Текст книги "Мытарь"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Полагаю, ты не станешь возражать против моей идеи. – Андрей свернул с дороги, паркуясь рядом с железными скакунами. – Не знаю, как ты, а мне ноги размять не помешает. Смотри, Гонзо, тут есть даже свои оплоты цивилизации!

Крыс ничего не ответил, а джип мягко въехал на бетонную площадку, останавливаясь рядом с синим мотоциклом.

И эта машина, и вторая – черная, при ближайшем рассмотрении оказались щедро покрыты толстым слоем засохшей грязи. Выключив мотор, Андрей старательно не смотрел на напарника.

– Я также полагаю, тебе лучше остаться охранять машину. – Гонзо молча посмотрел на него, и Андрей готов был поклясться, что крыса презрительно сощурила глаза. – Я не долго... – И он быстро выскользнул из машины под пронизывающий ветер.

Глава 6. Запах жареного мяса

Мужичок с ноготок, борода слопоток, сел возле быка, вынул нож точеный, начал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Русская народная сказка.

Над кафе-вагоном, выкрашенным в красно-коричневые цвета, виднелась короткая металлическая труба. Ветер подхватывал лениво выползающий из нее дымок и наполнял стоянку ароматными запахами жареного мяса.

Раскачивающийся на двух цепях ниже основной вывески «Не проскочи!» фанерный щит, если его удавалось разглядеть в перерывах между порывами ветра, пояснял, что в данном месте путник может отведать шашлыков, испить горячего кофе, заправить машину и много-много чего еще, от сувениров до холодного пива.

Андрей захлопнул дверцу джипа и поежился, с удовольствием ловя запахи мяса. Пожалуй, подумал он, стаканчик кофе не помешает. А то и перекусить, пока на дороге еще есть такие вот оазисы...

Он вынул из карманов перчатки и поспешно натянул, задумчиво рассматривая бурую корочку, насохшую на пальцах. Поскреб ногтем. Кровь. Пашкина. Сразу вспомнился Луна-парк, машины «скорой помощи», чувство вины и беспомощности. Безрезультатно поскоблив мягкую кожу, Андрей направился к вагону, на ходу приподнимая короткий ворот и доставая из кармана трубку. Сигнал, проложенный через системы автомобиля, отсюда еще должен был достать.

Набрав номер, Андрей вошел в кафе, встретившее его запахами горячей еды, теплом и тихой, ненавязчивой музыкой.

– Алло? Здравствуйте, Костин моя фамилия, из Управления… Да, совершенно верно. По поводу друга своего, да. Александр Денисович? Добрый день, это Андрей. Да. Как там... Перевезли уже. В Городок, да? Отлично! Там все в порядке, да? Говорить начал? Нет, я...

Андрей внезапно осекся, как вкопанный остановившись на пороге с телефоном в руке. Вся немногочисленная публика кафе, а это бармен (он же, видимо, и хозяин) – тучный мужчина лет сорока пяти за стойкой, водитель грузовика – бородатый пожилой фермер, доедающий пельмени за столиком в дальнем углу, и два мотоциклиста, дюжие парни, затянутые в авиационную кожу, у стойки потягивающие пиво, молча и внимательно рассматривали Андрея.

Тот быстро пробежался взглядом по четырем парам бесцветных глаз, что-то сконфуженно и невнятно пробормотал доктору и быстро, насколько было возможно, спрятал телефон. Больший эффект, пожалуй, в этом заведении могло бы вызвать только появление пары-тройки смертельно пьяных марсиан, требующих прямой звездолет до дома либо еще одну ноль семь «Смирновки».

Тишина, опустившаяся на кафе и нарушаемая только негромкими звуками музыки, висела еще с полминуты. Сюткин тихо и печально просил для чего-то одну ночь и один день, а там, мол, все сама поймешь, при этом старинная запись отчаянно шипела. Андрей натянуто улыбнулся, кашлянул и неестественно медленно прошел к стойке. Фермер вернулся к трапезе, лишь бросив единственный, но очень многозначительный взгляд на вычищенные сапоги Андрея, а мотоциклисты продолжили тихую беседу.

Андрей облокотился о стойку, старательно изучая меню. Бармен тактично ждал, бессмысленно передвигая стоящие под стойкой бутылки. Мотоциклисты замолчали, отошли в глубь зала и уселись за один из столиков.

– Кофе, пожалуйста. – Андрей взглянул на бармена. Тот, избегая его взгляда и пряча глаза в пол, принялся исполнять просьбу. Над стойкой поплыл синтетический запах растворимого кофе. – И, – Андрей перевел взгляд на аппетитно румянившиеся в жестяном камине шпажки с мясом, – консервированную пиццу...

В последний момент нечто, отдаленно напоминающее благоразумие, заставило его отказаться от шашлыка. Откуда тут вообще мясо?

– Два губля, согок копеек, – пробормотал бармен, выкладывая на стойку пластиковый пакет пиццы и придвигая к нему дымящийся одноразовый стакан. Андрей изучающе взглянул на него и потянулся за кофе. Напиток приятно обжег губы. Он отпил, поставил стакан, снял перчатки и принялся открывать пакет.

– Кого жарим? – Андрей непринужденно кивнул на шашлыки, источающие удивительно вкусные ароматы.

– Козлятина, – настолько быстро и машинально ответил бармен, что у Андрея сперло дыхание. Небрежно, но чтобы было заметно Андрею, хозяин передвинул поближе широкий разделочный нож. Необходимо сменить тему, должно быть...

– И как идет торговля? Не проскакивают? – бодро поинтересовался он. Рыхлый здоровяк отвернулся к полкам, тиская в руках передник, засаленный и грязный.

– Да в общем-то помаленьку. – Похожий на переваренную картофелину – рассыпчатую и мягкую, хозяин забегаловки бросил мять фартук и принялся переворачивать шашлыки. – Спасибо, что заехали...

– Бизнес идет? – Андрей откусил холодную пиццу, не спуская глаз с бармена. Тот заколыхался, пожимая плечами:

– Да, с Божьей помощью... – И обернулся в зал, бросая осторожный взгляд на Андрея.

– Я слышал, пошаливают тут у вас, – наклонившись на стойку, доверительно и негромко сказал Андрей, – неспокойно вроде, да и людям житья нет...

Бармен повернулся к нему, изображая на широком лице вымученную улыбку.

– Да что вы, все у нас тут ногмально... не хуже, чему дгугих, вы уж повегьте. – Андрей отложил недоеденную пиццу, взял стакан с кофе и полуобернулся в зал, успев ухватить поспешно спрятанные взгляды мотоциклистов. Изучающие, любопытные. Жадные.

Парни словно по команде встали, двумя глотками приканчивая пиво, поставили бутылки на стол и направились к выходу. Андрей снова повернулся к бармену, нервно обтиравшему фартуком покрывшийся испариной лоб.

– Местные? – осторожно поинтересовался Андрей, кивая головой в сторону мотоциклистов. Бармен дернул губой:

– Да чегт их знает... Тут вообще много кто заезжает, этих тоже пагу газ видел... – Андрей прищурился, внимательно глядя в водянисто-мутные, словно нечищеные аквариумы, глаза хозяина.

Бармен врал. Врал неумело, безбожно и некрасиво. За все три года сотрудничества и взаимопонимания с местными группировками он так и не научился правильно врать заезжим водителям. За что был неоднократно избиваем.

Он отлично знал и Чокнутого, рослого парня двадцати лет, владеющего ножом, словно Рафаэль кистью, и его ненормального друга Санька, насильника и мясника. Он отлично знал, на чем бандиты перемещаются по местным дорогам, какие к их мотоциклам нужны запчасти, сколько человек в банде и когда нужно платить.

Хозяин «Не проскачи!» повернулся к Андрею спиной и принялся снимать с огня едва не пригоревшие шашлыки.

– Чегт их знает... – повторил он себе под нос. Андрей завернул недоеденную корочку в целлофан и сбросил ее в стоящую под стойкой корзину. Допил кофе. Снаружи заревели два мотора, кто-то посигналил, и шум затих вдали.

– Карточка?

Бармен колыхнулся, словно его пнули под зад, а сидящий за спиной фермер громко фыркнул. Рука Андрея замерла на полпути к карману.

– Нал... наличные, пожалуйста, мы кагточки не пгинимаем... – Бармен не смотрел на Андрея.

Нуда, в общем-то какие тут карточки? Андрей выгреб из кармана штанов мелочь. Оставил немного сверху, забрал перчатки и обернулся к выходу.

Фермер закончил трапезу, отодвинул от себя пустую посуду, подобрал со стола шляпу, с пола охотничье ружье и поднялся на ноги ровно тогда, когда мимо проходил Андрей. Бармен молниеносно сгреб со стойки деньги и проводил их испуганным взглядом бегающих глаз. В двери вагона Андрей и фермер вышли вместе.

На импровизированном крыльце фермер остановился, пропуская Андрея вперед, и неторопливо надел шляпу.

– Вы, должно быть, мил-человек, из города будете, – небрежно обронил он, вытягивая окончания слов.

Андрей остановился и обернулся. Отвечать на этот вопрос не было смысла. Фермер – высушенный ветром старик (а может, и не старик еще) с изрубленным морщинами лицом и темной, седеющей бородкой, поднял на плечо ружье.

– Осторожнее будьте, вот вам совет. – Он не поучал, нет. Его голос, приятный даже, глубокий и чуть хрипящий, просто излагал факты, а там уж думай сам. – Тута все по-другому, вот что. Не как в городе, поверьте. А на то, что вас тут как своего примут, вроде как этот толстожопый урод, даже и не рассчитывайте. Тута недоверие и опасливость превыше всего идут. Потом страх. Потом злоба. И так везде.

Он неспешно спустился с крыльца и мимо Андрея направился к грузовику.

– Тутошний мир людьми наполнен, о коих вы вообще не слыхивали никогда... по-другому все, мозги по-иначе мыслят. – Он задержался, обернулся. – Веры тута никому нет, эт точно, поверьте. И карточку вашу деньговую можете выкинуть совсем.

Более не оборачиваясь, фермер дошел до грузовика и исчез в кабине. Андрей поежился, оглядел стоянку с исчезнувшими мотоциклами и свернул к туалету.

Ну, чтобы он совсем ничего не знал, это, конечно, не совсем правда. Вот только где городские мифы, сочиненные о страшных лесах, а где правда, отличить было нелегко. Байкеры, лешие, лесники так называемые, егеря, вольница, чумные, приключенцы простые, что себе пропитание ногами, словно волки, находят; охотники за отходами и военные, в конце концов. Да еще вот такие, как этот, похожий на высушенный можжевеловый корень, старики – фермеры.

Андрей застегнул штаны и вышел из туалета в тот момент, когда фермерский грузовик разворачивался со стоянки. Остановился, пропуская идущую в сторону города машину, и приветливо поднял руку. Грузовик коротко посигналил в ответ и, набирая скорость, ушел на юг.

Небо медленно и тяжело дышало над головой, готовое с минуты на минуту выблевать очередные потоки дождя. Пьяный ветер тупо гонял по бетонной площадке обрывки старых газет и целлофановый пакет. Подвешенный на цепях щит неожиданно сильно раскачался и, вывернувшись немыслимым образом, умудрился с треском врезаться в столб опоры. Где-то далеко-далеко что-то бухнуло, завыла собака.

Серый, холодный день лениво тек мимо, куда-то в район сточной канавы. Добро пожаловать на край. Унылый лесной пейзаж в акварели. Чем-то вспугнутые, поднялись в воздух у далекого леса черной, словно карандашом по небу набросанной, неплотной тучей вороны.

Тишина. Ветер и поскрипывание успокоившейся вывески. Тут везде тишина. Это мир тишины. Вагон-кафе сейчас выглядел покинутым и мертвым, словно рассеялся морок и не было ни холодной пиццы, ни кофе, ни рыхлого нервного хозяина с бородавкой на подбородке... Сгинь, чтоб тебя.

Тишина. Небу сподручнее замешивать свое варево в тишине. Мир умер.

Уже давно.

Андрей подошел к джипу, с раздражением слушая неестественно громкие в опустившейся тишине собственные шаги, взялся за ручку и замер, скосив глаза на помятое крыло.

Тишина. Где каждый упавший на землю с умирающих деревьев лист опускается на уже мертвую землю с оглушительным шумом. Дверца джипа открылась, Гонзо, все понявший без слов, шустро взбежал на плечо по подставленной Андреем руке.

– Двое, сопоставленные мной, как обогнавшие тебя ранее мотоциклисты. Вероятно, пьяны. Осмотрели машину... ну, это вот сделали, – крыс и человек не спускали глаз с искорябанного ножом, чуть выше вмятины, крыла, – отлили под грузовик и уехали. На север.

Все-то он знает, этот Гонзо. Аж жуть, какой умный.

– Да знаю я... – устало сказал Андрей, задумчиво разглядывая в спешке начерченный символ. Свежими шрамами белели на багровом бедре машины вплетенный в квадрат треугольник и надпись под ним – значки какие-то, иероглифы, слово из пяти букв. Андрей поднялся с корточек и внимательно, словно рассчитывал разглядеть притаившихся за мусорными баками хулиганов, осмотрел стоянку. Ветер усмехнулся, швырнув в лицо облако пыли и легкий мусор.

Гонзо, цепляющийся за левое плечо, задумчиво почесал нос.

– Символ не сопоставлен ни с одним из имеющихся в моей базе данных, – словно извиняясь, пропищал он, – местный фольклор, видно...

Андрей бросил последний взгляд на вагон, вывеску над головой, пустую дорогу и сел за руль. Настроение резко упало. И дело было далеко не в поцарапанном крыле машины, это так, тьфу, все одно – казенная. Было что-то еще, тяжелое, липкое, словно принесенное пахнущим гарью ветром.

Поездочка...

– Сие гугенот! – тоном судьи, объявляющим приговор, сказал Андрей, заводя машину, но шутка утонула в мерном рокоте мотора. Через полминуты «Не проскачи!» осталось далеко за спиной.

Мозги, значит, по-другому работают... Странная выходка мотоциклистов, которым уже, извините, лет эдак под сраку, а не по девять, чтоб тачки отверткой полосовать, внезапно стала какой-то пугающей, холодной. Как окружающие леса.

Нет, Андрей тоже мальчиком не был. И на войне даже побывать пришлось, и в людей стрелял. И раненых друзей на руках в «скорую» таскал. Да и оружие есть... Но... пустынные, выжженные дотла напалмом и химией холмы и горы Дагестана – это какое-то... другое. Да и война вообще – это другое. Там все ясно, там все просто. Там тебе говорят, что делать. Там война. Там в этих стреляй, а эти свои. Там тебе не здесь, как шутили офицеры. Мудро сказано. Андрей притормозил, объезжая перевернутый лет двадцать назад грузовичок—разобранный и обгорелый. Они тут что, специально все поджигали?

Нет, конечно, при желании можно все вспомнить, вновь ощутить себя солдатом, попробовать выжить, спокойно разобраться в ситуации, принять решение. Так будет проще. Но поможет ли? Станет ли он от этого легче понимать окружающую его реальность?

Андрей внезапно, со смесью нахлынувшего стыда и облегчения, осознал, что боится. Боится этих лесов, черт бы их побрал, призрачных деревень, свихнувшихся людей и пустынных дорог. Боится просто и самозабвенно. Какого даже на войне не было.

Все тут по-другому. Тут нет мотоколонн, снайперов, минных полей и окопов. Тут есть лишь бесконечный лабиринт прижавшихся друг к другу деревень, где только свой способен выжить. Чужака же ждет нечто иное. Дорога, прямая и заманчиво далекая, уводила его все глубже и глубже в этот чуждый мир. А тот словно заглатывал. И назад не вернуться. Сюр какой-то, ночной кошмар.

Андрей резко затормозил, едва не врезавшись в торчащий из-за обочины поваленный столб, и замотал головой, отгоняя наваждение. Гонзо беспокойно засуетился на панели за рулем, но ничего не сказал.

Как же прав был Воротов, сука, роя себе нору не в городе. Хоть и рисковал, наверное, но знал, что не достать его тут так просто. В городе-то его хоть из-под земли достали бы, все перевернули бы, хоть забегайся. Осознавал. Не город. Вне город. Ведь не отправят же за ним роту солдат, налог взимать? До такого, к неудовольствию некоторых особо рьяных коллег Костина, еще не дошло. Пока.

А вот Андрей все это осознал только сейчас. И смысл миссии осознал. И прелесть повышения. Ну прям по стопам Жданова.

– Маленький я еще... – пробормотал он, рассеянно глядя поверх руля, – только пьяных должников государства по кабакам ловить годный.

Агент отдела индивидуальных расследований. Bladerunner. Ты же мечтал! Интересно, что бы сейчас сказала Римма Ивановна? Хотя еще, может, и скажет – отдел внутреннего контроля наверняка установил в машине «жучка»...

Мелькнула, к счастью быстро улизнув от внимания, поганенькая мыслишка повернуть в Новосибирск. Потом второй заход сделаешь, не готов еще... Андрей машинально расстегнул куртку и выбросил сотовую трубку в бардачок.

– Если тебе требуется психологическая помощь, ты можешь обратиться за ней ко мне и прямо сейчас. – Гонзо был сама серьезность.

– Спасибо, – так же серьезно ответил Андрей, – уже отпустило.

Он развернулся, коленками вставая на сиденье, и перегнулся в задний отсек салона, по его просьбе переделанный. Кузнецов и хлопцы из гаража за каких-то пару часов выкинули из машины заднее сиденье, превратив две задние трети машины в отличный, хоть и тесноватый, отдел наблюдения и центр связи. У противоположного оборудованию – левого борта, упакованное в сумки, размещалось снаряжение и провизия. Рядом с оружейным сейфом.

Слегка опустив спинку, чтоб дотянуться до тюков, Андрей сделал две вещи.

Набрав шестизначный код, открыл сейф.

И торопливо выдернул из темно-зеленой сумки бутылку водки.

Подобно проснувшемуся зверю, багровый джип рванулся вперед, подпрыгнув над оставленной временем дорожной раной. Пыль, щебенка и раскрошенный шипованными шинами старый асфальт брызнули из-под колес.

Застоявшуюся сырость воздуха наконец-то наполнило водой, негустой, легкой сеткой, взвесью, мокрой пылью. Далеко за невидимым горизонтом глухо ворчали небесные ворчуны. Андрей еще плотнее закрутил пробку и отбросил бутылку, которую незадолго до этого торопливо и не закусывая практически ополовинил, на соседнее сиденье. Гонзо, сидящий на спинке над левым плечом напарника, чихнул. Ну и что? Пыль ему, киборгу, в нос попала?

– С моей точки зрения, тебе все же не следовало начинать миссию без предварительной психологической подготовки, – говорит крыса.

– Угу, – отвечает человек.

Багровый джип, подпрыгивая на словно тракторами разбитой дороге (второй, после неудачливых финансовых полицейских, беде России), с упорством слепого бегемота ползет на север.

Глава 7. Местные

Кот Баюн увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову – один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий.

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Русская народная сказка.

Остановка произошла минут через десять.

Дорога в очередной раз вильнула грязным, покрытым землей и травой хвостом и бодро сбежала с холма к Богом забытому железнодорожному переезду. По обе стороны ржавого рельсового полотна тянулись пустынные поля, для некоторого разнообразия сдобренные жиденькими рощицами. Две халупы с провалившимися крышами слева от будки обходчика, чудом устоявший в войне против времени плетень – пейзаж, от которых уже устали глаза.

Выпитая водка наконец-то нашла общий язык с организмом Андрея, рождая в голове легкий шум, разливаясь по телу теплом. Он снизил скорость, переехал поваленный на землю шлагбаум и потянулся за сигаретами, когда машину внезапно тряхнуло и резко бросило к обочине.

Андрей рухнул на руль, вжимая педаль тормоза в пол, а в последний момент успевший ухватиться за обивку спинки Гонзо длинным хвостом едва не угодил ему в глаз.

Машина остановилась, чудом не скатившись с высокого, обваливающегося ската обочины. Левое переднее колесо уткнулось во вздернутую к небу оглоблю притаившейся под скатом старой телеги. Андрей поднял глаза, осмотрелся. Воздух вокруг машины был наполнен едва заметной моросью, урчал мотор, вдалеке ему вторил гром. Гонзо испарился со спинки, пулей вскакивая на установленный в заднем отсеке ноутбук.

– Два хлопка – учитывая крен, похоже, что у нас пробиты передние колеса, – деловито пропищал он, прыгая по клавишам, – ага, индикатор бортовых систем подтверждает мое предположение... Больше ничего.

– Выстрелы зафиксировал? – Андрей продолжал скользить взглядом по покосившимся домикам, будке за левым плечом, кустам внизу, телеге. Рука машинально расстегнула куртку.

– В нас никто не стрелял. – Напарник вернулся на переднее кресло, по-человечески брезгливым движением сталкивая на пол бутылку водки. – Мое предположение – мы на что-то наехали.

– И это что-то прокололо нам оба колеса? – Андрей, не отрываясь, смотрел в окна. Вон там, меж домов! Движение? Нет, это ветер качнул толстый стебель трехметрового подсолнуха... А там?

Тишина. Сытое урчание мотора.

– Придется латать.

Андрей еще раз повторил эти слова про себя. Подержал на языке. Гонзо тактично молчал.

Допустим, с питбулем в качестве напарника Андрей еще бы и осмелился. Заполнить дырки гелем и накачать покрышки дело нехитрое, но без прикрытия... И Гонзо, судя по всему, это тоже знал.

– Вызвать ремонтную бригаду? – На всякий случай крыса отодвинулась подальше.

Андрей облизнул губы, отчего-то пересохшие, привычно расстегнул кобуру «Тигра» и решительно открыл дверь, готовый выскользнуть в сырое крошево, сыпавшееся с неба. Под открывшейся дверью шелестели ветками полуголые кусты, проросшие прямо сквозь лошадиный, еще запряженный в телегу гнилыми остатками упряжи, труп. Вернулся за руль, осторожно сдал назад, выключил мотор. В наступившей тишине торопливо вышел. Остановился, прикрываясь дверцей, с секунды на секунду ожидая арбалетную стрелу из кустов. Постоял.

– Открой багажник...

Крыса послушно прыгнула на приборную панель. Не переставая оглядываться и невольно пригибаясь, Андрей обошел машину, забирая из заднего отсека жестяной чемодан с инструментом.

Вновь обошел, присел у правого пробитого колеса и мгновенно вскинул голову, кладя руку на пистолет. Вернулась тишина.

– Дьявольщина какая-то... – Под передними колесами, вцепившись в резину ржавыми крючьями зубов, обмоталась самодельная, сотворенная из тракторной бороны лента «ежа».

Водка испарилась, оставив на память легкую головную боль. Морось падала за ворот свитера, пробиралась под расстегнутую куртку. Опустив ящик на дорогу, Андрей левой рукой ухватился за шипастую змею.

– Хорошо, что не мина...

Сколько лет лежит тут эта лента, притаившись за старым, засыпанным землей рельсом? Кого ждет, кого не помилует? Вот, пожалуйста...

Колеса зашипели, когда зубы «ежа» покинули резину, и машина заметно накренилась вперед. Отбросив оказавшуюся довольно-таки тяжелой гибкую полосу железа за спину, Андрей поднялся, открывая чемодан.

Шприц, гель, насос, размягчитель резины... а это что за хреновина? Опустившись на колено, Андрей потянулся к колесу.

В этот момент на него и напали.

Напали из кустов, практически из-под телеги. Быстро, бесшумно и умело.

Взлетев по осыпающемуся скату, на дороге появился мужчина. В кожаной авиационной куртке. Мотоциклист. Санек.

В воздухе зазвенела-зашуршала серебристая лента цепи, не толстой – в мизинец толщиной, хлестко ударив в затылок. Удар пришелся не совсем четкий – то ли байкер оступился на рыхлой земле, то ли Андрей невольно пригнулся чуть ниже... хотя чего это невольно? Что, мальчишку нашли?!

Едва учуяв за спиной движение, Андрей практически нырнул под бампер, уходя от незаметного удара. До конца уйти все же не удалось. Лопнула в лицо, разлетаясь брызгами стекла, круглая фара, а правое ухо и часть шеи охватило огнем, как прижгли.

Цепь змеей метнулась обратно, и Санек, один из лучших дорожных бойцов Крамола, пошел врукопашную, перехватывая оружие обеими руками. Удушить, сломать! Андрей отшатнулся от машины, чувствуя, как капает с правого виска на кожаное плечо кровь, и отшвырнул под ноги нападающего жестяной чемодан. Откатился еще дальше.

Санек довольно ловко отпрыгнул и размахнулся, руша свою двухметровую цепь сверху, не давая не то что подняться – голову поднять. Андрей вскинул левую руку, тотчас сокрушенную и опутанную серебряной лентой стали, но неожиданно еще крепче ухватился за звенья, круговым движением кисти взялся крепче, правой подсек снизу и вскочил, вырывая оружие из рук мотоциклиста.

Санек, такой прыти от городского явно не ожидающий, едва не провалился под удар и вновь отскочил, предпочтя расстаться с оружием. Теперь он сместился немного вправо, отсекая Андрея от машины. Нарочито неспешно парень наклонился и вынул из-за высокого голенища армейского ботинка длинный широкий кинжал.

– Что, дяденька, – сказал Санек, немного растягивая в каждом слове последний слог, – хочешь потанцевать?!

Он тихонько загоготал, скаля гнилые зубы, и за его спиной, за собственным джипом, на холме, с которого спустился меньше четверти часа, Андрей разглядел приближающийся мотоцикл.

Осторожно, стараясь не давить на поврежденную руку лишний раз (болело так, словно ударили битой), Андрей смотал с предплечья цепь. Санек понимающе пригнулся, правильно, уверенно, выставляя нож.

Змея еще раз зашипела, укладываясь у ног Андрея серебристым клубком. На лице Санька отразилось неподдельное, а оттого еще более смешное, удивление.

– Согласно второму пункту первой статьи Полицейского Кодекса, при оценке ситуации, как угрожающей жизни или здоровью сотрудника, я имею право на не лимитированную законом самооборону, – Андрей выхватил «Тигр», – а учитывая, что меня тут повысили намедни...

Санек думал, что успеет. А может, просто не разглядел, что там выдернул из-под куртки любитель расплачиваться золочеными кредитками. Клинок в его руке метнулся влево в молниеносном замахе, расплываясь-размазываясь по воздуху тускло светящимся пятном – глазу не поймать. Андрей машинально отшатнулся, вскидывая стволы прямо в грудь бандита, и выстрелил.

Пистолет щелкнул, плюнул иглами, и руку привычно качнуло несильной отдачей. Санек дернулся, словно в грудь его ударили стальным рельсом, в одну секунду волчком завертевшись на месте, уронил нож на асфальт и рухнул навзничь, едва не задев головой бампер джипа.

Стало тихо. Удар, конец. Падение на землю, такую холодную и неприветливую. А впрочем, не все ли равно? Побеждает сильнейший... Андрей тяжело выдохнул, отрешенно разглядывая поверженного противника сквозь пистолетную мушку, окутанную клубами собственного дыхания, и опустил оружие.

Не первый раз убивал, это правда. Да и не боялся никогда, стрелял, если приходилось, жизни отнимал, бывало... Но война и работа, пусть и похожая на войну, это не то же самое... Это...

Андрей пристально вглядывался в лежащего байкера, цепко, жадно, словно пытался навсегда запомнить, впечатать в память этот образ человека, неловко и смешно поджавшего под себя руки. Эту толстую кожаную куртку, пробитую навылет, и темное пятно, стремительно растекающееся по мокрому асфальту. Что ему было нужно? Ботинки? Сотовый? Запасы еды? Проклятие, что же за люди здесь живут?! В родном городе, где за нападение на сотрудника полицейского Управления могли расстрелять на месте (зачастую вынесением и исполнением приговора занимались сами полицейские), где опасность и смерть носят другие маски, а каждый выстрел приносит в казну монету, там все иначе... Там не приходится стрелять в первого встреченного на дороге человека.

Сигнал буквально надрывался, и когда Андрей все же вскинул глаза на беснующегося по рулю джипа Гонзо, второй мотоциклист был уже очень близко.

Выстрелов Чокнутый не слышал, криков особых тоже, а происходящего за машиной ему видно не было вообще. Стараясь ненароком не налететь на кочку или камень, он на полном ходу приближался к месту боя – драка уже началась, а Санек, козел, как всегда, успеет чего за пазухой снычить раньше нужного... Ровный спуск, выжатая до конца рукоятка газа и тяжелая бита в руке подчас придают человеку невероятную уверенность в себе. Но когда машина вдруг неожиданно загудела сигналом, а из-за капота на дорогу, считай прямехонько под его родной «Урал», нетвердой походкой вывалился зачуханный уличник, Чокнутый понял, что на этот раз они с Саньком встряли по-крупному.

Потому что в машине еще кто-то был. А зачуханный, рядом с которым теперь виднелись из-за машины обутые в знакомые теплые «гады» ноги Санька, держал в руке пистолет.

Чокнутый закричал.

На этот раз стрелять пришлось тоже навскидку, почти не целясь. Андрей выстрелил, понимая, что ни затормозить, ни отвернуть мотоцикл уже все равно не успеет, и прыгнул влево к обочине, очень надеясь, что попал.

А Чокнутый вдруг взвыл зверем, роняя трубу, руль, и обеими руками вцепился в правое колено, чуть повыше чашечки, где, почти полностью утонув в ноге, внезапно засели две металлические иглы. Мотоцикл резко развернуло, понесло влево, разок крутануло по дороге и левым бортом впечатало в багажник джипа.

Машину качнуло вперед, она приподнялась на передних колесах, раздался скрежет, удар, внутри что-то упало, зазвенело, затем джип рухнул обратно на дорогу, танцуя на рессорах, а мотоцикл отбросило в сторону.

«Урал» перевернулся, на несколько метров отполз в сторону, скрежеща по асфальту, и замер словно подстреленный зверь. Тишина.

Андрей поднялся с колен, левой рукой машинально отряхивая одежду, и медленно обошел машину, прицеливаясь в распластанного рядом с железным конем Чокнутого. Байкер лежал на спине рядом с покореженным мотоциклом и не шевелился. Разбитая иглами правая нога медленно кровоточила.

Андрей приблизился, осторожно присел, склонился над бандитом. Расстегнув теплый ворот и отбросив в сторону язык грязного шарфа, Андрей зубами, морщась от накатывающей в руку боли, стянул левую перчатку и осторожно нащупал на шее Чокнутого пульс. Оба ствола «Тигра», как приклеенные, замерли у виска мотоциклиста – ох, не шелохнись сейчас случайно... Без сознания, но жив.

Если не перевязать ногу, это ненадолго.

Морось исчезла, разогнанная ветерком, небо замерло, словно внезапно покрылось корочкой льда, ощутимо похолодало. Андрей, тяжело и шумно, словно беговая лошадь, выдыхая в осенний воздух облака белоснежного пара, встал над Чокнутым, не торопясь убирать пистолет.

И вдруг охнул, чувствуя, как побежали по спине мурашки, а волосы на загривке медленно поднимаются в дыбы. Бледно-синяя, потертая до белизны штанина на левой ноге байкера, изломанной сразу в трех местах, да там, где ноге гнуться-то и не положено, быстро набухала красным. Джинса тяжелела, от ноги начал подниматься пар.

Вбитые за годы службы инструкторами, сержантами и кодексом навыки сработали мгновенно. Андрей щелкнул предохранителем, на ощупь бросил оружие в кобуру и, перепрыгнув через байкера, рванулся к машине. И снова замер, с ужасом рассматривая' смятый, как фольга, багажник. Вот ведь, мать твою, как... Это потом!

Через переднюю дверь в салон, черт, от напряжения аж плакать хочется – по разбитой в хлам аппаратуре и технике, мимо замершего белым столбиком Гонзо, – дернул, щелкая пазами, вырвал из ящика аптечку и метнулся обратно на улицу. Крыса, ни секунды не раздумывая, юркнула за ним.

Андрей упал на колени рядом с байкером, бросил на влажный после дождя асфальт аптечку, открыл широкий плоский чемоданчик. Лицо Чокнутого побелело, с губ срывались едва различимые стоны, растворяющиеся в тонких струйках слабого дыхания.

Этого еще не хватало...

– Он под наркотиком, это нам на руку, но приходит в себя, так что действовать придется очень быстро. – Киборг пулей взлетел на грудь байкера, цепкий, сканирующий взгляд ощупал раны. Голос Гонзо – сейчас не тонкий, с намеком на писк, а низкий и вполне человеческий, уже не советовал – приказывал. – Будешь делать то, что я тебе скажу...