Текст книги "Колхозное строительство. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

Глава 10

Великого математика звали Сергей Петрович Новиков. Пётр напряг память. Где‑то он эту фамилию слышал. Точно в будущем, наверное, прославится. Хотя, может, и желаемое, за действительное выдаёт мозг уставший. Ситуацию с провалом памяти спасла Люша, сказав, что Серёжа целым профессором МГУ является, да ещё и член‑корреспондентом АН СССР. Тогда Пётр и вспомнил, что это будущий лауреат аналога Нобелевской премии по математики. Только вот ещё бы вспомнить, как сама премия называется. Хотя не очень и важно, главное, что молодой человек и, правда, гений математический.

К приходу молодого человека Штелле приготовился. Он разобрал кубик на запчасти и собрал все грани по цветам. Потом взял, аккуратно записывая движения, перемешал грани. Попробовал по записям восстановить кубик в первозданном виде. Не получилось. Снова разобрал и собрал. Опять, записывая, перемешал. Покрутил. Нет, тупой, видно. Но настырный. И ведь на четвёртый раз получилось. Пару раз повторил. Сходится ответ.

А тут и гений пожаловал. Поздоровался. Отказался от ужина. Сказал, что торопится. И был выгнан из квартиры через три с половиной часа. Затянуло. И ведь, правда, не дурак. Сдержано улыбнулся, когда Пётр продемонстрировал свои успехи. А перед уходом те самые формулы из будущего журнала "Наука и Жизнь" написал. А может и не те, но они работали.

– Пётр Миронович, дайте на ночь? – и взгляд еврейский, со всей вековой скорбью этого народа, хоть и фамилия и имя с отчеством чисто русские.

– Сергей, игрушка не зарегистрирована. Ты с кем‑нибудь поделишься радостью, а он окажется умным и раньше меня запатентует. И что потом мне делать?

– Да, я из рук не выпущу. Такая идея сейчас родилась, как ускорить процесс.

– Дай честное слово, что утром сразу принесёшь. Ровно в восемь, – доброта никогда до добра не доводила. Добро потом и не возвращается. В смысле – нажитое непосильным трудом. А ведь кубик только один пока рабочий получился. В пластмассе проблема. Но ведь господин Бик, как раз главный в мире по пластмассам.

– Без пяти восемь буду в дверь стучать, – и глаза как у кота из Шрека.

– Ох, держи.

Пока будущий гений крутил в одной из комнат кубик уже не Рубика, они с Еленой Цезаревной пировали. Пётр вполне успел сварганить лобио. Фасоль с грецкими орехами Армен выделил, приправы тоже, ну, а казан с водой и соль в квартире Чуковских нашлись. Кроме блюда грузинской кухни в меню наличествовала и русская хрень. Как это блюдо называется, Штелле не знал. Берётся печень, мелко режется, морковь натирается на крупной тёрке и всё это вместе с луком и чесноком тушится. Но! В самом конце добавляется приличное количество мелко порезанных маринованных огурцов. Вот и весь рецепт хрени. Однако, пальчики оближешь. И всё это под какое‑то сладкое вино самодельное, которое, прощаясь, всучил товарищ Мкртчян. Очень даже ничего. Но не из винограда. Абрикос с чем‑то. Объелись. Вот великий математик и выпросил кубик, пользуясь благодушным чуть хмельным настроением.

Не обманул, принёс без пяти восемь кубик и тетрадь. А на первых двух страницах различные формулы по сборке граней с одним цветом.

– Пётр Миронович, а где такую штуку достать можно. Когда он в продаже появится?

– Знаешь, Сергей, я точно сказать не могу, но обещаю, в СССР ты будешь первым, кто получит эту игрушку.

После завтрака Пётр проверил работу формул. Что ж, всё работало. Он переписал их на отдельный листок и заменил русские буквы на латинские. И вот меняя, вдруг осознал, что он – конченный дебил. Дак, ещё ладно дебил, кроме того ещё и неуч. Как и на каком языке он будет разговаривать с господином Марселем Биком? Он ведь ни одного толком не знает. Так, чуть‑чуть немецкий. Ну, типа, читаю и перевожу со словарём. Как‑то не было потребностей в языках. А какие языки интересно знает этот самый барон Марсель? Имя французское. Наверное, немецкий и французский должен знать. А английский? Родился, кажется, в Италии.

Пришлось звонить на работу Люше. И почти десять минут ждать, там идёт какой‑то опыт и отойти нельзя.

– Елена Цезаревна, это товарищ Тишков вас беспокоит, – на всякий случай официально начал Штелле, мало ли вдруг кто подслушивает через спаренный телефон.

– Да, Пётр Миронович, – надо же, тоже официально, значит, не зря опасался.

– Елена Цезаревна, насколько хорошо вы владеете иностранными языками?

– Немецким сносно, и немного английским, – после зависание ответила Чуковская.

– Французским?

– Только несколько фраз, а что надо что‑то перевести с французского?

– Нет. Нужно пойти со мной в семь вечера в ресторан гостиницы "Интурист" и поработать переводчиком, – и опять Пётр вдруг осознал, что дебил. Та ли гостиница "Интурист", чтобы в ней встречаться с иностранцами? Там, небось, каждый официант и половина посетителей работники КГБ. Нужно встретиться там с буржуем Марселем и перейти в более народное заведение.

– Да, мне и надеть нечего! – пискнули на той стороне провода.

– Встреча в семь вечера, – Пётр повесил трубку, чего‑нибудь оденет.

Сел и задумался. Нужен план. И желательно такой, чтобы возможные хвосты срубить. А ведь он ни разу не шпион. И слежку вычислить не сможет. Да и захочет ли в этом участвовать "владелец заводов" господин Бик. Получается, план должен быть простым. Допустим, вызываем к Дому Писателей два такси. В одну садится Чуковская и едет к гостинице "Интурист". Во вторую машину садится он и не доезжает пару домов до этой гостиницы. Машины просим постоять минут десять, и ни каких попутчиков не брать. Дать залог в виде документов, с ними не убегут. Стоп. Документы нельзя. Потом ведь органы могут спросить, а кого и куда вы отвозили? Тогда билет в сто рублей. Не уедут. Номера ведь записать можно, да и на панели есть фамилия водителей.

Дальше. Нужен приличный ресторан. А он в Москве кроме "Праги" и не знает ни одного ресторана. Ну, и ладно, пусть будет "Прага". А как туда попасть? Нужно забронировать столик. Дудки. Двадцать минут общения с телефоном показали, что не всё так просто. Нет на сегодня свободных столиков. Нет столиков. Зато есть товарищ Мкртчян. Есть и его номер телефона. Ещё двадцать минут переговоров и, вуаля, столик появился. Только повесил трубку, как телефон зазвонил снова.

– Квартира Чуковских, – опасливо поднял Пётр трубку.

– Пётр Миронович, это Фурцева. Повезло вам, – и молчит.

Ах, да, нужен диалог.

– В чём же мне повезло дорогая, Екатерина Алексеевна?

– Гагарин будет 1 апреля в Краснотурьинске. С вас шесть песен. А теперь давайте серьёзно поговорим. Вы ведь понимаете, что теперь мне опять половину Москвы к вам гнать? Снимать концерт ведь у вас придётся. Говорите, кто нужен на этот раз?

Кто бы сомневался. Нужно звать, так звать. Когда ещё такой шанс выпадет.

– Говорухин ведь, наверное, не откажется, пусть тот же коллектив и берёт.

– Записала. Дальше.

– Нужен ударник виртуоз. Те же гитаристы. Те же баянисты. Группа "Скоморохи". Естественно, Светланов со своими людьми. Да. Есть одна задумка. Нужен лучший в Союзе скрипач. Ойстрах подойдёт.

– А рожа не треснет? Где вы и где Ойстрах! – фыркнула Фурцева.

– Вещь будет убийственная и я, потом, разрешу ему исполнять её в любое время, даже за рубежом, – а что Just Blue группы Space вполне космическая музыка. Вика помучилась немного, но сказала, что с помощью Светланова сможет сделать аранжировку для современных инструментов без всяких синтезаторов. Похуже получится, но ведь оригинала никто не слышал. А ещё она попыталась с помощью краснотурьинских скрипачей повторить Шторм Ванессы Мей. Не получилось. Скорость не та. Вот вся надежда на Ойстраха.

– Не знаю, а если он сейчас на гастролях? – на самом ведь деле занятой человек.

– Если внутри страны, то пусть перенесёт. Правда, вещь того стоит.

– Как не просто всё с тобой, Пётр Миронович. И никто другой не подойдёт?

– Екатерина Алексеевна, можно и из нашей музыкальной школы взять человека. Только вы ведь представляете разницу? Вот такая разница и будет. Вам нужен концерт? Вам решать.

Молчала трубка минуту.

– Постараюсь. Ещё кого? Растроповича не надо?

– А это мысль. Спасибо за идею. А что если их двоих вместе вывести на сцену? Ищите Растроповича.

– Всё! – и ржёт.

– Нет, Екатерина Алексеевна, не всё. Знаете стихотворение "Жди меня"?

– Понятно, что знаю.

– Константин Симонов нужен. Они вдвоём с Машенькой прочитают его. Вступление будет такое: "Тяжело было жёнам солдат и офицеров ждать мужей с войны. А жёны космонавтов? Как они с мольбой смотрят на небо, когда их муж, их любимый, в маленькой космической ракете наматывает круги вокруг Земли. Они тоже ждут. Ждут и надеются". Вот, а дальше Машенька и Симонов читают стихотворение.

– Ну, не простая ассоциация, но попробовать можно. Симонова найду. Ещё чего изволите?

– Про дом не забывайте. Уже скоро снег сойдёт.

Гудки.

Ладно, вернёмся к нашим баранам. Интересно, как Бик переводится. "Пик" – это кажется свинья. Плохо не знать языки. Итак, подъезжаем к "Интуристу" и заходим в вестибюль. В 19 часов буржуй должен в коричневом пальто стоять у администратора. Так договорились через знакомых Макаревича. Пришлось, между прочим, одной иконой пожертвовать. Ещё бы знать её истинную ценность. Проехали. Марсель знакомится с Чуковской и они едут на одном из такси в "Прагу", а Пётр, чуть отстав, едет немного дальше по Калининскому проспекту и уже пешком возвращается и заходит в ресторан. Ух, и намудрил. Пётр пошёл на кухню и поставил чайник. Это дело надо ещё раз обмозговать.

Глава 11

Месье Марсель Бик был похож на Д" Артаньяна Боярского как лошадь Пржевальского на самого Пржевальского. Ещё бы знать, как тот выглядел, но ведь не как лошадь. Ни грамма барон Бик на француза не походил. И если уж сравнивать с киноактёрами, то лучше всего подойдёт Брюс Уиллис в первом «Крепком Орешке». Почти лыс и брутален. Только чёрен и слегка носат. И даже шляпы не было. Кепка плебейская. А ведь шляпы в это время носили все. На вешалке у Петра дома тоже висела. Померил, как то. Ужас. Нет. Мы заменим это тоже на кепку. А может, вообще, кожаную восьмиклинку сбацать с высокой тульёй. Все бросятся подражать и двинем моду вперёд. А ещё не плохо бы наладить производство и потом засветить эти кепки на Буйнове и Михалкове в клипах. И вот он массовый спрос, а у нас уже есть предложение. Может, бросить секретарствовать и податься в подпольные цеховики. Посадят. А вот предложить барону? Ему пойдёт. Всё это промелькнуло в голове у Штелле, когда он пригубил первую рюмочку коньяка и откинулся на стуле в отдельном кабинете ресторана «Прага», разглядывая буржуя.

Люша не понадобилась. Нет, для солидности, конечно. А вот как переводчик. Переводчик у месье барона был свой. Была своя. Молодая, красивая, высокая, улыбчивая. Чуть зубы подгуляли. Редкие. Говорят – признак жадности. Не красивая улыбка. Надо посоветовать в конце разговора девушке пореже улыбаться. А ещё подучить русский. Смешно ставила ударения и этот фханцузский акцент. Слушаешь и Ленина представляешь. Сам Марсель тоже не Паваротти. Видишь перед собой Брюса Уиллиса, а голос как у мышки. Попискивает. Что ещё про француза сказать можно. А вот – пальто. Вот ведь гадство – оно тоже коричневое, а смотрится совсем по‑другому. Выходит, дело не в цвете. Дело в дизайнере и швее. Ещё, наверное, в качестве машинок. Ну, там, чтобы строчки ровные и не морщило. Что ж, будем иметь в виду и машинки правильные закажем.

Сейчас месье играл кубиком. Пётр достал его, покрутил, смешивая грани и передал бизнесмену. Тот крутанул раз, другой и увлёкся. Но не математик. Тогда Штелле достал формулы на тетрадных листках и собрал по ним. Снова смешал и всучил Марселю. Тот покивал головой и потянулся за бутылкой с коньяком, а не к, лежащим рядом с Петром, листкам.

– Что вы хотите за эту игрушку? – Бик чуть сморщился. Ну, да, не реми.

Пётр хотел многого. Вопрос был в честности акулы бизнеса. Ну, сейчас только скорее акулёнка.

– Пятьдесят процентов прибыли. До этого нужно запатентовать сам кубик и места соединения. Отдельно.

– Вы ведь в России. Как это будет выглядеть? – Бик натянуто улыбнулся. А переводчица попыталась улыбку повторить. Получилось плохо. Зубы редкие, губы тонкие. Может она и не красавица вовсе, это всё макияж, да антураж.

А вот вопрос правильный. Как это будет выглядеть? Перевод на его счёт во Внешторгбанке? Даже не смешно. Хотя после долгого размышления этот вариант тоже прорисовался. Всё дело в законодательстве. Сейчас писатель сам заключает договора с иностранными издателями, если тем вдруг захотелось напечатать ваш опус. Например, в Америке решили издать "Молодую гвардию" Фадеева. Вот озолотится. Пётр же в отличии от Фадеева написал детскую сказку. Почему бы богатому французу не захотеть напечатать во Франции его "Буратино". Кроме того, это предприятие может оказаться и чертовски прибыльным. Сейчас ещё никому в голову не пришло выпускать "Киндер‑сюрпризы" – шоколадные яички с игрушками внутри. Бог с ним с шоколадом. Надо выпустить, скажем, сотню тысяч экземпляров книги и столько же пластмассовых фигурок: Буратино, Артемона, Мальвины, папы Карло, Карабаса Барабаса, лисы Алисы, кота Базилио, Дуремара. Выпустить и сделать приложением к книге. Покупаешь книжку и можешь выбрать из ящика одну из фигурок. Отдельно фигурки не продаются. Можно, конечно и отдельно, но раскрашенные вручную и очень дорого.

– Думаю, что тираж книги превысит после всех переизданий миллион экземпляров, – закончил Пётр излагать свою идею Марселю.

– Интересный вы человек месье Тишков. Я обязательно проработаю со своим бухгалтером этот вопрос. Но даже навскидку видно, что это и на самом деле принесёт не малые деньги. Только причём здесь гонорар за кубик? – Бик вынул блокнот и стал мелким почерком записывать туда что‑то, наверное, идею с книгами.

– Гонорар за книги ведь может быть и больше, чем он получится на самом деле. Завтра мы можем заключить договор в "Союзе Писателей". Сумму не оговаривать. Пусть это тоже будет пятьдесят процентов от прибыли.

– Хорошо. У меня есть время. Задержусь ещё на один день.

– Там, напротив здания "Союза" находится Третьяковская галерея, заодно сходите, полюбуетесь шедеврами русских художников, – подсказала Чуковская.

– О, это замечательная мысль. Спасибо Елена. А вы не побудете экскурсоводом?

Это что, он клеит Люшу? – Пётр напрягся, напряглась и переводчица, тоже между прочим Ленка – Элен.

– Извините, Марсель, но завтра обычный рабочий день. Я не смогу, – ха, а ведь и правда, хоть и объявили на всю страну, что принято партией судьбоносное решение о переходе на пятидневку, ещё ни одно предприятие не перешло фактически. Скоро сказка сказывается.

– Жаль.

– Там есть профессиональные гиды. Они лучше моего расскажут, – чуть покраснев, с извиняющей улыбкой, отмахнулась Чуковская.

– Давайте проговорим и ещё один вариант оплаты за "Русский кубик", – решил прекратить этот съём Тишков.

– Внимательно слушаю.

– В моём городе есть колхоз. Он называется "Крылья Родины". Вы закупите у него кедровый орех и разные специфические продукты пчеловодства: прополис, маточное молоко и ещё некоторые. В обмен по договору вы поставляете колхозу автобусы. Нужны лучшие в мире. Автобусы нужны городские в количестве десяти штук и междугородние в количестве пяти, можно разного размера. Понятно, что пятнадцать автобусов будут стоить гораздо дороже, чем орех и продукты пчеловодства, вот это и будет часть моего гонорара.

– А какая вам прибыль от того, что этот "колхоз" получит дешёвые автобусы? – Марсель налил себе коньяка, один выпил и даже не поморщился на этот раз.

– Это мой город и я хочу, чтобы по нему катались красивые современные автобусы, вот и вся выгода. Душе приятно! Дальше. Ведь за кубик вы получите миллионы и миллионы долларов. За продажу, за патенты, выиграете кучу судов против товарищей, что будут его выпускать нелегально. Вот все эти лишние миллионы миллионов вы буде перечислять в один из французских банков, по вашему усмотрению, на счёт на предъявителя. У меня, думаю, осенью или зимой будут гастроли во Франции. Вот тогда и посчитаемся. Теперь такой нюанс. Вот в этом портфеле, – Пётр достал из‑под стола свой резанный счастливый портфель, – Лежит ещё десяток предложений, которые по своему финансовому итогу гораздо значительнее этой игрушки. Считайте кубик просто проверкой. Можно ли с вами иметь дело. На Руси купцы никаких договоров не заключали, письменных, ударили по рукам и всё. Слово купца дороже золота.

Штелле вынул листки с предложениями и раскинул их как карты. На первом был чертёж шарового крана. Потом чертёж смесителя. Дальше одноразового бритвенного станка. Пластмассовая одноразовая зажигалка. И так далее. Всё что месье и так будет выпускать. Чуть позже, а некоторые, как, например, пластиковую доску для сёрфинга, опоздает сделать. Кто‑то там раньше запатентует. Но ведь можно оказаться и впереди первого. Всё в наших руках. Быстро перелистал перед, открывшим рот для отповеди Биком, и спрятал назад в портфель. Марсель ругаться передумал. Опять налил в одну харю не французский коньяк и выхлебал. Волнуется.

– А я как раз опасался вас, месье Тишков. Уж очень не простой вы человек. Известный композитор, теперь вот ещё оказывается и писатель, мэр не меленького города, да ещё и великий изобретатель. Не много ли для одного человека? Не из КГБ ли вы? – Бик снова налил, на этот раз всем.

– И какая же цель у КГБ? – Штелле развеселился.

– Завербовать меня. Сделать вашим осведомителем.

– Сам боюсь этого нашего КГБ. Что ж, давайте прощаться. Жду вас завтра в восемь утра по адресу Лаврушинский переулок дом 17. Это дом Союза Писателей. Там и заключим договор на книгу. Агентство по авторским правам находится в этом же здании, а напротив, как и сказала Елена Цезаревна стоит здание, в котором располагается Третьяковская галерея. До свидания.

Глава 12

Осталось провернуть в Москве два дела. Одно было из разряда трудновыполнимых, второе – почти не выполнимых. А если быть честным с собою, то второе было из области фантастики. И на оба дела всего один козырь. Песня. Та самая про великолепную пятёрку и вратаря. Пока по просьбе Петра обладающая записью Фурцева её в эфиры не запускала. Ждала его отмашки. Вот сегодня, если договорится с одним человечком, то можно будет отмашку и давать. Человечком был Анатолий Владимирович Тарасов. В первый же день московских гастролей Пётр договорился с Фурцевой, что она, используя свои каналы, устроит им встречу. Екатерина Великая не подвела. Сегодня в десять часов Тарасов будет проводить тренировку своему ЦСКА и заодно пообщается с «этим». Так передала Фурцева.

С "этим"? Ну, а чего хотел? Екатерина Алексевна при организации встречи упомянула о Петре, как о писателе. Тарасов, наверное, думает, что Тишков собирается книгу о хоккее написать. Разочаруем.

На стадион пропустили и даже проводили на трибуны, где орал на кого‑то полковник Тарасов. Кто же не смотрел фильм "Легенда номер семнадцать"? Все и не по разу. Там Тарасов на себя не похож. Олег Меньшиков актёр великолепный, но совершенно на своего героя не похож внешне, даже габаритами, что уж говорить про физиономию. Этот был грузен и грозен. Кричал он как раз на семнадцатого номера, но скорее всего это был не Харламов. Хотя, потная красная физиономия и красная каска могли принадлежать и звезде с испанскими корнями. Не очень большим фанатом хоккея был Штелле и тем более того, который был в далёком прошлом. Того, где "наши" всех громили и олимпийские медали были результатом умений, а не счастливым стечением обстоятельств.

– Анатолий Владимирович? – дождавшись, наконец, окончания очередного "внушения" обратил на себя внимание Пётр.

– Писатель? – Тарасов в запале это почти выкрикнул.

– У вас ведь есть магнитофон. Вон музыка играет.

– Есть.

– Хочу вам одну песню дать послушать, – Пётр достал из портфеля катушку с плёнкой.

– А мне передали, что интервью будешь брать, – усмехнулся тренер.

– Ну, что вы, я детские сказки пишу. Совсем другой у меня к вам, Анатолий Владимирович, интерес. Но сначала поставьте песню, – а что, почему бы не с козырей зайти.

– Ну, пойдём в операторскую. Обещал уделить тебе десять минут, почему бы и песню не послушать.

Через десять минут козырь сработал. Извините товарищ Пахмутова и товарищ Добронравов. Для вас это просто песня. А Петру надо было договориться с Тарасовым и его начальством об очень важных вещах.

– Это ведь гимн настоящий. Ты написал? – после второго прослушивания смог оторваться от вида крутящейся катушки тренер.

– Вдвоём с дочерью. Я не большой фанат хоккея, а она каждую вашу игру смотрит по телевизору, – и это было правдой, Вика Цыганова с удовольствием смотрела по чёрно‑белому небольшому экрану игры ЦСКА.

– Автограф для дочери нужен? – потянулся к карману Тарасов.

– Автограф? Почему бы и нет. Только всей команды на нормальном листке, но это потом. Сейчас можно я свою просьбу изложу? – Пётр отрицательно махнул рукой, когда оператор начал снимать плёнку с магнитофона. – Это подарок. Владейте.

– Слушаю. Валера, поставь ещё раз только тихо. Пусть играет.

– Анатолий Владимирович, я Первый Секретарь Горкома КПСС в городе Краснотурьинске. У нас есть команда по хоккею с мячом. Она играет в первой лиге. В середнячках. Хочу сделать её чемпионом. Просьба такая. Я, как только закончится сезон, отправлю к вам на обучение трёх лучших хоккеистов. Они будут с вами тренироваться до начала следующего сезона. Ещё по три человека будут приезжать в начале каждого месяца. Итого за пять летних месяцев на ваших тренировках побывает вся команда. Ну и время от времени будут тренера наведываться.

– Ха. Звучит как приказ, а не как просьба. И зачем это мне?

– Они привезут с собою кое‑какие наработки. Вам понравятся.

– Мне? – Тарасов отстранился и с усмешкой оглядел Петра.

Надо вытерпеть. Слышал же, что характер у полковника непростой. Да и просьба не самая обычная.

– Уверяю вас, Анатолий Владимирович, обузой люди не станут, а нововведения появятся у вас уже на следующий день после того, как вы их увидите.

– У нас ведь разные поля, а значит и требования к спортсмену разные, – начал сдаваться Тарасов.

– Мы потом творчески переработаем, то чему вы их научите. Знаете, что мне сказал, как‑то один профессор в институте. "У нас в вузах учат не знаниям, учат получать знания". Вот этим мы под вашим чутким руководством и займёмся.

– А что с начальством? Там ведь одни дураки. Уволить бы всех.

– Да новых дураков набрать, – поддержал шутку Пётр.

– Ха. Метко. Где будут жить, чем питаться, на что в рестораны ходить? – вот и пошла деловая беседа.

– Наша команда "Труд" это команда Богословского Алюминиевого завода, всё содержание спортсменов завод возьмёт на себя. Про рестораны подумаем, хотя они вполне приличную зарплату получают.

– Не до ресторанов будет. Загоняю, – усмехнулся, сдаваясь Тарасов.

– И замечательно, а то я там очень строгие порядки ввёл, кто с похмелья или пьяным приходил на тренировку, пороли в раздевалке.

– Правда?!! – и глаза по пятаку.

– Конечно. За свои дела каждый должен отвечать. За дурную голову расплачивается пятая точка. Всё честно.

– Можно своим расскажу? Хотя нет. Им ведь вместе тренироваться. Сам введу. Скажу, сверху рекомендовали.

Расставались не друзьями. Разные люди, разные цели, может и не свидятся больше. Расставались деловыми партнёрами. А это, может и лучше?

Вторая встреча была намечена на двенадцать. И проходить она будет в том же самом кабинете, что и вчера – в ресторане "Прага". Так сказать, совмещение обеда (за счёт Петра) и делового разговора. Всё, как и положено у загнивающих капиталистов.

Пётр пришёл в ресторан заранее. Заказал обед, но пока попросил не подавать, нужно дождаться начальства. Первым пожаловал полковник Петров. Он отвечал в ЦСКА за игровые виды спорта. Сам полковник, скорее всего, раньше был тоже спортсменом. Высокий, поджарый и хищный какой‑то. О спорте, которым он занимался, красноречиво говорил сломанный и свёрнутый чуть налево нос. Боксёр. Товарищ был в форме и даже колодки наград имелись. По возрасту это вполне могли быть боевые награды. Штелле в них не разбирался. Ну, может орден Трудового Красного Знамени отличит и орден Ленина. Первый есть у самого, а красную ленточку второго видел на груди Кабанова.

Полковник был отчуждённо вежлив. Кто‑то по звонку Фурцевой на него надавил, и он вынужден был появиться здесь. И даже не зная тему разговора, заранее готовился к отповеди выскочки провинциала.

Вскоре подошёл и второй гость. Этот был большой начальник. Георгий Михайлович Рогульский занимал должность заместителя председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. В том числе отвечал за хоккей. И "Русский хоккей" хоккеем не считал. Вид не олимпийский. И скорее всего, никогда им не станет. Всего три страны им занимаются. Но развивать надо. Где‑то сверху принято такое решение. Наверное, подкупило в название слово "русский". В этом году договорились со шведами и финнами о проведении в следующем году чемпионата мира среди юниоров. Развиваемся. А ещё принято решение о создании в следующем году федерации хоккея на траве. Вот это олимпийский вид спорта и правила очень похожи на правила "русского". Летом пусть играют в хоккей на траве, а зимой в "бенди", как его называют шведы.

Познакомились. Пригубили водочку в не маленьких стопочках. Отдали должное ухе. Хотя Петру и не понравилось. Жидковата.

– Пётр Миронович, давайте уж делитесь этим своим "замечательным предложением". Так мне сказали. Не обманули? – Рогульский демонстративно посмотрел на часы.

– Официант! – мужчина подошёл. Пётр, готовясь к встрече, переговорил с директором, что когда он даст отмашку, поставят песню. Время настало.

Звук был вполне. Может чуть громковато, настроена аппаратура на вечерний шум подвыпивших гостей. Только может это и не плохо.

– Правда, ты написал? – Петров порывисто встал и, приподняв, обнял Тишкова. – Молоток. Ничего лучше не слышал. Великая вещь.

– А ведь и правда великая, – похлопал по плечу Петра и Рогульский.

– Может по стопочке за это дело? – разлил водку Штелле.

– Непременно. Спасибо тебе Пётр за песню от всего советского хоккея, – Рогульский выпил залпом, занюхал рукавом и внимательно оглядел Тишкова, – Что ж, давай излагай своё предложение, надеюсь, оно не хуже песни.

– У нас в городе Краснотурьинске есть команда по хоккею с мячом. Называется "Труд". Первый год играет в первой лиге. Сегодня у неё последний матч с "Енисеем", но вне зависимости от результата команда займёт восьмое место, – Пётр этим достижением вполне гордился, ведь в реальной истории место было двенадцатое.

– Как же знаю. В конце сезона словно подменили команду, всех фаворитов бьёт. Обратил внимание, – Георгий Михайлович потянулся за хлебом и рукавом пиджака уронил рюмку, хорошо, что пустую.

Пётр поднял и налил по третьей.

– Хочу выпить за успех другой команды из Краснотурьинска. Вчера мне позвонили и сообщили, что наша команда ДСШ на чемпионате СССР в Северодвинске стала чемпионом, – а ведь в его прошлом они только серебро взяли. Коньки другие, два месяца занятий с утяжелением, и самое главное, общий победный настрой.

– Точно. Я ещё удивился, и тут все гранды биты. Что ж, за это можно и выпить, – Рогульский чокнулся со всеми и опять залпом опорожнил рюмку, – Предложение‑то в чём? Выпить за успех молодёжи? – и посмеялись все.

– Предложение вот такое. На базе этой команды ДСШ создать в Краснотурьинске команду второй лиги СКА "Маяк". У нас две зоны в городе. Детская и строгого режима. Ребят призвать в армию и пусть числятся на этих зонах, а играют на нашем стадионе. Ужмёмся. Зато сразу куча плюсов для города. Молодёжь поиграет два года в "Маяке" и вернётся в родной "Труд". Ребята служить будут дома. На стадионе матчей в два раза больше будет проводиться.

– Стой, Пётр Миронович, там ведь есть чемпион страны СКА Свердловск. Ребята и там служить могут. Зачем же ещё одну команду городить? – задал совершенно правильный вопрос Петров.

– В следующем году СКА Свердловск не будет чемпионом. Будет Краснотурьинский "Труд", – Штелле подождал, пока хоккейные начальники отсмеются, и предложил. – Давайте пари. Если чемпионом будет не "Труд", то я вам каждому покупаю 21 "Волгу". Если любая другая команда. А вот если "Труд", то вы вдвоём покупаете такую же машину мне. Как предложение?

– Так уверен? Две "Волги", это двенадцать тысяч рублей, дак ещё поди купи, – почесал затылок полковник Петров.

– Я писатель. На днях выходит моя книга. Денег мне хватит. Но они и не понадобятся – чемпионом страны будет "Труд". Продолжу о плюсах. Со следующего года служить будут не три года, а два. Уж, поверьте. Информация достоверная. Туго придётся свердловчанам. А "Маяк" за год выбьется в первую лигу. А там и в призёры. Что вы теряете? Дом для игроков я построю. Стадион есть. Нужно только на двадцать человек увеличить количество военнослужащих в двух зонах. По десятку на зону. Ерунда ведь. Ещё из плюсов, я собираюсь летом тренировать команду в хоккее на траве. Пора СССР и в этом виде спорта медали на олимпиадах и чемпионатах мира завоёвывать. Вот две команды будут пока между собой играть. Есть только один минус. Двадцать ребят за один год не набрать. Но ведь есть ДСШ "Уральского Трубника". Кроме того очень не плохие ребята есть в соседнем городе Карпинске. Там играет команда "Шахтёр". С вашей‑то помощью всё и сладится.

– Нда, Пётр Миронович, есть над чем подумать. Наобещал золотых гор, – Анисимов почесал переносицу и сам наполнил рюмки по четвёртому разу. – И про "Волгу" надо подумать. Не одолеть новичкам неоднократного чемпиона страны. А давай забьёмся! Как ты Иван Фёдорович? – протянул Рогульский рюмку полковнику.

– А давай. И команду тоже создадим. Про хоккей на траве давно разговоры ходят. Посмотрим, что у тебя получится, в середине 68 года устроим товарищеский матч с индийцами. Они к Олимпиаде готовиться будут. Съездим с визитом дружбы и проверим твои обещалки. Ну, вздрогнули!