Текст книги "Глобус (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Но, сказать по правде, я узнал "Саратогу" еще стоя "на полу" огромного цирка гражданского терминала. Лет этак, наверное, десять или двенадцать назад начало производства этих в высшей степени удачных корабликов было признано главным явлением года! С тех пор со стапелей различных корпораций сошло множество подражаний великолепной "Саратоги", на основе ее гениальной конфигурации выросло целое поколение универсальных платформ для путешествий по ближнему космосу. И все-таки первые модели – так сказать – прототипы – все еще оставались в цене.

В общем-то, все было просто. Не особенно крупный, размером с корвет, а в модификации "Мини" и того меньше, корабль отличался от прочих свих ровесников лишь тем, что управлять им мог человек совершенно не подготовленный. Достаточно было указать конечную точку маршрута и запустить двигатели, чтоб снабженный мощнейшим на тот момент компьютером космолет доставил вас по назначению.

"Саратога" не годилась для путешествий по малообжитым регионам Содружества, или того пуще – разведки отдаленных уголков системы. У кораблика была слишком слабая, рассчитанная на считанные часы полета, система жизнеобеспечения и не слишком объемные баки для топлива. Но как средство передвижения внутри скоплений обитаемых станций в одной из точек Лагранжа, он был идеален. Да что там говорить! Благодаря "Саратогам" космос вокруг гигантских космических городов наполнился жизнью.

Надо ли говорить, что до того мало кому известная фирма "Кадис" со станции "Сантьяго-да-Луна" что в Латинской Колумбии, стала чуть ли не на десятилетие законодателем мод в гражданском космолетостроении. Характерные обводы судна стали настолько привычным зрелищем в причальных секциях, что я, пожалуй, смог бы узнать его и в куда более разрушенном состоянии.

Этот, застрявший в створке шлюзовых ворот, вообще на удивление хорошо сохранился. Скорее всего, вынесенные вперед на боковых консолях двигатели приняли на себя основную силу удара, дав шанс выжить людям. Пассажирская капсула в последней, хвостовой трети корпуса, с первого взгляда вообще показалась мне совершенно целой. И это после того, как на хорошей скорости судно протаранило несколько метров керамо-металлического сплава!

Конструкция предусматривала возможность полного отделения обитаемой части корабля в случае серьезной аварии. Теоретически, либо изнутри – отдав команду с пульта управления, либо снаружи – вскрыв специальный люк, кабину можно было снять и опустить на один из причальных столов терминала. Неприятность заключалась в том, что именно эта, хвостовая треть корпуса "Саратоги" и заклинила диафрагму шлюза.

Вскрыть главный вход в судно тоже не вышло бы. Он едва-едва торчал из-за лохмотьев металла шлюза. Оставалась последняя возможность чтоб попасть внутрь и выяснить наконец-таки судьбу отчаянных лихачей – технический, узкий и расположенный в самом неудобном месте, люк. И пока спасатели, пользуясь практически полным отсутствием притяжения, расползлись по потолку, я тихонечко двинул трак к тому самому месту корпуса.

Давным-давно, лет, наверное, десять назад, сразу после того, как корабликов типа "саратоги" стало много, Ассамблеей Содружества был принят закон, согласно которого все гражданские суда должны быть зарегистрированы в Астроконтроле и оборудованы легко читаемыми метками с регистрационным номером. Это к тому, что на том сервисном люке, к которому я, в конце концов, сумел-таки подвести трак, такой номер тоже имелся. Выяснить же имя владельца и станцию приписки машины, дело буквально двух минут. Реестр космолетов принадлежавших частным лицам или гражданским корпорациям был в свободном доступе в Сети.

– Господин Фернандо Калавера Кальва, – пробурчал я себе под нос, перенося информацию из реестра в записную книжку нейросети. – ЛЛ-3, станция "Асесьон".

– Вольник? – тут же прокомментировал мое открытие кто-то из десанта. – В смысле – с вольных станций мужик.

– Каким ветром его к нам занесло? – новую тему для трепа немедленно подхватили остальные. Все были абсолютно уверены, что спасать в этой куче метало-керамического лома уже некого, и потому просто, как умели, боролись со скукой.

– Эй, кто там?! Докладывайте, – вдруг вклинился на нашу отрядную волну незнакомый голос. – Что там у вас?

Ну надо же, как не вовремя! Я только-только люк открыл и голову туда сунул, чтоб выяснить свободен ли путь в кокпит судна. Ну и, сказать по правде, рапорты – это вообще не моя работа. Я всего лишь водитель трака одной из многих дружин спасателей этой огромной станции.

Все так, но почему-то именно в тот момент эти замечательные мысли мою глупую голову не посетили. Рефлекс что ли сработал армейский. Это в СВГ я младший по всем статьям, и надомной – только в нашей дружине – аж двенадцать начальников. Но и другое – тоже верно: именно в тот момент я был единственным офицером на траке. А это значит и докладывать должен был я.

– Здесь лейтенант Лесток, сэр. Эммм... лейтенант в отставке, сэр. Находимся возле потерпевшего крушение судна. Это "Саратога", сэр. Бортовой номер...

– Чуть позже, лейтенант, – не дал растрезвонить мне закрытую до окончания следствия информацию на весь белый свет тот человек с командирским голосом. – Внутрь входили? Есть такая возможность? Кто-нибудь выжил?

– Основной люк недоступен, сэр, – чувствуя как "загорелись" от смущения уши, поспешил оправдаться я. Надо же было забыть главные положения Устава Спасателей! – Минуту назад удалось вскрыть второй сервисный вход в космолет. Приступили к работам по временному фиксированию "Саратоги" – ее положение не выглядит устойчивым. Готовим группу для проникновения.

– Хех, – хмыкнуло неведомое начальство, и тут же распорядилось поторопиться, быть осторожнее, рапортовать каждые пять минут и поменьше болтать в канале.

– Как понял, лейтенант?! – закончил небольшую речь командир, окончательно убедив меня в армейском происхождении навыков руководства.

– Принято, выполняем.

Вот вроде тысячи раз слышанные и сказанные во флоте фразы, а эффект имеют прямо-таки удивительный. В один миг куда-то все сомнения и опасения деваются. Остаются лишь цель и ты. Все просто и понятно. Вот что приказ животворящий в человеком делает!

Я вот и думать забыл о том, что дружиной вообще-то не командую. Задания за пару минут всем роздал, убедился в том, что люди приступили к их выполнению, плюнул три раза через левое плечо, и полез в покалеченное судно.

Сказать по правде, полез на силе воли. Очень не хотелось. Ничего хорошего в этом нет, когда пилот лезет в разбитый космолет. И ни к чему хорошему привести не может. Не должен хороший пилот бояться летать, а посмотришь на пузырящийся кровавыми шариками кусок мяса, в который гравитация превратила сеньора Фернандо Кальва, и поневоле задумаешься о цене ошибки. Не знаю уж, что именно произошло в маленьком салоне самого распространенного в обитаемом мире корабля, как так получилось, что ни гость с вольных станций, ни компьютер не смогли ничего сделать чтоб избежать столкновения с огромной, многокилометровой тушей Короля, но результат, как говорится, вот он.

С другой стороны, любопытство покусывало. Во-первых, при всей славе и популярности корабликов типа "Саратоги", лично мне так и не довелось побывать внутри. На военных базах в чести совсем другой транспорт, а в те немногие отпускные дни, что у меня были, подружиться с каким-нибудь миллионером, или топ-менеджером серьезной корпорации не вышло. Каким бы простым и маленьким не был придуманный инженерами "Кадиса" космолет, это все-таки было полноценное пустотное судно. И стоил соответственно.

Во-вторых, множество раз слышал страшные истории о столкновениях на скоростях близких к космическим. Сам регулярно испытывал серьезные перегрузки при маневрировании. Но что бы вот так – своими глазами увидеть последствия, такого прежде в моем опыте не было.

В общем, протиснулся в узкий лаз, будучи раздираемым противоречивыми чувствами. И если бы не приказ с пола причального терминала, с удовольствием уступил бы сомнительную честь первому проникнуть в едва-едва, буквально парой капель сварки, закрепленное в диафрагме судно.

Пилот и владелец, судя по всему, ремнями безопасности и ношением специального пилотского комбинезона пренебрегал. И еще, я сразу подумал, что катастрофа для экипажа "Саратоги" случилась явно неожиданно. Потому как, это какой же нужно иметь сквозняк в мозгах, чтоб даже в минуту опасности не потрудиться защелкнуть карабины на ремнях. А так – сидели, общались, бум и все. Тело Фернандо Кальва буквально размазало по пульту управления и переднему обзорному экрану. Я особо не разглядывал – не нашел в себе силы, потому как и так было понятно, что этому человеку помощь спасателей уже ни к чему, но в том куске кровоточащего мяса, даже части тела невозможно было с уверенностью определить.

А вот пассажир собственной безопасностью не пренебрегал. Правда, это ему не особенно сильно помогло – у человека были явно поражены внутренние органы. Однако же, он хотя бы дожил до появления СВГ.

– Эй, приятель! – позвал я пассажира, заметив, что грудь того чуточку вздымается при дыхании. – Не шевелись. Мы тебя вытащим, а медицина мигом склеит обратно...

Второй и последний обитатель кокпита потерпевшего крушение судна поднял залитую кровью голову, и сквозь спутанные, перемазанные в чем-то волосы я, неожиданно для себя, разглядел с детства знакомое лицо Сашки Тремейна.

– Сашка! – выдохнул я.

– Листок, – прошипел знаменитый на весь мир человек. – Хорошо, если это и правда ты.

– Я, Сашка, – поспешил уверить раненого я. – Ты молчи. Мы тебя сейчас вытащим, а поговорить потом, в госпитале можно будет.

– Неа, – знакомо дернул подбородком Тремейн. – Не так. Помирать я сейчас буду... Ты, Ури, вот чего запомни. Ты запомни, что мы с тобой одной крови! Понял?! Скажи мне, ты понял?!

– Да-да, Саша. Ты не волнуйся. Я сейчас тебе обезболивающее вколю...

– Брось, – хмыкнул тот. – Я уже и ног-то не чувствую... Ты Таю найди. Таю ты помнишь? Скажи мне...

– Конечно помню.

– Хорошо, – расслабился журналист. – Она все такая же, моя Тая...

Тут он умер. Как-то вдруг, без предупреждения. Только что вроде сидел, говорил, а секундой спустя – уже все. Умер. И я совершенно ничего не мог с этим поделать. Ни – че – го! Вот что обидно!

4

"Не так давно мы рассказывали о страшной аварии на станции Королев, в которой погиб широко известный своими скандальными журналистскими расследованиями репортер нашей галокомпании, Александр Тремейн. И вот снова промышленная столица Славянского Союза привлекает внимание жителей Содружества. Только что нам сообщили о грандиозном, не побоюсь этого слова – сражении молодежных банд на станции «Королев». Полем боя стал триста пятый сектор, прежде славящийся своей безопасностью.

Наш источник в страже станции сообщает о сотнях вооруженных стрелковым оружием малолетних преступниках, затеявших перестрелку. Штаб СВГ станции готовится к спасательной операции. Наблюдатели и случайные свидетели выкладывают в Сеть записи боев, на которых можно разглядеть многочисленные жертвы войны преступных группировок.

Наша галокомпания следит за развитием событий в станции "Королев". Оставайтесь с нами...

Moonlight News GV со станции «ЛЛ-4 Королев» Единая лента новостей. Июнь 173 год Э.В".

Станция ЛЛ-4 Королев. Внутренний обитаемый пояс. 04.173 Э.В.

За самовольный захват власти во время операции в гражданском терминале Короля мне понизили внутренний рейтинг в СВГ. Правда, Тельпух... или Тэльпух, как он сам всем представлялся, вынужден был признать, что мое вмешательство, по большому счету, спасло дружину триста пятого сектора от позора. Потому как наш официальный командир откровенно растерялся и свои обязанности исполнять был не в состоянии. А высокому начальству, требовавшему докладов о ходе спасательной операции возле диафрагмы шлюза, было плевать, чьим именно голосом дружина рапортует.

Ну и помогло еще то, что бывших военнослужащих в СВГ всегда много, а им суть отличия офицера от нижних чинов объяснять не надо. Субординацию в учебных взводах прививают быстро и эффективно. И, что примечательно, никаких информкристаллов и гипнообучения. Исключительно на ярких... гм... живых примерах и личном участии каждого.

Вообще, могли и рекомендацию по месту работы выписать. На штраф. И руководство корпорации скорее всего совету бы последовало. Как выяснилось, СВГ на Короле довольно влиятельная и уважаемая организация, с которой из-за помощника младшего техника фирма на конфликт бы не пошла. На счастье, ограничились понижением рейтинга и устным выговором.

А вот сами дружинники, с которыми я поднимался к застрявшей в шлюзе "Саратоге", оценили мое вмешательство иначе. Кто-то даже на полном серьезе предлагал назначить меня командиром, а растерявшегося мямлю вообще гнать в три шеи из СВГ. Но тут уж я сам отказался. Катать десант на траке в качестве штатного водителя – это одно, а руководить отрядом от и до – уже совсем другое. Не так-то и просто было бы бросить своих людей через полгода, когда ограничения на пилотирование пустотных платформ с меня будет снято. Не удивительно, что я отказался. Не так ли?

Единственное что – дружескую попойку в одном из кабачков сектора это не отменило. Парни назвали это посвящением в настоящие спасатели, и накачали меня алкоголем так, что на следующее утро без оперативного вмешательства моего кибердоктора, я бы, наверное, умер. К вящему моему удивлению, капитан Высоцкий, как-то ненавязчиво продолжавший присматривать за мной, ребят даже похвалил. Сказал, что смерть в пустоте, и смерть в виде сочащегося мяса – это разные вещи. И что, если бы мужики не напоили бы меня до состояния полного отключения сознания, ночной кошмар был бы гарантирован.

Понятия не имею, стал ли сниться несчастный Фернандо Кальва, а вот о последней просьбе умирающего друга я не забыл. Но и выполнить наказ – найти, и, как я считал, позаботиться о Тае Сумамбетовой – быстро не получилось. Указанные в справочнике номера для контактов оказались заблокированы. Единственное, удалось со всей определенностью узнать, что госпожа Сумамбетова прибыла на станцию "Королев" незадолго до катастрофы, в которой погиб Тремейн. Прибыла, и растворилась. Ни в одном отеле не появлялась, в списках задержанных стражей или доставленных в госпиталь не значилась.

Это был тупик. В наш век цифровых технологий, отсутствие информации – это как отрицание существования. И если бы я не был абсолютно уверен в том, что такой человек есть, в тот самый момент сдался бы.

Будь Тая мальчиком, нас троих – Сашку, меня и ее – в приюте точно назвали бы "тремя гвардейцами". Помните? Лет пятнадцать, наверное, назад этот сериал крутили по гало, и не знаю, как вообще по Содружеству, среди нас, детей, герои фильма пользовались бешенной популярностью. Трое гвардейцев – супер бойцов, стерегущих покой и безопасность Арбитра, и вынужденных бороться с группой высокопоставленных заговорщиков из числа депутатов Генеральной Ассамблеи.

Потом, уже в училище, мы пытались найти и сохранить ленту на кристаллах. И были безмерно удивлены, когда мичман Филлипчук ворвался в кубрик во главе дежурного звена СБ. Нас не наказывали, нет. Но вопросами изводили долго. Кто же знал, что сериал настолько негативно повлиял на итоги очередных выборов, что фильм тут же сняли с показа и запретили. Ну, то есть – ограничили доступ. А все, проявлявшие чрезмерное упорство и требовавшие продолжения, близко познакомились с дознавателями службы безопасности.

Так что, быть может и хорошо, что Тая была девочкой. Потому как, во-первых, гвардейцами нас не звали и особого внимания спецслужб мы не удостоились. А во-вторых, пострадал бы Сашка Тремейн. При всей его, так и хлещущей через край харизме и показной наглости, в отношении слабого пола мой друг был... Мягко говоря... Да чего уж там – полнейшим тюфяком он был. Смущался, краснел и начинал заикаться. А вот с Таей эта его болезнь не срабатывала.

– Знаешь, Сашенька, – однажды серьезно заявила наша подруга. И оценивающе взглянула на Тремейна. – А тебе ведь придется на мне жениться. Не сейчас, конечно...

– А когда? – все-таки слегка порозовел от смущения мой друг.

– Потом, – легкомысленно махнула рукой Тая. – Когда мы станем взрослыми, и ты станешь известным на весь белый свет.

– А я? – обиделся я. Не то чтоб она мне очень сильно нравилась, но и просто так сдавать позиции был не намерен. Наша теплая компания вообще держалась на нашем с Сашкой постоянном соперничестве. А девочка выступала неизменным арбитром.

– А ты, Ури, – вскинула свои удивительные, теплые, коричневые глаза Тая. Будто бы пря мо в душу заглянула. – Ты никогда знаменитым не станешь. Героическим астронавтом – обязательно. Но судачить на всех углах станут о Тремейне, а не о тебе.

В общем, так оно и вышло. Сашка стал звездой галовидения, Тая его женой, а я – лейтенантом космофлота. Отважным астронавтом...

Заметили, да? Астронавтом, а не детективом, способным только по косвенным признакам и оговоркам малознакомых людей найти пропавшую супругу погибшего друга. Я знал, как рассчитать траекторию движения любой из малых или средних пустотных платформ, с заданной массой, скоростью и расстоянием от массивных космических объектов. Почти наверняка победил бы в космическом бою любого из пилотов, при условии, если корабли и вооружение будет равноценным. И большой вероятностью одолел бы двоих. А вот как найти в огромном космическом городе человека, если он не хочет, чтоб его находили – понятия не имел.

Однако вы же знаете! Флот не сдается! Да и как я мог позволить себе опустить руки, если при одной мысли, что бедная, убитая горем девушка одиноко бродит по равнодушным улицам Короля, сердце сжималось до звона в ушах. Так что к поискам подруги детства последовательно были подключены: коллеги по работе, включая старого мудрого пилота Ю – не последнего, кстати, человека в диаспоре вездесущих выходцев из Империи; бравые бойцы нашей, триста пятой, дружины СВГ; клуб отставных офицеров вооруженных сил и лично господин капитан Высоцкий и таксист дядя Миша Корчевский. Я был абсолютно уверен, что участие этих людей будет куда как полезнее для дела, чем мои бестолковые метания по незнакомым секторам станции.

К счастью ли, или к несчастью, но в итоге все эти ухищрения пропали впустую. Парой недель спустя катастрофы, в первых числах апреля, вечером, я, еще в раздевалке своего цеха получил сообщение от тетушки Милы на Сетку. В нем она спешила уведомить о том, что девушка, ради поисков которой я переполошил половину честных жителей Короля, ныне находится в моей квартире. Вот так-то вот! Тая наша меня сама.

– Это хорошо, что у тебя, Ури, не так много вещей, – вместо приветствия заявила девушка, стоило мне перешагнуть порог собственной квартиры. – Я заняла тот шкаф, этот и еще вон тот. А из этого переложила твою одежду вот сюда. Ты же не обидишься, правда?

Сказать по правде, о существовании скрытых за декоративными панелями обширных мест хранения я прежде понятия не имел. И сетка, обычно подсвечивающая активные, то есть способные каким-либо образом взаимодействовать с пользователем, зоны помещения, промолчала, как разведчик на допросе. Подозреваю, что всяческие дополнительные полочки и шкафчики показывают свою истинную суть вообще только женщинам.

В общем, за день Тая успела основательно у меня расположиться. Разложить гору одежды, заставить все горизонтальные плоскости в санузле какими-то своими баночками, бутылочками и тюбиками, и забить холодильник заказанными от моего имени продуктами. К слову сказать, хотя в апартаментах и присутствовала небольшая кухня, я сам пищу не готовил. Так-то и не пробовал ни разу, но предполагаю, что ничего слишком уж сложного в этом нет, и в Сети наверняка найдется несколько сотен рецептов каких-нибудь доступных для начинающего блюд. Просто мне всегда было жаль потраченного на пустяки времени. Куда проще и гораздо быстрее доверить это дело профессионалам в каком-нибудь кафе.

Тая же, как выяснилось, возиться со всякими зажарками – обжарками на кухне любила. Ну или, во всяком случае, считала готовку пищи своей обязанностью. Иначе, какие, спрашивается, Демоны ее заставили вообще покупать не такие уж и дешевые продукты?

А еще девушка совершено не выглядела убитой горем.

Я половину дня выдумывал слова утешения. Такие, знаете, чтоб и не разбередить рану, и выразить свое отношение. И выдал в итоге фразу, которую без лишней скромности считал едва ли не идеальной для подобных случаев.

– Тая, – выдал я Кадифовичу, чтоб проверить эффективность речи хоть на ком-то живом. – Я понимаю, что ты чувствуешь, потому что нечто подобное чувствую и я сам. Мы с тобой потеряли друга! И это, конечно, очень больно и печально. Но, слава Богам, у нас с тобой еще остались мы. И мы можем помочь друг другу пережить боль утраты.

– Ты это чего?! – покраснел от смущения Дино и даже слегка отодвинулся от меня. Причем, вместе со стулом и разносом, уставленным тарелками. Дело было в столовой огромного промышленного комплекса, и чтоб ответить, мастеру пришлось сначала прожевать только что откусанное. – Ты конечно хороший парень, Ури, но, прости, я не из таких!

– Да я тоже, – отмахнулся я. – Речь репетирую. Нужно же будет как-то утешить жену погибшего друга.

– Фу-у-х, – обрадовался хорват. – Только зря ты эту муть накрутил. Настоящий мужчина взял бы бабенку за жопку, да и рыкнул бы в ушко чего-нибудь вроде: "Не плачь, подруга! У тебя все еще есть я!"

Зав соседним столиком кто-то выкрикнул "браво" и задорно свистнул.

– Видал! – обрадовался Дино. – Цени! Коротко и эффектно!

– Да уж, – поморщился я. – Была бы какая-нибудь простая баба, яб так и сделал. А с Таей это не пройдет. Она девушка утонченная. Замужем была за всемирной знаменитостью.

– Принцесса! – понимающе прокомментировал соседний столик.

– А чего? – подключились мужики с другой стороны. – Нынче принцесс задницами не оборудуют? Взяться, типо, не за что?

– Хлебалы завалили, специалисты, – зарычал Кадифович. И в один миг поменяв тон, обратился к заинтересовавшемуся разговором старому пилоту. – А вы что думаете, господин Нянь?

– Холодный рис – это тоже рис, вдова – это тоже женщина, – огладив куцую бородку, выдал, наконец, господин Ю. – Надеюсь, юноша понял эту древнюю китайскую мудрость, и поступит соответствующим образом.

– Я все понял, – кивнул я под прицелом пары десятков требовательных глаз. – Кроме одного. Господин Нянь! А что такое "рис"?

– Кстати – да! – поддержал меня все тот же задорный голос с соседнего столика. – Или это, типо, пофиг чего? Типо, все чего угодно? Типо, холодный стул – это, типо, тоже стул и все такое?

– Слово, которое ты еще не сказал – твой раб, – вновь принялся умничать имперец. Все конечно сразу поняли, что старик и сам понятия не имеет, что такое этот пресловутый "рис", но стесняется признаться. – Но стоит это слово высказать, оно станет твоим господином! Подумайте об этом, и впредь держите глупые слова своими рабами!

Потом, после того как важный, с невероятно прямой спиной, Ю ушел, спор вспыхнул с новой силой. И, как говорят, продолжался и в раздевалке после смены, и в ближайшем пабе за кружкой пива. В бар я уже не пошел – хватило ста прежде выданных советов, одна половина которых прямо противоречила другой. Но Дино рассказывал, что уже глубокой ночью, работяги все-таки пришли к согласию. Решили, что умом баб не понять, и что их можно и нужно только любить.

К счастью, никаких слов и не понадобилось. Тая так плотно, в смысле – без пауз и остановок, щебетала, что не дала мне и единого шанса брякнуть какую-нибудь глупость.

Станция ЛЛ-4 Королев. Внутренний обитаемый пояс. 05.173 Э.В.

К началу мая госпожа Сумамбетова едва окончательно не выселила меня из уютной квартирки в жилой секции тетушки Милы. Это значит, что я всерьез раздумывал о возможности как-нибудь тихонько собрать вещи, и исчезнуть, раствориться среди сотен тысяч других обитателей Короля. И, сказать по правде, от этого малодушного шага меня удержало только понимание тог обстоятельства, что еще не готов отключить свою нейросеть от станционного информационного пространства. А без этого Тая легко бы обнаружила бы меня, просто создав запрос о текущем расположении объекта поиска.

Уж не знаю, как Саша Тремейн умудрялся уживаться с этой непрерывно говорящей и тратящей деньги на всякую ерунду женщиной. Лично у меня терпения не хватало выслушивать весь поток ничего не значащих слов, который вдова изливала в моем присутствии. Могла начать пересказ очередного галосериала, в процессе перескочить на сетования по поводу химических оттенков привкуса у искусственных ароматизаторов и вкусовых добавок в пищу. И закончить яростными претензиями ко мне по поводу низкой заработной платы. Иногда я чувствовал, что тихонечко схожу с ума, или едва-едва сдерживаюсь от того, чтоб не оторвать эту говорящую голову.

И ведь нельзя сказать, что жизнь стала совершенно невыносимой. Нет, вовсе нет! У меня все еще была работа, куда я ежедневно убегал ни свет ни заря. И на которой мог официально задерживаться, возвращаясь в квартиру ближе к полуночи. Тем более что это, весьма кстати проявившееся, рвение нашло всестороннюю поддержку у руководства корпорации. В цехе стоял малый каботажный грузовичок "Лифэй" имперского производства, у хозяина которого, было масса планов по глубокой модернизации судна и не слишком много времени на их реализацию.

– И ведь что самое печальное, – жаловался я Кадифовичу, одновременно занимаясь демонтажем одного из маневровых двигателей с творения сумрачного китайского гения с темной стороны Луны. – Я-то помню ее совсем другой. Не такой...

– Побрехушкой, – подсказал Дино, никогда особенным тактом не отличавшийся.

– Вроде того, – вынужден был признать я. – Она за вечер произносит столько слов, сколько наш господин Нянь, наверное, и за неделю не осилит. И все это ничего не значащее сотрясание воздуха. Знаешь, Дино...

– М-м-мм? – у мастера давно кончились для меня мудрые житейские советы. Но хоть как-то проявлять участие он еще в себе силы находил.

– Я прежде думал, что такие... женщины бывают только в глупых галосериалах. Ну, знаешь? Тупые блондинки, интересующиеся только тряпками и совсем уже идиотскими сериалами.

– Мой дед любил говаривать, что мол, сказка – ложь, да в ней намек, – чуть ли не весело ввернул-таки хорват. Он всегда радовался, когда удавалось применить прибаутки, доставшиеся по наследству от многочисленной родни. В такие моменты верил, что все детство не зря набивали ему голову всем этим сладкозвучным словесным хламом.

– Может и так, – кивнул я. – Но ведь Сашка Тремейн как-то же с ней такой уживался! А уж он-то не стал бы держать возле себя пустоголовую дурочку. Кто угодно, но только не он!

– Это точно! – согласился Дино. – На него, небось, девки сами вешались и в штаны лезли.

– В детстве, у Сашки как-то с девочками не слишком лихо получалось, – раскрыл теперь уже не актуальный секрет погибшего приятеля я. – Сказать по правде, он только с Таей и мог нормально разговаривать.

– Бывает, – авторитетно заявил Кадифович. – Таких богатырей знавал, что Демонов за хвост на лету ловили. А как юбка рядом мелькнет – будто бы языка лишались. Тык-пык, вместо слов... Позорище, одним словом. Выходит, и дружбан твой из таких. Оттого, Ури, и цеплялся за твою балаболку пустоголовую, что только с ней нормальным мужиком себя чувствовал.

В общем, никакого безотказного рецепта – как эффективно усмирить разбушевавшуюся вдовушку – мы с напарником так и не открыли. Зато, после длинных разговоров становилось как-то легче. Мир уже не казался совсем уже беспросветным. Тем не менее, вспоминать эти несколько недель без содрогания я так и не научился. И был почти благодарен старшине Тэльпуху и людям, которых он привел с собой прямиком в наш с Дино цех.

– Эти господа, Лесток, занимаются расследованием аварии, в ликвидации последствий которой ты участвовал, – таким вот, несколько расплывчатым образом, представил главный стражник триста пятого сектора своих спутников. – И они должны задать несколько вопросов, на которые ты обязан честно ответить. Имей в виду, лейтенант! У них с собой аппаратура, позволяющая определить – говоришь ли ты правду, или пытаешься водить представителей Закона за нос! Ты хороший парень, Лесток, и я радуюсь твоим достижениям вместе с тобой. Не разочаровывай меня!

Тельпух вел себя как дознаватель, говорил как дознаватель и еще и заявился ко мне на работу в компании с дознавателями. Если у меня еще и оставались в отношении старшины какие-то добрые чувства, то в тот момент они испарились окончательно.

Хотя, нужно признать, пришельцы ничего этакого не спрашивали. Да и я никакими особыми секретами не обладал. Первым проник на борт "Саратоги"? Ну и что? В одиночестве, пока остальные дружинники тоже не влезли, я там едва ли больше двух минут пробыл. Правда ли, что содержался в одном с Александром Тремейном и его супругой приюте? Правда, конечно. Эта информация есть в сети в свободном доступе. Как давно видел госпожу Сумамбетову? Сегодня утром, глаза бы мои на нее не глядели! Пообещал, на свою голову, умирающему другу позаботиться о его тупоголовой жене...

СБшники, а как бы они не корчили рожи, блядскую породу не спрячешь, поухмылялись, подтвердили, что все мной сказанное истинная правда, и что Закон более ко мне вопросов или каких-либо претензий не имеет. На том их экскурсия в грязные цеха ремонтных доков и закончилась.

А вечером, после окончания смены, я вдруг, неожиданно для привыкшего к моим задержкам Дино, заторопился домой. Потому что после общения с безопасниками мозг мой, видимо прежде убаюканный ничего не значащими словами, изливаемыми Таей в мои бедные уши, наконец, начал работать. Вспоминать и сопоставлять. Сравнивать. И делать выводы.

Я ничуть не кривил душой, утверждая, что прежде, в приюте, Тая была совсем другой.

И это не в смысле внешности, нет. С обликом, как раз, никаких значительных преобразований не произошло. Тая была и осталась все такой же миниатюрной версией средней женщины. С совершенно нормальной, пропорционально сложенной фигуркой, только уменьшенной в полтора раза.

А вот характер моей подруги по детским играм совершил разворот на сто восемьдесят градусов. Там, где прежде был, так ценимый и мной и Тремейном холодный расчет и склонность планировать каждый свой шаг, осталась какая-то словесная шелуха и бестолковщина. Наш маленький тактический компьютер обернулся банальнейшим галопроектором с бесконечными сериалами для домохозяек.