Текст книги "Колхозное строительство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

Глава 29

К министерству Штелле подъехал за десять минут до назначенной встречи. Подъехал в отвратном настроении. Макаревич в половине восьмого не зашёл. В принципе к Марку Яновичу особых дел не было, так обменяться информацией. Но не пришёл. Более того, когда Пётр, с тревогой поглядывая на часы, спускался в вестибюль, то показалось ему, что за ним слежка. И это чувство не покидало всю дорогу. А ещё предчувствие надвигающейся беды. Не прямо вот через пять минут Апокалипсис, а щемящее чувство тревоги. И это не было связано с ним, именно про литовского еврея он думал в это время.

В главный вход ломилась толпа. Мужчины, женщины, спешили рулить автомобилестроением. Когда спешишь, ведь всегда плохо получается. Вот и не стало именно по этой причине оно передовым. Спешили догнать Америку, потом разбитую и превращённую в руины Германию, а потом и нищие аграрные Испании с Грециями. Спешили. Людей насмешили.

Пётр подождал, когда толпа рассосётся и вошёл в фойе. До этого несколько раз прогулялся вдоль ломанного фасада. Красиво. Умели раньше строить. Нужно найти чертежи и построить нечто подобное в Краснотурьинске, решил Пётр. Он протянул паспорт вахтёру в милицейской форме и сообщил, что на него должен быть выписан пропуск. И тут ему поплохело. Из‑за спины вахтера вышел пожилой седой человек и спросил:

– Тишков Пётр Миронович?

Не узнать было сложно. Столько раз в юности видел портреты. Это был Андропов. Допрыгался. Стоп. Но ведь Андропов сейчас не в КГБ, он заведующий Отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Проворонит и Чехословакию и Польшу. А потом угробит страну, подсунув своего протеже. Может, задушить его прямо здесь. Нет, не успеет. Вон, милиционер рядом.

– Вы Тишков? – снова пристал Андропов.

– Я, – прохрипел, вдруг ставшим непослушным горлом.

– А я – Анатолий Маврикиевич Кригер, главный конструктор ЗИЛа. Товарищ министр просил вас встретить. Интересное он вам дал описание, но узнаваемое. "Человек будет стоять и удивляться, почему у него не берут автографа". Похоже. Даже в лице изменились.

– Смешно, – интересно, а этот немец знает, что он двойник Андропова. Хотя нет. Он ведь двойник Андропова в старости, а Юрий Владимирович сейчас, наверное, выглядит иначе.

Поднялись на второй этаж, миновали приёмную и оказались в огромном кабинете. Ну, и как всегда. Если договаривались посидеть вчетвером, то этих четверых будет несколько партий. В кабинете навскидку было человек пятнадцать.

– Пётр Миронович, извините, не удержался, собрал каких смог добыть конструкторов, заинтриговали вы меня свои заявлением, что нам краснеть придётся. Вот не захотел краснеть один. Заходите, присаживайтесь вот сюда, – Александр Михайлович Тарасов показал на ближайший к себе стул.

Со своими мазюками и завиральными идеями оказался среди настоящих спецов. Среди целой кодлы настоящих спецов. Заклюют. И не потому, что он выскочка, а потому, что они кодла. Они и без него знают куда плыть. Придётся менять сценарий. И начинать с конца.

– Александр Михайлович, а можно я сначала озвучу свои предложения не связанные с автомобилями?

– А что так? Всё‑таки испугались? – изобразил улыбку двойник Хрущева. Прямо шоу двойников. И все похожи на глав государства.

– Нет, просто потом пойдёт ругань и после этого предложения будут звучать по‑другому, – вполне искренне ответил Тишков.

– Думаете, поругаемся?

– Грош цена совещанию, если на нём не выбито пары зубов. Зачем тогда собирались, – попытался отшутиться.

– И то верно, бывало и за грудки друг друга хватают. Ладно, уважим нашего гостя, послушаем не про автомобили, – а народ никак не отреагировал, сидел и молча смотрел в переносицу. Дела!

Пётр достал из порезанного портфеля картинки с санаторием в Трускавце. Проект уже утвердили в Министерстве цветной металлургии. И теперь у Петра были на руках не эскизики, им намалёванные, а вполне себе документы, в том числе и цветные картинки. Вот их он министру и сунул.

– Я предлагаю вашему министерству построить в Краснотурьинске противотуберкулёзный центр для работников вашего ведомства. Вот его проект.

Тарасов изменился в лице. Потом собрался, тряхнул, головой, вытер лысину платочком и стал перебирать листки с красивыми деревянными теремами.

– Однако! Полюбуйтесь, Виктор Николаевич, – министр протянул листки сидящему рядом с Петром мужчине, – Пётр Миронович, вы не обижайтесь, что я вам людей пока не представил, вы ведь всё равно сразу всех не запомните. Это – в прошлом мой заместитель Виктор Николаевич Поляков. В августе 1966 года был назначен генеральным директором строящегося Волжского автомобильного завода.

– А почему в Краснотурьинске, а не в Крыму, – правильный вопрос.

– Можете строить и в Крыму, но тогда я за его эффективность не отвечаю, – пожал Пётр плечами, а что ещё ответить.

– Давайте, я справку дам. В Краснотурьинске научились лечить туберкулёз, – помог Тарасов.

– Даже так. И почему этот опыт нельзя развернуть на всю страну? – оп‑па попали. Вот ведь гад этот Поляков, лучше бы о качестве будущих Жигулей думал. Не рассказывать же о собаках.

– Эксперимент не завершён.

– Нда? А что, Волжский завод вложится в строительство, готов оплатить пару таких домиков.

Дальше пошло веселей. В результате и ЗИЛ, и ГАЗ и АЗЛК тоже согласились тряхнуть мощной. Это уже не маленький санаторий, а и в самом деле Центр. Где столько собак брать?

– Пётр Миронович, а не объясните тугодуму, вам‑то эта лишняя головная боль зачем? – опять Поляков.

– Что ж, на самом деле нуждается в объяснении. Я хочу сделать из Краснотурьинска Нью‑Васюки.

– Но это не ответ, так как сразу последует новое "Зачем", – теперь напал министр.

– Хочу, чтобы в моём городе жили обеспеченные, довольные жизнью люди, не стояли в очередях, не завидовали москвичам, что у них есть Большой театр и цирк на Цветном бульваре, хочу, чтобы было всё наоборот.

– А можно и мне вопрос задать товарищу? – маленький патлатый человечек из последних рядов тянул руку, прямо как школьник, выучивший урок.

– Слушаю.

– А как Противотуберкулёзный Центр приблизит вашу мечту? – и с гордым видом Наполеона сел. Ну, прямо разгромил. Аустерлиц.

– Очень просто. Вы ведь не откажитесь снабжать всем необходимым пациентов и медиков с обслуживающим персоналом. Нужна высокобелковая диета. Красная и чёрная икра. Телятина. Нужны фрукты. Ну, и врачи, которые вылечат ваших родственников и знакомых, ведь будут надеяться на первоочередную покупку автомобиля. Вот такой я материалист и крохобор. Ни капли коммунистического духа.

– Пойдёте ко мне замом? – покачал головой Тарасов, – Такие крохоборы ой как нужны.

– Кто же будет заниматься Нью‑Васюками? Уже Фурцевой два раза отказывал. И три раза председателю Свердловского облисполкома.

– Жаль. Хорошо, с первым вашим предложением согласен. Оставляйте документы, лично буду контролировать прохождение в инстанциях, а то похоронят под грудой ненужных бумажек. Давайте второе.

– Хочу показать ещё рисунки, но прошу об этом никому до принятия решении не рассказывать, – Пётр вытащил из портфеля следующую папку скоросшиватель.

– Всё так серьёзно, – нахмурился Тарасов.

– Будущие партнёры могут взбрыкнуть, сначала надо подписать договор.

– Хорошо, давайте пообещаем, товарищи, – министр окинул взглядом собравшихся.

Погудели. Пётр вздохнул тяжело, разве удержат секрет семнадцать человек. Значит, нужна огромная скорость в реализации. Придётся, может и "дорогого" Леонида Ильича задействовать. Сказал же, чтоб обращался если что. Протянул папку Тарасову. Тот развязал тесёмочки и достал рисунки в цветном карандаше.

– Ну, ни хрена себе!

На рисунке в жёлто‑оранжево‑чёрных тонах был нарисован скутер Malaguti Madison 3YLC, 125. Малагути Медисон. Такой был у одного его рабочего, когда Пётр работал в Качканаре. Красивый зараза.

– Что это, Пётр Миронович? Бля, да тут ещё один.

Второй ведь ещё круче. Honda's Elysium – скутер с крышей. Но какой скутер. Словно сошедший с фильмов фантастических про далёкое будущее. Даже для 2020 круто, а тут. Этот был, как и оригинал, в бело‑оранжевой гамме.

– Это мотороллеры, которые я хочу выпускать в Краснотурьинске. Ходовая и двигатель от Чезеты.

– Товарищи посмотрите, – Тарасов пустил листки по рукам.

Ажиотаж спал, только когда министр хлопнул ладонью по столу со всей силы.

– В общем, так, Пётр Миронович, завтра я иду к Косыгину. Какие к чёрту Васюки. Вам надо у нас работать.

– А я иду к Брежневу. Он обещал помочь отбиваться от заблуждающихся, – темнил, так сходи, проверь, полюбопытствуй у самого Генерального секретаря.

Тарасов покраснел и сел. Отдышался. Рыкнул на массовку. Шушукующуюся.

– Излагайте ваш план.

– План прост. Ява прекратила выпуск мотороллеров Чезета, не берут. Заключить с ними договор о поставках всех запчастей, кроме корпуса. Причём не россыпью, а в сборе узлы и отлаженные. Корпуса делать самим. Пластмассой займётся мой знакомый барон. Слышали фамилию Бик. Вот, он. В Краснотурьинске строим бараки и размещаем там листогибочное оборудование и оборудование для контактной сварки. Если в СССР это проблема, то оборудование поставит Марсель Бик. Я договорюсь. У Явы покупаем детали с договором, что они нам постепенно налаживают выпуск всё большего и большего процента деталей. Вплоть до полной самостоятельности. Постепенно строим нормальные корпуса и переносим оборудование туда. Кроме того нужно озаботиться патентами. А то акулы империализма быстро скопируют. Рекламу я беру на себя. Если фильм "Римские каникулы" заставил тысячи и тысячи людей купить себе мотороллер, то уверяю вас, мой фильм заставит купить мотороллер "Крылья Родины" десятки миллионов человек по всему мира. На этом изложение бизнес‑проекта считаю законченным. Разрешите получить замечания.

Молчали. Обтекали.

– Не потянет страна два таких гиганта, – первый испугался директор ВАЗа.

– Я обещал Екатерине Алексеевне Фурцевой, что за несколько лет закрою ваш кредит в триста миллионов долларов своими песнями.

– Правда? – это патлатый товарищ, теперь вылез без разрешения. Холерик.

– Без всяких сомнений. Лишь бы не помешали, – не понравилось Петру перешёптывания Суслова с Пельше. Те ещё "новаторы", консерваторы.

– Триста миллионов долларов за песни, – не унималась галёрка.

– Мы же собрались не обсуждать достоинства и недостатки моих стихов, – посадил патлатого на место Тишков.

– Да, Виктор Петрович, давайте не отвлекаться. Знакомьтесь, Пётр Миронович, это – Виктор Петрович Сорокин – заместитель начальника экспериментального учебного цеха, а до этого работал заместителем начальника прессового корпуса Горьковского автозавода. Про него я вам и говорил.

– Вернёмся к нашим баранам? – устало усмехнулся Пётр.

– Нет, Пётр Миронович. Здесь не решим. Нужно проконсультироваться с Внешторгом. С юристами. Посмотреть планы на этот год. Где‑то ведь ужаться придётся. Даже если только бараки. Звучит просто, но ведь нужны и люди, то есть дома, садики, школы, столовые. Да, что я вам рассказываю, вы ведь первый секретарь горкома. Сами всё прекрасно понимаете. Идея замечательная. И, скорее всего, очень своевременная. Обещаю лично курировать каждый чих. Создам отдельную группу. С этим пока всё. Что ж, теперь, может, вернёмся к автомобилестроению?

– Почему нет, – Штелле достал третью папку и положил перед министром.

Подпрыгиваний, как с мотороллерами не было. Устали прыгать. Молча передавали листы друг другу. Пока последний вновь оказался в руках Тарасова.

– Сильно. Что скажите, Юрий Наумович? Ваша епархия. Это, Пётр Миронович, Юрий Наумович Сорочкин – конструктор. Лауреат Сталинской премии за 1943 год. До 1963 года – главный конструктор завода ПАЗ имени Жданова, а сейчас заместитель главного конструктора ГАЗа по кузовам.

Представительный седой мужчина, что сидел рядом с патлатым Сорокиным, встал. Прокехался. Поправил галстук. Потрогал пуговицу.

– А время? Сейчас полно работы с кузовом ГАЗ‑24. Не знаю. Красиво и функционально. Где раньше были, товарищ поэт? – и сел.

– Ещё есть мнения? – Тарасов обвёл молчащий кабинет взглядом.

– Нет не правы вы были, Пётр Миронович, не будет драки. Стыдно им. И мне стыдно. На словах есть что добавить?

– А как же. Я купил две Волги, гонорар за книги потратил. Уже сделаны пресс‑формы для трёх дверей, заканчиваем четвёртую. Через пять, максимум шесть месяцев эти машины будут ездить по нашим Васюкам. Покажу Брежневу. Вы же все слышали про его страсть к машинам хорошим. Он вас пожурит по‑отечески. А я за это время свяжусь с людьми из ЦНИИТА. Они сейчас в сотрудничестве с уфимским моторным заводом пытаются смонтировать свой инжектор на несколько серийных "Волг" ГАЗ‑21. Что надо? Денег, я дам. Нужен Rambler Rebel 1967 модельного года, который выпускает фирма Nash, входящая в состав концерна AMC. На этой машине стоит инжектор. Я через барона достану. А вы как делали машины с отставанием в двадцать лет, так и будете делать, потом в тридцать. А потом вообще перестанете. Кому нужны будут ведра с болтами, когда можно будет купить мерседес, – и тоже сел.

– Ну, вот и зубы полетели, – это приподнялся Виктор Николаевич Поляков, – Пётр Миронович, вы не обижайтесь. Выслушайте. Конечно, сделаете. И инжекторы поставите и салоны, как на картинках. Над вами план не высится горой неподъёмной. Я помогу не за шесть месяцев сделать, а за три. Это ничего не изменит. А вот показать Леониду Ильичу – это хорошая мысль. Он Соракам хвосты накрутит и нам достанется. И, может, вместо 24 Волги будем ваших красавиц делать. Только и это отставание от Запада не изменит. Только чуть сократит. Тут надо, как во время войны, чтобы вся страна жилы рвала. А машину хорошую придумали. И себе такую хочу, тем более с инжектором. Можно три?

Заржали. Отпустило. Всё же не враги собрались, а настоящие конструктора и инженеры. Два часа и не заметил, как пролетело. Начали прощаться.

– Давайте подведём итог, товарищи, – похлопал ладонью по столу Тарасов, – С Противотуберкулёзным Центром решили, с Чезетой разберёмся, обещаю, все усилия, на которые способен, приложить. По машинам. Схожу завтра к Косыгину, покажу ваши проекты. Потом созвонимся. Виктор Николаевич, раз обещали опытные экземпляры сделать за три месяца, засучивайте рукава. По инжекторам. Купите рамблер ребел. А с людьми из ЦНИИТА я сегодня же свяжусь. Всё вроде?

Глава 30

Как там в песне Гарика Сукачёва: «Брел, брел, брел в розовый край на солнце». Пётр решил до Лаврушинского переулка пешком прогуляться. Нет, не от самого министерства. Далековато. Дошёл до станции метро «Кузнецкий мост». Сел там в синий вагончик и доехал до станции «Третьяковская» с двумя пересадками. Шифровался. Продефилировал по Большой Ордынке, свернул в Большой Толмачёвский переулок. И каждый раз при первой же возможности проверялся. Слежка была. Этого мужика он вычислил ещё у министерства. Серые брюки. Светло‑коричневая вельветовая куртка, кепка чуть великоватая топтуну. Всё время поправлял. Или это привычка? Вот не смотрелся он ни на КГБшника, ни на мента, служащего в наружке. Слишком легко вычислялся и начинал нервничать при попытках Петра сменить направление. Штелле даже один раз специально пошёл навстречу сопровождающему, чтобы разглядеть получше. Мужик дёрнулся и даже попытался отвернуться. Короткая стрижка, серые глаза, большой нос картофелиной. Нет, не спецслужба. Тогда кто?

В "Союзе Писателей" сразу попал в цепкие руки Смирновой. Вера Васильевна была не одна, попивала чаёк с последней женой Толстого Людмилой Ильиничной Крестинской‑Баршевой. Красивая жгучая брюнетка. Была лет тридцать назад, но и сейчас в шестьдесят лет была ещё хоть куда, ухожена, напомажена, озолочона и обрилиантина. Пётр зацепил краем сознания, её вроде бы должны скоро ограбить. Или путает? Ну, нет. Вот ведь на ней та самая брошь "Бурбонская лилия". Яркий синий камень в центре. Что‑то там с молдаванами, но это будет гораздо позже, кажется перед олимпиадой в Москве.

Новостей было не мало. Из самых хороших, то, что книгу Алексея Толстого с добавлением песен Тишкова и некоторых эпизодов от вдовы перевели на французский и отдали месье Бику. Причём, лично и, причём, вчера, и сам он в Москве и желает свидеться с месье Тишковым. Вот с минуты на минуту и появится. Кроме того, книгу прочитала Вера Васильевна, отдала Федину и они, посовещавшись, решили издать её в СССР тиражом двести тысяч. Гонорар Людмила Ильинична разделила по‑честному. Ей две трети, за себя и покойного мужа, а Петру треть. А, что вполне справедливо. Кто же от лишних трёх с половиной тысяч откажется, это за восемь песен коротеньких. Их в фильме больше, но в книгу они не втискивались, да и не нужны были, и в фильме‑то лишние. Дотягивали до двух серий.

Следующая новость тоже интересная. Немцы, которые ФРГ, договорились с немцами, которые ГДР и купили у них перевод Буратин. Но ведь немцы ГДР не могут торговать чужим. Перевод переводом, но нужно и с автором договориться. Прислали юриста, он тоже в Москве, и тоже желает видеть герра Тишкова. Придёт через два часа.

И на закусочку чехи. Решили снимать фильм. Спрашивают, кто напишет сценарий. Ну, нет. Фильм – хорошо, сценарий – плохо.

– Я готова принять участие, – так вот зачем здесь богатая вдова. А зачем ей деньги? Продай пару вещиц из коллекции и хватит до самой смерти.

– И что нужно от меня? – ведь просто так даже чирий не вскочит.

– Несколько песен, немного музыки и согласие. Ну, ещё иногда буду звонить консультироваться.

Однако. Остались песни из прошлого фильма, но их ни Пётр, ни Вика почти не помнили, так отдельные слова и кусочки мотива. Только ведь раз они не запомнились, то значит и до бессмертной "Пока живут на свете дураки" не дотягивают. Придумывать самому? А смогём? Что‑то из мультфильмов не вышедших ещё переделать. А дамы смотрят в упор. Им надо. Престиж. Так и ему не помешает. Много ли зарубежных фильмов снято по русским сценариям.

– Хорошо. Сроки?

– Месяца три‑четыре.

– А там либо ишак либо падишах сдохнут, – похихикали.

– Если песни будут качества предыдущих, то гонорар пополам. Годится? – и серьёзное такое выражение лица благородно стареющего.

– Договорились.

– Bonjour. Comment ça va? Excusez‑moi, – это в дверь постучали и в проёме нарисовалась сладкая парочка французов, увидев лишнего человека барон попятился, но был мадам Толстой остановлен.

– Tout va bien. Я уже ухожу. Заходите.

– А договор? – не понял Пётр.

– Договор заключаем завтра и с Марселем, – улыбка барону, – и с немцами, – сдвинутые брови, – Всё. Bonne journée! – Людмила Ильинична выскользнула за дверь.

Пётр выложил на стол Смирновой готовую рукопись и повернулся к французам.

– А не пойти ли нам перекусить в таком случае. И маковой росинки сегодня во рту не было, – предложил Бику Штелле. Ну, не при Вере Васильевне же о делал скорбных калякать.

– Тот ресторан. Прага. – с чудовищным акцентом, но на русском выдал капиталист. Значит, осознал важность Петра и решил выучить русский. Молоток.

– Один момент. Сейчас позвоню, попробую договориться, – Пётр набрал номер Мкртчяна.

К счастью, Петрос Мушегович был на месте. Поблагодарил за волшебную песню и как истинный волшебник легко разрешил ситуацию.

– Через десять минут подъедет серая Волга. Отвезёт в ресторан и дождётся, чтобы отвезти назад. В ресторане встретят, – вот как надо работать. Зачем их заставлять дурацкие машины клепать.

В отдельном кабинете в Праге обменялись новостями под борщ и антрекоты. Не пили. Петру ещё с немцем встречаться и потом песни регистрировать. Первым начал барон.

– Кубик под названием: Кубик‑Бубик запатентован в Америке, Германии, Англии и Франции, – а что, Пётр другого названия придумать не смог. Нужно броское и непонятное. Заменил одну букву.

– А сочленения?

– И они тоже. Дальше. Во Франции на моём предприятии выпущена первая пробная партия. Первого мая поступят в розничные торговые сети. Вам я привёз сто экземпляров, целый чемодан. Они у меня в номере, я остановился в той же гостинице, – переводчица успевала и есть, и говорить с ненабитым ртом. Чудеса.

Штелле, голодный после битвы с автомобилестроителями, разделался со своими порциями в пару минут. Только за ушами пищало.

– Фигурки к сказке тоже в нескольких экземплярах отлиты и раскрашены. Тоже в номере.

– Хорошо. Поедем назад, я всё заберу. А что с издательством?

– Переводчик над вашими продолжениями работу почти закончил. Он тоже аристократ, даже не барон, а целый граф. Его отец бывший русский офицер. Фамилия – Беннигсен, Александр.

– Передавайте привет с родины. Вернуться не хочет?

– Не спрашивал. И последнее. Немцы, что купили перевод, это довольно крупное издательство детских книг "Kinderbrockhaus". Они откуда‑то узнали и про фигурки. Хотят купить по десять тысяч экземпляров. Общая стоимость сделки восемьдесят пять тысяч марок. Требуется ваше согласие, – а ведь месье Бик и правда честный человек. Мог и не говорить об этом. Или не мог? Немец через час ведь может проболтаться.

– Конечно.

– Да, вот реквизиты банка в Париже и номер счёта. Туда будут поступать все гонорары. Ничего не имеете против BNP Paribas Bank.

Тот самый Парибас, что в 2014 году заплатит рекордный штраф почти в 9 миллиардов за нарушение им американских санкций против Ирана, Судана и Кубы. Ну, до этого далеко.

– Название слышал. Ничего против не имею.

Настала очередь Петра. Он достал из‑под стола портфель с чудесами, и вынул очередную папку скоросшиватель. В ней были чертежи и эскизы с бритвенным одноразовым станком. Тем самым "Биком". Более того был и сам станок. Сделали на зоне. В ход пошли детские кубики. Чуть кустарно, но вполне функционально и самое главное, можно потрогать.

– Можно брать с собой в командировку, можно купить в любом киоске, если забыл взять с собой в Сен‑Тропе. Можно предусмотреть женский вариант, для бритья ног, с чуть более толстой ручкой для удобства, – прокомментировал Штелле рисунки.

Марсель повертел станок, попробовал побриться. Затем засучил рукав и срезал волосы на запястье.

– Аdmirablemen! Чудьесна! – и принялся брить свою руку дальше, – Мagnifiquement! Ви гений.

Ну, ещё бы. Что вот только делать с Шиком и Жилеттом? Как не создать себе конкурента?

– Запатентуйте и не продавайте патенты ни за какие деньги.

– Это золотая жила. Я же не идиот, её продавать, – ага, а как же тогда получилось с Жилеттом?

– Дальше идёт более сложная конструкция с тремя лезвиями и плавающей головкой, но она только в чертежах. Мои умельцы не смогли её сделать.

– Фигни? Нэт. Фигня. Сможешь! Нет. Сможу. Я сможу, – флаг в руки.

– Всё запатентовать. Особенно в Америке, и каждый узел отдельно. Ву компрёне? – тоже можно ломанным французским похвастать.

– Коньешно, компрёне.

– Ещё одна идея. Вакуумная упаковка. Это полиэтиленовый контейнер. Лучше из прозрачного материала. Крышка. В ней клапан для подключения насоса. И клапан с резинкой для подачи воздуха. Это ручной насос. Засыпаете в контейнер спагетти и закрываете крышку, потом откачиваете воздух. Макароны не портятся несколько дней. Или ягоды. А это упрощённый вариант контейнера, скажем для заморозки ягод, или для ношения на работу обеда. Здесь нет вакуума. Просто плотная крышка. А это круглый вариант. В нём можно в розничной сети продавать, скажем, майонез или кетчуп. Берётесь?

– Дайте, дайте. Дёргаешь за резинку, и воздух заходит в контейнер. Понятно.

Нужно изучить рынок, но запатентую сразу, как вернусь во Францию. И пробную партию выпущу. Месье Тишков, как вам такие гениальные идеи в голову приходят. Не хотите переехать в Париж и устроиться ко мне на фирму заместителем.

– Смешно. Мне только что министр автомобилестроения предлагал идти к нему замом, а до этого министр культуры. Спасибо. У русских есть поговорка: "Где родился, там и пригодился". Нужно жить по ней. Кстати, по автомобилестроению. Мне нужна машина. Дорогая. Это седан Rambler Rebel 1967 модельного года, который выпускает фирма Nash, входящая в качестве отделения в состав концерна AMC. Только 1967 года, раньше не надо. Там другой двигатель. Если не получится быстро достать американца, то сначала пусть будет купе Mercedes‑Benz 300 SL ("крыло чайки"). Можно и даже лучше старенький 1955 – 56 года. Интересен двигатель. Он должен быть в очень хорошем состоянии, – и про первую и про вторую машину с инжектором Пётр прочитал, когда собирал материал для книги про мальчика попаданца, и вот пригодилось.

– Я заядлый автолюбитель и даже немного гоняю, нельзя узнать, чем именно вас привлекли именно эти машины? – Бик уже тоже разделался с обедом и сейчас попивал лимонад.

– Там нет карбюратора, – чего скрывать‑то и сам разузнает если захочет, только при этом и ещё кто‑то узнает, что русские интересуются инжектором.

– Точно, про Мерседес помню, но боши забросили эту идею.

– А мне интересно.

– Гут, как говорят наши "друзья". Будут вам обе машины. Хотя вы ошибаетесь. Этот мерседес очень дорогой, их выпущено всего чуть более тысячи штук. Но, надо, значит найдём. Поспьешу. Как с вами связаться?

А как? Есть три варианта. Через Смирнову. Так себе вариант, если машины иметь в виду. Через Фурцеву. Екатерина Алексеевна пробивная женщина. Но опять супердорогие машины. С её‑то коммунистическими взглядами. Лучше гусей не дразнить. Оставался Тарасов. Тоже не простой человек. Но он знает, зачем товарищу Тишкову эти суперкары. Не по Крещатику рассекать. Для дела.

– Вот телефон. Это министр автомобильной промышленности СССР Тарасов Александр Михайлович. Он в курсе машин. Подождите месье Бик, если это и, правда, так дорого, то…

– Это только деньги. Заработаем. Считайте это авансом.

Ну, и ладно. Всё, пора на встречу с "бошем". А с этого кроме денег чего потребовать? Или вместо денег?