Текст книги "Беовульф (Сборник)"
Автор книги: Андрей Мартьянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 61 страниц)
* * *
«Волшебство – это реальность». В просвещенную эпоху такое утверждение должно вызывать лишь добродушный хохоток, а осмелившемуся высказать столь нелепый тезис незамедлительно напомнят о Фарадее и Эдисоне, супругах Кюри, Дмитрии Менделееве и синьоре Маркони. Какое еще «волшебство», милостивый государь? Истинным волшебством является человеческий разум, создавший автомобили, способные мчаться со скоростью в сто двадцать километров в час, огромные дирижабли, подводные лодки и беспроводную связь! Магия ныне сосредоточена не в тайных заклинаниях шарлатанов-алхимиков, а в математике и физических формулах – вспомните хотя бы молодого теоретика Эйнштейна, потрясшего научный мир Европы своими неожиданными теориями!
И тем не менее настоящее сказочное волшебство является такой же реальностью, как двигатель внутреннего сгорания или электростанции – в этом Евангелина была уверена накрепко. Довольно странная позиция для девушки, идущей в ногу с прогрессом и увлекающейся невероятными достижениями современности, за такое могут публично высмеять! Потому-то Ева держала свое мнение о необычных способностях, которыми может обладать человек, при себе, не удерживалась от презрительных реплик в адрес эзотерических обществ (благо в точности знала, что самозванные маги-нумерологи-каббалисты занимаются сущей чепухой) и делилась своими мыслями исключительно с отцом, знавшем, в чем заключена подоплека кажущихся нелепыми убеждений Евангелины.
Мать Евы, скончавшаяся с 1903 году, происходила из старинного княжеского рода, владевшего землями в Трансильвании и южных Карпатах, а в девичестве носила фамилию Брезой-Цепеш. По прямой линии родословия мадам Катарина являлась наследницей того самого Влада Цепеша, о котором бесстыжие литераторы насочиняли множество наиглупейших историй, имеющих весьма отдаленное отношение к исторической реальности. За исключением, пожалуй, единственного факта: многие потомки князя обладали способностями, объяснить которые не могли ни современная наука, ни сохранившиеся исторические хроники…
Начать следует с того, что далеко не все древние легенды и сказки являются ложью и выдумками, а Томас Мэлори не зря делил современных ему женщин на три категории: благородная девица, прекрасная дама, а также фея и колдунья. В мировоззрении людей античности и раннего средневековья чудесам и магии отводилось весьма значительное и почетное место – никто не мог усомниться в существовании Святого Грааля, святые ходили по воде, в лесу можно было встретить настоящего ликантропа, в годы кровавых войн и опустошительных эпидемий многие видели самое ужасающее чудовище Европы – Моровую Деву, бредущую по колено в лесных кронах.
(Удивительнее всего то, что и в нынешние времена под Верденом, неподалеку от Седана, в Галиции и Сербии изредка появлялся призрак гигантской девы в окровавленном платье, держащей на руках мертвого ребенка – на подобного рода «сенсации» образованные люди реагировали с надлежащим скепсисом (чего только полупьяные мещане не придумают!), а вот те, кто понимал глубинный смысл этих кошмарных видений, твердо знали: вскоре грядет большая беда, которая охватит весь Старый Свет, и не считали эти странные встречи плодом ущербного воображения простаков…)
Евангелина Чорваш тоже сталкивалась с незримым – с самого детства. Научившись говорить и повзрослев, спрашивала мать: почему онине хотят со мной общаться? Откуда онивзялись? Онисветятся в темноте, появляются в загородном доме и ночами ходят по коридорам, переговариваются между собой на странном языке, будто птица щебечет. Другие люди их не замечают, ни прислуга, ни конюхи или садовники!
Окажись на месте госпожи Катарины другая женщина, у нее возникли бы сомнения в душевном здравии ребенка, но урожденная Брезой-Цепеш знала: Ева не больна и не фантазирует. Она действительно видит бесприютные тени тех, первых и древнейших, удивительных существ, обитавших на Земле задолго до того, как человек построил первый город, в Месопотамии появилась первая табличка с клинописью, а на месте великих пирамид Гизы еще расстилалась безжизненная пустыня…
– Так кто же они? – удивлялась Ева. – Эльфы, как в книжках Андерсена или братьев Гримм?
– Никто не знает, милая. За множество столетий люди забыли о своих соседях, точнее предпочли забыть.
– Почему?
– Потому, что мы боимся неизвестного и непознаваемого. Вот человек и решил отказаться от памяти о прошлом – если ты чего-то боишься, этого лучше не замечать.
– Значит, они злые?
– Нет, они просто другие. У человека есть тело, руки-ноги-голова, а они сделаны… Как бы это объяснить? Представь себе, что живое существо можно создать, к примеру, из электричества.
– Но ведь электричество невидимо!
– И тем не менее оно существует, чтобы это понять достаточно включить лампу.
– Значит, они электрические?
– Никто не знает, какие они на самом деле… Они – волшебные. Все, что мы не можем или не хотим понять, объясняется волшебством.
Эту фразу Ева запомнила навсегда и с тех пор «магическое» стало частью ее жизни. С возрастом Евангелина начала осознавать, что когда-то «они» наверняка породнились с людьми и некоторые потомки этого альянса унаследовали кое-какие возможности существ, которых человек в прошлом именовал «богами». Других объяснений маленьким чудесам, происходящим в доме господина Чорваша не найти.
Понятно, что «могуществом» сказочных волшебников, наподобие всем известного Мерлина или злонравной феи Морганы, Евангелина не обладала, однако к десяти годам самостоятельно научилась нескольким любопытным фокусам – умение пришло само собой и «магия» не требовала никаких особых усилий. Стащить с кухни пирожное? Ничего особенного, можно сделать так, чтобы кухарки попросту не заметили заглянувшую в их вотчину девчонку – отводить глаза удавалось ненадолго, от силы на две-три минуты, а потому действовать приходилось быстро. Потом этот необычный талант весьма пригодился на светских раутах – внезапно ускользать от навязчивых поклонников, оставив их в полнейшем недоумении, было очень забавно. Как это удавалось, Ева не знала – никто ведь не задумывается над тем, как человек ходит или дышит?
Запас безотказных трюков был ограничен: создать несложную иллюзию-фантом (кажется, что на столе лежит книга, а на самом деле ее нет), заставить загореться дрова в камине или поджечь на расстоянии свечи (после этого всегда болела голова), убедить человека в своей безоговорочной правоте и добиться его расположения (на первый взгляд самый обычный месмеризм, но гипнотические воздействие Ева оказывала не на контрагента, а на себя, опосредованно заставляя собеседника проявить симпатию к очаровательной девушке). Иногда удавалось заставить неприятных людей почувствовать себя плохо (например, испытать приступ тошноты), заставить кого-либо совершить определенное действие, одним прикосновением усмирить нервную лошадь или взглядом утихомирить злобного пса; один-единственный раз получилось остановить дождик, грозивший испортить пикник на пляже в Дубровнике – словом, ничего особенного. По сравнению со сказочными магами, которые запросто приручали единорогов, превращали заколдованных принцев из крыс обратно в юношей или низвергали на головы врагов огненный ливень, Евангелина Чорваш выглядела жалко – настолько жалко, что ее не взяли бы иллюзионистом даже в странствующий балаган. Однако Ева умела чувствовать– чувствовать присутствие бестелесных существ и волшебство, которым владеют другие люди.
…Первая ночь в Страсбурге оказалась беспокойной. Несмотря на прекрасное обслуживание в «Генрихе IV», восхитительный ужин и заказанный заранее королевский люкс, Ева не могла заснуть до двух часов ночи. Появился беспричинный страх-предчувствие, затем европейскую знаменитость до утра мучили кошмары: во сне Евангелина проваливалась в огненную бездну – багровое пламя было повсюду, бурлящий огонь пожирал Универсум и не было никакой надежды на спасение.
Проснулась она в четверть седьмого утра, вся в поту и со слезами на щеках – от «ночного отдыха» осталось лишь впечатление первобытного ужаса. И твердое знание: нечто невидимое – один из тех– находится где-то неподалеку, совсем рядом…
Чужак был до крайности необычен: раньше Ева сталкивалась только с безразличными к людям незримыми, а этот был опасен – по-настоящему опасен. Запах смерти был ощутим почти физически, тянуло незаметным другим людям холодом, становилось очень страшно. Что все это означает Евангелина понять не могла и снова вспомнила слова матери: «непознаваемое пугает».
День предстоял насыщенный – прием у генерал-губернатора, встреча с представителями магистрата и репортерами, затем короткий отрезок пути до первого французского города. Евангелина сразу отправилась в ванную комнату, смыть мерзкий запах пота – ну вот, и в этом отеле установлена неудобная английская система водопровода, приходится использовать два разных крана, с холодной и горячей водой!..
Чувство беспокойства и угрозы вдруг исчезло – мгновенно, будто рукой сняло. Это тоже было новшеством: ониникогда не уходили внезапно, можно было понять, приближается незримый или, наоборот, уходит. А этот словно исчез в никуда. Черт побери, что происходит в этом Страсбурге?! Или ты, дорогуша, переутомилась – вот и чудится всякое бесовство?
– Переутомилась? – вслух сказала Ева, усаживаясь в наполненную ванну. – После нескольких дней пути? Что же тогда будет в Китае или Индии?
И тут же подумала о том, что усталость здесь решительно не при чем. Это другое. Кровь семьи Цепешей не может обмануть – неизвестное чудовище существует. И оно опасно.
* * *
Ева не любила ездить в сумерках и в темноте, особенно по незнакомым дорогам, но добраться до городка Саарбург засветло уже не представлялось возможным – страсбургские дела отняли слишком много времени. Выехать удалось только в семь вечера.
На территории Германской империи не заблудишься – власти делают все возможное для того, чтобы путешественники не испытывали неудобств. Даже на богом забытых проселках всегда можно встретить аккуратно выкрашенную белой краской деревянную табличку с указанием направления и расстояния до ближайшей деревеньки. Поначалу Евангелина хотела выбрать более удобный южный путь, по широкому и оживленному шоссе соединяющему Страсбург, Селесту, Люневиль и Нанси, откуда открывалась прямая дорога на Париж, но это был крюк почти в двести километров, а запас топлива ограничен – наполнить баки и канистры, опять же, можно было только в Нанси.
Ева решила не тратить лишнего времени и предпочла направиться к северу до Брюмата, а затем повернуть налево, к берегам Саара. В отличие от густонаселенной центральной Германии, места здесь диковатые – буковый лес покрывает холмистую гряду Вож-дю-Нор, поселки встречаются редко, покрытие дороги оставляет желать лучшего: летящий из-под колес мелкий гравий стучит по днищу автомобиля, несколько раз пришлось объезжать глубокие лужи и выбоины. Разогнаться до обычной скорости в сорок пять километров за час невозможно, пришлось осторожничать.
Перед самым закатом случилась неприятность – внезапно заглох хваленый «Майбах» и Евангелина потратила почти два часа, выясняя, что стряслось. В старые добрые времена Ева смогла бы устранить неисправность за считанные минуты, однако сейчас решительно ничего не получалось – внешне мотор был в идеальном состоянии, но заводиться отказывался наотрез!
– Что ж такое делается! – от злости Ева пнула переднее колесо и совсем не по-девичьи сплюнула сквозь зубы (знакомый морской офицер научил). – Не в лесу же ночевать!
Впрочем, и такой вариант развития событий был предусмотрен – оставалось лишь достать теплый стеганый мешок-конверт военного образца, постелить на заднем сиденье авто, дождаться утра и отправиться в тот же самый Брюмат за помощью. Ева недовольно проводила взглядом промчавшийся мимо состав из восьми длинных вагонов первого класса – шоссе пролегало вдоль железнодорожной ветки – и мельком позавидовала пассажирам, которые уже завтра днем окажутся в Париже. Ничего не поделаешь, тебя, милочка, никто не заставлял отправляться в столь экзотический круиз…
Пыхающий искрами паровоз исчез в темноте, отдаляющийся шум поезда был слышен еще долго – звуки в этой местности разносились на огромное расстояние, резонируя от склонов холмов. Евангелина вздохнула, шепнула под нос несколько оригинальных словечек, которых девушкам из приличных семей знать не положено, снова включила электрический фонарь и мрачно уставилась на сверкающие отполированным металлом внутренности авто. Безобразие, вот как это называется! Газолина полные баки, масло меняли только сегодня утром, искра появляется исправно, никаких повреждений незаметно. Засорился маслопровод? Проверено, все в норме. Клапаны? Цилиндры?..
Становилось холодно, при дыхании изо рта шел пар. Хватит бессмысленной возни, на часах половина первого ночи, надо ложиться спать. А уж завтра в главную контору «Майбах» полетит возмущенная телеграмма.
Неожиданно выяснилось, что мадемуазель Чорваш полуночничает не в одиночестве – послышался стук конских копыт, со стороны Страсбурга приближался экипаж. Остается понадеяться на отзывчивость поздних путников – нет ничего сложного в том, чтобы отбуксировать автомобиль в расположенную совсем невдалеке деревушку Окфельден. В конце концов Ева может заплатить!
– Господа, остановитесь! – Евангелина замахала руками, но возница, управлявший впряженными в старомодный дилижанс лошадьми, будто ничего и не заметил. – Пожалуйста! Мне нужна помощь!
Следовавшая за дилижансом пролетка с поднятым верхом также проследовала мимо, лошадки шли размеренной рысью. Не заметить Еву кучера не могли – оставленный на поднятом капоте авто фонарь светил ярко, отбрасывая золотисто-белые лучи на темный гравий дороги.
Ладони снова чуть кольнуло, точно так же, как днем, но сейчас девушка не обратила на это никакого внимания – других забот хватает!
– Ублюдки, – констатировала Евангелина, глядя вслед скрывающимся за поворотом экипажам. – Прав был Ницше: надеяться следует только на себя!
Фонарик переместился в кабину, боковые стенки капота вернулись в исходное положение и были закреплены ключиком с пятиугольным вырезом. Ева села за руль, захлопнула дверцу и, отлично сознавая всю безнадежность такого действия, снова попыталась завести мотор. Разумеется, ничего не произошло – «Майбах» даже не чихнул.
Отважная путешественница разозлилась всерьез, хотя и понимала, что положение вовсе не является отчаянным, – подумаешь какая трудность, переночевать на дороге в полусотне километров от одного из самых крупных городов Европы! Это не монгольская пустыня и не ледяные поля Антарктики, где действительно неоткуда ждать помощи.
Волна «волшебства» нахлынула внезапно – так бывало и раньше, в подобных случаях необычные способности Евы проявлялись особенно ярко, достаточно вспомнить историю в Дубровнике: ощущение жара, цветные пятна перед глазами, тело наполняется незнамо откуда взявшейся энергией, которую следует побыстрее выплеснуть, иначе потом придется несколько дней валяться в постели с высоким кровяным давлением и головными болями…
Евангелина сосредоточилась, загадала одно-единственное желание и повела ладонями, будто стряхивая с кончиков пальцев накопившуюся силу. Автомобиль на несколько мгновений окутался сетью бело-голубых искорок-молний, а спустя еще секунду двигатель фыркнул и уверенно загудел, выйдя на привычные обороты. Судя по звуку, никаких сбоев в работе мотора не было.
– Ну надо же, – выдохнула Ева. – Получилось! Святая Терезия, получилось! Немыслимо! Ай да я!
…В любой сказке любого народа мира «исполнение желаний» было краеугольным камнем и первоосновой волшебства. Что делают джинны в «Тысяче и одной ночи»? Снежная королева у Ганса Христиана Андерсена? Добрая крестная Золушки? Правильно, они тем или иным способом выполняют просьбы других персонажей сказки, которые сами магией (или что оно такое?) не владеют. Ну а если ты не в состоянии реализовать даже собственное желание, значит, никакой ты не волшебник – это умозаключение Евангелину расстраивало больше всего, поскольку хотелось верить: я способна достичь очень и очень многого!
«Волны», подобные сегодняшней, приходили редко и были слабенькими, достаточными лишь для простеньких фокусов. Обычно энергия копилась за длительный срок не меньше трех-четырех месяцев и Ева, не найдя ей применения, выбрасывала собранную мощь в пустоту – безусловно, она пыталась «превратить» сливу в вишню или кошку в собаку, направляя на избранный объект поток загадочной силы, но исход всегда был одинаковым. Слива оставалась сливой, а взъерошенная кошка садовника с надрывным мявом убегала и не показывалась в доме больше недели. Последнее, кстати, означало то, что животное на уровне инстинкта понимало, насколько зловещий эксперимент собиралась провести Ева, и пряталось от греха подальше.
Случай в Дубровнике дал Евангелине понять, что не все потеряно – разгон облаков в классическом стиле барона Мюнхгаузена занял меньше минуты: «поток» был направлен на грозовую тучу, пришедшую со стороны Адриатики, и, как ни странно, облака рассеялись. Ни до, ни после памятного пикника, настоящие «желания» не исполнялись. И вот, извольте видеть, «волшебство» неожиданно заработало…
Как и почему – ответить было невозможно. Однако Ева, давно научившаяся разбираться в своих ощущениях, отметила, что «волна» пришла внезапно и была как будто направленной, наведенной. Евангелина оказалась сосудом, который некто наполнил горячей ярко-оранжевой субстанцией (именно с этим цветом она ассоциировала подаренную кем-то энергию), – расскажи такое любому из профессоров-физиологов, изучающих электрические явления в сердце или мозге человека, светилам любого университета Европы, хоть в Лондоне, хоть в Петербурге, поднимут на смех и выгонят взашей. За мистические настроения, недостойные века безумных скоростей и научных прорывов.
Не слишком ли много странностей за одни сутки? Впрочем, подумать над случившимся можно потом, в более спокойной обстановке, а теперь…
Вспыхнули три зеркальные фары, прямые лучи света вспороли сине-черный бархат ночи, массивный «Winton» уверенно двинулся вперед, выехал на середину дороги и, поскрипывая дутыми шинами, продолжил путь на запад. Мотор Майбаха снова работал, как лучшие швейцарские часы, – его тихое урчание успокаивало и давало уверенность в том, что любые недоразумения преходящи, а трудности преодолимы. Пусть даже с помощью волшебства – в этот малозначительный факт газетчиков можно не посвящать, он останется личной тайной Евангелины Чорваш. Одно неприятно: эта тайна будет считаться неприличной и вызывающей смешки, словно дурная болезнь.
Они ничего не понимают, эти болваны! Волшебство существует!
* * *
На западном склоне гряды Вож-дю-Нор простирались частные сельскохозяйственные угодья – распаханные поля, разделенные жиденькими плетеными изгородями, встречались узкие перелески и рощи, кажущиеся пятнами сплошной черноты. Нигде не видно ни единого огонька, глушь и захолустье. Если верить карте и непременному указателю на деревянном столбе, до Фальсбурга осталось не больше пятнадцати километров, потом еще двенадцать до пограничного Саарбурга. В любом из этих городишек можно найти отель – не самый удобный, но все-таки…
В любом случае придется ждать до утра, ночами через рубежи Германии и Франции не пропускают, таможенные чиновники ночами отдыхают. Пропускной пункт открывается в шесть пополуночи, значит, можно будет ненадолго прикорнуть хотя бы в автомобиле, если все места в гостиницах заняты…
Итак, главной целью является Саарбург. В лучшем случае сорок минут, в худшем – час с небольшим. Тем более что дорога тут наезженная, гравийное покрытие сменилось твердой, высохшей под весенним солнцем глиной. Авто идет ровно и практически бесшумно.
– Эт-то что еще такое?
Впереди у обочины стоял знакомый дилижанс, чуть поодаль – коляска. Рядом люди, причем много, около дюжины мужчин. У некоторых в руках оружие, винтовки и револьверы. Охотники? Чепуха, кто же охотится ночами, тем более с револьверами?! Бандиты? Неправдоподобно, но вполне возможно, тем более что на днях в прессе были статьи о каких-то сумасшедших, ограбивших монастырь не то в Рейнланде, не то в Гессен-Нассау! А ведь это совсем неподалеку…
Тормозить и разворачиваться поздно, выход один – на полной скорости проскочить мимо! Рычаг газа вниз до упора!
Неизвестные резко обернулись на свет фар – не ожидали, что ли? Значит, это не засада? Да какая разница – вперед, и чем быстрее, тем лучше! Встреча с толпой вооруженных мужиков на ночной дороге в любом случае не сулит мирным проезжающим ничего хорошего!
Тут произошло сразу несколько событий. Во-первых, началась беспорядочная стрельба, две или три пули попали в лобовое стекло автомобиля, оно покрылось сеткой мелких трещин и, мгновение спустя, Еву засыпало градом осколков. Во-вторых, странная компания неожиданно передралась – те, что находились ближе к дилижансу, напали на людей с ружьями. И, в-третьих, мотор опять заглох: причиной тому послужил винтовочная пуля, пробивший решетку радиатора. Евангелина машинально вжала в пол педаль тормоза, авто занесло и едва не перевернуло, из-под капота повалил дым.
Саквояж с самыми необходимыми вещами стоял рядом, возле сиденья водителя, а в настоящий момент Еве прежде всего требовалось сохранить жизнь – под руку сразу попался лежавший сверху тяжелый «Маузер». Тем временем рядом с остановившимся автомобилем развернулись нешуточные боевые действия – бандиты окончательно разделились на две группы, одни залегли в придорожной траве и активно палили из винтовок, другие прятались за повозками, что было не слишком надежно: перепуганные выстрелами лошади, запряженные в пролетку, понесли, дилижанс пока оставался на месте, перепуталась упряжь…
Ева выбросила саквояж, затем сама вывалилась из автомобиля с безопасного левого борта и на четвереньках бросилась в сторону: воспламенилось горючее, «Winton» начал превращаться в огромный костер. Наконец-то сцена, на которой разворачивался непонятный и опасный спектакль, была хорошо освещена.
…Что прикажете делать? Незаметно отползти подальше, скрыться в темноте и попытаться пешком дойти до железнодорожной станции, поднять тревогу? Там наверняка отыщется телефон, а уж телеграф и полицейский пост – точно… Но кто знает, сколько вооруженных безумцев шляется по ближайшей округе, нет никакого желания встретиться с еще одной шайкой! Вот вам и законопослушная Германия! Кошмар!
« Видишь вот того, в черном картузе? С твоей позиции должен быть хороший обзор…»
Что за чертовщина? Только слуховых галлюцинаций сейчас и не хватает для полного счастья!
«Волна», новая «волна» – вторая за последние часы! Сильнейший поток невидимого остальным оранжевого света, который Ева привычно назвала «волшебством». А источник – вот он, в двадцати метрах. Человек. Господи, тот самый парнишка, что был вчера на площади, он вполне узнаваем.
Разумеется, видеть Ойгена Евангелина никак не могла, их разделяли карета и пылающий автомобиль, но чувства не обманывали: он не враг, а прежде всего он такой же, как я… Впрочем нет, не такой же – сильнее, гораздо сильнее!
« Без твоей помощи мы не выстоим, Тимоти отобрал у них только один револьвер и винтовку, патроны кончаются, мсье Монброн ранен… Черный картуз…»
Будь что будет. Времени на раздумья нет.
«Маузер» оглушительно рявкнул, Ева попала в цель с первого выстрела – она всегда отлично стреляла. Теперь следующий, он прячется за узким стволом молодого тополя…
Бандиты, попавшие под перекрестный обстрел (у неизвестного Евангелине Тимоти еще оставался небольшой запас пуль), начали отступление, потеряв четверых убитыми и, как минимум, одного раненым. Пальба стихла, несколько минут царила тишина, нарушаемая только потрескиванием затихающего пламени, – авто полностью выгорело.
– Мисс, с вами все в порядке? – донеслось до слуха Евангелины со стороны дилижанса. Говорили на французском, с заметным акцентом выходца с Британских островов.
– По крайней мере, я жива, – отозвалась Ева. – Они сбежали?
– Ойген говорит, что сбежали… На всякий случай пока не высовывайтесь, это может быть опасно, – и уже по-английски: – Тим, осмотрись! Только умоляю, никакой бравады!
Появился силуэт высокого человека, двигавшегося с грацией охотящегося кота. Незнакомец быстро миновал расстояние от кареты до места, где валялись трупы злодеев.
– Мертвее мертвого, мать их… – этот выговор Ева определила как американский, у отца были партнеры в САСШ, иногда приезжавшие в Будапешт с деловыми визитами. – Джерри, я нашел твою папку! И трофеи есть – оружие!
– Какое еще оружие! – простонал невидимый Джерри. – Отсюда надо убираться как можно быстрее! И как можно дальше!
Евангелина тяжко вздохнула, огорченно посмотрела на закончивший свой недолгий путь «Winton», от которого остался воняющий горелым каучуком черный скелет, исторгающий последние язычки бледного пламени, встала, сунула за пояс «Маузер», подобрала саквояж и отправилась знакомиться с обладателем британского акцента, который, по всей видимости, был в этой компании главным. Он как раз вышел в небольшой круг света возле останков роскошного авто.
– Святой отец? – Ева моментально узнала давешнего кюре.
– Вы меня запомнили? Удивительно! Позвольте представиться, мадемуазель: Джералд Слоу, лорд Вулси. Это мое настоящее имя. Право, мне так жаль…
Англичанин кивнул на сгоревшую машину.
– Мне тоже, – прохладно сказала Ева. – Надеюсь, объяснения последуют?
– Равно, как и компенсация за ущерб, это мы виноваты. Простите.
– Деньги меня не интересуют, сэр. Единственное возмещение, которое я вправе требовать, это…
– Зу Кримхильдис ист [60], – утверждающе, а вовсе не вопросительно сказал появившийся за плечом милорда человек с короткой светлой бородкой. Ева невольно отступила на шаг назад: она видела, что этот широкоплечий господин излучает «волшебство» и вроде бы является тем самым приятелем лорда Вулси, сопровождавшим переодетого в священника аристократа во время прогулки у страсбургского магистрата. Но почему теперь он выглядит гораздо старше, минимум на полтора десятилетия?! Грим, накладная борода? Не может быть!
– Что, простите? – выдавила Ева, откровенно тушуясь под уверенно-величественным взглядом человека, говорившего на незнакомом языке.
– Кримхильдис ист унзаро мави, – теперь бородатый обращался к Джералду. – Ниман кём вейз.
– Он принял вас за… За одну свою знакомую, – осторожно пояснил милорд. – И почему-то считает, что вы должны ехать с нами, это важно.
– Куда ехать? – Ева никак не могла избавиться от впечатления невозможности, сказочности всего происходящего. – Кто вы вообще такие, джентльмены?
– Сейчас это неважно, мисс, – объявился длинный Тимоти, на каждом плече которого висело по две винтовки Энфилда. А вообще спасибо, без вашего деятельного участия нам пришлось бы туго. Джерри, командуй!
– Подождите! – решительно воскликнула Евангелина. – Пока я не получу ответа на вопрос, кто вы такие – с места не сдвинусь!
– Мы – кладоискатели, – Тим умел объяснять сложные вещи кратко и доходчиво. – Засранцы, валяющиеся в траве, хотели нас убить. Почему, пока не ясно – или желали избавиться от свидетелей, или завладеть нашими сокровищами, а скорее и то и другое вместе. Нас ищет немецкая полиция и мы должны немедленно покинуть Германию. Еще вопросы, мисс?
– Пожалуй, нет, – покачала головой Ева. – Кладоискатели, сокровища, и… и настоящий колдун. Никогда в жизни бы не подумала. Но я верю. Есть основания.
– Колдун? – Тимоти нахмурился. – А-а, вы Хагена имеете в виду! Никакой он не колдун, он просто не такой, как все. Короче, мисс, мы сейчас уедем. Хотите – оставайтесь здесь и ждите полицию, хотите – отправляйтесь с нами.
– Только куда? – вздохнул милорд. – Хоть голову рубите, я не знаю, как поступать дальше! Робера ранили, он не может идти и его следует побыстрее доставить в госпиталь… Боже, как не везет!
– Говорите, надо быстро покинуть Германию? – принявшая бесповоротное решение Евангелина пожевала губами. Легкость, с которой она сделала однозначный выбор, была почти невероятной, однако тайна «волшебства» привлекала словно магнитом! Похоже, это единственный шанс, и упустить его невозможно! – Вы готовы пойти на любые крайности, господа?
– Вооруженный прорыв через пограничные посты в Саарбурге исключен, – рассудительно заметил Тимоти. – Перестреляют, как уток, не немцы, так французы.
– Согласна. Есть иной выход. Днем я видела в газете расписание пассажирских и грузовых составов, идущих во Францию по этой ветке, – Ева указала на возвышающуюся в сотне шагов от дороги насыпь. – Сколько на часах?
– Два с четвертью пополуночи, – отозвался милорд, взглянув на карманный брегет.
– Замечательно, через пять минут из Страсбурга выйдет товарный поезд до Гавра через Париж. В Фальсбурге он остановится, будет пропускать экспресс, идущий на Цюрих. Если успеем, сможем забраться в один из вагонов. Насколько я знаю, таможня и пограничная стража осматривает только пассажирские поезда.
– Вы уверены? – ахнул лорд Вулси.
– У меня отличная память, сударь. Хотите, процитирую передовицу из вчерашней «Страсбургер нойе цайтунг»? Наизусть?
– Не надо, – поморщился Джералд. – Идея, что и говорить, недурна, я бы никогда не додумался! Значит, вы с нами?
– Да, – уверенно кивнула Ева. – Джентльмены, надеюсь, карета в порядке, а лошади не пострадали?
– Упряжь распутаем и прокатимся с ветерком, – отозвался Тимоти. – Ойг… Тьфу, Хаген, пошли!
– Что с вашим раненым? – Евангелина повернулась к милорду. – Это серьезно?
– Боюсь, так. Пуля попала в предплечье, доктор Шпилер успел наложить жгут…
– Значит, у вас и врач есть? При столь насыщенной событиями и богатой впечатлениями жизни, доктор всегда пригодится.
– Я вас сейчас познакомлю… Позвольте взять саквояж.
– Ничего, сама донесу. Запомните, сэр, на будущее: я достаточно самостоятельна. Ко мне не следует относиться как к салонной барышне, предпочитаю равноправие полов.
– Я в этом не сомневался, мадемуазель. В отличие от вас, девушки из салонов предпочитают путешествовать вокруг света в каютах первого класса, с компаньонкой и толпой прислуги.
– В отличие от вас, сэр, титулованные дворяне Великобритании или растрачивают состояния в игорных домах Монако, или делают государственную карьеру. А не проводят ночи в самом захолустном углу Германской империи, развлекаясь перестрелками с бандитами! Кстати, почему этот тип – Хаген? – назвал меня каким-то странным именем? Кримхильд?
– Это очень долгая история, – развел руками милорд.
