Текст книги "Девятый герцог Империи"

Автор книги: Андрей Буревой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

«Этот тоже в деле! – немедля констатировал я. – Ибо даже не засомневался, в своей способности все это дело провернуть! Что в принципе невозможно, если ты ни разу этого не делал. И нечего на судейских пенять – вы с ними в плотной связке работаете!» – Но рвущуюся наружу злость все же сдержал. Пересилил себя. И, чуть успокоившись, полез в суму. Куда перед отъездом, повинуясь не иначе как какому-то наитию, сунул банковский вексель, в придачу к звонкой монете. На цельную сотню золотых ролдо.

Его-то я и вытащил… И протянул Бартинелли, который заметно оживился при виде прописанной в нем суммы, со словами: – Я могу надеяться?..

– Не сомневайтесь даже, сэр Кэрридан! – заверил он меня, проникновенно заглядывая мне в глаза. – Все будет сделано в лучшем виде! Я сейчас же этим вопросом займусь и пошлю кого-нибудь в город – выдернуть нужных людей! И буквально в течении пары часов все организуется!

«Транжира!» – кратко и очень емко обличил меня после этого действа надувшийся бес. И скрестив лапки на груди, гордо отворотил рыло. Показывая таким нехитрым образом свою обиду. Обиду на то, что я не обратил никакого внимания на его увещевания о том, что никакая – даже самая распрекрасная, девушка не стоит таких трат, и что денежки можно потратить и с большим умом. А уж переплачивать вдвое вместо того чтоб поторговаться и скостить цену – это и вовсе, по его мнению, полная дурость.

«Да уймись ты, – досадливо поморщился я в ответ на этот демарш. – Деньги дело наживное, добудем еще. – И, подавив недобрую ухмылку, добавил: – А вот они скоро будут им совсем не рады… И горько раскаются в том, что вообще решили с меня взятку слупить…»

«Ага, раскаются! Как же! – фыркнул явно не поверивший мне бес. – Разве что в том – что мало затребовали! – И, посопев, буркнул, глядя на то, как исчезает банковский вексель на сотню золотых в кармане мундира Оскара Бартинелли: – А денежки, меж тем – тю-тю! И никто их тебе уже не вернет!»

«Это ты так думаешь», – не согласился с ним я.

«Не думаю, а уверен! – отрезал рогатый. – Ибо тут явно действует целая организация. Причем не сама по себе, а под крылышком кого-то очень-очень влиятельного… Судя по тому, что вымогатели эти не стесняются открыто показывать что они живут на широкую ногу. Так что тут тебе даже Кован не помощник. А сам ты ничего не сделаешь… Потому что осел!»

«Ну это мы еще посмотрим, сделаю я что-нибудь с этим или нет…» – с обещанием протянул я.

Меж тем я, похоже, перестал быть интересен Бартинелли. Потому как он быстренько попытался избавиться от меня под предлогом крайней необходимости заняться моим делом. Что, впрочем, получило мое полное одобрение.

Одним словом, едва я допил вино, как был незамедлительно препровожден в здание администрации каторги. Где, похоже, в связи с ранней порой, не было еще никого из обретающихся обычно здесь служащих Надзорного ведомства. Только в просторном холле отирается пара сонных охранников, мигом подобравшихся при нашем появлении, а больше-то и не видно никого…

В холле, однако, мы не задержались. Дальше по коридору прошли. Остановились у одной из многочисленных дверей, а затем, после того как Оскар отпер ее, и внутрь зашли. И очутились в довольно просторной комнате, с паркетным полом, со строгими бежевыми гобеленами на стенах и большим окном, наполовину прикрытым тяжелыми бархатными шторами.

«Прямо гостиная в богатом доме…» – подумал я, глядя на стоящий посреди комнаты низенький лакированный столик с плетеным блюдом, на котором лежали фрукты, и на расположившиеся вокруг него четыре мягкие кожаные кресла и небольшой диванчик.

– Располагайтесь где вам удобнее, сэр Кэрридан, – радушно предложил мне старший триарх и удалился.

Пожав плечами, я последовал предложению Оскара и устроился на приглянувшемся мне диванчике, с виду очень удобном. Суму только свою, запыленную, бросил рядом на пол и уселся. Ибо в ногах правды нет. А на диванчике сидеть совсем не то же самое, что в седле…

В тепле и комфорте, да после неслабого перекуса, меня малость разморило. И я, дожидаясь запропавшего Оскара, а между делом – одухотворенно представляя как вот-вот вызволю из здешних застенков Энжель, начал носом клевать. Ну и… сам не заметил, как задремал… Резко проснувшись, только услышав чьи-то шаги. Подкованными сапогами кто-то громко цокал по коридору, куда-то быстро идя… Да не куда-то, а именно сюда! Судя по резко прервавшемуся звуку шагов и провернувшейся дверной ручке!

Спасло меня, и не дало предстать перед неожиданно объявившимися гостями в неподобающем виде – безмятежно дрыхнущим, развалившись на их диванчике, выработанное еще в бытность кельмским стражником крайне полезное умение спать вполглаза и моментально очухиваться. Едва дверь начала открываться, как я резко провел рукой по лицу, сгоняя сон, и подскочил на ноги. И как ни в чем ни бывало уставился на входящих в комнату людей.

Дверь распахнулась, и в мое пристанище заскочил какой-то усатый живчик лет сорока пяти – сорока семи, в безупречно пошитом – явно на заказ! и не у последнего портного! черном форменном мундире с отороченными серебром воротом и обшлагами рукавов. И сразу направился ко мне, протягивая руку, и с радушной улыбкой восклицая: – Сэр Кэрридан!.. Рад, весьма рад! – А когда добрался до меня, на мгновение приостановился, и не дожидаясь когда его представит открывший рот Оскар, зашедший в комнату следом за ним, прищелкнул каблуками начищенных до зеркального блеска высоких сапог и отрекомендовался: – Эйр Матиас Риатис! Лиарх Надзорного ведомства и здешний начальник! – После чего схватил меня за руку и энергично ее потряс. А когда кисть отпустил, то тут же, не давая вымолвить ни слова, за плечо меня ухватил и за собой потянул со словами: – Идемте, идемте же в мой кабинет.

– Одно мгновение, – осторожно освободившись из цепкой хватки начальника каторги, сказал я и поднял с пола у диванчика брошенную туда суму с документами. После чего удовлетворенно заметил: – Вот теперь можно и идти…

– Оскар, – озабоченно обратился тем временем эйр Риатис к своему подчиненному. – Что там у нас с оформлением?..

– Я еще полтора часа назад послал почтальона Фирса за судейскими и магистратскими, – немедля отчитался ставший немножко подобострастным старший триарх. – Практически сразу по приезду сэра Кэрридана… Так что они вот-вот должны быть здесь…

– Превосходно! – благосклонно кивнул ему начальник. И велел: – Давайте тогда сюда крошку ди Самери.

Оскар кивнул и немедля умчался выполнять распоряжение начальника. А я поспешил следом за эйром Матиасом Риатисом, двинувшимся прочь весьма быстрым шагом. И, нагнав здешнего набольшего чуть дальше по коридору, довольно невежливо, с отчетливым холодком, осведомился у него: – Почему все здесь, включая вас, называют леди Энжель крошкой? Как это вообще понимать?..

– А? Что? – обернулся ко мне начальник каторги, явно застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом. А затем неожиданно смущенно рассмеялся. И повинился: – Простите великодушно, сэр Кэрридан. Это все местная специфика сказывается… В плане частого употребления служащими каторги прозвищ осужденных, вместо присвоенных им номеров. Хотя, конечно, это не положено… Но вот никак, никак не можем данное дело побороть.

– И кто же это тут такой умный решил прозвать леди Энжель так донельзя фамильярно? – сощурившись, поинтересовался я.

– Уж в коем случае не надзиратели! – поспешил заверить меня эйр Риатис. – Это делают сами осужденные! – И, после кратковременного погружения в раздумья выдал: – Конкретно в случае с ди Самери – одна из наших, так сказать, старожилов постаралась – Магда-разбойница. Когда, увидев приведенную на построение ди Самери, громко заметила… – И процитировал, проявив при этом недюжинный актерский талант, подражая голосу какой-то грубой бабищи: – Какая прелестная крошка к нам угодила… А я грешным делом думала что таких ангелочков освобождают из-под стражи прямо в зале суда… признав невиновными в любом злодеянии, даже будучи пойманных рядом с горой разделанных трупов, с окровавленным тесаком в руках…

– Что ж, тогда ясно, – с определенным облегчением вздохнул я, разобравшись с этим вызывающим тревогу моментом.

– Да вы не волнуйтесь, сэр Кэрридан, никакого урона чести ди Самери за время пребывания у нас не случилось, – добавил, пряча усмешку, эйр Риатис, каким-то образом догадавшийся о главной причине моих душевных терзаний, проявляющихся в таком вот ярко выраженном беспокойстве.

– Это радует, – смущенно буркнул я, чувствуя как заливаюсь краской и не зная как и отреагировать на такой пассаж.

– И не стоило в этом даже сомневаться, – воздев указательный палец, поручительным тоном заметил лиарх. – У нас все же приличная каторга, а не притон какой-нибудь!

– Я уже понял, эйр Риатис, – поспешно заверил я его, желая свернуть ненароком поднятую тему, заставляющую меня сгорать от стыда.

– К тому же, – словно и не заметив прозвучавшего в моих словах намека на капитуляцию, глубокомысленно продолжил развивать начальник каторги, явно задетый за живое тем, что у кого-то вообще могут возникать какие-то сомнения в исключительной благочинности и благообразности порядков царящих на вверенной ему территории, – в данном случае и в принципе не могло произойти ничего выходящего за рамки вон. Ибо все проходящие по Надзорному ведомству служащие нашей каторги были под роспись ознакомлены с приказом, завизированным Охранной управой, обеспечить личную неприкосновенность данной осужденной…

– Я понял, эйр Риатис, – повторился я и он, наконец, унялся. И, кашлянув, удовлетворенно произнес: – Вот и хорошо. – Но долго молча идти не смог и вскоре обернулся ко мне и, подмигнув, весело заметил: – Впрочем, во всех этих предосторожностях и не было особой нужды! Учитывая что крошка ди Самери и сама может за себя превосходно постоять!

– В смысле? – подобрался я, моментально настораживаясь.

– Да вот, не так давно, пара обормотов из внешней охраны, решила зажать ее после ужина в укромном уголке… – без тени смущения начал повествовать начальник каторги, взмахом руки предлагая мне, непроизвольно замедлившему шаг, поторопиться и не отставать. – Поиграть им с эдакой красоткой захотелось…

– И… где сейчас эти скоты? – перебил я его, чувствуя как у меня сами собой сжимаются кулаки и костенеет на них выступившая чешуя.

– Находятся на излечении! – хохотнул мой спутник, начиная подниматься по лестнице, до которой мы дошли. И пояснил тут же: – Одному ди Самери сломала руку и напрочь отбила хозяйство – с полгода он теперь по девкам не ходок, а другому и вовсе – перебила гортань, да так что его едва успели спасти.

– Ну это им еще повезло… – буркнул я, чуть охолонув и вспомнив о том, как однажды Энжель на моих глазах вмиг разделалась с настоящим демоном. – Могли бы и вовсе жизни лишиться…

– Это да, – легко согласился со мной начальник каторги. После чего поделился: – Не ожидали они просто такого от хрупкой девчонки, выглядящей так обманчиво беспомощно. Думали, раз ее магический дар ограничен, а связь с талиаром подавлена до такой степени, что на то чтобы полностью лишить человека жизненной энергии ей потребны многие минуты, а не считанные мгновения, то она уже ничего из себя не представляет как противник и окажется легкой добычей. – И пригрозил кому-то пальцем, улыбаясь: – Ан нет… Ошибочка вышла! – А затем громко хохотнул: – Олухи!

– Н-да уж… – пробормотал я, пораженный.

– И ничему ведь их жизнь не учит! – продолжил, посмеиваясь, лиарх. – Ведь казалось бы, получили заслуженно по ушам, так отстаньте от добычи что вам не по зубам. Но нет же… – И покачал укоризненно головой, словно удивляясь безмерно людской глупости. После чего доверительно сообщил мне. – Приятели-то этих обормотов не усвоили урок впрок и все грозятся ди Самери поквитаться за пострадавших дружков… Обещаясь пойти на нее в следующий раз уже вчетвером! И с сетью!

– То есть у вас тут на каторге все замечательно? Беспокоиться об участи леди нечего? А что такие безобразия творятся – это так, ерунда?! – вспылил я возмущенный этими откровениями до глубины души.

– Да какие же это безобразия? – с откровенным удивлением посмотрел на меня эйр Риатис. И, покачав головой, твердо сказал: – Нет, сэр Кэрридан, у нас все под полным контролем. – Добавив при этом назидательно: – Какие-то отношения у нас возможны только на добровольной основе! А за насилие в отношении осужденных, охранник ли, надзиратель ли, сам запросто может на каторгу угодить.

– Тогда как все это понимать? – нахмурился я, уже не понимая ровным счетом ничего.

– Как вмененное нам все тем же приказом Охранной управы максимально полное ознакомление ди Самери с каторжной жизнью и ее тяготами, – пожав плечами, ответил начальник каторги. – То есть суровую прозу жизни показываем ей, так сказать. – После чего заверил меня. – Но реально девушке ничего не угрожало, так как она находится под неусыпным присмотром надзирателей.

– Ну и дела… – озадаченно почесав в затылке, пробормотал я. И призадумался, на тему того для чего Ковану понадобилось спускать такой приказ в отношении златовласки… явно рассчитанный на ее запугивание…

Эйр Риатис больше ничего не сказал и мы молча дошли до его кабинета, расположенного на втором этаже. А после того как мой спутник отпер лакированную дверь фигурным ключом и внутрь прошли. Где лиарх сразу ловко метнул фуражку на вешалку, и, любезно предложив мне располагаться, сел за свой огромный стол черного дерева. Когда же я устроился напротив него на мягком стуле, потребовал у меня удостоверяющие личность документы. Очень внимательно, без спешки ознакомился с ними, пока я разглядывал с претензией обставленный кабинет, и, удовлетворенно кивнув, вернул со словами: – Что ж, все в полном порядке. – И неожиданно подмигнул… Правда тут же соизволил пояснить свое странное поведение, видя мой откровенно озадаченный взгляд: – Поздравляю, сэр Кэрридан, очень скоро вы получите эту прелесть – крошку ди Самери под свою полную опеку!

– Под какую опеку? – тупо уставился я на него. – Я же забираю ее на поруки…

– На поруки, на поруки, – подтвердил эйр Риатис. Да, откровенно заухмылявшись, уточнил: – Но при этом – под полную опеку! – И опять мне подмигнул!

– Вы… Вы с ума сошли, что ли?.. – ошеломленно вопросил я, не в силах поверить в сказанное.

– А что же, ваш покровитель из Охранки не обрадовал вас сразу?.. – согнав с лица скабрезную ухмылку, озабоченно осведомился эйр Риатис.

– Ну Кован… – заскрипел я зубами, моментально сообразил откуда растут ноги у всей этой затеи. И продолжил уже мысленно обуявшее меня негодование изливать: «Подставил так подставил, гад! Ведь полная опека – это совсем не то же самое что и обычная! И отличается она от нее в первую очередь наличествующим правом действовать во вред подопечному лицу. Опекуну даже можно его убить! И ничего ему за это не будет! Нет, бесспорно, раньше, когда Одаренные только-только создали ритуалы обретения талиаров и фамилиаров, в подобном статусе была несомненная нужда. Для жертв неудачных попыток приобретения чужих способностей – для людей, что помимо силы или выносливости, получили еще и звериную суть, которая иногда могла взять верх над их человечностью… Вот только те времена давно прошли! Сейчас уже почти нет таких бедолаг, которых выступающие в роли опекунов родные вынуждены заковывать цепи в периоды буйства, а то и умерщвлять, если они вырвутся на свободу и начнут убивать. Да, теперь полная опека применяется совсем для иного! И используется в основном в отношении лиц женского пола! Отчего и носит в народе совсем иное название! А именно – „бесправная любовница“! Потому что опекунами в полной опеке выступают в основном всякие богатеи, да знатные лорды, возжелавшие обзавестись девушкой для постельных утех, изначально не могущей доставить каких-либо хлопот. Просто в силу отсутствия у нее каких-либо прав, за реальные либо вымышленные обиды спросить… А все из-за того, что одно время развелось чересчур много умниц – свести близкое знакомство с мало-мальски зажиточным человеком, а потом его во всех смертных грехах обвинить, и на пару с ушлым поверенным через суд его значительной части нажитого непосильным трудом состояния лишить».

– Ах да, я же совсем позабыл, что вам нужно письмо передать! – легонько хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, негромко воскликнул эйр Риатис. И выдвинув один из ящиков своего стола, начал шустро рыться в нем. Быстро потребное отыскал и всучил мне письмо, скрепленное алой сургучной печатью с эмблемой Охранной управы.

Временно прекратив исходить на Кована желчью, я взял сие послание, да не мешкая сломал грозную печать. Развернул письмо и погрузился в чтение.

Приветствую вас, сэр Кэрридан! Надеюсь, вам передадут мое послание до того, как разнесете все там… Так вот, прошу вас воздержаться от опрометчивых поступков. Убедительно прошу не совершать глупостей, а принять все как есть. Увы, но в наше соглашение о передаче леди Энжель ди Самери вам на поруки, вмешалась третья сила… в лице родственников покойного графа ди Сейта. И мы вынуждены были принять их условие освобождения девушки с каторги в обмен на прекращение вражды между семействами и отказ от преследования леди Энжель в дальнейшем. Здраво полагая, что «довесок» в виде кровной вражды не нужен ни вам, ни уж тем более леди Кейтлин… (Надеюсь, вы с этим согласитесь.) Тем более что за подобную сговорчивость семейством ди Сейт поставлена, в общем-то, не самая высокая цена – вам всего лишь придется взять ди Самери под полную опеку. Да-да, именно под полную!

Рассчитываю на ваше благоразумие в этом вопросе, сэр Кэрридан. И искренне надеюсь, на то что вы не совершите роковой ошибки, и не откажетесь из-за своего необычайно рыцарского характера пойти навстречу всем заинтересованным сторонам, желающих миром завершить длящуюся много лет кровную вражду между семействами ди Самери и ди Сейт, унесшую так много людских жизней, и уж тем более не втянете во все это еще и ди Мэнс…

И еще один момент, сэр Кэрридан, который, возможно поможет вам принять правильное решение… Несмотря на то, что леди Энжель трижды перепроверена нашими лучшими менталистами на предмет отсутствия у нее желания каким-то образом навредить вам или леди Кейтлин, а так же нахождения в сокрытых областях ее разума низкоуровневых ментальных закладок – «подарков» от наших аквитанских друзей, я все же не могу унять своего беспокойства касательно того, что данная особа окажется вскоре близ вас и вашей невесты. Я постоянно задаюсь вопросом, почему мои коллеги так запросто выпустили из своих рук подготовленного мага боя в лице леди Энжель, даже не попытавшись ее остановить… Несмотря на явную самоубийственность такого поступка ди Самери, а таким образом – бесцельную трату драгоценного времени и немалых средств на ее обучение и подготовку… Что-то здесь не так… И, боюсь, вполне вероятен такой вариант, что наш противник замыслил какое-то немыслимое коварство… Ведь я, к моему превеликому сожалению, не воспринял ваше предложение по вытаскиванию леди Энжель из Аквитании как реальное, и необходимые операции сокрытия поведены не были… Так что не исключено, что моими заморскими коллегами был достоверно установлен тот факт, что вы находитесь на свободе и никакая казнь вас не ждет. Что давало им возможность начать свою игру… К примеру, полагая, что удавшееся однажды ее копии, тем более получится провернуть и самой ди Самери, они могли сделать ставку на еще одну любовную аферу. (На мой взгляд это наиболее вероятно). Главное, вас в нее втянуть, а там сразу появятся варианты развития сложившейся ситуации к их вящей выгоде. Но если ди Самери окажется под вашей полной опекой, то вольное или невольное использование девушки в таком плане против вас окажется попросту невозможным… Иначе же, боюсь, попыткам втянуть вас через ди Самери в какую-нибудь аферу не будет конца… А вам такая головная боль в доме, полагаю, совсем не нужна…

В общем, единственно верным вашим решением в данных обстоятельствах, на мой взгляд, является – принять все как есть. И взять леди Энжель под полную опеку. Так явно будет лучше как для нее, так и для вас…

Эрих Кован.

– Но Энжель же никогда не согласится на такое условие ее освобождения и ни за что не примет полную опеку! – с отчетливым отчаянием воскликнул я, порывисто поднимаясь и сминая прочтенное письмо.

– Не согласится поменять каторгу на свободу? – насмешливо хмыкнул эйр Риатис. После чего, как-то по отечески мне улыбнувшись, проникновенно сообщил: – Сэр Кэрридан, знаете, кого у нас тут только нет среди осужденных… Есть: и карманницы, и разбойницы, и мошенницы, и убийцы, и даже три контрабандистки… – Прервавшись на миг, он выдержал интригующую паузу, а затем убедительно продолжил. – А вот дур… Тех нет ни одной! – И руками развел, как бы выказывая таким образом искреннее сожаление по этому поводу.

– Нет! – от избытка чувств заходив по кабинету туда-сюда, несогласно замотал я головой. – Нет, так нельзя! – И, остановившись как вкопанный у стены, в дальнем углу, решительно произнес, обращаясь к начальнику каторги: – Нужно сделать все иначе. Раз уж опека леди Энжель необходима, давайте оформим не полную, а обычную.

– Нет, сэр Кэрридан, – не менее решительно ответил эйр Риатис, отстраняясь от стола и несогласно покачивая головой. – Боюсь, пойти на такой подлог я не могу. Ибо имею на сей счет прямой и недвусмысленный приказ. Полученный под роспись. Нарушать который, как сами понимаете, чревато. Так что если вас что-то не устраивает, то решайте вопрос со своим покровителем. А крошка ди Самери пока побудет у нас… – И, сложив руки, с искренним недоумением признался: – Хотя я, сознаться, не понимаю, что вас смущает в полной опеке…

С отчаянием прикинув, сколько времени займут возможные мытарства по поиску Кована, которого в столице может банально не быть, и людей принимавших решение по данному вопросу, и попытках убедить всех заинтересованных лиц все переиграть, я чуть за голову не схватился. Это ж месяцы может занять!

Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, я резко выдохнул, разжимая судорожно стиснутые зубы. И, малость успокоившись, решил не рубить с плеча, а для начала поговорить с Энжель. Объяснить ей сложившуюся не по моей вине ситуацию, успокоить и попросить еще немножко подождать своего освобождения с каторги…

Пока я размышлял так, ее и привели…

Короткий стук и, приоткрыв дверь, в кабинет сунула голову какая-то женщина-надзирательница. Вопросительно посмотрела на эйра Риатиса, а тот сразу ей рукой замахал – давай, мол, сюда. И она исчезла. На миг. Затем дверь полностью открылась и надзирательница зашла к нам. Введя под локоток сложившую руки за спиной и опустившую голову хрупкую девушку, в сильно ношенном сером платье, с парой тщательно, но несколько неумело заштопанных прорех, в старых, разбитых башмачках, и в застиранном почти до белизны платке… Энжель… С настолько осунувшимся, усталым лицом, что я немедля проникся неимоверным сочувствием к ней.

– Осужденная четыреста один дробь семь по вашему распоряжению доставлена, – бодро отрапортовала словно и не замечающая угнетенного состояния девушки надзирательница. И несильно ткнула в бок молчащую, понурившуюся Энж. Отчего та, неохотно раскрыв ротик, тихо выговорила, с отчетливо пробивающимися нотками отчаяния: – Осужденная Энжель ди Самери, убийство с отягчающими. Срок – двадцать лет…

– Свободны пока, – сказал эйр Риатис надзирательнице. И та, кивнув, и бросив на Энж строгий взгляд, поправила пояс с висящим на ней короткой тонкой дубинкой, обмотанной крест-накрест серебряной нитью, – несомненно несущей какой-то эффектор магического воздействия – скорей всего парализующий или ошеломляющий, и направилась к дверям.

А я, сглотнув вязкий комок, возникший в горле при виде измученной каторжной жизнью девушки, тихо позвал ее: – Энжель…

Та застыла. А затем, медленно-медленно, словно не поверив до конца своему слуху и оттого боясь ошибиться и увидеть кого-то иного вместо меня, голову подняла. Но когда все же взглянула и удостоверилась, что в углу, у стены, стою я… То ее изрядно потускневшие с момента нашей последней встречи голубые глаза, полыхнули такой неимоверной радостью и отчаянной надеждой… Что меня пробрало до самой глубины души. И я отчетливо осознал, что просто не смогу предложить Энжель остаться на каторге еще на какое-то время, пока улаживаю вопрос с ее опекой. У меня даже язык не повернется предложить ей такое…

«Нельзя, нельзя ни на мгновение более оставлять здесь Энжель! – взволнованно подумал я, когда меня отпустило сжавшееся сердце. – Нужно любой ценой вытаскивать ее отсюда! Пусть даже и под полную опеку! С ней можно и потом что-нибудь придумать. Не велика беда – решу как-нибудь вопрос. Главное, что Энж при этом будет на свободе…»

– Кэрридан!.. – неверяще произнесла тем временем девушка, смотря на меня во все глаза и подавшись мне навстречу. Ну а я, конечно же, немедля подался к ней…

– Стой-ять, – коротко, но внушительно обронил эйр Риатис, вынудив нас замереть на полушаге. После чего, громко кашлянув, он привлек наше внимание. А когда мы уставились на него, провозгласил: – Леди Энжель ди Самери. Сим официально уведомляю вас о том, что сэр Кэрридан ди Стайни испросил разрешения о передаче вас ему на поруки. И суд счел возможным его ходатайство удовлетворить… – И, дав девушке мгновение на осознание сказанного им, что проявилось в порывистом вздохе и брошенном на меня преисполненном невероятной благодарности взгляде, продолжил: – Оговорив, правда, при этом, что забрать вас на поруки сэр Кэрридан может только при условии вашего перехода под его полную опеку.

– Под… под полную опеку?.. – замерев, совсем тихо и немного растерянно переспросила златовласка, очевидно знающая что это такое.

– Да, – подтвердил эйр Риатис. И преспокойно сообщил: – Что, как понимаете, невозможно без вашего на то согласия.

– Но… – робко заикнулась Энжель, растерянно переводя взгляд то на меня, то на начальника каторги и не в силах выбрать для лицезрения кого-то из нас.

– И никаких но! – мигом построжев, оборвал ее лиарх. – Либо вы отказываетесь от милостивого предложения суда и, соответственно, остаетесь у нас до окончания срока, либо принимаете полную опеку и сей же час покидаете нас с сэром Кэрриданом. Другого не дано. – И, не дав девушке ни мгновения на размышления, тут же спросил: – Так каково же ваше решение? Вы принимаете выставленное судом условие вашего освобождения с каторги?

Едва он договорил, Энжель устремила на меня отчаянный взгляд своих небесно-голубых глаз. И, прикусив нижнюю губку, быстро-быстро заморгала, явно сдерживая выступающие слезы. А затем, бросив чуть затравленный взгляд во двор, на стоящие ровными рядами металлические короба местного карцера, опустила взгляд, и как-то странно обмякнув, едва слышно прошептала-вымолвила: – Да…

– Вот и славно, – удовлетворенно кивнул эйр Риатис, заметно расслабляясь. После чего перевел взгляд на меня и, залихватски подкрутив тонкий ус, торжествующе подмигнул. Как бы говоря этим – ну, что я вам говорил?!

Я не оценил эту подначку по достоинству. Наоборот, она вызвала у меня исключительно отрицательные эмоции и нестерпимое желание дать кое-кому в рыло. Только силой воли и сдержался… Ограничившись лишь злым взглядом в адрес лиарха. И быстро шагнул к златовласке, глаза которой уже были на мокром месте. Быстро бедненькую в лоб поцеловал и прошептав успокаивающе: – Успокойся, моя хорошая, успокойся… Я тебя не обижу… И никому обидеть не дам… – к себе ее прижал.

Энжель, помедлив чуть, мои объятия приняла. Молча уткнулась мне носиком в грудь и обеими руками чуть повыше пояса обхватила.

Так мы и простояли минут пять, прежде чем златовласка успокоилась и перестала едва заметно подрагивать. Явно помогли ей мои успокаивающие слова вкупе с ободряющим поглаживанием по узкой спинке…

– Я в порядке, Кэр… – тихо произнесла, наконец, она, осторожно отстраняясь, но не выпуская из объятий. И, подняв голову, слабо улыбнулась мне.

– Точно? – с изрядной толикой озабоченности вопросил я, бережно стирая большим пальцем правой руки мокрые дорожки под ее глазами.

– Угу, – кивнула она, и замерла, доверчиво принимая мою заботу.

В этот момент в кабинет без стука сунулся Оскар. Поглядел на меня с Энжель, на эйра Риатиса, а затем уведомил своего начальника о том, что прибыли все нужные для завершения моего дела люди.

– Давай, давай их сюда, – тотчас же распорядился замахавший рукой начальник каторги.

Они и ввалились вскоре в кабинет. Какой-то толстячок судейский, с помощницей – девушкой с постным лицом; сильно смахивающий на Бартинелли, только выглядящий чуть постарше, младший магистратский советник, с писцом – белобрысым пареньком с вороватым взглядом; унылый тощий мужичок – магистратский же поверенный, да два немолодых свидетеля из числа уважаемых горожан. С ними так же Оскар зашел. И еще один подчиненный лиарха – из Одаренных, судя по переливающейся зеленым и сиреневым серебряной фибуле с инкрустацией на форменном мундире.

Вся процедура, похоже, была известна собравшимся до мелочей, а потому и рассусоливать они не стали. Помощница судейского и писарь магистратский сразу придвинули стулья к стоящему в кабинете лиарха огромному столу и, разложив принесенные с собой писчие принадлежности, устроились с разных его боков. Гербовые бумаги, в немалом количестве, из сумок достали и принялись их заполнять, перенося на них нужные сведения из моих документов и тех что были предоставлены им эйром Риатисом. А остальные преспокойно расселись кто куда – мест хватало, и, нет-нет поглядывая с интересом на меня с Энжель, стали молча ждать, когда пронзительно скрипящие перьями и строчащие с умопомрачительной скоростью писцы со своей задачей справятся.

А потом… А потом, когда основная часть работы была окончена, и началось заполнение опекунской грамоты, от Энж потребовалось ритуальную фразу произнести. С чем златовласка чуть замешкалась… Ибо сперва она, вскинув голову, бросила на меня пронзительный взгляд лучисто-голубых глаз, словно пытаясь прочесть на моем лице нечто крайне важное для себя. Да так и замерла. И лишь потом, когда я ободряюще ей улыбнулся, да погладил успокаивающе по плечу, она решилась. Собралась с духом и чуть подрагивающим от волнения звонким голоском произнесла:

– Я, леди Энжель ди Самери, находясь в здравом уме и твердой памяти, вручаю себя под полную опеку сэра Кэрридана ди Стайни…

«Ну вот все и вернулось к тому с чего началось! – жизнерадостно провозгласил скалящийся бес. После чего с определенным злорадством и нескрываемым торжеством заявил: – А я говорил тебе сразу, ослу, говорил! Чтоб ты не маялся дурью и эту лапочку из своих лап не выпускал! Ибо без твоей опеки эта глупышка пропадет! С тобой же будет – как за каменной стеной! И, безусловно, окажется так тебе благодарна… так благодарна… Что из твоей постели ее не выгонишь и палкой! А ты не послушал, осел… Побоялся ответственность на себя взять!.. Устыдился соответствующую плату нежной девичьей лаской за свое благодеяние по обустройству ее судьбы принять!.. И к чему все в итоге пришло? А? – И, скрестив лапки на груди, фыркнул и припечатал: – Только голову, получается, морочил и ей и себе!»