Текст книги "Глобус (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

В общем, не имея представления о среднем уровне зарплат в Содружестве, решил, считать за норму ежемесячный доход в тысячу кредитов. Кроме некой отправной точки для расчета допустимых расходов, эта сумма давала мне еще и некую гарантию выживаемости. Даже при самом неблагоприятном раскладе, накоплений должно было хватить почти на три года жизни, что в три раза превышало срок, который я сам себе назначил на реализацию программы-минимум.

Несколько комплектов повседневных комбинезонов, нижнего белья и средств гигиены за ресурсы можно было вообще не считать. Вздумай я продать все это барахло, легко уместившееся в небольшой сумке, вряд ли выручил бы больше десятка кредитов. Тем не менее, для меня добротные военные вещи представляли определенную ценность. Они были удобны, и почти не отличались от того типа одежды что повсеместно носили гражданские.

А вот кейс-считыватель с без малого сотней инфо-чипов о всевозможных космолетах когда-либо сходивших с конвейеров или стапелей в Содружестве, я посчитал за настоящее сокровище. Базы знаний содержали не только заданные при постройке характеристики кораблей, но и экспертные заключения о возможной их модернизации. Вплоть до полной смены назначения.

Насколько мне было известно, на ремонтной палубе Круитни ни у кого из техников или инженеров не было ничего подобного моему набору. И без хвастовства скажу, что нет-нет, да давал туда один из серо-стальных кубиков "на прокат". Естественно – бесплатно. Пилоты в кубриках могли подшучивать над чумазыми мастерами с первой палубы, но ссориться с людьми, от которых зависит техническое состояние космолета, никто бы не рискнул. Я же, благодаря своему хобби, вообще принимался там за своего.

Уже когда лихтер развернулся дюзами вперед, опрокинул жилой блок и принялся тормозить, я пришел к неутешительному выводу: если не намерен опуститься до пилотирования таких вот летающих гробов, или еще того пуще, Демоны Бездны меня забери, пассажирских лайнеров, нужно быть морально готовым провести ближайшие полгода в каком-нибудь ремонтном цеху. Ни один из тех типов космолетов, в пилотский ложемент которых я бы с радостью лег, мне не подходил.

И виной тому проклятые наноботы, которых засадил в меня майор. На шестой день пути эти микроскопические сволочи адаптировались таки к моему организму и передали нейросети сигнал о начале своей деятельности. И добрая, наивная штуковина в моей голове, послушно внесла предписанные Лебланом ограничения в открытую инфокарту. Это означало, что теперь любой и каждый работодатель будет в курсе, что мне противопоказаны перегрузки и пониженная сила тяжести на ближайшие полгода. А теперь добавьте к этой гадости еще мое пресловутое Гэ-Один – первое поколение, то есть отсутствие информации о наследуемых генетических изменениях. В купе с низким уровнем модификации и кибернетизации! А из плюсов только пять ничем не занятых нейрошунтов и сертификат мастер-пилота малых и средних кораблей. Картина выходила совершенно удручающая.

В своей житейской инструкции майор рассматривал для меня возможность кардинальной смены вида деятельности. И в принципе это было технически вполне возможно. Моих скромных средств хватило бы на покупку информ-пакетов с теоретическими основами какой-нибудь другой профессии. Док утверждал, что корпорации охотно берут на работу таких, засчитывая практическое закрепление материала за часть заработной платы. "В Содружестве принято, что учиться чему бы то ни было, человек должен за свой счет, – писал Леблан. – Но существует множество не слишком популярных у штатских видов деятельности, в которых с овладением профессиональных навыков работодатель тебе охотно поможет".

К Демонам в Бездну! Это было еще хуже для меня, чем годами таскать неповоротливые туши круизных лайнеров по одному и тому же маршруту. Я пилот. С того момента, как в семь лет, после имплантации зародыша нейросети, нас, приютских, впервые вывели в обзорный сектор станции, и мы, сопливые малыши увидели звезды, я хотел быть пилотом. Лететь от планеты к планете. Нестись на огромной скорости между льдин кольца Сатурна. Летать, каждый раз при старте испытывая краткий миг полного и безграничного, как сама Вселенная, счастья.

И что? Бросить? Заняться починкой роботов? Забыть, что за тонкой гранью, за броневыми листами внешней обшивки станции, прямо под ногами, Космос и Звезды?! Да лучше сдохнуть от лучевой болезни, решил я, но в кресле и за штурвалом! Никаких смен профессии! Я – пилот. И точка!

2

"На прошедшей сегодня сетевой пресс-конференции представители Медицинского и Военного департаментов Генеральной Ассамблеи Содружества прокомментировали, наконец, выдвинутые против них обвинения. Напомним. Еще на прошлой неделе профессор из лабораторий станции «ВО-44 Хаяли», Андорэи Фурукава, обнародовал предварительные результаты исследований. Из его работы следует, что наиболее правдоподобное объяснение участившимся случаям пиратства за пределами Внешнего Кольца и расцвету бандитизма в Вольных Станциях, стало прекращение принудительного снижения индекса потенциальной агрессивности у демобилизованных из рядов армии и флота Содружества индивидуумов. Тем не менее официальные представители властей отвергли все обвинения, указав, что лица, оставившие службу в войсках обороны Содружества, являются полноценными гражданами, и обладают теми же правами, что и все прочие. И без их добровольного согласия никакое медикаментозное или механическое воздействие на базовые установки нейросетей противозаконны.

Moonlight News GV со станции «ЛЛ-5 О`Нейл» Единая лента новостей. Ноябрь 172 год Э.В".

Станция ЛЛ-4 Королев. Внутренний обитаемый пояс. 12.172 Э.В.

На то, чтоб убедиться, что никому я, лучший пилот Круитни, не нужен, и никто здесь мне не рад хватило двадцать два дня. Причем происходило это, сказать по правде, как-то рывками. Импульсно.

Когда прибываешь на какую-нибудь из нескольких десятков военных баз ВКСС, первое что видишь – это КПП. Бравые ребята в боевых скафандрах высшей защиты, увешанные личным оружием, весьма недоверчивые и задающие массу вопросов. Даже не смотря на в обязательном порядке перекинутом в канцелярию части файл, дублирующую бумагу в руках и легко считываемые коды идентификации нейросети, которые подделать вообще невозможно. Наконец часть ответов стражу все-таки удовлетворяет, и ты попадаешь в ту часть дежурного помещения, где гостей и их поклажу просветят насквозь в поисках... Демоны их знают, чего они с таким усердием ищут? Взрывчатку, быть может? В кубриках ходили пересуды, будто бы есть среди гражданских кучка неврастеников, считающая вооруженные силы Содружества чуть ли не оккупационными войсками. Большой дубиной, с помощью которой Генеральная Ассамблея душит права и свободы граждан. И поговаривали, что эти психи уже даже пробовали устраивать теракты на военных объектах.

Я особенно не верил. Если такие инциденты уже случались, почему об этом ни полслова не говорили в Сети? Не кричали с экранов ГалТВ? И, в конце концов, почему ни на одной базе, из тех, где я успел побывать, не усилили режим безопасности?

В технической зоне здоровенной вращающейся бочки станции, в центральном стволе, куда буксиры впихнули наш лихтер, КПП не было. То есть вообще. Гигантские магнитные захваты притянули тушу грузовоза к внутренней стенке, выдвинулась причальная платформа, и так и оставшийся безымянным капитан меланхолично пожелал мне счастливого пути.

В центральном стволе притяжения не было. Роботам, шустро таскающим невзрачные слитки из грузовых трюмов на склады где-то в глубине станции, оно только мешало. Пассажиры здесь были редкими гостями, и позаботиться об их удобстве никто и не подумал. Ладно я, чувствующий себя в невесомости, как рыба в аквариуме. А если сюда попал бы какой-нибудь штатский, конфуз мог приключиться.

Там где надобность в магнитных подошвах на подошвах комбинезона пропала, пропускного пункта тоже не наблюдалось. Обычная прозрачная кабина лифта, без какой-либо охраны.

Потом уже, когда капсула остановила свое падение, и я вышел на нижний уровень станции, подумалось, что отсутствие таможни, в общем-то, отличная штука. С некоторых пор что-то я стал недолюбливать кроваво-красные цифры таймера, транслируемые нейросетью на сетчатку. Я ведь совершенно забыл о том, что на ближайшие полгода обречен избегать невесомости и низкого притяжения. А вот искусственно выращенные внутри черепа синапсы – нет.

Впрочем, указатель "0,65" прямо напротив выхода на уровень наноботам тоже не понравился. Демонский таймер исчез, но на его месте появилось не менее яркое предупреждение о необходимости как можно быстрее покинуть зону низкой гравитации.

А я бы и рад, но двинуться с места не мог. И тому были веские причины. Если точнее, то две. Во-первых, и в главных – реклама. Я, конечно, был осведомлен о ее наличии. Ну, как бы вообще. То есть о том, что она существует, и ее довольно много. В юмористических передачах на ГалТВ засилье рекламных предложений было одним из любимейших объектов для шуток. И в сериалах частенько упоминали... Но чтоб вот так! Нахально. Даже нагло. Один баннер на другой, пока все это пестрящее и что-то кричащее в уши недоразумение не перекрыло полностью все поле видимости!

Сказать по правде, я немного растерялся. Ну как – растерялся?! Не то чтоб вообще. Просто поступил по военному решительно, но, к сожалению, необдуманно. То есть я взял и полностью отключил вывод поступающей извне информации в глаза. И очутился вдруг в полной тьме.

И хорошо, кстати. Потому как темень – моя старая подруга. Пилота черным экраном не напугаешь. Для пилота пустотника беспросветная тьма – симптом скорой и неминуемой перегрузки. Так что в итоге вышло, что и тут я поступил верно. Оставалось лишь вызвать панель настроек и убить несколько минут на выбор оптимальной конфигурации спам-фильтра.

К слову сказать, я потом еще не раз забирался в этот раздел настроек. Не особенно то и приятно прогуливаться по коридорам громадной станции, когда вместо разноцветных ярких реклам перед глазами только серые, облезлые или того пуще – ржавеющие стены. Да и некоторые полезные, сервисные указатели какое-то время воспринимались нейросетью, как агрессивные. То есть подлежащие фильтрации.

Баннеры пропали. Можно было бы продолжить спуск на уровни с более высокой гравитацией, но я продолжал стоять у кабины лифта еще некоторое время. Просто тупо пялился на проходящих мимо по каким-то своим делам людей. Разных.

Боги! Какие же они были разные! С волосами всех цветов спектра. Татуировками и кибернетическими конечностями. Частично одетые или вовсе едва прикрывающие причинные места клочками ткани. Шумные, громко болтающие с кем-то невидимым прямо на ходу. Торопливые, или еле бредущие вдоль стен с отрешенным видом. Не передать словами. Скажу только, что привычные мне однотипные комбинезоны смотрелись в этом буйстве человеческой фантазии, как грузовой лихтер в одном строю с хищными крейсерами.

Поймал себя на мысли, что хочу обратно. В армию, в тесную каюту космической калоши, куда угодно, только не в этот людской водоворот. А потом просто приказал себе идти. Потому что назад дороги не было. И нейросеть уже не предупреждала, а грозила. Или даже угрожала опасностью отключения нанокомплекса. И как бы не пугала меня толпа, альтернатива – несколько месяцев в военном госпитале, была еще хуже.

Несколькими часами спустя, я как-то пообвык. Сидя за столиком небольшого коридорного кафе на втором уровне станции, выяснил вдруг, что могу совершенно неприкрыто разглядывать людей. Что называется: пялиться. И ничего мне за это не будет. Потому как прохожие, поймав мой пристальный взгляд, тут же опускали глаза или вовсе отворачивались.

А я даже почувствовал некую прелесть в изучении людей. В наблюдении за ними. В конце концов, это ведь я прилетел с Демоновой провинции, а не они все. Это мне чуть ли не все попадающее в поле зрения представлялось необычным и удивительным. А они в этом всем живут. Так что, сказать по правде, я пытался вычислить некий предел нормальности. Какую-то систему в облике туземцев, что позволила бы мне самому измениться. Слиться, наконец, с толпой. Не выглядеть в своем военном комбинезоне сантехником на ежегодном балу у Комиссара Славянского Союза. Больше всего на свете тогда я желал, что бы эти люди, штатские, приняли меня за своего.

И только потом, много дней спустя, до меня, наконец, дошло, что им всем абсолютно, то есть – совершенно и полностью – плевать на то как я выгляжу и что делаю. Ну, понятно, не конкретно я, а вообще все вокруг. Любые незнакомые люди. Если ты их не трогаешь, не лезешь к ним с вопросами, не проявляешь агрессии, или еще каких-нибудь эмоций по их поводу, то и им до тебя дела нет. Пока же, пришлось приложить определенные усилия, чтоб заставить себя не выискивать презрительные ухмылки в толпе, и заняться решением куда более насущного вопроса. А именно: где мне жить.

Доктор Леблан советовал не торопиться с выбором. Писал в своей инструкции, что идеальным вариантом для меня был бы номер в какой-нибудь среднего класса гостинице. Хотя бы на двое или трое суток, пока я не осмотрю несколько вариантов сдаваемого в наем жилья. Только я пришел к выводу, что этот вариант существенно снизит мой запас выживаемости.

Простая математика: апартаменты в отеле класса три звезды – то есть самого что ни на есть среднего – стоили не менее тридцати пяти кредитов в сутки. Или чуть больше ста за трое. В то время как эту же сотню можно было отдать хозяину обустроенного для жилья сектора, и спокойно жить целый месяц.

Доводы майора я считал вполне логичными, но сделанными исходя из неверных исходных данных. Это как будто бы высчитываешь подачу тела в двигатель корвета, сидя при этом в кабине штурмовика. Он-то, поди, думал, что я высажусь с лихтера донельзя утомленным долгим переходом в некомфортных условиях. А мне каюта показалась, хоть и небольшой, но вполне удобной и даже уютной. А уж сравнивая с ложементом штурмовика в дальних патрулях, когда неделями не вылезаешь из противоперегрузочного скафандра, так и вообще!

Так что отдых мне не требовался. Больше того, принятая на втором уровне гравитация в ноль семьдесят пять стандартной, благосклонно принятая наноботами и нейросетью, наполняла мышцы легкостью и энергией. А после чашки кофейного напитка с парой булочек, я готов был весь уровень на своих двоих обежать.

И, сказать по правде, придумал бы куда деть багаж, может и правда отправился бы пешком. Не смотря на то, что станция была не меньше пяти километров длинной и почти два в диаметре. Что, считая по формуле из ординарной математики S=2рrh, приводит нас площади самого большого, верхнего уровня в тридцать один и четыре десятых квадратных километров. Не мало, нужно признать. Вся военная база на Круитни занимала в десять раз меньше места. А на станции «Королев» еще и уровней было четыре. И пусть самый нижний значительно, пожалуй что и вдвое, меньше, но и то общее полезное пространство значительно превышало сто квадратных километров.

Так что пришлось отложить пешую прогулку на потом и вызвать такси.

Сюрпризы в тот день сыпались на меня сплошным потоком. Я, сказать по правде, думал, будто бы в станциях, занявших самые дорогие и выгодные позиции в четвертой и пятой лунных точках Лагранжа, уже давным-давно нет живых пилотов в такси. Все делают компьютеры в купе с умной автоматикой. Только реальность раз за разом вдребезги разбивала мои представления о мире.

– Куда тебе, мужик, – не слишком-то приветливо спросил грузный, усатый, с рыхлым и каким-то ноздреватым лицом, таксист, едва дверь скользнула в сторону. Благо он тут же сменил гнев на милость, разглядев на мне комбез военного образца. – Вояка что ли? На побывку, или выставили?

– Лейтенант в отставке, – тщательно выговаривая слова почти забытого языка, нейтрально ответил я. Сказать по правде, я не многое понял из его вопросов. Если о смысле "вояки" еще можно было догадаться, то "побывка" и "выставили" у меня никак с последними событиями жизни не ассоциировались.

– О! – непонятно чему обрадовался пилот. И, глядя куда-то в сторону, радостно поделился открытием. – По нашему балакает!

– Я с Белгорода родом, – пояснил я, сам себе удивляясь. Какие демоны меня дернули рассказывать о себе совершенно незнакомому, и, если честно, совсем не симпатичному мне, человеку. – Это рядом.

– Да я знаю, – громко засмеялся усатый. – Столица жо как-никак. Хто ее не знает!? К нам-то надолго, или так, погостить? Да ты залазь в салон, чего торчишь там, как антенна?! Сумки сюда вот пихай. Не боись, не пропадут...

– Я не боюсь, – удивился я. – С чего ты взял?

Уже с полвека, с момента окончания Семимесячной войны, и подписания всеми сторонами Договора Содружества, о преступности в станциях и планетных поселениях позабыли. Какой смысл в воровстве, если в любой и каждый момент времени твоя нейросеть сообщает всем встреченным устройствам о своем присутствии? Понятно, что люди есть люди. Бывает, что случаются и убийства, которые немногочисленная полиция расследует, используя опять-таки записи из хранилища оперативной памяти нейросети. И мне, например, не были известны способы как-либо заблокировать исходящий из головы сигнал идентификации. Ради собственной безопасности человечество пожертвовало частью персональной информации.

– Да это я так... – смутился таксист, от чего его выдающиеся усы печально обвисли. – Куда ехаем-то?

– Сектор два триста пять.

– К сербам штоль? – вскинул он кустистые брови. – А по выговору и не скажешь.

Мне, сказать по правде, было все равно, сербы в том секторе обитают, или еще какие-нибудь белорусы. Не видел особой разницы. Но не объяснять же было этому неопрятному незнакомцу, что сдаваемое там жилье наиболее полно подходило под заданные при поиске параметры. Среднее между самой низкой и самой высокой ценой аренды двухкомнатного бокса с санузлом и нормой расхода воды в тридцать литров составляло сто тринадцать и три в порядке кредитов в месяц. В секторе два триста пять, просили сто двенадцать. Ближайшие конкуренты просил сто семнадцать и девяносто восемь.

В общем, я просто пожал плечами и кивнул.

– Да ты, поди, и знать не знаешь, и ведать не ведаешь, как оно тут у нас? – догадался мужик. – И мнится по неопытности, что тебе и у сербов рады будут?

– А что? – вскинулся я. – Какие-то проблемы? Королев вышел из Содружества и на станции законы больше не действуют?

– Законы-то? – хитро подмигнул рыхлый таксист. – Не. Оно конечно. Законы оне ага. Чеж мы не тут штоле. Мы-то завсегда!

И тут же, неожиданно резво для его габаритов, сдвинул свое сидение ко мне поближе.

– Закон действует, парень, – придвинув неприятное лицо с крупными порами вплотную, яростно принялся шептать усатый. – Только кроме закона еще обычаи есть. И часто... Заметь, лейтенант, я сказал часто, а не постоянно! Часто, эти традиции собой закон и подменяют. Вот там...

Пилот капсулы ткнул толстым пальцем себе под ноги.

– Там, на верхних уровнях, может и закона побольше, а обычаев поменьше. А у нас внизу, стало быть, наоборот. Тут у нас может и места такие есть, где и нейросети не читают. Понял?!

– Ого, – искренне удивился я.

Да и как тут было не удивиться. Я допускал, конечно, что незнакомец несколько сгущает краски. Но, в то же время, его утверждения на чем-то да основывались! И одно дело некоторое социальное расслоение. Я и раньше знал, что люди с большим доходом, владеющие большим набором профессиональных навыков, обладают в некотором роде большими возможностями. Живут на уровнях станций, где притяжение наиболее близко приближается к стандартной единице, а значит, имеют больше шанс на зачатие здорового потомства. Пользуются более качественным медицинским обслуживанием, а обитатели самых высших уровней будто бы даже, в случае нужды, предпочитают кибернетическим имплантатам пересадку настоящих человеческих органов. В сериалах иногда упоминались и целые богатые династии, способные себе позволить серьезное генетическое моделирование свойств своих детей. Регенерация, недоступная из-за невероятно высокой стоимости гем-дизайна, обычным гражданам Содружества, была среди них вполне обыденным делом. Не говоря уж об общем повышении индекса всех основных параметров организма. Интеллект, скорость восприятия, скорость реакции, сила мышц и улучшенный костяк.

И я ведь, вместе с остальными однополчанами, воспринимал это как вполне нормальное явление. Что такого? Почему бы людям, всего добившимся своим умом и руками, не заботиться о будущем детей? Сказать по правде, любой из нас поступил бы точно так же, если бы появилась такая возможность. Тем более что там, на верхних уровнях станций, жила не какая-то закрытая для доступа извне каста. Вовсе нет. Любой, кому Демоны или Боги Бездны дали светлый ум и силу духа, чтоб отказывая себе во всех удовольствиях, тратить время и деньги на обучение, мог в итоге претендовать на высшие должности в какой-нибудь корпорации или государственном учреждении. А оттуда, имея высокую зарплату, уже прямая дорога к уютным апартаментам на втором или даже первом уровнях.

Это все, так сказать, азбучные истины, знакомые всем и каждому жителю человеческого мира. А вот то, что действенность общего для всех территориальных объединений закона может меняться от уровня к уровню, это была действительно шокирующая новость. Сказать по правде, даже более для меня удивительная, чем наличие зон внутри космического города, с неработающими сканерами нейросети. Потому как любой, кому приходилось сталкиваться со сложными электронно-механическими устройствами, вскоре убеждается на собственном опыте, что каким бы надежным не объявляли девайс производители, рано или поздно он неминуемо сломается. А если умелые человеческие руки слегка помогут, так и очень быстро.

– Вот тебе и ого! Это тебе не ать-два в армии. Здесь у нас чуять надо, в какую сторону в вентшахтах лопасти вентилятора вертятся. На Короле в триста пятом сербы проживают– это всем известно. И имеют они обыкновение всех чужих, кто не серб по крови, слегка обижать. Я понятно объясняю?

– Вполне, – нашел в себе силы усмехнуться я. – А сам-то ты кто будешь? По крови.

– Русак я. Нешто, стало быть, не видно?

– Так и я русак. У тебя схема станции есть? С пояснениями для молодых глупых лейтенантов, где кто обитает, и чего кто не любит? Ну и другое всякое, что может быть...

– Ну есть, – признался таксист. – И чего?

– Ну так давай. Помоги, как русак русаку. И поехали в триста пятый. А там, уважаемый, ты меня немного обождешь, пока я с туземцами вопросы традиций буду решать.

– Карты нынче дороги стали, – откатывая водительское сидение на причитающееся ему место, недовольно пробурчал мужик. – И я тебе, парень, не служба спасения, чтоб вытаскивать из всяких...

– Двойная такса, – двинул последний аргумент. – Я планировал посетить три сектора в станции.

– Двадцатка, и я на половину суток весь твой с колесами в придачу.

Это было приемлемое предложение. Нейросеть, после сканирования предложений в аукционах "Королева", выдала примерно такую среднюю стоимость на программные продукты, включающие в себя, кроме полностью или частично совершенно мне не нужного функционала, еще и карты-схемы станции. А тут чистая информация, что называется, от старожила, и с бесценными для выживания подробностями. Да еще и транспортные услуги как бонус.

Тут мы и сговорились. Таксист, чье настроение вновь изменилось, тут же предложил называть его по-простому, дядей Мишей. А вместе с файлом карты-схемы станции ЛЛ-4 Королев, в почтовый ящик моей сети упали и контакты для связи с неожиданным родственником.

– Всяко, стало быть, оно может обернуться, – снова подмигнул вислоусый дядя Миша. – А я тут, на Короле, много чего знаю. У кого чего подешевле купить можно, если вопросов глупых задавать не станешь. Кому чего подороже продать, так чтоб сами не спрашивали...

– Интересно, – улыбнулся я. И тут же завел в хранилище информации специальный раздел – "Король. Полезные связи", с первой и единственной пока записью – "дядя Миша".

Пилотировал свой аппарат навязчивый "родственник" прелюбопытнейшим образом. Особо, конечно, не приглядывался, но мне показалось, будто бы он просто вбил в консоль на пульте адрес, и полностью потерял всякий интерес к управлению. Капсула сама начала движение, ловко встроившись в плотный поток других таких же в специально отведенном под транспорт туннеле. Зачем в водительском кресле присутствовал человек, для меня так и осталось загадкой.

Тридцать с лишним квадратных километров – вообще гигантская для пешехода площадь. Вряд ли я сумел бы сразу выбрать оптимальный маршрут к нужному мне месту, даже имея в памяти нейросети полную схему станции. Даже путешествуя на такси, путь занял приличное время. Существенную часть которого ушло на преодоление шлюзов с толстенными бронированными воротами между секторами, к которым сходились основные магистрали.

Я особо к дороге не приглядывался. Не видел особого смысла. Карта и без запоминания ориентиров не дала бы мне заблудиться. А вот изучить общее устройство цилиндрической, типа "О`Нейл-220", станции было полезно.

Итак, как я уже говорил, В Королеве, или в Короле, как называли его туземцы, было четыре уровня, по двадцать четыре сектора в каждом. Плюс, конечно же – центральный ствол, в котором притяжение отсутствовало, и который предназначался для стыковки космолетов. Большей частью, грузовых, вроде того лихтера, на котором прибыл и я. Потому как Король в реестре прочих обитаемых объектов Славянского Союза числился станцией промышленной. Общая энциклопедия Содружества утверждала, что будто бы на предприятиях Королева производилось до семидесяти процентов от ежегодного выпуска космолетов Союза.

Естественно, присутствовали там и многочисленные предприятия по ремонту пустотной техники. Когда между обитаемыми островками по несколько тысяч километров равнодушного Космоса, логистика имеет немаловажное значение. Куда дешевле заказать на туземных фабриках нужную деталь, и тут же ее установить, чем тащить изделие со станции на станцию, тратясь на транспортировку.

Новые и только что отремонтированные суда было не принято сразу нагружать избыточными перегрузками, и к месту расположения заказчика их обычно перегоняли, так сказать, в щадящем режиме. Поэтому, изучив все доступные сведения, я решил не испытывать судьбу, перелетая со станции на станцию в поисках лучшего места, и попытаться устроиться именно на Королеве. Мне представлялось, что там для одного из лучших пилотов Солнечной обязательно найдется подходящая работа. Я был преисполнен надежд и смотрел на будущее с оптимизмом. Оставалось только обустроиться в бытовом плане, и предложить свои услуги работодателям.

Каждый из двадцати четырех секторов на уровне, кроме, естественно, производственных, представлял собой перекресток двух магистралей. С небольшой площадью и офисами администрации в центре. Непременное отделение территориальной полиции, и четыре квартала однотипных, не выше трех этажей, зданий, на первых этажах которых, конечно же располагались всевозможные магазинчики или кафе. Притяжение даже на верхних этажах, при общей высоте уровня в три сотни метров, падало настолько незначительно, что даже мои капризные наноботы не замечали разницы.

Нам с дядей Мишей пришлось пересечь несколько таких секторов, и особенной разницы между ними я не заметил. Всюду одинаково яркие, навязчивые, рекламные баннеры, всюду одинаково причудливая публика. Ни чем особенным не отличался и триста пятый.

Наконец капсула остановилась возле нужного строения, и я, с усатым пилотом в качестве моральной поддержки, отправился беседовать с хозяйкой. Встретившей меня, к слову сказать, несколько неприветливо.

– Странац. Шта хоhеш? – внимательно осмотрев мой военный комбез, уперев кулаки в бедра, вместо приветствия вопросила средних лет женщина. И встроенный в нейросеть переводчик, словно глумясь, услужливо перевел: "Чужак. Чего надо?".

– Вы сдаете в наем квартиру, – улыбнулся я, делая вид, будто не замечаю недовольства женщины. – Вы Милица Лейкович? Могу я взглянуть на комнаты?

– Нису, – качнула головой та.

– О! Нет?! – вскинул я брови. – А как мне увидеть уважаемую госпожу Милицу?

– Милица ово ме je. Ти си некога? Неки льуди? – "Милица это я" – нашептывал транслятор. "А ты чей будешь? Какого народа сын?"

– Какое это имеет значение? – деланно удивился я, отмечая краем глаза явление "на сцене", то есть в боковых дверных проходах парочку угрюмых крепких мужчинок. – Вы поместили в Сеть станции свое объявление. И если ему верить, условия мне подходят.

– Ово jу само за Србе! Ти си као дете, – прорычал один из суровых свидетелей. В переводе это значило, что квартира сдается только для сербов, а меня, как я понял, за непонятливость, сравнили с ребенком.

– Это правда? – на грани угрозы в голосе, спросил я хозяйку.

– Иуп, – булькнула она утвердительно, и презрительно скривила губы.

– Ах вот как, – сделал вид, словно огорчился я. И мысленно поблагодарил усатого таксиста за предупреждение. Потому что был готов к отказу и даже выдумал способ эти их дурацкие обычаи обойти. – А я вот русак. Юрий Лесток меня зовут. И мне говорили, что давно, на заре Вознесения, ваши предки пришли просить принять их, а не наоборот. И тогда, мы, русские, вам – сербам по-братски помогли. А теперь, значит, мы, русаки стали вам чужаками...

Я всматривался в светло-карие, цвета вечернего чая, глаза сербки, и ждал ответа. А она молчала. И только совсем чуточку прикушенная губа говорила о том, как напряженно она размышляет.

– Поехали, дядя Миша, – подпустив в голос горечи, сказал, наконец, я, и повернулся уходить. – Ты был прав. Они теперь нам не родня.

И практически мгновенно по сети пришло краткое текстовое сообщение от таксиста: "Поторапливайся. Сейчас тебя начнут обижать". Похоже, текст усатый заготовил заранее, а теперь только отправил. И я даже невольно прибавил было шагу, но тут услышал в спину:

– Стани! Врати се, руски. Жао ми je. Погрешио сам, – "Стой", сказала госпожа Лейкович. "Вернись, русский. Прости. Я ошиблась".

И тут же перешла на общепринятый в станциях Славянского Союза суржик – смесь десятка языков тех народов, что объединяло территориальное образование.

– Как, говоришь, тебя зовут?

– Юрий. Юрий Лесток.

– Листок? – удивилась она и впервые действительно искренне улыбнулась. Да так заразительно, с ямочками на щеках, что я не мог не улыбнуться тоже.

– Лесток, – поправил я. – Такая вот удивительная фамилия мне от предков досталась. Идем смотреть квартиру?