Текст книги "Козырной стрелок"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава 35

На этот раз встреча проходила не на пустыре. На этот раз встреча проходила в цивильных условиях. В переполненном посетителями зале престижного ресторана.

– В ресторане он стрелять не будет, – прикинув расклад, сказал генерал Трофимов. – Теперь, когда он узнал об изменении номеров счетов, ему вообще незачем стрелять. Теперь он будет торговаться. Давай «добро» на встречу в ресторане...

– Встречу назначаем на завтра, – предупредил майор Проскурин Ивана Ивановича. – Назначаем в ресторане.

– Но...

– Не беспокойтесь. Мы предусмотрели все варианты развития событий. В зале будут сидеть наши люди, вооруженные автоматическим оружием. В здании напротив снайперы. В соседнем здании – группа быстрого реагирования. Рядом будет дежурить бригада врачей «Скорой помощи»... – сказал майор.

«На соседних улицах притаится бронетанковая бригада, вокруг города развернут моторизованный корпус, прикрываемый сверху эскадрильей штурмовой авиации, а в стране проведена частичная мобилизация... Ну что за клиент майору дурной попался! Трус клиент. Без трехсотпроцентной страховки шаг ступить отказывается!» – подумал майор.

– ...Кроме того, на вас будет надет бронежилет и... В общем, кое-как уломал...

* * *

Папа стоял возле ресторана и ждал. Папа редко кого-либо ждал. Но на этот раз ждал.

Иванов пришел вовремя. И пришел один.

Сопровождающий его вал радиотелефонных переговоров «пернатых» с «цветами» и «шурупами» Папа не слышал. Он видел одного только Иванова.

– Зашли в ресторан, – доложил Фазан.

– Сели за столик, – сообщил Голубь.

Майор Проскурин поднес к уху наушник. И предложил второй генералу. На этот раз связь была односторонняя, потому что при близком контакте наушник мог быть замечен.

– Сколько? Сколько я получу, если отдам тебе дискеты? – четко прозвучал в наушниках голос Королькова по кличке Папа.

– Пять процентов.

– Ты говорил двадцать.

– Я говорил двадцать до того, как твои люди стреляли в меня.

– Это была случайность.

– Случайность, что не попали?

– Случайность, что стреляли.

– Случайность или нет, но я пересмотрел проценты.

– Пять?

– Пять!

– На пять процентов я не согласен. И на десять не согласен.

– Тогда на сколько?

– Ни на сколько не согласен.

– Почему?

– Потому что я не получу ни пять, ни десять, ни «на сколько соглашусь». Я получу пулю. Вот сюда, – ткнул Папа пальцем в лоб. – Сразу после того, как отдам тебе дискеты. Я видел, как ты умеешь обделывать дела. Ты здорово обделываешь свои дела. И всегда одинаково. Зачем мне продавать дискеты так дешево? Всего за девять грамм свинца.

– Но если ты не отдашь дискеты, то...

– То ровным счетом ничего не случится. Я сейчас, как только выйду из ресторана, залягу на хату, и только ты меня и видел. Ты зажмуришь еще пару десятков моих «быков», а потом за тебя возьмутся менты. И перетрут в порошок. Ментов много, всех не перестреляешь. В итоге мы останемся при своих. Ты при вышке. Я при дискетах...

– Быстро он взял инициативу, – заметил генерал Трофимов. – Очень быстро. Слишком быстро!

– Корольков в своем деле волкодав. А Иванов тюфяк. Теперь Корольков его додавит, и все...

– Но тогда?.. Но как?.. – растерялся Иванов, потому что такой поворот событий сценариями не предусматривался.

Сценариями предусматривалась торговля. И вопросы вроде – «Что ты предлагаешь?» и «Чего хочешь?».

– Чего ты хочешь? – спросил Иванов.

– Сотрудничества. Выгодного тебе и мне.

– Из расчета фифти-фифти? – вновь зацепился за сценарий Иванов.

– Вопрос не в деньгах. Вопрос в доверии. Меня – к тебе. С партнером, которому не доверяешь, на дело идти нельзя. Тем более на такое дело нельзя. Если я не буду тебе доверять, я откажусь даже от ста процентов барыша. А если буду, возможно, соглашусь на три...

– Куда он гнет? – удивился генерал Трофимов.

– Может, просто цену набивает?

– Нет. Торгуются не так. Когда торгуются, не отказываются от денег в пользу доверия. Тут что-то другое...

– И все же что ты хочешь? – снова повторил Иван Иванович единственную, подходящую из сценария фразу.

– Небольшого одолжения. С твоей стороны.

– В чем одолжения?

– В деле, которое ты умеешь делать лучше других. Лучше всех...

– Неужели... – тихо сказал генерал Трофимов. – Неужели он хочет...

– Мне сильно мешает один человек, – признался Папа.

– Чем мешает? – не понял Иванов.

– Он мешает мне тем, что живет. Ты можешь мне помочь.

– Чем помочь?

– Тем, что его убьешь, – просто сказал Папа.

– Но я...

– Именно ты!

Что говорить дальше, Иванов не знал. Во всех вариантах сценариев о найме на убийство не говорилось ни слова. И значит, готовых рецептов ответов на подобные предложения не было.

Иван Иванович растерянно посмотрел по сторонам. За ближним столиком встал, отрываясь от сильно подпившей компании, здоровенный парень и, покачиваясь и хватаясь за спинки стульев, пошел к столику Иванова и Папы.

– П-прос-тите, – сказал он. – Мне... нужна... соль. Посолить. Они... заразы... не дали. А мне... не... солено. У вас есть... соль? – И отрыгнул всем, употребленным компанией ликеро-водочно-пивным букетом.

От двери к перепившему господину устремилась Папина охрана. Подхватила под руки.

– Тебе чего, фраер, надо?

– Тихо! Ему нужна соль! – сказал Папа.

– А?

– Соль дайте.

– А-а...

Охрана быстро, несмотря на протесты посетителей, сняла солонки с ближних столов и протянула подпитому господину.

– Спа-сибо, – поблагодарил он, прижимая солонки к груди, и побрел обратно за свой столик. Иван Иванович слегка приободрился.

– А если я откажусь?

– Не откажешься.

– Почему?

– Потому что тебе деньги нужны больше, чем мне. Я имею средства к существованию. Безбедному. А ты находишься в бегах. И рано или поздно захочешь лечь на дно. А для этого нужны бабки. Большие бабки. В твоем случае очень большие бабки. А все бабки в дискете. Которая у меня. И потом услуга, о которой я тебя прошу, – для тебя не цена.

Иван Иванович лихорадочно листал в памяти страницы сценариев, но к сложившейся ситуации ничего не подходило.

– Для тебя это дело пустячный пустяк. За который ты получишь мою благодарность. И приложенные к ней дискеты. Ведь тебе нужны дискеты?

– Нужны. Но убивать...

– Мне как-то даже странно, – сказал Папа. – Даже подозрительно. Вначале ты за те дискеты зажмурил несчетно народу, а теперь мнешься по какому-то одному фраеру...

Папа не играл. Ему действительно было странно, что базар пошел за такой пустяк. За такие деньги. После такого базара он посчитал бы, что имеет дело с лохом. Если бы не видел, как тот лох ловко мочит людей. Из одного шпалера, который против трех автоматов.

Может быть, он выглядит как лох, и ведет себя как лох, но убивает, как профессионал. И значит, не надо обращать внимания на его поведение. И на его отказы. Возможно, он просто играет на повышение.

– Тебя что-то не устраивает в моем предложении? – на всякий случай переспросил Папа.

– Меня цена не устраивает, – зацепился Иван Иванович за знакомую фразу.

– Разве дискеты не цена?

– Не цена. Ты просишь больше, чем даешь. Ты просишь проценты и еще... еще фраера. Я не согласен. Я сделаю... фраера и не получу дискеты.

– А я отдам дискеты и получу пулю!

– Тогда считаем, что разговора не было.

Иван Иванович встал. Как предписывал сценарий.

– А если я доплачу? – сказал Папа. Иванов сел.

– Чем?

– Например, визами.

Папа знал, куда бить. Папа хорошо помнил прошлый разговор. И помнил интерес собеседника.

– Ведь тебе нужны визы?

Генерал Трофимов и майор Проскурин напряженно замерли. Наконец разговор пошел о главном.

– Это не цена. Визы я добуду и так. В любом турагентстве, – изображая безразличие, сказал Иванов.

– Врешь! – усмехнулся Папа. – Турагентство тебе в этом деле не поможет. Через турагентство ты сможешь получить визу разве только в Магаданскую область. Ты в розыске! Тебя завернет любое посольство. Потому что посольства сверяются со списками, представленными им ментовским министерством. Ты в компьютере.

– А в твоем посольстве не сверяются?

– В моем посольстве сверяются по спискам, в которых тебя нет. Как тебе такое предложение?

– Заманчивое предложение. Настолько заманчивое, что я готов вернуться к прежним двадцати процентам, – повторил Иванов заученную фразу из прежнего, который уже не совпадал с действительностью, сценария.

– При чем здесь проценты? – возмутился Папа. – Базар не за проценты – за фраера. Проценты – за дискеты. За фраера – виза. Или как ты предлагал – расходимся, как в море корабли.

– Но...

– Ты пойми, если не будет фраера – не будет визы. Тогда зачем тебе дискеты? А если ты завалишь мне фраера, ты получишь визы и дискеты. Ты получишь все...

Генерал Трофимов и майор Проскурин переглянулись. Предлагаемая цена была выше расчетной. На одного фраера выше.

– Надо его притормозить, – показал глазами на радиостанцию генерал. – Как-нибудь аргументирование.

Майор поднял к лицу радиостанцию.

– Орел вызывает Голубя.

Один из пьяных посетителей, не в силах держать голову на плечах, уронил ее на положенные на стол руки. И на тарелку из-под салата. Его друзья громко заорали строевую песню «Не плачь, девчонка».

– Голубь слушает.

– Необходимо прервать беседу Щегла и Коршуна. Как поняли меня?

– Вас понял. Прервать беседу Щегла с Коршуном. Разрешите использовать силовой вариант?

– Только при отсутствии других возможностей. Как поняли меня?

– Понял вас...

– Ну? – с напором спросил Папа. – Что ты решил?

– А если тридцать? – назвал Иван Иванович максимально разрешенный процент.

– Чего тридцать?

– Процентов.

– Можно и тридцать. Но прежде процентов – фраера.

Это мое последнее слово...

«Никуда не денется, – думал про себя Папа, – для него человеческая жизнь против визы – копейка. Поломается и согласится. А когда согласится и когда сделает, можно будет с ним о процентах потолковать. Потому что можно будет с козырями на руках толковать».

– Ну же! Всего лишь фраер против визы!

Из-за соседнего столика встал пьяный посетитель. С полудюжиной одолженных солонок в руках. Но встал неудачно. Потому что шагнул три шага, подломился в ногах и рухнул на стол Папы и Иванова, разбрасывая вокруг себя солонки, как сеятель пшеницу.

К нему быстро подскочили охранники.

– Ну вы чего, вы чего хватаетесь? – возмущенно сказал он. – Чего руки крутите? – и как-то очень неудачно заехал ногой одному из охранников в ухо.

– Ax ты гад! – сказал тот и врезал обидчику в челюсть.

– Наших бьют, – возмутились друзья посетителя с солонками и, закатывая рукава пиджаков, полезли в потасовку.

– Эх! – сказали совсем посторонние, отдыхавшие в ресторане мужики. – Раз гулять, так гулять. А ну! Рр-расту-пись! – и, похватав пустые бутылки и стулья, сунулись в драку...

– Уходим, – сказал Папа, вставая и утягивая за собой Иванова к выходу, под прикрытием принимавшего на себя удары охранника.

– Орел, говорит... мать твою, ну куда ты лезешь!.. О, ё!.. Как слышишь меня, Орел? А-а! Куда бьешь, падла! А-а.

– Слышу тебя, Голубь.

– Щегол уходит... На, гнида! Получи! Ах ты... Из ресторана уходит... Ах, тебе мало?.. Тогда... Уходит, говорю.

– Голубь. Голубь. Говорит Орел. Доложите обстановку...

– Ах, ты так! Тогда...

– Орел вызывает на связь Голубя!

– Какой орел? Ах ты в я... Какой, на хрен, орел? Пошел ты, орел... Держись, ребята! На! Получи! Длинного держи! Он меня в я...

Майор Проскурин выключил рацию.

– Ушли из ресторана, – сказал он.

– Ну, значит, все. Вовремя... – вздохнул с облегчением генерал.

Рано вздохнул. Потому что разговор кончен не был.

– Тебе надо уходить, – сказал голос Папы в наушнике. – Здесь скоро будут легавые.

Папа придерживал Иванова за руку, увлекая в ближний переулок. Иванов оглядывался на крики, доносящиеся из ресторана. И не видел ни одного человека, который бы из него вышел. Не видел своих телохранителей.

– У меня там машина. И хата. Мы сможем поговорить...

– Я никуда не поеду.

– Но разговор...

– Давай говорить здесь.

– Давай здесь. Ты согласен?

– На что согласен?

– На фраера против визы!

Из ресторана выпали несколько человек и бросились в сторону Иванова и Папы.

– Нет! – сказал Иванов.

Приближающиеся лица были незнакомы. Приближающиеся лица были охранниками Папы.

– Да! – поправился Иванов.

– Твердо? – переспросил Папа.

– Твердо, – механически повторил Иванов.

– Тогда звони мне. Сегодня, – попросил Папа и быстро свернул в арку.

– Кретин!.. – в сердцах выругался майор Проскурин.

– Причем, похоже, действительно не обучаемый! – согласился с ним генерал Трофимов.

– Теперь придется отрабатывать назад. После согласия. И Корольков может что-нибудь заподозрить.

– Или не отрабатывать. Если извлечь дополнительную пользу.

– Вы думаете?..

– Смотря кто. Надо узнать кто.

– Тогда я...

– Действуй.

– Щегла ко мне.

Щегла подкараулили в тихом месте, обступили, втолкали в машину и отвезли к майору.

– Вы что такое себе позволяете? – грозно спросил майор.

– Что?

– Вы что такое говорите?

– Что говорю? Я ничего не говорю. Я по сценарию говорю.

– По сценарию?..

Майор включил магнитофон:

«За фраера против визы!»

«Нет!»

«Да!»

«Твердо?»

«Твердо».

«Тогда звони мне. Сегодня», – прозвучали голоса Папы и Ивана Ивановича.

– Ну?

– Что ну?

– Зачем вы согласились?

– Я?.. Я согласился?

– Согласились!

– Ну да. Согласился. А... А зачем вы меня бросили?

– Вас никто не бросал.

– Бросили. Я был один! И они! Они могли меня убить. Если бы я отказался. Если бы я отказался, они бы убили. И поэтому я согласился. Чтобы меня не убили. Это вы сами виноваты.

– Лучше бы они тебя убили...

– Что?

– Я говорю, что вы поставили себя и нас в затруднительное положение.

– А зачем вы бросили...

– Ладно, хватит препираться! Сейчас вы позвоните Королькову и попытаетесь узнать подробности. Того, что он вам предложил.

– А сценарий?

– Нет сценария. Сейчас мы обдумаем с вами общую канву разговора. А потом позвоним.

– А если?..

– На случай «если» я буду рядом.

– Но...

– В целом – нормально, – через полтора часа сказал майор. – Остальное будем импровизировать на ходу. – И сунул в руки Иванова трубку.

– Построже!

– Что?

– Я говорю – не мямли. Говори твердо и уверенно. Ты же киллер. Ты же хозяин жизни! Давай.

– Это я, – сурово сказал Иван Иванович.

– Ну не так же! Не так строго! – округлил глаза майор.

– Я это.

– Слышу.

– Я хочу знать за фраера.

– За фраера узнаешь, когда будешь мочить фраера.

– Так я не согласен. Мне надо все знать заранее. Мне надо знать человека. И надо посмотреть место.

– Нет.

– Тогда я снимаю заказ.

– Ты обещал!

– Я не работаю вслепую.

– Хорошо. Пиши адрес. Лесная, 15.

Майор Проскурин быстро набрал адрес на компьютере.

– Свой дом?

– Свой коттедж.

– Охрана?

– Если бы не охрана, я справился сам.

– Кто он?

– Авторитет.

Хромов Евгений Матвеевич. Кличка – Туз. Рецидивист. Статьи – разбой с причинением тяжких телесных, мошенничество, незаконное хранение оружия, оказание сопротивления при задержании... Освобожден досрочно по состоянию здоровья. В настоящее время директор совместного предприятия «Коробейник Лтд.».

– Можно, – кивнул майор Проскурин. – Торгуйся.

– Ты говорил за фраера, – напомнил Иван Иванович. – А заказал авторитета. Авторитет стоит дороже.

– Какая твоя цена?

– Ты сведешь меня с теми, кто делает визы. Напрямую сведешь.

– Нет!

– Тогда разбирайся с заказом сам.

– Ты рискуешь. Ты можешь остаться без печатки в паспорте.

– За предложенную тобой цену я найду визу сам.

Папа надолго замолчал.

Предложенная цена была высока. Для Иванова. Но не него. Папе визы были нужны меньше, чем Иванову. Теперь меньше. После того, как дискеты оказались туфтой. По тем дискетам нельзя было получить бабки. И значит, незачем было ехать в Швейцарию. Глупо было ехать в Швейцарию, когда все дела здесь.

Здесь этим делам очень мешал авторитет по кличке Туз. Который в последнее время много на себя взял.

За Туза можно было расплатиться визами.

За визами стояли большие бабки... Но в Швейцарии и еще неизвестно когда. За Тузом стояли меньшие, но сегодня...

– Ладно, я отдам тебе канал на визы.

– Нормально! – удовлетворенно кивнул майор Проскурин.

– Но взамен ты возьмешь с собой на дело моих людей. Майор покачал головой. И показал один палец.

– Я работаю один, – сказал Иван Иванович.

– Но не в этот раз. Если ты хочешь встречу, я хочу видеть, как ты работаешь.

Папе было важно, чтобы последнее слово было за ним. И было важно, чтобы его люди видели, как Иванов мочит Туза. И чтобы люди Туза видели его людей, когда Иванов замочит Туза. Тогда они будут бояться.

– Я не согласен работать вместе.

– В таком случае я тоже не согласен.

– Тогда я...

– Будешь кончать моих людей? Можешь кончать моих людей. Но тогда ты не получишь дискет и не получишь визу... Майор развел руками.

– Ладно. Согласен я. На людей...

Глава 36

– Держи чемодан, – вместо приветствия сказал Иван Иванович и сунул «дипломат» в руки одного из братков Папы. – Тебя как зовут?

– Фиксатый.

– А тебя?

– Плюгавый.

Фиксатый и Плюгавый были на две головы выше Иванова и поперек больше, чем он в длину, и могли перешибить его одним взглядом. Если бы захотели.

Только не хотели. Потому что сильно надо – иметь дело с таким мочилой! Который за то, что ему пару раз по морде съездили, четырнадцать братанов зажмурил! Причем нескольких задавил голыми руками!

Такого трогать – себя не жалеть!

К нему бы вообще не приближаться! Кабы не Папа. Который велел помогать и велел глаз не спускать! А так бы...

– Машину пригнали?

– Пригнали.

– Все сделали, как я сказал?

– Сделали.

– Ну тогда пошли.

Машина была хлебовозкой. Внутри которой не было противней, но были под самый потолок нагорожены козлы.

– Нормально, – оценил Иванов. – Сами делали?

– Ты чё, мужик?.. – искренне удивился Плюгавый, за всю свою жизнь не видевший живого молотка.

Фиксатый толкнул его в бок и многозначительно поднял брови. Мол, думай чего базаришь. И кому базаришь!

– Не, мы тока, за этими, за столярами смотрели, – чуть заискивающе поправился Плюгавый. – Чтобы они все как надо.

– Тогда ладно.

Иван Иванович забрался внутрь кузова, сел на набитую вдоль стены скамейку и надел на голову наушники, подключенные к плейеру.

– Люблю музыку, – сказал он. – Успокаивает. Братаны сели рядом. С двух сторон.

– Ну что, поехали?

– Куда?

– Вы что, замороженные? Работать поехали! Фиксатый вытащил радиостанцию.

– Слышь, водила, погнали.

Иван Иванович включил плейер. Кассета закрутилась, транслируя рок. И голос майора Проскурина.

– Пока все нормально, – пам-пара-рам-па, – сказал он сквозь завывания голосов. – Пока работаешь хорошо... Па-рам-пам.

Хлебный фургон тронулся с места.

За ним, в пяти кварталах, микроавтобус с группой быстрого реагирования и «рафик» «Скорой помощи».

– Все нормально. Обстановка контролируется. Если что, охрана рядом.

– Хорошо бы... – машинально ответил Иван Иванович.

– Молчать! – гаркнул, перекрывая соло бас-гитары, майор Проскурин.

– Чего «хорошо бы»? – нервно спросил Фиксатый.

– Хорошо бы?.. Хорошо бы сегодня управиться, – сказал Иван Иванович.

– Ты чё! Мы с братанами к нему три месяца подбирались! И хоть бы чего! Он там, гад, как в крепости. Его пушкой не прошибешь! А ты сегодня управиться...

– Вы можете еще три месяца. А мне некогда. Мне сегодня надо, – сказал Иван Иванович и прибавил громкость в плейере. Братаны многозначительно переглянулись. Через десять минут машина остановилась.

– Приехали, что ли? – спросил Плюгавый.

– Ну. Скажи ему, – показал глазами Фиксатый на отрешенно слушающего музыку Иванова.

– Сам скажи.

– А ты чего?

– Того же, чего и ты!

– Кхе-кхе, – кашлянул Фиксатый. – Мы это... Мы приехали...

Иван Иванович встал со скамьи и полез по козлам вверх. Братаны услужливо подставляли ему колени и плечи. Иван Иванович лез неловко, постоянно срываясь и топча подошвами чужие дорогие пиджаки.

– Давайте теперь вы.

Фиксатый и Плюгавый полезли следом. Козлы прогибались и трещали.

Иван Иванович лег на верхний настил и приблизился к вентиляционной отдушине, из которой убрали решетку.

– Чего доски не обстругали? Занозы теперь, – проворчал он.

– Мы это... не доглядели. Но мы счас... Пиджак давай, – ткнул Фиксатый в бок своего напарника.

– Ты чё, в натуре, он же новый! – возмутился Плюгавый.

– Пиджак давай! Гнида! А то я Папе...

– На! Подавись!

Фиксатый сложил пиджак вдвое и услужливо протянул Иванову.

– Теперь чемодан. Подали чемодан.

Иван Иванович расстегнул, откинул защелки и раскрыл створки.

– Ух ты! – одновременно выдохнули братаны. Иван Иванович быстрыми, отработанными движениями, почти не глядя, извлек, сунул в паз, повернул до щелчка съемный ствол, накрутил на его конец толстый цилиндр глушителя, пристегнул приклад, поставил на место затвор, защелкнул на место оптический прицел.

Получилась винтовка с оптическим прицелом. Иван Иванович открыл в «дипломате» специальное отделение, вытащил снаряженную патронами обойму, ткнул ее на место и передернул затвор.

– Сборку закончил, – сказал он то, что всегда говорил, завершив упражнение номер шесть.

– Иван Иванович! – всхлипнул в наушнике майор Проскурин.

– Чего? – переспросили братаны.

– Это я для себя, – объяснился Иван Иванович.

– А... Ну что, поехали?

– Не спеши. Еще рано, – сказал в наушники майор.

– Или лучше не поехали. Мне еще кое-что надо проверить.

Иван Иванович вытащил обойму и, не зная, что делать дальше, защелкнул ее обратно.

– Что-то не то? – осторожно спросил Фиксатый.

– Оптику проверь, – предложил майор. – Оптику проверить надо.

– А...

Иван Иванович подышал на объектив. Посмотрел в окуляр. Потом подышал в окуляр. Посмотрел в объектив.

– Можешь приступать, – передал майор.

– Поехали! – встрепенулся Иван Иванович. – Чего смотрите? Работать надо.

– Погнал, водила! – распорядился Фиксатый в рацию.

Машина выехала на последний отрезок пути. На дорогу, идущую параллельно забору коттеджа, где жил Туз.

– Теперь стой! – распорядился майор Проскурин.

– Стой! – сказал Иванов.

Машина остановилась, водитель вышел из кабины, поднял капот и стал копаться в моторе.

– Начинай работать.

Иван Иванович придвинул дуло винтовки к вентиляционной отдушине и взглянул в оптический прицел.

В окуляре мелькнул высокий, но все же ниже верха фургона забор. И наглухо зашторенные окна коттеджа. В котором жил авторитет по кличке Туз.

Сбоку пыхтели, прилаживая подзорные трубы к отверстиям, проделанным в борте фургона, братаны. Им было велено смотреть, куда и как будет стрелять мочила.

Иван Иванович отрегулировал резкость и положил палец на спусковой крючок.

– Вы ничего не перепутали насчет девяти? – спросил он.

– Не-а! – преданно замотали головами братаны. – Он всегда в девять выпускает собаку гулять. Мы точно знаем. Мы сами видели.

– Ну смотрите!

Иван Иванович поймал в перекрестье прицела дверь.

И стал ждать.

– Всем приготовиться! Он спускается вниз! – предупредил майор Проскурин.

Иван Иванович напрягся и задрожал указательным пальцем на курке. Он знал, что последует через секунду. Он знал то, чего не знали лежащие рядом братаны.

– Ястребу переключиться на волну Щегла! – на всякий случай предупредил майор. – И быть наготове...

Снайперы сидели в будке башенного крана, только вчера смонтированного на близкой стройплощадке. На которой, по всей видимости, собирались строить новый дом. Потому что уже поставили кран. Хотя не вырыли еще котлован...

– Ястреб готов, – ответил снайпер-бригадир. И переключился на Щегла.

Двое других Ястребов, припавших к окулярам прицелов, не шелохнулись. Двое, потому что один мог промахнуться. И тогда должен быть вступить в дело другой.

Дверь дрогнула.

– Всем боевая готовность! – сказал майор Проскурин. Он наблюдал за полем скорого боя и за действиями своих подчиненных с крыши далекой девятиэтажки. В зеркальный телескоп наблюдал. Через который не то что дом Туза, кратеры на Луне изучать можно было. Дверь начала открываться.

– Во блин! Наверное, он! Счас выйдет! – зашумели братаны.

– Заткни их, – предложил майор.

– А ну! Тихо! – гаркнул Иван Иванович. Дверь приоткрылась и выпустила собачку. Его хозяин не появился. Высунулась только его рука.

– У гад! – выругался Фиксатый. – Хрен мы его возьмем! Надо когти рвать. Пока нас не срисовали...

Дверь начала закрываться.

Еще минута, другая, и фургону можно было уезжать. Потому что не век же здесь, на виду охраны, мотор ремонтировать. И не каждый день...

– Ястребу работать собаку! По лапам работать! – быстро оценив обстановку, распорядился майор.

– Бей по лапам! – приказал бригадир снайперов.

– Щеглу приготовиться к выстрелу.

Несколько мгновений тянулась томительная пауза.

– Выстрел! – сказал в микрофон снайпер.

Иван Иванович зажмурил устремленный в окуляр прицела глаз и нажал на курок. Винтовка выстрелила, выбросив в сторону отработанную, дышащую дымом гильзу. Холостого патрона.

Почти тут же, с запозданием в полсекунды, выстрелил снайпер. Боевым патроном.

Пуля ударила собаке в переднюю правую лапу. Собака отчаянно взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

– В шавку! Прямо в ногу! – воскликнул Фиксатый, поражаясь меткости стрельбы. Но еще не очень понимая, зачем в шавку.

– Ястребу работать!

Уже закрывшаяся было входная дверь мгновенно приоткрылась вновь. Хозяина заинтересовали громкие взвизги его любимой собаки. Не могли не заинтересовать! Потому что любимой!

Хозяин высунул голову из-за двери.

– Выстрел! – скомандовал снайпер.

Иван Иванович вдавил спусковой крючок. Винтовка вздрогнула и выбросила вторую гильзу.

Точно такая же винтовка точно в ту же секунду выбросила точно такую же гильзу в специальный тканевый, предназначенный для сбора улик, мешок, закрепленный на затворе винтовки снайпера, в кабине башенного крана.

– "Ястреб" работу сделал.

Пуля ударила неосторожно высунувшегося Туза в переносицу, отбросив к дверной коробке и размазав по ней светлосерое содержимое черепной коробки. На порог и на крыльцо густо поползла кровь.

– Прямо между зенок! – тихо ахнул Фиксатый. И скосил глаза в сторону мочилы.

Иван Иванович удовлетворенно отодвинулся от прицела.

И по чужой, скопированной им привычке хлопнул ладонью по ложе винтовки, приподнял руку, сложил кольцом большой и указательный пальцы и несколько раз качнул ими в воздухе.

Мол – все о'кей!

– Мать моя! – прошептал Плюгавый, заметив его уверенный и, наверное, уже привычный, потому что не в первый раз, жест.

– Гони их из машины! – распорядился майор Проскурин.

– Чего раззявились? Идите работайте, – грозно сказал Иван Иванович.

– Конечно, конечно, – суетясь и заискивающе улыбаясь, закивали братаны, сползая с лесов.

– Ну! – Иван Иванович вытащил винтовку из проема вентиляционной отдушины и, пытаясь положить на настил, развернул параллельно борту машины.

Фиксатый и Плюгавый увидели черную дыру качнувшегося в их сторону глушителя и рухнули с лесов.

– Ты чё! Мы идем! Мы уже идем! Ты чё, в натуре! Суетясь и подталкивая друг друга, они выбили дверь и выскочили наружу. Двое. Вместо одного.

Водитель захлопнул капот и прыгнул на свое место.

– Вон они! – заметила карабкающихся на подножки кабины хлебного фургона чужих братанов охрана коттеджа. – Это люди Папы. Вон того я знаю. Это Фиксатый!

Хлебный фургон, набирая ход, уходил по дороге.

– А ну! Все в машины! Догоните фургон. И еще дворы, дворы проверьте! Они наверняка не одни!

Через три минуты из ворот вырулили две иномарки, битком набитые охранниками уже покойного Туза. Охранники вознамерились догнать тихоходный фургон. И проверить прилегающую территорию. Но не догнали. И не проверили. Потому что их остановил непонятно откуда взявшийся гаишник. Со своим полосатым жезлом. И с еще тремя гаишниками, которые недвусмысленно сложили руки на болтающихся на плечах автоматах.

– Вы почему под знак проехали?

– Чего? Под какой знак?

– Вон под тот знак! Под который проехали!

– Ты чё гонишь, начальник? Ты чё! С ума тронулся?

– Кто тронулся?! А ну-ка ваши права...

– Всем эвакуация, – приказал майор Проскурин. С башенного крана, сжимая в руках объемные, напоминающие чемоданы, монтировки и обрывки каких-то проводов, спустились рабочие. Их грязные спецовки и не менее грязные лица не привлекли ничьего внимания. Даже тех, кто их видел. Работяги они и есть работяги. Все на одно лицо.

– Ты чё, начальник! Там же знак – столовая через пятьсот метров! Ты чё, в натуре!

– Столовая? Через пятьсот метров? Да ты что? Ну точно столовая. А я подумал... Извиняйте, ребята. Промашка вышла.

Отпущенные иномарки рванулись с места прочесывать дворы. Поздно прочесывать. И поздно хлебный фургон ловить. Который уже пять минут, как...

Впрочем, нет, уже шесть. Уже на минуту больше условленного срока. Почему на минуту больше? Может, они решили...

Может, они решили не останавливаться.

Иван Иванович спрятал часы и постучал кулаком в переднюю стенку фургона. Удара не получилось. Удар вышел еле слышный.

Иван Иванович зашарил глазами вокруг, чтобы найти какую-нибудь случайную железку. Чтобы постучать... Но вспомнил о пистолете. Который болтался в кобуре под мышкой.

Он вытащил пистолет и стал им, на манер молотка, колотить в стену.

Машина затормозила. И остановилась.

Остановилась! Значит, они просто забыли. Или приехали. Или приехали туда, где... Тогда сейчас...

Иван Иванович робко шагнул из-за стены в проем открывшейся двери.

Фиксатый и Плюгавый метнули взгляды на руку. И на зажатый в ней пистолет.

– Ты это... Чего? – настороженно спросили они.

– Вы ехали лишнюю минуту, – нервно сказал Иван Иванович, боясь, что Фиксатый и Плюгавый теперь что-нибудь такое выкинут. Может быть, даже убьют его. Может быть, даже по приказу Королькова.

– Ты что? Ты что?! – заискивающе заулыбались, кривя побелевшие губы, братаны, не отрывая глаз от пистолета. – Ведь всего ведь минута! Одна минута! Ну ты чего, в натуре! Мы же не специально. У нас просто часы...

– Отвернитесь! – потребовал Иван Иванович.

Фиксатый и Плюгавый с видимой неохотой развернулис! И потянули руки вверх. Хотя их никто об этом не просил.

– Все! – прошептал сведенным от страха ртом Плюгавый. – Счас он нас в затылок! Гад! – И зажмурился.

Иван Иванович, пятясь и боясь братанов не меньше, чем братаны его, зашел за машину и... что есть силы побежал.

Хоть куда. Лишь бы подальше!

Но Фиксатый и Плюгавый его панического бегства не видели, потому что бежали в противоположную сторону. И не остановились до самого порога Папы.

– Он! Он нас, гад, чуть не кончил! Он хотел мести следы, Папа. И потому решил нас кончать.

– С чего вы взяли?

– С того! Он хотел зашмалять нас из своего шпалера.

– Если бы хотел – зашмалял.

Братаны злобно ощерились, но спорить не стали.

– Что он?

– Он? Он дьявол, Папа! Он так мочит! Так мочит...

– Подробней!

– Мы подъехали, чтобы кончать Туза, а тот не вышел. Туз, он хитрый. Он собаку выпустил, а сам за дверью встал. Так, чтобы его не было видно. Его вообще не было видно, Папа! А тот мочила знаешь, что удумал? Он такое удумал!