Текст книги "После потопа"

Автор книги: Андрей Колганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Мародеры, побывавшие на поле сражения, распотрошили немало вещмешков погибших – видимо, в поисках сухого пайка – и множество этих мешков валялось рядом с трупами. По приказу Юрия ребята собрали несколько десятков таких мешков и взяли с собой.

Когда Юрий привел свою семерку добровольцев, нагруженную оружием, боеприпасами и вещмешками, к месту привала, оказалось, что не только им пришла в голову мысль обследовать поле сражения. Среди толпы ребятишек стояла группа старшеклассников, самодовольно принимавшая то восторженное любопытство, которое было написано на лицах ребят, столпившихся вокруг. Рядом с ними стоял Виктор, держа автомат за пистолетную рукоять стволом вверх. Приблизившись, Юрий увидал, что трое ребят держат в руках оружие. У одного была винтовка G-3, у другого – пистолет-пулемет МР, у третьего, в котором Сухоцкий узнал шпанистого заводилу, запомнившегося после стычки из-за курения в убежище, – пистолет "Вальтер".

Между Виктором и шпаненком (Юрий вспомнил его имя – Леонид) шел диалог в довольно напряженных тонах:

"Мы не у тебя эти игрушки брали, значит, и отдавать тебе не будем" резко выкрикнул Ленька.

"Хочешь или не хочешь, а придется" – спокойно отозвался Виктор.

"Ты нас, что ли, заставишь?" – ехидно спросил Ленька, поигрывая "Вальтером".

"Если так не отдашь, придется заставить".

"Слышите, пацаны, какой базар катит!" – воскликнул Ленька, и, направив пистолет на Виктора, зло выдохнул:

"Брось ствол! А то мозги вышибу!"

Виктор замер в нерешительности. Ленька радостно ухмыльнулся:

"Что, в штаны наложил? Бросай автомат, а то отшлепаю!" – вокруг послышались смешки, приятели Леньки громко загоготали в пять глоток.

И только тут Леонид увидел подошедшего Сухоцкого. А мгновение спустя он заметил и глядящий прямо на него черный зрачок автоматного ствола.

"Базарите?" – со зловещим любопытством поинтересовался Юрий.

"Думаешь, стволом обзавелся, и стал сильнее всех?" – не собирался отступать Ленька. – "Стволы и у нас имеются. Так что лучше разойдемся мирно. Вы нас не трогаете, мы, так и быть, вас не тронем".

"А теперь послушайте, что скажу я. Область на военном положении. Взять в руки оружие вы можете на одном-единственном условии – с этой минуты вы считаетесь на действительной военной службе и принимаете на себя все обязательства, из этого вытекающие. В противном случае вы превращаетесь в бандитов. И по законам военного времени разговор с вами может быть только один: если сдадите оружие – под суд, не захотите – пуля в лоб".

"Ах, пуля!?" – вскричал Ленька с внезапно исказившимся лицом и вскинул "Вальтер".

Сухоцкий не мог заставить себя выстрелить в мальчишку. Он упал на одно колено и, прижав к телу автомат, бросился на землю и перекатился в сторону, стремясь избежать пули, если Ленька по глупости слишком сильно надавит на спусковой крючок. Это его и спасло.

Первая пуля прошипела у него над головой, вторая взметнула пыль и комочки сухой земли в примятой траве, там, откуда он только что перекатился.

Кто-то из мальчишек, пришедших с ним, сорвав автомат с плеча, тщетно пытался передернуть затвор, в то время как автомат стоял на предохранителе. Другой, подогадливее, возился с переводчиком, пытаясь поставить его на автоматический огонь. Виктор оказался проворнее всех. Он сделал резкий выпад своим автоматом, как будто наносил колющий удар штыком, и концом ствола с силой двинул Леньку в голову. Тот пошатнулся, выронил пистолет, ноги его подогнулись, и он рухнул на колени, схватившись за голову обеими руками. Между пальцев его показалась кровь.

"Что это… Что это…" – громким шепотом повторял он, едва заметно покачиваясь.

Юрий поднялся и вместе с Виктором подскочил к мальчишке. Тот замер, слова перестали срываться с его языка. Медленно-медленно, с усилием, Ленька встал, пошатнулся, выпрямился, еще раз пошатнулся, и упал навзничь.

"Пульса нет…" – растерянно произнес Виктор, безуспешно пытаясь нащупать биение жилки на шее, над ключичной ямкой, и на запястье. Вдруг Виктор вскочил, и, отбежав на несколько шагов в сторону, согнулся в три погибели. Его безудержно рвало.

Сухоцкий подошел к двум парням, еще сжимавшим в руках автоматическую винтовку и пистолет-пулемет, и, ни слова не говоря, резко вырвал оружие у них из рук. Приблизившись к одному из старых деревьев, обрамлявших шоссе, он с размаху несколько раз саданул винтовку, а затем и МР о ствол. Затем повернулся к притихшим школьникам и громко произнес:

"То, что я сказал о действительной военной службе, касается всех". – Он посмотрел в сторону семерки, принесшей оружие, и скомандовал:

"Отделение, стройся! Положить вещмешки!"…

Дорога шла по слегка всхолмленной равнине, среди полей и лесов, рощ и перелесков. Однако усталость и подавленное настроение (что было не удивительно при зрелище стольких смертей и страха за жизнь близких, да и за собственную жизнь) не давали возможности наслаждаться окружающими пейзажами. В нескольких поселках, которые миновали за день, не было видно ни души. Люди или бежали, или погибли, или попрятались. А скорее всего – и то, и другое, и третье. Но разыскивать уцелевших было пока не ко времени.

К Зеленодольску подошли уже в сумерках, пройдя за день больше 25 км. Юрий задумался – где разместить столько людей на ночевку? Виктор ломал голову над той же проблемой. Лиза, узнав об их раздумьях, промолвила:

"Тут же пансионатов полно, и летних лагерей…"

"А вот туда идти не следует. Вообще в город лучше не соваться без разведки. Кто знает, на кого там можно нарваться" – охладил ее Виктор.

"Да, нам бы пристроиться где-нибудь на окраине, где меньше вероятность быть обнаруженными", – поддержал его Сухоцкий.

"Впрочем", – заметил Виктор, – "если на окраине найдется какой-нибудь подходящий пансионат, то почему бы его и не использовать?".

"Ага!" – обрадовался Юрий. – "Вот у шоссе, что идет вдоль моря на запад, как раз есть парочка таких пансионатов на отшибе. Надо будет туда заглянуть".

Поскольку выйти на западное шоссе можно было только через город, а туда углубляться не хотелось, Юрий повернул колонну с шоссе на проселочек, ведший к железной дороге. Рельсы также тянулись к Зеленодольску, где магистраль оканчивалась тупиком у железнодорожной станции, стоящей всего метрах в трехстах от берега моря. Но не доходя городка, пути разветвлялись, и налево сворачивала ветка, которая шла вдоль моря, ко множеству прибрежных городков и поселков. По этой ветке и направилась колонна, выйдя на западную окраину города по железнодорожному полотну.

Призывы соблюдать тишину, чтобы не нарваться на возможные неприятности, несколько умерили шум, производимый школьниками, но все же и Юрий, и Виктор испытывали серьезное беспокойство. Удача, однако, сопутствовала им. Железнодорожные пути вскоре отделились от города довольно плотной полосой деревьев и кустарников. Виктор даже не сразу заметил, что они уже вышли за пределы города, и по правую руку осталось лишь поле, пересеченное лентой шоссе, обрывающегося здесь, и переходящего в грунтовку.

Скомандовав остановку, Сухоцкий указал новое направление, и колонна покинула насыпь железной дороги, прямо через поле выйдя на грунтовку, шедшую совсем невдалеке от невысоких приморских дюн. На окраину городка вошли с запада. Здесь, у самого моря, расположились низенькие корпуса летнего детского лагеря, который иногда по старой привычке называли "пионерским". Через дорогу от него виднелся и какой-то пансионат.

Юрий выбирал недолго. Хотя пансионат был, конечно, комфортабельнее, но явно мог предоставить ночлег самое большее половине нуждающихся, а в лагере можно было разместить всех. С шоссе свернули налево, в калитку детского лагеря, поскольку ворота были заперты. Лагерь, по весеннему времени, оказался еще не подготовлен к летнему сезону. Окна и двери были заколочены. Пришлось отдирать доски штыками – отделению автоматчиков досталось как следует поработать, не только отдирая доски от дверей, но и взламывая запертые двери. Большинство кроватей было сложено в штабеля в разобранном виде. Матрацев и вовсе не было видно. Правда, вскоре их удалось обнаружить в одном из бараков, использовавшихся под склад. Они было малость отсыревшими, но выбирать не приходилось.

Сборка кроватей, растаскивание матрацев по корпусам, распределение помещений между классами и между мальчишками и девчонками заняли немало времени и сопровождались весьма сильным шумом и гамом. Образовалась большая очередь к туалетам, тоже производившая немалый шум. Юрий надеялся лишь на одно – шум, производимый большой толпой, должен скорее отпугнуть, чем привлечь любопытных. И действительно, вокруг по-прежнему было совершенно пустынно.

Юрий, Виктор и Лиза прилагали немалые усилия, чтобы, наконец, закончить размещение ребят и дать всем возможность отдохнуть. Вооруженное отделение они расставили по периметру лагеря, что привело к непредвиденному конфликту. Группка старшеклассников, несмотря на категорический запрет покидать территорию лагеря, решила пройти к берегу моря. За общим шумом Виктор не сразу различил возбужденные голоса, доносившиеся со стороны берега. Когда же он обратил внимание на перебранку и направился в ту сторону, все уже произошло. Буквально в десятке шагов впереди него громыхнул выстрел, сумерки разрезала яркая вспышка, и срывающийся мальчишеский голос закричал:

"Ложись, суки! Лицом вниз, руки за голову! Кто шевельнется, схлопочет пулю!".

Приблизившись, Виктор увидел лежащих на песке троих ребят и двух девчонок. Над ними стоял парнишка с автоматом, направленным на лежащих. Один из лежавших, заслышав шаги, приподнял голову.

"Не шевелиться, я сказал!" – С этим выкриком автоматчик подскочил к поднявшему голову и пнул его ногой в бок…

Когда все обитатели лагеря собрались на линейке, где было построено и все отделение с оружием, Виктор заговорил:

"У нас случилось ЧП. Столкнулись между собой наши товарищи. Одни, наделенные оружием и властью, которое это оружие дает, другие – безоружные. И обе стороны повели себя глупо. Я хочу, чтобы вы все затвердили урок, который следует извлечь из этой стычки обеим ее сторонам", – Виктор повернулся в сторону отделения.

"Оружие дано вам только для того, чтобы защищать своих товарищей и мирных жителей вообще. Только для этого. И совершенно недопустимо пользоваться оружием, чтобы унижать безоружных, куражится над ними, демонстрируя свою власть. Еще один подобный случай – и виновник лишится права носить оружие навсегда. Сегодня же я ограничусь отстранением его от военной службы на две недели. Рядовой Сергей Мильченко, сдайте автомат, боеприпасы и амуницию".

Даже в сумерках было заметно, что лицо Сергея покрылось красными пятнами. Он молча отдал оружие подошедшему Сухоцкому. Виктор заговорил вновь:

"А теперь я обращаюсь к вам, к большинству, которое пока не имеет оружия. Запомните, наконец, то, что мы уже повторяли неоднократно – область на военном положении. Мои слова и слова Юрия Сухоцкого для вас не рекомендация, а приказ. Если дан приказ не покидать территории лагеря, значит, он должен быть выполнен. И я не осуждаю Сережу Мильченко за то, что следуя приказу, он применил оружие. Он не имел права издеваться над безоружными, и за это наказан. Но учтите – если ваша дурная голова толкнет кого-нибудь на выходки, влекущие опасность для остальных, то оружие может быть применено и на поражение. Вот так". – Виктор замолчал и оглядел притихших ребят. Теперь заговорил Сухоцкий:

"Десятиклассники! Назовите мне одного человека из вас, кто занимался бы стрельбой и имел хорошие результаты" – В ответ раздались нестройные голоса:

"Овечка! Санька Овечкин!.. У него разряд!.."

"Из чего стрелял?"

"Из пистолета" – ответил Овечкин.

"Рядовой Овечкин! Два шага вперед, шагом марш!" Юрий повернулся к Калашникову и негромко бросил:

"Виктор, передай ему свой "Макар"".

Когда ПМ вместе с ремнем, кобурой и запасным магазином перешел в руки Саши Овечкина, Юрий скомандовал:

"Рядовой Овечкин! Встаньте в строй отделения!" – И, обращаясь к остальным, снова задал вопрос:

"А из винтовки или автомата кто-нибудь из вас серьезно стрелял?"

"Пяльцин стрелял!" – выкрикнул кто-то.

"Чего – Пяльцин…" – недовольно буркнул невысокий вихрастый парнишка. – "Не стрелял я из винтовки".

"Сам же рассказывал!" – не унимались одноклассники.

"Так то ж не из винтовки…"

"А из чего?" – поинтересовался Сухоцкий.

"Из ружья. Дед на охоту брал".

"И какие результаты?"

"Так я ж не в тире стрелял. Сколько очков выбил бы, не знаю. Бывало, попадал, бывало, и мазал".

"А в кого стрелял?" – продолжал допытывать Юрий.

"Птицу брали. Корншнепа. Сам я только три штуки добыл" – честно объяснял Пяльцин.

"А много раз ходил с ружьем?"

"Один. Прошлым летом".

"И сразу три штуки добыл? Бери автомат" – вынес заключение Юрий.

Когда все разошлись спать, Юрий оставил под командой Виктора гранатометчика и девчонку с ручным пулеметом. Пулеметчицей стала Надя Бесланова, помогавшая Юрию добыть оружие из подбитой БМП, и не убоявшаяся трупов. Будучи не самой рослой для своего вида спорта – она занималась баскетболом, – Надя оказалась физически сильнее большинства своих сверстников.

Овечкин с пистолетом Макарова был выставлен в качестве наблюдателя, спрятавшись в кустах у шоссе близ ограды пансионата. Сам же Сухоцкий с четырьмя парнями, вооруженными автоматами, отправился на разведку.

Первые склады, которые почти в полной темноте обнаружили и исследовали разведчики, оказались вскрыты и пусты. Столь же пустынны были полки разграбленных магазинов. Впрочем, в одном из них обнаружились распотрошенные упаковки мыла, зубной пасты и каких-то чистящих средств; в другом – несколько десятков рулонов обоев. Но мыло и обои их сейчас не интересовали. Стараясь перемещаться по городским окраинам, разведчики натолкнулись еще на одну группу сарайчиков, используемых под склады. Они тоже были вскрыты, но в темноте за распахнутыми створками дверей смутно виднелись какие-то ящики.

Сухоцкий, оставив одного автоматчика снаружи, завел всех остальных на склад, прикрыл за собой двери, и только тогда включил единственный имевшийся у них фонарик. Так, что же это за ящики?

В сарайчике стояло несколько посудомоечных машин фирмы BOSH, несколько коробок с фенами, коробки с электрическими консервовскрывателями. Нашлось и продовольствие – коробки с приправами фирмы Knorr. Склад был довольно основательно опустошен. Видимо, местные жители забрали все самое, с их точки зрения, ценное, решив пока не возиться с остальным.

Местные жители? Юрий засомневался в этом, увидев пулевые пробоины на коробках и ощутив россыпь автоматных гильз под ногами. Впрочем, бандиты могли быть и из местных, – подумалось ему. Тем хуже. Тогда придется уходить отсюда сразу же, как рассветет.

Выйдя со склада, Юрий осмотрел другие сараи. Они были или пусты, или хранили остатки товаров вроде кафельной плитки или унитазов. Последней очередь дошла до маленького невзрачного сарайчика, обнаруженного притулившимся в самом укромном углу. Но он тоже был вскрыт. У самого входа громоздились под потолок штабелями рулоны медной кровельной ленты, пластмассовые трубы, алюминиевый уголок. Какая досада!

От отчаяния, что продовольствие так и не найдено, Юрий решил проверить сарайчик до конца, и по его команде ребята стали расшвыривать стройматериалы. Их упорство было вознаграждено. Вскоре за рулонами меди показались какие-то коробки. Печенье. За неимением лучшего сойдет и это.

За коробками печенья обнаружились коробки с шоколадными конфетами, с консервированной кукурузой, растворимым кофе, плитками шоколада, макаронами, с минеральной водой. Последнее обрадовало Юрия больше всего. У них к ужину остался только НЗ – по полстакана питьевой воды на брата.

"Пяльцин!" – вполголоса позвал Юрий.

"Что – Пяльцин?" – буркнул тот, подходя поближе.

"Тебя как зовут-то?"

"Меня? Генкой" – по-прежнему с оттенком недовольства ответил Пяльцин.

"Вот что, Геннадий. Давай-ка скоренько обратно в лагерь и передай Калашникову, чтобы прислал сюда всех ребят девятых-десятых классов с вещмешками".

В лагере Юрий поделился своими сомнениями с Калашниковым и с Елизаветой Ахметовной.

"Здесь неплохо, но лучше бы найти местечко поглуше и потише" – резюмировал он. – "Нет гарантий, что здесь не крутятся вооруженные мародеры, а то и организованные бандитские группы".

"Тогда у нас только один путь" – отозвался Виктор. – "Вообще-то глухих мест есть немало в лесах на севере и на юго-востоке области. А тут укромное место можно найти только на полуострове".

"Полуостров большой…" – протянул Юрий. Сама идея, похоже, у него возражений не вызывала.

"Чем дальше, тем лучше" – ответил Калашников.

"А ты что думаешь, Лиза?" – обратился к ней Юрий.

"Там хорошо. И вряд ли там были бои. Местность, скорее всего, не заражена" – стала размышлять она вслух.

"Значит, идем. До Соснового?" – уточнил Юрий.

"Лучше до Рыбаково. Сосновое слишком близко" – возразил Виктор.

"Так до Рыбаково почти сорок километров!" – всплеснула руками Лиза.

"Да… Два четырехчасовых перехода. С учетом привалов – двенадцать часов. Если выйдем в восемь, придем еще не в темноте" – прикинул Сухоцкий.

"Э-э, погоди! Ты на кого это рассчитываешь?" – перебил его Виктор. – "Думаешь, двенадцатилетние пацаны и девчонки после сегодняшнего перехода одолеют такой путь!?"

Юрий замялся.

"Пожалуй, ты прав, придется разбивать переход на два дня. Ночевку-то где делать будем? В лесу?"

"Почему в лесу?" – отозвался Калашников. – "За Сосновым еще какие-то турбазы есть. И одна довольно большая. Это, правда, не совсем середина маршрута, но, по-моему, сойдет".

На том и порешили.

Рано утром колонна вышла в путь. Обогнув большую часть города по южным окраинам, колонна ступила на шоссе, тянущееся по узкому длинному полуострову.

Когда-то, миллионы лет назад, здесь не было никакого полуострова. Лишь два или три небольших островка лежали между крайними точками мелководного залива. Сотни тысяч лет господствующее здесь морское течение, размывая берега южнее будущего полуострова, несло песок вдоль побережья, расширяя отмели, образуя новые, откладывая песок у островов. Прошли еще сотни тысяч лет, и мели поднялись над водой, образуя узкие песчаные острова. Затем песчаные острова мало-помалу соединялись друг с другом и с длинными песчаными косами, намытыми у старых островов…

Так медленно вырастал полуостров. Песок постепенно зарастал – сначала песколюбивой травой, семена которой ветер и вода приносили с прибрежных дюн на материке, затем, когда корни травы укрепили песок, на нем смог расти кой-какой кустарник. Потом на медленно-медленно нараставшей почве укоренились первые деревья…

Теперь колонна двигалась по полуострову, через негустой сосновый лес, нередко перемежаемый разнообразными лиственными деревьями, зарослями кустарников (бузины, орешника, барбариса, красной смородины…) и рощами черноольховника.

В километре от окраины Зеленодольска миновали шлагбаум с будочкой. Когда-то здесь был пост пограничников, охранявших не столько границу, сколько заповедный режим полуострова. Сегодня здесь было пусто, и лишь большие щиты с правилами посещения полуострова, и тарифами на въезд людей и пропуск автотранспорта, свидетельствовали о происходившем здесь не так давно интенсивном движении. Осиротевший шлагбаум исправно перегораживал дорогу, и его пришлось поднимать, чтобы пропустить колонну.

Пусто было и в поселке Сосновое, перед которым организовали большой привал. После обеда сухим пайком и часового отдыха школьники, притихнув, шагали мимо пустынных улочек, домов с закрытыми ставнями, мимо расположенных среди соснового леса нескольких пансионатов и детского лагеря. Когда миновали Сосновое, слева от дороги потянулась близкая полоса песчаных приморских дюн, местами заросших травой, и канадской горной сосной, а местами почти голых, сиявших сквозь редколесье светло-желтыми пятнами песка, подсвеченного дневным солнцем. Незакрепленные пески под влиянием ветра и ног многочисленных туристов, еще недавно во всю топтавших их, медленно смещались в сторону от моря, сантиметр за сантиметром засыпая лесную поросль…

Последний пансионат "Песчаное" показался уже в трех с лишком километрах за Сосновым, на 14-м километре шоссе, в сосновом редколесье у видневшегося невдалеке берега залива. Там остановились на ночевку. Ребята быстро развели костры, воспользовавшись открытыми очагами, устроенными рядом с летними домиками турбазы, вскипятили воду, сварили суп из макарон с остатками тушенки. Запас воды заметно убавился, но брать воду из местного колодца все же не решились. Всякое могло быть.

Быстро взломав двери легких фанерных домиков турбазы, разместились на ночлег. Спали прямо на металлических панцирных сетках кроватей, потому что здесь в большинстве домиков ни матрацев, ни тем более постельных принадлежностей разыскать не удалось. Кое-где они все же были, потому что ряд домиков турбазы, снабженных системой отопления, использовался и зимой.

Утром, после ночевки, организовали горячий завтрак. Выведя колонну снова на шоссе, Юрий объявил:

"Почти 16 километров пути позади. Нам предстоит пройти еще 22 километра. Сейчас – четверть одиннадцатого. В пути будет еще один большой привал и две коротких остановки. Так что рассчитывайте свои силы на долгий путь. Вперед!"

На всем дальнейшем пути не было ни одного поселения. Лишь несколько домиков орнитологической станции Академии наук расположились на 27-м километре, но их не было видно с шоссе. Немного не доходя до этого места, Юрий остановил колонну для второго привала. Здесь полуостров был заметно шире, чем у Соснового. По обе стороны шоссе в слабой туманной дымке, сквозь которую упорно пробивалось майское солнце, тянулись гряды невысоких дюн, сплошь поросших жесткой травой, местами – каким-то кустарником, отдельными сизыми кустиками чертополоха. У самого шоссе по левую руку шла полоса редких сосен, выросших под постоянным напором морских ветров и потому заметно клонившихся на северо-восток. Примерно в полукилометре вперед и назад, насколько было видно, открытое пространство дюн, поросших травой, по левую сторону шоссе замыкалось стеной леса, а справой стороны, со стороны залива, дюны были повыше и далеко, насколько хватало глаз, тянулись безлесными, а местами и вовсе лишенными растительности.

Время близилось к двум пополудни. Когда школьники поднялись после привала и стали строиться в колонну, стало очевидно, что все, особенно младшие, измотаны тремя днями непривычно долгих для них пеших переходов. Сухоцкому пришлось снизить темп и устраивать небольшие привалы едва ли не каждые полчаса. После каждой такой остановки ребят удавалось поднять со все большим и большим трудом. Кое-кто из малышей начал откровенно хныкать. Многие сбили и натерли ноги, и теперь едва ковыляли, кривясь от боли.

И все же колонна продвигалась вперед. Около семи вечера справа по ходу движения показалось большое озеро (единственное настоящее озеро на полуострове) с заболоченными берегами, поросшими тростником. Большие стаи птиц, встревоженные появлением людей, с шумом и кликами поднимались в воздух.

Меньше, чем через полчаса, слева у самой дороги стали видны домики лесничества. И опять никого, никакого движения, никаких признаков присутствия человека. Когда миновали лесничество, колонна вышла к развилке шоссе. "Наконец-то!" – вздохнул про себя Виктор и свернул по дороге направо. За деревьями блеснула зеркальная гладь маленького круглого то ли озерка, то ли прудика, слева виднелось розоватое новенькое здание маленькой двухэтажной гостиницы с огороженным пространством пустующей автостоянки, а впереди уже выглядывали из-за зелени фруктовых садов темно-красные черепичные крыши поселка Рыбаково.

Юрий покинул хвост колонны и подбежал к Виктору, шагавшему впереди всех.

"Где будем размещаться на ночлег?"

"Лучше где-нибудь всем вместе" – проговорил Виктор. – "Но тут все домики маленькие. Даже в гостиничку эту и четверть не впихнем. Впрочем, ближе к заливу тут, помнится, должна была быть парочка многоквартирных трехэтажек".

"Да", – подтвердил Юрий, – "туда и пойдем. Все там могут и не поместиться, но там рядом еще два многоквартирных дома старой постройки. Должны как-нибудь утесниться".

Школьники, теперь уже больше похожие не на колонну, а просто на толпу, поплелись по главной улице, оставив по левую руку футбольное поле, клуб, правление рыболовецкой артели, магазин, столовую и автобусную остановку, а по правую – цепочку домов с кафе и торговыми точками.

Пусто. Ни души.

Но вот, наконец, свернув направо и пройдя мимо старой, немецкой постройки, церкви из темно-красного кирпича, подошли к цели своего движения – двум трехэтажным домам-коробочкам. Подъезды заколочены, квартиры заперты. И опять ни души. В квартирах – следы поспешного отъезда. Беспорядок, части вещей нет. Где-то постели застланы, со всеми постельными принадлежностями, а где-то нет даже матрацев.

В каждом доме было по четыре подъезда, по двенадцать квартир в каждом подъезде. Итого девяносто шесть квартир. Если считать по четыре человека на квартиру – должны поместиться. На деле, однако, оказалось иначе – в домах были квартиры и однокомнатные, и двухкомнатные, в которых оказалось всего по два-три спальных места. Поэтому человек тридцать пришлось разместить в старом двухэтажном кирпичном доме через дорогу, в котором было всего восемь квартир, но зато довольно больших. Юрий, Виктор и Лиза решили расположиться там же.

Остановившись перед домом, Лиза долго смотрела на север, потом неуверенно проговорила:

"Вроде, там дымок вьется… Или только кажется?"

Виктор тоже стал вглядываться в указанном направлении. Да, вроде над лесом вьется дымок. Или нет?

"А что там может быть?" – заинтересовалась Лиза.

"В той стороне? Там большой радиолокационный пост", – напряг память Виктор. – "А еще казармы погранзаставы".

"Есть дымок или нет, а проверить надо" – вмешался в разговор Сухоцкий. – "Я пойду один. Толпой идти ни к чему".

"Толпой – ни к чему. Но вот еще одного человека надо взять, чтобы мог известить нас, если что случится", – возразил Виктор.

Юрий согласно кивнул и оглянулся на тянувшуюся за ними группу школьников.

"Сергей! Мильченко!" – негромко позвал он. Сергей подошел, глядя исподлобья.

"Пойдем с тобой в разведку" – пояснил Сухоцкий.

"А оружие?" – несколько оживившись, спросил Мильченко с надеждой в голосе.

"Оружие не потребуется. Твоя задача – держаться за мной в отдалении, как бы следить за мной. Следить так, чтобы никто, если появится, тебя не обнаружил. Ты – моя страховка. Если я попаду в переплет, ты должен будешь не затевать сражение за мое вызволение, а быстренько и незаметно смыться и предупредить наших. Все понятно?"

"Понятно" – кивнул Сережа.

"Сумеешь справиться?"

"Постараюсь".

"Ты уж постарайся. Не хотелось бы, чтобы наших тут захватили врасплох".

Мильченко еще раз кивнул. Юрий тронул его за плечо и они пошли в сторону предполагаемого дымка.

"Давай, потихонечку наращивай дистанцию. Запомни, тебя не должны обнаружить", – бросил через плечо Юрий.

Сухоцкий решил в первую очередь обследовать казармы пограничников. По весьма банальной причине: они были ближе всего – буквально метрах в трехстах за последним домом – недавно выстроенным маленьким пансионатом – на северной окраине поселка.

Памятуя приказ, Сережа не пошел за Сухоцким по дороге, а углубился в лес, стараясь прятаться в кустарнике и за деревьями, не выпуская из виду "дядю Юру". И увидел, как на обочину дороги, за спиной Сухоцкого, бесшумно выскользнул из леса человек в пятнистом комбинезоне, с автоматом, и вполголоса скомандовал:

"Стой! Руки вверх!"

Юрий послушно выполнил команду.

"Медленно, за ремень, одной рукой сними автомат с плеча и разожми руку!"

Автомат упал в дорожную пыль.

"Теперь пять шагов вперед – шагом марш! И не оборачиваться! Только шевельнешься – стреляю!" – все также негромко командовал пятнистый.

Юрий послушно выполнил и эту команду. Человек в комбинезоне подошел к брошенному оружию, закинул автомат Сухоцкого себе за спину и, немножко не по-уставному сформулировав команду, бросил:

"А теперь – шагом марш вперед!"

Двое потопали по дороге. Сережка подождал немного, и осторожными перебежками, не выходя из леса, двинулся за ними, чтобы окончательно не потерять Юрия из виду. И внезапно замер, а потом отпрянул за ствол сосны – шагах в десяти от него лежал автоматчик в таком же пятнистом комбинезоне и в теплой пятнистой куртке с серым меховым воротником. Он лежал лицом в сторону дороги, и именно это позволило Сережке остаться незамеченным. Автоматчик, вероятно, услыхал его шаги, и, приподняв голову, поводил ею из стороны в сторону. Но, не заметив ничего подозрительного, снова занял прежнюю позицию.

Мильченко с громко бьющимся сердцем подождал несколько минут. Чуть успокоившись, он с утроенной осторожностью потихонечку стал уходить с опасного места. И лишь метров через двести он несколько ускорил шаг, а еще через сотню шагов перестал идти крадучись, выскочил на дорогу и припустил во весь дух в поселок, туда, где расположились его товарищи.

Через несколько минут, он, тяжело дыша, прерывающимся голосом уже докладывал Виктору:

"Дядю Юру… схватили!"

"Кто, где?" – спокойным голосом спросил Виктор.

"Там, по пути к погранцам… В пятнистом комбинезоне… с автоматом".

"Как ты думаешь, это бандиты?"

Сергей задумался, заодно успокаивая дыхание.

"Не знаю… Вроде не похоже…"

"Так "не знаю" или "не похоже"? И почему "не похоже"?" – продолжал допытываться Виктор.

"Говорил он вроде так… по-военному. Команды словно как по уставу…"

"Так бандит тоже очень может быть из военных" – заметил Калашников.

"Может быть… Но этот больше на солдата похож…"

"Почему?" – упорствовал Виктор.

"Ну… Не знаю…" – протянул Сергей, а потом все же пояснил – "Не матерился… Не пытался ударить…"

Виктор не сдержал мелькнувшей на его лице усмешки. Мильченко заметил ее и непроизвольно покраснел. Посмотрев на Сергея, Виктор бросил:

"Ладно. Что было, то прошло. Хорошо, что сам теперь понял разницу между солдатом и бандитом. Однако ясности все-таки мало". – Он покачал головой. – "Придется всех с оружием вывести на посты, а я с парой человек выдвинусь поближе к тому месту. Ты – с нами. Покажешь, как и что".

Не доходя метров двести до предполагаемого поста, Юрий велел остановиться.

"Пока засядем тихонечко в кустах и понаблюдаем полчасика. А потом решим, что дальше делать" – произнес он шепотом.

Пока Мильченко добирался до своих, Юрий под конвоем шествовал на заставу. Когда впереди показалось здание казармы и встреченный ими паренек, повинуясь словам конвоира – "Цыганков, живо за капитаном!" – бегом умчался в здание, Сухоцкий наполовину успокоился. Это все меньше походило на бандитское гнездо.