Текст книги "Диверсант Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Андрей Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Я вышел в коридор и стал озираться по сторонам.

– Руки за спину, лицом к стене! – сказал мне дежурный привычным тоном. Повернувшись лицом к стене, положив руку за спину, я думал, куда это же меня, интересно, поведут. Повернувшись в коридоре, я увидел, что стоит инспектор, которого я вчера не видел, но вот в мозге тела, в которое меня угораздило попасть, о нем была информация, что я его видел каждый день.

– Начальник колонии велел мне привести тебя к нему, Корс! Пацаны рассказали, как ты вчера почудил… Ну ты дал, конечно! Уж от кого, но от тебя такого я не ожидал. Пошли!

Мы вышли из изолятора и пошли вдоль колючей проволоки по узкому коридору, по обеим сторонам которого было несколько рядов колючей проволоки. Дойдя до калитки, которая вела в жилую зону, инспектор открыл её, пропуская меня вперёд. Мы опять зашли на второй этаж, в здание штаба колонии поселения.

Пройдя по коридору, мы оказались возле кабинета начальника колонии. Инспектор постучал в дверь и, получив разрешение, пропустил меня вперёд. Начальник колонии посмотрел на него, затем молча давал знак, чтобы инспектор вышел в коридор.

Начальник колонии внимательно и устало посмотрел на меня, затем взял сигарету и закурил. На нём уже была полностью форменная одежда с подполковничьими погонами.

– Здравия желаю, – попытался поздороваться я, хотя чёрт его знает, как они тут здороваются.

Начальник колонии молча посмотрел на меня и кивнул головой.

– В общем, Корс, всё время, пока ты у нас сидел, за тебя хлопотал один уважаемый человек, просил за тобой присматривать, – сказал он внимательно и многозначительно тглядя мне в глаза. – Я не мог его не поставить в известность об инциденте, который ты устроил сегодня ночью… Так вот, видимо, он подключил кого-то ещё в высоких кабинетах……

Полковник нахмурил лоб, стряхнув пепел сигареты в пепельницу.

– И мне сообщили, что судья прибудет для рассмотрения вопроса о твоем условно-досрочном освобождении. Несмотря на все твои выкрутасы, решение суда будет положительным… И слава богу!

Мохнул устало рукой подполковник.

– Баба с возу – кобыле легче! Это избавит меня от лишней головной боли, которую ты создаешь в последнее время. Поэтому до самого вступления решения суда в законную силу посидишь в изоляторе, чтобы опять чего не начудил. Ну или те, с кем ты подрался, не решили тебе отомстить на последок. Поэтому сейчас тебя отведут в изолятор, и сиди там тише воды ниже травы до самого освобождения. Ты всё, блять, понял?

– Так точно, товарищ полковник, – ответил я, вытянувшись по струнке.

– Тамбовский волк тебе товарищ, осужденный Корсиков, – немного возмущенно произнёс полковник. И у меня в памяти вдруг всплыло, что зек должен называть сотрудника колонии не иначе как гражданин начальник, ну или по имени-отчеству. А обращение «товарищ» в данном случае нарушает субординацию и как бы делает зека и сотрудника колонии равными друг другу.

– Корс, ты реально странный какой-то стал! – с подозрением сказал начальник колонии, прищурив взгляд.– Отправляйтесь в изолятор и ведите себя там тихо!

Выездной суд прошел быстро, меня пригласили только заслушать решение суда, где мне объявили, что освобождают условно-досрочно и что я могу покинуть колонию-поселение через десять дней, когда решение суда вступит в законную силу.

Эти десять дней я сидел в изоляторе один в той же отдельной маленькой камере. Дежурные по изолятору давали мне послабления. И я целыми днями лежал на нарах и думал о том, что мне делать дальше.

Задание, с которым я был сюда отправлен, заключалось в том, чтобы предотвратить теракт. Тогда взорвался поезд при очень странных обстоятельствах. А самое интересное, что в одном спецвагоне находились документы, а также сотрудники следственного комитета и сотрудники КГБ, которые должны были арестовать высокопоставленных членов правительства, которые как раз и готовили развал Советского Союза. Не взрываются такие люди и такие документы случайно, не бывает так, хотя по официальной версии это было якобы стечение трагических обстоятельств.

По задумке тех, кто планировал эту операцию, я должен был попасть в тело действующего сотрудника КГБ, который смог бы предотвратить теракт. Но сейчас я – зек, который скоро выйдет на свободу. Но уже никуда, ни в какие силовые структуры я устроиться не смогу. То есть я задание провалил… даже не успев его начать.

Хотя кто знает? Ведь у меня есть ключевая информация – я знаю, когда и где произойдёт теракт, и могу предотвратить его самостоятельно. Время у меня ещё есть.

Ну только кем я буду работать и где я буду жить? Ладно, поживём – увидим. Самое главное, что у меня теперь есть – это ноги. Ну и молодое здоровое тело. Я уже несколько лет с тех пор, как остался без ног, не мог передвигаться самостоятельно, а теперь я опять обрел молодое здоровое тело, поэтому всё остальное сейчас для меня было малозначительным.

Десять дней в изоляторе тянулись для меня долго. Но вот он, долгожданный день освобождения. От нетерпения я уже реально чувствовал себя так, будто отсидел не один год в колонии. В день освобождения за мной в изолятор пришел оперативный дежурный по колонии-поселению и проводил меня в штаб. Зеки, которые работали со мной в коптерке и были как бы моими подчиненными по должности, принесли сумку с моими вещами, которые я (то есть парень, в тело которого я попал) готовил ко дню освобождения.

В штабе мне выдали мой паспорт и справку об освобождении. В бухгалтерии мне выдали сберкнижку. Я давно не видел этот пережиток прошлого и с интересом её полистал. Ого, да у меня там числилось 358 рублей, которые я мог получить в любой сберкассе в любой точке СССР. И еще мне выдали наличными пятьдесят рублей на билеты и дорогу.

– Это твои честно заработанные деньги, так что на первое время тебе хватит. Смотри только сразу всё не пропей на радостях. – Пожилой мужчина, начальник финансовой части, был гражданским вольнонаемным человеком. Обычно бывшие сотрудники колонии, которые вышли на пенсию по выслуге лет, остаются работать в зоне на гражданских должностях.

– Удачи на воле! Надеюсь, что мы больше не увидимся! – с доброй улыбкой сказал мне этот человек. В будущем в различных кинофильмах сотрудников колоний и тюрем в нашей стране показывают как кровожадных палачей по типу гестаповцев, а это как раз не так. Тот, кто каждый день работает с зеками, как раз и видит, что они тоже люди. Хотя, конечно, встречаются и нелюди!

Я покинул территорию колонии-поселения, выйдя через контрольно-пропускной пункт. Теперь я свободный человек! Я огляделся по сторонам. Мне сказали, что где-то недалеко должна быть автобусная остановка. Сейчас 1988 год, еще жив СССР, и у меня опять есть ноги. Что меня ждет дальше, одному Богу ведомо. Оглянувшись, я впервые увидел, как колония поселения выглядит со стороны. За забором из нескольких рядов колючей проволоки скрываются несколько двухэтажных зданий, построенных, очевидно, во времена правления Хрущёва. Также здесь было множество хозяйственных построек и производственных цехов. Изолятор, в котором я просидел десять суток, и это, в принципе, всё, что я помню из своего пребывания за колючей проволокой, отсюда видно не было.

В основном в колониях-поселениях не бывает вышек с часовыми, вооружёнными автоматами, так как контингент заключённых стремился быстрее реабилитироваться и вернуться к нормальной жизни. Такие поселения лишь обнесены несколькими рядами колючей проволоки. Да и сроки заключения у тех, кто сидит на поселении, небольшие, поэтому побеги, хотя изредка и бывают, но в основном народ стремится не нарушать режим, чтобы побыстрее выйти за хорошее поведение. Как правило, колония-поселение является градообразующим предприятием в небольших посёлках, таких как тот, который я сейчас лицезрею.

С другой стороны дороги, которая проходила вдоль с территорией колонии-поселения, стояли несколько трёхэтажных домов, где жили сотрудники колонии. Это были сотрудники в погонах и вольнонаёмные работники. Интересно, что в советское время и заключённый мог отбыть срок в колонии и остаться работать там вольнонаёмным, например, водителем или рабочим на производстве. Многие бывшие зеки так и делали, потому что зарплата на производстве в колониях была довольно высокой для того времени.

Думая об этом я бодро зашагал в сторону автобусной остановки. Стоял прекрасный летний день – начало июня, когда солнце уже ярко светит, но утренний воздух всё ещё прохладен.

Накануне своего освобождения я осторожно, чтобы не вызвать подозрений своей неосведомленностью, расспросил дежурного в ШИЗО, как добраться из этого поселка до города. И, как мне стало известно из разговора, колония поселения находилась рядом с Волгоградом далеко за городом, и до города можно было добраться только на междугородном автобусе, который ходил четыре раза в день, или на такси. Поскольку такси поблизости не было, да и вряд ли могло быть по причине захолустного расположения этого населенного пункта, мне пришлось идти на автобусную остановку. До остановки я шел всего несколько минут, по дороге мне попалось всего несколько прохожих, сегодня был вторник, время близилось к полудню, и в основном все жители поселка были на работе.

Я подошёл к коричневой железной коробке и начал изучать расписание автобусов. Судя по табличке, ближайший автобус должен был приехать где-то через три часа.

Присев на скамейку в тени крыши остановки. я задумался. В моем разуме вертелись самые противоречивые мысли. Я оказался в прошлом, в 1988 году, получается что другой я тоже живет в этом времени и ему( то есть мне) сейчас всего восемь лет. Из своего детства я неплохо помню, какой была жизнь в СССР.

Впереди страну ждало безумное и совершенно непонятное время конца восьмидесятых, а затем и полный распад страны, который в итоге приведёт к окончательной катастрофе. Но я молод, у меня снова есть ноги, и по сравнению с этим все будущие невзгоды и потрясения кажутся мне просто малозначительными.

У меня есть цель – предотвратить теракт, политические последствия которого для нашей страны будут катастрофическими. Я всю свою жизнь потратил на то, чтобы спасти свою страну от окончательного краха, потерял ноги в бою, но из-за предательства и идиотизма руководства, наша страна всё равно оказалась на грани окончательного развала в конце двадцатых годов двадцать первого века.

И теперь мне представилась возможность прожить еще одну жизнь и постараться повлиять на судьбу своей страны. Возможно, мой вклад и будет той маленькой песчинкой, которая не даст СССР или уже России свалиться в пропасть. По задумке ученых, которые меня сюда отправили, я должен был попасть в тело действующего оперуполномоченного сотрудника КГБ, и тогда мне было бы, наверное, не так сложно предотвратить этот злополучный теракт.

Однако, видимо, из-за внезапного нападения на научную лабораторию произошел какой-то сбой, и теперь я попал в тело бывшего оперуполномоченного милиционера, который несколько лет просидел в колонии, и меня теперь не подпустят на пушечный выстрел, не то что до КГБ, а даже к службе в милиции. Да что там, теперь я со своей( то есть с чужой) судимостью вряд ли даже сторожем-то смогу устроиться. Хоть я и считаюсь судимым, лично не помню ничего из того, что происходило в зоне за те годы, которые провёл в ней парень, в тело которого я попал. Я помню только последний эпизод и те десять дней, которые провёл в одиночной камере в ШИЗО перед освобождением. Теперь мое будущее самое что ни на есть туманное. Частично память парня, в теле которого я теперь находился, была мне доступна, например, я помнил многое из того, чему он обучался в школе милиции, помнил многое из его дальнейшей работы оперуполномоченным. Несмотря на то что всё с самого начала пошло наперекосяк, я все таки был полон решимости предотвратить теракт на железной дороге, и эти знания и навыки, думаю, мне обязательно пригодятся.

Время еще есть, я уверен, что обязательно что-нибудь придумаю! Все-таки не один год я прослужил в военной разведке. Еще порывшись в памяти своего тела, я с удивлением открыл для себя то, о чем я почти и не задумывался. А мне ведь некуда идти! Парень был сиротой, без отца и матери, братьев и сестер у него тоже не было. О дальних родственниках я нашел в памяти только какие-то обрывочные сведения. Ни с кем из них он (то есть теперь я) отношений не поддерживал. Женат парень не был. Вроде бы была какая-то девушка, но после того как его посадили, она ему даже не стала писать. Кстати, а за что посадили-то? Вот тут только какие-то неясные обрывочные воспоминания, ну ладно, вспомним по ходу дела. В первую очередь надо разобраться с насущными вопросами. Куда я теперь подамся? Ну доберусь я до города, а дальше-то куда? Где я буду жить? Или хотя бы сегодня переночую? Как этот вопрос решался в эти времена, я понятия не имею, я же ещё маленький был. У меня даже нет знакомых, чтобы перекантоваться первое время. Деньги, конечно, у меня есть. Четыреста рублей, насколько я помню, по советским временам – это сумма немалая, но я также помню, что просто прийти в гостиницу и заселиться было в СССР практически невозможно, потому что номера заранее были забронированы разными предприятиями для командировочных работников.

Пока в моей голове крутились эти невеселые мысли, я изучал расписание автобусов, которое было на табличке, висевшей возле остановки. Вдруг я услышал звук подъезжающей машины и обернулся. К остановке подъехал автомобиль «Жигули» белого цвета. За рулём сидел пожилой мужчина.

Он опустил стекло, внимательно посмотрел на меня.

– Корсиков Дмитрий? Ваша карета подана! Так что прошу на борт, – с улыбкой произнёс он, продемонстрировав железные зубы на верхней челюсти. Незнакомец заглушил машину и вышел из неё, потягиваясь и разминая мышцы, видимо, ему пришлось ехать издалека. Я вдруг вспомнил такой типаж советских мужчин, недавно вышедших на пенсию. Мужчина был одет в белую отглаженную рубашку с коротким рукавом и легкие отглаженные коричневые брюки. По всему было видно, что он, несмотря на то, что его возраст уже перевалил за шестьдесят лет, он еще сохраняет хорошую физическую форму. В отличие от большинства пожилых мужчин в двадцатые годы двадцать первого века, откуда переместили мой разум, у него была поджарая, почти спортивная фигура и подтянутый живот. В будущем, большинство мужиков его возраста, будут иметь лишний вес и кучу болячек, вызванных потреблением тех продуктов, в которые корпорации будут добавлять всякую дрянь для удешевления продукции.

Я стоял и смотрел на него, не понимая, что происходит.

– Да не напрягайся ты так! Ты меня не знаешь, я от подполковника Зверева, – сказал мужчина, подойдя ко мне поближе и понизив голос и хитро подмигнув мне. У него было простое скуластое лицо со светлыми глазами, с цепким внимательным взглядом. Волосы под белой летней кепкой были полностью седыми и коротко подстриженными.

– Садись в машину, мне поручили тебя встретить, я тебе по дороге всё расскажу.

Я окончательно растерялся от неожиданности, взял свою сумку с немногочисленными вещами и сел на переднее сиденье, всё ещё удивленно глядя на этого пожилого мужчину. Он переключил передачу, развернул машину, и мы поехали к выезду из посёлка. Где-то, через час, показались первые кварталы Волгограда.

Я занимал место рядом с водителем, и мне было хорошо видно город, по которому мы проезжали. Всё выглядело так же, как я запомнил из своего детства. В основном это были трех– и пятиэтажные здания, построенные из серого кирпича и бетона. Главное, что бросалось в глаза: город не был завешен назойливой рекламой. Фасады домов украшены простыми геометрическими узорами и небольшими балконами с металлическими ограждениями. Но в отличие от будущих времен такие дома не выглядят удручающе, потому что штукатурка с них не осыпается и стены домов выкрашены свежей краской.

По улицам движутся советские автомобили: «Жигули», «Москвичи» и «Лады». Они стоят в небольшом количестве на перекрёстках и у светофоров. На дорогах машин, наверное, раз в десять меньше, чем мы привыкли видеть в будущем.

Вдоль тротуаров идут люди в простой одежде. Они спешат по своим делам, разговаривают друг с другом или просто, идут молча, погружённые в свои мысли.

К остановкам подъезжают автобусы, троллейбусы и гремят по рельсам старые трамваи. На немногочисленных киосках можно увидеть вывески: «Выпечка», «Соки, воды», «Союзпечать». Кое-где стояли жёлтые бочки с квасом, собирая возле себя небольшие очереди.

В воздухе витает городская суета: гул машин, людские разговоры, периодические сигналы автомобилей и звон трамвайных колёс.

Этот городской пейзаж оживляют ещё и элементы классического советского стиля: вывески с традиционными для позднего СССР надписями, лозунги и плакаты тех времён. «Да здравствует перестройка!», «Каждой молодой семье по квартире к двухтысячному году!». На улицах стоят деревянные скамейки, на которых часто можно увидеть пожилых людей, которые сидят по несколько человек, увлечённых беседой.

Вид из окна создаёт ощущение устоявшейся жизни, характерной для конца советской эпохи. В воздухе уже витает ветер перемен, многие будут с оптимизмом ждать, что их жизнь изменится к лучшему. Когда я смотрел на эту картину, мне вдруг подумалось, что если бы большинство из этих простых людей знали бы, что ждет их страну в будущем, то большинство из них, скорее всего, не захотело бы никаких перемен.

Тем временем мы уже выехали за город и стали ехать по асфальтированной дороге, всё удаляясь от города. Мой водитель, который представился мне как Сергей Саныч, рассказывал мне последние новости Волгограда. Я слушал его вполуха и всё больше глазел по сторонам. Где-то через час автомобиль выехал за пределы города и через километров двадцать заехал в небольшой дачный комплекс, где я увидел множество разных, не похожих друг на друга дачных домиков и участков. Сергей Саныч остановился у одного дачного домика, на вид очень добротного и больше похожего на небольшой деревенский дом. Ворота открыл подтянутый мужчина в белой майке, мы заехали во двор, и он закрыл за нами ворота.

Когда я вышел из машины, я смотрел на этого мужчину, в памяти парня, в тело которого я попал, всплыл образ подполковника Зверева Вячеслава Геннадьевича, его бывшего начальника.

– Дима! Привет, дорогой! – сказал он. Вячеслав Геннадьевич искренне и крепко обнял меня.

– Как я рад тебя снова видеть, извини, сам не смог встретить, ты же понимаешь, в нашем положении лучше не светиться. Пойдём за стол, там всё обсудим.

Мы прошли на веранду дачи, где, видимо, находилась летняя кухня. Сергей Саныч, который привез меня, перекинулся с полковником Зверевым парой слов и, попрощавшись, сел в свои «Жигули» и уехал. Подполковник Зверев усадил меня за стол.

– Да, Корс! Много, конечно, мы сил потратили, чтобы тебя вытащить! – сказал он. – Несколько лет тебе всё же пришлось провести за решеткой. Извини, по-другому не получилось, мы всё-таки не всесильны. Те, кто тебя подставил, сидели очень высоко. Это ещё удача, что ты вообще до колонии дожил, не покончил с собой где-нибудь в следственном изоляторе в какой-нибудь пресс-хате. Прогнивает, прогнивает наша страна, ничего не скажешь. А уж в МВД сколько мразей развелось, и подумать страшно. Идейных и честных людей всё меньше.

Я сидел за столом и, конечно, чувствовал себя не в своей тарелке, к тому же из воспоминаний моего нового тела я узнал, что вроде бы раньше парень, в тело которого я попал, с этим подполковником друзьями не были. Хотя между ними были нормальные и доброжелательные рабочие отношения, какие могут быть между молодым опером и начальником уголовного розыска. Вячеслав Геннадьевич поставил на стол бутылку водки «Столичная» и поставил рядом две рюмки.

– Ну давай первым делом выпьем за твое освобождение и за встречу! – он наполнил рюмки до краёв и взял одну в руку, а вторую поставил передо мной на стол.

Я взял рюмку, мы с ним чокнулись и выпили. На столе стояла простая закуска: маринованные огурцы, сало и жареная картошка. Была порезана колбаска и сыр. Молча закусив, Вячеслав Геннадьевич продолжил.

– Какие у тебя планы после освобождения?– взгляд его был внимательным и проницательным.

«После долгих лет оперативной работы уже автоматически начинаешь анализировать мимику собеседника, чтобы понять, врёт он или нет, и как реагирует на твои вопросы?» – догадался я.

– Не знаю, – ответил я вполне искренне. – Люди ведь как-то живут после тюрьмы… Слава богу, руки и ноги у меня целы, голова на месте. Документы в порядке, устроюсь куда-нибудь.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить! – сказал подполковник Зверев. Он взял со стола свою рюмку, поставил рядом с моей и опять налил в неё водки до краёв.

– Я хотел бы предложить тебе продолжить работу в милиции! – сказал полковник. Мне показалось, что я ослышался. Я внимательно посмотрел на него, думая, что подполковник уголовного розыска так странно шутит. Подполковник Зверев был крепким мужчиной среднего роста, с темными волосами, немного скуластым лицом и с цепким взглядом. На его правой щеке был небольшой побелевший от времени шрам.

– Не совсем понимаю, – удивленно сказал я, пожимая плечами. – Я же теперь судимый! Кто меня возьмёт в милицию?

– Ты человек надёжный, – задумчиво ответил полковник – Жизнь показала, что ты принципиальный. Я хочу предложить тебе стать тайным агентом и внедриться в одну серьезную преступную группировку.

Я молча смотрел на полковника и думал, что ответить, а он молча ел, давая мне возможность подумать.

– Подождите, товарищ подполковник…

– Называйте меня просто Геннадьевичем!, – сказал подполковник Зверев.

– Послушайте, Вячеслав Геннадьевич, – Я хоть немного поработал в милиции, но всё же меня может кто-нибудь узнать.

– Тебе предстоит выполнить задание и внедриться в преступную группировку в другом городе, который находится далеко отсюда. Внешность у тебя, ты уж извини, не самая запоминающаяся. Мы изменим твои документы в соответствии с легендой, и ты будешь тоже детдомовский, и ничего не будешь знать о своих родителях и вообще откуда ты родом.

Тебя посадили в тюрьму в возрасте двадцати четырёх лет, когда ты выглядел еще как зеленый пацан, а сейчас тебе уже почти тридцать, и ты выглядишь как взрослый матерый мужчина. Даже если кто-то заметит сходство, то это уже не вызовет серьезных подозрений. – Подполковник встал из-за стола и положил на тарелку колбасы и сыра. Наливая рюмки, он продолжил:

– Конечно, я в любом случае помогу тебе устроиться после тюрьмы, но всё же подумай над моим предложением. Ты ведь был хороший оперативник! Может быть, ты всё-таки захочешь продолжить службу? К сожалению, реабилитировать перед законом и снять судимость с тебя, это вряд ли у нас получится. С нашим правосудием и судьями это очень непросто. Судьи не любят признавать, что посадили невиновного человека, даже если сами будут понимать, что его подставили! Хотя кто знает? Если постараться, то, возможно, и удастся доказать твою невиновность! Ну, а пока ты можешь поработать секретным агентом.

Я задумался. Может быть, это то, что мне нужно? Я ведь хочу предотвратить теракт. Выполнить задание, ради которого меня сюда и отправили. Будучи агентом, я смогу в нужное время передать информацию о готовящемся теракте. И поскольку я буду штатным агентом, эту информацию обязательно проверят. И есть большая вероятность, что у меня всё получится. Надо соглашаться.

– А куда мне предстоит внедриться? К уголовникам? Они ведь быстро распознают засланных агентов. Там очень серьезная и длительная подготовка нужна! И человек нигде ранее засвечен недолжен быть, людей годами к такому внедрению готовят.

– К счастью, нет! – покачал головой Геннадьевич. – Сейчас есть люди, которые выглядят законопослушными, но творят такое, что преступникам и не снилось! Кстати, на тебя будут распространяться все льготы, как на сотрудников МВД, то есть бесплатный проезд в отпуск и санаторий. Ну а жить будешь на конспиративной квартире. Думаю, в твоём положении это дополнительные преимущества. Ну что, согласен?

Я и не знал, что думать, слишком неожиданно для меня появился этот подполковник Зверев.

– Ну хорошо, я согласен!

– Отлично! – кивнул полковник. – Давай, Дима, выпьем за это. Раз уж ты согласился, давай это отметим, хотя я, честно говоря, был уверен, что ты согласишься. Оперская жилка в тебе неистребима. Да и вообще такие парни, как ты, – это просто идеальные агенты. Как говорится, «настоящий опер должен быть неженатым и желательно сиротой».

– Ну да, действительно про меня! – я грустно засмеялся.

Мы налили ещё по одной стопки и выпили.

– Пойдём, покажу тебе свой сад. Я его лет пятнадцать выращивал, пойдём похвастаюсь, пока не стемнело, – сказал полковник, вставая и немного потягиваясь. Мы вышли с веранды дачи и пошли в сторону деревьев в глубине дачного участка.

– Пару недель пока подготовишься к внедрению, да и вообще привыкнешь к жизни на воле, поживёшь на моей даче. А я пока сделаю тебе новые документы. Привезу тебе кое-какие рабочие материалы, чтобы ты мог знакомиться с известной нам информацией. За это время ты подготовишься, потом будешь внедряться. На всё про всё у тебя недели две, но я думаю, в нашем случае этого будет достаточно.

– А куда вы хотите меня внедрить? Да и каким образом, вы ведь так и не рассказали! – тихо спросил я, когда мы шли по небольшому саду. Дома в этом дачном поселке находились достаточно далеко от дороги, поэтому нас никто бы не услышал.

– Мы внедрим тебя под видом водителя-экспедитора на мясокомбинат. Водители занимаются перевозкой нелегальных и неучтенных грузов, по роду деятельности они многое видят и знают!

– Водителем на мясокомбинат? – я не смог сдержать смех, но потом взял себя в руки, когда увидел, как брови полковника удивленно поползли вверх. – Вы же сказали, что собираетесь внедрить меня в какую-то серьёзную преступную группировку. А теперь говорите – мясокомбинат!

– Н-да, брат, – посмотрел на меня удивлённый полковник. – Да ты, как я посмотрю, серьезно отстал от жизни. Мясо – это в наше время товар намного ценнее золота. Люди ведь всегда хотят есть мясо. Оно всегда будет востребовано. Без золота, импортных шмоток или других каких-то дорогих цацек можно прожить легко и спокойно, а вот без хорошего мяса человеку будет жить очень тяжко. Поэтому сейчас те, кто сидит на производстве мяса и колбасы, можно сказать, нашли золотую жилу и занимаются хищениями мясной продукции просто безбожно. Суммы фигурируют там такие, что многие из людей, которые раньше даже не имели отношения к криминалу, идут на страшные преступления ради того, чтобы остаться поближе к такой кормушке. Убийство в их среде уже совершенно не редкость. Это, в общем-то, и послужило причиной того, что мы решили внедрить к ним тебя, нам нужно собрать неопровержимую доказательную базу.

– Должен тебя предупредить, что задание будет довольно опасным! Одного следователя, который возбудил дело о хищениях на этом мясокомбинате, убили и обставили это как несчастный случай. А самое интересное, что вести полноценное расследование и выйти на преступников нам очень сильно мешают сверху. А это говорит о том, что у всей этой преступной группы хозяева и организаторы где-то в правительстве нашей области. А это, сам понимаешь, какая сила.

Геннадьевич остановился и посмотрел мне в глаза своим цепким проницательным взглядом.

– Если честно сказать, мы и так практически всё знаем. Информация эта засекречена, – продолжил он, – но на свой страх и риск мне многое придется рассказать, чтобы ты понимал, с чем тебе придётся столкнуться. Все ниточки уходят наверх, и очень высоко наверх. Поэтому без хорошей доказательной базы нам этих тварей не остановить.

– Так они, наверное, ведут себя очень осторожно. Как именно я к ним буду внедряться. С улицы, наверное, не придёшь и просто так водителем к ним не устроишься?

– Да нет, конечно, – сказал полковник. – Там на пушечный выстрел никого непроверенного близко не подпустят. Все теплые места передаются или между родственниками, или по большому блату проверенным людям. Реально на «мафию» похоже, слышала такое слово?

– Приходилось, – уклончиво сказал я. – У итальянцев так кланы организованной преступности называются.

– Вот именно! – многозначительно сказал полковник. – С нашей этой долбанной перестройкой мы до перестроились до образования мафиозных преступных группировок в коммунистическом государстве. Теперь и у нас это явление стало повседневной реальностью. И всё потому, что кому-то там наверху это стало очень выгодно. Видимо, тоже хотят жить, как богачи живут за границей.

Я молча смотрел на него и чувствовал себя странно, потому что я-то знал точно, к чему, в конце концов, вся эта вседозволенность среди чиновников и приведет… к развалу СССР, а потом и жителям России будет ой как несладко. Но сейчас, в 1988 году, этого еще не случилось, и я еще больше захотел сделать всё возможное, чтобы предотвратить катастрофу. Подполковник Зверев подошёл ко мне поближе и тихо произнес:

– У нас там есть свой человек на заводе. Он поможет тебе устроиться, но это, кстати, всё равно будет непросто сделать. Сначала придётся разработать целую операцию, чтобы уволить одного из водителей. А когда они будут искать замену, тогда наш человек уже приведёт тебя к начальнику завода со своими рекомендациями. Состряпаем тебе новые документы и правдоподобную легенду. Завтра привезу тебе информацию о тех людях, которых ты будешь разрабатывать. За недельку другую ознакомишься с материалами, а заодно и отдохнёшь, можешь пока тут порыбачить на речке, чистым воздухом подышать, купаться здесь, кстати, очень хорошо, речка отсюда совсем недалеко. И девчонки городские часто на берегу реки загорают… Эх, как посмотрю на них иной раз, так всегда думаю, где ж мои двадцать лет? Ну или хотя бы тридцать?

Когда уже стемнело, за полковником приехал Саныч.

– Ну, бывай, Дима. Отдыхай, будь тут как дома. Я соберу для тебя всю необходимую информацию. Через пару дней приеду. В холодильнике есть продукты, постельное белье в шкафу, – сказал он, выходя со двора.

Я закрыл за ним калитку, Геннадич сел в «Жигули», которое лихо развернулось и покатило в сторону города.

Уже почти совсем стемнело, я сел на крыльцо и задумался. Итак, что теперь получается, что подполковник Зверев окажет мне поддержку. Очень неожиданно для меня, когда меня готовили к этому заданию, естественно, в планах такого не было. Но я теперь в полной автономке, и мне придется все возникшие проблемы решать самому, посоветоваться мне совсем не с кем, те ученые, которые меня отправили в прошлое, в этом времени, либо еще не родились, либо ходят в начальную школу.