Текст книги "Дверь"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Быстров Андрей
Дверь

Андрей Быстров

Д В Е Р Ь

Самара, 1999

Памяти моей жены Светланы,

без которой не было бы ни этой,

ни других моих книг.

Существует мир видимый и мир неведомый.

Между двумя мирами есть двери.

Джим Моррисон

Если вам нужен образ Будущего, вообразите

сапог, топчущий лицо человека вечно.

Джордж Оруэлл

Никогда не ставь и доллара на лошадь по

имени Бессмертие.

Элис Купер

ПРОЛОГ

ЗОНА ПРОНИКНОВЕНИЯ

1.

ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ

120 километров западнее Антыкана

июль 1997 года

Пятеро сидели в неверном оранжевом свете угасающего костра. Пламя быстро уничтожало сухие сучья и теперь жадно и обреченно расползалось в поисках уцелевших кусков дерева, торжествующе вспыхивая всякий раз, когда таковые попадались на периферии огненного круга. Казалось, в послеполуночный час умерли все звуки дальневосточной тайги, темной стеной подступавшей к спинам пятерых отчаянных энтузиастов. На самом деле, конечно, это было не так – тайга жила и ночью, особой жизнью, радикально отличавшейся от дневной. Однако люди у костра ощущали себя изолированными от окружающего, их мир заканчивался на призрачной границе света и тьмы. Сретенский сгреб в охапку высохшие ветви, собранные днем, и швырнул в костер эту новую порцию пищи для пламени. Взметнулся сноп ярких искр, они танцевали в нагретом воздухе.

– И все-таки жаль, – сказал Малыгин в продолжение прерванного было разговора. Сретенский пожал плечами.

– В науке важен и отрицательный результат... Заблуждения выводят на правильный путь.

Аня Кудрявцева вдруг прыснула.

– Заблуждения, вот именно... Блуждаем тут в лесу, как...

– На что, собственно, вы надеялись? – язвительно спросил Сретенский, не обращаясь ни к кому конкретно. – Раскопать здесь базу пришельцев? Вы как дети, честное слово. Можно подумать, что мы впервые проверяем туманные и противоречивые сообщения местных жителей, которые оказываются фикцией.

– Исчезновение четырех охотников – не фикция, – веско произнес Олег Мальцев, новоиспеченный аспирант-физик.

– Тайга, – заметила Аня с умудренно-философской интонацией. – Тут не четверо, население целого города сгинет – ищи-свищи...

– Да? – Мальцев даже привстал. – Ну, допустим, население города, шут с ним... Но охотники! Люди, выросшие в тайге, знающие её, как я свой компьютер, хорошо вооруженные... Не один – четверо!

– Мы же не милиция, не охотников искать прибыли, – проговорил Дима Петров, протягивая к огню тонкую веточку, чтобы прикурить от нее.

– Все приборы молчат, – напомнил Сретенский. – Никаких аномалий. Так что рассказы местных придется либо признать вымыслом, либо...

– Либо? – Аня пристально посмотрела на руководителя экспедиции.

– Ну... – Сретенский развел руками. – Если здесь и было что-то, теперь уже нет...

Никто не отозвался на эти слова. Андрей Иванович Сретенский, сорокалетний доктор биологических наук и председатель неформального уфологического объединения, поправил очки на носу и принялся открывать банку консервированной ветчины. Разные, думал он, какие мы разные. Характеры, склонности, темпераменты, профессии... Физик Мальцев, астроном Дима Петров, записной гуманитарий Малыгин. Студентке университета Ане Кудрявцевой едва исполнилось двадцать лет... И все мы здесь, в сердце тайги, в который раз гоняемся за непознанным и в который раз ничего не находим. Уфология – занятие неблагодарное. Снисходительные усмешки ученых коллег, нелепые, способные дискредитировать любой научный поиск выдумки шарлатанов и психов, нездоровый интерес желтых газетенок, а главное – ни одного, буквально ни единого серьезного доказательства существования паранормальных явлений. Косвенных – сколько угодно, пруд пруди. Прямых же...

Вот что ещё объединяет нас, подумал Сретенский с горечью. Общее разочарование.

– Утром в обратный путь? – не то спросил, не то предложил Малыгин.

– Пожалуй, – неохотно ответил Сретенский после паузы. – Припасов пока хватает, но что же тут больше искать... Вот правда, пройди мы пару лишних километров на запад, могли бы осмотреть... Да нет, зачем. Ничего интересного мы там не увидим.

– Осмотреть что? – Аня Кудрявцева подалась вперед.

– Объект, – сказал Сретенский. – Точнее, развалины объекта.

– Какой объект? – глаза девушки зажглись. Сретенский засмеялся.

– Уверяю тебя, Аня, ничего особенного. В сороковых годах по указанию НКВД – несомненно, с личного одобрения товарища Сталина – здесь начали сооружать что-то сверхсекретное. По неподтвержденным данным, нечто вроде третьей столицы. Якобы в случае падения Москвы и Куйбышева сюда намеревались эвакуировать правительство и ...

– И вы говорите – ничего особенного! – возмутилась Аня.

– Именно так, – улыбнулся Андрей Иванович. – Видишь ли, пару лет назад эти места уже посетила экспедиция. Вел её мой друг, историк Злотников Борис Архипович, и целью их было как раз исследование этого объекта.

– Что же они там обнаружили? – подал голос Дима Петров.

– Ничего. Ничего в самом полном смысле слова. Огромные пустые подземелья , какие-то недостроенные здания, ржавые остатки разобранных железнодорожных веток. Злотников рассказывал мне... Скучное место. Строительство не было завершено, его забросили, как только ситуация на фронтах изменилась в нашу пользу.

Дима Петров недоуменно поморщился.

– Любопытно, почему резервную столицу решили строить здесь, под боком у японцев...

– Во-первых, – пояснил Сретенский, – назначение объекта точно не известно. Может быть, не столица, а что-то иное... Никаких документов то ли не осталось, то ли их разыскать не могут... А во-вторых, в сорок первом году Япония представляла опасность довольно проблематичную, а Германия близкую, реальную. Мало ли тогда принималось панических решений... Да и не совсем рядом тут Япония, Дима. Двойка тебе по географии.

– Мы должны идти туда, – непререкаемым тоном заявила Аня. – Как знать, а вдруг то, что видели местные, связано с...

– Да нет же, нет! – раздраженно перебил Сретенский. – Экспедиция Злотникова облазила там все до последнего камня. Нету там ни гнезда инопланетян, ни психотропных генераторов, ни привидений. Не-ту.

– Не было два года назад, – не сдавалась девушка. – А сейчас?

– Тихо! – внезапно вмешался Малыгин, поднимая руку. Четверо уставились на него с тревогой, отблески догорающего костра подчеркивали напряжение, застывшее на неподвижных лицах. – Тихо! Вы слышали?

– Я ничего не слышал, – вполголоса откликнулся Олег Мальцев.

– Вот снова... Тише, слушайте!

Теперь услышали все. Низкий равномерный гул, исходящий будто из-под земли... Нет, не равномерный. Он пульсировал в неровном ритме, становясь то громче, то тише, то замирая совсем, то разражаясь сериями глухих мощных ударов, не подчиненных видимым закономерностям – так мог бы играть сумасшедший бас-гитарист, подключивший свой инструмент к гигантским колонкам на грани инфразвука.

– Что это? – испуганно шепнула Аня. – Землетрясение?

– Гроза идет, – неуверенно высказался Дима Петров и сразу умолк, точно устыдившись абсурдности собственного предположения. Действительно, звук ни в коей мере не походил на отдаленный гром. Мысль о землетрясении, посетившая не одну Аню, также едва ли могла претендовать на близость к истине – почва не дрогнула ни на секунду. Но возможно, это некое предвестие землетрясения, которое вот-вот начнется?

– Смотрите! – воскликнул Мальцев.

Там, куда он указывал, разгоралось белесое зарево, словно у самой поверхности земли включились десятки вытянувшихся в линию, направленных в небо прожекторов, и кто-то медленно и неуклонно усиливает напряжение при помощи реостата. До источника или источников загадочного света было метров сто пятьдесят, и стволы деревьев мешали разглядеть какие-либо подробности.

– Лесной пожар, – выдохнул Малыгин едва ли не с облегчением.

Аня Кудрявцева подавила нервный смешок, остальные вообще не сочли нужным отреагировать на реплику Малыгина. Этот свет был белым и ярким, он становился все более насыщенным, и если продолжать аналогию с прожекторами, источником излучения в них должны были служить сильные люменисцентные лампы. Гул несколько утих и теперь напоминал гудение огромного трансформатора, расположенного где-то вдалеке.

Первым опомнился Сретенский.

– Берите фотоаппараты, видеокамеру, – скомандовал он. – Скорее туда!

– Я боюсь, – всхлипнула девушка.

– А тебе идти и не обязательно...

Необдуманной фразой, прозвучавшей к тому же с оттенком пренебрежения, Андрей Иванович добился противоположного эффекта. Аня гордо вскинула голову, потом нырнула в палатку и появилась с видеокамерой в одной руке и фонарем в другой. Сретенский недовольно нахмурился, но промолчал. Он знал Аню Кудрявцеву: когда она в таком настроении, как сейчас, увещевать бесполезно.

Остальные последовали примеру девушки. Желтоватые лучи фонарей прорезали тьму, нащупывая корни, упавшие стволы и прочие препятствия, о которые можно было споткнуться и не только набить себе шишек, но и, не дай Бог, повредить аппаратуру. Сретенский нес биолокатор – не традиционную рамку, а опытный экземпляр прибора, воплощенный в металле под руководством Олега Мальцева. Сам Олег и Дима Петров вооружились фотоаппаратами, заряженными высокочувствительной пленкой. Малыгин зачем-то взял ружье. Андрей Иванович собрался было отпустить по этому поводу ехидное замечание, но не смог придумать ничего остроумного. Как и четверым другим участникам экспедиции, ему было не до сарказма. Импульсы внутренней дрожи проносились по нервам, люди испытывали и страх и восторг. Неужели, наконец-то...

Стрелка биолокатора металась по слабо фосфоресцирующей шкале. Метрах в трех от световой стены, уходящей отвесно к темному небу и рассеивающейся на громадной высоте, уфологи остановились. Здесь кончалась тайга – исчезали деревья, кустарники, трава, прошлогодние прелые листья под ногами. Вместо того дальше тянулась какая-то щебенчатая насыпь, белый свет рождался прямо в воздухе сантиметрах в тридцати от её поверхности. Он был очень ярким, но странным образом не слепил глаза и позволял взглядам проникнуть за сияющую преграду.

– Это... рельсы, – пробормотал Олег Мыльцев, как во сне. – Рельсы, шпалы. Железная дорога.

Остальные могли бы подтвердить, если бы нашли в себе силы что-то высказать. Да, за стеной света проходило железнодорожное полотно, пропадающее справа и слева в облаках причудливо клубящегося синеватого тумана. Новенькие рельсы блестели на фоне щебня и черных полос просмоленных шпал. В воздухе ощущалась вибрация, словно люди оказались в сильном электрическом поле.

К низкому гулу добавился новый звук – далекое ритмичное погромыхивание, и оно становилось все громче. С запада туманное облако рассек ослепительный луч, и что-то громадное, темное, грохочущее двигалось за ним.

– Снимайте! – закричал Сретенский.

Засверкали блицы фотоаппаратов, Аня Кудрявцева навела объектив видеокамеры на то, что приближалось в изодранных клочьях дыма.

– Паровоз... Поезд, – хрипло выдавил Мальцев.

По железной дороге мчался паровоз, самый настоящий, из тех, что сейчас можно увидеть только в музеях. Пассажирские вагоны, которые он тащил за собой сквозь плотную туманную завесу, наводили на мысль о предвоенных кинофильмах. Находился ли кто-нибудь внутри этих вагонов, рассмотреть было невозможно, за окнами царил кромешный мрак.

У Ани внезапно закружилась голова. Чтобы не потерять равновесие, она поставила ногу на большой камень, оказавшийся очень неустойчивым. Он пошатнулся, опрокинулся, и девушка по инерции сделала шаг к световой стене. Она пыталась отступить, вернуться, но некая могучая сила тянула её вперед, словно несчастный корабль, попавший в исполинскую воронку Мальстрема. Фигуру девушки, облаченную в комбинезон, окружило тусклое фиолетовое свечение, непрерывно пробиваемое трескучими разрядами крохотных молний. В беззвучном крике Аня открыла рот. Видеокамера полетела на камни, прикрепленный к ремешку фонарь болтался на запястье девушки, будто подавал сигналы бедствия.

Ближе всех к Ане стоял Сретенский. Без колебаний он шагнул к девушке, схватил её за руку и тут же почувствовал сильнейший электрический удар. Как и Аня, он не мог сопротивляться втягивающему вихрю – их влекло к световой стене.

Золотистые шары, исторгающие шлейфы искр, пронеслись параллельно железнодорожному полотну, сопровождая поезд. Малыгин, Мальцев и Дима Петров бежали к Сретенскому и Ане, когда белый свет стал малиновым, потом синим и наконец быстро угас в сумеречной агонии. Стало абсолютно темно, так как погасли и фонари уфологов. Дима Петров машинально нажал кнопку фотоаппарата и убедился, что блиц также не работает.

Трое беспомощно остановились в полном мраке и тишине – не было больше ни гула, ни стука колес поезда, ни вибрации воздуха.

– Аня! – позвал Малыгин, – Андрей Иванович!

Он хотел крикнуть во весь голос, но вместо того получилось жалкое сипение. Безлунная ночь обволакивала троих страшной осязаемой темнотой без малейшего просвета, они не видели даже отблеска оставшегося позади костра. Малыгин поднял ружье и выпалил вверх. Откликнулась лишь ночная птица вдалеке, протяжным долгим воплем.

– Аня! – звали они снова и снова. – Андрей Иванович!

Ответом было молчание тайги.

2.

МОСКВА

ОКТЯБРЬ 1997 года

Олег Мальцев устроился за письменным столом с чашкой свежесваренного кофе, куда предусмотрительно плеснул щедрую порцию коньяка. Он придвинул к себе потрепанную картонную папку, лежавшую возле компьютера, но открывать её не спешил. Минуты две Олег отсутствующим взором смотрел то на папку, то на экран выключенного монитора, потом отхлебнул из чашки, откинулся на спинку стула, сжал ладонями виски, полуприкрыл глаза. Он думал по-прежнему об одном, все о том же.

Поиски в тайге, организованные спасателями Министерства по чрезвычайным ситуациям, рузультатов не дали. В пункте исчезновения Кудрявцевой и Сретенского никакой железной дороги не проходило – ни теперь, ни раньше. На осторожные вопросы о возможном наличии действующего железнодорожного полотна где-то неподалеку спасатели отвечали недоуменными взглядами. А там, где пропали двое участников уфологической экспедиции, деревья росли настолько густо, что между ними едва мог протиснуться человек.

Фотопленки оказались засвеченными, кассета в разбитой видеокамере пустой, электронная память оброненного Андреем Ивановичем биолокатора не зафиксировала ничего. Кстати, именно разбитая камера навела следователей на подозрения. Как она могла разбиться, упав на мягкую почву с небольшой высоты? А не возникло ли противоречий между участниками экспедиции, не завершились ли они трагической развязкой? Происшествие с камерой казалось тем более странным, что ни один из молодых ученых не мог объяснить его толком. Разумеется, они не собирались рассказывать официальным лицам о том, что камера разбилась на щебенчатой насыпи, сгинувшей впоследствии в единый миг... К счастью, у следователей достало здравого смысла не доводить дело до обвинений против троих разумных и уравновешенных людей, но Малыгину и Петрову эта история стоила дорого. Оба очутились в больнице с сильнейшим нервным расстройством. Что до судьбы Кудрявцевой и Сретенского, власти посчитали их заблудившимися в тайге и увы, погибшими...

Еще до возвращения в Москву Петров, Малыгин и Мальцев долго спорили о том, кому и в какой форме сообщить о виденном. Сошлись на том, что Мальцев выступит с докладом на заседании уфологического общества – только там можно было найти людей, которые не поторопятся набирать ноль-три после подобных заявлений.

На доклад Олега реагировали по-разному. Рассуждали о массовых галлюцинациях, о редких случаях миражей, как обычно – о вмешательстве инопланетян. Так или иначе, доклад пополнил копилку косвенных доказательств существования паранормальных явлений. Непреложным фактом было лишь исчезновение двух человек приблизительно в том же районе, откуда ранее не вернулись четверо местных охотников. Но ведь и те, и другие действительно могли заблудиться, нет? Даже охотники – маловероятно, но возможно.

В лаборатории своего института Олег Мальцев тщательно исследовал отказавшие фотоаппараты и фонари (они восстановили работоспособность без замены батарей через несколько часов после выхода из строя). Он не обнаружил следов воздействия каких бы то ни было известных излучений. Ничего необычного не случилось также с биолокатором и видеокамерой. Правда, то, что камера разбилась, как будто неопровержимо доказывало: щебенчатая насыпь – не мираж и не галлюцинация. Как будто... Но не более того. Почему, скажем, камера не могла удариться о присыпанный землей камень, потом отлететь в сторону или быть отброшенной чьей-то ногой в темноте? Нетрудно придумать с десяток других рациональных объяснений. Гораздо проще, чем поверить в реальность того, что не укладывается в сознании.

Мальцев протянул руку к чашке с кофе, отпил большой глоток. Кофе уже успел остыть, а коньяка было слишком много, и во рту остался неприятный привкус. С раздраженной гримасой Олег поставил чашку на стол, включил радио и вскоре выключил, не вникнув в содержание передачи. Начинала болеть голова – эта головная боль стала в последнее время проклятием Мальцева. Он был у знакомого врача, проведшего по просьбе Олега комплексное обследование и не нашедшего явных признаков ухудшения здоровья. Малыгин и Дима Петров подверглись почти такому же обследованию в больнице. Никаких патологических изменений в организме не обнаружили и у них. Нет изменений... А вот поди ж ты, невесело усмехнулся Мальцев, голова-то разламывается, чтоб ее... Или это от мыслей?

Сильнее всего Олега угнетало отсутствие ответа – личного ответа, для себя – на вопрос, с чем именно они столкнулись в тайге, жертвами чего стали Сретенский и Кудрявцева. Будучи настоящим ученым по складу ума, Олег Мальцев привык к систематическому мышлению. На основе опыта создается теория, которая затем доказывается или опровергается сериями аналогичных опытов... Теперь же Мальцев терялся на совершенно чуждой для него территории догадок и предположений.

Медленным движением Олег открыл картонную папку. Сверху на кипе бумаг лежала газетная вырезка, её принес Мальцеву один из уфологов после памятного доклада. Это была статья из старого номера "Совершенно секретно", испещренная сделанными Олегом пометками. Он притянул вырезку поближе и в который раз начал перечитывать первый отчеркнутый фрагмент. Эпизод относился к 1955 году и представлял собой пересказ воспоминаний некоего севастопольского старожила Петра Григорьевича Устименко.

"В ту ночь я дежурил по железнодорожному переезду, что перед самой Балаклавой... Вдруг вижу: со стороны бывшей ветки на карьер (рельсы сняли, насыпь осталась) идет поезд. Глаза протер, думал, блазнится – ведь не могут поезда по полотну без рельсов ходить, а он идет: паровоз и три пассажирских вагончика. И локомотив, и весь состав не нашенские, вроде как довоенные, а может, и того раньше. Паровоз-то на старую "овечку" похож, вы, наверное, не помните – серия "Ов" была такая – но не "овечка". "Овечку"-то я хорошо знаю, до войны кочегаром на ней начинал. А этот – ну не видел таких. Небольшой, вроде маневрового... В общем, идет без огней, идет со стороны горы Гасфорта, где рельсов-то и сроду не было, да на наш главный путь и выходит. Там с бывшей ветки и стрелочный перевод давно снят, а тут явственно слышу, как стрелки лязгнули. Я успел только шлагбаум опустить. Поезд мимо меня проследовал и пошел в Севастополь. Ну, мое дело маленькое. Я за переезд отвечаю, у меня все в порядке, а дальше пусть диспетчера разбираются. Но вот как он шел без рельсов?! Я даже на полотно старое выбежал – ни следов, ни травы – кочки примятой. Чертовщина какая-то..."

Карандаш в руке Олега перескочил через несколько абзацев и замер в начале следующего обведенного рамкой фрагмента статьи. Здесь цитировалась газета "Слава Севастополя" за 1992 год.

"14 июля 1911 года с римского железнодорожного вокзала в круиз, устроенный фирмой "Санетти" для богатых итальянцев, вышел прогулочный поезд. 106 пассажиров осматривали достопримечательности, окружавшие новый участок дороги. Проезд приближался к супердлинному, по меркам начала XX века, километровому тоннелю. И вдруг начало происходить что-то ужасное. По свидетельству двух пассажиров, успевших выскочить на ходу, все вдруг покрылось молочно-белым туманом, который по мере приближения к тоннелю густел, превращаясь в вязкую жидксть. Поезд вошел в тоннель и... пропал.

Возможно, об этом случае и забыли бы, если бы трехвагонный призрак не появился недалеко от села Заваличи Полтавской области на переезде дежурной Елены Спиридоновны Чебрец. Поезд с наглухо закрытыми шторами, открытыми дверцами и пустой кабиной машиниста двигался абсолютно бесшумно, давя разгуливающих по полотну кур. Несколько дней спустя поезд-призрак показался вторично, потом ещё раз. Председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Академии наук Украины Василий Петрович Лещатый 25 сентября 1991 года подстерег загадочный поезд на переезде в селе Заваличи. Он прыгнул на подножку призрака и ... Больше его никто не видел."

Остальная часть обширной статьи изобиловала выспренней псевдонаучной риторикой, призванной доказать, что поезда-призраки (или один поезд, возникающий то там, то тут) якобы свободно перемещаются во времени. Автор сыпал лихими терминами вроде "взаимосвязи разномерных пространств", "стереометрии времени", "хрональных полей" и тому подобного. Для неподготовленного читателя это выглядело внушительно, но для физика Олега Мальцева не имело решительно никакого смысла. Да и приведенные в статье факты вполне могли оказаться вымыслом досужего журналиста. Не было никаких поездов-призраков, допустим... Но тот поезд, в тайге, он БЫЛ!

Голова болела все сильнее. Теперь боль сконцентрировалась в блуждающей точке где-то над правым ухом и пульсировала в такт биению сердца. Мальцев поднялся из-за стола, прошел на кухню, достал анальгин из аптечки. Он уже вытряхнул таблетку на ладонь, как вдруг передумал, налил полстакана коньяка и большими глотками выпил.

Инстинктивно найденное решение, как ни странно, оказалось верным боль отступала. Мальцев вернулся за стол.

Ну хорошо, пусть все эти причудливые игры пространства-времени – бред, чепуха на постном масле. На какое-то объяснение должно быть... Мальцев тяжко вздохнул. Чем дальше, тем меньше верил он самому себе, собственной памяти. Поймав себя на этой мысли, он вспомнил прочитанный некогда американский роман о вампирах, бесчинствующих в Лос-Анжелесе. Они не встречали сопротивления только потому, что в них никто не верил...

А может быть, все-таки объект, подумал Мальцев, заброшенный секретный объект в тайге. Что из того, что там побывала экспедиция Злотникова? Историки изучали объект лишь как своеобразный памятник эпохи. Никаких других задач перед ними не стояло.

Коньяк принес легкое опьянение, но вместе с тем Олегу почему-то стало душно. Он подошел к окну, поднял раму. Холод московской ночи ворвался в комнату. Мальцев смотрел вверх, в небесный мрак, где мерцали голубые льдинки далеких звезд. Наверное, он смотрел слишком долго, потому что дурные предчувствия начали терзать его. Каждым нервом, каждой клеточкой тела он ощущал опасность, смутную угрозу, и исходила она из так и не осознанного прошлого, из яркого белого света, окутавшего таинственный поезд.

Отгоняя наваждение, Олег встряхнулся, закрыл окно. Несмотря на интерес к паранормальным явлениям, приведший его в тайгу, он оставался рационалистом и к предчувствиям относился с пренебрежением.

И напрасно, ибо опасность действительно грозила миру.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КЛЮЧ

1.

США, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ

АВГУСТ 1998 ГОДА

Местная радиостанция Гаррисберга передавала музыку в стиле кантри Джон Шнайдер задумчиво пел о голливудских героях и о том, как трудно обогнать ветер. Придерживая одной рукой рулевое колесо синего "Тандерберда", Уильям Д. Тейлор давил на акселератор и покачивал головой в ритме мелодичной песни. Он только что миновал Йорк и приближался к границе штата Мэриленд. Если ничто не задержит его в пути, он будет в Вашингтоне вовремя, к восьми часам вечера.

Тейлор крутанул руль, сворачивая с Восьмидесятой дороги на Одиннадцатую. Так быстрее – правда, на Одиннадцатой нет ни одной заправочной станции до самого Балтимора, но Тейлору бензин пока не нужен.

Слышимость радио из Гаррисберга заметно ухудшилась, и Тейлор переключился на балтиморскую станцию. Упругие волны тяжелого рока сотрясли просторный салон "Тандерберда". Кажется, "Аэросмит" – впрочем, Тейлор не слишком разбирался в подобной музыке, предпочитая что-нибудь поспокойнее. Но на дороге сойдет... Скорость и ритм.

Сорокатрехлетний белый американец англосаксонского происхождения Уильям Д. Тейлор являлся начальником исследовательского отдела корпорации "Хантер", выполнявшей среди прочего секретные высокотехнологичные заказы для Пентагона. Сейчас он торопился в столицу отнюдь не на работу, он был в двухнедельном отпуске. И хотя изрядную долю этих двух недель сожрали дела в Гаррисберге, теперь Тейлор наконец-то спешил на свидание с Джейн – и если он опоздает, она будет очень, очень недовольна.

В зеркале заднего обзора показался коричневый "Ягуар", он быстро нагонял "Тандерберд". Тейлор корректно приблизился к обочине, освобождая полосу для "Ягуара", но при обгоне коричневая машина едва не спихнула "Тандерберд" в кювет. Из открытого окна донеслись обрывки смеха. Ошеломленный Тейлор повернул голову – в машине сидели четверо гримасничающих юнцов.

– Дьявол, – хмуро пробормотал Тейлор. – Этого только не хватало...

"Ягуар" резко сбросил скорость и принялся вилять по пустнынному шоссе, не давая "Тандерберду" возможности проскочить мимо и унестись вперед. Тейлор вполголоса ругался, выискивая лазейку для маневра. Улучив момент, он дал газ и обошел "Ягуар" по плавной дуге.

– Эй, хлюпик! – услышал он вслед. – Где ты достал эту коляску для младенцев? Настоящие мужчины с автоматической коробкой не ездят!

Реплика сопровождалась жизнерадостным ржанием.

Дорога шла на крутой подъем. Тейлор выжимал из несчастного "Тандерберда" все, на что тот был способен, но "Ягуар" снова догонял его, причем пытался подрезать справа, чтобы вытеснить жертву на полосу встречного движения. В какое-то мгновение Тейлор понял, что если сейчас он не нарушит правила, бампер "Ягуара" неизбежно ударит сбоку в багажник его машины. Он свернул влево, пересек разделительную линию...

Когда именно появился грузовик, он так и не осознал. Словно ниоткуда, над верхней границей подъема стремительно и величественно взмыла громадная кабина многотонного чудовища "Интернешнл". Тормозить было поздно, поворачивать тоже – тем не менее Тейлор ударил ногой по педали тормоза и вывернул руль. "Тандерберд" занесло и потащило прямо на грузовик. Скорости обеих машин были настолько велики, что столкновение отбросило "Тандерберд" на десяток метров в сторону от дороги, где он перевернулся несколько раз и застыл колесами вверх. "Интернешнл", конечно, не пострадал – удар о кузов "Тандерберда" был не более чувствительным для стальной махины, чем если бы автомобиль Тейлора оказался бумажным. Что касается "Ягуара", подростки сочли за лучшее немедленно смыться подальше от места аварии – их машина на предельной скорости умчалась прочь.

Водитель грузовика, парень медвежьей комплекции, сумел погасить инерцию лишь метрах в ста от точки столкновения. Бледный от ужаса, он выскочил из кабины и бросился бежать к перевернутому "Тандерберду". То, что он увидел, казалось воплощением ночного кошмара.

Безусловно, человек в "Тандерберде" был мертв. Застегнутый ремень безопасности сыграл роковую роль – если бы не он, Тейлора могло выбросить из машины... Впрочем, и в этом случае шанс уцелеть равнялся нулю. Наклонившись к погибшему, водитель грузовика смог рассмотреть глубокую рваную рану на горле, рассеченную кожу сплошь залитого кровью лица, вытянутую словно в последней мольбе руку.

Нужно искать телефон, срочно звонить в полицию. Парень выпрямился, повернулся с сделал шаг к грузовику.

Какой-то звук сзади заставил его остановиться и вновь взглянуть на разбитую машину. Он не поверил своим глазам. Этого не могло быть, и все же это происходило – человек в "Тандерберде" двигался! Он жив, и как знать, может быть, его удастся спасти...

Кинувшись назад к злосчастному легковому автомобилю, парень рванул ручку перекосившейся, сплющенной дверцы.

– Сейчас, сэр, – повторял он, – Потерпите, сэр...

Страшная рана на горле Тейлора, нанесенная, очевидно, обломком ветрового стекла, находилась прямо перед глазами водителя грузовика. Парень изо всех сил дергал ручку, но внезапно застыл, сел на песок и медленно перекрестился.

Рана затягивалась с такой быстротой, будто процесс заживления некогда фиксировали покадровой съемкой и теперь демонстрировали в ускоренном режиме. Обнаженная плоть зарастала новой кожей. Минуту спустя от раны не осталось и следа... Пожалуй, не совсем так. Если приглядеться, можно было заметить небольшой шрам.

От удара изнутри корпус "Тандерберда" вздрогнул. За первым ударом последовал второй, выбивший заклиненную дверцу и отшвырнувший её метра на два. Тот, кого водитель грузовика посчитал мертвым, выползал из машины. Лицо его было по-прежнему окровавленным, но без всяких серьезных повреждений.

– Иисус Христос, святая Мария, – зачастил парень, пятясь на четвереньках прочь от надвигающегося существа. – Боже праведный, милосердный...

Тейлор встал, покачнулся и шагнул к парню.

– Ты видел это, сынок, – низким срывающимся голосом проговорил он. Ты не должен был этого видеть. Мне очень жаль.

Его рука метнулась вперед подобно атакующей кобре и стиснула горло водителя грузовика стальными клещами. Сильный, здоровый парень не смог оказать ни малейшего сопротивления. Глаза его угасли, как догоревшие свечи. Тейлор не убил его – пока ещё нет. Только лишил сознания.

Легко, будто тряпичную куклу, Тейлор поднял бесчувственное тело на руки и понес к грузовику. Опустив ношу возле кабины, он разыскал в машине бутылки с минеральной водой, разделся, смыл с себя кровь. Потом он облачился в одежду парня, а на того напялил свой окровавленный костюм. Размеры совпадали довольно приблизительно, но едва ли это имело значение.

Тейлор заволок водителя в кабину грузовика, усадил за руль. Устроившись рядом с ним, он запустил двигатель и погнал "Интернешнл" к заброшенному карьеру. Управлять машиной, сидя сбоку, было неудобно, но вполне возможно.

В десятке метров от обрыва Тейлор выпрыгнул из кабины, кубарем покатился по песку и тут же вскочил на ноги. Он ещё успел проводить взглядом падающий в пропасть громадный грузовик, затем – несколько долгих секунд спустя – услышал грохот и глухой взрыв.