Текст книги "ВЦ 3 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

Глава 23

Событие шестьдесят шестое

Если ты первый, ты первый. Если ты второй ты никто.

Я плакал, потому что у меня не было футбольных кед, но однажды я встретил человека у которого не было ног.

Поле было замечательным. Наверное, ни одного даже близкого по качеству нет в СССР. Ещё до разноцветных полос травы не доросли, но травка была зелёная и очень аккуратно подстрижена. То есть, явно машинкой специальной косили, а не косой. Да и на пятачке перед воротами была трава, пусть и чуть реже, с небольшими проплешинами. Интересно, это климат или тут очень хороший мастер занимается газоном. Нужно будет откопать кусок травы и посадить где-нибудь с краешку на «Динамо». То, что сейчас на центральном стадионе Страны Советов, назвать газоном-то язык не повернётся. Нет, понятно, что там проходят чуть не ежедневно матчи из-за того, что почти все московские команды играют на «Динамо», но всё же, вдруг дело и в траве тоже.

Стадион был забит. Если тридцать тысяч вместимость, то тридцать и пришло. Свободных скамеек нет. Гул стоит и дым над трибунами. Хоть и проходит игра под открытым небом, но тридцать тысяч человек одновременно закурили, а давление низкое, как в белом мареве стадион. С погодой загребчанам повезло. Вчера был дождь, и утром ещё морось стояла, но после обеда откуда-то с северо-запада подул правильный ветерок, и тучи с дождём поволокло на Албанию, а тут к шести вечера, на которые матч и назначен, практически ясное небо и солнышко принялось сушить стадион. Своим – местным хотело помочь.

Поздно пить боржоми. Как там, написано на чьём-то памятнике: «В жизни все приходит с опозданием, кроме смерти». В этот раз солнце опоздало. Зрителям хорошо, тепло лето – солнышко, а вот футболистам точно противоположный знак в этом уравнении. Влажно, душно, от поднимающихся испарений, а поле скользкое и вязкое. Подбросили монетку, и первый удар достался хорватам. Стадион повернут не с востока на запад, а с юга на север и выбирать половину, чтобы солнце слепило в глаза сопернику, не имеет смысла, солнце всем мешать будет одинаково.

Вовка перед матчем сказал пацанам, что сначала попробуем играть от обороны, нужно понять, что за соперник им достался. Оттянулись и легко отбирали мячи у скользящих на мокрой траве динамовцев чужих. Пару раз тем всё же удалось добраться до штрафной, но Яшин играл уверенно и мячи ловил. Пока в атаку не шли, даже Фомин был на своей половине поля.

Он-то был без мяча почти всё время, и мог чуть со стороны наблюдать за игрой. Всё тот же навал. Против зонной защиты это не работает, от слова «совсем». Кроме того, длинные шипы сразу показали, что прогресс – это не выдумка. Ребята уверенно стояли на ногах и не скользили. Раз за разом защитники спокойно отбирали мяч и переводили игру на другую половину поля. Нужно было это видеть, хорваты ещё всей командой мчатся в атаку, а мяч уже в десятках метрах от того места куда они так целеустремлённо несутся.

Классно, наверное, это смотрится с трибун. Словно мышка с кошкой играется. Продолжалось это издевательство ровно до тех пор, пока навал не сработал, всей толпой, нарушая правила и толкаясь, они всё же доставили мяч в район одиннадцатиметровой отметки и нападающий с красивой фамилией Беда пробил низом. Лев Иваныч угадал, но на долю секунды опоздал. Мяч чиркнул по пальцам летящего Яшина и закатился в ворота. Стадион заревел, засвистел. И даже горн в одном месте чего-то бравурное сыграл.

Всё, публику потешили, теперь можно и начинать. Пятнадцать минут всего прошло, а скорости у хорватов заметно упали. Фомин оббежал ребят при очередном ауте и сказал, что теперь идём в атаку. Ишин далеко выбросил мяч в поле прямо Вовке в ноги, а сам пустился к воротам. Привыкшие уже за пятнадцать минут играть на чужой половине поля динамовцы местные на этот рывок никак не отреагировали. У ворот только правый защитник, инсайды ушли вперёд.

Вовка пробежался, натягивая на себя полузащиту и дожидаясь, когда Володька займёт место там, где ему никто не сможет помешать принять и обработать мяч. Коричневый круглый намок и стал тяжёлым, но ноги сами рассчитали силу удара, и мяч, пролетев метров двадцать, приземлился прямо против левого нападающего. Ишин спокойно принял мяч и стал потихоньку смещаться к центру. К нему бросились и центральный и правый защитник, тоже фамилия у товарищей запоминающаяся. Братья. А фамилия – Хорват. Неожиданно. Вовка же наддал по своему правому флангу. Никого нет, никто не мешает, беги не хочу, главное в офсайд не забежать. Остановился и руку поднял. Удар Ишина и мяч, пусть и в паре метров, но, как приклеенный, без всяких подскоков, приземлился. Есть плюсы в мокром тяжёлом мяче. И вообще никого перед воротами, и вратарь Монсидер ещё маячит у левой стойки. Он рванулся, поскользнулся, но не упал, выправился и побежал, чуть выбегая из ворот, к Вовке. Наивный албанский юноша, ну или хорватский, и не юноша, а взрослый мужик. И не наивный, а … Нет, так ничего от поговорки не останется. Вовка бежал к воротам, чуть провоцируя защитников, отпуская мяч. Все трое высунули языки и рванули к нему. В определённой точке оказались все вчетвером вместе с вратарём. А Фомин остановился и подал коричневого чуть назад и налево. И набегающий за спинами защитников Ишин спокойно вколотил мяч в пустые ворота.

Ничему не научил этот гол хорватов, они продолжили свой навал и бросились теперь уже совсем всей командой отыгрываться. Яшин мяч из кучи – малы выцарапал и отправил Вовке наискосок через половину поля. А у ворот только один Хорват и хорват тоже один. Фомин, как принято в этом времени, повёл мяч к воротам. Товарищи хорваты его своей игрой поразили. Они стали отступать оба к воротам и вратарь, и центральный защитник. Что-то новое в тактике. Интересно, на что надеются, это же не хоккейные ворота, а футбольные. Они побольше будут. Собой не закроешь. Стал Вовка чуть вправо забирать и два вратаря послушно оттянулись вправо. Удар кручёный, и мяч обогнув Хорвата и хорвата залетает в левую девятку. Монсидер даже не прыгнул, ему собственный защитник мешал.

В третий раз, начав с центра поля, динамовцы из Загреба пошли вперёд осторожно. Переправили мяч правому вингеру, и он почти по бровке побежал к флажку. Витька Васин потрусил навстречу, чуть сместился и второй защитник Виталий Костарев. Поняв, наверное, что дальнейший бег ничего не даст, хорват с очередной красивой фамилией Качан рванул вместе с мячом к штрафной. Васин его настиг и мяч выбил. Неудачно. Аут, вводят хорваты. Тот же Качан и побежал. Выпрыгнул Беда, и тут же потерял мяч, подоспел Костарев, он, как и учили, тут же отправил мяч на противоположный фланг. Левый полузащитник Володька Шабров круглого принял, и ни куда не понёсся, стал ждать попутчиков.

Хорваты, как дети. Всей толпой ломанулись. Устроили тотальный футбол. Шабров чуть помедлил и покатил тяжёлый мяч перед собой, обозначая атаку. Хозяева ускорились, от ворот навстречу поспешил один из братьев Хорватов и левый защитник Лойен. Пора, и Вовка понёсся по своему краю. Удар и мяч парашютиком через всё поле перелетает хорватскую бегущую толпу и приземляется перед Фоминым. Он в двадцати примерно метрах от ворот. Побежал, далеко круглого не отпуская. Наученный горьким опытом, Монсидер выбежал навстречу. И ещё второй Хорват к мячу спешит. Вовка продолжил сближаться, и когда оставалось метров пять до товарищей, применил финт Зидана, ах, да – «Русскую мельницу». Хорваты оказались позади и он спокойно, под рёв и свист трибун, завёл мяч в ворота, до самой невидимой черты довёл. Просчитал, когда Хорват прыгнет ногами вперёд, чтобы хоть на угловой выбить и подпрыгнул. Брат и впихнул мяч в ворота.

Три – один. А ведь ещё только полчаса прошло.

Теперь уже поймавшие когнитивный диссонанс динамовцы Загреба вообще не спешили. Им сказали, что они будут играть с семнадцати – восемнадцатилетними пацанами. Хоть и победившими в Белграде у сверстников в непонятном матче. Вышли и эти русские струсили и ушли вглухую защиту. И точно пацаны, даже усы ещё не растут. А потом как-то совершенно незаметно они ажнать три мяча пропустили. И все три раза не сработали, как надо, защитники. Тренер покричал, и инсайды больше в атаку не ходили. А русские опять оттянулись в защиту и ломали все их наработки. Даже до штрафной никто не добирался. Играть впятером против десятерых на скользком газоне бессмысленная трата сил. Ты носишься весь в мыле, а русские пацаны стоят на месте и спокойно мяч отбирают и при этом они вообще не скользят, словно у них бутсы волшебные.

Еле живые после свистка хорваты ушли в раздевалку. Русские тоже ушли, в прямом смысле этого слова. Пешком, чуть не вразвалочку, явно провоцируя стадион.

Вовка решил досчитать до ста. Должен же и работник ЦК прибежать и Василий Сталин. Он их видел. Они сидели на вип трибуне вместе с бывшим мэром Загреба Германом Загребским (Может в его честь и город назвали?) и нынешним первым секретарём компартии Хорватии Владимиром Бакаричем. Оба были вчера на квартирнике. До ста досчитал, а товарищей руководителей нет.

– Так, парни, легли на пол, помедитируем. Всё развивается нормально. Сейчас будет опять навал, а минут через двадцать они сдохнут. Тогда ещё пару мячей закатим. Ну, а если пропустим один в начале, так ничего страшного, по такому полю и погоде, они к концу второго тайма даже ходить будут не в состоянии, не то что бегать. Всё, легли. Глаза закрыли. Вы на берегу горного озера, поют малиновки …

– Фомин! – влетел Иосифович.

– Лев, продолжи за меня. Пойдёмте, товарищ Сталин, в коридор.

– Чего это они? Почему лежат? Устали? – оглядываясь, вышел Василий Иосифович за Фоминым. Маленький, щуплый, помятый, с душком перегара. Да, на детях природа отдыхает. А ведь был геройским лётчиком, что-то под тридцать боевых вылетов и шесть сбитых фрицев. Правда – геройский. Ещё бы пить бросил, и пользоваться начал головой, а не служебным положением.

– Медитируют. Восстанавливаются.

– Нда, крепко тебе досталось. Ну, молнией по голове. А разбор ошибок, а установка на второй тайм?

– Василий Иосифович, вы что-то хотели? – Соперник же, зачем все секреты выдавать.

– Хотел. Добей этих гадов. – Глаза горят, из ноздрей дым валит. С чего бы это?

– Что-то случилось, товарищ Сталин? – Вовка прокрутил в голове первый тайм, вроде всё нормально, стадион, правда, в конце свистел на своих, так за дело. Зажались, ошибок много стали допускать.

– Они вас всякими поносыми словами ругали. На немецком, думали, я не знаю. А у меня в школе по этому предмету всегда пятёрка была, да и на войне приходилось с немцами сталкиваться, – блин блинский, а ведь он пацан ещё совсем. Двадцать семь лет только исполнилось.

– Ах, они сволочи! – попробовал добавить пафоса в голос Фомин.

– Ты, что издеваешься? – точно пацан.

– Василий Иосифович, извините, не удержался. Вы вчера дали команду разгромить хорватов. Мы их разгромим, а ещё вы обещали накачек не устраивать. Мы получили приказ, мы его выполним. И мы понимаем, что вся страна за нами.

– Ну, ты Фомин и гусь. Тебя на опыты надо в Кащенко назад отправить. Мало тебя там продержали. А, вообще, молодцы. Голы просто красавцы. Приедем за твой последний гол премию тебе выпишу.

– Крайний.

– Крайний? – глазами хлопает.

– Да, это не последний. Ещё забьём. Потому – крайний.

– Ну, гусь! Как там тебя обзывают – Артист?! Артист и есть. Ладно. Пошёл. Передай пацанам, что молодцы. Отметим.

Убежал. Фомин стоял и думал. Фанатик. Может, и правда, податься в ВВС. Там и Бобров со следующего года будет. А по хоккею даже с этого. Силища. Не зря сразу чемпионами станут.

Надо подумать. Нет. Не надо. Тут Аполлонов. Тут Наташа. Чего это ему Боброва бояться. Пусть наоборот будет.

Событие шестьдесят седьмое

Боль проходит, а слава длится вечно.

Джордж Бест

Я не против проигрывать в каждом матче, лишь бы только мы выиграли весь чемпионат!

Всё точно по плану прошло, кроме того, что Ишина унесли с поля на носилках. Хорваты озверели в конце второго тайма и стали специально бить нападающим по ногам. Вовке тоже досталось, но вскользь, сработал щиток дюралевый. У Ишина, как и у всей команды, тоже были, но ему пнули в колено, а там щитка нет. Как бы парень по образу и подобию того же Боброва вообще без менисков не остался. Колено воспалилось и набухло. Плохо. Такая сыгранная у них пара была. Придётся в остальных двух матчах из полузащиты извлекать Владимира Шаброва. Очередной Вовка. Чуть не половина команды с таким именем.

В итоге забили динамовцам из Загреба семь мячей и два пропустили. Стадион рычал и свистел на своих. У гостиницы ошивались весь вечер подозрительные личности, и Вовка пацанов после ужина из гостиницы не выпустил. А утром поездом уехали в Сплит. Там предстояло помереться силами с местной командой «Хайдук». Тоже один из лидеров югославского футбола. В Сплите, что находится на берегу Адриатического моря, стояла жара и было тоже влажно. Ветер согнал тучи, как раз сюда, и они выпали настоящим ливнем. Такая парилка была организована природой специально для русских, что форму спортивную высушить после матча не получилось, так в баулы влажную и запихали утром. Сплит – это тоже Хорватия. Встретили, не сказать, чтобы враждебно, но и девушек с огромными букетами цветов, как в Белграде, не было. Руководство города и футбольной команды на провокации Василия Сталина не поддалось, и динамовской молодёжке выпало играть против сверстников. И опять грубая игра, даже до драки дошло. Судья удалил местного игрока и Виталия Костарева. Тот бросился защищать Льва Яшина. Даже смешно. Невысокий Виталий и длиннющий Яшин. Фомину два раза специально били по ногам и ещё пару игровых моментов. Весь в синяках садился в поезд на Белград.

Понятно, что у сверстников выиграли. Те ушли в глухую оборону и разгромного счёта не получилось. Получился крупный. Выиграли три – ноль. Вовка все три и забил. Ишина нет, а с тёзкой другим понимания сразу не возникло. Пришлось играть на индивидуальном мастерстве. Все три мяча залетели в ворота Молодёжки Сплита со штрафных.

Оставалась последняя игра с «Красной звездой» (Црвена Звезда). Вовка перед отъездом зашёл в Ленинку и прочитал все статьи в газетах про те матчи ЦДКА. Оказалось, что наши, как и с «Динамо» подстраховались и отправили в Югославию не совсем ЦДКА, усилили команду немного. В состав ЦДКА во время турне по Югославии были включены Архаров, Дементьев, Севидов из «Крыльев Советов», и Соколов, Малинин из «Спартак». Последний матч у них тоже был с «Црвеной Звездой» и армейцы победили три – один. Три вообще игры выиграли и лишь одну со сборной Загреба свели вничью два – два. У ЦДКА была насыщенная культурная программа, не как у них сейчас, один день и до свидания, армейцы почти три недели гостили в Югославии. И все четыре матча, если верить газетам, это были битвы в грязи. Ну, правильно, матчи проходили в октябре, а здесь в непосредственной близости от Средиземного моря – это сезон дождей.

Сейчас лето. В Белграде опять жара. «Красная Звезда» тоже взрослых против молодняка выпускать отказалась. Фомин их понимал. Скорее всего, проиграют. И тогда это будет позор, как и в Загребе. А если проиграют пацаны пацанам, то и не так страшно. Чего с них с пацанов взять?! Переволновались. Не собрались.

«Црвена Звезда» – побратим «Спартака», Челенков несколько раз встречался с лидерами фанатов обоих клубов. Всё началось ещё в 2005 году, когда в Москву приехали лидеры этих фанатов. А на матч открытия обновлённого стадиона «Спартак» пригласил на товарищеский матч именно «Красную Звезду» из Белграда вместе с болельщиками (с фанами).

Но всё это будет в таком отдалённом будущем, что до него и дожить-то непросто. Сейчас красно-белые белградцы выставили молодёжный состав и проиграли со счётом девять два. Яшина во втором тайне Чернышёв по совету Вовки заменил, а сам Фомин сказал ребятам, чтобы снизили обороты. Вот под занавес два мяча и пропустили. Доставили радость болельщикам. Вовка и сам заменился сразу в перерыве. Ноги после Сплита с его «Хайдуком» болели. Нужно, поберечь. Могут, ведь, и пригодиться ещё в жизни. Вот в ЗАГС, например, сходить.

Глава 24

Событие шестьдесят восьмое

На груди его могучей, Одна медаль висела кучей.

Валерий Мелик

Есть у великого русского писателя Льва Николаевича Толстого рассказ «После бала». Ну, это, где товарищ влюбляется в Вареньку. А батянька полковник с ней мазурку танцует. И этот хлыщ, не, не батянька, а Ванька, влюбляется в неё и «без вина был пьян любовью». Там потом всё плохо кончилось, татарина побил полковник, и «любовь ушла – завяли помидоры». Так речь не о татарине. И даже не о полковнике. О бале. Надо отдать должное товарищу Иосипу Броз Тито, в отличие от хорватов прижимистых, глава коммунистов Югославии устроил в «Народно позориште у Београду» (Национальный театр Белграда) совместный концерт русских и югославских артистов. Настоящий концерт, при переполненном зале.

В первом отделении, на разогреве, выступали местные «песняры», а во втором после перерыва, где народ пивнул слегка шампанского, пели уже русские. Долго не отпускали Серову, прямо вынудили спеть вторую песню. Но видно вторая песня из кинофильма «Жди меня» «Ты, крылатая песня, лети» похуже зашла братушкам, чем «Все стало вокруг голубым и зелёным». Хлопали не так интенсивно и дали актрисе скрыться за занавесом.

И тут настал черёд Вовки защищать Советское эстрадное искусство. Он вышел на сцену. Микрофонов нет. Фанеры тоже. Живой, что называется, звук. Посмотрел на переполненный зал и заволновался, вот неделю назад в Загребе на «Квартирнике», вышел и спел спокойно, а тут большущий зал театральный и всякие члены Политбюро в ложах лорнеты на него направляют. Ссыкотно.

Поклонился народу и зашёл обратно. Нет, не в туалет, с перепугу, потянуло. Вспомнил, как Окуджава свои песни пел, сидя перед залом на стуле. Видел там за кулисами стул. Прихватил его, поставил, так, чтобы не видеть зевающих в яме оркестрантов и уселся, ещё раз поклонившись. Жиденькие аплодисменты раздались. И ведь, как бабка отшептала, пока ходил за стулом, бояться братского сербского народа перестал. Один хрен тухлыми яйцами не закидают. И не принесли, ну, и ФСБ ихнее под названием «Служба државне безбедности» не позволит. Тут первые лица в ложах сидят, а ну как этот огромный русский перехватит тухлое яйцо да в дорохого товарища Иосипа запустит в обратку. Освистать, так тоже побоятся, по той же причини – Служба Безбедности.

Уселся, пристроил немецкую гитару на коленях, и чуть подкрутил колки. Специально, делал вид, что настраивает. Народу сербскому должно понравиться. Процесссс идёт. Мэтр выдаст сейчас …

Выдал «До свидания Мальчики».

 
«Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли —
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом – солдат…
До свидания, мальчики!
Мальчики,
постарайтесь вернуться назад».
 

Сербский язык отличается, довольно прилично отличается от русского, но Вовка слышал, как в первых рядах припев даже пытались повторять за ним несколько человек. Югославия, а особенно сербы, в эту войну потеряли тоже огромное количество своих сыновей и дочерей. В процентном отношении, как бы ни больше, чем СССР. Вовка закончил и взглянул на зал. До этого сидел, смотрел на руки. Всё же боялся в зал-то смотреть. Много людей и язык не понятен. Это русских текстом цепляет. Проникновенными словами, а тут простенькая мелодия и далеко не выдающиеся вокальные данные.

Зал вставал. Вовка глянул. Руководство Югославии уже стояло. Видимо зал по их примеру встал. Ну, конечно. Тито ведь жил в России и русский отлично знает. В плену был в Ленинграде во время Первой Мировой.

А потом было целых пять минут аплодисментов. Вовка то вставал и кланялся, то снова садился. Должен же ещё одну песню по программе спеть. Гад Аполлонов, зачем разболтал Василию Сталину. Нашли, блин, певца оперного.

Наконец, сел Броз Тито и зал послушно занял места согласно купленным билетам.

 
«Молодые ребята, с фотографии смотрят,
Их глаза дружбу свято, как и прежде хранят.
Каждый мог быть счастливым, каждый мог быть любимым,
Но остался мальчишкой молодым навсегда».
 

Вовка договорился с Серовой, что после первого куплета, она выйдет на сцену, и будет танцевать вальс под музыку с воображаемым партнёром. Валентина долго отнекивалась. Но услышав песню, чмокнула Вовку в щеку и согласилась. И вот сейчас Вовка пел песню, переставив стул в угол сцены и повернувшись к залу боком, чтобы видеть эту сцену. Надо отдать должное актрисе, она проделала это на пять. В белом платье с воланами на рукавах, она просто девочкой смотрелась. Той самой, от лица которой и пелась песня. Да не хватало проигрыша на саксофоне. Вообще был бы убийственный эффект.

 
«Это просто судьба, злая доля и мука
Это просто война, что мальчишку нашла,
Это просто война…»
 

Вовка отложил гитару и поймал остановившуюся было Валентину, и стал кружить её по сцене в вальсе. Сначала под раз – два – три – раз. Но уже через несколько секунд дирижёр оркестра в яме проснулся и дал вальс. И ведь молодец. Сначала начал с духовых, потом полным оркестром грянул и потом остановил всех и только пара скрипок всё тише и тише.

Музыка закончилась, и Фомин с Серовой поклонились. Нда, такого Вовка не ожидал. Народ ломанулся к сцене и стал закидывать их цветами. Розами. Пришлось обойти яму и спуститься со сцены. Тогда полезли панёнки целовать его. Досталось и Серовой и цветов и поцелуев.

Наконец, казалось нескончаемый поток девушек, закончился, и Фомин с Валентиной с огромными охапками цветов зашли на сцену. Поклонились и хотели уходить, но зал, а главное Иосип Броз Тито не дал. Продолжили хлопать. Вовка больше ничего петь не хотел. Там и после него должны были советские настоящие певцы петь, но не уйдёшь же когда тебе Иосип Броз Тито, он же Иосип Францович Брозович – Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Югославии и Министр народной обороны Югославии настойчиво хлопает и требует «продолжения банкета».

– Валентина. Я сейчас спою песню. Вальс. Иди и пригласи Тито на танец, как только я начну.

– Ты с ума сошёл, Вова??!!

– Я, сказал, пригласи! – Прошипел, Вовка.

– Ну, смотри …

 
«Когда уйдём со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса,
Учитель нас проводит до угла
И вновь назад и вновь ему с утра:
Встречать, учить и снова расставаться
Когда уйдём со школьного двора».
 

Всё же дирижёр этого «Народного Позорища» был профессионал, он в момент уловил мелодию и включил в Вовкино треньканье первую скрипку.

Валентина подошла к правительственной ложе и сделала книксен перед откинувшимся в кресле маршалом. Оба-на, встал Генсек и вышел в проход. Закружились в вальсе перед сценой.

 
«Но жизнь – она особенный предмет:
Задаст вопросы новые в ответ.
Но ты найди решенье непременно,
Спасибо, что конца урокам нет».
 

Вовка допел. Но скрипка продолжала вести мелодию, а потом и весь оркестр грянул. Ещё почти пару минут звучал «Школьный вальс». Нет, дирижёр мужик, как правильно всё сделал. И даже закончил замечательно. Опять одна скрипка и Вовке головой машет. Ну, конечно, и Фомин последний куплет ещё раз спел.

 
«Спасибо, что конца урокам нет».
 

Броз Тито проводил Серову на сцену, поцеловал ей руку, и потом обнял Вовку. Похлопал по плечу. Сказал: «Молодец», и руку пожал. Что теперь не мыть неделю?

И тут зал опять грянул. Бедный Пласидо Доминго в гробу перевернулся, ему в этом зале так не хлопали. Или нет, этот ещё пацан, Карузо перевернулся. Точно – Карузо. Бедный Энрико, как он там, на животе, будет лежать в своём стеклянном гробу. А свеча огромная в его честь, которой должно хватить на 18 веков, не загорится, задуют аплодисменты Вовкины даже через океан.

Зал все не стихал и не стихал. Нет. У Вовки нет больше песни. Не петь же после этих песен «А до этих пор, где же ты была?». Всё. Генуг гегенубер. Уходить надо.

Ушли, а зал не смолкает. Опять с Серовой вышли. Поклонились. Не смолкают.

– Валентина Васильевна. Читайте «Жди меня», а я вам подыграю. Когда будет нужно, я вам дам знак, и вы замолчите. Понятно?

– Как подыграете?

А как? Да просто. Челенков Фёдор десятки раз слушал это стихотворение и всё время удивлялся, а почему на него песню хорошую не напишут. Есть на музыку Блантера в фильме «Парень из нашего города» песня, но и музыка так себе, и эти тогдашние писклявые голоса, просто бесят. Даже сам несколько раз пробовал переделать, нет. Не музыкант. И уж тем более не композитор. И вот как-то переключал каналы телевизора в гостиничном номере в Прибалтике. Город уже не вспомнить, и что за матч был, тоже, да и не о них речь. Он наткнулся на песню написанную на эти великие стихи, местным композитором. Борис Леви. Челенков так загорелся, что нашёл потом эту передачу по компьютеру, и выучил песню. И почти никогда не пел. Для такой песни нужен повод. И вот он. Кто бы мог подумать, что понадобится в Югославии через …, а нет перед… Тьфу. Но понадобится спеть, да ещё в дуэте с самой Серовой.

Вовка тронул струны и мигнул дирижёру, с которым теперь на одной волне. Уже на втором куплете Фомин остановил Серову и дал отмашку оркестру, дирижёру. Оркестр не заиграл и скрипка тоже. Запела труба, ну или как там этот духовой инструмент называется. Не в теме.

Вовка запел, стараясь подражать Борису Леви. Далеко до него. Спел куплет и тоже остановился, шикнул Серовой:

– Продолжай.

 
«Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой».
 

Серова смолкла, а оркестр заиграл. Подобрали мелодию. Молодцы. Сильно получилось.

Зал опять содрогнулся от аплодисментов. И маршал опять стоя аплодировал. Да! Перебор! Точно с туром по стране отправят.

Нет, на этот раз отпустили. Видимо Тито пожалел их.

А после бала был банкет. Нет, не фуршет. Сидели за столами. Русская делегация, ну, без футболистов. Только Вовка и Чернышёв в трусах. Не, не, без трусов. Опять не так. В модных кремовых штанах и ветровке. А на Вовке ещё и рубаха модная от «примерщицы» Светланы. Блин, нужно пару дней за свой счёт взять после этих гастролей. Вон как съездили хорошо, должен Хитрый Михей отпустить. А то ведь можно без пальто зимой остаться. Вымерзнет. А ещё и без примерки. Жуть.

Вдруг заиграл туш. Чего это? Твою же налево, внесли несколько коробочек бархатных красных. Кольца будут Серовой дарить. Будут у неё от двух маршалов подарки.

Нет. В смысле, да. Серову тоже позвали. А ещё Вовку, Чернышёва и Василия Сталина. А в коробочках не кольца с бриллиантами, а медали или ордена. Тут без удостоверения не разобраться.

Всё же орден, раз без колодки. Прояснил ситуацию переводчик. Чернышёва наградили орденом Труда III степени, Фомина и Серову – II степени, а Василия Иосифовича Сталина – I степени. Интересно, что орден один, ну, если степени не считать, а называются все по разному Сталину Василию дали Орден Труда I степени с названием – Орденом Труда с Красным знаменем, Им с Валентиной Васильевной достался Орден с названием – Орден Труда с золотым венком, а Чернышёву – с серебряным венком.

Поздно вечером добрались до гостиницы, в которую их определили. Подвыпившая Серова на прощанье смачно поцеловала Вовку в губы. Блин. Везёт попаданцам.