Текст книги "Диверсант Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Андрей Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Диверсант Назад в ссср

Глава 1

– Говори по-хорошему, полковник, сколько агентов и куда ты отправил в прошлое? —

Военный в звании генерал-майора стоял в центре лаборатории, заполненной разнообразными приборами и загадочными силовыми установками. Прямо перед ним, подвешенный на трубе наручниками, висел пожилой мужчина, на вид около семидесяти лет. Во всем его теле чувствовалась военная выправка, а физическая форма для своих лет была довольно неплоха. По коротко стриженным седым волосам стекала струйка крови.

Десять минут назад его пытались задержать, но он не собирался так просто сдаваться. Нескольким опытным бойцам спецназа пришлось приложить немало усилий, чтобы надеть на него наручники. Для того чтобы справиться с этим старым воякой, им сначала пришлось хорошенько приложить его по голове прикладом.

Теперь он висел на трубе, которая выходила из неизвестной генералу установки. Эту установку должны были обследовать технические специалисты контрразведки. Наручники были пристегнуты к трубе так высоко, что мужчине приходилось вставать на носочки, чтобы они не передавливали артерии на руках.

– Ты же меня хорошо знаешь! – продолжил генерал. – Мои люди тебя на кусочки резать будут и очень медленно, если ты не перестанешь строить из себя тут «Зою Космодемьянскую» и не расскажешь всё о ваших художествах! Фанатики вы, блять, чёртовы! —

Полковник помотал головой, у него немного двоилось в глазах и кружилась голова, сказывались последствия встречи его головы с прикладом автомата. Он сфокусировал свой взгляд на стоявшем перед ним генерале. На лице у полковника появилась надменная улыбка. Несмотря на его незавидное положение, его глаза излучали какой-то весёлый азарт.

– Иваныч! Ну кончай дурака валять! В твоих интересах сотрудничать со мной! Мы же раньше работали вместе! Ты даже был моим начальником, потом тебя выперли на пенсию из-за твоего чёртова характера, между прочим! А так бы сейчас сам был генералом! – В тоне генерала появились нотки почти человеческого сочувствия.

Полковник продолжал с иронией и издёвкой смотреть на своего оппонента, который стоял прямо перед ним. Он смачно сплюнул на пол кровь, которая собралась у него во рту, и опять посмотрел на генерала. И хитро прищурившись, усмехнулся и сказал:

– Эх, Леша, Леша! Такое дело испортить хочешь! Ты только представь, что будет, если у нас получится!.. Давай лучше ты будешь работать на меня! Больше пользы от этого будет!

– Иваныч! Ты реально псих или из ума уже выжил? Тебя восстановили на службе, чтобы ты большое дело сделал. Проект по перемещению сознания агента в тело любого человека на расстоянии. Ты представляешь, какие это давало возможности нашей организации, нашей стране в конце концов, а ты что тут устроил⁈ Куда ты агентов в итоге отправил, псих ты полоумный?

Иваныч, а точнее Андрей Иванович, полковник российской армии, технический руководитель исследовательской лаборатории, грустно опустил голову, а потом поднял глаза и украдкой посмотрел на часы, которые висели на стене лаборатории.

– Ладно, Алексей, раз уж тебе так интересно, я расскажу! Да, мне доверили разработку технологии, которая позволяет внедрять сознание подготовленного агента в тело любого человека.

Как ты знаешь, исследования в этой области проводились ещё во времена СССР, и я был единственным, кто принимал в них участие и дожил до наших дней. В то время ты был ещё сопливым патцаном, – с лёгкой насмешкой добавил Иваныч, глядя на генерала, потом он продолжил:

Когда развалился Союз, все лаборатории были закрыты, а исследования уничтожены, чтобы не достаться американцам. И вот, пять лет назад, когда такие вояки, как ты, в очередной раз не оправдали ожиданий, в верхах вспомнили об этих технологиях. Противостоять Западу стало уже почти нечем, и они вспомнили про меня, пригласив возглавить лабораторию.

– И у меня всё получилось! – с гордостью сказал Иваныч, хмуро глядя на генерала.

– Я знаю об этом! – нетерпеливо и нервно сказал генерал, которого полковник небрежно называл Лёшей. – Но потом службе собственной безопасности доложили нечто настолько бредовое, что мы сначала не поверили. Мы решили, что над нашими разведчиками кто-то поиздевался и подсунул бредовую дезинформацию! Мы хотели даже их под трибунал отправить, настолько абсурдно это звучало!

– Ты лучше расскажи, Андрей Иванович, как оказалось, что появилась возможность отправлять сознание агентов в прошлое, в тела других людей, а ты об этом даже не доложил начальству? – спросил его генерал.

Полковник задумчиво посмотрел по сторонам, никто не бы не обратил внимание, что его взгляд на мгновение задержался на часах, которые находились за спиной у генерала. В его глазах опять вспыхнул азарт.

– О, это было что-то! Хотя, если честно признаться, то всё просто случайно вышло! Когда мы применяли уже отработанную методику, в аппаратуре произошел сбой, и оказалось, что сознание агента отправилось в тело случайного человека, а не того, который был запланирован. Но это не главное, а главное то, что сознание переместилось на месяц назад. Агент пришел на конспиративную квартиру и всё подробно доложил! Толковый парень оказался, месяц прождал, чтобы не прийти раньше момента, когда его отправят!

Генерал раздраженно помотал головой.

– И тогда ты, чертов псих, вместе с такими же идиотами решил отправить агентов в прошлое с заданием спасти чертов Совок! Вернуть СССР они решили! Ты реально из ума выжил, Иваныч⁈ Тебе чего не хватает? Мало квартиры в Москве, которую тебе подарило ведомство? Или зарплата маленькая? Да после того, как ты бы закончил исследования, ты бы жил как падишах!

– Вот именно, Леша! – полковник заметно погрустнел. – Такие ублюдки, как ты, всё мерят деньгами и дальше своего носа ничего не видят. Для вас служба родине – это просто бизнес. Вы приведете нашу страну к полному краху, боюсь, что до этого совсем недолго осталось.

– Господи! Ну и дурак ты все-таки, полковник! Потом будешь проповеди читать, а сейчас соглашайся на сотрудничество, и остаток жизни будешь сытым и довольным. Соглашайся, пока я добрый, ты же понимаешь, что и без тебя мои спецы все равно разберутся во всем оборудовании очень быстро.

Полковник поднял голову и искренне рассмеялся, глядя генералу в глаза. Было заметно, что ему уже довольно тяжело находиться в подвешенном состоянии, но он старался не подавать виду, что ему больно.

– Это ты дурак, Леша! У меня рак последней стадии! Детей я так не нажил! Поэтому тебе запугать и зацепить меня уже просто нечем. Мне жить, наверное, два понедельника осталось! Так что можешь не пыжиться, ничего у тебя не выйдет, а мы с тобой скоро в аду встретимся. А тут скоро всё взлетит на воздух! – полковник сделал полукруговое движение головой.

Генерал снисходительно усмехнулся.

– Считаешь себя самым умным? Да, Иваныч? Ну-ну! Только вот заряды взрывчатки мои саперы уже все сняли! При современной аппаратуре ни одну мину от нас скрыть не удалось.

– Эх, генерал! Мельчает, видно, народец у нас в контрразведке-то! – полковник презрительно и даже с каким-то сожалением в глазах посмотрел на стоявшего перед ним генерала. – Ты что, забыл, что я принимал участие в разработке этих сканеров?…Так что ты теперь можешь попробовать бежать,…хотя всё равно уже не успеешь! До встречи в аду, Леша! На рай мы с тобой явно не тянем! – с грустной иронией ухмыльнулся полковник.

Генерал немного изменился в лице и с некоторой тревогой и опаской посмотрел по сторонам.

– Ты блефуешь, полковник! Кончай придуриваться, лучше расскажи, сколько всего агентов ты уже отправил в прошлое?

Полковник уже вполне открыто и демонстративно взглянул на часы и потом перевел взгляд на генерала. Потом с усмешкой сказал:

– Имя им – Легион!

Собственно, самого взрыва они и все, кто находился в здании исследовательского центра, не успели услышать. Одновременный взрыв зарядов по всему зданию усилил разрушительный эффект, и от динамического удара все погибли просто мгновенно.

………………………………………………………………..

«Блин, а почему так темно?» Я огляделся по сторонам, стараясь не делать резких движений. Последнее, что я помнил, это лаборатория, где я лежу на столе, а в комнату врывается вооруженный спецназ. А я, в прошлом подполковник вооруженных сил России, теперь абсолютно беспомощный, потому что у меня уже пару лет как ампутированы ноги. Я огляделся по сторонам, когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что я лежу на кровати в помещении, которое освещено тусклой лампочкой. «Дежурное освещение», – промелькнуло у меня в голове. Так где я? В госпитале? Или в какой-то военной части? Где еще бывает такое ночное освещение?

Я попытался сесть на кровати и… Что это? Я опустил взгляд вниз, потом протер глаза, думая, что у меня галлюцинации! В тусклом освещении я увидел свои ноги! У меня опять есть ноги? Я ощупал руками свои ноги, и даже пару раз я себя сильно ущипнул. Неужели получилось⁉ Я встал с кровати и, пошатываясь, сделал несколько шагов по комнате. Мои новые ноги меня не плохо слушались, но всеравно было ещё как то непривычно. Я огляделся по сторонам и понял, что нахожусь в какой-то небольшой комнате со спартанским убранством, в углу которой стояла тумбочка и кровать, с которой я только что встал. Я оглядел себя, на мне была какая-то нательная рубаха и штаны черного цвета, я нашел ботинки, которые стояли возле кровати, и, надев их на босу ногу, решил выйти на улицу и разобраться, куда это меня занесла нелегкая, а заодно и пройтись на своих новообретенных ногах

Выйдя из помещения, где находился, я огляделся по сторонам. На дворе стояла глубокая ночь. Оглянувшись, я увидел, что вышел из невысокой пристройки к какому-то двухэтажному зданию. Я всё не мог понять, где оказался. Рядом находилось двухэтажное здание явно не жилого, административного или хозяйственного назначения. Вдали виднелось ещё несколько точно таких же двухэтажных зданий, сложенных из белого кирпича. Подняв голову, я заметил колючую проволоку на крышах этих домов.

Пройдя немного вперёд, я вышел на небольшую асфальтированную площадку размером примерно двадцать на сорок метров, с какой-то полустёртой разметкой, которую при плохом освещении, исходящем от фонарей, которые светились на фасаде здания, было плохо видно. Похоже на какой-то небольшой плац для построений.

Куда я попал? Может быть, это воинская часть? Мои мысли путались, видимо, это было последствие перемещения моего разума в тело другого человека. Но меня это мало беспокоило. Главное, что у меня были ноги, и я мог ходить. Я попробовал сделать несколько шагов и даже пробежаться по асфальту. Ноги слушались меня всё лучше и лучше. Я легко присел и подпрыгнул прямо из полного приседа. Я был рад, что оказался в теле спортивного парня. С наслаждением я чувствовал каждую мышцу своих ног.

После нескольких лет, проведённых в инвалидном кресле, я чувствовал себя просто заново рождённым. Вздохнув полной грудью, я почувствовал пьянящий запах прохладной летней ночи. Наверное, еще никогда я не испытывал такого счастья, и сорвался с места и начал бегать кругами по плацу, радуясь и улюлюкая от восторга. Я как сумасшедший бегал и подпрыгивал, наслаждаясь тем, что снова могу ходить и даже бегать. Я бегал и прыгал уже, наверное, минут десять и даже не запыхался.

– Эй, спортсмен! А ну-ка притормози! – неожиданно услышал я чей-то крик. Я оглянулся и увидел трёх человек, которые шли в мою сторону. Они были одеты в чёрную одежду и явно были недовольны моим поведением.

– Корс, это ты что ли? Ты что, башкой поехал? Какого чёрта ты тут устроил? – удивлённо спросил один из них.

– Наверное, он колёс обожрался, не иначе! – сказал другой, выражения его лица я в темноте не видел.

Они подошли ко мне ближе, все трое были одеты в одежду черного цвета, на рукавах были белые повязки. Дружинники, что ли? Приглядевшись, я еще заметил у них на груди бирки белого цвета с фамилией. Гдея такие видел?….Да ладно?….. Неужто зеки? Это ж куда меня забросило?

Зеков, к счастью, я раньше видел только по телевизору, но сомнений, что передо мной стоят трое сидельцев, у меня уже не было. Это чего? Я прямиком в зону попал, что ли? Да ну на хер⁈ Всё же должно было быть совсем по-другому!

– Слышь, Корс, тебе что, в каптерке плохо спится? А ну-ка, пойдем-ка с нами. В санчасти полежишь до утра, может, в себя придешь, – сказал недовольно один из зеков, заспанным, а поэтому и недобрым голосом. Все трое были высокого роста и крепкого телосложения, судя по тому, как они двигались, эти ребята очень любили заниматься спортом.

«Корс», – так они ко мне уже несколько раз обратились, это моё имя или, скорее всего, прозвище.

– Давайте так, ребята, я пойду своей дорогой, а вы своей! – спокойно сказал я этим трем зекам, и, повернувшись, пошёл искать выход отсюда.

– Эй, ты чё, совсем рамсы попутал! – удивленно окликнул меня один из них, догоняя и кладя руку мне на плечо и пытаясь развернуть меня.

Инстинктивно я схватил его правой рукой за большой палец и, резко повернувшись, я вывернул ему руку. Он подался вперёд и упал на землю.

Двое других парней отреагировали мгновенно. Один решил сделать мне подсечку, но я опередил его, сделав кувырок назад и вскочив на ноги. Мое новое тело меня слушалось, но все-таки как-то неуверенно.

– Эй, ребята, вы что? – удивленно сказал я им. – Чего вам от меня надо? —

Теперь они все трое напали на меня одновременно, заходя с разных сторон. Эти парни пытались меня задержать, применяя борцовские приемы и захваты. Наносить удары они почему-то не стали. Я резко повернулся и ударил одного ногой в корпус, и тот отлетел назад.

Второй молча попытался сделать проход в ноги, но я опередил его и пнул ему ногой в лицо. Однако он немного увернулся, и я попал ему в плечо. Этого удара хватило, чтобы он упал, и его рука безвольно повисла.

Третий всё-таки успел ударить меня под колено сзади, и я упал назад, и, чтобы не дать добить себя на земле, я ударил его ногой в пах из положения лёжа, моё тело меня еще плохо слушалось, но я всё-таки попал в него, хоть и не в пах, а в живот, и этого было достаточно, чтобы он сложился пополам.

Стало понятно, что нужно срочно бежать отсюда. Сейчас эти парни поднимутся на ноги, и они будут очень злыми. И уже, скорее всего, теперь они не будут пытаться задержать меня, не повредив шкуры. Я сорвался с места и побежал в сторону ворот, которые виднелись между зданий, но наперерез мне бежали трое в зелёной камуфлированной форме.

«Блять, а это еще кто⁈» – подумал я, сбавляя скорость, но всё же продолжая бежать в сторону ворот.

– Корс! Стой! Прекрати херней страдать! – воскликнул мужик в зеленой форме, который бежал наперерез.

– Ты что творишь? – кричал мне еще один мужик в такойже форме.Трое мужчин в камуфляже встали у меня на пути… В руках у них были резиновые дубинки. Ну эти точно не зеки: раз одеты в форму с погонами и резиновыми палками наперевес. Я остановился, не добегая до них несколько метров, моя голова еще соображала не очень, но два и два у меня как-то сложилось: раз эти трое не зеки, то в зеленой армейской форме – это, значит, надзиратели. Вдруг из памяти мозга, в котором оказался мой разум, всплыло незнакомое слово «Дубак» – так называют их на зековской фене, а по штату в колонии их должность звучит как инспектор или младший инспектор. А в простонародии по старинке называют надзирателями.

– Эй, ребята, я не знаю, что здесь происходит! – обратился я к ним, – но можно я уже пойду отсюда куда-нибудь.

– Ага, размечтался! Стой на месте! —

Я поднял руки вверх, показывая, что не собираюсь сопротивляться. Трое мужчин в камуфляже подошли ко мне. Двое быстро прошли мне заспину, а один встал передомной.

– Опусти руки клоун! – приказал тот, что стоял передо мной. Я выполнил приказ. В этот момент я почувствовал, как меня схватили сзади и надели наручники. Это было сделано так быстро и профессионально, что я не успел даже отреагировать.

– Советую тебе не дергаться. Пойдём с нами в дежурную часть, там разберёмся, что с тобой делать, – сказал один из мужчин надзирателей.

Я оглянулся на своих недавних противников. Они встали на ноги и злобно ругались, потирая ушибленные места. Думаю, если бы не эти ребята в зелёном камуфляже, от меня бы уже и мокрого места не осталось.

– Этот ублюдок, кажется, мне руку сломал, – сказал один из них, он держался за руку и злобно матерился сквозь зубы.

– Идите в санчасть, разбудите фельдшера, пусть посмотрит, – сказал надзиратель. Даже в темноте я видел, как зеки, с которыми я подрался, злобно смотрели на меня.

– Осужденный Корсиков, вперёд! – сказал один из надзирателей, указывая на административное здание. Мы подошли к лестнице, которая вела на второй этаж здания. Я понял, что нужно подниматься. «Осужденный? Кто осужденный? Это я что ли?» В голове стало проясняться, но вопросов стало еще больше! Когда мы поднялись, я увидел перед собой дверь, которая вела в длинный коридор второго этажа здания.

Когда мы подходили ближе, я успел прочитать вывеску на здании, она была хорошо освещена фонарем: «Штаб колонии поселения №22». Мы поднялись на второй этаж по железной лестнице, ступеньки которой громыхали от каждого шага, на второй этаж здания, и зашли внутрь, и прошли мимо дежурного с заспанным лицом, который выглядывал из-за стеклянного окошка с надписью «Дежурная часть».

Сотрудник, который вёл меня, с усилием толкнул решётчатую железную дверь, которая вела в длинный плохо освещённый коридор, пропуская меня вперёд.

– И куда мы идём, господа? – спросил я, проходя в двери.

– Тамбовские волки тебе, блядь, господа! – недовольно пробурчал младший инспектор, который шёл сразу позади меня. – Корс, ты реально походу какой-то наркоты пережрал?… К хозяину на крестины мы идём. Он сегодня ответственный по колонии. Вот ты сейчас и расскажешь ему о своих ночных забегах.

Мы прошли практически до конца плохо освещённого коридора, который был окрашен в казенные цвета: пол и стены на высоту человеческого роста был покрашен в синий цвет, а от этого уровня и до потолка в белый, везде пахло какой-то застарелой штукатуркой. Мы остановились у двери, на которой висела табличка, где было написано: «Начальник колонии-поселения №22, подполковник Востриков Пётр Витальевич».

– Лицом к стене! – скомандовал инспектор, который был старше по возрасту. Я, всё ещё в глубине души надеясь, что мне это всё снится, благоразумно повернулся лицом к стене возле двери в кабинет. Прапорщик аккуратно постучал в двери кабинета.

– Да, да! Входите! – послышался заспаный голос из-за двери.

– Разрешите войти, товарищ подполковник! Осуждённый Корсиков по Вашему приказу доставлен!

– Заводи! – сказал седой уже лысеющий мужчина, который сидел за столом кабинета. – Побудьте пока за дверью! – приказал он инспекторам.

На начальнике колонии-поселения была надета только форменная рубашка без знаков различия, и, судя по заспанному лицу, он, видимо, только проснулся и был этому очень недоволен. Его мошинестое лицо и глубоко посаженные глаза, всё выражало усталость и раздражение.

– Осуждённый Корсиков, вы мне не расскажете, что это вы такое посреди ночи устроили прямо на плацу? – подчеркнуто официальным тоном сказал мне этот мужчина, который, видимо, и был начальником колонии.

– Да я… это… – начал говорить я, пытаясь подобрать в своей голове что-то правдоподобное, одновременно прислушиваясь к незнакомому для себя собственному голосу. – Я решил вот… до ветру выйти! – сказал, что первое пришло в голову и казалось более правдоподобным. – А тут эти до меня докапались! «Эй ты! Куда ты пошёл?» Потом давай меня за руки хватать! Ну и началась эта заварушка!

– Ты что, блядь, несёшь? Какой, на хрен, до ветру? Туалет в другой стороне! У тебя послезавтра суд и условно-досрочное должно было быть! Ты что, сука, спокойно пару дней досидеть не мог? Набухался, поди, или закинулся чем-то? – перешел на крик подполковник. Его заспанное, усталое лицо исказилось от раздражения. – Тебе чего в твоей каптерке не сидится? Поставили тебя на королевскую должность, живешь не на бараке, а отдельно от всех. Чего тебе ещё не хватает? С жиру бесишься?

В дверь тихо постучались.

– Да! – нервно крикнул начальник колонии.

– Разрешите войти! – в кабинет, не дожидаясь разрешения подполковника, невозмутимо вошёл пожилой седой человек в зелёной камуфлированной форме с погонами старшего прапорщика.

– А, Петрович! – невесело улыбнулся начальник колонии. – Ну заходи!

Начальник колонии взял из пачки сигарету, подкурил её зажигалкой и со злорадством посмотрел на меня:

– А ну-ка, Петрович! Освидетельствуй, пожалуйста, этого осуждённого! Просвети нас, чем это он решил скрасить свои последние деньки в нашей колонии-поселении: бражки перепил или димедрола пережрал?

Фельдшер подошёл и стал внимательно смотреть мне в глаза, потом он приблизил своё лицо ко мне и сказал:

– Дыхни! —

Я понятия не имею, пил ли алкоголь тот человек, который находился в этом теле до меня, но мне терять уже явно было нечего, и я дыхнул на фельдшера. Тот ещё раз внимательно проверил мои глаза, посветил в них небольшим фонариком. Потом попросил меня коснуться пальцами кончика носа, но, посмотрев на наручники, которые были у меня за спиной, видимо, передумал и развёл руками.

– Черт его знает, товарищ подполковник! По всем признакам он трезвый! Да и вроде дурь никакую не употребил.

– Да, Корс, лучше бы ты пьяный был или обгашеный чем-то! А так просто получается, у тебя крыша поехала от того, что ты скоро на волю выйдешь. Так часто бывает с зеками перед освобождением! – сказал начальник колонии и затушил сигарету в пепельнице, которая стояла на столе.

– А что же мне теперь делать прикажешь? – задумчиво продолжил начальник колонии. – Этот инцидент на плацу замять не получится. Это в обычной колонии начальник может легко заткнуть зекам рты. А у нас на ментовской зоне все зеки – это бывшие сотрудники милиции, и писать жалобы в суд для них совсем не в падлу, как приблатнённым зекам на обычных зонах. А бывшие менты жалобы писать хорошо умеют. Ты сам это понимаешь. И те мужики, которым ты переломал рёбра, тебе точно не забудут это и не простят. Придётся тебе забыть об условно-досрочном освобождении. У меня теперь нет выбора. Ты сам в этом виноват!

Начальник колонии развел руками и снова закурил сигарету, по кабинету разнёсся дым крепкого табака. Я, пользуясь тем, что он немного задумался, стал осматривать его кабинет и увидел на столе начальника календарь, и, судя по дате, которая стояла на нем, сейчас 12 июня 1988 года.

– Если я всё таки попытаюсь замять этот инцидент, то те, кого ты отметелил, напишут заявления в прокуратуру, и у меня будут очень большие проблемы за то, что я скрыл преступление в колонии, а у нас они очень редко происходят. – продолжил он расуждать после небольшой паузы.

– Может быть, ты и псих, Корс, но я думаю, что ты точно не дурак и понимаешь, что ни о каком условно-досрочном освобождении не теперь может быть и речи до конца срока. Скорее всего, тебе добавят ещё годик-другой за эту драку… Так что ты у меня точно поедешь обратно на общий режим в Иркутск. Охладишь свою буйную головушку, климат там для этого очень подходящий! Пускай там с тобой и нянчатся! А чтобы ты больше ничего не учудил, или те, с кем ты подрался, не решили тебе отомстить, посиди-ка ты пока до этапа на Иркутск в изоляторе, от греха подальше! – подполковник встал из-за стола и открыл дверь кабинета и крикнул в коридор:

– Инспектор! Уведите его в ШИЗО! —

– Осужденный Корсиков, на выход! – устало зевая, сказал прапорщик, когда зашел в кабинет. Меня вывели из штаба колонии-поселения и повели куда-то вдоль рядов колючей проволоки. Открылась решетчатая калитка, и мы зашли в небольшое одноэтажное здание с решетками на небольших окнах, расположенных почти под самой крышей. Впереди меня шел один надзиратель, а дежурный по колонии шел сзади. Наручники с меня они благоразумно снимать пока не стали.

– Принимай постояльца! – сказал пожилой усатый прапор, который привел меня, дежурному по ШИЗО. Дежурным был молодой парень, наверное, только после армии устроился в колонию, его заспанное лицо было очень недовольным, потому что его разбудили из-за меня. Хотя, конечно, на службе спать ему совсем не полагалось.

– Пошли, Корс, я смотрю, ты без вещей! До подъема осталось два часа, и че тебе, блять, не спалось! – на ходу ворчал дежурный по изолятору. Вместе с дежурным по колонии он повёл меня по коридору, – Стоять лицом к стене! – сказал дежурный у двери одной из камер.

Я встал лицом к стене, дежурный по изолятору открыл двери в пустую камеру, я зашёл внутрь. Камера была очень маленькой, где-то полтора на два метра. Я лёг на деревянные нары, которые висели на цепях, прикреплённых к стене, и складывались днём, поднимаясь вверх, чтобы зекам в изоляторе жизнь мёдом не казалась и они спали только в положенное время. Двери камеры за мной со скрипом закрылись.

В голове моей ещё был определённый хаос. В принципе, как раз об этом меня учёные предупреждали, что моя память не сразу начнёт нормально функционировать. А что останется от памяти человека, в тело которого меня переместили, так вообще было неясно. Я лежал на деревянных нарах и старался навести порядок в своей голове, в общих чертах картинка у меня стала складываться, хотя и совершенно не в мою пользу.

Итак, что мы имеем в сухом остатке? Учёные уверяли меня, что я должен был переместиться в тело действующего сотрудника КГБ и предотвратить теракт, который должен был произойти 4 июня 1989 года. Но учёным не дали нормально завершить процесс перемещения, и что-то пошло не так. С годом, по крайней мере, ошибки не было, меня должны были переместить именно в 1988 год, задолго до теракта, чтобы у меня было время на подготовку, но вот с личностью человека, в которого я должен был попасть, произошёл досадный промах.

В итоге я оказался в теле заключённого, бывшего милиционера, какого-то оперуполномоченного, которому оставалось всего три дня до условно-досрочного освобождения. Однако теперь, как заверил меня начальник колонии, я нескоро покину стены колонии. И теперь я, по всей видимости, выйду из тюрьмы я через несколько лет и не успею выполнить задание, с которым меня сюда отправили.

Однако во всём этом есть и отрадный момент: теперь у меня вновь есть ноги, и я могу свободно ходить и даже бегать. Эх, зона, хоть она и считается ментовской, но всякое может случиться, и я могу попросту не дожить до освобождения… Хотя, как говорил начальник колонии, что человек, в тело которого я попал, вроде как невиновен, а его кто-то подставил. Ну, в принципе, ничего удивительного. Такое бывало не только в России, но и ещё в СССР, подстава в таких структурах, как милиция, а потом полиция, всегда была самым удобным способом убирать неугодных. Ладно, с этим разберёмся позже.

Что мне сказал инспектор по изолятору: «Подъем будет через пару часов», но сон ко мне совсем не шёл. Да и ладно, какой тут спать! Сейчас нужно думать, как быть дальше. Необходимо поскорее выйти на свободу, но как теперь это мне сделать?

Моё сознание, кажется, ещё не полностью слилось с памятью человека, в чьём теле я нахожусь. Порывшись в памяти, я только понял, что его зовут Корсиков Дмитрий Иванович, родился в 1960 году, и сейчас ему, то есть уже мне, двадцать восемь лет. Родные и родители? Я попытался напрячь мозг и извлечь что-то из памяти моего нового тела. Ух ты! Оказывается, парень был сиротой! Отец неизвестен, мать воспитывала его одна, но умерла, когда ему было 12 лет, близких родственников не было и он попал в детский дом. Потом армия, десантные войска, теперь понятно, откуда у этого тела такая хорошая физическая форма! После армии закончил школу милиции и год проработал оперуполномоченным, затем какая-то мутная история, суд и тюрьма. За что парень попал за решётку, пока не удавалось вспомнить, только какие-то размытые обрывки. Почему там в будущем у ученых всё пошло не по плану? Я стал вспоминать последние минуты перед тем, как оказался в прошлом в теле этого молодого парня.

………………………………….

Я лежал на столе установки перемещения. Внизу, на первых этажах, послышался грохот. У меня не было никаких сомнений в том, что это там сейчас происходит. Это был штурм!. Сколько раз я сам штурмовал подобные здания на войне, когда у меня ещё были ноги и молодость, а теперь я просто кусок беспомощного мяса, поэтому-то я и согласился на эту безумную авантюру с перемещением сознания в прошлое в тело другого человека… В бою мне оторвало ноги, а то, что от них осталось, ампутировали начисто.

– Доктор, что там происходит? – я приподнялся на руках и спросил я ученого, который подключал ко мне аппаратуру для перемещения.

– Нас штурмуют,Серега, но мы должны успеть, – сказал доктор,седой мужчина моего возраста в белом халате, он проводил необходимые манипуляции, подключая ко мне датчики. – Мы успеем, Серёжа!. Ты остался последним. Инструкции помнишь?

– Помню!

– Давайте быстрей, ребята, – сказал доктор своим ассистентам. Его люди старались работать быстро, на сколько это было возможно.

Раздался оглушительный взрыв на первом этаже здания, значит, времени осталось уже совсем немного. Буквально через пару минут раздался глухой хлопок, и дверь в помещение, где я находился, упала.

– Всем лежать! – раздался крик. – Всем на пол! А то будем стрелять на поражение!

Доктор остался стоять, подняв руки. В комнату забежали спецназовцы в полной боевой выкладке.

– Отойди от приборов, – крикнул один из них, направляя на ученого автомат.

Но доктор его не слушал и продолжал набирать комбинацию кнопок. Тогда спецназовец подскочил к нему и повалил его на пол.

«Чёрт, неужели у них ничего не получилось? Неужели всё было напрасно? И теперь я всё так же останусь калекой на всю жизнь? Хотя, судя по тому, во что я вляпался, жизнь моя будет, скорее всего, очень недолгой. После того как меня допросят, они милостиво прекратят мои мучения», – пронеслось тогда в моей голове.

Однако потом я почувствовал удар тока и провалился во тьму. И, судя по тому, что я нахожусь здесь, перемещение моего разума в прошлое в тело другого человека состоялось, хотя и не в то тело, в которое мой разум должен был попасть. Видимо, в последний момент доктор, который меня отправлял, всё-таки что-то напутал. Да это и немудрено, когда в тебя тычут автоматами и жить тебе остается совсем недолго.

В десять часов утра дверь камеры открылась. На пороге камеры стоял новый дежурный, в отличие от того, который засадил меня в изолятор, этот был намного старше, он ухмыльнулся и сказал мне:

– Привет! Ну что, Корс, без вещей на выход!