Текст книги "Колхозное строительство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

Глава 56

 
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила, –
Мол, оставайся‑ка ты у меня на ночлег.
 

Фурцева всю дорогу молчала. Даже на приветствие ответила только кивком. Не очень хороший знак. Ведь больше информирована, наверное. «Чайка» утробно рычала. Внутри было прохладно, работал кондиционер. Пётр сидел в этом советском лимузине в первый раз. Спереди, как обычно диван. Панель из дерева, может и красивого, но в сочетании с велюром дивана смотрится дико. Руль, как у «Волги», тонкий и большой. И нет рулевой колонки, прямо к панели из этой карельской берёзы и присобачен пимпочкой. Их с Фурцевой посадили на задний диван с массивным подлокотником в центре. Получается, машина четырёхместная? Ан, нет. К спинке переднего дивана приделаны два раскладывающихся креслица. Мудрые инженеры. Стеклоподъёмники ручные. Дебильные шторки на окнах. Не додумались ещё до тонировки. Больше всего умилили ручки на двери и задних сидениях. Эдакие лямочки из дерматина под цвет салона. Не хватает на десяток, выпускаемых в год машин карельской берёзы. Бедно страна живёт. Продаёт древесину ценную на запад и эти крохи, валютные, сразу братским компартиям высылает. Троцкисты.

Больше всего поразила форточка передняя. Если в машине кондиционер, то зачем она. Хотя, ясно. Это чтобы водитель курил во время поездки и пепел на улицу стряхивал. А дым назад чтобы тянуло, на Брежнева и других членов. Молодцы инженеры, подумали о народе. Нет подголовников. Слизывали ведь с западных образцов, там, что, тоже нет. Или экономия?

Больше ничего рассмотреть не удалось. Приехали. Могли бы и пешочком пройтись. От "России" до Кремля считанные метры. Солдатик проверил у водителя пропуск, подозрительно глянул на Тишкова и открыл ворота. Вручную. Где инженеры, могли бы и моторчики присобачить. Ах, да все деньги братским компартиям, ни копейки себе.

Встречал целый полковник. Даже не целый, а полуторный. Пётр был не маленького роста, а тут чуть не на полторы головы выше. Метра два в длину, не в высоту же. Для 1967 года и СССРа гигант просто.

– Заходите, товарищ Пельше вас ждёт, – с явным прибалтийским акцентом пригласил полковник, открыл дверь.

Пельше? Теперь понятен и рост и акцент, прибалты они вообще высокий народ. Но почему Пельше? Что с Сусловым? Хорошо это или плохо? Все эти вопросы возникли в голове Тишкова, пока они оглядывались в кабинете нового члена Политбюро.

– Присаживайтесь, товарищи, – средних размеров кабинетик с массивом из дерева по стенам. Под зелёным сукном стол. Большой, в треть этого самого кабинета. Зачем? Чем больше стол, тем важней начальник? К этому монстру придвинут небольшой столик из другого дерева и два стула. Ещё несколько стульев стоят вдоль стен. Фурцева, было, дёрнулась в угол, но Пётр в эти игры не стал играть, подошёл и сел за правый стул у, приставленного к старшему собрату, некомплектному столику. Вздохнув, примостилась напротив и товарищ министр.

Что можно сказать о Пельше? Когда Пётр собирал материал для книги о мальчике попаданце, то биографию прочёл. Удивило два факта. Первый, какого чёрта он делал в Казахстане. Написано, что 4 года был начальник политотдела совхоза. Скрывался от репрессий? Ведь до этого был преподавателем истории партии в Центральной школе НКВД (1929‑32). А потом совхоз в Казахстане. А в 41 уже секретарь ЦК КП Латвии по пропаганде и агитации. Интересный зигзаг. Но самое интересное было в конце статьи в Википедии. С апреля 1966 г. – председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Сменивший впоследствии его на этом посту М. С. Соломенцев вспоминал, что, приняв дела, "был очень удивлён: вместо рассмотрения серьёзных государственных проблем контроля за соблюдением партийной дисциплины КПК занимался "мелочёвкой": усмирял пьяниц, сводил и разводил неуживающихся супругов. И ещё, я был поражён, узнав, что выполнение решений и правительства и Политбюро зачастую не контролировалось…".

И чего он сейчас делать будет? Мирить Петра с Семичастным? И где Суслов?

– Михаил Андреевич вас принять сегодня не сможет. Началась гражданская война в Нигерии. Леонид Ильич на отдыхе в Крыму. Товарищ Суслов ведёт переговоры с военными, – выдал государственный секрет Арвид Янович.

Высокий, скуластый, с длинным некрасивым лицом и холодными латышскими глазами. Акцент. И ещё ощущение, что в пробирке находишься, а тебя в лупу этот латышский стрелок рассматривает. Пётр не знал, как себя вести. Всю ночь без сна проворочался. Всё диалоги выстраивал, и оправдания сцены в аэропорту искал. Не получалось. Глупо всё вышло. Грело только то, что все его люди бросились на защиту, даже Толкунова – скромная мышка.

– Слушаю вас, Арвид Янович, – прервала молчанку Фурцева.

Пельше встал из‑за стола, дошёл до двери, проверил, плотно ли она закрыта. Плохой знак.

– Екатерина Алексеевна, то, что произошло в аэропорту не лезет ни в какие ворота. Артисты избили офицеров Государственной Безопасности. Что скажите? – сел, надел очки, ещё больше его состарившие.

– А что это было, Арвид Янович? Арест, так я член ЦК партии, у нас, что как при Сталине теперь можно без суда и следствия арестовывать членов ЦК и министров, – боевая бабушка. Только нужно ли накалять и без того не простую обстановку?

– Да, какой арест. Артиста, – кивок в сторону Петра, – хотели орденом наградить, как и вас. Вот подписанные представления, – Пельше хлопнул рукой по листам, лежащим перед ним.

Точно вон и красные коробочки рядом. Дела!

– Странный способ приглашать на награждение! – хоть и с задором произнесла, но уже сдулась Екатерина Великая.

– Дураки везде есть. Сказали пригласить, а они не так поняли.

Всё они так поняли. Просто информация о награждении за песни Тишкова орденом "Пла́йя‑Хиро́н" лично Фиделем Кастро тогда ещё не дошла до Суслова, отвратно работает КГБ. Столько махов за сутки. Точно половину разогнать надо.

– И что за орден? – вот ведь неуёмная, ну что бы не отдать в данном случае инициативу проигравшей стороне.

– Орден "Знак Почёта". Поздравляю вас с заслуженной наградой, – сунул коробочку Фурцевой, потом грамоту и удостоверение, – Екатерина Алексеевна, не оставите нас посекретничать с товарищем Тишковым?

– Пётр Миронович в аэропорту только защищался! – а ведь молодец, не заткнули рот.

– У меня нет никаких вопросов к Петру Мироновичу по инциденту во Внуково. Нам надо обсудить совсем другие вопросы, – и привстал. Сейчас будет за локоток боевого министра выпроваживать.

– Я подожду в приёмной, у меня к Петру Мироновичу тоже масса вопросов. Американский продюсер приехал. Кучу денег привёз.

– Наслышан. Я всего на пару минут вашего защитника задержу, – оскалился. Это улыбка по‑латышски? Ужасно.

Пельше дождался, когда за министром закроется дверь и достал из стола папку. Открывать не стал. Просто положил перед собой. Обычный картонный скоросшиватель с громким заголовком "Дело".

– Пётр Миронович, – он снял очки, – до нас дошли сведения, что по вашему указанию в городе Краснотурьинске избивают советских граждан.

Граждан. Советских. Пафосно. Ладно, если бы были на самом деле сведения, то тут бы не сидел. Совсем в другом месте бы сидел. Делаем вывод. Какой‑то "кухонный боец" написал анонимку. А анонимка не документ. Теперь стратегия. Нельзя оправдываться. Оправдывается виноватый. Нужно напасть. Главное, не перегнуть палку.

– Арвид Янович, как вы себе это представляете? Захожу я в кабинет начальника городского отдела охраны общественного порядка и говорю: "Товарищ подполковник, соберите немедленно весь личный состав". Собираются. А я им речь.

– С этого дня нужно ходить по улицам и избивать советских граждан. Кто не будет избивать, тот может считать себя уволенным. Лично буду проверять по вечерам, сколько каждый милиционер избил человек.

– Так написано в вашей анонимке?

– Я серьёзный вопрос задал! – вновь надел очки Пельше.

Очень о многом сей жест говорит. Значит, и правда – анонимка. И кроме неё ни каких фактов. Защищается, надев очки. Ну‑с, начнём Мерлезо́нский балет.

– Арвид Янович, у нас в городе проводится кампания, да, под моим руководством, и по моему прямому указанию. Кампания по предупреждению насилия в семье. С "кухонными боксёрами" боремся. Эти мрази напиваются и начинают бить жену и детей. Не так давно в городскую больницу поступил мальчик, который попытался заступиться за избиваемую мать, так этот советский гражданин его отшвырнул и мальчик ударился головой о батарею. Сотрясение мозга и психологическая травма на всю жизнь. Вот именно с такими типами, которых точно можно назвать гражданами, но вот "Советскими" язык не повернётся, мы и боремся. Создали несколько стендов и вывешиваем на них фотографии "боксёров". Естественно, никто их в милиции не бьёт, ну, если только они сами в драку не лезут. Тогда и то, стараются, как можно меньше ущерба гражданину нанести. Уверен, на сто процентов, что в этой папке у вас лежит анонимка одного из этих типов. Этот садист безнаказанно избивал жену и детей, а теперь это стало затруднительно. Ведь соседи видели его фото на доске "славы кухонных боксёров". Чуть малейший шум и вызовут милицию. Что делать "советскому гражданину", как ещё навредить окружающим? Руки‑то чешутся. А ведь любой кухонный боксёр по природе – трус. Остаётся только анонимка. А в ней – клевета. Давайте мне её, и я привлеку этого борца за справедливость к суду за клевету. И ещё поговорю с работниками прокуратуры, не является ли эта писулька документом, дискредитирующим Советскую власть. Ведь я Первый секретарь горкома КПСС, а милиционеры тоже на службе у нашего государства. Давайте её сюда! – протянул руку.

Всё поплыл. Точно они тут все дети. Наивные. Но хватит, нужно дать этой крысе выскочить из угла.

– Хотя? Арвид Янович, вы ведь Председатель Комитета Партийного контроля. Вам гораздо легче посадить этого анонимщика на скамью подсудимых. Уверен, компетентные органы, получив от вас приказ, по почерку в несколько дней выяснят фамилию анонимщика и клеветника. И поедет эта мразь на Магадан.

Пётр сделал вид, что даже полегчало ему. Вон, какой классный выход нашёл. Самому пачкаться не надо. Так, теперь закрепить успех, пока у оппонента планка висит.

– Арвид Янович, это ведь не первая анонимка на меня. Один врач не согласился со мною в методике борьбы с туберкулёзом и не нашёл ничего лучше, как написать анонимку в облисполком. Заверил товарищей, что я кормлю детей собачатиной, а говядину со свининой забираю себе и дома предаюсь обжорству. Приезжала комиссия из Свердловска. Изобличили клеветника и оправдали меня. Простил я дурака. Теперь он на бумажной работе. Раз любит писать. А дети выздоравливают. Вы, может быть, даже в курсе, сейчас внук министра автомобильной промышленности, Петька – шалопай, у нас в городе лечится с матерью. Говорить об успехе пока рано, случай сильно запущенный. Это зачем я говорю, а что если бы комиссия поверила клеветнику? Отнеслась формально. Меня бы уволили. Обидно, конечно. Только я взрослый человек. А дети бы продолжали болеть и умирать. Не правда ли похожий случай? И здесь, рано или поздно, один такой пьяный садист убьёт ребёнка. Вы разберитесь, пожалуйста, и примите меры. Возможно, наш опыт даже можно предложить и в другие города.

Всё? Или добить? Нет, пока переваривает, нужно дровишек подкинуть.

– Или взять того дурака из посольства нашего на Кубе. Фамилию не знаю, да и звания тоже. Буду поэтому для простоты звать его капитаном Дураковым. Так вот, этот тип решил, что он один может определять, какие песни понравятся кубинскому народу, а какие нет. Он поставил себя выше Президента Кубы и даже выше пламенного революционера Фиделя Кастро. Кто дал ему право? А если бы его действия привели к осложнениям между нашими странами. И опять кляуза. Я же понимаю, что делали люди, затеявшие драку и стрельбу в аэропорту Внуково. Приехали тягать нас с Екатериной Алексеевной на расправу к Михаилу Андреевичу и к вам. Опять поверили кляузнику и дураку, а не честному коммунисту и патриоту. Он враг нашей страны, потому что – дурак. У буржуев американских есть тест, называется "Ай‑кью". Там с помощью рисуночков разных определяют коэффициент умственного развития. Хочу посоветовать вам достать его и прогнать всех работников КГБ через него. Ну, и сделать выводы. А капитана Дуракова отправьте в нашу Краснотурьинскую колонию строго режима опером. Пусть с равными по уму ворами и садистами воспитательные беседы ведёт. А ещё, Арвид Янович, вы приезжайте к нам в город. Сходите на концерт, послушаете мои новые песни. Побываете в тубдиспансере и больнице. Сейчас наш доктор Франк начал лечить язву и гастрит медикаментозно. Статьи в журналы пишет. Чем чёрт не шутит, может и на Нобелевскую премию при поддержке государства потянет. А ещё оцените наши успехи по борьбе с пьянством и курением. Приезжайте!

Всё теперь контрольный выстрел в голову.

– Товарищ Пельше, вы ведь обещали Екатерине Алексевне меня только на пару минут задержать, а прошло гораздо дольше. Может, я пойду, а то она волнуется. Не молодая ведь, да ещё холерик. Чуть что – сразу в драку. Беречь её надо, очень ценный кадр и руководитель. И пример для любого коммуниста. Ну, обозвала Хрущёва кукурузником, так ведь это правда. Жаль, что она одна тогда такая смелая была. Сколько бед этот очередной дурак стране принёс. Чуть до ядерной войны не довёл. Может, нужно через американский тест и всех коммунистов прогнать. Сразу дураки и выявятся.

Пельше икнул. Потом встал, молча всучил Петру коробочку с орденом и удостоверение. Затем, прокехавшись, просипел.

– Спасибо, товарищ Тишков, вам за песни. И за науку, – и подмигнул.

Фу! Теперь можно и выдохнуть.

Глава 57

Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко – пуля обмишулится, штык не обмишулится, пуля дура, штык молодец!

Суворов кому‑то сказал. Умный, наверное, был дядька. И за счёт своего гения дурость превратил в науку. Ведь раз есть ружье, то можно сделать и митральезу. Пулемёт. И чего можно сделать с необмишулившимся штыком против пулемёта? Всего‑то и нужно изобрести унитарный патрон.

Но вечная память русским воинам, сложившим головы в страшной русской штыковой атаке. Не о том речь. Речь о пуле. Выстрел один. Не потому, что этих самых унитарных патронов больше нет. Есть. Десяток. Не будет времени для второго выстрела. Нельзя, чтобы пуля обмишулилась.

Сидели в той самой пельменной недалеко от метро "Китайгородской". Втроём. Не удержался бывший старшина и прилетел на крик о помощи Петра. Ну, и хорошо. Будет, кому подстраховать.

Без "Софи Лорен" столовая смотрится уныло. Наталья сейчас в Краснотурьинске, числится в "БАЗстрое" штукатуром, а работает начинающей певицей и актрисой. Между прочим, оказалось удачным приобретением. Она чемпионка Москвы по волейболу. Только разругалась вдрызг с тренером, который всё норовил ей в трусы спортивные залезть. Вот и бросила волейбол. Теперь подтягивает базстроевскую команду. Нельзя ведь на одном недохоккее зацикливаться, не совсем популярный вид спорта.

Разговор был не простой. Легко найти среди порядочных честных людей тех, кто согласится на борьбу с преступниками, пусть и очень незаконными методами. По крайне мере, так с двумя амбалами получилось. Сейчас же нужно убить не преступника, про которого точно знаешь, что преступник. Нужно убить фанатика. Не простого фанатика, очень сложного фанатика. Фанатика от коммунизма. Рьяного ленинца.

Вот. На этом и нужно сыграть. Не Ленина последователь будущий покойник, а товарища Троцкого. Переродились. Подавай им перманентную революцию. Все силы и средства на это надо бросить, а русские люди это только дровишки, которые надо подкинуть в пожар мировой революции. Плевать новым правителям страны, что простых трусов у народа нет, нужно помогать египтянам, сирийцам, вьетнамцам, кубинцам и прочая и прочая. Сотне стран. Нужно тащить на себе весь соц лагерь, строить заводы и города в Польше и Румынии в той самой Румынии, где живут румыны, которые зверствовали в Одессе и других городах оккупированных во время Отечественной воны. Одна Асуанская плотина в Египте поглотила миллиарды рублей, тех рублей, что не хватило потом даже на элементарный хлеб. Пусть арабам будет хорошо, они ведь заявили, что пойдут строить социализм. Прямо из дикого феодализма сразу в коммунизм даже. Коммунизм, это когда всего вдоволь, каждому по потребностям. А откуда средства, да старший брат лопух даст. Хрущёв завалил ближний восток нашими рублями, а у самих денег даже на хлеб не хватало. Что и привело к подавлению армией выступления голодных рабочих в Новочеркасске. Хрущёв идиот – главный Троцкист. Нет сейчас Хрущёва, и что? И теперь самый главный троцкист это Суслов. Идеолог. Ответственный в стране за идеологию. Идеологию Троцкизма. Он аскет. Так это его выбор. Почему решает за других? Почему думает, что ветерана войны можно выпихивать из автобуса, потому что не хватает в этом автобусе мест для рабочих. Может быть автобусов просто больше собирать, а не танки для египтян, которые они отдадут через неделю Израилю. И даже не зенитные установки для Вьетнама, которые не могут сбить американский самолёт, только случайным попаданием. Пётр считал, что если уничтожить Суслова и оторвать от Брежнева Кириленко, да ещё не допустить до КГБ Андропова, то возможно и политику государства удастся чуть подправить. Нет, не своими руками, носом пока не вышел. Расшевелить Пельше, сыграть на амбициях Шелепина. Нужно пробовать.

Ну, да это во вторую очередь. Пока ясно, что Суслов затеял войну лично с ним Петром Тишковым и только ряд случайностей не позволяет записать его в число диссидентов, запретить песни, книги, снять с поста первого секретаря горкома. То Брежнев заступится, то Фидель Кастро. Однако, не вечно же будет везти. Лучше подстраховаться.

Вот сейчас шёпотом Пётр всё это и рассказал сподвижникам. Нахмурились. Даже пельмени жевать перестали.

– И какие вводные? – тёзка взял вилку и изобразил из неё пистолет.

– Есть винтовка с оптическим прицелом. Точно известен адрес троцкиста, и, конечно же, есть его фотография в любой подшивке газет в библиотеке. Минусы. Винтовка в центе Москвы вещь приметная. К тому же она не пристреляна. Адрес – улица Большая Бронная дом 19.

– Когда на даче арендованной винтарь прятал, патроны посчитал, – наколол "пистолетом" майор предпоследний пельмешек, – двенадцать. Штук пять – шесть можно на пристрелку истратить. Один чёрт больше одного, ну при большом везении двух выстрелов не сделать. Даже мне понятно, что вокруг дома ребятки из "девятки" шастают. Я, может, метров с пятиста, а то и с шестиста попаду, но лучше чуть поближе, а, значит, в непосредственной близости будет сотрудник девятки. Нужно сделать один выстрел, попасть и, бросив винтовку, тихим спокойным шагом покинуть место лёжки. Ехать надо на разведку, но и не засветиться.

Глава 58

 
В том‑то вся и закавыка
И особый наш уклад,
Что от мала до велика
Все у нас руководят.
 

(Тёркин на том свете)

Вечернее поедание пельменей с борцами, как это не покажется странным, состоялось именно вечером. А до этого был целый день. Фурцева не обманула, из славного городу Парижу прибыл мюсье. Директор Парижского филиала американской компании Columbia Broadcasting System, который называется – CBS France – Жак Суппле, был не просто молодец, он был богоподобен. Привёз с собой всё, что обещал. И даже больше. Привёз кучу готовых пластинок. Три сингла. На первой стороне первого "Танцы на Марсе", на второй "Шторм". На втором "One Way Ticket" и "Волшебный полёт". Третий с "Макареной" и "Танцем у экскаватора" И ещё миньон с этими же композициями. Ну, и вишенка на торте – "Кабриолет" и "Карусель", тоже миньон, на второй стороне "Шторм" и "Волшебный полёт". Вот умеют же иностранцы работать, "Мелодия" бы на год затянула, а то и похоронила бы.

Слухи ползали в начале девяностых, что "Союз" развалился из‑за того, что на "Западе" производительность труда в три раза выше. Может быть? Однако обратимся к фактам. Незадолго до попадания в прошлое Пётр смотрел штатовский сериал "Хороший доктор", который те слизали у корейцев. Так вот, там чуть не в каждой серии врачи сетовали, что у них рабочая неделя от ста до ста двадцати рабочих часов. Делим на сорок. Это у нас столько. Получаем три. Значит, правда, у них, в проклятых загнивающих странах, люди в три раза больше делают. Стоп! Стоп! Стоп! Но ведь за время, которое тоже в три раза больше. Странная математика, и не поймёшь в чью пользу.

Ещё новости привёз Ваня. Ну, Жак ведь это Иван? Или нет? Тьфу! Это Джон – Иван. А Жак – это Яков. Так вот, новости Яшка привёз просто прекрасные. С какой стороны на них не смотри. Суппле успел скататься в Нью‑Йорк в головной офис корпорации Си‑Би‑Эс и прокрутил там во многих кабинетах русские песенки. Глазки у воротил загорелись, почувствовали наживу. И решили господа тиснуть сразу в двести тысяч экземпляров, сначала синглы, а чуть погодя и миньон. Понятно для начала всё это разрекламировав. Сейчас рекламная компания в Штатах уже запущена и объявлено, что продажа синглов начнётся 1 июня. Дела.

В Париже продажи начнутся в этот же день. Как, впрочем, и в Лондоне. Тут тиражи всего по сто тысяч, но Жак уверен, допечатывать придётся, и не раз. Тоже самое думают и воротилы из Нью‑Йорка.

Поругали они бедного Жака за огромные деньги, что придётся заплатить русским, но потом на новеньких японских калькуляторах "Касио" (Casio 001) посчитали свою прибыль, повздыхали дружно, и махнули рукой. Дерзай, мол, Яшка.

Жак Суппле, конечно же, никаких денег не привёз. Приехал похвастать пластинками и за номером счёта. Фурцева губы поджала.

– Только "Внешторгбанк".

– Разницы нет, – улыбнулся продюсер.

– Есть разница. Мы всяким западным банкам не доверяем. Обманут, или разорятся того паче! Внешторгбанк.

– Екатерина Алексеевна, договор заключён со мной и я ничего не имею против "Внешторгбанка". Более того у меня там и счёт открыт. Вот номер, – Пётр протянул визитку Фурцевой и Суппле со своими данными, в том числе и номером счётов в Сбербанке и Внешторгбанке. Подготовился. Напечатали в типографии "Зари Урала". Не ультрамарин с золотом, но потянет.

– И сколько же вы переведёте денег? – изобразила из себя строгую учительницу Фурцева (Математичку). Даже очки надела.

– Ваш, неумеренный аппетит привёл к парадоксальной вещи. Недавно новый музыкальный менеджер Аллен Клейн сумел перезаключить контракт The Beatles с EMI. Он добился для группы рекордно высоких роялти – 69 центов с альбома. У вас получается больше семидесяти. При этом все знают The Beatles и никто даже не слышал о "Крыльях Родины". Сначала в Нью‑Йорке на меня смотрели, как на сумасшедшего. Потом слушали песни. Потом стучали по клавишам калькуляторов. Потом не верили в полученные цифры и снова стучали по клавишам. Потом выгнали меня. Я уже было собрался улетать в Париж, когда снова вызвали к новому президенту Columbia Records Клайву Дэвису. Он решил рискнуть и поставить на русских. С условием, что новый сингл из двух песен будет выходить раз в два месяца и через полгода песен наберётся на полноценный альбом. Очень хочется надеяться, господин Тишков, что качество ваших следующих песен будет соответствовать этому уровню. Иначе мне конец, ну, и вам как музыканту на Западе. Теперь же получается вот что, как только приеду в Париж, то переведу на указанный счёт аванс в миллион долларов США, – как прилежный ученик ответил продюсер.

– Да, нет. – Пётр точно знал, что сейчас Де Голль разоряет Штаты своими долларовыми самолётами и пароходами. Привозит фантики, а вывозит золото. – Так не пойдёт. Золото по курсу доллара 1,1 за грамм. Итого – 909 килограмм золота. Бреттон‑Вудской системе со дня на день придёт конец. И доллар резко девальвируют. Этот и все дальнейшие расчёты в золоте по курсу. Слитки по 400 тройских унций или по 12,5 килограмма получаем 73 слитка. Вот они и должны появиться во "Внешторгбанке".

– Это невозможно. В США запрещено владение золотом частным лицом, – а французик‑то перепугался, как, впрочем, и Екатерина Великая.

– Жаль. Тогда франки. По официальному курсу.

– Это другое дело.

Дальше уже договаривались о закупке миньона на русском министерством внешней торговли. Пётру, если честно, было не интересно. И даже противно. Наши неумело торговались и в результате сошлись пока на двухстах тысячах экземпляров. Крохоборы несчастные, ведь ясно же, что будут продавать во всяких "Берёзках" втридорога и легко отобьют затраты. Тогда зачем? Зачем позориться? Не надо спасать эту страну.

В окончании этих постыдных торгов Пётр вручил Яше плёнку с двумя новыми испанскими песнями. "Убили негра" и "Ла Вамба".

– Уверен, в Испании и, особенно, в Мексике произведут фурор. Приятно с вами иметь дело.

Фурцева опять кричала.

– Какое золото, Тишков, ты совсем спятил. Тонну золота ему подавай, а ну как этот лягушатник заартачился бы и разорвал контракт.

– Ваше Величество, в Штатах десятки звукозаписывающих компаний, в Англии чуть меньше, но тоже хватает. Уйдёт этот, найдём другого. Вы даже не представляете, насколько наши песни лучше их дворовых. Сейчас генерал Де Голль возит в Америку доллары огромными кораблями и самолётами и меняет доллары на золото. Американцы не хотели этого делать, так он даже из НАТО вышел, и все их базы из Франции выгоняет. Скоро США не сможет поддерживать Бреттон‑Вудскую систему и доллар рухнет. Обесценится. Зачем нам фантики. Золото же при этом резко подорожает. Мы, если бы пробили мои условия, могли бы почти в два раза увеличить сумму сделки.

– Правда? – вот что можно сказать? Как такие люди становятся членами Политбюро и руководят на протяжении нескольких лет Москвой? Как? Кроме наивности и детской непосредственности, один только Маркс в голове.

И ведь самое интересное, что когда к власти придут всякие Гайдары с Явлинскими, доктора экономических наук, то всё станет в сто раз хуже. Почему? Неужели это судьба такая у России? Но ведь вот Александр III и Сталин смогли вперёд эту неповоротливую каракатицу катнуть. Правда, оба гайки завинтили почти до срывания резьбы. А сейчас чего делать? Идёт уже второй год реформа Либермана. Переводятся предприятия на хозрасчёт. Но всё делается медленно и не уверенно. Не поверили в эту сказку директора заводов, а потому и не будет бума, будет лишь небольшое ускорение. Потом эту пятилетку назовут – "золотой". А следом "Застой". Стихи.