Текст книги "Тайны Вечного города. Термы Нерона (СИ)"
Автор книги: Андрей Дерендяев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– А что у тебя за документ такой? – полюбопытствовала Туллия. – Никогда о таком не слышала.
Фабий протянул ей смятый, засаленный лист пергамента.
– Правят свой путь между тем энеады усталые к суше, – с непониманием, сменившимся удивлением прочитала вначале про себя, а затем вслух дочка адвоката.
– Лишь бы поближе была! – и плывут к побережьям Ливийским, – продолжил Фабий.
– Вергилий? Энеида? – засмеялась Туллия. – Ты наврал! Нет у тебя никакого разрешения. А если бы стражник умел читать?
– Пришлось бы заплатить. Но большинство безграмотные, поэтому штрафы выписывают крайне редко.
Мрачное здание тюрьмы, с грубыми, массивными стенами, пугавшими своим грозным видом, располагалось на небольшом расстоянии от храма Конкордии, богини согласия и супружества. Внутри было холодно и сыро. Поежившись, они направились уже знакомым Фабием длинным, узким коридором. Шаги гулко отдавались неутомимым эхом, сопровождаясь писком разбегавшимися во все стороны потревоженными крысами.
Дойдя до нужной камеры, остановились. Фабий с содроганием вспомнил предыдущее посещение и теперь гадал, каким перед ним предстанет отец.
– К убийце сенатора? – поинтересовался худой, покрытый густой щетиной стражник. – Опоздали, ребятки.
– В каком смысле опоздали? – удивился Феликс.
– Увезли, – осклабился служитель. – Судить. Пришло его время.
– Судить? – внутри у Фабия похолодело, к горлу подкатил тошнотворный комок.
– Вы родственники? – продолжил, как ни в чем не бывало работник тюрьмы. – Жалко с ним расставаться. Хороший человек. Был. Я по каждому заключенному тоскую. Они, к сожалению, редко у меня задерживаются. Только привыкнешь, узнаешь получше, разговоришься с некоторыми…
Не слушая, Фабий бросился обратно. Следом застучали ботинки Феликса, тревожа едва успокоившихся крыс. За ним спешила Туллия.
“Почему Фений Руф не сдержал обещание?” – в голове плотным роем замельтешила сотня догадок. – “Не решился пойти против воли Нерона? Убит заговорщиками? Не успел отдать распоряжение? Произошло недоразумение? Или изначально не собирался освобождать отца? Он ведь и ранее обещал помочь, но даже не попытался. А может, заговор оказался настолько серьезным, что он больше ни о чем не думает?”
Суд назначили на Форуме, в одной из базилик, совсем неподалеку от того места, где находилась тюрьма. До нее легко и быстро можно было дойти пешком, но потерявший голову любящий сын решил, что быстрее доехать.
Запрыгнув обратно в повозку, зычно свистнул. Туллия с Феликсом едва успели занять свои места, как лошадь резво бросилась вперед. Торопясь и чувствуя, что и так упустил слишком много времени, Фабий принялся понукать нетерпеливого скакуна и лошадь, войдя в раж, буквально понеслась по дороге, оставляя позади повозки шлейф пыли. Столпившиеся возле одной из базилик люди в ужасе шарахнулись в разные стороны, видя, как в их сторону несется взмыленный, покрытый пеной конь. Знакомый охранник вновь попытался преградить путь, но разглядев лицо возницы, чертыхнулся и отпрянул, едва не упав. Шлем слетел с его головы и, с гулким звоном ударившись о камень возле ног, покатился к толпе. Раздался громкий смех. Напуганные горожане принялись веселиться, скрывая свое раздражение и секундный испуг за насмешками над опростоволосившимся солдатом.
Еще немного проехав вперед, Фабий сумел взять себя в руки и, остановив лошадь, спрыгнул с повозки. Пройдя вперед, заметил справа от себя небольшую группу людей и двинулся в ее направлении.
– Перерыв закончился, – выкрикнул появившийся в дверях плотный мужчина с гладковыбритым лицом и черными кустистыми бровями. Надетая на нем белоснежная тога с трудом позволяла разглядеть его фигуру, скрывая ее множеством складок.
Собравшиеся засуетились и спешно принялись проталкиваться внутрь здания. Фабий последовал за ними, чувствуя, как в груди тревожно замирает сердце, а ноги подгибаются, становясь ватными.
– Вы видите Фения Руфа? – поинтересовался он у друзей.
Те покачали головами.
– Нет, – тихо ответила Туллия, лицо юной матроны сделалось сосредоточенным и напряженным.
Даже у Феликса улетучилась его всегдашняя веселость и брат, крепко сжав челюсти, громко засопел.
– Суд вынес свое решение! – по залу пронеся властный, лишенный эмоций голос.
Фабий разглядел вдалеке маму. Аврелия стояла бледная и казалось в любую секунду готова лишиться сознания. Глаза смотрели безжизненно и отрешенно, словно в их владелице отсутствовала жизнь. Рядом, бережно поддерживая ее за локоть, возвышалась фигура дяди Эмилия. Отец Феликса выглядел взволнованным и мрачным, жевал губами, периодически бросая по сторонам настороженные взгляды. Стоявшие возле них незнакомые люди переминались с ноги на ногу, с нетерпением ожидая приговора судьи.
Переведя взгляд от родных, Фабий заметил Порсену, отца Лупуса. Виноторговец с важным видом сидел на заранее принесенном стуле. В уголках губ играла ехидная улыбка, безмятежный взор благостно скользил поверх собравшихся в базилике зевак.
– Решение наше, – продолжил сидевший на возвышении судья, – окончательное. Изменить может только Божественный Цезарь Нерон.
Уже по тону и выражению лица говорившего Фабию стало ясно, какой приговор вынесен его отцу. Дальше он уже не слушал, лишь тщетно, прекрасно понимая полную бесперспективность своих действий, пытался отыскать Фения Руфа.
– Подсудимый Луций Фабий Марцелл признается виновным в предумышленном убийстве сенатора Публия Петрония Вера в термах Нерона в апрельские календы в консульство Авла Лициния Нервы Силана и Марка Юлия Вестина Аттика.
Аврелия, вскрикнув, рухнула без чувств. Дядя Эмилий подхватил маму под руки и попытался вывести из зала, но напиравшая со всех сторон толпа, во все уши внимавшая словам судьи, не пожелала расступаться. Фабий почувствовал, как ему на плечо легла чья-то рука, а левую ладонь сжала теплая нежная и невероятно приятная. Кровь, пульсирующая в висках, на мгновение заглушила все прочие звуки, кроме одного-единственного – бешено колотящегося сердца.
А судья между тем продолжал говорить спокойным, ровным, ледяным, словно мороз голосом, объявляя приговор.
– За умышленное лишение жизни римского гражданина подсудимый Луций Фабий Марцелл приговаривается к смертной казни. Ввиду особой милости божественного Цезаря и принимая во внимание личность подсудимого, не замеченного ранее ни в каких предосудительных поступках, ему разрешается самому выбрать способ, каким его лишат жизни.
Фабий пошатнулся и, ничего не видя перед собой, ринулся прочь. В голове плясала одна-единственная мысль:
“Это дикое недоразумение. Надо найти Фения Руфа, обязательно отыскать его. Только он может теперь помочь”.
Глава двадцать первая. В поисках спасения
Спустя несколько минут он сумел взять себя в руки и немного успокоиться. Судорожно огляделся. Полупустой Форум постепенно наполнялся людьми, однако, сегодня их было значительно меньше, чем в другие дни. Многие присутствующие облачились в белые одежды, сменив обычную рабочую на парадную и торжественную. Некоторые украсили головы венками. Наступили Цереалии, неделя торжественных жертвоприношений, праздничных трапез и ежедневных скачек в цирке, и большинство граждан предпочли заботам и трудам отдых и веселье. Часть базилик пустовала, многие лавки стояли закрытыми. Площадь выглядела сонной и вялой. Только возле здания, из которого Фабий только что вышел, продолжала царить активность.
Присутствующие на суде оживленно обсуждали его окончание, часть сожалела о заранее предсказуемом исходе, но почти все склонялись в мысли, что виновный достоин своей участи и на все лады славили милостивого императора, позволившего подсудимому выбрать способ ухода из жизни.
Фабий почти не слышал говоривших. Слегка покачиваясь, он смотрел на залитый солнцем Форум. Резко выдохнул, окончательно приходя в себя, и еще раз огляделся. Рядом с мрачным лицом стоял Феликс, положив ладонь на его правое плечо. С левой стороны сочувственно глядела Туллия. И только сейчас Фабий понял, что держит ее за руку. Девочка, продолжая молчать, сочувственно улыбнулась. И ее взгляд красноречивей всяких слов неожиданно сказал:
– Соберись. Хватит ныть. Пора действовать.
Или ему только показалось?
Высвободив руку, хотя делать это не очень хотелось, он решительно произнес:
– Надо отыскать Фения Руфа.
Феликс взглянул на солнце, а затем на отбрасываемые зданиями тени, видимо, прикидывая, сколько сейчас времени.
– Поздновато, чтобы застать дома… Сегодня праздник, он может находиться где угодно.
– Еще утро, – высказала предположение Туллия. – Хоть уже и довольно позднее. И он, скорее всего, или во дворце, или в преторианском лагере. Если не застанем там, пойдем в цирк. Он обязательно будет сопровождать императора и, значит, непременно придет на скачки.
Решили идти во дворец, благо до него было рукой подать. Стоявший возле входа бравого вида преторианец на вопрос о своем начальнике покачал головой и, явно скучая на посту, ответил пространной речью:
– Не видел. Задерживается. Обычно в такое время давно является с докладом к императору. Хотя сегодня праздник, имеет право…
Фабий насторожился. Навязчивая и въедливая мысль о смерти Фения Руфа от рук заговорщиков все не хотела давать покоя.
– Во сколько император отправится на скачки? – поинтересовался он у солдата.
Тот рассмеялся:
– Откуда мне знать? Моей скромной персоне о таком не докладывают. – И, немного помолчав, прибавил. – В прошлом году в районе обеда. В позапрошлом, если не ошибаюсь, примерно во столько же…
“Время еще есть…” – Фабий прикинул расстояние до лагеря гвардейцев. – “Должны успеть”.
Солнце, подымаясь все выше, залило ярким, золотистым светом все пространство перед дворцом. Погода стояла замечательная. Теплая, безветренная, несмотря на середину апреля. Фабий мысленно возблагодарил богов, что Нерон не любит так рано покидать свою резиденцию.
Преторианский лагерь находился на окраине шестого округа и располагался на Виминале, в самом высоком месте Рима прямо возле городских ворот, от которых начинались дороги на Тибур и Остию. Построенный императором Тиберием, он господствовал и над столицей, и над путями, ведущими с востока и северо-востока Италии. Лагерь представлял собой казарму и крепость одновременно. Множество башен, высокие, в три человеческих роста, толстые стены делали его похожим на маленький, неприступный город.
Едва друзья попытались войти внутрь, как путь им преградил суровый гвардеец. Плотно сжатые губы, квадратная челюсть, решительный взгляд делали его похожим на мифического героя древности. Сходству добавляли и блестящие, дорогие доспехи, богато украшенный шлем, тяжелый, спускавшийся почти до земли плащ. Удостоив мальчишек лишь мимолетным вниманием, он сразу перевел взор на Туллию. Та мгновенно осознав выгоду создавшейся ситуации, небрежно бросила:
– Мы к Фению Руфу, – и нетерпеливо поморщилась. – Где нам его найти? Я тороплюсь. Помогите же, не стойте, как истукан.
– К префекту? – недоверчиво переспросил караульный, невольно отходя в сторону. – Авл, замени меня. – И взяв дочку Цинны под руку, проговорил: – Позвольте, проводить…
Фабий одарил ухажера испепеляющим взглядом, а Феликс, сжимая кулаки, громко заскрежетал зубами.
– Извольте, – согласилась Туллия. – Только, пожалуйста, без фамильярности.
И легко высвободила руку. Гвардеец усмехнулся, но больше приставать не пытался.
– А кем вы ему приходитесь? – поинтересовался он, ведя их вдоль бесконечных рядов зданий, в основном пристроенных к окружающим лагерь стенам.
– Знакомой, – соврала дочка адвоката и спустя секунду прибавила: – Префект хороший друг моего отца.
– Пришли, – солдат провел их внутрь помещения и осторожно постучал в дверь.
Ответа не последовало. Преторианец удивленно огляделся.
– Странно… И где караульные?
Фабий почувствовал, как в груди тревожным холодком разлилось беспокойное подозрение.
– Они ведь постоянно должны здесь находиться? – спросил он у солдата.
– Естественно.
С силой ударив по двери, скорее для приличия, чем надеясь, что ее откроют, Фабий через секунду толкнул ее. Та, легко поддавшись, приоткрылась. Гвардеец вошел в комнату первым, следом за ним, боясь удостовериться в самом худшем Фабий, далее Туллия. Последним, озираясь вокруг, Феликс. Он на мгновение задержался на пороге, зачем-то поправляя тунику. Видимо, сильно волновался.
Из-за широкой спины преторианца ничего не было видно, тот остановился в самом начале комнаты, полностью закрыв собой весь обзор.
– Ты что тут делаешь? – услышал он строгий, с удивленными нотками голос караульного.
Быстро подался в сторону, желая разглядеть, к кому тот обращается. И обомлел. В кресле, стоящем возле маленького окна, сидел сириец. Лысая голова поблескивала в лучах проникавшего в комнату солнца, толстые, массивные сережки в ушах слепили золотым блеском. Закинув ногу за ногу, Диодот лениво разглядывал вошедших. Взор, на мгновение вспыхнув, всего на секунду задержался на троих друзьях, и тут же вернулся к гвардейцу.
– Ты кто такой? – тем временем кипятился тот. – Кто тебя сюда пустил?
– Начальник разрешил, – наемник продолжал оставаться абсолютно спокойным, не делая ни малейшей попытки бежать или нападать на них. – Дело у меня к нему. Да не кричи ты так.
– А где он сам? – не унимался солдат. – Где караульные? Быстро встал, руки вытянул перед собой ладонями вперед!
Диодот непонимающе уставился на преторианца, вскинув в легком удивлении брови.
“Главное – не дать ему уйти”, – Фабий пытался сообразить, как сообщить гвардейцу, что перед ними преступник, убивший сенатора Петрония Вера и, судя по всему, лишивший жизни его начальника.
Стоявшая рядом Туллия заметно напряглась, вероятно, ее сейчас одолевали такие же мысли. Феликс, переминаясь с ноги на ногу, нервно и шумно дышал. В помещение повисло тягостное молчание, воздух наполнился напряжением, готовым в любую секунду взорваться.
“Если он убил Фения Руфа прямо тут, то где тело? Если еще не успел, куда тот делся?”
Мысли яркими вспышками пронеслись в голове, оставляя позади себя одни вопросы.
“И слишком он спокойный… Настолько хороший профессионал, что не боится вооруженного солдата?”
– А что, милейшие, вы все делаете в моем кабинете? – послышался позади ироничный голос.
Все, кроме Диодота, разом обернулись. В дверях стоял Фений Руф в белоснежной выглаженной тоге с широченной красной каймой, в глазах мелькали задорные огоньки, уголки губ слегка приподнялись то ли в веселой улыбке, то ли в гневной гримасе.
“Жив!” – облегченно выдохнул Фабий, бросая взгляд на наемника.
Сириец, к его удивлению, продолжал сидеть, как ни в чем не бывало.
– Прошу прощения, – гвардеец вытянулся в струнку столь резко, что с головы едва не слетел шлем. – Тут такая ситуация… Я подумал… Караульных на месте нет… У вас в комнате посторонний…
– Молодец, – сенатор с серьезным видом похвалил его. – Все в порядке, можешь идти.
– Постойте! – Фабий схватил солдата за руку и повернулся к Фению Руфу, показывая на Диодота. – Надо задержать этого человека!
– Задержать? – удивился начальник преторианцев. – За что?
– Перед вами убийца, – Фабий скороговоркой принялся перечислять все прегрешения наемника, вернее, те, о которых знал, – именно он утопил сенатора Петрония Вера, подставил моего отца, напал на нас вчера вечером и самое главное – он…
Договорить не успел.
– Постой, постой, – Фений Руф жестом остановил его. – Ты уверен? – И посмотрел на гвардейца. – Можешь идти.
– Вы не понимаете! – вскричал Фабий, видя, как солдат выходит из комнаты, а сириец с легкой улыбкой слушает их разговор.
– Мы в военном лагере, кругом гвардейцы, – Фений Руф пропустил выходящего караульного и закрыл дверь. – Неужели ты думаешь, даже если этот человек такой негодяй, каким ты его описываешь, то он все же посмеет причинить здесь кому-нибудь вред? Он ведь не самоубийца, верно?
Спокойный, насмешливый тон говорившего изумил Фабия.
– Неужели вы ничего не понимаете? Он преступник! Его следует схватить.
– Скрутить и отправить в тюрьму, – зло добавил Феликс.
– Попробуй, мальчонка, – оскалился наемник. – Ручонки еще не выросли, коротки.
– Видите? – пожаловался брат. – Он даже не отрицает своей вины.
– Это какой-то фарс, – вдруг тихо, прямо в самое ухо прошептала Туллия. – Боюсь…
Она недоговорила, Фабий вздрогнул от пронзившей разум догадки. Он постарался прогнать ее.
– Мой отец… его утром осудили на смерть. Вы обещали помочь.
– Обещал, – согласился Фений Руф. – Но вместо него тогда должен понести наказание другой. Кого ты предлагаешь?
– Его, – Фабий указал рукой на сирийца. – И тех, кто его нанял. Флавия Сцевина, Антония Натала…
– Флавия Сцевина и Антония Натала, – повторил начальник гвардейцев, четко и с некоторой торжественностью выговаривая каждое имя.
– Они заговорщики, – напомнил Фабий. – Государственные преступники. Мой отец чем-то помешал им, их грязным делишкам.
– Эти люди даже не догадывались о его существовании. – Презрительно бросил сенатор. Лицо начальника преторианцев сделалось серьезным, от былой веселости не осталось и следа. – Ты же выполнил мою просьбу, никому больше не говорил про заговор?
– Выполнил, – прошептал Фабий.
“Сцевин упоминал, что в заговоре участвует префект… Он имел в виду Фения Руфа. Он с ними заодно…Так вот, кто послал вчера Диодота убить нас?” – внезапно влетела в голову запоздалая мысль.
Фабий с тоской осознал, в какую безнадежную ситуацию угадил, заодно затащив в нее друзей.
В ужасе попятился, понимая, что бежать некуда. Возле двери начальник гвардейцев, рядом с одним-единственным окном Диодот.
– Догадался? – улыбнулся заговорщик. – Умный мальчик, слишком умный. Ум тебя и погубит. – Он повернулся к сирийцу. – Кончай с ними. И быстрей. Нас еще ждут дела. Тирана необходимо свергнуть.
И рассмеялся своей же шутке.
Глава двадцать вторая. Неравный поединок
– Догадался? Кончай? – поразился недогадливый Феликс. – Вы что такое говорите? Вы тоже преступник? Вы же должны защищать императора. Вы клятву давали, присягу приносили.
– Двенадцать раз, между прочим, – вздохнул предатель. – Каждый новый год. Такая в армии традиция.
– Отец Феликса начальник стражников седьмого округа, между прочим, – напомнила Туллия. – Мы сказали ему, куда идем. Если с нами, хоть что-нибудь случится или мы не вернемся через час…
Фений Руф осклабился:
– Девочка, ты вздумала испугать меня командиром вигилов? Сборищем пожарников и охранников? Меня? – Он снисходительно улыбнулся. – Скоро в империи поменяется власть. Кифарист, наконец, закончит править и во главе государства встанут те, кто ее действительно достойны. И я один из них. Меня просто некому станет наказывать. Все, хватит пустых разговоров. Диодот, приступай. Итак, задержались.
Сириец встал и вытащил длинный нож с широким лезвием. С улыбкой на губах перебросил с одной руки в другую.
– Закончим то, что начали? – он обвел побледневших друзей мрачным, не сулящим ничего хорошего взглядом. – От Диодота еще никто не уходил. У вас передо мной должок…
Туллия и Феликс, издав дикий визг, бросились в разные стороны. Брат быстро оказался возле стены и схватил в руки стул, пытаясь прикрыться им. Дочка адвоката забилась в угол возле стола, скидывая на пол восковые таблички и принадлежности для письма. Лишь Фабий, оставшись стоять на месте, с вызовом взглянул на префекта. В висках глухими ударами стучала кровь, сердце подпрыгивало, отплясывая дикий, полный безумия танец. Лицо, наоборот, оставалось спокойным, лишенным каких-либо эмоций. Страх внезапно прошел, сменившись злостью на обстоятельства и человека, являвшегося виновником большинства несчастий, приключившихся с ним и его семьей.
Медленно шагнул к двери, приближаясь к сенатору. Краем глаза заметил, как Диодот, немного поколебавшись, видимо, выбирая, на кого из них нападать, обратился в сторону Феликса и, молниеносно выбросив вперед руку, метнул в брата кинжал. Феликс издал истошный вопль, дернулся, выпустил стул из рук и оказался пригвожденным к стене. У Фабия на мгновение потемнело в глазах. Брат замолк и начал медленно сползать на пол.
“Юпитер Милосердный”, – ахнул про себя Фабий.
Он яростно, пылая гневом, взглянул на убийцу, затем перевел взор на вельможу. Уши наполнились криком Туллии, бледнея буквально на глазах, юная матрона прикрыла лицо руками, давя сдавленное рыдание.
– Ты что творишь? – вскричал Фений Руф. – С головой не дружишь?
– Обижаете, господин, – нахмурился наемник. – Я сделал что-то не так? Вы сами приказали, кончать с ними.
– Разумеется, не так! Ты хочешь тут все забрызгать кровью? Это же мой кабинет. Мне тут работать еще…
Фабий остолбенело глядел на мертвого брата, совсем не удивляясь, что туника в месте ранения до сих пор не окрасилась алым пятном.
– Не вижу ничего плохого. Ножом быстро и эффективно, – озадаченно возразил сириец. – Впрочем, воля ваша. Могу удушить. Ни крови, ни колотых ран. Чисто и даже несколько скучно.
В этот момент, остававшийся без движения Феликс, глухо застонал.
“Жив!” – возликовал Фабий. – “Действительно счастливый”.
Пригляделся и понял, что кинжал, угодив совсем рядом с Феликсом, порвал тому тунику, намертво пригвоздив ткань к стене. Брат тщетно пытался вытащить оружие, но оно крепко застряло, глубоко уйдя в деревянную обшивку. Бросил взгляд на Туллию. Дочка Цины тоже успела сообразить, что наемник промахнулся и, шмыгнув носом, быстро вытерла слезы. На щеках выступил легкий румянец, лицо приобрело решительный и даже несколько воинственный вид.
– Не стой, как истукан, – прикрикнул на замешкавшегося Диодота префект. – Или прикажешь мне делать твою работу?
– Обижаете, господин, – в руках сирийца мелькнула тонкая, почти невидимая, короткая веревка.
– Не трогай его, – заголосила Туллия. – Мужик называется. Только и способен более слабых обижать?
“Удавка”, – Фабий, желая помочь брату, повернулся к Диодоту и тут же, получив удар по ногам, оказался на полу.
Феликс тем временем, разгадав намерения наемника, принялся крутиться, словно уж, пытаясь освободиться.
– Мой отец доберется до вас! – пообещал он. – Отомстит за меня и за императора!
– Займись же, наконец, крикуном, – приказал сенатор. – А я пока позабочусь о его дружке и девчонке.
Фабий попытался встать, но Фений Руф рывком перевернул его на спину и ловко связал крепкой веревкой в начале руки, а после и ноги. Лишив возможности двигаться, легко оттащил к окну и усадил в кресло.
– Посиди, отдохни – посоветовал он ему. – Не трать силы попусту.
– Вам это с рук не сойдет! – вращая от ярости глазами, выкрикнул Фабий прямо в лицо заговорщику. – Я… я…
– Понятно, – улыбнулся сенатор. – Ты поквитаешься еще со мной. Охотно верю. Только боюсь, возможности тебе не представится.
Воспользовавшись моментом, Туллия, перестав кричать и ругаться, замолчала и попыталась выбежать наружу, бросившись к двери. Начальник гвардейцев, несмотря на солидное телосложение, догнал ее легко и быстро.
– Отстаньте от меня! Руки прочь, мерзавец! – она попыталась укусить заговорщика, одновременно лягнув ногой в колено.
Скрипнув зубами от боли, Фений Руф с силой тряхнул дочку Цинны. Та взвизгнула, стараясь вырваться, но вскоре оказалась возле Фабия со связанными руками и ногами.
– Негодяй! – не унималась она. – Подлец! Предатель! Ни какой вы не тираноборец. Вы самый обычный интриган. Прикрываясь красивыми фразами, сами хотите оказаться у власти. Настоящие тираноубийцы детей не трогают.
– Значит, я не совсем настоящий, – развел руками Фений Руф. – А вас оставлять в живых опасно. Сами виноваты, что сунули нос не в свое дело. Что не сиделось дома? Вы теперь все про меня знаете. Про меня и моих друзей. Вы, вообще, теперь слишком много знаете. А я не могу вам доверять. Побежите ведь при первой возможности докладывать. Придется убить. Как мне не хочется, но придется. Другого выхода не вижу. – Он вздохнул, взгляд его на мгновение затуманился, сделался отрешенным и ушел в сторону. – Выходит, на пути к благой и светлой цели необходимо пролить немного детской крови. Ничего не поделаешь, рисковать нельзя. Вы не захотели молчать, жаждите помешать. – Сенатор криво улыбнулся и вновь вздохнул, взор прояснился и скользнул по Туллии, остановившись на Фабии. – Диодот, ты долго еще там?
Наемник между тем грифом навис над Феликсом и накинул ему на шею удавку. Брат, извиваясь, захрипел, тщетно пытаясь высвободиться из цепких объятий сирийца.
– Отпустите его! – писклявым, срывающимся голосом воскликнула Туллия. – Ничего у вас не выйдет. Ваш заговор обречен. Это Фабий никому ничего не рассказал. А я не удержалась и проболталась кому надо.
– Неужели? – Фений Руф подошел к ней и присел на корточки. – И кому интересно, девочка? Своему пропавшему папе?
Подмигнув ей, он ловко засунул в рот Туллии темную тряпку. Дочка адвоката зло замычала.
– Посиди молча и подумай. Тебе недолго осталось. Ты скоро?
Он обернулся к Диодоту.
Фабий, извиваясь всем телом, тщетно старался скинуть путы. В голове кружились грязные проклятия, некоторые из них, не удержавшись, срывались с губ. В этот момент раздался звук, похожий на тот, который издает лопнувшая струна.
– Боги милостивые, – наемник озадаченно повернулся к начальнику гвардейцев. – Впервые такое…
– Что еще не так? – тот подскочил к нему. – Мальчишку не можешь задушить?
– Удавка, господин, порвалась. Чудеса, да и только.
Рядом, держась за горло, хрипел Феликс. Лицо налилось кровью, глаза выпучились, словно сваренные вкрутую яйца.
– Доберусь до вас… – угрожающе просипел он.
– Ну-ну, – ухмыльнулся Фений Руф. – Какой, однако, злой мальчик. – И прикрикнул на Диодота. – Где тебя только отыскали?! Убить даже неспособен. Есть с собой яд?
– Да, господин, – мгновенно отозвался наемник и показал маленький прозрачный пузырек. – А не проще шею свернуть?
– Не проще. Без крови сможешь?
Тот покачал головой.
– Так, воспользуйся своим зельем. Надеюсь, стоящее…
“Вот ведь запасливый попался…” – мрачно подумал Фабий и, отчаявшись освободиться, начал осторожно опускаться на пол, поглядывая на торчавший в стене кинжал.
– По моей команде, – тихо, едва слыша собственный голос, попросил он, продолжавшую громко мычать Туллию. – Постарайся отвлечь на себя внимание.
Юная матрона кивнула, показав, что поняла. Диодот между тем быстро открыл пузырек и вновь приблизился к Феликсу. Фабий задохнулся от ужаса.
– Отстаньте от него! – выкрикнул он. – Феликс не сделал ничего плохого.
Тщетно. Ни Фений Руф, ни Диодот даже не повернулись к нему.
“Неужели все? И надежды нет”, – отказывался верить Фабий.
Брат тем временем попробовал одной рукой оттолкнуть наемника, а второй схватился за кинжал и с силой потянул. Опасность и близость смерти придали ему сил и, напрягшись, он сумел вытащить оружие. В глазах блеснул торжествующий огонек, но горел недолго. Нож предательски выскользнул из пальцев и, ударившись о пол, отлетел далеко в сторону.
– Открой ротик, не противься, – с хищной улыбкой на губах произнес Диодот.
– Не а, – Феликс замотал головой и отчаянно замахал руками.
– Тебе это не поможет, – почти ласково продолжил уговаривать сириец. – А-а-а...
Пузырек от резкого движения правой руки брата вылетел из рук и взмыл в воздух. Диодот попытался его поймать, но не сумел и яд, упав возле стола, закатился под него.
– Юпитер! – выругался Фений Руф. – Пошел вон!
– Господин, – наемник виновато склонился. – Впервые со мной такое… Клянусь. Малец – сущий демон. Сами боги берегут.
– Твои кривые руки берегут, – прорычал сенатор. – Иди, стереги детей. Все приходится делать самому, ни на кого нельзя положиться.
– Хорошо, как скажете, – соглашаясь, затараторил Диодот. – Только бутылек заберу, еще пригодится.
И полез под стол за пузырьком с ядом. Не слушая бормотание своего подручного, и не видя, чем тот занимается, Фений Руф взял длинную веревку и направился к Феликсу.
– Говоришь, удавка тебя не берет, кинжал не режет, яд не травит, – он покачал головой и осклабился. – А что скажешь насчет доброй, крепкой веревочки? Вот сейчас подвешу тебя на этот светильник…
– Гад! – выкрикнул Фабий. – Иди лучше ко мне. Отстань от брата.
Сенатор, нахмурив брови, кинул в их сторону испепеляющий взгляд и, схватив Феликса за плечи, рывком заставил выпрямиться. Тот попытался сопротивляться, но военная подготовка начальника гвардейцев, взяла свое. Одержав легкую победу, он принялся завязывать на шее брата причудливый узел.
– Пора, – прошептал Фабий, боясь только одного, что не успеет.
Туллия тут же замычала намного громче, чем до этого, одновременно начав дергать руками и ногами и с шумом кататься по полу. Каким-то образом сбила стоявшую рядом высокую, пузатую вазу, расписанную затейливыми сценами. Та, упав на пол, раскололась пополам. Изрыгая проклятия, к ней из-под стола кинулся Диодот. Воспользовавшись тем, что на него сейчас никто не смотрит Фабий начал ползти. Передвигаться, словно дождевой червь оказалось весьма трудным занятием. Расстояние до заветной цели сокращалось очень медленно. Наконец, он добрался до лежащего возле стены кинжала и попытался перерезать веревки.
“Еще немного времени, совсем немного”, – взмолился Фабий. – “Юпитер Всемогущий, Венера Милостивая, Марс Победитель, Квирин защитник города…”
Боги не услышали. Вместо них над ухом раздался окрик Диодота:
– Куда собрался? Лежать!
Фабий перекатился на спину, боясь, что наемник заметил свой нож.
“Юпитер, не хочешь помогать, дай хотя бы частичку удачи Феликса”.
Осторожно, едва шевеля пальцами по прохладной стали, спрятал оружие в рукаве.
– А ну-ка обратно к своей подружке! – Диодот, схватив беглеца за ноги, потащил к креслу.
– Геракл Мускулистый! Дай мне сил! – на всю комнату прорычал Фений Руф, пытаясь заставить Феликса стоять смирно. – Ты во всем виноват, из-за тебя пострадала моя любимая ваза.
Брат, разумеется, вовсю противился, скидывал с шеи веревку, спрыгивал со стула, поставленного под бронзовым светильником.
– Господин, вам помочь? – обратился к нему Диодот.
– Отчего кругом одни бездари? – вскричал сенатор. – Дионис Вдохновитель, помоги. Вразуми, подскажи… – Он пнул стоявший рядом стул и изрыгнул поток грязных проклятий. – Только время теряю, столь драгоценное сегодня. С детишками не могу разобраться.
Начальник преторианцев вдруг остановился и лицо его просветлело.
– Диодот? – мягким, почти ласковым голосом позвал он наемника. – У тебя имеется с собой три мешка?
– Конечно, господин, – сириец потер руки. – Будем топить? У меня на такой случай и пара камешков заготовлено.
– Ты прав, будем топить… Мы все-таки не изверги, вешать детей. Смерть в воде видится мне более гуманной.
– И тела не придется прятать, – подхватил Диодот.
