Текст книги "Реликт. Пояс Скорби (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Однако, я, так сказать, зарубил себе на носу, что внизу, на выжженной планете, все-таки каким-то образом сохранились осколки жизни. Больше того, Виллар был уверен, что там есть и человеческие поселения! А это значит, что аборигены могут быть довольно агрессивно настроены по отношению к любому свалившемуся с неба. И вполне возможно, что мне придется вразумлять «неразумных хазар» с помощью «Леохе-117К».

День был долгим и полным впечатлений. Но засыпал я с мыслью о том, что может ждать меня на почти мертвой планете.

И мне приснился сон.

Они вообще-то мне часто снятся, но я очень редко их запоминаю. А тут сон не только накрепко отложился в памяти, так я еще и проснулся после него. В холодном поту от страха.

Все проблемы были от шланга. Не скажу, чтоб совсем уж обычного, но, все-таки, довольно распространенного. По сути, он всего лишь этакая гибкая труба, изготовленная из какого-то синтетического материала, и способная выдерживать немаленькое давление, под которым в маневровый двигатель подается топливо-гель. И вот именно эта штуковина и оказалась причиной того, что я чуть не гробанулся насмерть о скалы при посадке.

Самое поганое, что и поделать-то ничего было нельзя. Ни маневровых, ни шлангов топливопровода у меня в запасе не было. А здесь, на планете, можно было даже и не искать. У них тут с самым необходимым, вроде продуктов питания,большие проблемы. С техникой же вообще полный мрак. 

Чудо уже то, что удалось вообще запустить это чудо инженерной мысли. В устаревших на сотню лет базах знаний ни о моем новом корабле, ни, соответственно, о новейших яйцеобразных подвижных капсулах изменяемого вектора тяги, даже не упоминалось. Измерительных приборов в цивилизации основанной на стандартизации и всеобъемлющих информационных пакетах, попросту не существовало. При замене поврежденной при абордаже трубки, соединения пришлось подбирать на глаз. И только при посадке на планету выяснилось, что кое-что я все-таки не учел. Длину! Слишком короткая, она не давала двигателю полностью повернуться в нужную сторону.

В общем, я был слегка, скажем так – раздосадован. Чувствовал себя полным идиотом и авантюристом, на свой страх и риск ринувшемся в космос на судне, устройство которого представлял себе лишь в общих чертах. И сами понимаете, общаться с кем-либо никакого настроения не было. Особенно после надоевших до предела «переговоров» с «делегациями» туземцев. 

Хотелось, честно говоря, запереться в корабле и долбануть грамм двести чего-нибудь похожего на водку. Однако же, вместо путешествия в каюту, в теплую компанию к общепринятому лекарству от стресса, пришлось опускаться на гравиплатформе из под брюха баржи, и торопиться навстречу дорогим гостям. Иного шанса познакомиться, и, быть может, даже и подружиться с Сестрами Геи могло и не представиться. 

Собственно сестра была, так сказать, в единичном экземпляре. Их прямо-таки неестественно белые бронекостюмы ни с чем иным не спутаешь. Остальные «татары», те, что в серо-ржавых плащах, были явно местными. Привычными. А она бросалась в глаза, как роза на свалке.

Признаться, когда спустился, подошел ближе и разглядел лицо спустившейся с небес девушки, решил, что она выделялась бы из толпы даже будучи обряжена в рваное рубище. Знаете, бывают такие люди. Такие женщины. Вроде ходит как все, говорит как все, одежда у нее как у всех. А взглянешь чуть пристальней, и понимаешь – королева! 

Сестра Геи, почтившая меня своим присутствием, на королеву если еще и не тянула, то исключительно в силу слишком юного возраста. Как говориться, это принцессами рождаются. Королевами же только становятся. Так что у моей незваной, но, тем не менее, желанной гостьи, все было еще впереди.

– Это сестра Селена, – почти не разжимая губ, выговорил Тармак. Самый яркий признак того, что говоришь с привычным к дыхательной маске опытным путешественником по поверхности мертвой планеты, кстати. 

– Макс Карташ, – кивнул я гостье, оценив ее выбор спутников. Никто в Шраме, в трезвом уме и твердой памяти, не стал бы ссориться со старшиной туземных сталкеров, единственных, в здешних краях, добытчиков осколков былого великолепия. Заявиться же в одиночку без «опекуна» к мужчине, бойцу и владельцу практически целого космического корабля, для женщины, девушки, было не то чтоб неприлично, немыслимо!

– Они искали того, кто взялся бы их доставить наверх, – продолжил бродяга. И это тоже была дань приличиям в туземной их интерпретации. Нанимателя и наемника должен сводить кто-то, равно уважаемый и тем и этим. – Далеко. Без твоего челнока туда не добраться.

Оставалось только кивнуть. Передвигаться по выжженной поверхности планеты то еще приключение. А если цель похода дальше сотни километров, то еще и смертельно опасное предприятие.

– С орбиты обнаружены останки потерпевшего крушение акбаррского фрегата, Макс, – не проговорила, а именно что пропела сестра Селена. – Есть основания полагать, что там еще есть выжившие. 

Молчу и улыбаюсь. Смотрю в глаза цвета полированного ореха. Тону в этой теплой коричневой глубине, и наслаждаюсь этим.  Лучше уж так, чем признаться в желании пристрелить недобитых имперцев. 

– Боир Тармак весьма высокого мнения о вас, как о пилоте. Еще он упоминал, что в вашем челноке установлена медкапсула. Ее наличие могло бы здорово увеличить сумму оплаты ваших услуг,  – отвлекала меня от купания в зеркалах души девушка. – Необычная комплектация. Но от человека сумевшего посадить шахтерскую баржу в Шрам, можно ожидать и не такого...

И тут я проснулся. Потому что тамошний – я знал, а я – тутошний вдруг понял, что здесь, в Поясе Скорби, мы с доктором Вилларом больше не одиноки.

Глава 14

***

Сапер пробирается по минному полю с куда меньшей осторожностью, чем я крался от одного мертвого куска металла к другому. Перенастроил пассивные сканеры на максимальную чувствительность, активными пользоваться опасался. Слишком уж наглые у меня тут завелись соседи. Ни за что не поверю, что некто сумел пролезть в наш тупичок незамеченным для акматарского пикета и местного патруля. Ладно еще на каком-нибудь челноке вроде моего «Буси». Но не на здоровенной же двухсотметровой лоханке!

Значит, их пропустили. Значит, нарезающему круги по системе имперскому фрегату просто приказали не обращать внимания на мародерничающих в гигантском склепе деятелей. Существовала вероятность, что в том приказе значилось и оказание помощи в случае, если у таинственных старьевщиков вдруг случится какая-либо беда.

А быть может, и нет. Быть может, корабль этих друзей и сам по себе вооружен по уши, на борту еще и пара сотен не добрых штурмовиков скучает, а на летной палубе пяток зубастых птичек, поновее того, что в контейнере у меня под крылышком. Это, кстати, причина, почему на поиски супостатов я не вылетел на «Литургие». Как убийца фрегатов, а в стае – и крупная неприятность для крейсеров, этот тяжелый истребитель хорош. Но мне-то в первую очередь нужна была информация, а не комок оплавившегося металла и рой любопытных имперцев на месте инцидента. Вступать в ближний бой с опытными пилотами я тоже пока не рискнул бы. И теория не доучена, и практики ноль.

Так что – полз. На маневровых. Тратил драгоценное горючее, и попутно присматривал корпуса, в которых мог бы заправить быстро пустеющие баки. Ни о каких иных трофеях уже и мысли не было. Шутил даже, подсмеивался сам над собой. На словах сомневался, что сон – шахтерская баржа и девушка с удивительными, орехового цвета, глазами – это действительно замочная скважина в будущее, а не примитивный выверт перегруженного учебой мозга, осложненный острым спермотоксикозом. Но верил. Иррационально, без объяснений, как веруют в Бога наперекор всем логичным аргументам атеистов. Просто пришло время. Просто было пора. Просто срок моей отсидки во мраке черно-белого Пояса Скорби подходил к концу. Мы, пилоты, да и, наверняка, другие военные, всегда остро чувствуем этот момент. Что-то должно произойти! И тело вдруг наполняются жаждой действия, и свербит-свербит-свербит в одном месте от предчувствия приключений.

За малым они сами меня первые не нашли. Едва я, огибая очередной труп некогда величественного линейного крейсера, не ввалился прямо к ним в шлюзовой отсек. В последний момент успел затормозить и сдать назад. Краем глаза заметил на опаленной плазмой броне мертвого гиганта отблески дуговой сварки. А дальше уже на рефлексах.

Всему виной снова это проклятое любопытство. Акбаррский элитный носитель, до верхних аварийных шлюзов набитый трупами рабов, я уже посещал. До сих пор, при воспоминании, от отвращения передергивает. Его же окситанского одноклассника, «Зевса», видел впервые. Соблазн был велик, но с желанием наведаться в мрачные коридоры мертвого великана, я уж как-нибудь справился бы. А вот спасательный сегмент имперского «Гнева Господня», недостающую деталь вычурного «авианосца», болтающийся всего в нескольких сотнях метров от Повелителя Олимпа, пропустить было выше моих сил.

Вообще, моей оплошности была, так сказать, уважительная причина. Как уже говорил, обычно расстояние между объектами, составляющими Пояс Скорби, превышало несколько сотен километров. Чаще всего – и вовсе несколько тысяч. Здесь же, в непосредственной близости от «Зевса», наличествовала какая-то необъяснимая аномалия. Линейный крейсер, во мгле пролома на месте маршевых двигателей которого удалось спрятать челнок вместе с подвешенными под крыльями контейнерами, и носитель являлись как бы центром композиции. Картина у неизвестного художника вышла мрачноватая, переполненная искореженным металлом, смертью и страданиями. Да еще и перенасыщенная деталями. Слишком много трупов, мертвых звездолетов и останков легких пустотных платформ. Словно бы именно здесь, в этом месте, был эпицентр боевого безумия. Здесь, выжимая последние капли сил, сошлись в клинче четыре гигантских флота. Здесь ярость сражения была так велика, что даже век спустя я ощущал ее эманации.

С носа приютившего меня мертвеца до хозяйничающих на обшивке пристыкованного к носителю корабля чужаков был всего какой-то смешной километр. Оптические усилители скафандра легко позволяли рассмотреть там все в подробностях.

Понятия не имею, почему Сестра Геи назвала этот кораблик шахтерской баржей. В изученных мною базах этот вид гражданских судов отсутствовал напрочь. То есть вообще, как класс. Шахтерские фрегаты были. Грузовые баржи присутствовали. А чтоб два в одном  – нет. Да и не похож он был на то неповоротливое нечто, всплывающее в памяти при слове «баржа».

Этакая здоровенная, двести с хвостиком метров длинной, сильно вытянутая подкова, летающая «рожками» вперед. В первой четверти боковые корпуса еще дополнительно соединялись выступающей вверх и вниз перемычкой. Судя по обилию иллюминаторов – это была обитаемая частью судна.

Бросались в глаза дополнительные щиты по периметру приплюснутого корпуса. С военной точки зрения, они не имели ни малейшего смысла. Однако же при движении в сильно захламленном пространстве астероидных поясов или колец планет, эти выгнутые внутрь экраны, способные принять на себя удар безмозглой каменюки, здорово экономили энергоресурс. И, что наверняка особенно ценилось добытчиками полезных ископаемых, в отличие от силового экрана, не отпихивали от корабля разрабатываемые объекты.

Ну и конечно нельзя было не заметить двигатели. Вернее, верхнюю их пару, прямо-таки смятую из ровных цилиндров в сюрреалистичные грибы. Опыта вождения звездолетов у меня было, несомненно, мало, зато со здравым смыслом все в полном порядке. Так что догадаться, что виной такой странной метаморфозы стали огрехи при буксировке пресловутой спасательной капсулы с имперского носителя, было не сложно. Инерция, знаете ли, страшная вещь. Даже самым маленьким корабликом довольно не сложно сдвинуть с места огромный, парящий в невесомости линкор. Проблемы начинаются в тот момент, когда километровый бронированный мастодонт потребуется остановить! Похоже, для команды лишившегося половины кормы корабля, это стало настоящим открытием. Они что? В школе не учились?

Один из высокотехнологичных «грибов» уже был полностью демонтирован. Теперь этот измятый кусок металла и электроники вяло дрейфовал в сторону местного светила. На освободившееся место силами пары ремонтных дронов и пятерки людей, обряженных в сверкающие хакдарские скафандры – «Аварууспуку» если глаза меня не подводили  – пытались приладить один из маршевых движков с «Гефеста». Дела шли не особо блестяще. Корабли,  хоть и были вполне сравнимы по размерам, все-таки предназначались для разных целей. Соответственно и размеры и методы крепления различались кардинально. На месте этих товарищей, я бы уже давно бросил безнадежное дело, перестал бы пытаться впихнуть невпихуемое и всунуть невсуваемое, а озаботился подбором приводов по размеру. Например, от фрегата. Что мешало поставить три меньшего размера вместо двух?! Да ничего! Думается мне, еще бы и прибавка по мощности бы вышла.

Впрочем, роботу было просто наплевать, а горе-ремонтников, судя по всему, никто и спрашивать не собирался. Зачем иначе на броне присутствовали еще теплая компания из пары вооруженных и закованных в доспехи бойцов? Защищать ремонтную бригаду здесь было просто не от кого. А вот присматривать за тружениками, чтоб не сбежали – конвой был в самый раз.

И самое главное! Больше в окрестностях баржи не было никого. Не проносилось звено патрулирующих окрестности истребителей, не обшаривали пространство чуткие сенсоры автоматических турелей, расставленные на наиболее вероятных путях подхода к логову мародеров, не штурмовали развалины плывущих поблизости кораблей тренирующиеся отряды штурмовиков. Да чего уж там! Даже на броне корабля, единственно в тот момент, кроме патрульного фрегата, способного вывезти экипаж из нашего звездного тупика, мне удалось высмотреть только одну малую башенку спаренных лазеров-автоматов.

Такое пренебрежение собственной безопасностью меня лично поразило в самое сердце. И выводов их этой их безалаберности можно было сделать только два. Либо этот их мир не настолько злой и безумный, как выходило из рассказов Шарика, либо они всерьез полагались на защиту имперского патруля. Косвенная улика в пользу наличествующего «рыльца в пушку» у кого-то из командования акбаррской эскадры в соседней системе, кстати!

Была еще вероятность, что вооружение баржи попросту скрыто. Небольшая, учитывая особенности корпуса судна, но все-таки отличная от нуля вероятность. Потребовалось пять суток непрерывных наблюдений, чтобы убедиться: мой будущий корабль не способен и мухи обидеть.

А вот экипаж мне нравился все меньше и меньше. И был окончательно дискредитирован в тот миг, когда конвойные бойцы просто пристрелили что-то яростно пытавшегося им объяснить работника. Краткая вспышка заряда плазменного ружья и тело повисает безжизненным мешком. И только магнитные ботинки не позволяют трупу унестись в безжизненную пустоту. Так он и простоял, немым памятником рабовладельческому строю, пока охрана на внешнем корпусе судна не сменилась, и новые конвойные ударом бронированного башмака не отпнули тело прочь.

Месяц, из тех одиннадцати, что оставалось до прибытия в систему каравана судов, должных, по замыслу Виллара, отвлечь внимание патруля от нашей попытки вырваться из тупика, уже прошел. И не суть, что наши с Шариком планы несколько разнились. Время стремительно утекало. Я сидел в тесной рубке челнока, просматривал в режиме ускоренного времени запись – репортаж с поверхности ремонтирующейся баржи, и ломал голову, каким же таким затейливым способом мне в одиночку умудриться перебить четверых надсмотрщиков, попасть внутрь корабля, нейтрализовать остальной экипаж, освободить рабов и при этом получить контроль над главным компьютером. Уничтожить эту лоханку, ей-богу, было бы в разы проще! Одна торпеда с «Литургии» и выжившие, если помощь патруля не придет вовремя, позавидуют мертвым.

Да чего уж там говорить?! У меня не складывался даже скелет плана. Слишком мало имелось информации. Я понятия не имел о внутреннем устройстве баржи, мог только догадываться о численности экипажа и о месте содержания рабов. Мог только предполагать то, как поступит вахтенный, когда осознает, что корабль подвергся атаке и все его товарищи мертвы. Станет ли он сразу вызывать имперский фрегат, или сначала все-таки пробует сам разобраться в ситуации? И что именно нужно отломать с корпуса, чтоб эти самые вопли о помощи никогда не достигли чутких антенн акбаррца?

Еще хотелось бы знать – насколько велика их сила духа. Станут эти люди сражаться до последней капли, или с готовностью сложат оружие, если я предложу им жизнь в обмен на коды доступа к ИскИну? Как говаривали сицилицы: есть ли у них стержень?

И самый главный вопрос: где взять хотя бы троих помощников? Потому что быть одновременно везде невозможно. И если допустим дежурную смену конвоя вместе с абордажным дроидом на броне баржи я легко могу снести из бластерных пушек истребителя, то пока стану стыковать птичку и выбираться из тесного кокпита, остальные мародеры успели бы приготовить мне теплую встречу. И кто сказал, что у них нет боевого робота? А если их полдюжины? Такая железная банда способна и «Литургии» неприятности причинить.

Идеально было бы выманить весь экипаж в полном составе наружу, и разделаться со всеми сразу. Только тут нужен был какой-то невероятного коварства хитрый план, а в голову ничего путного не приходило. Хотелось бы конечно самому захватить баржу, забить трюмы своим барахлом, и только потом поставить Колобка перед фактом. Но не судьба. Единственным приемлемым вариантом атаки мне виделся тот, что предполагал участие звена боевых дронов и пары-тройки дроидов. И единственное место, где мне могли помочь, располагалось в жилом модуле на разрушенной летной палубе «Мегатрона». В логове киберманьяка Кайдануса Виллара.

Все шло к тому, что пора было собираться в обратный путь. И коли никаких иных вариантов не выдумывалось, откладывать отбытие я не стал. Единственное что, обшарил приютивший челнок окситанский линейный крейсер на предмет боевых роботов и баз знаний по тактике абордажа. Дюжину шестилапов, которых заказывал Шарик, набрал еще на «Гефесте», но раз задачи изменились, решил прихватить еще столько же заготовок для апгрейда военной версии дроидов.

 Каждый раз, обыскивая каюты и кабинеты в мертвых кораблях, удивлялся. По моему личному мнению, чем еще заниматься офицерам звездолетов во время долгих перелетов, как не учебой? Больше чем уверен, каждая изученная база, повышающая квалификацию члена экипажа во флоте, автоматически увеличивает жалование и шанс на успешную карьеру. С точки зрения здравого смысла, это совершенно естественно и логично. И соответственно, носители информации должны были бы встречаться мне не просто часто, а очень часто. Однако же серые кристаллы оказались редким и на самом деле драгоценным трофеем. Даже не смотря на их реальное и моральное устаревание, каждый из носителей знаний превращал отсталого и бестолкового реликта в знающего специалиста, способного худо – бедно, но вписаться в реалии нового мира.

Чтобы все-таки отыскать «Тактику малых групп», «Десантные операции звездной пехоты» и «Абордаж и контрабордаж» пришлось посетить семь могильников. Три умматарских, и по два оскитанских и хакдарских. Имперские корабли старательно игнорировал, опасаясь снова встретить тела брошенных на верную смерть рабов. Моя ненависть к рабовладельцам отлично себя чувствовала и без новых порций впечатлений. Жаль судов корпорантов, в пропорциональном отношении, было маловато. Идея обзавестись серьезным пакетом акций какой-нибудь фирмы и всю оставшуюся жизнь получать свою долю прибыли, не давала мне покоя. Так что хакдарские боны всегда были желанным трофеем.

Все три базы сразу ставил на изучение в третий уровень. Комплект пилота истребителя успешно поглотился мозгом еще во время сидения в засаде, а нового я ничего не ставил, предполагая, что свободные слоты могут понадобиться для чего-нибудь важного. Приятным открытием было то, что, как и в случае с пилотированием, навыки звездного десантника требовали высокую реакцию и способность к запоминанию. И с тем и с этим атрибутом у меня было более чем все в порядке, так что и скорость изучения оказалась приличной. К моменту триумфального возвращения в док «Мегатрона», я, по устаревшей на сто лет классификации, легко мог претендовать на сертификат сержанта любой из трех армий. А вот на гения тактики – нет. Потому как военная наука только поддержала меня во мнении, что в одиночку захватить звездолет совершенно безнадежное предприятие. И ни одной новой идеи так и не появилось.

Сообщение от Колобка по инфросети застало меня в адмиральской ванной. О, как давно я мечтал о том, чтобы полежать в горячей воде, вытянуться, отмокнуть, расслабить мышцы. Микроскопический душ в Бусе давал кратковременное ощущение чистоты, но сравнивать это мелкодисперсионное нечто с полной ванной настоящей воды даже как-то неприлично.

«Максу Карташу предлагается немедленно явиться в жилой модуль доктора Кайдануса Виллара для отчета о проделанном путешествии и собранных в пути трофеях».

– Ну ваще, – пробормотал я себе под нос, и еще глубже – по ноздри – погрузился в восхитительно теплую воду. И едва не захлебнулся, когда по венам вдруг пробежала полузабытая за пять недель автономного «плавания» волна боли.

– Тварь! – заорал я равнодушному металлокерамическому бронированному потолку, когда удалось-таки выкашлять мыльную воду и промыть глаза. – Поганая круглая тварь! Убью, паразита!

Руки дрожали. И от ярости, и к стыду своему – от страха. На краешке сознания кто-то ехидный напомнил, как я хвастался тем, что стал привыкать к боли. Однако к этому нельзя привыкнуть! Можно научиться отодвигать этот затуманивающий разум «бур» в каждом нерве в сторону. Как бы отделять разум от тела. Но не когда во так. Не когда удар, словно кипятком, обжигает всего с головы до ног. Не когда отсутствие боли как экстаз, а все внутри сжимается от ужаса в ожидании новой волны.

Кое-как оделся, влез в скафандр и отдал приказы шестилапым. Намек я понял, и знал, что второго напоминания не будет. И все равно, невольно, суетился в попытке делать все максимально быстро. Господи, каким же отвратительным трусом я сам себе казался!

Виллар висел над полом в самом конце большой комнаты, заменяющей в жилом модуле кают-компанию и столовую.  Так что мы с шестилапыми, раскладывающими упаковки с причитающимися Колобку трофеями, выглядели, словно папуасы на приеме у короля.

– Рад, что ты серьезно отнесся к моей просьбе и прибыл не мешкая, – как-то подозрительно серьезно, или даже сурово, заявил, наконец, Шарик, когда дроиды закончили суету и замерли у входа. Я, кстати, так и не сумев выделить в его словах оттенков сарказма, был, мягко говоря, слегка растерян. Появилась даже мысль, что безумный ученый уже сам не понимает, чего делает.

– Торопился, как только мог, – изогнув губы в кривую усмешку, выговорил я. – Хотя до сих пор так и не вижу причин такой спешки.

– Поверь, я и подавно не испытываю удовольствия от общения с низшими существами вроде тебя. Однако же обнаруженный среди руин звездолет в рабочем состоянии – это ли не повод для немедленного принятия решения? Управляющий компьютер твоего челнока любезно поделился информацией. Но для верной оценки ситуации, этих сведений  явно недостаточно.

– Неужели? – деланно удивился я. – Величайший мозг современности не в силах решить такую простую задачу, как захват контроля над примитивной баржей?

И стало мне вдруг легко – легко. И страх куда-то испарился, будто его и не было. Просто пришла в голову мысль, что как бы этот урод тут не выделывался, чего бы не делал, не хлестал бы болью, но без меня и моего истребителя ничего у него не получится.

– Это не простая баржа, – привычно перешел на менторский тон Виллар. – Это судно построено на верфях Объединенной Шахтерской Ассоциацией, и предназначено исключительно для добычи ценных видов полезных ископаемых в труднодоступных регионах космоса...

– Значит те люди, что притащили сюда это корыто, сами его у кого-то отжали, – хмыкнул я. – Не самый лучший выбор для путешествия по Поясу Скорби.

– Ты не прав, – рявкнул вдруг Колобок. – Ты понятия не имеешь о том, что это за корабль, а уже готов делать выводы. Впрочем, чего-то подобного от тебя и нужно было ожидать...

– О, прошу прощения, профессор, – продолжал скалиться я. – Уж ты-то точно в курсе, что это за калоша и с чем ее едят. Не удивлюсь, если и план по ее захвату уже практически готов.

– Калоша? Едят?  – после минутной паузы нерешительно проговорил ученый. – Я начинаю подозревать, что долгие одиночные вояжи не идут тебе впрок. Есть признаки нарушения ассоциативных связей...

– Да все у меня хорошо, – хихикнул я, и уселся за столик и ненадежными легкими ножками. Которые несколько раз так легко опрокидывали емкости с пищей прямо на меня, стоило шарообразной твари решить, что наступила пора для экзекуции. Настроение снова стало портиться.

– М-да, – интересно, как долго этот маньяк отучивался почесывать пальцем бровь, или поправлять очки на носу? Этот жест прямо-таки напрашивался, будь Виллар обычным человеком. – Будем надеяться, ты знаешь, о чем говоришь. Ибо тебе еще составлять подробную тактическую схему предстоящего сражения. Я, к счастью, в отличие от тебя, не вижу необходимости захламлять мозг соответствующими базами знаний.

– Так и знал, – сокрушенно вздохнул я. – Снова я. Снова: «ты профессионал, сделай же что-нибудь». А я так надеялся испить из источника знаний от светоча современной науки.

– У тебя еще все впереди, – не принял моего сарказма Колобок. – В ближайшее время тебе придется напряженно пополнять багаж знаний в управлении автономными кибернетическими системами. Я намерен временно подчинить тебе звено малых боевых дронов, и звезду абордажных дроидов. И к началу операции ты должен иметь навыки по их полноценному использованию. Это не особенно сильно приблизит тебя к моему уровню понимания сути техноюнитов, но мы хотя бы сможем говорить на одном языке.

– А базы, шеф? – вскинулся я. Даже тех крох информации о возможностях военных роботов, было достаточно, чтоб понять какую избыточную мощь передает в мои руки ученый.

– Кристаллы у меня, естественно, есть, – самодовольно выговорил Шарик. – Получишь их перед уходом. Кроме того, тебе понадобится какая-нибудь действующая малая боевая пустотная платформа. Какой-нибудь истребитель, или что-то в этом роде. Но это будет полностью твоей задачей. Как поиск собственно платформы, так и отыскание требующихся баз для ее эффективного использования. Ты должен будешь оценить потребности во времени для усвоения этого раздела знаний, дабы мы могли максимально точно спланировать дату начала операции.

– Хорошо, – покорно кивнул я. «Литургию» в ее транспортном контейнере я временно поместил к прочим «не для любопытных глаз» вещам в дюзу мертвого «Мегатрона». А пилотские базы были уже давно изучены. Но не выдавать же было этот мой маленький секрет вот так сразу!? Да и небольшая фора по времени могла здорово пригодиться.

– Информацию о найденном тобой судне я отправляю на твою нейросеть, – продолжил читать лекцию профессор Виллар. – Предлагаю тебе немедленно ее изучить, и попытаться оценить достаточность военной мощи для безопасного захвата корабля.

На периферии зрения действительно тут же замигал значок входящего сообщения.

– Однако прежде чем ты этим займешься, ответь мне на важнейший в настоящий момент вопрос! Ты, как человек, обладающий необходимыми знаниями и своими глазами наблюдавший процесс ремонта судна, что ты можешь сказать о наиболее вероятных сроках его завершения? Как быстро эти люди способны осуществить замену маршевых двигателей? Сколько у нас может быть времени до того момента, как они будут готовы уйти из системы?

– Месяц. Как минимум, – хмыкнул я, сгорая от любопытства. Сказать по правде, я все-таки не удержался и открыл прилагаемые к информационной справке с чертежами изображения шахтерской баржи. Ну, просто дабы убедиться, что это именно нужное нам судно. – Я наблюдал за их возней целую неделю, и за это время они и на шаг не приблизились к правильной установке даже одного из двух двигателей. Думаю, четыре недели они еще точно провозятся, прежде чем плюнут и поползут домой на двух оставшихся.

– Не слишком много, – констатировал очевидное Колобок. – Нас ждет масса работы. Ты, кстати, уже можешь начинать. Вердикт по требующемуся количеству военной техники нужен мне здесь и сейчас.

Главное – нас ждет работа, можешь начинать! Настоящий начальник. Классический. Но в тот самый момент уговаривать меня потрудиться было не нужно. На открытых картинках была именно она – шахтерская баржа. Чуть другие обводы, иные дополнительные щиты и слегка измененная форма обитаемой части судна. Но все эти отличия легко было объяснить легкими косметическими модификациями, которым корабль успел подвергнуться. Каждый нормальный владелец непременно стал бы пытаться что-то улучшить, да и странно было бы встретить в нашем звездном тупике звездолет такого редкого класса, только что сошедший со стапелей.

Я как-то не успел поинтересоваться у рабовладельцев, как именно они назвали корабль. Создавшая же его Объединенная Шахтерская Ассоциация – уникальная для современной цивилизации организация, причудливо объединяющая в себе профсоюз вольных, не связанных с какой-либо корпорацией, добытчиков полезных ископаемых и довольно жесткую фирму, владеющую целыми системами на границе Содружества, присвоила барже класс «Ретри». И по уверениям из краткой информационной справки, прилагающейся к технической документации, появление на рынке этого чуда позволило достичь принципиально нового уровня добычи. В основном, конечно же, благодаря совершенно фантастическому объему рудного бункера. Двадцать две тысячи кубометров! В скромный двухсотметровый корпус каким-то образом впихнули грузовой трюм присущий среднему транспортному кораблю. Плюс почти четыреста кубометров отводилось в жилой части судна под хранение расходных материалов, и еще двадцать пять под боксы хранения и обслуживания дронов.

Понятное дело для достижения столь выдающихся показателей архитекторам проекта пришлось чем-то пожертвовать. И тут они не поскромничали. Четыре крейсерского класса двигателя разгоняли двести тысяч тонн удручающе долго. Для перехода в гипер судну требовалось восемнадцать с половиной часов! При этом приращение скорости не могло превышать восьмидесяти метров за секунду. Мой малыш «Буся» с его пятистами был просто пулей по сравнению с этим бегемотом.