Текст книги "Солдаты космической войны. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Демидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 8

ПОД ОГНЁМ, ТАК ПОД ОГНЁМ!

Когда Рональд Уайтгауз и Александр Дыбаль вышли из кабины подъёмника на потрескавшийся жёлтый силикатбетон пирса, у пандуса, среди вентилей, трубопроводов, бочек, ящиков и контейнеров их ждал гусеничный погрузчик с упаковками золота и урана. Гравитационные подошвы ботинок звонко цокали по бетону, не давая слишком высоко подпрыгивать в слабой гравитации, прожектора заливали всё золотым светом, некое подобие растительности колебалось повсюду в слабом дуновении метановой атмосферы. Погрузчик при приближении людей распахнул дверцу кабины и залился контрольными огнями приборов, словно это был не транспорт, а шаттл. За джойстиком управления кто-то находился, и изучал инструкцию по управлению.

– Ух, красотка какая! – увидев в кабине Шиелу в облегающем комбинезоне, сказал Дыбаль так, чтобы это было слышно всем, кто был на связи, – нужно задержаться в Стигмарконте, чтобы познакомиться поближе со всеми его прелестями.

– Шиела смотрится лучше, чем портовый рабочий-поляк в замызганном скафандре, – согласился Уайтгауз, – интересно, ты за три часа сможешь осуществить секс-миссию?

Закончив фразу, Уайтгауз провалился ботинком в люк инженерной системы:

– Бардак!

Его нога оказалась как в капкане. Хорошо, что Уайтгауз удержался на ногах и не упал, а то всё могло закончиться переломом.

– Разрешите представиться; Александр Дыбаль – боец невидимого любовного фронта, рядовой, но подающий надежды, – Дыбаль поднял светофильтр шлема, как рыцарское забрало, и изобразил почтительную улыбку.

Затем он влез в кабину погрузчика, спросив при этом:

– Это командор разрешил тебе проветриться, или он не доверяет землянам золото?

– А куда вы здесь его денете? До Земли центиллион километров, – ответила девушка, поддерживая шутливый тон.

Она уставилась на него огромные глазами, бронзовый от загара лоб слегка сморщился из-за приподнятых бровей:

– Я назначена старшей, и буду вами командовать!

– Люблю, когда девушка сверху, – улыбнулся Дыбаль.

– Ягд Гаредда поручил сдать золото и уран, и получить газоанализаторы и мины активной обороны. Простое задание. Зачем нам командир-врач? – Уайтгауз, стоя по колено в люке, развёл руками.

Дыбаль продолжал улыбаться. Было видно, что предстоящая поездка сулит ему массу эмоций, и он весь пребывает в надеждах.

Уайтгауз, наконец, вырывал из плена ногу:

– Совсем нас за тупых принимают, если врача поставили руководить приёмом вооружения. Пускай она командует тобой, Эл. Я лично в грузчики не записывался, и на побегушках у неё быть не намерен.

– Смотри, какой нонконформист. Хорошо. Я буду подчиняться лейтенанту за нас двоих, – ответил Дыбаль и принялся рассказывать Шиеле про судьбу, любовь, пляжи Флориды, виндсерфинг, волны с белой оторочкой пены.

Шиела то косилась на звёзды, то на дремлющие транспортные суда, то на панель приборов. Она старалась не смотреть на Дыбаля, потому, что каждый её взгляд вызывал у него прилив эмоций и говорливости.

Уайтгауз огорчённо потрогал запачканный наколенник новенького комбинезона, забрался на сидение:

– Шиела, поехали, а то Ромео сейчас все уши прожужжит.

– Введите маршрут, гордые самцы. А я буду рулить, – сказала девушка, запуская двигатель.

Гусеницы погрузчика натянулись, корпус приподнялся, и машина тронулась по пирсу вдоль тускло сияющего золотом корпуса "Тетвутхурца". Вокруг рейдера сновало множество заправщиков, роботов и беспилотников технических служб. Он него к причалу протянулись толстые кабели, воздуховоды и галереи. У непосвящённого могло возникнуть представление, что рейдер серьёзно ремонтируется, чуть ли не достраивается, а не пополняет запасы топлива и боеприпасов. Громада рейдера отбрасывала на пирс тень, похожую на акулу, утыканную плоскостями атмосферных стабилизаторов, стойками эмиттеров защитного поля. Между надстройками непрерывно вращались штанги локаторов, сканеров, размещались башни штралеров и сопла маневровых двигателей. Главное оружие "Тетвутхурца" – излучатель антиматерии, и шахты ракет с кассетными термоядерными зарядами, располагалось под боевой рубкой, и были закрыты броневой плитой. Плита в закрытом состоянии служила пусковой площадкой разведывательных зондов и ботов. "Тетвутхурц" светился гирляндами огней, сверкал панелями батарей звёздного излучения. На хищном горбу боевой рубки горели иероглифы на языке кумит – "Тетвутхурц-ВХ-5980035".

– Красавец рейдер! – не удержался от восхищения Дыбаль.

– Шестое хранилище грузов, – сказал Уайтгауз, сверив данные с нарукавным дисплеем.

– На астероиде есть герметичные помещения, где можно находиться без скафандров? – поинтересовался Дыбаль.

– В скафандрах плохо? – Шиела улыбнулась, выводя погрузчик в проезд между кучами мусора.

– Плохо, можно пропустить много интересного.

– Что за вопросы? Ещё спроси, есть ли туалеты, – Уайтгауз вздохнул.

– Не мешай, это для поддержки разговора. Может быть, я имею ввиду культурное общение – пару глотков коньяка, танцы. Так, Шиела?

Девушка пожала плечами и отвернулась:

– Тут везде уединённое место. Персонал базы не велик. Всё роботизировано. Живые нас видят только по связи.

– Ничего не могу понять. То она улыбается, то отворачивается. Но песни мои, Шиела, разве тебя не трогают? – Дыбаль запел;

Будь я хоть десять раз умён,

С тобой глупцом я стать согласен,

И поцелуй твой так прекрасен,

Что затмевает Солнце он.

Быть может это миражи -

Любовь слепа, подчас жестока,

Но не хочу умнеть до срока,

Пусть скепсис мой проверит жизнь.

– Хорошо, что нет музыки, – у Уайтгауза свело скулы при воспоминании о завываниях звукоимитатора.

– Кому хорошо, а кому плохо. Правда, Шиелочка? – штурман медоточиво улыбнулся, – мы с первого взгляда поняли, что мы одно целое.

Девушка не ответила, лавируя между покорёженными контейнерами с маркировкой форта Ихтенелъд-34.

Дыбаль уставился из кабины на исковерканные контейнеры. Наконец погрузчик въехал на пандус, ведущий на эстакаду. Она шла над пирсом, а потом поворачивала к центру базы, в сторону эмиттеров. Машину несколько раз качнуло, она замедлилась, а потом остановилась со скрежетом перед бетонным порталом со множеством ворот:

– Приехали, – сказала Шиела, – склад транзитных грузов. Снимите блокировку с контейнеров.

Уайтгауз нажал на экране соответствующие изображения. В кузове щёлкнули крепления. Туда направились платформы и роботы.

Справа от погрузчика откатывались ворота с непонятными надписями.

– Сколько золота уходит из рук, – вздохнул Дыбаль, наблюдая, как роботы выгружают на платформы упаковки слитков мерцающего золота.

Затем настала череда контейнеров с ураном, и платформы одна за другой уплыли в недра хранилища.

– Они из золота консервные банки делают и краску от ржавчины, – мрачно сказал Уайтгауз.

– Дикари, – согласился Дыбаль.

– Почему? – не согласилась Шиела, – современная концепция применения металлов предусматривает использование золота ещё в декоративных и художественных целях. У нас есть музеи скульптуры из золотого литья. Там сотни тысяч экспонатов. Есть копии земных произведений. Например, копия квадриги золотых лошадей из Венеции.

После разгрузки, погрузчик продолжил движение среди лабиринта складов, пока не остановились в самом его центре.

– Десятое хранилище. Мины. Семь сотен, – сказал Дыбаль, сверившись с записями, и повернулся к Шиеле, – прогуляемся, пока будет идти загрузка?

В свете фар, за воротами виднелись высоченные стеллажи, стоящие вдоль тоннеля, уходящего вглубь астероида. На стеллажах поблескивали кассеты с чёрными шарами – минами. Пространство между стеллажами было пронизано красными лучиками охранной сигнализации. В этих лучах летала и горела пыль. По бокам от ворот в нишах виднелись многоствольные артиллерийские системы для борьбы с диверсантами. Наконец, над въездом загорелась информационная панель с запросом разрешения на получение мин от начальника базы. Этот же вопрос появился на стекле погрузчика, и на стёклах шлемов.

– Есть случаи кражи мин? – Дыбаль, путаясь в клавишах, набрал на нарукавной панели номер разрешения, – к чему такие проверки?

Лучи сигнализации потухли, пушки подняли хоботы ввысь, а на решетчатом металлическом полу, показался цилиндр робота-техника. Затрещал компьютер погрузчика, обмениваясь информацией с техником, и после этого из ворот показалась вереница платформ.

– Так что там про культурное общение, пару глотков коньяка и танцы? – неожиданно спросила Шиела.

Её огромные глаза окрасились голубым отблеском. Она нажала на тумблер выключения двигателя, но тут сигнализация хранилища ожила, платформы с минами остановились, а техник стал пятиться. Включились ослепительные оранжевые огни, заработала сирена, похожая на завывание ветра в металлической трубе.

– Тревога? – спросила девушка, глядя внимательно на тумблер, – это не я.

– Каким должен быть звук сирены, чтобы в разряженной атмосфере, через кабину и скафандр, так давить на уши? – сказал Уайтгауз, наблюдая, как ворота хранилища закрываются, – что-то не так с разрешением?

– С разрешением всё в порядке, иначе робот не появился бы, – девушка приоткрыла дверцу и выглянула наружу.

Душераздирающий вой усилился. Шиела запустила двигатель.

– Это сирены по всей базе, и мне не понятно, почему на панелях нет информации. Нужно добраться до убежища и там разбираться, что к чему. Здесь оставаться нельзя.

– Я за! – приподнял ладонь Дыбаль, – во время тревоги склад мин не лучшее место на свете.

Шиела крутанула джойстик управления, и развернула машину нам одном месте. Затем она уверенно и лихо направила погрузчик вниз по пандусу.

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним,

И отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю,

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним,

Ты увидишь – он бескрайний, я тебе его дарю!

Так запел громко Дыбаль, стараясь при манёврах не упасть на девушку плечом. На поворотах титановые гусеницы высекали искры, натужено выл мотор. Шиела цедила сквозь зубы ругательства на кумите. Хорошенькое личико её было искажено страхом, и было в большей степени лицом солдата, идущего в бой.

– Гонки Париж-Дакар, – проворчал Уайтгауз, мотаясь из стороны в сторону

– Нормально съездили в супермаркет, – мрачно пошутил Дыбаль, и в то же мгновение Стигмарконт погрузился в темноту.

– Приехали, – констатировал Уайтгауз, – полный аврал.

– Внимание! – в гермошлемы ворвался голос компьютерного диктора, – по приказу командира базы Стигмарконт капитана ягда Тейнота Марта, всем приготовиться к отражению атаки. Персоналу порта следует оставить свои рабочие места и укрыться. Кораблям и судам у причалов и на рейде приготовится к бою. Командам занять места, командирам подключиться к общей системе координации. Приказ дублирую на все виды корабельных и персональных системы. Внимание, подтвердите личным кодом получение!

– Cверы напали на базу! Вылезайте! – воскликнула Шиела и ударила по кнопке тормоза.

Погрузчик резко встал, словно врезался в стену. Дыбаль ударился носом о стекло шлема и схватил Шиелу за рукав:

– Погоди, что значит вылезайте? Куда? Надо гнать на "Тетвутхурц". Там броня и защитное поле, а тут свалка.

– Везёт нам. Сначала немцы, потом арабы, потом сверы. Чего вдруг суетиться? Стрельбы нет, успеем на рейдер, – поддержал его Уайтгауз.

– Сейчас ударят! – крикнула девушка вывалились из погрузчика и побежали к бетонному колпаку, едва видневшемуся в свете звёзд.

Она начала искать вход, ориентируясь по нарукавному дисплею. На дисплее кроме всего, светились цифры счётчика анигиляционного и радиационного поля, с нулевыми сейчас значениями.

– Дискуссия явно не удалась, – пробурчал Дыбаль.

Он побежал вслед за Шиелой. Уайтгауз последовал за ними.

Почти одновременно, они ввалились под своды силикатбетонного колпака, и толстая дверь автоматически захлопнулась. Она с лязгом расклинилась во все стороны мощными запорами и самоуплотнилась, заполнив пазы гелем со свинцовой крошкой.

Часто встречается в жизни ситуация, когда для достижения цели нужно сохранять неподвижность в прямом и переносном смысле часами, таиться и выжидать, и это не отражено, например, в компьютерных играх, где сплошь атаки бессмертных на всё, что движется с возможностью перезагрузки, также кино, театр, романчики тяготеют к экшну, и зря, потому что неподвижность охотника и умение ждать, порой в большей степени влияет на успех в настоящей жизни, чем другое, и этому тоже нужно учить...

Открылась внутренняя дверь, послышался свист компрессора, создающего давление дыхательной смеси и на дисплее под потолком высветилось:

– защитный колпак номер 45,

– искусственная атмосфера воссоздана,

– укрыто – трое,

– количество живых – трое,

– количество роботов – 0,

– номера опознавательные жетоны укрытых – ВХ 45545576, ВХ 45545578, ТО 3-38765-476,

– связь с системой информацией базы устанавливается,

– запас автономности колпака 15 абсолютных суток,

– для получения дополнительной информации введите номер жетона.

Внутри большого помещения, перед экраном кругового обзора, стояли несколько кресел. За ними располагалась кабина лифта с единственной кнопкой – "Эвакуация". Обстановку убежища дополнял стеллаж с аптечками, съестными припасами и дыхательными аппаратами, прозрачный шкаф со скафандрами и инструментами. Пульт управления системами располагался у лифта.

– Похоже на кабину танка, только без вооружения, и попросторнее, – констатировал Дыбаль.

– А где туалет? – спросил Уайтгауз, – не люблю делать это в скафандре.

Шиела указала Уайтгаузу на дверь рядом с лифтом и сняла шлем:

– Бункер на пять человек. Таких много по всей базе. В любой момент можно укрыться. Жалко, что гравитации нет. Опять будет тошнить.

– Нужно сообщить командору о нашем местонахождении, – Уайтгауз снял шлем, – а то улетит без нас на войну.

Он скрылся в туалете.

– Убежище автоматически сообщило о нашем местонахождении в сеть базы, а та сообщила на "Тетвутхурц". Как тут холодно! Моя прародительница Езера любила купаться в прохладной воде рек и озёр на Земле, а я люблю обстановку погорячее, – Шиела ввела на панели управления новые данные микроклимата, – сейчас можно будет скафандры снять.

Сняв шлем и пустив его плавать под потолок, Дыбаль вдохнул холодный, сухой воздух, выудил из кармана пачку "Кторвика" и сунул в зубы сигарету.

Шиела нахмурилась:

– Здесь запрещено курить.

– Шиелочка, всего пару затяжек, – млея под взглядом её огромных, теперь дымчато-зелёных глаз, сказал Дыбаль, – никто не узнает. А узнают – не арестуют же! Это чепуха по сравнению с нашим межпланетным романом.

– Твоё дело, но учти, пара затяжек обойдется тебе в дисциплинарное взыскание, а может быть, выльется в сутки заключения. А что если из-за дыма компьютер устроит проветривание и проверку системы пожаротушения? Придётся надевать шлемы и сидеть во мгле огнегасящей смеси, – девушка включила изображение Стигмарконта.

Дыбаль покрутил между пальцами зажигалку. Наступила тишина. Её прервал Уайтгауз, выплывший из туалета.

– Смелее, герой, крепость накануне сдачи, – негромко сказал Уайтгауз.

Взяв из ниши бутылку с изумрудной жидкостью, он откинул крышку и сделал глоток.

– Не пей много энергетиков, там один сахар, – заметил Дыбаль, – а ещё наркотик какой-нибудь для преодоления депрессии от космоса. Алкоголь они не жалуют, из-за быстрого привыкания. Мы медленнее спиваемся, десятилетиями, а у них за пару лет можно дойти. Так, Шиела?

– Маленькие концентрации алкоголя опасны привыканием, – ответила Шиела, вращая перед собой изображение Стигмарконта и прилегающего пространства.

Опять настала тишина, только жужжали климатические установки, и хрустел колёсиком зажигалки Дыбаль. Стигмарконт казался покинутым и вымершим, и только несколько сигарообразных силуэтов двигались вдоль дальних пирсов на фоне звёзд. Судя по маркировкам, это были сторожевики.

– Становится скучно. И отчего мы бежали? – спросил Уайтгауз, – может быть это учебная тревога?

Шиела пожала плечами:

– Я учебных тревог никогда не видела – боевых хватает.

Дыбаль решительно щёлкнул зажигалкой, зажёг сигарету и втянул в дым. В этот момент золотистый металлический пол вздрогнул и закачался. Скафандры в шкафах заплясали как живые, а жидкость в бутылке Уайтгауза заходила ходуном, словно её перемешивали ложкой. На панораме визуализатора стало светло, а пространство над центральной частью Стигмарконта, осветилось зеленоватым пламенем. Это было похоже на земное северное сияние. Оно медленно стекало вниз по огромному куполу защитного поля. Всё мерцало зеленоватыми огоньками остаточной аннигиляции, закручивалось в спирали, похожие на солнечные протуберанцы.

Через микрофоны аналогового преобразования звука, в убежище ворвался грохот и гул, словно несколько грозовых ударов слились в один.

– Это был выстрел? – выдохнул сигаретный дым Дыбаль, – ничего себе!

– Пристрелочным выстрелом аннигиляции они прощупали систему защитных полей, – сказала Шиела, закусив губу, – не понимаю, как сверам удалось миновать форты внешнего обвода обороны и оказаться на рейде? Они должны были сначала пробить защиту внешнего кольца, снять или уничтожить минные поля, уничтожить или повредить корабли охранения и беспилотники. Пока они занимались бы фортами, батареями, минами, с базы могли бы выйти большие корабли, включая "Тетвутхурц", и в маневренном бою сковать врага, вынудить его терять время на манёвры, погони и перестрелки. После этого можно было ожидать подхода сил 156 эскадры и переход в контратаку. Почему первая же атака пришлась сразу на главные эмиттеры?

Сторожевики остановились у входа в гавань и начали бить куда-то в черноту космоса ослепительно-белыми лучами. К ним медленно подплывала туша батареи планетарной обороны. Она вела за собой, как свору щенков, десяток беспилотных минных заградителей и истребителей. Новый грохот превратил передачу микрофонов в треск. Астероид покрылся огненными вспышками, чёрными облаками, обломками строений и скал. Казалось, он начал раскалываться, рассыпаться на кусочки. С его поверхности взметнулись массы пыли и мусора. Всё заволокло дымом. Сквозь этот полог прорывались вспышки аннигиляционных ударов, ядерных взрывов. По сообщению компьютера, защитное поле главных эмиттеров оказалось пробито, и антиматерия достигла компенсаторной брони укреплений. Количество и качество нападающей стороны определить пока не удавалось, но по визуальной картинке было видно, что враг располагает большими силами. Его антиматерия, чёрными сгустками вгрызалась в броневые плиты укреплений и кораблей, жадно пожирала рвущуюся ей навстречу защитную компенсационную массу. Произведённое из гравитационных полей вещество, заставляла антиматерию аннигилироваться, превращаться в электромагнитные вспышки и куски осмия, горящие как салют. Генераторы компенсационной массы, справлялись с атакой с трудом. Уже горели склады с горючим. Два сторожевика, отбрасывая огненные блики на удаляющиеся от них спасательные боты, горели на внешнем рейде. Огонь в состоянии невесомости разливался как вязкая жидкость. Он висел ослепительными шарами, похожими на маленькие звезды. Иногда огонь красиво вспенивался, и разлетался, словно пыльца цветка на ветру.

Глава 9

ЛЮБОВЬ В АДУ

Огромные эмиттеры защитного поля базы флота Стигмарконт мерцали малиновым накалом, пытаясь восстановить прорванную линию. Заряды антиматерии то соскальзывали с их поверхности, то просачивались как тесто через сито, то пролетали защитное поле насквозь, особенно когда в одну точку одновременно попадали лучи штралеров или бризантные боеприпасы. По круглым от ужаса глазам Шиелы, Дыбаль и Уайтгауз догадались, что система обороны работает в нештатном режиме, на пределе возможностей. Центральные форты – средоточие самых мощных систем обороны, уже чадили разноцветными дымами пожаров. С их поверхности то и дело отстреливались веера терморакет. Раскалённые до звёздных температур, удаляющие избыток тепла, они служивших и как ложные цели для вражеских систем. Ослепительными вспышками терморакеты беззвучно рвались на удалении от астероида, освещая все уголки базы.

– Наконец мы отвечаем! – закричала Шиела совсем как земная девушка и всплеснула руками, наблюдая, как заговорили огненными трассами штралеры базы.

К штралерам планетоида и окружающих его фортов, стали присоединятся корабли и батареи планетарной обороны. Полосы и вспышки расчертили небо на квадраты, ромбы, треугольники, постоянно меняясь по мере того, как смещались линии прицеливания. В секторе, куда был направлен огонь, ничего не было видно, кроме всполохов.

Уайтгауз с тревогой следил за нарастающими показаниями анализаторов внешнего воздействия на рукаве скафандра:

– Интенсивность излучения 502,5 Тэлл, радиоактивность 108 Кох. Не очень я ориентируюсь в размерностях, но то, что цифры бегут вверх, я вижу. А когда компенсационные вещества и запас термоконденсаторных ракет убежища будет исчерпаны, что будет?

Девушка закусила губу и застонала, наблюдая, как взорвался один из сторожевиков, и превратились в пар соседние с ним спасательные капсулы экипажа.

Бой длился, казалось, бесконечно долго, хотя всё происходило с молниеносной быстротой. Вдруг огонь прекратился. Настала тьма. На экране появились и побежали как заключительные титры к фильму данные компьютера базы:

– наши потери составляют;

– плавучая батарея "Крозис и Хуст" (сильные повреждения),

– крейсер "Шлокрист" из 24-го ягдвальдера 80-й эскадры IV Флота, находящийся в ремонтных доках (уничтожен полностью, экипаж не пострадал),

– сторожевик типа "Левур" (экипаж частично спасён),

– 2 тральщика типа "Огайра" (экипажи частично спасены),

– 2 патрульных катера (экипажи погибли),

– 3 эмиттер-бота СЭБ-А-О,

– 14 машин и роботов различных модификаций гражданского назначения,

– ангар С21 и С35 с запасами продовольствия,

– ангар Z1 с запасами топлива,

– ангар А6 с амуницией и снаряжением, в том числе 2 беспилотных атмосферных летательных аппарата, 4 танка "Шрект", 3 танка "Крот", 5 пехотных транспортеров "Реом", самоходная анигиляционная установка "Хищник Ро", 13 боевых роботов разного назначения,

– ангар Т8,Т25,Т26, Т41 со строительными материалами,

– ангар Н12 с запасными частями,

– 26 единиц убитыми членами экипажей, командос и персонала базы, их них;

– натоотваальцев 6,

– офицеров 3,

– 34 единиц ранеными из них;

– натоотваальцев 5.

– Они опять добились своего – убили наших! – воскликнула Шиела, сжимая кулаки, и отворачиваясь от строк, словно это были не буквы и цифры, а растерзанные, обгоревшие тела её соотечественников и землян.

– Сукины дети эти сверы, – сказал Дыбаль, затем медленно подобрался к Шиеле и попытался погладить её по спине.

– Ты умеешь, Эл, найти с девушкой интересную тему для общения, – со смехом сказал Уайтгауз.

Он закурил сигарету. Его пальцы плясали от возбуждения, настолько сильное впечатление на него произвела внезапность и мощь атаки. Не без интереса он наблюдал, как возвращается к жизни база, как быстро всё приходит в норму; пожарные аппараты сбивают пламя, ремонтники подхватывают повреждённые корабли и волокут их, зажигаются огни, возобновляются погрузочные и ремонтные работы.

– Интересно, сбили хоть одного? – спросил Дыбаль, – что-то о потерях врага ничего

– Если нет сообщений, значит, враг ушёл без потерь, – ответила Шиела сдавленным голосом, – когда это закончится? Я кроме войны ничего с детства не знаю и умру, так ничего хорошего не узнав! Скорее бы мне оторвало ноги, и я на хороших протезах уехала бы домой навсегда!

– Жить так двести лет, радости мало, – согласился Уайтгауз.

Заговорил динамик громкой связи голосом навигатора Берсерка:

– Внимание, рейдер "Тетвутхурц" вызывает Уайтгауза, Дыбаля и Шиелу. Приказ капитан-командора – прибыть на корабль!

Объявление эхом повторилось в микрофонах нарукавных коммуникаторов и высветилось на стёклах шлемов.

– Приятно, что Эйнар всегда не по личному номеру обращаются, а по именам. Какие всё-таки земляне галантные, – восхитилась девушка.

Уайтгауз отделился от кресла, бросил окурок сигареты щелчком в шкаф со скафандрами. Он надел шлем, подошёл к шлюзовой двери и нажал на рычаг. Дверь не поддалась. Убежище отреагировало сообщением:

– интенсивность остаточного излучения аннигиляции 742,9 Тэлла,

– превышение допустимой нормы радиации – 35%,

– прочие данные по запросу.

Уайтгауз вернулся в кресло и стал наблюдать, как Дыбаль маневрирует около Шиелы, а она отступает, не давая, Дыбалю приблизиться настолько, чтобы его рук хватило для объятий. Дыбаль начал напевать романс и романтично щуриться:

А Вы такая важная теперь -

Меха, квартиры, золото, машины,

Ваш муж то в Бонн, то в Тверь, а Вы за дверь -

Составить ночь прелестного мужчины.

По всей Москве, как будто на метле,

И в этой суетности средств наличных,

В столично-транспортной тройной петле

Вы чувствуете в ней себя отлично.

Вы взяли штурмом этот город-сад,

Его доставили Вам как трофеи,

Его дома и улицы лежат

Как флаги, брошенные к мавзолею.

– Что ты делаешь? – с притворным непониманием сказала Шиела, укорачиваясь от объятий, – только что враг нас обстреливал. Чем мы будем заниматься наедине?

– Если на войну обращать внимание, то не останется времени жить, – Дыбаль почти танцевал, используя пониженную гравитацию, – Шиелочка, давай встретимся во время отпуска, в свободное от посторонних глаз время? – он настойчиво желал обнять девушку за талию.

– Отпуск с корабля будет не скоро. Если нас оставят для восстановительных работ, придётся забыть об отдыхе, а если идём на охоту за "Кровуром", сразу попадём в боевую обстановку, – девушка посмотрела на Уайтгауза, – остаться наедине тогда будет непросто.

Дыбалю всё-таки удалось захватить талию Шиелы, тонкую даже в скафандре. Он заложил вторую руку себе за спину, словно танцор, собирающийся вальсировать, и слегка отклонил голову в сторону. Затем он выразительно посмотрел на Уайтгауза, затем на дверь, и сделал в том направлении движение глазами.

– Хорошая мысль – выпить, – Уайтгауз привстал и взял из ниши в стене оранжевую банку с надписью "Звёздная Заря". Он зубами прокусил крышку и выпил её содержимое крупными глотками:

– Я понимаю, что я лишний. Но меня не выпускают.

Он закрыл глаза. Мягкая волна "Звёздной Зари" качнула его на поверхности океана, а грёзы полетели среди ресниц, раскрывая страницы призрачных мечтаний; вот Дороти блаженным утром щекочет его нос кончиками каштановых волос, говоря тихо, что она сегодня сделает луизианский суп гамбо с креветками, как он любит, и обязательно покраситься в блондинку. Солнце играет на хрустальной люстре, на лепнине потолка с корзинами изобильных фруктов, и обоях с китайскими пагодами, бегают искры солнечных зайчиков. Свежий ветер летнего утра пахнет травой, рекой и цветами. Голубое небо несёт облака, до горизонта лежат поля, над рощами кружат птицы. Кот сидит около качелей, звонит будильник, значит, можно ещё десять минут нежится на прохладных простынях.

Убежище издало звук, словно микроволновая печь известила о готовности блюда, и компьютер сообщил, что остаточная аннигиляция и радиация соответствуют норме.

Дыбаль многозначительно покашлял. Шиела делала вид, что не замечает руку Дыбаля на талии. Возникла неловкая пауза. Уайтгауз выпил ещё одну банку пива, встал и направился к двери:

– Хорошо, я пошёл. Скучно с вами. Я зарулю на склад за минами, если склад уцелел, потом поеду на "Тетвутхурц". А вы возвращайтесь на такси, хотя вряд ли тут есть жёлтые машины с шашечками. Не хотел быть на побегушках, но ради друга... – он смял банку, отшвырнул её и рванул дверь так, словно он был узником и выходил на свободу после заключения.

Когда внутренняя дверь закрылась, а наружная дверь со свистом стала открываться, он повернул к Дыбалю и Шиеле покрытое рубцами лицо, и сказал:

– Даже в аду живые существа будут искать любовь.

Отталкиваясь от поверхности пирса, он поплыл в сторону погрузчика. Золотистый силикатбетон, заваленный ящиками, кусками конструкций, щебнем и механизмами, под подошвами ботинок был мягким от недавнего воздействия сверхвысокой температуры и походил на стянутую ожогами кожу. Уайтгауз влез в кабину погрузчикв, закрыл дверцу, нашёл строчку, описывающую месторасположение минного склада и нажал на изображение стрелки и сказал:

– Поехали!

Погрузчик двинулся через завалы, нисколько не заботясь о комфорте пассажира.

Шиела и Дыбаль, оставшись одни, сняли скафандры и некоторое время делали вид, что приводят их в порядок. Шиела даже выбила из подошвы ботинка кусочки силикатбетона, но игра продолжалась недолго.

– Шиела, знаешь... – Дыбаль взял в ладони её пальцы и вгляделся в огромные кукольные глаза, – там, на Земле, у меня не осталось никого, никакой любви. Там только физиологический секс, мода на гладкие тела с татуировками, пирсингом в перепонках пальцев. Деньги. Только за деньги, или из-за денег, или для денег. Я думал, что нет никого на свете, кого я хотел бы любить. Но после того, как я почти погиб после аварии на земной орбите, после штурма бункера в горах, я увидел тебя и понял, что не всё потеряно, что ты самая прекрасная девушка на свете. Всё, что про меня говорят шутники-товарищи, про похождения с девушками, ты не слушай, это юмор солдафонский. И ты... Ты... Выходи за меня замуж! Мы уедем на Землю. Я знаю на реке Оке спокойное, чистое, просторное место. Там можно недорого купить несколько гектаров земли и построить просторный, тихий, светлый дом. Там будешь ты, я, детишки, собаки и цветы. Я буду читать книги и писать воспоминания, а ты будешь кататься на лошадях, играть с детьми и командовать нянями, садовниками и поварами.

Было видно, как глаза Дыбаля делаются блестящими от влаги, веки дрожат, а голос делается сдавленным и глухим. Он сам не мог понять пронзительной откровенности, словно это была исповедь перед высшим существом – совершенной женщиной его грёз.

Девушка стояла, обомлев, завороженная горячим клубком чувств, пульсирующим перед ней в груди человека с Земли. Наконец она высвободила пальцы из его ладоней, вынула заколку из пучка волос на затылке. Тряхнув головой, она рассыпала по плечам водопад каштановым волос, стократно увеличив обаяние. Она улыбнулась широкой, белоснежной улыбкой кинозвезды:

– Не знаю что сказать, это так неожиданно. Тут много всего сразу. Одно дело, когда мы проводим вместе время, помогаем друг другу поддерживать полноценную жизнь, а другое дело, когда мы женимся. У нас женится проще, чем на Земле. Нужно лишь внести запись в персональные жетоны, и для Натоотвааля, на всех просторах космоса мы станем супругами. Но подумай, нужно ли это тебе и мне? Столько мелочей и не мелочей последуют за этим шагом. Я не смогу самостоятельно выбрать род занятий и сменить работу или место службы, ты не сможешь проводить время в обществе незамужних натооток. А когда у тебя закончится срок миссии наёмника, ты не сможешь вернуться домой без моего согласия. А вдруг я ведьма и буду тебя изводить?