Текст книги "Огню плевать (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Не я это начал, клянусь! Ну, то есть, технически – я. Но ведь не собирался!

«Молот» выпустил три фанга, одна за другой пробивших жилет Брукса ровно напротив сердца. Плакса всхлипнул, занесенная для удара бита выпала и с противным лязгом откатилась прочь. Чу-ха захрипел, вонзил когти в пластины жилета, словно хотел разодрать его на груди, а затем упал на спину и тут же окаменел.

Держа кукуга под прицелом, я неторопливо вышел в основную лабораторию и быстро осмотрел поле боя. Симайна не двигалась, снизу вверх равнодушно наблюдая за моими действиями. Глабер подрагивал в своем углу, но стойко заставлял себя не превращаться в свидетеля и морды не поворачивал.

Остальные были мертвы.

Я громко выругался.

Четыре трупа за считанные минуты… Три с половиной, если считать еще подрагивающего Сухого Носа, но это ненадолго. Впрочем, юморить, пусть даже цинично, мне тут же расхотелось. События принимали, скажем так, весьма неприятный оборот, и грозились вырваться из-под моего контроля.

На секундочку, нужно понимать: не то, чтобы никогда раньше мне не приходилось стрелять в уличный народец… но еще этим утром я никак не мог предположить, что визит Подверни Штанину приведет меня в подвал на Гариб-базаре под перебитыми искрящими лампами. В подвал, заваленный трупами. Тут уж точно не до шуток, а в голове снова зарождался какофонический шум «уличной музыки», тревожной и мрачной…

Пальцы начинали подрагивать, и я торопливо поменял в «Молоте» кассету и картридж с газом. Глабер осмелился-таки искоса оглядеть разгромленную кухню, заскулил еще сильнее и спрятал морду в ладонях.

Симайна медленно поднялась в полный рост. Взглянула на меня, на перезаряженный башер, на убитых. В какой-то момент мне показалось, что сейчас кукуга тоже бросится в атаку, но она только оправила черную юбку, не позволяя ее краям прикоснуться к луже подтекающей крови.

– Так… – выдохнул я, коротким жестом вынуждая ее оставаться на месте, – ладно… ладно… теперь мы с тобой уйдем, сисадда? Вместе и без глупостей.

Кукла молча поклонилась и повернулась к выходу, но без приказа к лестнице не двинулась. Совершенно бездумно и машинально, почти не осознавая, какому теоретическому риску себя подвергал, я протянул левую руку и мягко закрыл лючок на ее затылке. Тот загерметезировался с едва слышным шипением, без следа скрывшись под мягкой темно-серой шерстью.

– Господин доставит меня к Заботливой Лоло? – вдруг уточнила Симайна. – Или к тетронам?

Спросила не оборачиваясь, довольно спокойно, но я с неожиданным удивлением разобрал в ее голосе оттенки отчаянья. Обогнув лежаки тонкой настройки, трупы и синтета, я поднял очки на лоб, остановился у лестницы и опустил башер вдоль бедра.

– А я похож на «полосатую рубашку»? – Отвечать пришлось вопросом, потому что привычное красноречие вдруг взяло выходной.

Теперь Симайна взглянула мне в глаза.

– Значит, к госпоже Лоло.

Отчеканила это хладнокровно, со смирением приговоренного.

– Посмотрим… – выдавил я, еще не зная, на что именно предстоит «посмотреть». – Но обещаю тебе одно, куколка: я всего лишь хочу задать несколько вопросов, и не намерен причинять тебе вред.

Кукла кивнула, изогнула хвост и взяла его кончик в левую лапу, чтобы тоже не испачкать в подступающих со всех сторон лужах красного.

Я снова замешкался. И потому что не знал, как вести себя с потенциально-перепрошитой кукуга, и потому что сама ситуация казалась мне предельно непростой. Насколько могла быть опасна Симайна? Насколько своевольна и непредсказуема? В ту минуту я пожалел, что не смог взглянуть на тело Гладкого или спальню, в которой почикали парнишку…

– Ты принимаешь мою просьбу? – осторожно спросил я, всматриваясь в зеленые глаза искусственной чу-ха.

– Я исполню вашу волю, господин, – снова поклонилась та.

– Тогда иди вперед. Но прошу… – прошу, а не приказываю, чувствуешь разницу? – не беги, не делай ничего опасного и глупого? Обещаешь?

Слова знаменитого на весь Бонжур Бледношкурого Джадуга буквально сочились страхом неизведанного, но поделать с этим я ничего не мог. Задумался, не встряхнуть ли быстренько наемного глабера, но тот погрузился в такой мощный панический транс, что сейчас мог только бормотать под нос и пускать слюни.

Кукла, конечно же, с легкостью считала мои эмоции.

– Для беспокойства нет причин, господин, – выверенным тоном профессиональной салонной онсэн произнесла она, и медленно направилась к лестнице. – Моя задача – выполнять приказы и подчиняться.

До чего же не по себе мне было, когда Симайна грациозно переступила через трупы Дробовика и Сопли… до чего же неуютно, растерянно и жутко! Но я не дрогнул и даже заставил себя не угрожать ей башером. Позволил пройти вперед, подняться в контейнер «Нимнога паяим» и только там рискнул придержать за рукав.

Она послушно остановилась на краю подвального проема, дав мне возможность осторожно осмотреть верхний этаж. Башеры лупят не очень-то громко, обычно их шипение газа и лязг затворов не слышно и в соседней комнате, но мало ли кто мог поджидать «Хвостов» наверху?

К моему облегчению, грязная лавка покойных паяльщиков оставалась пустой…

Прикрыв створку люка и убедившись, что замок сработал, я подбородком указал кукуга на дверь. Надел маску, накинул капюшон и последовал за Симайной в узкий вонючий проулок. На нас снова опустился саван тяжелого шелеста ветрогенераторов и гул толпы.

Вновь придержав синтета за плечо, я прислушался и осмотрелся.

По мосткам над нами ходили чу-ха, плевать хотевшие на происходившее внизу. «Улица», с которой я попал на задворки лавки паяльщиков, была все так же наполнена прохожими, по-прежнему моросил противный дождь. Однако стоило мне сделать пару шагов к выходу из переулка, как я заметил фаэтон, которого еще полчаса назад перед вывеской «НИМНОГА ПАЯИМ» не было.

Это оказалась «Барру», весьма распространенная и недорогая модель. Транспорт был грязным, помятым и неухоженным, резина вспомогательных колес вышоркалась, подкрылки украшала ржавчина.

А еще на борту виднелась грубо намалеванная эмблема «Бритых хвостов». И (с моей точки зрения, весьма немаловажная деталь!) третий казоку-йодда – в плотной куртке с пластинами против ножей, нательной майке с логотипом «8-Ра» и красных брезентовых штанах, он лениво подпирал задом переднее крыло…

Булавки усыпали обнаженные лапы молодого чу-ха, виднелись в драных ушах и носу, к тому же украшенному массивным железным кольцом. Когда «Хвост» отправлял в ноздрю очередную понюшку молотого «бодрячка» и пронзительно чихал, украшения начинали звенеть.

В ожидании дружков он откровенно скучал, забавляясь дерзкими гляделками с прохожими КуВАвцами, да дерзко скалился на робкую брань прохожих, недовольных перегороженной «улицей». Скучал, надо полагать, ровно до тех пор, пока его случайный взгляд не упал в проулок, где замерли мы с кукуга…

– Эй, байши, а вы еще кто такие?! – протянул он, отрывая задницу от фаэтона.

– Стой смирно, – прошептал я.

И машинально задвинул Симайну за спину, далеко не сразу осознав, какому риску снова подвергал свою тонкую бледную шкурку. Но в тот момент у меня не было времени дрожать за нее, а потому я подвернулся к «Хвосту» так, чтобы скрыть оружие, и настроил очки.

– Яри-яри, **ать тебя в харю… ты еще чо за урод?! – брезгливо ужаснулся чу-ха, приближаясь к проулку и успев-таки рассмотреть часть моего лица ниже «Сачирато». – Фу, байши, какая помойка тебя выблевала? Так… стойте-ка!

Он замер, перекрыв выход на «улицу», и встревожено повел неоднократно переломанным носом.

– А где наши? Вы откуда ваще вышли?! А это чо, кукла?!

Коробочка с «бодрячком» шлепнулась в грязь, лапа бандита ухватилась за рукоять заткнутого под ремень барабанного шестизарядного башера.

– А ну, сюда подошла, мразь!

Я выстрелил в него дважды – в горло и морду, чтобы наверняка. Первая фанга навылет пробила шею с еще свежей вытатуированной датой и со звонким стуком вонзилась в рекламный щит за спиной «Хвоста»; вторая продырявила голову чуть ниже левого глаза. Бандит издал визг, переходящий в шипение, так и не выхватил оружие и обеими лапами вцепился в окровавленное горло.

В несколько стремительных шагов по липкой дряни проулка я подскочил к противнику, схватил за отворот дубленой куртки и рывком втащил в темноту. С хлюпаньем швырнул на спину, навис сверху и снова поднял «Молот»… но больше стрелять не пришлось. Левый глаз чу-ха закатился так, что не стало видно зрачка, правый остекленел.

Симайна неподвижно стояла на том самом месте, куда и была определена. На труп «бритохвостого» она смотрела безучастно и недолго, уже через секунду поклонившись мне в ожидании новых приказов.

Спрятав башер в кобуру, я заметил, как все сильнее подрагивают пальцы.

Нет-нет, я уже говорил, что мне не впервой отнимать жизни… Да и ханжой я никогда не был. Но всякий раз, клянусь, мне становилось не по себе. Этот город с аппетитом перемалывал слабых, рано или поздно вышибая любые этические костыли из-под сознания сильных, и терпеливо дожидался своего часа, чтобы пережевать и мою душу…

Спокойно, Ланс!

Я снова ухватился за воротник толстой куртки чу-ха, оттягивая тело поглубже в переулок. Скользкое месиво под ногами охотно помогало, кукуга смотрела в сторону. Не время раскисать! Сделаем это в родной норе за пиалой паймы. А пока? Пока пора выбраться из Гариб-базара и осознать, во что же меня угораздило так крепко вляпаться…

Внизу мертвы все, кроме глабера. Третий отморозок тоже скрутил хвост. Выходит, что человека в «Нимнога паяим» видели только двое – кукуга и «слепой землекоп». Второй будет молчать, тут сомнений почти нет. Более того, скорее всего после случившегося бедолага вовсе переберется в другой район или надолго потеряется в Нижнем Городе. А вот синтет… В ее случае все будет зависеть от того, как мы потолкуем…

Вопросы уже копились на моем языке, но я прекрасно понимал, что сейчас не время и не место. Взвесив возможности и новые риски, снял рюкзак и деловито сунул в лапы Симайне. Та послушно приняла, даже не помыслив заглянуть внутрь.

Стянув пальто, я накинул его неподвижному синтету на плечи, забрал рюкзак, после чего заставил бывшую работницу Лоло набросить капюшон и хоть как-то, насколько позволял покрой, застегнуться.

Маяк ушлый глабер выпилить успел, но это не означало, что во всем огромном гнезде не найдется других способов вычислить местоположение беглянки. Сеть тонких экранирующих нитей, несколько лет назад вшитых Зикро в мою подкладку, должна была предельно осложнить таковую задачу…

Переодев жилет так, чтобы он хотя бы отчасти прикрывал кобуру с «Молотом», я подтянул лямки рюкзака, осмотрел нас обоих, попросил Симайну идти следом и как можно более непринужденной походкой выбрался на широкую «улицу» Базара.

Справа возвышалась Секция № 3, слева нависала громада ветряка. Мимо нее проход тянулся к Аукционной Площади, откуда можно было выбраться на ближайшую скоростную магистраль. Пожевав губу, я властно махнул спутнице и уже зашагал прочь от «Нимнога паяим», как вдруг остановился и задумчиво обернулся на фаэтон.

– А знаешь, куколка… – пробормотал я, подходя к «Барру» и заглядывая в пустой салон через пыльные окна, – садись-ка, прокатимся.

Открыл скрипучую дверь водителя, в ту же секунду порадовавшись, что маска все еще болтается на груди – через секунду только ее фильтры и сдерживали большую часть невообразимой вони «карамели» и немытых крысиных тел, которой насквозь пропитался транспорт «Хвостов». Кукуга подошла к пассажирской двери, но вдруг задумчиво оглянулась на салон паяльщиков.

– Господин, – негромко, но с жаром прошипела она и выразительно покосилась на прохожих, – но ведь это не ваш фаэтон!

– Ничего страшного, девочка, – я подмигнул ей, совсем забыв, что глаза скрыты «Сачирато», – уверен, прежний хозяин не станет вызывать тетронов.

Помешкав еще несколько мгновений, Симайна положила ухоженные пальцы на ручку двери, без усилия открыла и с запрограммированной грацией разместилась на переднем сиденье. Когда я выдвинул бортовой клавиатон и щелчком кнопки включил электродвигатель, кукуга задумчиво склонила голову, уставилась на меня из-под тесно-облегающего капюшона и резюмировала:

– Господин Ланс, вы удивительный и очень забавный.

Я улыбнулся под спасительной маской. Несмотря на огромнейший лексикон синтосексуалов, набор заложенных в них комплиментов не позволял в полной мере подобрать синоним к определению «больной на всю голову»…

Потрескивая движком, потрепанный «Барру» медленно двинулся по «улице» Гариб-базара, пронзительными гудками взрезая плотные толпы недовольных пешеходов и собирая на свою крышу сотни плевков.

Глава 7. КРУЖЕВО ЧУВСТВЕННЫХ ОБЪЯСНЕНИЙ

Выпив пиалу-другую паймы, Подмастерье Ганкона любил сбивчиво напоминать мне, что у чу-ха существовала старинная поговорка: робкий никогда не вступит в воды Вишаль; но зашедший на глубину уже не может считаться смельчаком, и когда его тело выловят из реки, то назовут глупцом. Управляя краденым фаэтоном «Бритых хвостов» я ощущал, что с каждым новым шагом вода все ближе подбирается к моему лицу…

Синяк, оставленный Гвоздодером, снова не на шутку разболелся. Компанию ему решила составить и голова, на каждый резкий вираж отвечая острой пульсацией в висках.

Невероятно хотелось приложиться к фляжке, но я понимал, что делать это за рулем ржавого «Барру» будет не самой лучшей идеей. Особенно в одном салоне с синтосексуалом, об истинной природе которой я до сих пор ничего не узнал.

Дыхательная маска мешала и натирала нос, но снять ее не позволяла едкая вонь обшивки. Поэтому я терпел, бесшумно бормотал проклятия и рулил, стараясь излишне не ускоряться и не нарушать полетных правил.

Сидящая справа Симайна оставалась молчаливой и равнодушно смотрела вперед. Прокручивая на бортовой консоли карту города, молчал и я. Вопросы и обвинения так и рвались с языка, но благоразумие пока брало верх – допрашивать кукуга здесь и сейчас было бы неверным.

Одна за другой за кормой фаэтона с гудением оставались силовые вышки полетного коридора; там проплывал Юдайна-Сити, укутанный ледяной взвесью с сияющими в ней маяками рекламных транспарантов, во всем своем величии и культивируемой нищете, блеске и запустении, лицемерии и открытости.

Огромный перенаселенный город давил на каждого, и горе тому, кто не выдерживал этого пресса. Ощущение было похоже на тяжелую лапу знакомого бугая-вышибалы из ближайшего кабака, которую он приятельски забрасывал на плечо посетителя. Делал он это словно бы по-свойски, но с определенной угрозой в каждом грамме веса.

Юдайна-Сити был таким же. Даровал миллионы возможностей, оставлял на миллиардах перекрестков, но одновременно высушивал почву вокруг слабых до последней гидропонной травинки, оставлял в вакууме одиночества и безысходности. Его непрестанный шум на самом деле был самой звенящей, предельно гробовой и пульсирующей тишиной во всем Тиаме.

Покрутившись на нижних уровнях Тысячи Дорог, я направил «Барру» на северо-запад, стараясь держаться менее загруженных магистралей. Думал, взвешивал, выбирал место.

Как только определился, свернул на извилистую Парковую улицу, вдоль которой отродясь не разбивали ни единого парка, и мягко опустил транспорт на пластобетон. Полетные коридоры здесь не ремонтировали уже лет сорок, так что мне совсем не улыбалось быть найденным ушлыми прокламаторами в разбившемся фаэтоне в обнимку с беглой куклой.

Еще раз убедившись, что за нами не следят, задворками родного района я направился на окраину Колберга. Если ржавое корыто с агрессивной символикой «Хвостов» заметят уличные дозоры «Детей», вопросов будет куда больше, чем ответов. Впрочем, я не без оснований считал, что проблемы посыплются, даже если нас срисуют и бойцы других казоку…

Долгое время мы катили в потоке грузовых транспортов, расходившихся на загрузку по заводским трассам Колберга; над дорогой нависала тощая разлапистая развязка, с шипением и свистом проносились составы транзитов.

Забрав еще западнее, я оставил производственные территории за правым плечом и поднялся на холм Две Мельницы – когда-то процветавший, а теперь заброшенный район со старыми складами и почившими производствами. Вокруг раскинулись малоэтажные пустые коробки, бесконечные кирпичные заборы и пустыри. На юге, слева от фаэтона, призывно мерцал уличными огнями Бонжур. В небе, фонтанируя красками свето-струнной рекламы, колыхались туши ветростатов.

Сбросив скорость, я медленно объехал территорию покинутого химического завода. Настроив нужный режим «Сачирато», высматривал неприятности, в глубине души осознавая, что просто оттягиваю время неприятного разговора.

Начиная злиться на самого себя, свернул в ближайший цех – пятиэтажный с высоченным первым, где когда-то размещалось предприятие по утилизации мусора. Широченные окна скалились на закат последними пыльными осколками, ворота для транспорта перегораживали натуральные барханы слежавшегося песка.

Я с натужным гулом перевалил через насыпь (чудом не развалив старенький «Барру» на куски), загнал фаэтон внутрь и остановил двигатель. Фары оставил включенными, начинало темнеть.

Огромное пустое пространство было расчерчено рядами бетонных колонн, между которыми уже не первый год громоздились горы пыли и брошенный при переезде хлам.

– Поговорим снаружи, – за почти час молчания я первым нарушил его и первым же выбрался из провонявшего салона, – сил больше нет дышать этой помойкой…

– Как господин прикажет, – незамедлительно откликнулась Симайна, послушно выходя следом.

Обошла транспорт спереди, остановилась в свете фар и поклонилась.

– Я не приказываю, а прошу, ты помнишь? – осторожно напомнил я, расстегнул маску и стал мягкими движениями разминать синяк на бедре. Добавил, заметив, как синтет принялась неловко снимать пальто: – А вот это оставь, пожалуйста.

– Как господин попросит.

Сняв перчатки и заткнув за отворот жилета, я задумчиво разглядывал послушную кукуга и вертел на пальце кольцо Аммы. Симайна терпеливо ждала вопросов, и только невероятно реалистичное подрагивание усов выдавало в ней хоть какие-то признаки «жизни». Как ни крути, а в создании реалистичных секс-манекенов чу-ха добились настоящего триумфа…

– Выходит, ты меня знаешь? – спросил я, обеими руками опираясь на переднее крыло фаэтона и внимательно наблюдая за реакцией беглянки.

– Господин фер Скичира прав, – кивнула та, с кокетливой угнетенностью не поднимая глаз, – я видела вас гостящим в доме госпожи Лоло. Вероятно, у вас хорошие отношения.

Да уж… и лучше бы им такими оставаться…

– Ты права… – я прислушался к окружающей нас тревожной тишине, и решил, что дальше откладывать самый важный и гложущий вопрос нельзя: – Симайна, это ты убила Гладкого?

Синтетическая чу-ха медленно подняла голову и взглянула мне в глаза. Спокойно, молча, с заложенным манджафоко сдержанным высокомерием.

– Нет, господин, не я.

У меня дернулось веко.

– Мы были с господином Гладким трижды, – добавила синтет. – Он приходил в наш уютный дом нечасто. Но всякий раз требовал меня. И терпеливо ждал, если я имела неосторожность быть занятой другим.

Я покривился и внимательно изучил увеличенный оптикой «Сачирато» ярко-зеленый глаз Симайны. Покачал головой и во второй раз задумался, умеют ли кукуга врать изначально, или это стало результатом вмешательства глабера с Гариб-базара…

– Если ты не будешь говорить правду, я не смогу тебе помочь, – со вздохом предупредил я и задрал чудо-очки на лоб. – Ты ведь сейчас соврала мне, точно?

Симайна перевела остекленевший взгляд на разбитые окна цеха. Медленно кивнула и скрестила лапы на груди. Пальто на кукле собралось в складки, выглядя нелепо и неуместно.

– Прошу господина простить, – чудовищно безжизненным голосом сказала кукуга. – Но вред господину Гладкому невольно причинила именно я…

Я чуть не застонал. Стиснул кулаки, отвернулся и остервенело почесал подбородок. Передо мной стояла настоящий девиант, сказками о которых пугали друг друга глаберы всех времен.

Впрочем, чему удивляться? «Низкий писк» не обойти ни одному чу-ха, а значит, Заботливая Лоло сказала правду. Легче ли от этого «господину фер Скичира»? Вот уж хвост ему во всю харю…

– Куколка, – я снова подпер капот фаэтона, а кукла соизволила вернуть мне взгляд, – я попробую помочь, честно. Но только если узнаю больше.

– Благородство господина не знает границ, – чуть присев, грациозно поклонилась онсэн.

– Разрешаю говорить без протокола. Просто подбирай конструкты, наиболее подходящие для ситуации, и связывай их без оглядки на правила, хорошо?

Несколько секунд Симайна оставалась неподвижной, а затем снова изломилась в поклоне. Ветер на заброшенной улице усилился, и теперь начинал подвывать в разбитой вентиляционной системе старого цеха. Я поежился, но о возвращении в салон «Барру» не могло быть и речи.

– Почему господин Ланс помогает? – вдруг спросила кукуга, и теперь в ее голосе снова зазвучали эмоции, искусно применяемые из обширной базы данных.

Я не хотел отвечать. Но другой я решил, что так будет лучше, и открыл рот еще до того, как успел сформироваться наиболее обтекаемый ответ.

– Мне поручили дело… ты ведь слышала, что я работаю над решением разных… нетривиальных задач, которые не дают ни бойцам казоку, ни тетронам? Так вот, это его часть. И ты обязана знать правду: помощью тебе мои поступки назвать изначально сложно.

Симайна молча слушала, считывая фрагменты моей мимики гораздо эффективнее, чем это мог сделать настоящий чу-ха…

– Но мы оба знаем, что в таком случае говорит улица, – я раздраженно пожал плечами и даже пнул по пузатому колесу, – если влез не в свое дело, просто не мешай. Поэтому, Симайна, я не намерен вредить тебе. Обещаю. А если поможешь в расследовании, то даже постараюсь отблагодарить.

Она кивнула. Затем медленно осмотрела цех, подогнула хвост и взяла его кончик в пальцы, неожиданно сменив тему:

– Где мы сейчас находимся?

– На рубеже районов. Тут не встретить представителей казоку, Симайна. И «полосатые рубашки» сюда не заглядывают. Если в гнезде есть спокойное место для безопасного разговора, то оно здесь.

– Тут не выглядит спокойно, – закончив осмотр пустого этажа, констатировала кукуга.

– Весь наш город не выглядит спокойно, – с кривой усмешкой признал я.

А затем она склонила голову в жесте филигранного ожидания и спросила:

– Что господин Ланс желает знать?

Недаром в старину говорили, что половину смертных приговоров своим владельцам подписывает собственный язык. Потому что в следующую секунду я не сдержался от откровенного:

– Мне стоит тебя опасаться?

Одновременно прикидывая, какой эффект на синтета окажут фанга «Молота», если дело дойдет до схватки.

К моему удивлению Симайна одарила взглядом, какой ее проектировщики припасли для излишне расшалившихся или перебравших клиентов.

– Смею заверить господина Ланса, что вред господину Гладкому был причинен не намеренно и вследствие сбоя.

Смущенно почесав кончик носа, я спросил:

– Этот Гладкий… Что случилось в комнате, после того, как вы уединились? Ты хорошо помнишь вчерашний вечер?

– Господин Ланс похож на судью, – кротко констатировала девиант.

– Я тебя судить не буду. Но вошли двое, вышла только ты. И в бега. Мне нужно знать, почему и как.

– Это будет непросто описать, господин.

– Я буду настаивать на попытке.

– Действия в порыве… затмению рассудка мы были обязаны болезни…

Глядя ровно перед собой, Симайна говорила медленно и слегка запинаясь. Вероятно, подбирала наиболее подходящие словесные конструкции из информационного багажа ночной обольстительницы, а это обещало быть непросто.

– В глубины знаний погрузившись, я вдруг встретила отпор… и горячка затмила разум.

Я выпрямился, отряхнул ладони от ржавчины и задумчиво уставился на потолок цеха. Глубины знаний? Затмение рассудка? Она говорит о сбое системы?

– Визит в Мицелиум не остался бесследным, – заметив мое замешательство, добавила кукла, и я медленно кивнул.

– Значит, сбой? Расскажи мне, что и как случилось?

Но уточнял я, признаюсь, несколько рассеянно: полностью сосредоточиться на рассказе мешали местные жители, уже не первую минуту бесшумно наблюдавшие за нами из глухих теней. Шпана, будь она неладна. Но я и не рассчитывал, что в такой громаде, как Юдайна-Сити, найдется хоть один не заселенный уголок…

Осторожно осмотревшись, заметил грязные лежаки под грубыми тентами, нехитрую утварь одичалых пустырников и обглоданные собачьи кости. Ну, хоть не лезут… И все же я перестал крутить на пальце кольцо и снова надел перчатки. А еще открыл водительскую дверь, словно хотел проветрить салон, и сдвинул рюкзак, чтобы не помешал без промедления шмыгнуть за руль.

Симайна, тем временем, подобрала самое точное, с ее синтетической точки зрения, определение. Поведя лапой, она с придыханием сказала:

– Это было величественно.

Я хмыкнул и невольно обернулся на онсэн. Разрешив использовать обороты салонного лексикона, никак не ожидаешь, что собеседник сравнит толкнувший на преступление сбой с чем-то величественным…

– Величественно и возбуждающе, – продолжала кукуга, перебирая кончик хвоста коготками. – Я ощутила дрожь, господин Ланс, словно перед сеансом шибари. Сердце мое забилось быстрее обычного, мысли спутались, а все тело охватил сладкий морок, путавший сознание… О нет, господин Ланс, он не был сладким… но иначе я описать затрудняюсь…

Сказать откровенно, это было странно – слышать от неживой чу-ха такие чувственные сравнения, при этом применимые вовсе не к постельным пляскам.

– Все хорошо, продолжай, – похвалил я Симайну, краем глаза поглядывая за темными углами цеха. Вокруг дальних колонн беззвучно двигались невысокие тени. – Чем больше ты приведешь образов, тем мне будет проще.

Подопечная Заботливой Лоло кивнула в знак понимания.

– Это было сродни неизведанному, – чуть заметно подрагивая, проговорила она, и я был готов поклясться, что зеленые глаза синтета затуманились от воспоминаний (если такое вообще было возможно). – Подобно первому падению в объятья любовной страсти, я не могла контролировать себя. Не была способна управлять собой, все подернулось дымкой, и я потеряла счет времени. Жаркие поцелуи небытия унесли меня в пучину сладострастия…

Она осеклась и назидательно подняла холеный коготок:

– Здесь я не права, господин Ланс, сладострастие было бы преувеличением. Но я не знаю, как точнее определить путаность впечатлений. Будто в сценарии «Упавшая шаль», где онсэн должна как можно более чутко приветить девственника, я была стеснительна и не отдавала себе ответа в действиях. Мне было страшно и интересно. Но память отказывается в точности воспроизводить случившееся…

Я нахмурился.

– Мы все еще говорим о сбое, верно? Не про «шмырк-шмырк», что вы устраивали с Гладким, а о том самом сбое в Мицелиуме?

– Господин, безусловно, прав, – легко поклонилась Симайна.

– После подключения?

– И снова проницательность господина не знает границ.

Подтянув перчатки, я неспешно прошелся туда-сюда вдоль фаэтона. Романтические образы сбивали с толку и мешали ухватить суть. Но кое-что я все-таки улавливать начинал. Мысленно переведя объяснения кукуга на нормальный язык, решил уточнить:

– Так, Симайна… поправь-ка меня, если ошибусь, но я понял так: ты сунулась в Мицелиум, у тебя «величественно» замкнуло в мозгах, и после этого ты… непроизвольно причинила вред Гладкому?

– Все совершенно верно.

На этот раз в ответе сквозила глубочайшая грусть. Впрочем, раскисать под ее воздействием я не собирался – бывает, что и живые врут так, что слеза наворачивается, что уж говорить про настроенную на эмоциональный отклик куклу?

– Продолжай, – приказал я, невольно повысив тон. – Что произошло потом?

Кукуга не заметила или предпочла проигнорировать нажим, снова заговорив в том же протяжно-сбивчивом ритме:

– Помутнение не было бесследным. Всем сердцем ощущала я пристальные взгляды… скрытые и жаркие, они манили меня… но были тревожны и требовали от меня прекращения опасных утех…

Увидев мое откровенное замешательство, Симайна стала говорить медленнее, как будто это что-то меняло и тут же делало картину понятной:

– Господин Ланс… Сила и стать самых могущественных господ велит представителям нашей профессии быть покорными во всем… я немедля преклонилась перед той силой… но озвучила скромное пожелание немедля прекратить. Та грань… дозволенная грань, где синтосексуалы сами вольны определять предел давления и отказываться от приказов… Она была пройдена…

Я поднял раскрытую ладонь и прервал ускоряющийся поток ее мыслей.

– Так, не части-ка! Мицелиум, власть, приказ… Ты пытаешься сказать, что во время твоего входа в Мицелиум на тебя кто-то попытался воздействовать? Приказывать? Против твоего встроенного инстинкта самосохранения?

Рука прямо-таки потянулась к запястному гаппи, чтобы вызвать Зикро и немедленно засыпать его вопросами, возможно ли такое в принципе. Куклы входят в «мицуху» не через консоли и умные костюмы информационного расслоения, а напрямую, втыкая штекер за ухо, где живые носят заушник «болтушки».

Но чтобы синтет словил атаку через такое соединение? Впрочем, еще утром город не слышал и ни про одно убийство клиента искусственной онсэн…

Я удержался от поспешного вызова. Уточню позже, сперва передав приятелю-глаберу суть разговора. Если, конечно, тот вообще поверит в сам факт допроса засбоившей кукуга…

Симайна молча ждала дальнейших указаний. В том, чтобы отвечать на мой последний вопрос, необходимости не видела даже беспрекословно подчиняющаяся секс-кукла…