Текст книги "Отдельный батальон (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Что там с противотанковым ружьём. Шли работы не шатко ни валко, а потом, когда началась война, то Сталин стукнул кулаком и потребовал срочно сделать. Сделал, если память не подводит, Дегтярёв, тот самый, но он не с нуля сделал, а уже имеющееся, но непринятое в работу, ещё с тридцатых годов, чьё-то усовершенствовал. Есть ведь Дегтярёв, есть уже изобретённое ружьё. Нужно просто залучить к себе и то, и то, и помочь изобрести изобретателю. Сотню раз видел в фильмах эти ружья, и калибр патрона помнил. 14,5 мм. Сможет ли Блюхер заполучить сюда Дегтярёва и узнать про имеющиеся в разработке ружья? Да, легко.

Пририсовал ещё квадратик. Взвод противотанковых ружей.

Нет. Всё, нужно остановиться, а то дивизия получится. И на батальон Блюхера можно сподвигнуть, а вот на все хотелки уже вряд ли.

– Ваня, вставай, уже утро, так и уснул за столом? – трясла его за плечо принцесса.

Точно. Так и уснул, но зато есть с чем в девять часов предстать перед командармом. И схема есть, и задачи, и методики тренировок.

– Сколько время, – сквозь сон ещё поинтересовался Иван Яковлевич.

– Восемь, – ткнула пальцем в ходики у Брехта над головой Куй.

– Восемь? Восемь!! Так тут целый час добираться.

– И что даже завтракать не будешь?

Глава 3

Событие седьмое

Скачет Петька во весь дух через село. Вышел мужик на дорогу – затоптал

мужика. Баба вышла – охнуть не успела, и её затоптал. Красноармеец на пути

зазевался – рубанул красноармейца шашкой. На штабном крыльце часовой

помешал – и того рубанул. Вбегает в штаб – сразу к Чапаю:

– Василий Иванович! Василий Иванович! Дорогой ты мой! Я сейчас

в городе был – ЛЕНИНA ВИДЕЛ!!!

– Не штабист ты «товарищ Брехт», – не отшвырнул листки с ночными изысканиями Ивана Яковлевича Блюхер.

Отложил на край стола зелёного. На правом конце этого раритета, от какого градоначальника Хабаровска оставшегося громоздилась стопка бумаг. Не туда положил в общую кучу, положил на левую половину, к сиротливо лежащей папочке скоросшивателя с чёрными буквицами «ДЕЛО». Брехт успел на неё глянуть, пока командарм не прикрыл его листочками. Там чуть пониже дела была написка чернилами чёрными: «Брехт». Понятно, всё что могли, собрали по приказу Блюхера его разведчики и особисты всякие. Что могли собрать? Да ничего. Работа месяц на КВЖД. По прошлому ничего нарыть не могли. Про самого Брехта, ну, который член Коминтерна и писатель? Да, на здоровье. Ещё пока в Германии, но там скоро к власти придут фашисты и Брехт сбежит из Фатерлянда, будет кататься по Европе. А после и в Америку укатит. Интернационалист! Чего с него вязять? Никто за ним ездить, чтобы спросить, а является ли Йоган Яковлевич Брехт его внучатым племянником, не будет. Не та фигура тот Брехт, и уж точно не та фигура этот.

– Василий Константинович, есть вопросы? – Брехт вытер пот со лба. Бежал трусцой все эти пять или шесть километров от устья реки Курча-Мурча, где стояла дача командарма, до его штабквартиры на Артиллерийской. Хотя, может и показалось, что пять километров, у страха всегда глаза велики.

Прибежал весь в мыле, часов нет. В Китае оставил. Нужно переговорить с Васькой и хоть безделушки забрать из захоронки. Жить надо на что-то. Пока питались запасёнными самим Васькой пару недель назад продуктами. Но на четверых если эти скудные запасы делить, то быстро кончатся.

Блюхер глянул на листки, даже потянулся было, но передумал, достал пачку папирос и закурил. Мощными затяжками, прямо облака выпускал белого дыма.

– Личная гвардия, говоришь. Как у императора Наполеона Бонапарта? Звучит хорошо, только ты Брехт, видно, что не наш человек. За такие разговоры легко можно и лишней дыркой в башке пустой обзавестись. И не вздумай ещё слово «гвардия» произносить. Царские замашки. Хотя какой из тебя царский офицер. Пацан, – командарм затушил сигарету и насупился. В упор не отводя глаз от Ивана Яковлевича, разглядывал, – Я эту твою бумагу с одним человечком из штаба армии обмозгую. Не долго. Нужно, если создавать батальон, то до зимы казармы построить. Пока хоть деревянные. Сразу на все твои хотелки ни людей, ни техники нет. Так что начнём с роты хозяйственной и роты снайперов. Это, если решусь на твои прожекты. Я сейчас команду дам… – будущий маршал, звякнул орденами на груди, поворачиваясь к тумбочке, на которой стоял телефон, справа от стола, – Подготовят документы на тебя. Присвоят звание майора и пока зачислят в штаб 21 стрелковой дивизии. Она как раз разворачивается около города Спасск Дальний в посёлке Иман. Согласно постановлению ЦК ВКП(б) от 16 марта и приказу РВС СССР от 20 марта 1932 года с целью расширения продовольственной базы Дальнего Востока и пропаганды колхозного строительства началось формирование Особого колхозного корпуса ОКДВА в составе трёх колхозных стрелковых дивизий и одной колхозной кавдивизии. Командиром корпуса я назначил Михаил Васильевича Калмыкова. Он, между прочим, пару лет назад был военным атташе в Германии. Встреться с ним. Поговорите, пусть он у тебя в батальоне пару взводов сельскохозяйственных развернёт.

Иван Яковлевич отчаянно строчил карандашом в блокноте самодельном, ещё с Маньчжурии остался. Как-то больно быстро всё разворачивалось. Прямо с места в карьер.

– По танкам, – продолжил меж тем командарм, так и оставив руку над телефоном. – Из европейской части страны в Никольск-Уссурийский прибывают два отдельных танковых батальона (18-й и 32-й) на танках Т-26. Это недалеко от Спасска Дальнего. Побывай у них, пообщайся, посмотри на танки. Определись, нужна ли тебе такая рота, – Блюхер, убрал руку от телефона, прикурил вторую папиросу прямо от первой, выдохнул очередное огромное вонючее облако, – Всё пока. Иди, Иван Яковлевич. Семён тебе все бумаги приготовит. Устраивайся пока. Да, – он снова затянулся, долго не выпускал дым, думал, – Ваську хотел в училище отправлять в Москву. К тебе пока прикомандирую. До осени. Есть время ещё.

Понятно шпиона приставили. Так ведь Васька и самому позарез нужен. Золото из Китая перевезти.

– Спасибо за доверие, – встал со стула Иван Яковлевич.

– Оправдай, – Блюхер снял трубку, – Третьего мне. – Успел затянуться. – Пал Владимирович, сейчас человек подойдёт. Железнодорожник важный. Подготовь на него документы. Переведи там его железнодорожные шестиугольнички в наши шпалы. Майором. Я сказал майором. Капитаном? Нет, пусть будет майор. Надо так. В штаб 21 стрелковой дивизии. Да. Очень срочно. Идёт уже. Бывай, в субботу жду на даче, с бредешком пройдёмся.

Брехт дождался конца разговора и хотел выйти, но Блюхер поманил его рукой к себе.

– Слово «гвардия» забудь. Но именно её и делай, постоянно проверять буду. Ну, всё, подойди к Семёну, он тебя, куда нужно, даст команду, Василию отвезти. Бывай пока.

Событие восьмое

Встречаются на просёлочной дороге танк и старый-престарый «Жигуленок» на лысой резине с убитой подвеской и конченым мотором. И тут командир танка говорит водителю «Жигулей»:

– Брат, там проехать можно?

С железнодорожной платформы, на закрытом куске станции в Хабаровске сгружали танки. Брехта отвели туда и показали всю мощь новых танков. Твою ж мать! Нет, ему не нужна пока рота этих танков, пусть рота будет резервной. Сразу отформатированные мозги подсказали, что это убожество, что сползало с платформы, уже в следующем году снимут с производства, и начнут клепать хоть и другое убожество, но хоть со стороны на танк похожее. Сейчас же один из танков всё же сполз с платформы и покатил пощебёнке чихая и кашляя. Он что бензиновый? Карбюраторный?

На танке возвышалось две башенки. При этом башни располагались несимметрично, нависая над правым бортом. Из обеих башенок торчали пулемёты, и, в довершении к этому, монстр был клёпаный. Сварку не применили. Брехт даже вспомнил обсуждение после одного из прочитанных романов попаданческих про войну, что это сделано не только потому, что не смогли наладить сварочные работы, а в основном потому, что не смогли сделать нормальную броню и приклепали хрень всякую, которую даже бронебойная пуля от мосинки пробивает.

Нет, такой хоккей нам не нужен. Через год будут делать уже знаменитые танки Т-26РТ – однобашенный танк с радиостанцией 71-ТК-1. Эта радиостанция была в кружке радиотехническом у Ивана Яковлевича в школе, и он знал, как её улучшить, Да даже и не просто улучшить и превратить по этим временам в настоящую вундервафлю.

Вот и подождём годик, пока не дойдёт до наших танкостроителей, что нужен танк с одной башней с пушкой и курсовым пулемётом. А ещё помнил Брехт из этого обсуждения, что на часть танков поставят из-за нехватки 37-мм пушкой 45-миллиметровые пушки. Почти как в Т-34. Нужно через годик именно на них Блюхеру заявку и подать, а пока и без танков есть чем заняться.

Перед походом на железнодорожную станцию Брехт почти целый день устраивался на работу. Была приятная неожиданность, нет, он знал, что офицеры в РККА получают приличные деньги, но одно дело знать, а другое – держать в руках. Получалось, что он будет без вещевого и прочих довольствий получать восемьсот двадцать рублей, а со всеми видами довольствия, так и за тысячу, то есть, в три раза больше, чем он зарабатывал, будучи начальником железнодорожной довольно крупной станции. Выдали и форму. Китель нерастёгивающийся до конца. На пуговицах решили сэкономить. Зато широченные штаны, почти галифе будёновские, это для чего, чтобы задница солиднее выглядела. Сапоги хорошие кожаные, как там хромовые. Что такое хром? Шутка. В 201 дивизии в Таджикистане узнал, что хромовые сапоги – это сделанные из кожи очень молодых телят, которые ещё мамку сосут, и прошедшие дубление какой-то химией на основе хрома. Одним словом, дорогая и качественная вещь. И это сейчас убивают молочных телят, когда в стране голод. Всё лучшее армии. Чтобы довезти все выданные вещи до дачи командарма, пришлось выпрашивать у грозного старшины кладовщика телегу. Тут и полушубок, и шинель, и две шапки, и валенки. Гора настоящая получилась. Если бы не наряжающийся рядом в форму красноармейца Васька, старшина бы новоиспечённого майора послал с телегой-то, но тут Васька вылез вперёд и ткнул пальцев в бумагу, по которой получал обмундирование. Не страдал китайчонок лишней скромностью. Завскладом видимо не счёл нужным посмотреть, а как кличут китайчонка, которого ему одеть нужно. Вообще, странная парочка пожаловала. Шпак молоденький, который сразу в майоры взлетел и маленький китайчонок.

Соизволил глянуть в формуляр. А там написано: Василий Васильевич Блюхер. Выпучил белёсые глаза. Вернул кое-что из уже выданного обмундирования и заменил на более новое или более качественное, а сверху сунул огромный кусок материи на портянки. И телегу с лошадью выделил, всё это до домика дачного доставить.

Не все ещё ништяки. Получили и пайковое довольствие. Продуктами. Хлеба получили несколько булок, круп немного и даже рыбные консервы в томатном соусе. Кроме того чая дал уже другой старшина и сахара. Даже мешок картошки удалось получить. Его 400 грамм в день на человека положено. На двоих получается восемьсот. Дали на две недели вперёд, с учётом того, что уезжали в Спасск Дальний. Получилось больше десяти килограмм. И мыла по семь кусков выдали. Почти все остальные продукты не возьмёшь с собой, испортятся и мясо, и рыба, и масло сливочное. Под масло растительное нет тары. Соль и так купить можно, не дефицит. Без лаврового листа в дороге можно обойтись. Так, загрузившись под завязку, и проехали через весь город под любопытные взгляды детворы и немногочисленных прохожих. Рабочий день. Вот все и на работе.

Добрались. Представительницы национальных меньшинств в братской семье советских народов выползли на солнышко, сидели на причале, рядом с катером, и ловили на удочки рыбу. Это их вчера Брехт научил, найдя среди запасов будущего маршала пару удочек. Обыкновенных с поплавком из гусиного пера и грузиками из расплющенной пули. Даже не бамбуковых. Из обычной ивы сделанных. А ещё в склонности к роскоши обвинят товарища Блюхера.

Самое замечательное, что хромоногая Гон Чунг поймала пару вполне приличных рыбёшек и три небольшие плотички выудила и Куй. Ну, вот жизнь налаживается. Картошку они получили, перловку тоже, даже лука и морковки немного выдали. Замечательная уха получится.

Событие девятое

Разговор в мужской компании:

– У меня жена – просто клад!

– Почему ты так решил?

– Потому что, куда бы мы ни пошли, все спрашивают: «Где ты её откопал»?

Пока кореянка с китаянкой готовили уху во дворе на костре в огромном закопчённом котелке. Нет, как то по-другому этот монстр должен называться. Казан тоже не подходит, из меди сделан, и ручка проволочная имеется. Входит литров семь – восемь. На пару дней хватит ухи. Так вот, пока девчонки готовили уху, Брехт отвёл Ваську в дом и завёл нужный, но тяжёлый разговор.

– Васька, нужно ведь золота переправить сюда из Китая. Тем более, Василий Константинович говорил, что ты осенью поедешь в Москву в военное училище, – Васька курил, он набрался от командарма нескольким явно не слишком полезным для здоровья и жизни вообще привычкам. Смолил одну папиросину за другой, выкуривая по две пачки в день, а ещё оказался склонным к выпивке. Эти причуды и сами по себе здоровья не добавляют, но Черчилль вон вёл не здоровый образ жизни и за восемьдесят будет дядьке, когда умрёт от курения. Гораздо страшнее другое, выпив, Васька начинал хвастаться. Прямо кум он королю и носки у него турецкие. А ведь надвигаются совсем не простые годы. Они и сейчас уже очень не простые, но сейчас расстреливают мало, сейчас отправляют в Сибирь на стройки первой пятилетки, которую строители коммунизма досрочно выполнят за четыре года и три месяца к концу этого года. И это не ирония. Практически по всем видам продукции показатели за эти четыре года удвоятся. А в оставленные Брехтом времена мечтают о трёх процентах. Понятно, что если первоначальная цифра невелика, то удвоить её проще, но ведь сто процентов против нуля практически.

Так вот, сильно боялся Брехт, что Васька, где напьётся в той Москве и начнёт хвастать про две тонны золота, а «друзья» собутыльники не преминут рассказать это работникам ОГПУ. И всё, за две тонны и сам загремит, скорее всего, под высшую меру и Брехта с собой утащит и девушек, да и батяньку приёмного, тоже может зацепить. Очень уж большие деньги. Нужно будет подумать, как уговорить Блюхера оставить Ваську в его батальоне. Чем можно заинтересовать? Ну, да есть время, что-нибудь придумает.

А вот сейчас времени нет. Не просто потом будет из Спасска Дальнего до Читы, а потом до «Маньчжурии» добираться. Сейчас из Хабаровска гораздо ближе.

Васька папиросину затушил и закивал головой.

– Глашка тоже спрашивает о колечках. – Это он так стал Гон Чунг свою называть.

Блюхер от радости не подпрыгнул, что его приёмный сын приволок из Маньчжурии бывшую рабыню бандитскую, но и «родительское твёрдое нет» не сказал. Даже помог сделать китаянке русские документы. Теперь она прозывалась Глафира Степановна Найдёнова. До кучи справили документы и для принцессы. Тоже переименовали. В третий раз. Зовут Куй теперь Лисицына Екатерина Константиновна. Это Брехт придумал. Батеньку ведь звали Ли Кан. Ли – это фамилия. Кан – ближе всего Константин. Поженятся – возьмёт фамилию Брехта.

– И когда поедешь? И как поедешь? – Брехт сам-то не знал как можно теперь залегендировать исчезновение Васьки и его переход через границу.

– Ерунда! Я уже всё узнал. Завтра в Читу отправляется часть нового Особого колхозного корпуса ОКДВА. Целая дивизия почти. Вот я с ними и поеду. У них там и вагоны для коней будут, я нашего Саврасого возьму. Туда день, в Маньчжурию скататься день и назад день. Так, что через три дня я уже снова в Хабаровске буду. Ты еще, сколько здесь будешь? – Брехт смотрел на этого пацана и поражался, как просто всё у него, и ведь может получиться.

– Тоже дня три четыре ещё нужно. Утвердить структуру нового батальона и все приказы получить. Кроме того Блюхер обещал вчера по ближайшим частям команду дать выявить и прислать к нему пару десятков самых метких стрелков. Их дождаться нужно.

– Вот и хорошо, как раз успею съездить. Может, задержаться и всё золото перевезти в СССР. Тогда, конечно, чуть не месяц потребуется, – нос поднял к небу и глаза закатил, подсчитывая.

– Нет. Пусть там лежит. Куда мы тут его денем. Там целее будет, – замахал рукамиИван Яковлевич. Это один раз можно при удачном стечении обстоятельств перейти границу слабоохраняемую незамеченным. А двадцать раз, даже и думать не стоит. Обязательно попадёшься или нашим пограничникам или китайцам с японцами. Нужно будет потом, когда полуторки появятся на машине попытаться всё за раз вывезти.

– Жалко.

– Нет, Васька. Только кольца и всякие прочие брошки с часами бери. И если ещё сможешь сверху взять, тогда монеты. Лучше царские червонцы. От них будет проще избавиться, чем от иностранных монет.

– Понятно, – китайчонок с сожалением шмыгнул носом.

Ну, нет, точно нельзя в Москву отпускать. Ребёнок ребёнком. И сам погибнет и всех за собой утащит.

– Ваня, Васька, уха готова. Идите руки мойте, – позвала Катерина Константиновна, по прозвищу Куй.

Глава 4

Событие десятое

Узнав стоимость авиабилетов в Якутск из Питера, с уверенностью могу заявить, что в Европу на всякие Ибицы – Шмибицы летает нищета всякая. Богатые люди летают в Якутск.

У Блюхера была не просто легковая машина, у него было просто чудо для 1932 года. Командарм катался на одном из первых в стране легковых автомобилей ГАЗ – А. Это в 1929 году СССР купил у американского концерна Ford документы и оборудование на выпуск модели Ford Model A. Вот на одном из первых и катался по Хабаровску Василий Константинович. Горьковский автозавод два года не мог освоить выпуск этого автомобиля, а как начал, то почти все машины стали распределяться в армию. Чёрный фаэтон уже успел примелькаться в городе, но всё равно, люди замирали при виде этого сверкающего чёрным лаком чуда, и вертели головами, провожая его взглядом, пока тот не скроется из вида.

Пока Васька выехал в Читу, Брехт времени даром не терял, носился по штабам и складам в надежде урвать, чего полезного, для создаваемого с нуля батальона. Вспомнил про любимую машину сирийских боевиков – «Тойоту» с установленным в кузове крупнокалиберном пулемётом. Сейчас таких пулемётов ещё нет. А какие есть? Задал вопрос и получил ответ, что есть переделанный из «Максима» для самолётов пулемёт ПВ-1 (Пулемёт Воздушный первый) – авиационный вариант пулемёта «Максима». Брехт прикрыл глаза, вспоминая кадры кинохроники. Точно потом строенный этот пулемёт установят на борт полуторки, и это будет настоящая зенитная установка. Ну, авиация в боях при озере Хасан не замечена. Потому и не интересны зенитки, но ведь можно и не по самолётам стрелять, а по наступающим японцам. Тачанка эдакая современная. Жаль, что это всё те же три линии, то есть 7.62 калибр.

Блюхер вызвал Ивана Яковлевича, чтобы окончательно утвердить структуру и списочный состав батальона и уже прощаясь после ругани, (за каждого человечка пришлось ругаться с начальником штаба 21 стрелковой дивизии) Брехт про пулемёты и спросил.

– ПВ-1 установлен на новых самолётах, что сейчас в армию поступают. Съезди к ним на аэродром и посмотри сам. Машину тебе свою выделю, – расщедрился будущий маршал.

Вот и поехал посмотреть. Приехал на выделенной Блюхером чёрной машине с открытым верхом Брехт уже в новой, с иголочки, майорской форме. Две шпалы в петлицах.

Встретили его, как большого гостя, с чисто русского вопроса: «Проголодались, небось, товарищ Брехт»? И ведь точно проголодался. Все силы организм потратил в битве с полковником Игнатьевым за два взвода из Колхозного корпуса. Есть корпус, пусть он, и занимается своим делом, а разведывательный батальон должен разведкой заниматься.

– Смотри, Иван Яковлевич, что РВС написал: «План строительства Колхозного корпуса включает постройку складов и хранилищ для скота, урожая, техники, мастерских капитального и среднего ремонта, обеспечение всех гарнизонов коммунально-бытовыми постройками и электрическим освещением. Объем весеннего сева для корпуса установлен в 100 тыс. га». Представляешь масштабы, а тут ты со своими двумя взводами. Сто тысяч гектар! Осознаёшь масштаб?

– Я двумя руками «за», товарищ полковник, тем более, мне надо-то всего два взвода. Сорок человек, два трактора и два автомобили ГАЗ-АА, или, как их ещё называют – полуторки.

Не дали бы, но Блюхер устал видимо слушать перебранку из-за такой мелочи, и припечатал ладонью.

– Хрен с ним, Иван Тихонович, пусть будут эти два взвода, ты то чего упёрся. Батальон отдельный, вам подчиняться не будет, заберёт у вас солдатиков, да и пойдёт в самостоятельное плавание.

– Вообще не будет подчиняться? – не поверил полковник.

– Вообще. Всё, товарищи, давайте заканчивать, если я на каждый батальон буду по два часа тратить, то даже ночей не хватит, полсотни ведь в армии уже батальонов, и каждый день новые и новые прибывают.

Лётчики знатный стол накрыли. Только почти, как и все столы в Хабаровске – рыбный. И такая рыба и сякая. Иван Яковлевич и так каждый день уху ел и рыбу жареную, что китаянка с кореянкой ловили. Когда про обед сказали, обрадовался, что может мясом, котлетками там угостят. Нет, копчёная рыба, солёная, жареная. И даже с собой небольшой мешочек воблы организовали.

После рыбного четверга, отвели на аэродром и показали самолёты. Когда человеку из двадцать первого века говорят «аэродром», то он себе представляет бетонную полосу, огромные серебристые самолёты. Сверкающее на солнце стеклянными огромными окнами здание аэровокзала, приличную диспетчерскую вышку, антенны всякие и забор. Так вот, ничего этого не было. От слова совсем. Грунтовая взлётная полоса. Две дощатые будочки, из бруса собранный барак, и десяток малюсеньких самолётиков. Брехт в детстве У-2, который на воду садится, видел, даже нырял у себя в городе на водохранилище с поплавков, садился время от времени этот пепелац у детского пляжа у них на водохранилище. Так этот самолётик был его уменьшенной копией и ещё меньше смотрелся из-за отсутствия поплавков, были обычные колёса на неубирающемся шасси. Самолётик назывался И-5. Истребитель. На нём и был установлен пулемёт. Ишачок, так, кажется, будут эту птичку называть во время войны. Или там уже будут более продвинутые версии. И-5 был метров шесть в длину, метров десять в размахе крыльев и дыркой вверху фюзеляжа только для одного тощего и невысокого человечка. Мотор был явно воздушного охлаждения. Передок был огромный и весь дырявый для улучшенного доступа воздуха. Это был биплан и кабина или дырка в фюзеляже была устроена позади крыльев. Пилоту не видно ничего, наверное, из-за верхнего крыла. А ещё пилота нельзя было закрыть плексигласовым колпаком, впереди как на мотоциклах «Урал» стояло только небольшое полукруглое стекло. Всем ветрам был доступ к физиономии пилота.

– А с какой скоростью летает эта птичка? – поинтересовался у весёлых после пары-тройки стаканов водки летунов. Хорошо, хоть наливали по половине.

– Двести восемьдесят километров и дальность почти шестьсот километров, ну, если не на форсаже. Практический потолок: 7500 метров.

Самолётик в зелёный цвет покрашен. Наверное, чтобы его с воздуха на траве аэродрома видно не было, а может потому, что в армии всё в зелёный цвет красят. Брехт уговорил пьяненьких лётчиков разрешить ему посидеть в кабине. Приставили лесенку, подтолкнули сзади за задницу. Кое-как влез. Ещё бы пару сантиметров роста и просто не вместился бы в эту кабину, прости господи. А ведь в нём всего метр семьдесят пять. Не понравилось. Тесно и открыто всё, совершенно незащищённым себя чувствуешь. Зато в памяти себе зарубочку Иван Яковлевич поставил, что самолётик маленький и быстрый. Если придётся часто бывать в Хабаровске, то иметь такую машинку просто спасение. Сел, взлетел, и вдоль железной дороги, чтобы не заблудиться, пару часов и ты на месте, не нужно целый день на поезде чух-чухать. Подумать надо, не так ведь, наверное, и сложно, научиться на этой птичке летать, гораздо сложнее этот ишачок будет для полка заполучить. Хотя, можно обозвать его разведчиком. Как развернётся батальон, можно будет попробовать закинуть удочку.

Пулемёты запасные находились в отдельном домике. Дощатый сарай. Зимой тут вымерзнут люди. Всё в щелях и дверь неплотно закрывается. Ну, только три месяца, как летуны обживаются, вон в стороне стройка какая-то идёт. Обустроятся к зиме. Или к следующей зиме. Пулемёты на Максима не походили вообще, не было кожуха для заливки воды, вместо него была конструкция из трубы с отверстиями овальными. Коробки с лентами тоже не было, вместо неё пришпандорили круглый большой барабан, но тоже ленточное питание. Ручка вообще была прикольная, почти пистолетная, но с закорючкой и для чего этот выступ было непонятно, чтобы мешать лётчику стрелять, не иначе, больше ей применения Брехт не нашёл.

– Сколько выделите? – Осмотрев приличную стопку ящиков, тяжко вздохнул Брехт. Не дадут много, придётся опять по штабам носиться.

– Сколько, Иван Алексеевич, – обернулся подполковник – командир полка к майору в лётном комбинезоне, что встретил начальство в этом сарае.

– Шесть, бы, – опять вздохнул Иван Яковлевич.

– Шесть? Ладно. Шесть можно, только вон с длинными стволами, по ошибке нам завезли. На самолёты такие не поставишь. Их семь штук. Шесть отдать можно.

– Вот, спасибо му… товарищи! – Обрадовался Брехт, и тут увидел в углу сарая непонятную конструкцию, наполовину прикрытую брезентом.

Подошёл, осмотрел, сразу даже про пулемёты забыл. Это для 1932 года была совершенно не понятная конструкция. Легковой автомобиль на гусеничном ходу. Небольшой кабриолет с поднимающимся брезентовым верхом. Гусеницы не обычные – с длинными траками, а небольшие такие пластинки. Интересно бензобак устроен. Сзади находился у этого пепелаца и как бы сам по себе, то есть, свободно и гораздо больший можно поставить.

– А это что? Тоже самолёт? Гусеницы, чтобы по тучам ездить? – попытался пошутить Иван Яковлевич.

Подогретые водочкой лётчики заржали, а механик-оружейник, что выделил с барского плеча Брехту шесть пулемётов, крякнув, чуть не зарычал.

– И его забери, в нагрузку к пулемётам. Достала эта хреновина, только место занимает. Да ещё внимание всяких проверяющих привлекает.

– А что это? Оно ездит? – продолжал обходить непонятку по кругу Брехт.

– Американец. Ford Model T Snowmobile. Снегомобиль, – пояснил майор, – Предшественник мой чудил. Алкаш чёртов. Хотел сделать из него снегоуборочную машину, взлётную полосу зимой чистить. Разобрал, переделывать начал, да посадили вовремя. Он сволочь белогвардейская, как напьётся, так вечно Советскую Власть костерил. Говорили ему сто раз, чтобы прекращал. Вот и докритиковался. Контра недобитая. Пять лет дали по пятьдесят восьмой. Туда ему и дорога. Слышал, отправили под Владивосток железную дорогу строить. Мы собрать-то собрали, а заставить работать эту чертовщину не можем, как не бились. Заберёшь, а то не дам пулемётов!

Лётчики засмеялись, а Брехт прикинул, что вещь нужная и именно как снегоуборочная машина. Найдётся, поди, во Владивостоке хороший автомеханик.

– Заберу. Спасибо, му… Товарищи. Всё. Ещё раз спасибо, пора командарму машину возвращать.

Событие одиннадцатое

– Мама, а ведь беременные лошади должны бегать быстрее обычных?

– Сынок, а почему ты так думаешь?

– Так в них же больше лошадиных сил!

Всему приходит конец. Приехал первого июля с двумя вещмешками Васька. Из Читы дал телеграмму, что его нужно встретить, Савраску он в Чите продал, а с ним сто пятьдесят килограмм золота. Звучало это так: «Приезжаю первого тчк. Соврасого продал тчк. Везу сто пятьдесят яблок тчк. Встречайте пассажирским Москва Хабаровск зпт пятый вагон тчк.».

Что можно сказать? Молодец Веймин Сюнь. Всё сделал, как и договаривались. Самый спорный был момент, как он загрузит два мешка по семьдесят пять килограмм в вагон и не вызовет при этом подозрения. Плюсик был только один. Васька был в форме и мог ответить проводнику или проводнице, мол, не ваше дело. Военная тайна. Ну, если поинтересуются, а чего это такое тяжёлое вы, товарищ рядовой, везёте. Видно, получилось. Поезд прибывал прямо в полдень и была ещё проблема по вытаскиванию золота из вагона, но тут тоже продумали. В двух вещмешках, что с собой должен тащить Васька лежало ещё по два вещмешка и получалось, что в Хабаровске рядовой Блюхер сойдёт с поезда с четырьмя мешками по тридцать семь килограмм. Если носить по одному, то можно из себя чемпиона мира по тяжёлой атлетике Леонида Жаботинского и не разыгрывать, надувая щёки и выпячивая глаза. Тридцать семь кило не запредельный вес.

Брехт переоделся в гражданскую одежду и нанял телегу. Приехал чуть заранее, и когда репродуктор на здании вокзала сказал, что поезд опаздывает на два часа, только усмехнулся. На самом деле, знал ведь, что ну, очень редко поезда в СССР ходят по расписанию, а на такие дальние расстояния и подавно. Пришлось идти к телеге и договариваться с возчиком, что нужно постоять вот тут в тенёчке пару часиков. Мужик был малахольный, принялся махать руками и поносить железнодорожников. Ещё бы чуть и перешёл на Советскую власть, а к ним уже начал постовой милиционер подбираться бочком.

– Держи двадцать рублей и успокойся, – попытался спасти от отправки в Сибирь малахольного Брехт. Да, из Сибири в Сибирь. Прямо по Высоцкому.

Деньги мужичонка взял, а вот успокаиваться не захотел. А милиционер ещё пяток шагов в их сторону сделал. Пришлось встать спиной к милиционеру, приобнять мужичка и сказать:

– Паря, ты думай, где и что голосишь, милиция же кругом, а ты Советскую власть костеришь. Одумайся и заткнись.

Подействовало. Малахольный скис и убежал к лошадке, сделал вид, что сбрую поправляет. Лошадь огорчилась, что концерт закончился, и навалила огромную кучу. Милиционер тут же подскочил и заставил засранца убирать чужие засранки.

На этом приключение не закончилось. Этот пахарь, мать его, выкинул яблоки конские в урну прямо на углу вокзала. Тут же прибежал дворник и понёс на несчастного, сразу и милиционер вернулся. Еле Брехт отбил возчика, сунув дворнику червонец. Милиционер ещё полчаса вокруг нарезал всякие геометрические фигуры и круги, и овалы, и квадраты с треугольниками, но мужичонка понял, наконец, что не его день, и улёгся на телеге, изображая спящего. А может и в самом деле заснул.

Поезд приехал, Брехт нашёл пятый вагон, и они с Васькой быстренько по одному мешку доставили груз на телегу. Больше ничего примечательного в этот день не произошло, если не считать, что Васька с китаянкой Глафирой Степановной Найдёновой устроили в домике дачном скачки со стонами и визгами на весь дачный посёлок, Брехт с Куй отошли, как можно дальше, но стоны и крики и до туда доносились, и эти звуки скорее возмущали, чем возбуждали.