Текст книги "Прощание с Джоулем (СИ)"
Автор книги: Андрей Лапин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Ну что, собака? – сказал Кесс, попадая руками в лямки походного мешка. – Зайдем к Афродизи?
Джоуль громко тявкнул, растянул пасть в подобие веселой зубастой улыбки и радостно завилял хвостом.
– Проказник, – говорил Кесс, пристегивая к ошейнику собаки золотые карабины. – Ну-ну, не нервничай. Все мы проказники... Знаешь, собака, я думаю, что тот служка абсолютно прав – истинная Афродизи живет внутри нас, снаружи находятся лишь ее слабые отражения.
***
Квартал Афродизи был похож на центральный проспект U-218 своими заторами, круговоротами, тяжелой духотой, пробками и скоплениями гражданских лиц, среди которых попадалось немало и военных, судя по внешнему виду – расхристанных и пьяных отпускников, которые с шумом и треском спускали здесь свои отпускные вафли. А еще он был прямым, узким и длинным. Как стрела, подумал Кесс усмехнувшись.
Первые этажи по обеим сторонам проспекта были прозрачными, застекленными чуть мутноватыми пуленепробиваемыми стеклами, и разделенными на крошечные аквариумы, за которыми круглосуточно стояли, сидели, танцевали, вертелись и кружились жрицы Афродизи. Все они были одеты в излюбленный наряд своей богини – тяжелые золотые маски, за которыми совсем не было видно глаз. Некоторые жрицы сидели на небольших красных диванах, лишь изредка раздвигая и сжимая ноги, некоторые танцевали беззвучный танец живота, медленно вращаясь и то приближая к стеклу различные части своих тел, то отдаляясь от него, но больше всего было жриц трущихся о толстые золотые стержни, которые были обязательной частью интерьера каждой стеклянной клетки.
Кесс гулял по таким кварталам не первый раз, поэтому зрелище трущихся о золотые стержни тел его уже давно не интересовало, поэтому он относился к нему только лишь как к рекламе ходового, но уже давно надоевшего товара и сейчас он совсем не обращал на это внимания. Но многочисленные покупатели этого ходового товара обращали на него свое живейшее внимание, поэтому они образовывали те пробки и ту самую тяжелую толкотню у стекол, из-за которой по кварталам Афродизи всегда было ни пройти, ни проехать. К тому же рядом со своими заведениями постоянно суетились увешанные фальшивым титаном мелкие криминальные сутенеры и бордельные зазывалы, которые круглые сутки, напряженно и бойко работали с потенциальными клиентами. Иных они ловко и умело обхаживали, а потом увлекали за красноватую дымку стекол, а иных грубо отталкивали от витрин своих заведений. Сначала Кесс решил, что те отваживают от стекол бедно одетых и дурно пахнущих городских нищих, которых всегда так много во всех городских кварталах и которые все и всегда пытаются получить даром, но когда перед ним прямо на асфальт свалился одетый в дорогие шорты гражданский с разбитым в кровь лицом, он понял, что сутенеры и зазывалы пользуются какими-то другими, одним им известными и понятными критериями.
Перед самым кварталом Афродизи Джоуль снова начал скулить и просить еды и Кесс скормил ему пару вафель. Листки прессованного теста с надписью "обеспечено титаном" быстро исчезли в пасти Джоуля и он снова начал смотреть на сержанта такими просящими заискивающими глазами и он так жалобно поскуливал при этом, что сержант сразу начал искать глазами вывеску какой-нибудь забегаловки, кафе или ресторации.
– Ты действительно настолько голоден, пес? – спросил Кесс и, получив в ответ протяжное повизгивание, добавил. – Ну, хорошо, пойдем. Но предупреждаю – за твое здоровье после этого я отвечать не буду. Ты сам будешь за него отвечать.
Мяса вокруг было много, но все оно не отличалось хорошим качеством, это было понятно с первого взгляда. Лотки с ровно выложенными ровными рядами каких-то подозрительных синих тушек лежали прямо на горячем асфальте перед аквариумами, но к ним тяжело было пробиться из-за пробок и круговоротов потных человеческих тел. К тому же Кесс никак не мог понять – каким животным принадлежали раньше эти продолговатые синие тушки со скрученными колечком и перетянутыми грязной бечевой передними лапками, и он опасался накормить Джоуля какой-нибудь дрянью. Кроме того от мясных лотков исходил настолько тошнотворный запах несвежего жареного мяса, обильно спрыснутого перед жаркой какой-то смесью с острым чесночным запахом, что даже двигаясь по центральной части улицы приходилось прикрывать лицо рукой и часто прочищать горло.
Однако Джоуль, казалось, был страшно голоден и буквально рвался к этим лоткам, увлекал сержанта за собой.
– Это плохая идея, собака, – бормотал Кесс, зажимая нос и морщась от нестерпимого липкого запаха фальшивого чеснока. – Знаешь, у всего этого мяса как бы три жизни. Сначала его пытаются продать сырым, потом жарят, и лишь в самом конце коптят, обрызгивают какой-то дрянью и выкладывают здесь, в надежде, что какой-нибудь покупатель, увлеченный разглядыванием жриц Афродизи, купит его, и не глядя отправит его в себя. Но мы с тобой не можем так рисковать, собака, понимаешь? Нам еще нужно выполнить приказ командования и поэтому нам нужно достать тебе сырого мяса, оно здесь самый безопасный продукт. А я бы легко продержался до госпиталя на вафлях. Но если ты настаиваешь...
Но Джоуль не слушал Кесса и, роняя на асфальт обильную слюну, все тянул его к этим дурно пахнущим мясным лоткам. В конце концов, сержант не выдержал и решил поддаться этому порыву, но тут на них налетел какой-то сутенер.
То, что это именно сутенер, а не бордельный зазывала или еще какая-нибудь мелкая бордельная сошка было понятно по короткой кожаной безрукавке, скроенной и пошитой так, чтобы оголять волосатую грудную клетку с болтающейся на ней крашеной "под титан" тяжелой цепью сложного двухрядного плетения и еще по дорогим шортам, изготовленным из сильно истертого, но точно довоенного велюра. Кроме цепи и обычных медных перстней у этого сутенера имелось еще одно редкое пока украшение – тяжелое медное с очень качественным напылением кольцо в носу. Кесс раньше слышал про такие кольца, но видел впервые и ему почему-то сразу захотелось ухватиться за него и дернуть – резко и сильно, на себя и немного вниз. Почему возникло такое желание, он не понимал, может быть, потому, что в этом украшении было что-то ухватистое, как бы дверное.
Прилипший к Кессу и Джоулю сутенер на свою беду оказался очень нахрапистым и наглым, он буквально навалился на них всей своей потной и волосатой тушей, тяжело наехал всеми своими цепями и кольцами. Он сразу ухватил Кесса за запястья, чуть пониже рукавов и потянул его куда-то в сторону от мясных лотков, шепелявя и приговаривая:
– Господин военный, идите к нам. Заведение "Альба" самые лучшие и свежие девочки во всем городе. Только у нас, и только для вас все самое свежее и лучшее.
– Пошел вон, – выдохнул Кесс в лицо сутенеру.
Но тот все не унимался, все тянул его на себя, все шепелявил свое "самые лучшие и свежие" и сержант вдруг испытал такой приступ злости и отвращения, которого не случалось с ним уже давно. Фронтовики вообще не любили всех этих городских, а сутенеров они почти ненавидели за их дородность и какую-то особую, почти абсолютную отдаленность от каких бы то ни было линий фронта, зон боевых действий, артобстрелов, бомбежек, штыковых атак и всего того, чем живет каждый фронтовик. И еще дородных сутенеров ненавидели от глубинного понимания того, что вот – все они уже столько раз были ранены, искалечены, почти убиты и что их тела уже столько раз были запротезированы, что у некоторых фронтовиков они уже почти на половину состояли из презренного, грязного золота, а здесь – целая гора живого натурального мяса, и она вращается где-то в тылу, занимается здесь своими делишками и ни о каком фронте даже не помышляет. Но это было общее отношение, а вот этот конкретный сутенер точно перегнул палку, он точно был слишком надоедлив сегодня.
Кесс ловко высвободил свои запястья, а потом ударил сутенера по ноге – носком сапога, точно под коленную чашечку, а когда тот с воем начал проседать на асфальт, схватил его за носовое кольцо и не дал ему упасть. Теперь не сутенер наваливался на него, а он удерживал и не отпускал его от себя, и носовое кольцо оказалось очень удобным для такого удержания, оно буквально само ложилось в ладонь.
– Какие еще лучшие и свежие девочки? – опасно сужая глаза спросил Кесс. – Здесь – в самом начале квартала? Ты за кого меня держишь, сутенер? За сопливого первогодка?
– Больно, – шепеляво стонал сутенер. – Ой, больно. Пустите меня, господин военный. Я ошибся, господин военный.
– Почему не на фронте? – хрипло спросил Кесс, выворачивая носовое кольцо. – На фронте вас, собак, нету.
– Я был, – стонал сутенер, выворачивая голову вслед за движением руки Кесса. – Был на фронте. Триста двадцать четвертый пехотный полк синегубых, господин военный. Комиссован по ранению. СВЧ контузия головы. Вот у меня и справка есть. Пустите, я сейчас покажу.
– Что же ты врешь? Позоришь триста двадцать четвертый. Он весь полег еще два года назад, во время зимнего наступления. За такое у нас убивают, сутенер. Или у тебя совсем нет страха? Хочешь, чтобы я прострелил тебе руку? Или ногу. Хочешь узнать – каково это жить на протезах?
– Ой, нет, – хныкал сутенер, – не хочу, господин военный, я только хотел предложить вам своих девочек. Самых све...
– Вырву ноздри!
– Простите меня, господин военный!
– Ладно, – Кесс выпустил кольцо и вытер ладонь о жилетку сутенера. – Мы здесь вообще не за этим. Мне собаку покормить нужно.
Сутенер топтался рядом, тихонько завывая от боли и растирая пальцами посиневший нос, поглядывая на Кесса полными слез и ненависти красными крысиными глазами.
– Ну все, – сказал Кесс одергивая мундир. – Что ты ноешь, словно тебе руку оторвало? Скажи лучше, где здесь можно покормить собаку?
– У нас можно, – хлюпал сутенер, массируя переносицу. – У нас есть специальное заведение.
– Опять начинаешь? – удивился Кесс, резко выбрасывая вперед руку и протягивая ее к носовому кольцу.
– Нет! – визгливо закричал сутенер отстраняясь. – У нас действительно есть специальное заведение для собак. Ведь многие ходят к нам со своими собаками, господин военный. Там заправляет хромая Марта, она своих собачек любит и всегда хорошо их кормит. Покормит и вашего.
– Сырым мясом?
– Да, сырым. Мы же не дураки и не хотим укокошить собаку клиента или испортить ее обоняние. Пусть жареную тухлятину жрут эти гражданские крысы, правда, господин военный?
– Она для них и приготовлена. Для фронтового поискового пса это чистый яд.
– Верно, верно вы сказали, господин военный. Прямо сейчас могу отвести, правда.
– Ну, отведи.
Кесс уже полностью оправился от вспышки гнева и сейчас испытывал даже брезгливую жалость конкретно к этому вот сутенеру, который, если вдуматься, пострадал от его руки совершенно ни за что. Ну пер он на тебя слишком напористо и не понял твоих слов с первого раза. Что же делать, если они таким вот образом делают здесь свои вафли?
– Веди, – повторил Кесс уже совсем спокойным голосом. – И хватит скулить. Заживет до свадьбы.
Сутенер бросил на сержанта удивленный взгляд, и даже приоткрыл набитый фальшивыми титановыми зубами рот, но в последний момент удержался и промолчал.
***
Хромая Марта оказалась на удивление милой и приветливой женщиной, и она действительно любила собак. Кесс это сразу понял, потому, что как только они вошли в ее заведение, которое буквально пропахло собачьим духом, она даже не взглянула на него, а сразу бросилась к Джоулю и принялась его ласкать и гладить. Ласкала и гладила Марта очень умело, что было видно по довольной собачьей морде с вываленным на всю длину розовым языком и еще по радостному поскуливанию.
– Какой красавчик, – приговаривала Марта, лаская Джоуля. – Решил заглянуть на огонек к старой Марте? Молодец, хороший пес, хороший...
То, что у Марты нет правой ноги, Кесс понял сразу – по особой походке и еще по хорошо знакомому поскрипыванию. Из-за длинного цветастого платья протез был не виден, но сержант точно знал – он там, под платьем. Это знание как-то сразу расположило его к Марте, оно словно бы чем-то сблизило их.
В легкой стройной фигуре и умело наложенном макияже угадывалась опытная жрица Афродизи, если бы только не это поскрипывание ее легко можно было принять за действующую жрицу. А еще Кессу страшно захотелось узнать – как и где Марта потеряла ногу, но спрашивать об этом было неловко. Впрочем, он знал, что от тыловой гражданской сволочи можно ожидать чего угодно. От фронтовой сволочи, впрочем, тоже. "А может быть, она когда-то принимала участие в бункерном празднике, – думал Кесс, – и случайно наступила на золотую противопехотную мину? Они специально устроены так, чтобы не убивать на месте, а отрывать людям ноги. Впрочем, какая теперь разница?" Сержант отлично понимал, что для жрицы Афродиты потеря любой части тела является настоящей трагедией, а потеря такой важной части как нога (любая нога, правая или левая, это не имеет значения) – это настоящая катастрофа. Но вот Марта как-то пережила эту ужасную потерю и не опустилась на самое дно мерзкой городской жизни, а продолжила свое личное сражение, она как бы проявила в этом сражении лучшие человеческие качества, которые только и может выявить в любом человеке только оно – сражение. И еще отношение к потерям и ранам, полученным в этом сражении. Марта, не смотря на свою ужасную потерю, продолжала сражаться, это Кесс наблюдал, видел и в его глазах это было ценно вдвойне.
– Мадам, я не хотел бы вас отрывать... – сказал он, прокашлявшись.
– Вам вон в ту дверь, сержант, – продолжая ласкать Джоуля, сказала Марта. – А мне нужно как следует подготовить собаку.
"Не любит военных, – сразу понял Кесс. – Значит, все-таки наступила на мину. Это бункерный праздник, я угадал".
– Мы здесь не по этому делу, мадам.
– А по какому еще делу можно сюда зайти? – Марта оставила Джоуля и удивленно посмотрела на Кесса.
– Видите ли, мадам, мне нужно было его накормить, и ваш сутенер сказал...
– Кормежка входит в стоимость услуги, – улыбнулась Марта. – После основной части собаку следует обязательно накормить. Вы не знали этого? Или вам жалко вафель на основную часть?
– Нет, мне совсем не жалко, но...
– Вы не любите животных?
– Почему это? Я люблю животных. Собак – особенно.
– Только не говорите мне, что вы куда-то там страшно торопитесь.
Кесс хотел ответить какой-нибудь грубостью, но Джоуль вдруг сильно дернул за поводок, а потом начал пританцовывая крутиться на месте и скулить. Он словно бы чувствовал, что в этом месте его ждет необычное приключение, но что это необычное приключение ему никто не обещал заранее и оно вот-вот может сорваться из-за какого-то недоразумения, неожиданно возникшего между этими двумя людьми. А еще он поочередно заглядывал в глаза Кесса и Марты, и в этом взгляде было столько надежды, в нем был столько призыва не лишать его этой радости, не отбирать у него это неожиданное приключение, а наоборот – подарить его ему. "Ну пожалуйста, – словно бы просили большие и наивные собачьи глаза, – подарите мне это приключение. Что вам стоит? Неужели вам жалко?" В конце концов, сержант не выдержал этого взгляда. "Какого черта, – подумал он. – И куда это я так тороплюсь, в самом деле?"
– Сколько? – спросил Кесс, запуская руку под клапан походного мешка.
– Тридцать пять.
– По рукам.
– Вот и славно. Поверьте, собака вас за это обязательно когда-нибудь отблагодарит.
"Это вряд ли, – подумал Кесс, отсчитывая вафли. – Вряд ли. Жаль, что меня не видит сейчас Золотой Шум. Вот бы он удивился".
– Сколько это займет времени?
– Смотря как у них пойдет дело, – Марта игриво вскинула брови и улыбнулась. – Собака молодая, так что я думаю, все закончится очень быстро. Подождите пока вон на том диване. Почитайте журналы.
– Хорошо, – Кесс вздохнул, отстегнул поводок и направился к продавленному плюшевому дивану под пыльной пальмой. – Ради хорошего поискового пса на что только не идет наш брат – фронтовик.
Марта хлопнула себя по левому бедру, и, поскрипывая протезом, пошла в сторону прикрытой тяжелой портьерой двери. Джоуль с радостным лаем бросился за ней. Подойдя к двери, Марта пропустила вперед собаку, а потом повернулась к Кессу и спросила:
– А вам точно не нужно?
– Нет, благодарю вас.
– Тогда ждите.
Когда Марта скрылись за портьерой, Кесс услышал там радостный разноголосый лай и скулеж. По-видимому, Джоуль своим появлением вызвал у местных жриц Афродизи немалый энтузиазм, а возможно он был у них сегодня единственным гостем.
"И все же интересно, – подумал Кесс, разворачивая потрепанный довоенный журнал, – где она потеряла ногу?"
***
