Текст книги "Любимчик богов(СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Запас продуктов на несколько дней обошёлся Горыне в пятьдесят копеек, а бутыль ягодного кваса ещё в две копейки, правда, бутылку нужно было отдать обратно.

Первым делом подняли угол дома, и выправили сруб. Потом настал черёд, крошечных слепых окон, которые расширили против прежнего почти в три раза, и снесли старое, развалившееся крыльцо. Затем выкопали новый погреб, а рухнувший сарай и хлев разобрали на дрова, а на этом месте начали делать основание под баню.

Через три дня, когда на стены завели ещё по паре брёвен, поднимая высоту дома, и заново сладили крышу, дом было не узнать. Мужики сделали красивые резные ставни, на окна, и даже изящного конька на крышу крыльца, а местный каменщик, сложил белую печку для бани.

Вся работа обошлась Константину в пятнадцать золотых, что было очень даже немало, но сделанное того стоило. Теперь он мог спать на нормальной кровати, и складывать вещи не в сундук, а в шкаф, который сделал сам, распустив бревно на тонкие доски. Но совершенно неожиданно для него, самым эпичным строением, на которое под разными предлогами прибегала смотреть все село, оказался туалет типа сортир, выстроенный в углу участка. Туалетов в деревне оказывается не знали, и носили своё сокровенное кто куда. Летом в основном на огород, а зимой прямо в хлев.

Выставив плотникам по окончании работ бутыль самогона, и рассчитавшись, Костя проводил телегу на которой они уезжали на новый 'объект' и первый раз за три дня сел передохнуть на вкопанную рядом с домом скамейку.

За время ремонта, Константин путь и шапочно перезнакомился как минимум с половиной жителей деревни, и теперь каждый проходивший мимо здоровался или бросал заинтересованный взгляд на аккуратный дом бывшего деревенского дурачка.

К удивлению Константина, в основном жители реагировали с умеренным интересом, в основном пытаясь понять, что за человек новый Горыня, и чем он может быть лично им полезным. А так как обещаний тот не раздавал, помочь, несмотря на свою богатырскую силу, никому не рвался, и вообще вёл себя замкнуто, общий интерес сам собой рассосался.

Зато это дало возможность самому Константину обойти все окрестности села стоявшего на невысоком холме с плоской вершиной. Взгорок был всего метров десять, но довольно крутым, и сразу упирался в частокол из мощных бревен, за которым находилась дорожка для стрелков, и дозорные башни. Всё почерневшее от времени, но крепкое до звона, и готовое простоять ещё два века.

Несмотря на то, что округа уже вот как полсотни лет жила в мире, дозорные выставлялись каждый день, что, как полагал Константин, было частью воинского обучения. Так же было интересно, что оружие имелось в каждом доме, и довольно разнообразное, хотя больше всего коротких однозарядных ружей, и клинков по типу казацкой шашки, но с более выраженной гардой. В ходу здесь были и обереги от различных напастей и даже амулеты позволявшие например видеть в кромешной темноте, защищать владельца от чего-нибудь, или насквозь бытовых, типа светлячка освещавшего дом.

Мир доставшийся Константину был интересным, и складывая по кусочкам картинку он не переставал удивляться тому, как сложно и противоречиво всё скроено. На металлических деталях инструмента было выбито явно заводское клеймо, а бутылки в трактире, вписывались в некий стандарт, как минимум по высоте. А ещё были самовары и керосиновые лампы, хотя последние явно не пользовались спросом, в силу того, что кусочки янтаря заряженные магией давали свет не хуже, и при том были куда безопаснее. То есть, где-то была промышленность, которая всё это производила, и производила уже давно, так как сформировались стандарты. У сельского кузнеца кроме орудий труда, Константин видел и мечи, и копья, но это ровным счётом ничего не значило. Доспехи тоже существовали в то время, когда уже были мушкеты. Конечно, шанс нарваться на автоматическое оружие был невелик, но Костя понимал, что этот мир его ещё не раз удивит.

– Скучаешь? – Рядом на скамейку плюхнулся главный пастух села, а по совместительству наставник местного войска Луконя, отслуживший в своё время двадцать лет сотником княжьего войска.

– Отдыхаю. – Константин улыбнулся. – Только – только спровадил работников. Зайдёшь в дом? Я квасу свежего от Опанаса принёс.

– Да что тот квас... – Старик отмахнулся. – Мы с Никодимом тут всю голову сломали думая, куда тебя пристроить. Ты в воинском деле как?

– А черт его знает. – Костя пожал плечами. – Не знаю я, что тут у вас воинским искусством называют. Может, махаете мечами до посинения, так это не ко мне. Я в в железках этих вообще никак не соображаю. Ну если только с ножом. Но с ножом против меча не пойдёшь.

– Думаешь, у князя в дружине мастера меча служат? – Усмехнулся Луконя.

– А ты меня уже и в дружину прописал?

– Дак куда тебе деваться – то? – Старик удивлённо приподнял кустистые брови. – У кузнеца уже подмастерья да ученики есть, да и стар ты, в ученики идти. Надел тоже поднять не успеешь, даже если выделит тебе община. А зима она не тётка. Пирожка не поднесёт.

– Придумаю. – Константин махнул рукой. – А в кабалу на пять лет идти, так этого мне не надо.

– А как же по-другому то? – Дед от возмущения всплеснул руками. – Ты же не боярский сын какой, да не отслуживший срок. Да и кто возьмёт тебя на свободную – то службу? Сам вона сказал, что воинским делом не разумеешь?

Дед посидел ещё какое-то время, подходя к теме с разных сторон, но через полчаса ушёл, махнув рукой, а Константин, чтобы не жечь недешёвый керосин лёг спать.

Спал он чутко, поэтому когда на улице тревожно забил колокол, быстро вскочил, и намотав портянки, надел сапоги и выскочил на улицу.

Бежавшая мимо девчонка – дочь старосты крикнула на бегу: – Упыри на луговой стороне! – И унеслась прочь, а Константин рванул в противоположную сторону, где уже судя по звукам, разгоралась битва.

Когда он поднялся на стену, там уже столпилось больше двух десятков мужчин, в основном с топорами на длинных рукоятях, и тяжёлыми длинноствольными ружьями.

– В башку ему бей, в башку! – Кричал кто-то слева, неожиданно сильно громыхнул выстрел, и облако дыма на несколько секунд заволокло стену.

Когда дым рассеялся, в свете факелов, Костя разглядел чудовище похожее на огромную карикатурно искажённую фигуру человека. Размером примерно с быка, с узловатыми мощными конечностями, и сравнительно небольшой головой на широченных плечах. Пуля попала куда-то в бок, и взвизгнув упырь дёрнулся и подняв голову уставился кроваво – красными глазами на людей. В этот момент Константин мог поклясться, что существо смотрит именно на него, но через секунду, оно рыкнув, в несколько скачков достигло стены, и от тяжкого удара люди чуть не попадали вниз, а от брёвен полетели мелкие щепки.

Мужики бились словно сработанная артель. Кто-то подавал дротики, кто-то заряжал пару мелких пушек, а кто-то стрелял сверху, и не было видно никакого командования, но при этом ни капли суеты и беспорядка.

– Силён упырь. – Сказал кто-то сзади. – Первый раз такого вижу. Эх жаль Никифор уехал. Теперь без него совсем кисло будет.

Когда Константин оглянулся, то увидел коренастого мужчину с короткой винтовкой в руках, быстро заряжавший трубчатый магазин патронами.

– На, держи. – Он сунул в руки Косте ещё пару магазинов и простой холщовый мешок с патронами. – Заряжай и подавай.

Вскинув ружьё, мужчина не торопясь всадил все шесть пуль точно в упыря, отчего тот взревел ещё громче, и снова ударил в стену. Но если первый раз стена выдержала, то сейчас в треске и гуле удара, Костя явно расслышал хруст дерева.

Теперь в монстра палили со всех стволов, и даже кидали небольшие гранаты, но было незаметно, что это как-то ухудшает здоровье упыря. Наоборот, он стал кидаться на стены чаще, и здоровенные брёвна частокола уже явственно накренились, сдаваясь под напором чудовища.

– Ванята, бей в колокол 'двойную зорю'! пусть уводят детей и мамок, в схроны!

Колокол сразу зачастил выбивая какую-то сложную дробь, а пушкари наконец взявшие прицел, ударили с двух стволов по упырю, взбивая пыль вокруг попаданием крупной картечи.

Ещё один удар, и под треск ломающихся брёвен и хруст расползающегося настила, люди посыпались со стены горохом. Несмотря на внезапность, большинству защитников села удалось вовремя отпрыгнуть в сторону, а тех, кому повезло меньше, быстро вытаскивали из-под завала.

Увидев ноги торчащие из кучи брёвен, Константин разметал дрова по сторонам и приподняв без усилий толстый, почти в обхват остаток частокола, одним движением ухватил человека за ногу, и выдернув из завала откинул куда-то далеко, а когда поднял голову перед ним уже щерилась двумя рядами зубов морда упыря.

Не раздумывая ни секунды, он воткнул кулак ему в свиной пятачок, вложив в это движение всю новоприобретённую силу и весь свой опыт владения боевыми искусствами.

Ощущения были такие, словно кулак врезался в каменную стену. Боль в повреждённой руке вспыхнула и затихла задавленная волевым импульсом, а чудовище осело на задние лапы, и замотало башкой приходя в себя.

– Бей Горыня! – Откуда-то справа и сверху рукоятью вперёд упал тяжеленный топор, с двумя лезвиями, и длинным тонким шипом в середине. Сжав оружие в руке, Костя взмахнул рукой проверяя массу и баланс, и не давая упырю более ни мгновения передышки, рубанул лезвием по голове. Почувствовав встречное движение чуть сдвинулся в сторону, пропуская лапу с когтями мимо, и вытянув топор на себя, снова качнулся вперёд вбивая сталь в рану и прорубая голову почти до самой шеи, и выдернув топор последний раз, резко прыгнул вверх, и падая ударил топором вкладывая в движение всего себя до капли, и прорубив упыря топором почти до середины груди.

Глаза на разваленной башке упыря мигнули глядя в разные стороны, и он завалился на спину, выдернув оружие из рук Константина.

Сразу же откуда-то из-за спины подскочили несколько стрелков разрядивших ружья в упор, а остальные принялись споро разбирать завал в поисках уцелевших.

– Молодец. – Тяжёлая рука хлопнула Константина по плечу, и повернув голову он увидел мужчину которому заряжал ружьё. – Хороший удар.

– А чего ж его пули то не брали? Калибр-то вполне серьёзный.

– Калибр? – Удивился стрелок и перехватив взгляд направленный на ствол ружья, произнёс, – а, ты про размер. Так шкура у него какая. Любая пуля отскочит. Только вот если из пушки, да попасть хорошо, да картечь стальная или вообще серебряная. Да только мало железа да стоит дорого. Оттого и стреляем голышами. А они только людей пробивают. От шкуры упыря сам видел – отскакивают, да крошатся в пыль.

– И часто такое? – Константин кивнул на лежавшего ничком монстра.

– Не часто, но бывает. – Мужчина подошёл к голове упыря и потянул топор за рукоять, но тот даже не шелохнулся. – Давай вынимай, а то Глеб орать будет на всё село.

Костя, чуть поднатужившись, выдернул топор, и обратил внимание на лезвие. Сталь была смята словно удар пришёлся не по плоти, а по наковальне

– Точно будет орать. – Мужчина вздохнул. – Да и хрен с ним. Староста пусть платит. Упыря не пустили в село – великое дело. Таких дел бы наворочал. А ты не кручинься. Тебе ещё награда от князя положена. А за такого могут и вдвое дать. Вона, какой матёрый. И чего он к нам полез?

Но вопреки ожиданию, хозяин оружия, только хмыкнул, увидев замятое лезвие.

– Знатный удар Гридя. – И оглянулся на кузнеца, стоявшего в отдалении спросил. – Лукьян, поправишь мне топорик? Смотри как этот молодец его уработал.

– Поправлю, чего же не поправить. – Кузнец – коренастый мужчина в толстом тягиляе и потёртых кожаных наручах посмотрел на лезвие. – Даже перековывать не нужно, так сделаю. Только вот рукоять... – Он с сомнением посмотрел на смятую, словно та была сделана из пластилина ручку. – Нет, сделаю топор наново. Эх, тебя бы в кузнецы с такой рукой, да стар ты уже. Только вот если в подручники... пойдёшь?

– Нет дядько Лукьян. Действительно поздно мне. Всю науку не постичь а быть до стрости подручником...

– Ладно. – Кузнец кивнул, признавая правоту Горыни. – Сделаю.

– Сделаешь, и отдай вон ему. – Глеб кивнул на Горыню. – Пусть будет у него. Такое дело сделал. Этож видано ли, с двух ударов завалил матёрого упыря. Всем селом ему поклониться должны.

Лукьян снова кивнул.

– Сделаю лучше прежнего и с рукоятью из морёного дуба. Тяжёлый будет, но ты вона какой здоровый, привыкнешь.

Завал из рухнувших брёвен частокола уже разобрали, а раненых отвезли в Травную избу. Староста обходивший место боя, остановился перед Горыней и неожиданно, в пояс поклонился.

– Спасибо тебе Горынюшка. Спас всех нас. Такое страшилище завалить...

– Это что, – подал голос Гридя. – Он энтого упыря кулаком как есть опрокинул. Самолично видел. Хряснул ему в пятак, да тот так и сел на жопу.

Мужчины, которых медленно отпускал страх за родных и близких сначала негромко, а потом в голос расхохотались.

– Ну учудил, Горыня. Это ж надо, кулаком ему в харю тыкать...

– Так не было оружия. – Костя пожал плечами. – Не бежать же от него прятаться.

3

Красная шапочка, а почему ты гуляешь в лесу так поздно?

– А чего мне бояться? Стреляю быстро и точно. Крови не боюсь, патронов дохрена...

Графиня Светлова в момент смерти призванного ей упыря ужинала в весёлой компании молодых людей, и выбирала тех, с кем проведёт эту ночь. Пока безусловным фаворитами были дворянин Бельский и граф Миллер. Оба высокие статные и широкоплечие, с красивыми ухоженными лицами и буквально купавшихся в облаке дорогих духов.

Посмертный выплеск сбросил её со стула, и потеряв сознание графиня рухнула прямо в на грязный пол трактира, устроив немалый переполох в своей свите. Занеся Светлову в комнату, молодые люди послали за лекарем, и подумав, что с припадочной иметь дело себе дороже вернулись к столу.

На следующий день в село на взмыленной лошади примчался Никифор, и внимательно осмотрел упыря, которого отволокли на околицу, и наложил заклятие от гнили и порчи. Потом осмотрел разрушенный частокол, и долго разговаривал со всеми, кто был в ту ночь на стене, оставив Горыню напоследок.

Но и его пытал недолго, основное время посвятив осмотру уже заживающей руки, после чего, оставил стекляшку с каким-то зельем и ушёл.

А к вечеру того же дня Горыне стало плохо так, что он не смог подняться с кровати, и в таком положении его застала Настасья – одна из многочисленных дочек живущего через улицу Гриди. Всполошившись, привела сначала травницу, а уж та подняла и Никифора, снова чуть не уехавшего по своим делам.

Осмотрев почерневшую до локтя руку, ведун вздохнул и покачал головой.

– Жизни тебе от силы пара месяцев. Отравил тебя упырь клятый. К ревуну сляжешь и не поднимешься. И я дурак старый подумал, что тебя Перуновым промыслом, обнесёт лихо.

Думал Константин недолго.

– А вернуть руку, пусть ненадолго, можно?

– Тогда неделя. – Сказал, как отрезал Никифор. – Яд будет не проникать постепенно, а сразу двигаться по всему телу.

– Скажи, а разбойники есть в округе?

Несмотря на ситуацию, Никифор улыбнулся.

– Понятно, что ты задумал. Привести лихих людишек на старое капище, да на камень жертвенный. Есть разбойнички как не быть – то? Банда Черного на сто десятой версте тракта. Уж сколько ловили ее, да так всё без толку. Там болота, да плавни, не найти. След вода смывает. Думаешь, возьмёшь их?

– Дело не такое уж хитрое. Разбойники это всё же не военные разведчики.

– Как сказал? военные разведчики? Что речение сие означает? – Заинтересовался Никифор.

– Ну, люди специальные, кто уходит в тыл врага, чтобы все движения войск подмечать, и передавать воеводам.

– Пластуны значит. Ты был разведчиком? – Никифор склонился над небольшим сундучком который привёз с собой.

– Давно. В начале службы.

– А служил сколько? – Ведун, одним взмахом руки подвинув к себе стол, стал смешивать разноцветные жидкости в пузатой бутылочке.

– Тридцать лет почти. – Константин повернул голову, но из-за спины ведуна было ничего не видно, и только волны разнообразных запахов да звон стекла, говорил о том, что он работает.

– Тридцать лет – срок. Сколько же лет тебе было?

– К восьмому десятку подбирался.

– Варвара, дай настой липовика, у тебя свежее. – Обратился Никифор к травнице. – И горелку малую давай.

Минут через двадцать, за неспешным разговором, ведун наконец-то сварил зелье, и охладив его в ведре с колодезной водой, поднёс к кровати.

– Это пей сейчас. Организм у тебя здоровый, так что, может неделю протянешь, может чуть более. Это – он протянул совсем маленькую бутылочку, – когда совсем плохо станет. На пару часов всего. Потом – смерть.

Староста лично привёл боевого коня с полной сбруей, которого весь выкупила у Ратибора, и набил его сумки всем, что нужно в дорогу.

Уже всё знали, что за хворь приключилась у Горыни, и куда он собрался, и на проводы собралось почти половина села. Сам Константин предпочёл, чтобы секретность была бы повыше, но в данной ситуации приходилось мириться с неизбежным.

Зато кузнец поднёс ему чудо чудное – вполне приличный револьвер, и небольшой полотняный мешочек с двумя десятками патронов, чем сразу поднял настроение Горыни. Всё-таки однозарядное оружие сильно смущало бывшего армейского разведчика.

Доспехи и поддоспешник надевать не стал, справедливо полагая, что скорость и подвижность важнее защиты.

К исходу второго дня, доехал до приметной сосны, росшей на высоком взгорке, и углубился в лес, ведя коня в поводу.

Следы бандитских засидок и прохода людей искал два таких драгоценных дня, и лишь утром, на третий вышел к повороту, где не так давно была жестокая схватка. Об этом говорили и попятнанные стрелами стволы деревьев, и едва уловимый запах крови.

А потом нашёл и путь по которому уходили, бандиты прихватив добычу. Длинный извилистый овраг с ручьём на дне, был удобен как для отступления, так и для обороны, но как полагал Костя, на одинокого путника, к тому же без доспехов нападать сразу не будут, а скорее всё же попробуют выяснить что же ему надо.

Так и случилось.

Перед очередным поворотом в камень перед ним ударил арбалетный болт, и отскочив, звякнул на камнях.

– Стой где стоишь.

– Стою. – Костя поднял руки, показывая, что в них нет оружия, и через мгновение раздался звук осыпающихся камней и шорох травы. Кто-то спускался со склона, не сильно беспокоясь производимым шумом.

Неплохо одетый мужчина в сером поддоспешнике, надетой поверх него кольчуге залатанной проволокой, и заряженным самострелом в руках неспешно подошёл ближе и смерил гостя взглядом.

– Давай-ка раздевайся, да коня своего отпускай. Тебе он боле не надобен будет.

– Вот так, да? А здравствуй мил человек, чем помочь тебе дорогой? А к столу пригласить? – Константин явно насмехался, и разбойник мгновенно почуяв издёвку, вскинул оружие, или точнее стал поднимать самострел, как в лоб ему ударила рукоятка ножа, заставив покачнуться.

В долю секунды сократив расстояние до пребывающего в прострации бандита, Константин перехватил самострел и впился глазами в глаза, ломая волю противника.

– Скажи другу своему, чтобы спускался. Дело у меня до атамана вашего. Не хочу, чтобы подстрелили.

– Галаш, спускайся, проводишь гостя. Негромко, но внятно произнёс мужчина, не отрывая взгляда, и через несколько минут на тропе появился второй дозорный.

Через пять минут оба бандита связанные сидели рядом, с ошалелыми глазами наблюдая, как Горыня демонстративно правит на камне тонкий, длинный кинжал.

Сломались они не сразу, но быстро, и со сноровкой опытного палача, Костя погнал допрос.

– Ещё дозорные на тропе есть? Тайный знак, что всё в порядке? Сколько всего разбойников в лагере? Есть ли посторонние? – И так далее, и несколько кругов подряд, уточняя, и закрепляя информацию.

В итоге зарезав второго разбойника, словно барана, и оставив одного из них в качестве проводника, он быстро двинулся вперёд, идя с бандитом рядом, словно они старые приятели.

– Стой, Бакай. – Раздалось сверху. – Кто с тобой?

– Да от Елисея Калиты человек. К атаману. – Бодро крикнул разбойник и махнул рукой. – Я Галаша там оставил, присмотрит, пока я не вернусь.

– Ну, иди.

Горыня наконец разглядел дозорного, с удобством устроившегося в развилке толстой дубовой ветви. Короткий взмах рукой, и разбойник получил нож и ссыпался вниз замерев сломанной куклой.

Бодро ввинтившись между огромных кустов лещины, разбойник так и не отошедший до конца от процедуры ломки, повёл Горыню к лагерю разбойников.

Всего на дороге промышляло около трёх десятков татей, и уже третью неделю они сидели в лагере, зализывая раны после очередной стычки, стоившей им почти десятерых подельников. Караван был не только богатым, но и хорошо защищённым. Даже возницы были опытными воинами, так что вместо обычной десятки охраны бандитов встретил отпор почти трёх десятков воинов, заставивших банду отступить, теряя людей. Так что момент для Горыни был исключительно удачный. Боеспособными оставались лишь двенадцать человек, а остальные имели раны различной тяжести, и представляли куда меньшую опасность.

Дорога к логову проходила в том числе и по проложенному по дну болота мосту. Бакай потянул за неприметную палку, мост бурля грязной жижей всплыл на поверхность, и проводник хлюпая сапогами бодро пошел вперёд.

– Здесь все? – Спросил Константин, как только они вышли на край поляны в центре большого острова на болоте.

– Там ещё тропка, к бабке Змеихе, но туда никто кроме атамана не ходит. – Обморочно произнёс Бакай, и поскольку Горыня его больше не держал, мягко осел на траву.

Сориентировались бандиты быстро. Тенькнула тетива арбалета, но Костя уже был в движении.

Метательных ножей он набрал больше двух десятков, и они полетели в лежавших вокруг костра людей, и в тех, кто вскочил, сжимая в руках оружие, и вообще во всё что двигалось.

Кто-то видимо соображал быстрее, чем другие, и от самой большой палатки раздался сначала один выстрел, потом ещё и ещё, пока Горыня, лишившийся всех ножей, кроме стилета, не достал свой револьвер. Два выстрела, и атаман с простреленными плечами упал ничком.

Атаман тоже стрелял неплохо, и несмотря на рывки Горыни из стороны в сторону, сумел зацепить его пробив ногу навылет. Туго затянув рану, полоской ткани, он хромая начал обходить лагерь.

Бросал Костя ножи аккуратно, и среди бандитов нашлось десять живых, что как ему казалось, было вполне достаточно. Перевязав разбойников и крепко связав их, начал обходить землянки и в третьей по счету, среди рванья и тряпья обнаружил совершенно седую женщину, явно находившуюся не в себе. Прижав к груди тряпичный свёрток, она баюкала его словно малыша, что-то невнятно мыча.

Догадываясь, что произошло, Горыня осторожно коснулся её иссохшей руки.

– Поедем домой?

– Домой? – Женщина неожиданно улыбнулась, и кивнула. – Покормлю Бориску и пойдём. – Она отогнула рубаху, и стала совать грудь в тряпки продолжая мычать словно пела колыбельную.

Из землянки Константин вышел в таком настроении, что бандиты, будучи даже связанными по рукам и ногам попытались расползтись в стороны, мыча в заткнутые в рот кляпы.

И лишь мысль о том, что смерть разбойников должна послужить благому делу, а не быть его личной местью, остановила Горыню. Обыскивая землянку атамана, он к удивлению обнаружил кучи почти сгнившего тряпья, и несколько крепких сундучков в которых, судя по весу, были монеты. Золото или даже серебро. Кроме этого, он нашёл огромное количество оружия и пару револьверов замечательной выделки, похожих на американских Миротворцев . Револьверы были украшены искусной инкрустацией, а щёчки на рукоятях были сделаны из перламутра. Кроме того, нашлось больше трёх сотен патронов, что само по себе было немалой ценностью, так как снаряжённый патрон стоил гривенник за штуку.

От обыска его отвлекло внезапно проснувшееся чувство опасности, и быстро снарядив оба револьвера и сунув в карман горсть патронов, выскочил наружу.

Сначала ничего не заметил, но проследив по взглядам разбойников направление, увидел как по воде, словно скользя по поверхности, идёт женщина, замотанная в чёрные одежды.

Справедливо полагая, что ничего хорошего от колдуньи ждать не приходится, открыл огонь сначала из одного револьвера, а когда закончились патроны, из другого, замечая, как колышется ткань от попадания пуль. Калибр у револьверов был вполне приличный – примерно двенадцать миллиметров, так что колдунье приходилось несладко. Тем не менее понимая, что уже не успевает перезарядить оружие, Константин подхватил тяжеленное ружьё с колесцовым замком за цевьё, и понёсся навстречу собираясь использовать его как дубину.

Но двигаясь вперёд, он начал замедляться и с каждым шагом ему становилось всё тяжелее, пока он почти не остановился, словно продавливая ставший тугим и вязким воздух.

Уже не надеясь достать колдунью сверху, а хотя бы пробить стволом, начал толкать ружьё вперёд, прикладывая все силы.

Противостояние для колдуньи тоже было непростым, и по её иссохшему лицу стекали ручейки пота, оставляя светлые дорожки.

Проталкивая ружьё, рука Горыни легла на курок, и лишь для очистки совести он нажал спусковой крючок.

Выстрел крупной картечи с расстояния в пару метров начисто снес правую руку колдунье вместе с плечом, и та каркнув словно ворон, завалилась набок, фонтанируя чёрной кровью.

Ружьё было двуствольным и спотыкаясь от перенапряжения, Константин вскинул ружьё и почти в упор превратил грудину в одну сплошную кашу.

Сидя возле остывающего трупа, Горыня первым делом перезарядил оба револьвера, перевязал нормально рану на ноге а потом, поднял бандита захваченного первым, и заставил его запрягать две телеги, а после носить связанных разбойников укладывая их словно дрова. Седую женщину усадили на другую повозку, там, где везли награбленное бандитами богатство.

Выехали с разорённой стоянки ещё до полудня, и двинулись в сторону села. Боевые кони запряженные парой шли ходко, так что к вечеру они уже пересекли границу общины, а уже ночью, объехав село, поднялись на холм к старому капищу. Приступы грозящие беспамятством накатывались всё чаще и чаще, и он уже почти из последних сил подошёл к заповедной поляне.

К удивлению Горыни, там уже горел костёр, и мирно, словно два старых друга беседовали Мокошь, всё в том же белоснежном платье и Никифор, в своей вечной хламиде.

– Пришёл. – Мокошь легко словно танцуя встала, и подошла ближе. – Хорошее дело сделал воин. Её я тоже забираю. – Она взмахнула рукой в сторону женщины, которая уже спала среди тюков с тканью и оружия, прижимая к груди свёрток, которого считала своим ребёнком. – Пусть душа её давно отлетела, но не могла найти покоя.

– А...

– Знаю о чём спросить хочешь. – Богиня кивнула. – Выбирай. Или она или ты. Энергии в этих телах совсем немного.

– Пусть будет она. – Константин, у которого вдруг пересохло в горле кивнул. – Люди не смогли её защитить так пусть хоть в посмертии у неё всё будет.

– Ты сказал. – Мокош кивнула. – А теперь покажи.

Константин кивнул и подошел пребывающему в ступоре вознице.

– Ты готов?

– К чему, господин? – Чуть заикаясь спросил разбойник.

– Умереть. Но не жертвенным бараном, а воином, хотя вы этого и не достойны. Но насколько я понял, боги здесь не принимает безвольных жертв.

Тот вздохнул и тряхнув головой, слез с телеги.

Бой, несмотря на перевязанную ногу Горыни получился коротким, и через десяток секунд, он чётко воткнул нож прямо в сердце бандита. Так или почти так, закончили жизнь все десять разбойников, за исключением атамана.

– Это не моё. – Мокошь покачала головой. – Это сестрицы Мары.

– Так отдай. – Костя равнодушно отвернулся.

– Не могу. – Богиня виновато улыбнулась. – Тебе придётся самому её призвать.

– Просто позвать достаточно? – Уточнил Горыня и увидев кивок Никифора, негромко произнёс. – Мара, слышишь ли меня. Приди, забери своё.

Короткий всплеск ветра и на поляне возник туманно мерцающий вихрь из которого вышла высокая черноволосая женщина в длинном платье похожем на звёздное небо.

– А, старый знакомый. – Она приветливо улыбнулась Горыне. – Радовал ты меня в том мире, радуешь и в этом. Она взмахнула рукой, и атаман лежавший на телеге чуть дёрнулся и глаза его остекленели.

– Ну, всё. Старую ведьму я прибрала ещё на болоте, а этих отдаю тебе сестрица. Мара ослепительно улыбнулась и сделав пару шагов, вдруг обернулась. – Нет, посижу немного. Подышу воздухом этой земли. Ты ведь не против, сестрица, и вы, уважаемый Никифор?

– Прошу. – Ведун во мгновение ока сдёрнул с себя плащ и расстелил перед костром.

Мокошь с непонятным выражением на лице обернулась в сторону Мары, и вздохнув махнула рукой. Сразу же в центре поляны возник сверкающий вихрь, откуда во все стороны ударил плотный солнечный свет, и с криком 'Мама!' выбежал мальчишка лет шести.

Женщина спавшая в повозке, вдруг встрепенулась, и забыв про свёрток, рванулась к мальчишке и встав перед ним на колени просто стала целовать его прижимая к себе.

– Мама, не плачь. Мама... – Мальчишка что-то говорил, а потом, когда женщина встала, взял её за руку, и что-то рассказывая, повёл за собой, и через секунду вихрь схлопнулся, оставив на поляне лишь примятую траву.

– Но сдаётся мне сестрица, что ты хочешь обжулить моего верного паладина? – Донёсся от костра голос Мары. – Условие он выполнил, и даже более. Десять жизней за одну... более чем справедливо. А если учесть тех кого я забрала на болоте, так просто грабёж получается.

– Он не твой!!! – Мокошь, резко словно кошка обернулась и даже чуть пригнулась словно перед броском.

– Не мой. – Мара, насмешливо посмотрела на сестру, и поудобнее устроилась на плаще, растянувшись на нём. – И не твой.

Горыня, смотревший на всё это с круглыми от удивления глазами, не нашёл ничего лучше, чем подняв руки подойти ближе.

– Девочки, не ссорьтесь, вы чего?

В ответ обе как-то отпрянули и через секунду рассмеялись заливистым смехом.

– Это всё воздух среднего мира. – Сказала отсмеявшись Мокошь. – Бьёт в голову сильнее вина...

Но окончание фразы он уже не расслышал, повалившись в траву словно подкошенный.

Очнулся уже в своей постели. Травница Варвара сопела на лавке рядом, а рядом на табурете сидела девчонка лет двенадцати.

Стоило ему открыть глаза, как девочка метнулась к бабке, и стала трясти её за плечо.

– Бабушка Варвара, бабушка Варвара, проснулся он.

– Да не тряси меня, ужо всю душу вытрясешь. – Женщина опустила ноги на пол, села и накинув платок на голову, посмотрела на пациента.

– Глазки я смотрю чистые, испарины нет... Попьёшь вон на столе в бутылке оставила отвар. По стакану кажно утро.

С чем и отбыла по своим делам, оставив после себя тонкий запах сушёных трав и бутылочку с лекарством.