Текст книги "Суда не будет (СИ)"

Автор книги: Андрей Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Похоже, Димка, ты был прав, – сказал Владимир. – Это эпидемия. По предварительному заключению, Вася Малой выпал из окна без посторонней помощи. Что тебе от него понадобилось? Зачем ты его искал?

Вовка приподнял брови.

Я махнул рукой, ответил:

– Теперь это не имеет значения. Рождённый ползать летать не может. Забудь о Малом, Вовчик.

Мой младший брат поднял со стола вишню, бросил её в стоявшее около веранды ведро.

– Пока забуду, – ответил Вовка. – Но снова вспомню о нём, если в том случае найдут криминал.

Я тоже продемонстрировал свои баскетбольные навыки: моя вишня тоже приземлилась в ведро.

– Как у тебя дела с Лёшей Соколовским? – спросил я.

Вовка пожал плечами.

– Нет у меня с ним никаких дел, – ответил он.

Тут же добавил:

– Не звонил он мне больше. И Кислый больше не появлялся.

Я кивнул и поинтересовался:

– Вовчик, ты дело Оксаны Поликарповой помнишь?

Мой младший брат повёл бровями.

– Что за Оксана?

– Девчонка, которая пропала в апреле этого года, – сказал я. – В последний раз её видели на дискотеке в парке «Пионер».

Вовка кивнул.

– Понял, о ком ты говоришь. Её делом Женька Бакаев занимается.

Владимир взял со стола очередную вишню.

Он спросил:

– Димка, с чего вдруг ты об этой Поликарповой заговорил?

Мой младший брат метнул вишню – та ударилась о ведро и покатилась по двору. Вовка скорчил недовольную мину.

– Передай Бакаеву, чтобы прокатился до острова в посёлке. Там, в овраге около домов, он найдёт свежую могилу. Около неё стоит крест из веток. Так мне сказали. Женька увидит его издалека…

– Могилу?

На Вовкином лице вновь пришли в движение брови.

Владимир приподнял руки.

– Ты хочешь сказать, что там…

– Там похоронена Оксана Поликарпова, – сообщил я. – Точнее, туда её перезахоронили. Вчера или сегодня.

– Тааак… – протянул Вовка.

Он облокотится о стол. Посмотрел на меня в упор – примерно пять секунд мы с ним мерились взглядами.

Младший брат снова проиграл (как и всегда): он моргнул и шумно вздохнул.

– Это уже серьёзно, Димка, – заявил он. – Откуда у тебя такая информация?

Я потёр шрам на руке, сказал:

– У меня нет никакой информации. Даже не надейся, Вовчик. Организуй анонимный звонок. Тому же Бакаеву, например. Как в случае с трупами на острове. Езжайте к оврагу, чтобы проверить поступившие от анонимного источника сведения. Не мне тебя учить, как легализовать полученные от информаторов данные.

Вовка поёрзал на лавке.

– Так не пойдёт брат, – сказал он. – Тут дело серьёзное. Нам понадобятся…

– Ничего вам не понадобится, кроме лопаты.

– На что ты намекаешь?

Я наклонился и поднял с земли вишню – мой новый бросок пришёлся точно в цель.

Младший брат этого будто бы не заметил: он пристально смотрел мне в лицо.

– Убийцу вы не поймаете, – сказал я. – Точно тебе говорю. Но если постараетесь, то вы его вычислите. Оксану Поликарпову убили тринадцатого апреля. Её завлекли в машину – там, в парке «Пионер». Сперва девчонку изнасиловали, затем задушили. Тело Поликарповой захоронили за городом. Теперь его просто перенесли в другое место.

Вовка постучал пальцем по столу.

– Кто перенёс? – спросил он. – Кто её убил? Что тебе известно?

Я развёл руками.

Ответил:

– Понятия не имею, кто именно перезахоронил её теперь. Но убил её хорошо известный тебе Роман Андреевич Ильин…

– Рома Кислый?

Мой младший брат встрепенулся, будто вставший на след охотничий пёс.

– Кто это подтвердит? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Снова расспросите друзей Поликарповой: тех, что были с Оксаной в парке на дискотеке. Были с ней в тот вечер, я имею в виду. Только сразу скажи, Вовчик, чтобы они не боялись. Рома Кислый им не отомстит. И Лёша Соколовский за своего бывшего телохранителя не заступится. Это я тебе гарантирую.

– Откуда такая уверенность?

– Гарантирую.

Вовка всё ещё сверлил моё лицо взглядом.

– Ты сказал… бывший телохранитель? – произнёс он. – Соколовский его уволил?

– Вроде того.

– Где сейчас Кислый? Димка, ты это знаешь?

– Догадываюсь.

Из дома вышла Надя с большой алюминиевой миской в руках. Она сошла с крыльца и выплеснула из миски мыльную воду в углубление под забором.

Мы с Вовкой наблюдали за тем, как Надя вернулась в дом.

– Где он? – спросил Владимир.

– Там, где с тринадцатого апреля находилось тело Оксаны Поликарповой, – ответил я. – Мне так кажется. Но это не точно.

– Хочешь сказать, что он…

– Мёртв, – сказал я. – В этом не сомневайся, брат. Это стопроцентно достоверная информация.

– Хм…

Вовка скрестил на груди руки. Чуть склонил на бок голову.

– Соколовский об этом знает? – спросил он.

Я кивнул.

– Это… Лёша его убил?

– Нет.

– А кто?

Я поднял руки.

– Ты слишком много спрашиваешь, Вовчик. Разберись с уже полученной информацией.

Я посмотрел младшему брату в глаза и сказал:

– Повторяю, брат: я тебе ни о чём не говорил – на меня не ссылайся. Понимаешь?

– Понимаю.

– Найдите тело девчонки, Вовчик. Постарайтесь.

Я встал из-за стола и сообщил:

– Завтра вечером я к тебе снова загляну. Расскажешь, как прошли поиски.

* * *

Вечером дома я развернул на столе полученный от Коли Синицына свёрток. Обнаружил внутри него пистолет Макарова (как Коля в прошлой жизни и говорил). Разобрал пистолет – убедился, что тот в хорошем состоянии. Зарядил в ПМ найденный в Димкином тайнике (под паркетом) магазин с патронами.

Посмотрел на своё отражение в тёмном оконном стекле.

Пробормотал:

– В субботу опробую.

Завернул пистолет в тряпку и спрятал его под сидение кресла: туда же, где сейчас лежал и Димкин ПМ.

* * *

В пятницу (второго августа) я снова проснулся утром от трели звонка. Только на этот раз голосил не телефон – позвонили в дверь.

Я вышел в прихожую, посмотрел в глазок. Увидел на лестничной площадке Колю Синицына.

Николай держал в руке бутылку.

На Колином лице блистала радостная улыбка.

Глава 14

Бутылку с молдавским коньяком «Белый аист» Синицын вручил мне ещё у порога в квартиру – в качестве благодарности «за вчерашний вечер». Николай не заметил мою ироничную улыбку, крепко пожал мне руку. Он сообщил, что узнал мой адрес «у Вовки». Сказал, что Бакаев и мой младший брат «укатили» с утра пораньше на проверку анонимного звонка, поступившего сегодня под утро Женьке домой. Признался, что ему «в такой день» не сиделось в отделении. А коньяк Николай купил для меня ещё вчера вечером, когда ужинал в компании «прекрасной» Яны Терентьевой в ресторане «Кавказ».

Коля беспрекословно выполнил мои указания («сними обувь, помой руки, проходи на кухню…»), сыпал на меня подробным отчётом о своих вчерашних похождениях. С его слов, Яна Терентьева оказалась едва ли не сошедшим с небес ангелом (с «третьим» размером груди и с «осиной» талией). Вчера вечером она всё же отправилась с Колей в кино. Николай признался, что поначалу их беседы «шли со страшным скрипом». Но потом Коля и Яна отыскали общую тему: обсудили прошлогоднее двойное убийство в семнадцатом доме на улице Кирова. Разговор на эту тему будто прорвал затор в общении.

– Блин горелый. Дмитрий, это такая шикарная женщина! А как она целуется!

Коля закатил глаза и потряс кулаками.

Он снова взглянул на меня и сообщил:

– Не поверишь, Дмитрий, но она обожает мотоциклы! Сегодня вечером мы поедем с ней на речку.

Синицын хитро усмехнулся. Провёл пальцем по усам.

– Сегодня вечером я к твоему брату не приду, – сказал он. – Домой тоже ночевать не явлюсь, как и этой ночью.

Он вздохнул и спросил:

– Может, мне вообще… переехать к ней? Как ты считаешь?

Коля не ждал моего ответа. Он указал на меня пальцем.

– Дмитрий, не забудь: ты станешь крёстным нашего первенца. Это я тебе гарантирую!..

Я слушал почти не умолкавшего Синицына и готовил завтрак. Коле не сиделось на месте. Он бурно жестикулировал, расхаживал по кухне. Рассказывал мне о своём вчерашнем походе в кино и о «невероятном» вечере в ресторане «Кавказ», проведённом в обществе прекрасной дамы. Синицын не скупился на похвалы в адрес Яны – в точности, как и в прошлой жизни. Я почти не сомневался, что примерно в таком же ключе сейчас Терентьева расхваливала Николая перед своими подругами. Ещё «тогда» нас с Женькой Бакаевым эти их перекрёстные похвалы позабавили. Повторились они теперь и в этой новой реальности.

Коля буквально фантанировал эмоциями. Упомянул Синицын в своих слегка сумбурных речах и о моем младшем брате. Он признался, что «Вовке и Женьке» о свидании с Терентьевой пока не рассказал. Потому что побоялся «сглазить». Заверил, что познакомит Яну со своими друзьями в воскресенье (во время традиционных посиделок во дворе «у Вовки Рыкова»). Он сообщил, что едва не проболтался друзьям о свидании с Терентьевой уже сегодня. Но его «спас» тот ночной анонимный звонок Бакаеву, в котором неизвестный «доброжелатель» сообщил о «якобы» найденной в посёлке рядом с островом «безымянной могиле».

Коля махнул рукой и заявил:

– Зря они туда поехали. Я им так сразу и сказал. Посуди сам: ни один нормальный убийца не закопал бы трупешник на таком видном месте. И уж точно не пометил бы могилу крестом. Ерунда это всё. Наверняка там кто-то из зареченских своего дохлого пса зарыл. Или Бакаева снова разыграли. Кто-то из своих. Чтобы Женька не сидел в отделении, а шарился за городом на солнцепёке.

Синицын пожал плечами.

– Не понимаю, зачем они вообще туда попёрлись, – сказал он. – Отправили бы на остров наряд, раз уж им так приспичило проверить анонимку. Или участковому бы в посёлок информацию сбросили. Пусть поработает. Я бы так и сделал. Но для Бакаева этот остров в посёлке будто мёдом помазан. В прошлый раз они с твоим братом там три трупа нашли…

Коля вдруг замолчал. Погладил пальцем усы.

Синицын поднял на меня глаза и спросил:

– Или они считают: деньжата Соколовского всё ещё где-то там, на острове?

Николай хмыкнул.

– Блин горелый, – произнёс он с ухмылкой. – Тоже мне… кладоискатели.

Я поставил на стол перед Николаем тарелку с глазуньей.

Синицын покачал головой и заявил:

– Новый геморрой они там найдут, а не Лёшины деньги. У нас в отделе сейчас все только и шепчутся о том, куда Вовка Рыков дел две сумки с деньгами Соколовского. Говорят, что Лёша Соколовский просто так бы на него не подумал. Ведь ни меня, ни Женьку Бакаева Соколовский в краже денег не заподозрил. Значит, был повод. Только не понятно, какой.

Коля пожал плечами. Он оторвал взгляд от яичницы, посмотрел на меня.

– Дмитрий, ты бы поговорил с братом, – сказал Синицын. – Дело-то серьёзное. Лёша отморозок ещё тот. Ему человека убить, чти два пальца об асфальт. Вон что с Васей Седым случилось. Из окна выпал. Сам. Ага. Все в это так и поверили. Вот и Вовка… никто потом ничего не докажет. Твой брат и сам это понимает. Не зря же он теперь повсюду пистолет с собой таскает.

Николей кивнул в сторону дверного проёма, словно там сейчас стоял мой младший брат.

– О чём поговорить? – спросил я.

– Ну…

Николай замолчал. Переключил своё внимание на тарелку с завтраком.

– Так…

– Коля, ты веришь, что мой брат прикарманил деньги Соколовского? – спросил я.

Синицын усмехнулся.

– Да ты что? – сказал он. – Нет, конечно. Вовка не мог. Когда? Он всё утро был у меня на виду. Я одновременно с ним узнал о том ночном звонке Бакаеву. Скорее уж это Женька Бакаев… мог. Это ведь именно наш майор проведал о той норе гастролёров на острове раньше нас всех. На месте Лёши Соколовского я бы тряс деньги именно с него. Просто…

Николай вздохнул, нервно подёргал себя за усы.

Он заглянул мне в глаза.

– Тогда, в девяностом, когда Лосев меня в живот пырнул, – сказал Николай, – у меня всю неделю было такое же ощущение.

Коля постучал себя ладонью по животу (под солнечным сплетением).

Сообщил:

– Вздрагивало вот тут. Будто нерв какой дёргался. Почти неделю не успокаивалось. Покуда нож в меня не воткнули. Вовка тогда вместе со мной был. Он меня тогда и спас. Врачи сказали, что ещё бы чуть в сторону на пару миллиметров… или скорая бы позже приехала… в общем, я чудом тогда выжил. А теперь вот опять. Дёргается, зараза. Не проходит.

Коля Синицын покачал головой.

– Херня какая-то случится, – произнёс он. – Точно тебе говорю. Уже считай неделю не проходит. Вздрагивает. Вовка надо мной посмеялся. К врачу отправил. Говорит, что это у меня после езды на мотоцикле. Бакаев сказал, что это я так предчувствую майорскую звезду. Но кто ж его знает… началось-то это, когда Вовке позвонил Соколовский.

Синицын ковырнул вилкой яичницу. Он приступил к еде. Жевал с аппетитом. Нахваливал мои кулинарные способности. Николай снова перевёл разговор на тему своего вчерашнего свидания с Яной Терентьевой. Я слушал его… и вспомнил, что в прошлый раз Синицын тоже о своём животе говорил. Перед тем, как застрелили Надю. Вот только в девяносто пятом его живот промолчал. Когда Николая убили. Или же Николай тогда нам с Женькой о своём предчувствии попросту не рассказал? «Вообще… интересно получается, – мысленно произнёс я. – Кто бы меня… Вовчика сейчас ни убил, убийцей всё равно посчитают Лёшу Соколовского».

* * *

Коля Синицын пробыл у меня в квартире почти час. Вот так же он приезжал ко мне сюда и в той жизни, после того как я выбыл из строя и уселся в инвалидное кресло. Сегодня мы с Николаем договорились, что мотоцикл он подгонит мне в понедельник утром: приедет на нем к моему гаражу. Я пообещал, что на «копейке» довезу Синицына в тот день до отделения.

Я заверил Николая, что ни словом не обмолвлюсь перед братом о Яне Терентьевой (не испорчу запланированный на воскресенье «эффект неожиданности»). Коля мне в свою очередь поклялся, что не сообщит моему младшему брату ни о переданном мне пистолете, ни о том, что я на весь понедельник стану счастливым обладателем мотоцикла «Ява-350».

* * *

Днём я прогулялся в посадку за городом – нарезал там веток для раколовок.

На обратном пути задержался на берегу реки. Искупался.

Около центрального телеграфа я не остановился. Хотя сегодня дважды проехал мимо него. Ещё вчера я решил, что позвоню Саше Лебедевой уже после… понедельника.

* * *

Вечером я снова наведался домой к брату. Побеседовал с племянницей (обсудил с Лизой содержание второй главы и получил от неё тетрадь с продолжением). Дождался Вовку, узнал у брата о результатах сегодняшних раскопок в овраге за островом («нашли тело женщины, личность выясняем»). Сообщил младшему брату о том, что видел сегодня Николая Синицына – не рассказал подробности нашей встречи. Сказал Владимиру о Колином «предчувствии».

Вовка усмехнулся и уточнил:

– Ты про его живот, что ли, говоришь? Он уже и тебе на него пожаловался? Тоже мне… нашёл предсказателя.

Мой младший брат метнул в ведро вишню.

– Не пойму, с чего это Колька за меня так переживает? – сказал он. – Ведь это его в прошлый раз пырнули в живот, а не меня.

Вовчик усмехнулся.

Я потёр пальцем белую полосу шрама на руке.

Спросил:

– А если предположить, что Колины опасения не беспочвенны?

– В каком смысле?

Владимир вскинул брови.

Я взглянул на приоткрытую дверь веранды, откуда доносились голоса Нади и Лизы. Вновь повернулся к брату.

– Что если на тебя действительно готовят покушение?

Вовка хмыкнул и махнул рукой.

– Смеёшься надо мной? – сказал он. – Или намекаешь на те бредовые претензии Лёши Соколовского?

Я щелчком пальца отправил в направлении ведра приземлившуюся рядом со мной на столешницу вишню. Та провалилась в ведро, будто мяч в баскетбольное кольцо.

– Мысль о Соколовском приходит в первую очередь, – согласился я. – Другие предположения у тебя есть?

– Да какие предположения? Ты издеваешься?

Владимир облокотился о стол.

– А если подумать? – спросил я.

Вовка пару секунд разглядывал моё лицо, будто считал: я вот-вот улыбнусь.

Затем он кивнул и сказал:

– Ладно. Если ты, брат, настаиваешь… Вася Малой мне угрожал.

Владимир пожал плечами.

– Но это было давно, – добавил он. – Да и нет больше Васи: выпал он из окна… случайно.

Мой младший брат придвинул к себе вишню и щелчком пальца отправил её… мимо ведра.

Вовка разочарованно вздохнул.

– Какие ещё варианты приходя на ум? – спросил я.

– Какие к чёрту… варианты.

Вовчик покачал головой.

– Мне много кто угрожал, – сказал он. – Но это всё несерьёзно было. Понимаешь? Да и сидят ещё те угрожальщики.

Мой младший брат развёл руками.

– Так что, кроме Лёши Соколовского, других угроз Колиному животу я не вижу.

Вовка фыркнул.

Он скрестил на груди руки и заявил:

– К врачу Синицыну нужно. К мозгоправу. Чтобы головы нам не морочил.

Я вновь щелчком пальца отправил вишню в полёт – попал точно в ведро.

Подумал: «Вот и я других реальных опасностей, кроме угроз Малого и Соколовского, тоже не вспомнил».

* * *

Стемнело. В траве проснулись цикады. Во дворе соседей будто нехотя тявкал пёс.

Я пожал своему младшему брату на прощанье руку, когда Лиза всё же спросила:

– Димочка, а ты с нами завтра утром на рыбалку поедешь? Пожалуйста! Я тебе свою любимую удочку дам.

Лиза схватила меня за руку, словно испугалась: я уйду до того, как она услышит мой ответ.

Вовка и Надя переглянулись. Они смотрели друг на друга примерно секунду.

Мой младший брат перевёл взгляд на меня.

– Да, Димка, – неуверенно произнёс он, – ты завтра не занят? Может, и правда… съездишь с нами на рыбалку? Туда, за поворот реки, где мы с папой в семидесятом году сазанов ловили. Я тогда ещё в камышах ногу распорол. Помнишь?

Я посмотрел на Надю – та опустила глаза.

Лиза крепко сжала мою руку.

– Димочка! – воскликнула она. – Поехали! Пожалуйста!

Я взглянул на лицо племянницы и ответил:

– Завтра я совершенно свободен. Конечно, поеду. С удовольствием.

* * *

От Вовкиного дома я отправился в гараж.

Забрал оттуда папину сетку для рыбы и завёрнутый в покрывало обрез. Уже дома я зарядил в изуродованное мною ружьё ИЖ-27 оба патрона, спрятал его в рюкзак. Вместе с обрезом положил в рюкзак и Колин пистолет.

* * *

В субботу утром за мной заехал Вовка – на рассвете.

Я ждал его на углу своего дома с рюкзаком и со связкой палок в руках, зевал и потирал глаза.

Мой младший брат указал пальцем на палки и поинтересовался:

– Димка, а это ещё что такое? Забор будешь строить?

– Раколовки это, – ответил я. – Раков наловлю, как папа нас учил. Пока вы будете сазанов таскать.

Вовка иронично хмыкнул.

– В нашей реке раков нет, – заявил он. – Разве ты забыл? За ними на пруды нужно ехать.

Мой младший брат покачал головой. Но всё же примотал раколовки к багажнику на крыше «шестёрки».

Надя предложила, чтобы я занял её место впереди, около водительского сидения.

Но этому воспротивилась Лиза.

Моя племянница заявила:

– Димочка поедет рядом со мной! Мы с ним в пути поболтаем.

– Не возражаю, – ответил я.

Уселся рядом с племянницей.

Лиза тут же улыбнулась, придвинулась ко мне и прижалась плечом к моей руке.

* * *

По пути к реке в салоне автомобиля говорили в основном я и Лиза. Мы с племянницей обсуждали литературу. Не ту, которую изучают в школе. А такую, какую следовало бы там изучать. Я пояснил Лизе (а заодно и Вовке с Надей), что классическая нынче литература раньше была очень даже коммерческой. Рассказал, что Пушкин и Достоевский получали за свои произведения неплохие по тем временам деньги. Поведал родственникам историю о том, как Фёдор Михайлович Достоевский в спешном порядке строчил роман «Игрок», чтобы расплатиться с кредитором. Поделился с ними и прочитанными в интернете историями из жизни Великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина (о том, как азартный поэт проигрывал в карты главы из романа «Евгений Онегин»).

От рассуждений о прошлом мы перешли к обсуждению будущего. Я предсказал Лизе, что уже скоро прилавки книжных магазинов заполнятся переводными изданиями иностранных книг. Но затем читатели обратят внимание и на отечественных писателей – в том случае, если те не возомнят себя новыми Чеховыми и Пришвиными, а скрасят досуг читателей написанными в современном стиле интересными историями. Пояснил Лизе, что в романах её любимого Жюля Верна неспроста так много описаний природы и животных. Ведь в жюльверновские времена немногие читатели в Европе представляли, как выглядят те же крокодилы и страусы. Сказал, что сейчас нужда в подобном описательстве отпала. Ведь страусами и крокодилами теперь мало кого удивишь.

Лиза со мной спорила. Особенно когда я коснулся в разговоре романов её обожаемого Жюля Верна. Племянница доказывала мне, что манера письма классика приключенческой литературы до сих пор актуальна. Приводила мне цитаты из книг «Таинственный остров» и «Пятнадцатилетний капитан» в доказательство своей правоты. Я тут же разбирал эти цитаты на слова и наглядно показывал племяннице, что без красивостей и энциклопедических подробностей истории Жюля Верна для современных читателей не утратили бы своей привлекательности. Слушал Лизины возражения – вспомнил, что на эту же тему мы с ней спорили и раньше, в моей прошлой жизни, когда Лиза уже отбросила мысли о поступлении на юрфак и всерьёз задумалась о писательстве.

– Такое чувство, что я в школе побывал, – заявил Вовка, когда наш автомобиль свернул к реке. – От ваших разговоров у меня даже голова разболелась.

Владимир хмыкнул и заявил:

– Теперь я понимаю, о чем вы каждый день по два часа спорите в доме. Литераторы, блин.

Он бросил на меня взгляд через зеркало заднего вида, усмехнулся.

– Димка, тебе бы лекции по литературе читать, – сказал он. – Не удивлюсь, если ты и сам сейчас книжку пишешь, как Лиза.

* * *

Владимир поставил машину на том же месте, где и тогда: в пяти метрах от прорубленного в камышах прохода к воде, около кустов шиповника. Заглушил двигатель. Я вспомнил, что этот проход к воде много лет назад первым прорубил наш отец. С тех пор его подвиг повторяли другие рыбаки: проход так и не зарос камышом. Я отметил, что пока мы ехали к реке, уже рассвело. Выглянул в окно. Увидел, что над водой ещё клубился похожий на облака туман, а на траве поблёскивали капли росы. Камыши почти не шевелились. Да и на воде около берега пока не было волн. Я прислушался. Не различил стрёкот цикад. Но услышал, что из прибрежных зарослей доносились голоса птиц: тревожные, звучавшие подобно предупреждению об опасности.

«В тот раз мы к этим предупреждениям не прислушались», – подумал я.

Первой из машины выбралась Лиза. Она спрыгнула на землю и потянулась, как после сна. Громко зевнула.

– Красота-то какая! – воскликнула Лиза. – Папа, скорее доставай мою удочку! Сегодня я первая поймаю рыбу!