дело посерьезнее. Есть мнение, что политика, иначе не ввязывалась бы охранка.
– Политикой я не занимаюсь, – веско сказал мосье Крик. – Прибыли никакой, а грустного много. Шпионы? Нелепо. Мой парижский тезка не вступится за политических, он деловой человек, а не мишигер из богадельни при Бродской синагоге. Ты прав, Студент: дело тут не только посерьезнее, но и поинтереснее. Подводить компаньона некрасиво, какие потом пойдут разговоры о Короле – его вежливо попросили помочь, а он повел себя будто мануфактурщик?.. Узнал, кто таков Монброн и чем дышит?
– Он там не один, – уточнил Студент. – Престранная компания, ей-богу, Король. С виду приличные люди: целых два графа, причем оба явно не из Бердичева или Житомира. Еще американцы и загадочная незнакомка. Пестренько, вы не находите, Король?
– Два графа? – щелкнул языком Беня Крик. – Это вызывает любопытство. Я пойду.
– А шпики?
– А что шпики? Пускай трудятся, им никто не хочет мешать.
* * *
– …Нет-нет, о гонораре и речи быть не может, – решительно отказался Король. – Вы меня обижаете, мосье Вулси! Это обычная дружеская услуга! Но, конечно, рискованно – Япончика нахрапом не возьмешь, тут нужна не сила, а чуточку ума.
– Прежде всего нас интересуют люди, которые наняли этого бандита, – веско сказал граф Барков. – Бумаги, деньги – это сущая мелочь, восстановим, новое снаряжение купим…
– Любой требуемый товар я вам достану без промедления и с хорошей скидкой, – кивнул Беня. – В Одессе можно купить всё, даже слона, если таковой вам вдруг понадобится. Теперь слушайте меня всеми ушами: мосье Япончик человек неприятный и в общении тяжелый, любит впадать в крайности. То, что Мишка никого из вас не убил, можно считать маленьким чудом.
– Почти убил, – буркнул Джералд. – Господину Реннеру он стрелял в сердце. Преднамеренно.
– «Почти» – это не в счет. Вот что я вам скажу, господа хорошие: деловые люди в Одессе уважают правила и я не хочу выставлять себя беспардонщиком. Пылкой любви к Япончику я не испытываю, но и заклятым врагом не считаю. Чтобы взять его в оборот, он должен смертно оскорбить Беню Крика – тогда каждый увидит, что правда на стороне Короля и я вправе вернуть долг с переплатой. Это обязательное условие.
– Но мы-то чем можем помочь? – с трудом скрывая брезгливость, осведомился Алексей Григорьевич. Его сиятельству было неприятно сознавать, что помогать концессии вызвался какой-то налетчик, да вдобавок и youpin.
– Пророк Моисей однажды сказал евреям: уходить из Египта надо толпой, иначе по отдельности вы заблудитесь. Так же и сейчас – я играю, вы ассистируете.
– О господи, – вздохнул граф. – И что же вы предлагаете, Король?
– Я объясню… Позвольте газету? Вот заметка про некоего американского путешественника, остановившегося сейчас в Варне…
Выяснилось, что Беня Крик обладал хорошей фантазией: импровизированный план был прост, остроумен и в чем-то даже забавен. Прохор, как человек с чувством юмора, заулыбался и одобрил, Барков лишь плечами пожал. Джералд и Робер переглянулись и тотчас поняли, кто поможет Королю в осуществлении этой нехитрой аферы – разумеется, Тимоти, который вместе с доктором Шпилером и Евой находился в соседнем номере, приглядывая за выздоравливающим Ойгеном.
– Возражения, дополнения? – спросил мосье Крик по окончанию своей речи. – Я не требую общего участия, вас нужно всего два человека! В крайнем случае – три. И я попросил бы одолжения: скажите полицейским, чтобы духу их рядом не было. Если в охранке еще остались умные люди, они послушаются.
– Я обещаю поговорить с обер-полицмейстером, – бросил граф.
– Тогда позвольте откланяться. Мой человек заглянет вечером, обговорить детали, к послезавтра будьте готовы.
С тем Беня Крик отбыл, оставив концессионеров в изрядном недоумении.
– Что вы на меня смотрите, будто на статую Наполеона? – после долгой паузы взбеленился Робер. – Мсье Анно характеризует этого красавчика с наилучшей стороны! Мсье Барков, чем нам помогли хваленые русские жандармы и тайная полиция? Увы, они оказались бессильны! Сейчас надо хвататься за любую соломинку!
– Разве я сказал слово против? – развел руками граф.
– Попробовать можно, – поддержал Робера Джералд. – Господин Крик вовсе не выглядит закоренелым каторжником, мне он показался вполне симпатичным юношей. Бесспорно, я понимаю, что встречаться с ним ночью… Кхм… На большой дороге не рекомендуется, но в данный момент цель оправдывает средства. Или мы на какое-то время избавимся от назойливых соперников в лице Приората, или предприятие будет погублено. Нам требуется фора как минимум в два месяца!
– А потом? – тихо спросил Робер.
– Потом что-нибудь придумаем! При удачном исходе, у нас в руках будут серьезные козыри! И предмет для торговли с конкурентами!
– Вашими бы устами, да медок хлебать, – сказал по-русски Барков, но сразу вернулся к общепринятому в концессии французскому. – Хорошо. Пускай господин Крик и уверяет, будто дело пройдет гладко, но мы с Прохором Ильичом поучаствуем беспременно. Наблюдателями. Так, Прохор?
– Как скажете, Алексей Григорьич…
– Да и к этому Япончику у меня свой счет – матушкин образок надо вернуть.
– Мы все глубже погружаемся в пучину беззакония, – констатировал Джералд. – Мой прадедушка-пират был бы счастлив узнать, что отдаленный отпрыск также избрал стезю джентльмена удачи… Но оставим иронию и отнесемся к предложению Короля серьезно. Робер, ты не мог бы позвать Тимоти, если, конечно, он не очень занят? Ойген, к счастью, уже не при смерти.
– Исключительная живучесть, даже с учетом его невероятных способностей к «волшебству», – проворчал Барков. – Грешно так говорить, но я Реннеру отчасти завидую. Какая невероятная сила в нем скрыта…
* * *
Граф ничуть не преувеличивал и не лукавил: огнестрельная рана, полученная Ойгеном была смертельна безусловно. Пуля вошла в четвертое межреберье, на три пальца левее грудины и застряла в левой лопатке – Япончик знал, куда стрелять. Доктор Шпилер потом объяснял, что теоретически должна быть повреждена ткань сердца и совершенно точно – одна из легочных вен и легочный ствол, что означает если не моментальную, то по крайней мере очень быструю смерть. От одной до трех минут, в зависимости от тяжести внутреннего кровотечения. Бывают случаи, когда при аналогичном ранении пуля не задевает жизненно-важные сосуды, но это казус. Один на миллион.
Благополучный исход можно было объяснить только «магнетизмом» Хагена – в первые часы после выстрела кровяное давление упало настолько, что пульс едва прощупывался только на сонной артерии, кожа Ойгена сделалась «мраморного» цвета, дыхание редкое и прерывистое. Шпилер был уверен: раненый умрет в любом случае, не поможет и срочная операция, которую в условиях амбулатории земского доктора Березовки сделать невозможно. Но ближе к вечеру одесский профессор Кульчицкий констатировал резкое улучшение: начало восстанавливаться кровоснабжение, к пациенту вернулось сознание и – чего ранее в медицинских трудах не отмечалось! – пуля «вышла» самостоятельно, организм ее словно бы выдавил. Рана начала рубцеваться, ожог исчезал на глазах. Неудивительно, что профессор выбежал из комнаты с вытаращенными глазами…
Следующим днем Ойгена доставили на станцию на носилках и поездом отправили в Одессу. Ложиться в госпиталь при медицинской кафедре университета он отказался категорически, пускай господин Кульчицкий и обещал отдельную палату, самый лучший уход и личное наблюдение: профессор был потрясен невиданным феноменом. Уговорились, что мэтр будет ежедневно приходить в гостиницу вместе с двумя ординаторами – категорически отказаться от его услуг невозможно, во-первых, такое будет выглядеть неучтиво, во-вторых, привлечет внимание полицмейстера, лично рекомендовавшего светило медицинской науки…
Таким образом, концессионеры поселились в «Аркадии» вместе, не разделяясь, что привело бы к дополнительным неудобствам и тревогам. Жандармы в свою очередь клятвенно заверили: охранять гостей Одессы будут как монарших особ, получено наистрожайшее предписание из Петербурга.
– Монарших, значит? Помнится, государя-императора Александра Освободителя, царствие ему небесное, доохранялись, – полушепотом произнес тогда Барков. Жандармский капитан покосился на графа неодобрительно и обиженно, но промолчал: все-таки именно его ведомство отвечало за литерный поезд и пассажиров. Пусть сотрудники корпуса погибли геройски, но задачу не выполнили. – Для нас из столицы сообщения есть?
– Телеграмма от господина Свечина. Прочитаете – вернете мне, отдавать на руки не положено. Инструкция, ваше сиятельство.
Подполковник Свечин лишь выражал сочувствие и докладывал, будто расследование «медленно, но верно движется». Никакой новой информации – делайте что хотите, господа, мы же будем «содействовать по мере возможностей».
…Впрочем, настоящее содействие со стороны Жандармского воспоследовало: через час после визита мосье Крика по прозвищу Король, «Аркадию» посетил чиновник в вицмундире, не больше не меньше статского советника. Извиняющимся тоном сказал будто только что с вокзала, с херсонского поезда. Со спешным пакетом от губернатора.
Барков, тяжко вздохнув, вскрыл пакет – небось в Херсон пришла грозная депеша из сфер поднебесных, и его высокопревосходительство спешит с извинениями за препечальный инцидент, случившийся в вверенной ему губернии. В лучших традициях гоголевского «Ревизора».
Ничего подобного: краткое послание в один абзац, вежливое сожаление о случившемся, шесть новехоньких паспортов со всеми визами-печатями соответствующих дипломатических миссий и десять тысяч рублей хрустящими пятисотрублевыми ассигнациями, «Петрами Первыми» – в качестве возмещения за потери.
Ай, как приятно, оказывается в России существуют чиновники, способные не разводить долгую куртуазию с китайскими церемониями, а просто делать свое дело.
Статского напоили чаем и выпроводили. Ушел довольным.
– Живем, – откомментировал Тимоти. Пролистал свой документ с гербовым орлом САСШ на обложке, удовлетворенно хмыкнул. – Минус одна проблема. Вернее, две – деньги были нужны до зарезу, когда еще Монброн договорится с марсельским банком о крупных выплатах?.. Значит, сегодня нас ожидает еще один визит? Гангстеры мистера Короля? План восхитительный, ну чисто Нью-Йорк или Чикаго, а не тихий курортный город на Черном море!
– Это Одесса-то тихий город? – откровенно фыркнул граф Барков. – Дорогой Тимоти, да ваша хваленая Америка по сравнению с Херсонской губернией покажется умиротвореннейшим уголком, сплошь населенным пожилыми дамами с рукодельем в руках и подагрическими седыми джентльменами, интересующимися только биржевыми сводками в газетах и покером по вечерам.
– Приезжайте в Хьюстон или в Даллас, граф, – пожал плечами Тимоти. – Тогда и поспорим.
* * *
ИЗ ГАЗЕТЫ «ОДЕССКАЯ ПОЧТА»,
УТРЕННИЙ ВЫПУСК ЗА 6 (19) АПРЕЛЯ 1914 ГОДА
Происшествия
В анатомическом театре университета студенты-союзники выбранили слушательниц проститутками; за оскорбленных вступились другие студенты; союзники угрожали револьверами, но схватка предупреждена прибывшим ректором.
Судебные новости
В Одессе профессиональные свахи еврейки Ляпис и Феллер в прошении, поданном миров. судье 1-го уч., заявили, что они в течение полутора лет по просьбе г-жи Р. Магазинер искали ей жениха, по их словам – «трудились и ломали ноги», а в результате, когда г-жа Магазинер обвенчалась с предложенным ими женихом, то невеста отказалась уплатить обещанные 100 руб. В удовлетворение правильности иска свахи просили опросить двух свидетелей. В камеру явились истица и ответчица. Последняя объяснила, что вышла замуж не за того жениха, которого ей рекомендовали свахи. Мировой судья, отказав в допросе свидетелей со стороны истицы, в иске обеим свахам отказал.
Светская хроника
Сегодня в Одесский порт с большим фурором прибыла яхта американского фабриканта, миллионщика и известного спортсмэна г-на Дональда Мак-Алистера, совершающего круиз по Средиземному, Адриатическому и Черному морям. Газеты Константинополя и болгарской Варны ранее публиковали, что после остановки в этих городах г-н Мак-Алистер направится непосредственно в Крым, где остановится на две недели в Севастополе, однако прихоть богача Нового Света привела яхту «Филадельфия» в наш город и замечательное судно можно теперь увидеть всем желающим возле причала Карантинной гавани неподалеку от Воронцовского маяка.
Путешествует г-н Мак-Алистер только в сопровождении секретаря, также увлекающегося парусным спортом, и одного телохранителя из индейцев-семинолов, отличающегося неслыханной для европейцев точностью стрельбы из револьверов. И это неудивительно – в сейфе яхты нувориш из САСШ хранит свою коллекцию алмазов, с которой не желает расставаться даже во время длительных путешествий. Стоимость камней оценивается в 100.000 рублей.
Планы г-на Мак-Алистера относительно посещений достопримечательных мест Одессы редакции остаются неизвестными, но мы будем оповещать нашего читателя о визитах неожиданного гостя, известного своей эксцентричностью и чудачествами.
Соб. корр. «Одесской почты» Шпилька
* * *
– Мa parole, мосье Крик, вы пижон! – говорил Королю некто, обладавший навеки прилипшим прозвищем «Боцман». – Я не хочу вас обидеть, ни-ни, но в вашем положении играться с яхтой – это приготовительный класс гимназии! Зачем вам яхта, Король? Купите автомобиль!.. Автомобиль в моде и это шикарно, но яхта – пижонство и моветон!
