Текст книги "Козырной стрелок"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава 46

– ...Все вышеперечисленное позволяет сделать вывод, что гражданин Иванов Иван Иванович, подозреваемый в совершении особо опасных преступлений, в том числе убийств пяти человек на улице Агрономическая, пяти человек на улице Северная и четырнадцати в поселке Федоровка, является бывшим или настоящим работником Государственной Безопасности. Что косвенно подтверждается еще тремя трупами высокопоставленных работников ГРУ, убитых ранее из пистолета, фигурировавшего в эпизоде на Северной, и еще четырьмя трупами бойцов спецназа Министерства обороны по последнему эпизоду...

– Какие бойцы? Вы мне ничего не докладывали по данному происшествию, – прервал министра внутренних дел Высокий Начальник. – Почему не докладывали?

– Это самая свежая информациия. Поэтому я не успел... Хотя собирался буквально сегодня...

– Что это за бойцы?

– Бойцы частей специального назначения Министерства обороны, – повторил министр.

– И все?

– К сожалению, другой информацией следствие не располагает по причине режимности частей спецназа. Согласно приказу министра обороны все следственные действия по частям особого назначения имеет право вести только военная прокуратура.

Высокий Начальник сделал пометку в блокноте.

– Почему вы увязываете гибель бойцов с Ивановым?

– На месте преступления были обнаружены отпечатки пальцев Иванова. Кроме того, есть два свидетеля, опознавшие Иванова и утверждающие, что преступление совершил он. А главное, есть уже знакомый нам почерк. Убийство четырех бойцов спецназа идентично убийству пяти потерпевших в поселке Федоровка.

– В каком смысле?

– И там и там использовались одинаковые, направленные в одни и те же части тела удары. Это удары одного и того же человека. Провести более подробные сравнительные экспертизы мы не имеем возможности, так как дело ведет военная прокуратура.

– Откуда тогда вы узнали эти сведения? Министр внутренних дел на мгновение запнулся. Сказать, что принадлежность Иванова к органам Безопасности установила следственная бригада, работающая под его, министра, патронажем, значило взять на себя ответственность за брошенный в сторону могущественной спецслужбы камень. Который еще неизвестно, как обернется.

Сослаться на то, что следствие раскопало данную информацию вопреки его, министра, воле, значит, подставить себя. Ничего не сказать – надо было раньше. Остается жертвовать пешкой. Чтобы сохранить ферзя.

– Следователь особой следственной бригады Старков провел частное расследование, в ходе которого установил данные факты, – сдал министр своего работника.

– В каком смысле частное?

– В смысле, что по своей инициативе и в свободное от работы время. Что, конечно, не должно поощряться руководством и за что он получит, то есть уже получил строгий выговор с занесением...

– Вы вышли на след этого Иванова?

– Нет. То есть да. Существует подозрение, что в настоящий момент он отстреливает членов преступной группировки известного рецидивиста Королькова по кличке Папа. Он же Король, Бугор и прочее.

– Снова трупы?

– Скорее всего да.

– Что значит «скорее всего»?

– Они прячут своих раненых и убитых. Но мы приложим максимум усилий...

– У вас все?

– Нет. Я хотел еще доложить но делу сексуальных маньяков в Кировской и Пензенской областях и...

– Не надо маньяков. Маньяков оставим на потом. На сегодня мне вашего Иванова хватит. Вы свободны. Идите, Александр Федорович.

Министр встал и, мягко ступая по ковру, вышел в приемную.

Ну и слава Богу. Слава Богу, что он доложил. А Высокий Начальник выслушал. Теперь он, министр, чист как стеклышко. Теперь он ни за что не отвечает. Скажет Высокий продолжать следствие – он прикажет важнякам продолжать. Промолчит, дело повиснет. Но уже не по вине министра внутренних дел. Уже по вине Высокого...

«Убийца Иванов, убийца Иванов, убийца Иванов... – механически повторял про себя Высокий Начальник доложенную ему министром фамилию. – Убийца...»

Что это за Иванов такой, который поубивал кучу народа, в том числе бойцов спецназа? Которые тоже не дети...

И почему этот Иванов засел у него в голове? Еще с того, первого доклада? Почему? Почему он заставляет периодически вспоминать о себе?

Потому что убийца?

Вряд ли. Убийц много. На столы членов правительства каждый день поступают сводки происшествий и преступлений. В том числе и таких преступлений. В том числе и гораздо более жестоких преступлений. От которых душа леденеет. Потому что там матери убивают детей, дети – матерей и отцов, отцы – целые семейства. А маньяки – чуть не целые деревни.

В этом случае мужик убил нескольких мужиков. Во время вооруженной стычки. Или, говоря современным языком, разборки.

В сравнении с похождениями маньяков-психопатов почти рядовое преступление.

Почему же его тогда заинтересовал Иванов? А не, к примеру, убийца-людоед или двенадцатилетний киллер, убивший семью своего одноклассника?

Чем заинтересовал?

Пожалуй, почерком убийств. Удивительной своей способностью выходить победителем из схватки со многими вооруженными противниками. Умением стрелять и попадать из любого положения. И убивать руками, если нет оружия.

Короче – своим выдающимся профессионализмом. Которому, как верно заметил министр, можно научиться только в спецчастях Безопасности или ГРУ.

Безопасности. Или ГРУ.

ГРУ – вряд ли. Потому что свои своих не мочат. По крайней мере в таких количествах. А там три трупа грушников несколько лет назад и четыре теперь. Причем теперь – рядовой состав, который, если предположить, что идет чистка, трогают редко.

Значит, получается – Безопасность!

Что подтверждается показаниями бывшего начальника горотдела милиции, который утверждает, что ему приказал выдать труп и вытереть все упоминания о нем из дела генерал Безопасности. Генерал Трофимов. Хотя, конечно, документы по телефону он не показывал. И мог назвать любую, первую пришедшую на ум фамилию...

Высокий Начальник набрал на «кремлевской вертушке» прямой телефон главы службы Безопасности.

– Это я, – сказал он.

Кто – было и так понятно. По «вертушке» много людей не звонят, так что их голоса были хорошо узнаваемы. Владельцами точно таких же «вертушек».

– Мне нужны список работников твоего ведомства в звании подполковника и выше.

– Зачем?

– Ну, например, для составления наградных списков.

– Наше ведомство нынче не популярно. Его не награждают.

– Тогда для подсчета старших офицеров во всех, в том числе твоем, ведомствах.

– Будете сокращать?

– Пока только подсчитывать.

– Когда нужно представить списки?

– Вообще-то не к спеху. Ну например... завтра.

Списки были доставлены послезавтра. Раз не к спеху. Министр Безопасности демонстрировал норов. Давно демонстрировал.

Списки были длинные. Не такие, как были бы лет десять назад, но все равно страницах на десяти. Трофимов был в конце пятой.

«Генерал Трофимов Степан Степанович. Начальник второго спецотдела Первого Главного управления Федеральной службы безопасности», – прочитал интересующую его строку Высокий Начальник.

Генерал Трофимов!

Значит, получается, что есть такой генерал! Получается, что начальник горотдела не врал. И то, похищенное из морга, тело действительно принадлежало Безопасности.

А самое главное получается, что серийный убийца Иванов тоже из того ведомства. Потому что спецподготовка, убийство конкурентов из ГРУ, а самое главное, похищение его напарника из морга и вымарывание упоминания о нем из всех протоколов. Между прочим, по прямому указанию должностного лица из руководства Службы безопасности.

Самое главное – генерал Трофимов.

За которым стоит или может стоять глава всей Государственной безопасности!

Высокий Начальник набрал номер на мобильном телефоне.

– Здоров, Петро. Надо бы встретиться. Зачем? Затем, что мне одна интересная мысль пришла в голову. Нет. Бери выше. Насчет нашего общего конкурента. Ну ты сам понимаешь, какого. Которое и тебе, и мне, и всем нашим поперек горла встало. А теперь, возможно, выскочит...

Глава 47

Бизнесмен Юрий Антонович вновь пытался разобраться со своими запутанными партийными делами.

– Где партия?

– Какая партия?

– Та, за которую мы предоплатой отвалили пол-"лимона" «зелени».

– Мы за много чего отваливали пол-"лимона"...

– Не изображай умника! Прокладки где?

– Какие? За последний месяц мы проплачивали прокладки сантехнические резиновые одно-, трехдюймовые, прокладки женские крылатые тоже разных размеров, автомобильные прокладки, прокладки для муфтовых соединений! трубопроводов атомных подводных лодок...

– Они что, все по одной цене шли? Крылатые и трехдюймовые?

– Плюс-минус сотня тысяч.

– Ты мне кончай финтить. Для меня это сейчас самое важное дело. Ты понимаешь, что будет, если ты ту партию не найдешь или, не дай Бог, с другой перепутаешь? Из-за твоих плюс-минус. Ты представляешь, что подумают подводники, если не приведи Господь... На какой трубопровод они их, интересно знать, будут присобачивать? И какой они нам счет выставят за подобную пересортицу? Или того хуже...

Зазвонил телефон. И Юрий Антонович, на секунду прервав разговор, поднял трубку.

– Ты погоди, не уходи. Я тебе еще не все сказал про те прокладки. Слушаю.

– Юра, это я. Сева. У меня есть информация. По тому человеку, о котором ты нас предупреждал.

Своих друзей Юрий Антонович предупреждал только по одному человеку. По тому, который перехватил у идейных коммунистов дискету и прикончил бойцов Петра Семеновича и еще без счету народу.

Предупреждал про Иванова.

– Все, иди, – показал Юрий Антонович своему, потерявшему партию прокладок сотруднику на дверь.

– Но как же прокладки? И подводники...

– Пошел ты со своими прокладками! Туда же, куда прокладки! – свирепо заорал Юрий Антонович. И тут же обратился к телефону: – Кто он? Если в общих чертах?

– Если в общих чертах, то он очень непростой парень.

Остальное не по телефону.

– Когда и где?

– Я буду у тебя вечером.

– Вечером слишком поздно. Лучше приезжай сейчас.

– Сейчас?

– Да, именно сейчас. Я высылаю машину.

– У меня своя есть.

– Тогда просто жду...

Через час в кабинете Юрия Антоновича сидел генеральный директор одной известной в стране корпорации.

– Кто он? Говори!

– По всей видимости, работник Государственной безопасности.

– Откуда информация?

– Из верхов.

– Из каких верхов?

– Из самых верхов. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я сдал тебе свой источник?

– Я хочу быть уверенным в качестве информации.

– За качество можешь не беспокоиться. В основе информации доклад министра внутренних дел.

– Кому?

– Тому, кому положено.

– Значит, источник либо тот, кто докладывал, либо тот, кому докладывали.

– Либо кто-нибудь третий, кто сидел под столом.

– Ладно, будем считать, что в серьезности источника ты меня убедил. Теперь скажи подробности.

– Подробностей немного. Во время перестрелки на улице Северной Иванов был вместе с неизвестным, тело которого Безопасность впоследствии выкрала из морга. Кроме того, по настоянию генерала Трофимова из дела были вымараны все упоминания о погибшем. Что позволяет предположить, что он и бывший с ним Иванов имеют отношение к органам.

– Других доказательств нет?

– Прямых нет.

– А косвенные?

– Его профессиональное умение убивать.

– Это я уже знаю. Что еще?

– В настоящий момент он занимается тем, что стреляет приближенных криминального авторитета Королькова по кличке Папа.

– Прямо сейчас стреляет?

– В данную минуту не знаю. Но до того стрелял очень активно.

– Почему?

– Говорят, они что-то не поделили.

– Ты знаешь его местонахождение?

– Нет. Но могу попробовать узнать.

– Погоди-ка...

Юрий Антонович вызвал начальника охраны.

– Вам знакома такая фамилия – Корольков?

– Нет.

– А кличка Папа?

– Я не совсем?..

– Ну или еще Король?

– Ах Папа! Конечно, знакома. Он один из видных криминальных авторитетов. Он контролирует...

– Вы знаете его адрес?

– Я знаю его «шестерок». И значит, могу узнать адрес.

– Тогда немедленно пошлите туда своих людей. Много людей.

– Зачем много?

– Затем, чтобы они с него глаз не спускали.

– Для этого не надо много людей. Для этого достаточно нескольких специалистов.

– Ну, значит, пошлите столько, сколько посчитаете нужным.

– Для чего организуется слежка?

– Для того, чтобы не упустить гражданина Иванова Ивана Ивановича.

– Он там должен появиться?

– Хочется надеяться.

– Зачем?

– Чтобы прикончить кого-нибудь из людей Папы.

– С какой целью?

– Это ты его спроси. Если найдешь.

– Кто он, этот Иванов?

– Киллер. Наделавший дел на Агрономической, Северной и в поселке Федоровка.

– В поселке Федоровка замочили больше десятка людей Короля.

– Иванов и замочил.

– Один?!

– Один. По крайней мере, так считает следствие.

– Я сомневаюсь...

– Прежде чем сомневаться, изучите материалы дела. И постарайтесь проверить их по своим каналам.

– Что делать, если я обнаружу гражданина Иванова?

– Если вы его обнаружите, вы его убьете.

– Но...

– Давайте без «но». Я вам плачу деньги, чтобы вы решали мои проблемы. На сегодняшний день Иванов главная моя проблема. Если вы не хотите мне помочь, вы будете уволены с сегодняшнего числа.

– Но за это...

– А вы не попадайтесь. А если попадетесь, переведите стрелки на исполнителя. Или мне вас надо учить?

– Мне понадобятся дополнительные средства.

– Для чего?

– Для оплаты работы исполнителей.

– Это понятно.

– И для съема квартир.

– Квартиры-то зачем?

– Квартир, расположенных вблизи дома Королькова...

В дверь квартиры, расположенной вблизи дома Королькова, позвонили.

– Кто это-й? – спросила бабушка.

– Из жэка это.

– Из жека-й?

– Открывайте, бабушка. Мы вам пришли кран заменить.

– Зачем кран-то? Кран-то не текеть.

– Совсем не течет?

– Совсем не текеть-то. Уж почитай три года-й.

– Ну вот. А теперь будет течь. Открывайте, бабушка. А то у нас наряд.

Бабушка открыла.

На пороге стояли двухметрового роста слесаря-сантехники. В новых, ослепительно синего цвета импортных спецовках.

– Где у вас кран, бабушка?

– Кран-то? На кухне кран-то. Слесаря прошли на кухню.

– Где?

– Да вон он-то.

Кран был завален три года не мытой посудой.

– Вот что, бабушка, – сказал главный слесарь. – Тут работы на неделю будет.

– Ой!

– Ой не ой, а только придется стену здесь и здесь долбить. И трубу новую вот отсюда сюда вести.

– Ой-ей!

– В общем, бабушка, надо будет отсюда съехать.

– Куда же я, мил человек, съеду-то?

– А это, бабушка, не беспокойтесь. Наш жэк для вас номер в гостинице «Центральная» снял.

– Ой!

– Так что вы спускайтесь. Вас там машина ждет, такая большая, черная. Она вас куда надо доставит.

– Ой, миленькие. Как же я...

– Ножками, бабушка, ножками.

– Да-к у меня тут одежда, вещи разные.

– Григорьев!

– Я!

– Собери бабушке вещи. Да смотри не раздави чего по неосторожности.

– Есть.

– Сейчас, бабушка, он вам все упакует, и вы поедете в свой номер-"люкс".

– А как же я? А чего мне?.. Хоть бы крупы-то взять. У меня пшенки два кило. И баранки. Как мне без баранок, ежели, вы говорите, «люкс». Там, поди, плитки-то нет, чтобы готовить.

– О баранках, бабушка, можете не беспокоиться. Вас в ресторане кормить будут.

– В ресторации? Меня?

– Идите, бабушка, идите. Нам кран ремонтировать пора...

Итого – еще одна квартира с видом на дом Королькова по кличке Папа. С очень удобным видом. Особенно если смотреть сквозь оптический прицел снайперской винтовки...

Глава 48

– Тогда начнем. Помаленьку, – предложил авторитет по кличке Саша Питерский.

И сел.

После того сели все. И сел Папа. Как равный среди равных. Потому что был такой же авторитет, как все прочие.

Пригласившие его на разговор.

– О чем будет толк? – спросил Папа. Как человек, ради которого собрали столь представительное толковище.

– Пусть банкует Гнутый, – высказались все. – Он заварил это дело. Ему и слово держать.

– Хорошо. Я скажу, – поднялся авторитет по кличке Гнутый. – Я скажу от себя. Но я скажу за всех!

Все согласно кивнули головами, делегируя Гнутому представительские полномочия.

– Мы пригласили тебя, Король, потому что у нас к тебе дело. У всех нас к тебе одному. Потому что это дело, которое нужно всем.

Все снова кивнули.

– О чем толк! Разве я когда-нибудь отказывал вам в том, что мог для вас сделать? Разве кто-нибудь может сказать, что я не помог ему в беде, где бы он ни находился – на свободе или у ментов за пазухой?

– Нет. Мы не можем сказать, – ответили авторитеты.

– Я всегда делал то, что мог делать и о чем меня просили, – повторил Папа.

– Но это особое дело.

– Вы все всё за меня знаете! Я не боюсь никаких дел. Если они не против нашего с вами закона.

– Наше дело за закон, – успокоил Гнутый.

– Тогда говорите.

– Нам надо завалить барина. Всем надо. Папа посмотрел по сторонам. Все снова кивнули.

– Я знаю этого барина?

– Ты знаешь этого барина. Этого барина знают все. Он сидит на городе. В Большом доме. В большом кабинете.

– В самом большом кабинете?

– Нет. В том, что поменьше. Но он все равно барин.

– Зачем вы его хотите валить?

– Он сделал много зла. Нам всем. Он давит наших братанов. Он открыл зеленый семафор чеченам. Чеченам не нужен мир. Чечены хотят войну. Мы не хотим войну. И не хотим чеченов. Нам надо убрать барина.

– Он высоко сидит.

– Он очень высоко сидит. Он так высоко сидит, что нам до него не достать.

– Но если не можете достать вы, как достану я?

– Ты можешь достать. Мы знаем. И потому просим тебя. Все.

– Я никогда не отказывал вам в просьбах. Вы знаете. Но я не отказывал в просьбах, которые мог сделать. Эту просьбу я не могу сделать.

– Можешь.

– Как?

– Мы знаем, что у тебя есть мочила. Который может достать высоко. Так высоко, как сидит Хозяин. Потому что он клевый мочила!

– У меня нет мочилы.

– Мы знаем, есть! Мы знаем за мочилу через твоих людей.

– Этот мочила не мой мочила. Этот мочила мочил меня.

– Мы знаем за мочиловку. Но мы знаем, что ты подбивал к нему клинья.

– Я подбивал к нему клинья, но он не мой. Он не согласится.

– Согласится, если ты попросишь. Ты попросишь?

– Я могу попросить, но я уверен в ответе.

– А ты попросишь очень хорошо. И тогда он тебе не откажет.

– Вы что, наезжаете на меня?

– О чем ты? Ты же знаешь наши законы. Мы равны перед тобой. А ты перед нами. Мы не можем наезжать на равного нам. Мы только просим. И уверены, что ты не откажешь. Потому что свалить барина – это сделать хорошо всем. Барин продался чеченам. Чечены хотят войну. Война не нужна никому.

– За такого барина пойдет большой шухер. За такого барина менты сделают облаву.

– Тебе не надо бояться за облаву. За облаву пусть боится мочила.

– Я могу подумать?

– Ты можешь подумать. Но только здесь.

«Подумать здесь» означало многое. Означало, что в случае отказа Папу могли сделать кудлатым. И могли осудить. Не выходя из этого помещения. Слишком многие авторитеты имели на него виды, чтобы теперь не использовать его отказ против него. Отказ от общей просьбы – это почти приговор.

Папу очень ловко загнали в угол, заманив на сходку. Собранную персонально для него. Если он скажет нет – его кончат. Если выполнит требование – они его руками уберут барина, за которого он получит вышку. Потому что за барина мотают больше чем за мента. В любом случае они сорвут банк.

Папа внимательно осмотрел присутствующих авторитетов.

Знать бы, кто из них обижник, затеявший дело, а кто просто зритель. Обязательно знать! Чтобы поквитаться, когда представится возможность. А пока...

– Хорошо. Я скажу мочиле за барина. Потому что ваша просьба для меня закон. И кончим на этом.

Но авторитеты молчали. И молча и выжидающе смотрели на Папу.

– Я сделаю барина, – повторил Папа. И после очень долгой паузы добавил: – Век воли не видать!

Все разом задвигались, заговорили.

Слова клятвы были сказаны. Теперь ходу назад Папе не было. Потому что за нарушение воровской клятвы сход знал только одно наказание – смерть.

Впрочем, что так, что эдак, все одно – смерть. Только если отказаться, то здесь и сразу. А если согласиться, то возможно...

Глава 49

– Я очень рад с вами быть знаком, – сообщил референт второго помощника атташе по культуре Иванову и стоящему рядом с ним генштабисту. – Моя великая страна Соединенные Штаты Америки будет очень сильно благодарить вас за ваше сотрудничество.

– Когда благодарить? – задал заученный вопрос Иван Иванович.

– Очень, очень скоро благодарить. А сейчас я вам хочу дать инструкции и очень радостно сообщить, что на вас в Нью-Йорк-Сити-банке открыты именные счета, на которые положены первые взносы.

– Сколько? – спросил Иванов.

– Но! У нас, у американцев, нельзя спрашивать, сколько ты имеешь денег. Это, как бы сказать по-русски, – некультурный вопрос. Мы обязательно сообщим ваши деньги персонально каждый из вас. Для чего дадим вам два телефона. Для вас. И для вас. Теперь мы больше не будем видеться так, чтобы вместе. Только каждый сам. Надеюсь, вы правильно понимаете, что это из-за заботы о вас.

– А гражданство? – поинтересовался Иван Иванович. – Вы за него, – кивнул на генштабиста, – обещали гражданство. Я его привел.

– О ее, ее. Гражданство будет.

– После дождичка в четверг?

– Но. В четверг очень рано. Может быть, месяц, другой. Гражданство – это очень трудный вопрос. Все хотят гражданство моя страна! Все стоят, как это говорят вы, большая очередь. Но мы все сделаем, чтобы для вас сделали быстрее.

– По блату? – удивился Иван Иванович.

– Что есть по блату?

– Когда в обход очереди.

– Ее! По блату, – радостно повторил американец. – Правительство Америка всегда держит свой обещания.

– Ну тогда все, что ли? – спросил Иван Иванович.

– Да, вы может пошел, а вы я прошу остаться, – повернулся американец к генштабисту и широко улыбнулся.

– Но мы вместе пришли! – возмутился Иванов.

– Ее. Но мне надо сказать мало слов с глаз в глаз...

Майор Проскурин сжал пальцы в кулак. Что должно было обозначать радость. И должно было обозначать победу. Все-таки не зря... Все-таки Иванов сделал свое дело, подведя к Дяде Сэму агента Госбезопасности. Подведя генштабиста. Теперь у Безопасности появился очень серьезный канал для прокачки дезинформации самого высокого уровня.

Иванов сделал свое дело. Самое главное дело. И самое последнее дело. Потому что больше ему встречаться с Дядей Сэмом нельзя. И так игра шла на грани фола. Мавр сделал свое дело, мавра можно...

Иван Иванович уходил от места встречи, знать не зная, что это его последняя встреча. Вернее, если бы ему сказали, что это последняя встреча, он бы сильно обрадовался. Потому как вряд ли бы ему сказали, почему это последняя встреча.

– Каким образом будем решать дело? – спросил генерал Трофимов.

– Обычным образом. Отвезем на объект «Дача», в тир, и инсценируем перестрелку. В результате которой Иванов погибнет. Потом отвезем тело куда-нибудь в лесопосадки и зароем. Когда его найдут, следствие посчитает, что Иванова достали люди Королькова. Или еще кто-нибудь, чьи интересы он задел.

– А может, лучше без следов? Например, кремировать.

– Без следов опасно. Пока Иванов жив, его будут искать. И могут отследить наши, в этом деле, интересы. А если следователи найдут труп Иванова, то дело закроют. По крайней мере, в отношении него закроют. Мертвые преступники Фемиду не интересуют.

– Когда?

– Я думаю, дня через три-четыре.

– Хорошо. Согласен.

Участь Иванова была предрешена.

– Вы поедете на один наш закрытый объект, – информировал его майор Проскурин.

– Зачем?

– Затем что здесь вам оставаться опасно. Вас ищет следственная бригада МВД. Мы укроем вас там, куда они проникнуть не могут. Потому что не имеют права. А когда все утихнет, вернем обратно.

– А сколько я буду... Буду прятаться?

– Уже недолго. Я думаю теперь, после того как вы помогли нам выйти на контакт с Дядей Сэмом, мы сможем вас реабилитировать в глазах МВД. И тогда вы вернетесь к себе домой и к себе на работу.

Иван Иванович благодарно взглянул в глаза майора.

– Спасибо вам. Большое спасибо. Я так... Я так хочу вернуться. Я так устал...

– Я вас понимаю, Иван Иванович. Потерпите. Осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Может быть, всего несколько дней...

Через три дня майор Проскурин приехал на объект «Дача». Который менее всего напоминал дачу. Скорее хорошо охраняемый военный объект.

– Здравия желаем, товарищ майор. Предъявите ваш пропуск, товарищ майор.

– Ты же меня как облупленного знаешь!

– Все равно, товарищ майор. Порядок такой.

– Ну тогда смотри. Раз порядок.

И еще раз пропуск, теперь уже во внутреннем периметре «Дачи».

– Здравствуйте, Иван Иванович. Как живете?

– Вы знаете, хорошо. Тут тихо и лес. Как в санатории.

– Значит, отдохнули?

– Да.

– Тогда нам надо будет вернуться к тренировкам.

– Для чего?

– Чтобы вы жирком не поросли. Вам, Иван Иванович, надо быть в форме.

– Вы же сказали, что все! Что мне больше не надо...

– Вообще-то не надо. Но мало ли что. Приобретенные навыки следует поддерживать. Систематическими тренировками. Так что вы пока отдыхайте, а после обеда милости прошу в тир.

Удрученный Иван Иванович вышел из кабинета.

– Дроздова ко мне, – распорядился майор Проскурин.

– Товарищ майор...

– Проходи. Все готово?

– Так точно. Все.

– Место определили?

– В пятидесяти километрах по Восточному шоссе. В лесополосе. Там тихо и удобные подъезды.

– Транспорт?

– "Вольво".

– Не засветишься?

– Нет. Марка, вид и цвет соответствуют машине одного из приближенных Королькова. Номера тоже его.

– Оружие?

– Иванов будет использовать пистолет Макарова, который впоследствии будет зарыт на даче того же подручного Королькова. Следствие обнаружит на рукояти отпечатки пальцев Иванова. Что подтвердит версию его гибели во время перестрелки.

– Кто исполнитель?

– Старший лейтенант Кулик.

– Ну тогда иди готовься. Сегодня. Сразу после обеда...

Время до обеда тянулось для разных участников событий по-разному. Подчиненные майора Проскурина выгнали из гаража машину, принесли в тир и поставили за стрелковую стойку несколько ведер воды и лентяйку с заправленной тряпкой. Проверили и зарядили оружие. «ПМ» Иванова – холостыми. Свое – боевыми. Они успевали, но все равно торопились. Времени у них оставалось не так уж много.

Майор Проскурин начал писать на имя генерала Трофимова рапорт по поводу предстоящей операции. Он не спешил. Потому что мог продолжить его после того, как все завершится.

Медленнее всего время шло для Ивана Ивановича. Он лежал на диване, смотрел телевизор и, переваривая сытный обед, блаженно улыбался. Ему было хорошо. Потому что пока ему не надо было ни с кем встречаться.

– Вставайте, Иван Иванович, – предложил вошедший в комнату майор Проскурин.

– А может быть, завтра? – робко попросил Иван Иванович. – А то здесь по телевизору...

– Нет. Именно сегодня. Именно сейчас.

– Мне переодеваться?

– Да. В уличную одежду.

– Зачем в уличную?

– Затем, что это упражнение будет отрабатываться в уличной одежде.

– А-а...

– Быстрее, Иван Иванович. Быстрее. Не задерживайте людей.

Иван Иванович переоделся и, сильно сожалея, что недосмотрел заинтересовавшую его передачу, шагнул к двери.

Майор Проскурин двинулся за ним, отставая на один шаг.

Майор не то чтобы волновался, но чувствовал себя неуютно, наблюдая за ужимками Иванова, которого через несколько метров и через несколько минут должны были убить. Иванов вздыхал и корчил рожи, демонстрируя свое недовольство тем, что его оторвали от дивана и телевизора. Иванов не знал, что сожалеть надо совсем о другом.

– Направо.

Иванов и майор вошли в тир. В стороне стоял, обаятельно улыбаясь, старший лейтенант Кулик.

– Работаем упражнение 27. Встречный бой. Вот ваш сегодняшний напарник.

– Здрасьте, – поздоровался Иван Иванович.

– Ваше оружие.

Иванов взял протянутую ему заплечную кобуру со всунутым в нее пистолетом Макарова.

– А мы за полчаса успеем? – спросил Иванов. – А то там скоро фильм начнется.

– Успеем, – ответил майор. – На исходные. Старший лейтенант отошел к мишеням. Иванов остался стоять там, где стоял.

– Я готов, – крикнул старший лейтенант.

– Тогда пошли.

Старлей дернулся и остановился. Потому что в кармане майора зазвонил мобильный телефон.

– Ну давайте быстрее! – поторопил его Иван Иванович. – А то кино... А мы тут...

И пошел навстречу своему противнику. Тот тоже сдвинулся с места, потянул руку к кобуре.

– Ты, майор? – спросил генерал Трофимов.

– Я!

– Ты еще не начал?

– Уже. Думаю, через пару секунд доложу.

– Немедленно отмени, – крикнул в трубку генерал. – Немедленно!

Старший лейтенант и Иванов вытянули пистолеты.

– Стоять! – что есть сил заорал майор Проскурин. Всем стоять!

Старлей недоуменно замер. С направленным в голову Иванова «стечкиным».

– Всем отбой! – приказал майор. – Пока отбой, – и быстро вышел из тира. – Что случилось? – спросил он, оставшись один. – Почему отменено исполнение приказа?

– Исполнение не отменено. Исполнение отложено.

– Почему?

– Корольков вышел на контактный телефон. Уже два раза.

– Два раза? Зачем?

– Откуда я знаю. Вряд ли для – того, чтобы перекинуться в буру. Если Корольков звонит два раза на протяжении часа, то, значит, его здорово прижало. Бери Иванова и немедленно приезжай сюда! Немедленно!

– Машину, срочно, – распорядился майор. – Да не эту! Другую. На этой мы не поедем. Пока...

Через час Иванов уже набирал ставший ему хорошо известным номер.

– Что надо? – грубо спросил Иванов. Грубо, потому что не мог оценить благодеяния, совершенного Корольковым по отношению к нему.

– Надо встретиться.

– Когда и где?

– Сейчас. На пустыре возле...

– На пустыре не пойдет.

– Тогда в центральном универмаге. Возле секции женской одежды. Через полчаса.

– Мужской! – сказал губами майор Проскурин.

– Мужской, – повторил Иванов.

– Ладно, мужской.

Через двадцать пять минут в отделе мужской одежды заметно прибавилось посетителей. Такого наплыва покупателей в магазине давно не знали. Вначале пришла в полном составе свадьба, выбирать костюм жениху. Там были пожилые, но крепкие друзья отца, более молодые, но не менее крепкие друзья жениха. И были симпатичные, рассредоточившиеся по отделу девушки. Которые бродили по рядам вешалок и, не обращая внимания на размеры пиджаков и брюк, кричали:

– Вот тут тоже хороший фасон есть. И шли дальше.

Потом прибыли блатного вида юноши. Они тоже разбежались по отделу, смешавшись с друзьями жениха и подругами невесты. Эти одежду почти не смотрели, стояли по двое, по трое, грызли семечки и плевали шелуху на пол.

– Но как вы можете! – возмутились продавцы.

– Цыц, мочалки!

Наконец к переполненной секции с двух разных сторон подошли еще двое посетителей. Корольков по кличке Папа. И Иванов. Известный в криминальных кругах как Мочила.

– Давай отойдем, – сказал Папа, – а то здесь не поговорить.

Собеседники сместились к секции игрушек. После чего часть свадьбы побежала выбирать в подарок невесте большого поролонового тигра. Или мишку.

– Зачем я тебе? – спросил Иванов.

– Рассчитаться. Окончательно рассчитаться.