Текст книги "Майн Рид: жил отважный капитан"

Автор книги: Андрей Танасейчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Часть V
Британия навсегда: 1870–1883

Болезнь и выздоровление

Верил ли Майн Рид в то, что он уезжает из страны своей мечты только на время, а не навсегда? Безусловно. Знала ли Элизабет Рид, что они уже больше никогда не вернутся в США? Едва ли тогда она задумывалась над этим. Но если в глубине души она и надеялась на это, то главным для нее все же было здоровье мужа. Единственное, чего она действительно желала – желала страстно, глубоко и искренне и молила о том Бога, – это здоровье для ее любимого капитана.

Майн Рид и его жена уезжали вдвоем. Чарлз Олливант решил остаться в Америке. Странности и отклонения в поведении писателя, естественно, никуда не делись, и он выдвинул целый ряд условий. Прежде всего, он хотел плыть только на «Сибири» (Siberia) – пароходе компании «Кунард» – с капитаном Дж. Гаррисоном и ни с кем иным. Каюта обязательно должна находиться на верхней палубе и подальше от машинного отделения. Обедать он должен за столом капитана. По расписанию «Сибирь» отплывала из Нью-Йорка только в середине октября. С того момента, когда было принято решение об отъезде (в конце сентября), и до отхода «Сибири» нью-йоркскую гавань курсом на Ливерпуль покинули, по меньшей мере, три десятка судов. Более того, пакетботы «Кунард лайн» ходили дважды в неделю, и можно было отправиться другим судном компании. Но Майн Рид заупрямился – и стали ждать капитана Гаррисона. В результате, вдобавок к неизбежной задержке, «Сибирь» еще и запоздала. Из-за поломки в машине корабль на несколько дней задержался в Бостоне и отошел от причальной стенки только 22 октября.

Элизабет Рид, вспоминая об этом эпизоде, писала: «Никогда не забуду это памятное плавание – мое и моего мужа в октябре 1870 года. Чарлз Олливант и наш добрый друг доктор Уотсон провожали нас до палубы парохода; доктор передал моего мужа заботам корабельного врача мистера Спенса, поведав ему о физическом и душевном состоянии Майн Рида и о том, что тот нуждается в постоянном присмотре». По воспоминаниям Ч. Олливанта, атмосфера была печальной: «Хорошо помню наше расставание на палубе. Я принял решение не возвращаться в Англию, а связать собственное будущее с Америкой; как и Майн Рид, я полюбил эту страну, а моя помощь в качестве секретаря теперь была ему больше не нужна. Прощание было грустным, и я не знал, увидимся ли когда-нибудь вновь. Я стоял на пристани и смотрел, как медленно исчезает вдали корабль, и скорбь моя казалась мне невыносимой. Я почувствовал себя одиноким и покинутым».

Печаль не рассеяло и путешествие через океан. Более того, в связи с тем, что корабль изрядно задержался с выходом, почти все пассажиры отказались от билетов и отбыли другими – более ранними рейсами. Таким образом, на пакетбот погрузились только три пассажира: одну каюту занял некий господин и еще одну – Майн Рид и его супруга. Она вспоминала, что весь путь ее не оставляло ощущение иллюзорности происходящего – осенний пустынный океан и они – одни на продуваемой ветрами палубе. Но, что бы она ни говорила об одиночестве, ее супруг находился под постоянным присмотром: каюту им отвели неподалеку от каюты капитана и, по его приказу, каюты напротив четы Ридов заняли первый помощник и корабельный врач. В течение двух недель, проведенных в море, состояние писателя ухудшалось, временами он испытывал странные галлюцинации, разговаривая с невидимыми собеседниками, был меланхоличен, вял и задумчив.

Целью их путешествия была Ирландия. Сразу после решения оставить США миссис Рид отправила письмо младшему брату писателя, в котором сообщила о прискорбном состоянии капитана, попросила приготовить комнаты и навести справки о лечебных заведениях.

Джон Майн Рид, который, как известно, был моложе Томаса на несколько лет, по складу характера разительно отличался от старшего брата. Хотя, как утверждали знавшие его люди, и Джон обладал литературным даром, но свои способности он направлял прежде всего на сочинение проповедей. В свое время он закончил то же Королевское академическое учреждение (Royal Academic Institution)в Белфасте, что и брат. Однако, в отличие от него, он не испытывал неприятия к пастырской стезе, но, напротив, радовал родителей серьезным отношением к религии и священничеству. После завершения образования он продолжил семейную традицию и двинулся по тому же пути, что его отец и дед, – стал священником. Сейчас он жил в «Мурн Вью», в отцовском доме, который перешел ему по наследству от умерших родителей, и служил в той же пресвитерианской церкви в Клоскилте, в которой прежде служили его дед и отец. Туда, в Баллирони, и направлялись теперь миссис Рид и ее больной супруг.

Регулярное сообщение между Нью-Йорком и Ливерпулем, которое осуществляли пакетботы компании «Кунард», теперь пролегало по другому маршруту. Если прежде линия проходила из Нью-Йорка в Ливерпуль через канадский Галифакс, то теперь корабли компании шли в главный английский порт с заходами в Бостон и Квинстаун (Ирландия) [113]113
  Современное (оно же историческое) название порта – Коб (Kobh). В Квинстаун (Queenstown) его переименовали в 1849 году после «исторического» визита королевы Виктории, совершавшей путешествие по Ирландии. В 1922 году, после провозглашения «свободного Ирландского государства», городу вернули исконное имя. Коб (Квинстаун) расположен на юге Ирландии в графстве Корк, неподалеку от одноименного города.


[Закрыть]. Чета Ридов намеривалась покинуть «Сибирь» в последнем. Но вмешалась погода. Шторм и противный ветер помешали заходу корабля в залив Корк, и поскольку Риды были единственными, кто желали сойти там на берег, с согласия миссис Рид капитан судна не стал ждать благоприятного ветра, а направился прямиком в порт приписки. Это решение удлиняло дорогу к дому: из Квинстауна им нужно было сначала добраться до Корка, затем пересесть на поезд, чтобы доехать до Дублина и сделать там пересадку, а оттуда на другом поезде двигаться до Дандалка, сменить здесь железнодорожный вагон на экипаж и дальше ехать уже на лошадях. Всего им предстояло преодолеть более 600 километров. Можно вообразить, какое испытание ожидало хрупкую, несамостоятельную женщину, которая путешествовала с больным мужем, изрядным багажом, без слуг, да еще с собакой (у мадам Рид был карликовый пудель по кличке Тотти – домашний любимец)! Впрочем, неменьшие трудности ожидали женщину и на пути из Ливерпуля в Баллирони.

Морское путешествие не внесло улучшения в состояние Майн Рида, как о том втайне мечтала его жена. Напротив, за эти две недели он очень ослабел – настолько, что не мог уверенно передвигаться самостоятельно и его необходимо было поддерживать. Даже с корабля на берег он сошел не сам – его перенесли матросы. На следующий день на пароходе Риды отправились в Белфаст, где их встретил младший брат писателя – преподобный Джон Майн Рид.

Вспоминая об этом печальном периоде, Э. Рид писала: «Старый дом сохранился, но как изменились его обитатели!» Видимо, это восклицание сорвалось с ее губ не случайно. Можно догадаться, что прием, им оказанный, был не совсем таким, какого ожидала женщина. Во всяком случае, того покоя, на который надеялись, они в доме брата не нашли, да его и не могло быть – большая семья, шумные дети, изрядное хозяйство, скотина, слуги и т. д. Через несколько дней Риды покинули Баллирони и поселились в доме зятя, преподобного Томаса Кроми – в соседнем графстве Армаг, неподалеку от Ольстера. Семья обитала в тихом месте, старшая сестра и ее муж были немолоды и жили вдвоем. Здесь Риды провели три недели. Жизнь в сельской глуши, в уединении, среди лесов и лугов, не улучшила, однако, состояние Рида – его продолжали терзать беспричинные страхи, преследовали галлюцинации, не оставляла меланхолия. В Северной Ирландии не было лечебных заведений и врачей, которые практиковали лечение тяжелых нервных расстройств. Не нашлось их и в южной части острова. В Ирландии существовали сумасшедшие дома, но одна мысль о подобном учреждении бросала миссис Рид в дрожь. К тому же она понимала, что там им никто не поможет. И, конечно, не считала своего мужа сумасшедшим.

В те годы в Европе (прежде всего в Германии и Австрии) начала входить в моду гидротерапия – «водолечение». С. Кнейпп еще не опубликовал свой знаменитый труд [114]114
  Книга С. Кнейппа «Мое водолечение» была впервые издана в 1886 году.


[Закрыть], в котором доказал целебные свойства воды для лечения многих заболеваний и общего оздоровления организма, но уже тогда водные процедуры широко практиковали для терапии нервных расстройств. Веяние это проникло и в Великобританию, где насчитывалось несколько десятков «водных лечебниц» различного свойства. И вот в те дни, когда Риды жили у Т. Кроми, им посоветовали обратиться в одну из таких лечебниц. Рекомендовавший не пользовался услугами этого заведения, но слышал, что там успешно лечат нервные заболевания. Миссис Рид дали адрес – больница находилась в Англии, в графстве Дербишир, в местечке под названием Мэтлок. В окрестностях этого городка издавна существовали термальные источники. Уже в начале XVIII века сюда начали приезжать «на воды». Так в декабре Риды очутились в «Водной лечебнице» доктора Смэдли.

«Никогда не забуду того отчаяния, почти ужаса, что охватило меня при первом посещении заведения Смэдли, – вспоминала Э. Рид. – Думаю, что и мой беспомощный муж испытывал те же чувства в тот мрачный декабрьский день. Казалось, на вратах ее должна быть начертана надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий». В отведенной нам комнате стояли две жесткие, неудобные кушетки; предполагалось, что на них мы будем спать. Два деревянных стула, крытый черным покрывалом диван, туалетный столик, умывальник и комод завершали меблировку; закопченный дочерна камин больше походил на печь, огня в нем не было. Звонок отсутствовал – считалось, что это ненужная роскошь. Взгляд мужа упал на задрапированный черным – похоронный – диван, и в нем отразилось отчаяние. Я старалась бодриться.

После обеда мы прошли в соседнюю комнату и увидели лежащих на кушетках больных, которые прижимали к животам подушки. Считалось, что это улучшает процесс пищеварения. Двери и стены заведения были «украшены» разнообразными речениями назидательного свойства. Майн Рид в растерянности оглядывался. Один из больных прошептал, обращаясь к нему: «Это инквизиция; и она терзает наши тела и души»».

Супруги провели ночь в отведенной им убогой комнате, а наутро покинули мрачную «лечебницу Смэдли» – благо, что в округе это было не единственное заведение, практиковавшее водолечение. Девять недель Риды провели в больнице «Мэтлок-хаус», где, как вспоминала Элизабет, «было гораздо приятнее и цивилизованнее». В течение всего этого времени капитан принимал предписанное ему лечение, но улучшения в состоянии оно, увы, не принесло. Галлюцинации остались, навязчивые страхи никуда не исчезли. Да еще добавилась новая, сильно испугавшая женщину «напасть»: Рид начал испытывать страх перед пером и бумагой; ему казалось, что он не может не только писать – он боялся даже ставить свою роспись. Миссис Рид решила обратиться к доктору Рейнольдсу [115]115
  Джон Рассел Рейнольдс (Reynolds,1828–1896) – известный британский терапевт, психиатр, невролог и фармаколог, один из первых, кто начал успешно лечить больных эпилепсией. С 1878 года – личный врач королевы Виктории.


[Закрыть], практиковавшему в Лондоне. Об этом восходящем светиле британской медицины она узнала в те дни, когда муж лечился в «Мэтлок-хаус».

Хотя деньги были на исходе, они направились в Лондон. Элизабет с ужасом вспоминала об этом путешествии – перед тем, как подошел состав, капитан признался, что «не находит в себе достаточно сил и отваги, чтобы пуститься в такое дальнее путешествие». С большим трудом жене удалось убедить его войти в купе. Ей пришлось крепко держать его за руку, потому что всю дорогу он пытался вырваться и выпрыгнуть на ходу из вагона поезда [116]116
  В описываемое время железнодорожные вагоны первого класса состояли из изолированных купе, вход и выход из которых осуществлялся непосредственно на платформу.


[Закрыть]. В Лондоне, не мешкая, они отправились к доктору Рейнольдсу. Приближалось Рождество, но, на счастье, врач оказался на месте (он занимал должность профессора Лондонского медицинского колледжа) и принял их.

Случай Рида заинтересовал ученого, уже широко известного к тому времени своими достижениями в области фармакологии и лечения эпилепсии. В то время он как раз занимался исследованиями применения индийской конопли для лечения нервных расстройств и неврологических заболеваний. Майн Риду он прописал изготовленный им собственноручно раствор, полный покой и усиленное питание. Причем диету врач разработал для капитана специально. Он наблюдал за ходом лечения, почти ежедневно проводил психотерапевтические сеансы, подолгу беседовал с Ридом, и постепенно тот пошел на поправку. Исчезли галлюцинации, страхи – прежде всего страх перед пером и бумагой. Сначала Майн Рид вновь «научился» собственноручно писать письма, а уже весной написал статью и приступил к работе над романом. Единственным, от чего писателю в дальнейшем так и не удалось избавиться, – стали спорадические приступы депрессии. Они повторялись всю оставшуюся жизнь, осложняли ее, мешали сочинять, но Риду (и его жене!) удалось как-то приспособиться и жить с этим. К тому же теперь всегда под рукой была настойка индийской конопли, которую в гомеопатических дозах писатель принимал регулярно и которая, видимо, помогала выходить ему из депрессивных состояний.

Только весной 1871 года Элизабет Рид, наконец, смогла перевести дух и немного успокоиться. В своих воспоминаниях она написала, что муж ее тогда «окончательно выздоровел». Да и сам Майн Рид в письме Олливанту, который все еще находился в Америке, писал: «Долгая болезнь, превратившая меня в беспомощного ребенка, к счастью, не затронула моего ума; и теперь, быстро восстанавливаясь физически, я вновь берусь за перо с огромным рвением, – а ведь я уже почти не надеялся, что мне удастся это сделать».

На самом деле о полном выздоровлении, конечно, не могло идти и речи. Полностью Рид не восстановился. Хотя до конца дней ему оставалось еще больше десятка лет, по-настоящему «здоровым», – во всяком случае, таким, каким он был до болезни, он уже не станет никогда. Теперь недуги и хвори (в разной степени тяжести) станут преследовать его постоянно. Еще несколько раз он будет «умирать», но призрак безумия, благодаря терапии доктора Рейнольдса, к счастью, больше не возвратится.

Тяжелые времена

Болезнь, длившаяся так долго, не только измучила Майн Рида и его жену физически, но изрядно подорвала финансовое положение семьи. Постоянные переезды, клиники, гостиницы, лечение, лекарства, счета от врачей – все это подразумевало расходы – и расходы немалые. А поступлений – ведь Рид ничего не писал – почти не было. Давно закончились деньги, собранные Олливантом в Америке, таяли и те совсем небольшие суммы, которыми помогли ирландские родственники – Джон Майн Рид и преподобный Т. Кроми. Понятно, что трудные времена для Ридов наступили еще в Америке – после краха журнала и с началом болезни. Но они, как мы видим, не закончились с выздоровлением. Более того, теперь впереди отчетливо маячил призрак бедности. Риды были вынуждены изменить привычный стиль жизни – теперь они обитали в Лондоне, на съемной квартире, обходясь без прислуги. Они часто меняли адреса (большинство из них не сохранилось), переезжая с одной дешевой квартиры на другую – еще более дешевую.

Писатель был еще очень слаб, но уже весной 1871 года вновь взялся за работу. Понятно, что о воплощении «больших» замыслов, – например, о создании нового романа, – пока не могло быть и речи. Но тексты небольшого размера – очерки, рассказы – он начал сочинять уже тогда. «Первыми ласточками» стали очерки, которые Рид написал для журнала «Кассельс мэгэзин» – «Короткий визит во Флориду» и «Путешествие по Мексике» [117]117
  Очерки были опубликованы не в журнале, а в альманахах, которые периодически выпускали издатели. Альманахи эти богато иллюстрировались и предназначались для семейного чтения. Первый очерк был опубликован в альманахе «Иллюстрированные путешествия» ( Illustrated Travels: A Record of Discovery, Geography, and Adventure,1872), второй – в альманахе «Чудесные приключения» (Wonderful Adventures: A Series of Narratives of Personal Experiences Among the Native Tribes of America,1872).


[Закрыть]. Респектабельное издание имело изрядный тираж и неплохо платило своим авторам. Рид был хорошо знаком как с журналом, так и в журнале: в 1862 году здесь печатался его роман «Мароны». Тогда же он сочинил небольшой очерк («Охота в Техасе») и предложил его журналу «Филд» [118]118
  «Филд» (Field– «Поле») – старейший британский журнал об охоте и охотничьем снаряжении (издается с 1853 года).


[Закрыть]. Очерк был принят, и автору выплачен аванс. Но наиболее интенсивными весной и летом 1871 года были контакты писателя с ежемесячным журналом «Лондон Сосайети». Издание позиционировало себя как «иллюстрированный журнал легкой и развлекательной литературы в часы отдыха» (такова была надпись на обложке журнала непосредственно под его названием). Интересно, что большинство текстов публиковалось в нем без подписи, анонимно. Весной и летом Рид сочинил для журнала несколько рассказов: «Брат против брата» (прежде печатался на страницах американского «Вперед»); «Привидение гризли» (вышел без подписи, но посмертно – так же как и предыдущий – появился в составе сборника Рида «Пронзенное сердце и другие истории», 1885); был среди них тогда же сочиненный рассказ «В плену у конфедератов». Там же опубликована история, давшая название посмертному сборнику.

Но за рассказы платили мало. К тому же Рид получал только аванс – гонорар выплачивался после того, как рассказ (или очерк) публиковался. Большинство упомянутых текстов увидело свет только в следующем – 1872 году. И только один напечатали в 1871-м. Это был переработанный текст истории американского школьника Г. Грина «Сумасшедший конькобежец», вышедший в свое время в журнале «Вперед». Рид напечатал его под своим именем под названием «Одержимый конькобежец: история из канадской жизни». Только тяжелыми материальными обстоятельствами можно объяснить этот, в общем-то неблаговидный, поступок писателя. Те же обстоятельства подтолкнули Рида к переизданию в одном томе двух «десятицентовых романов» – «Желтый вождь» и «Белая скво» [119]119
  Они были изданы летом 1871 года лондонской издательской фирмой Ч. Кларка.


[Закрыть]. Но порядочность здесь была соблюдена, поскольку он публиковал собственные произведения. Более того, Рид поступил очень разумно, – издав романы в Англии, он не нарушил авторское право: «Бидл энд Эдамс» оно принадлежало только на территории Америки. Точно так же он поступил и с другим «американским романом» – «Уединенное жилище», переиздав его двухтомником у «Чапмен и Холл». Полученные за романы деньги, хотя и небольшие (поскольку это были не оригинальные тексты, а переиздания), помогли расплатиться с долгами и немного наладить быт. Но, конечно, тот уровень и стиль жизни, к которому привык Майн Рид за предыдущие 20 лет, являлся для него пока недостижимым. В таких условиях (учитывая состояние здоровья) ему было совсем не до «творчества». Приходилось больше думать о «хлебе насущном» и добиваться возможности (прежде всего финансовой) вырваться из Лондона, который писатель откровенно не любил, находя его атмосферу пагубной (что, в общем-то, соответствовало действительности) для здоровья любого человека. Данными обстоятельствами были продиктованы его инициативы, связанные с журналом «Пенни иллюстрейтед пэйпер».

Вскоре после выхода в двух томах романа «Уединенное жилище» Рид решил переработать и расширить его, увеличив объем примерно на треть. Писатель собирался усилить «любовную линию» в сюжете, превратив Аделу (Адель) из периферийного персонажа в одно из центральных действующих лиц. Он предназначал роман для журнала «Пенни иллюстрейтед». Поскольку это был журнал для «семейного чтения» и публиковал только «оригинальные» вещи (то есть издававшиеся впервые), авантюрно-приключенческий роман «Уединенное жилище» не мог быть напечатан на его страницах в изначальном виде. Другой роман, предназначавшийся Ридом для того же издания, назывался «Смертельный выстрел» (The Death Shot: Л Romance of Forest and Prairie).Если читатель помнит, первоначально писатель начал сочинять его для своего журнала «Вперед» в 1869 году, но не закончил. Теперь он решил «реанимировать» проект. Хотя второй роман был только начат – в Америке Рид написал лишь несколько десятков страниц, – завершил он его раньше, чем переработанный вариант «Уединенного жилища». Уже в мае 1872 года рукопись «Смертельного выстрела» была передана издателю, «Аделу» (так называлась расширенная версия «Уединенного жилища») писатель завершил только в январе 1873 года.

Интересная подробность: оба издания («Лондон Сосайети» и «Пенни иллюстрейтед пэйпер»), с которыми тесно сотрудничал Майн Рид в 1871–1873 годах, принадлежали одному человеку – У. Ингрэму [120]120
  Уильям Дж. Ингрэм( Ingram, 1847–1924) – издатель, видный политик либерального толка, многолетний (с 1874 года) член парламента (сначала палаты представителей, а затем палаты лордов), баронет (удостоен дворянства за издательскую и политическую деятельность). После трагической смерти отца и брата он в возрасте семнадцати лет возглавил семейный издательский бизнес и более полувека успешно управлял им.


[Закрыть], с которым, как утверждала вдова, писателя связывали тесные дружеские отношения. В январе 1873 года Майн Рид участвовал в избирательной кампании Ингрэма, ездил агитировать за него в город Бостон (Линкольншир [121]121
  Линкольншир (Lincolnshire) – графство на востоке Средней Англии, у берегов Северного моря.


[Закрыть]) и выступал на предвыборном митинге с огромным успехом, что, по мнению Э. Рид, обеспечило избрание Ингрэма в парламент. Так это было в действительности или нет, судить трудно. Но то, что Рид на самом деле обладал незаурядным ораторским дарованием – факт бесспорный, еще Эдгар Аллан По, если помнит читатель, отмечал его. Бесспорно и то, что некие «особые» отношения между Ингрэмом и Ридом, видимо, действительно существовали. Но была ли это дружба? Честно говоря, трудно себе ее представить. На чем она могла основываться? На общности убеждений? Но Ингрэм, при всем своем либерализме, был очень далек от радикального республиканизма писателя. На общей любви к литературе определенных жанров и тематики? Но успешный издатель не может руководствоваться таким ненадежным критерием. На общем опыте, воспоминаниях, впечатлениях? Но Ингрэм не только являлся человеком другого круга, но был на 30 лет моложе Рида. Впрочем, что бы ни лежало в основе их «дружбы», эти отношения очень помогли писателю в нелегкий для него период, когда он отчаянно нуждался в деньгах.

Конечно, Майн Рид пытался искать источники для пополнения доходов и помимо газетно-журнального «королевства» Ингрэма. Он вел переговоры с театральными антрепренерами с целью возобновить на британской сцене представления собственных пьес по романам «Квартеронка», «Отважная охотница», «Оцеола» и «Мароны». Писатель активно переписывался с американцем Ф. Т. Барнумом [122]122
  См. примечание к разделу «Филадельфия: Эдгар Аллан По и другие» в части II настоящей книги на странице 97.


[Закрыть]об их постановке в США, но тщетно. В надежде заработать он даже собирался принять участие в затевавшейся тогда Британским географическим обществом экспедиции для исследования берегов и вод Калифорнийского залива, но жена отговорила его, да и он сам прекрасно понимал, что с нынешним состоянием его здоровья подобные путешествия для него остались в прошлом. Так обстоятельства настойчиво подталкивали его к тому, чтобы вернуться к основному занятию жизни, к тому, что он действительно умел делать хорошо – к сочинению романов.

Первым по-настоящему «британским» романом 1870-х годов стала книга под названием «Сигнал бедствия» [123]123
  Более точным вариантом названия романа является «Флаг отчаяния» (в оригинале: The Flag of Distress: A Story of the South Sea),но поскольку в русскоязычной традиции закрепилось иное название – «Сигнал бедствия», будем пользоваться им.


[Закрыть]. Рид начал писать ее в Лондоне летом 1872 года. В основу текста легли несколько первых страниц романа «Исчезнувший экипаж» (The Stricken Crew),который писатель начал сочинять в Америке для своего журнала «Вперед». Но это был совершенно новый роман, почти ничего общего не имевший с журнальной публикацией января 1870 года. Роман «юношеский» – о приключениях на море, о калифорнийской «золотой лихорадке», о любви, измене и преданности – Рид вновь возвращался в свою излюбленную стихию и делал это весьма успешно. Нет никаких сомнений, что книга имела совершенно определенного адресата – британскую молодежь. Прежде всего об этом говорит выбор положительных персонажей: безусловно, они – джентльмены. Причем настоящие джентльмены «высшей пробы» – офицеры военно-морского флота Ее Величества, люди без страха и упрека. Под стать офицерам и главный герой книги – обычный матрос по имени Гарри Блю, простодушный, не без вредных привычек (любит выпить), но честный, открытый и преданный. Он в одиночку противостоит бандитам, спасает от смерти капитана и пассажиров – двух прекрасных испанок – невест английских офицеров, а также их престарелого родственника. Спасает корабль от затопления, честь женщин – от поругания и (уж заодно!) – жизнь и душу двум беглым австралийским каторжникам. Гарри Блю хорошо знаком молодым читателям Рида по роману «Морской волчонок». Но если там он находится на периферии сюжета, то здесь – в самом его центре. Почему Рид решил «реанимировать» его? Да потому, что инстинктивно чувствовал, что именно такой герой нужен его читателю – старый добрый йомен, перекочевавший с английских равнин на просторы океана, – подлинное воплощение истинно британского характера в викторианском его понимании.

Хотя Рид писал «юношеский» роман, он предложил его не одному из многочисленных британских журналов для детей, а «Журналу Чемберса», специализировавшемуся на «взрослой» литературе. Почему он обратился туда? Ответить на этот вопрос несложно – журнал хорошо платил своим авторам. Лучше, чем «юношеские» издания. Существовал и важный «формальный» момент. В романе присутствует любовная линия. Она совершенно целомудренна и не является центральной, но позволяет трактовать роман и как произведение для взрослых. К тому же Рид неоднократно печатался в журнале. Именно на его страницах появились в свое время и «Оцеола», и «Отважная охотница». Публиковаться в этом журнале было еще и престижно, а Риду необходимо было думать о престиже и восстанавливать свою литературную репутацию. За то время, что он отсутствовал и болел, «подросли» другие литераторы, которые весьма успешно выступали как в приключенческом жанре, так и в сфере «юношеского» романа. Журнал принял роман к публикации. Но тех денег, на которые рассчитывал писатель, ему не дали. Журнал выплатил аванс, когда рукопись была представлена в редакцию. Основную же сумму Рид получил много позднее – в августе 1875 года, когда книга начала выходить еженедельными «порциями» [124]124
  «Сигнал бедствия» печатался в «Журнале Чемберса» с 7 августа по 25 декабря 1875 года. В общей сложности гонорар Рида, по уверениям его жены, составил 300 гиней.


[Закрыть].

Элизабет Рид, объясняя задержку с публикацией, называла причиной то, что наборщики не смогли прочитать рукопись романа – настолько неразборчиво она была написана! Казалось бы, что тут такого? В конце концов, миллионы людей имеют плохой почерк! Но в том-то и дело, что прежде, до болезни, у Рида был замечательный почерк – четкий, с округлыми буквами, почти каллиграфический. И это обстоятельство указывает, что заболевание Рида было связано не только с давней военной раной. Вероятно, в июле 1870 года писатель, кроме гнойного абсцесса и заражения крови, перенес инсульт [125]125
  Об этом, кстати, красноречиво свидетельствует и длительная икота (она может быть одним из симптомов ишемического инсульта), которая преследовала писателя в начальный период пребывания в госпитале Святого Луки. Вспомним, вдова писала: «У него появилась сильная икота, которая мешала ему дышать». В версию инсульта вполне укладываются и глубокий нервный стресс, в котором Рид пребывал длительное время – от финансового краха 1867 года до гибели журнала «Вперед» и отъезда из Америки.


[Закрыть]. Поэтому и почерк его изменился. Неизбежная ишемия сосудов головного мозга объясняет и временное «помутнение сознания». Видимо, инсульт не был обширным. Лечение доктора Рейнольдса, включавшее не только терапию настойкой индийской конопли, но и обильные кровопускания, способствовали ремиссии. Но полностью «вылечить» писателя не смогли. Изменение почерка об этом красноречиво свидетельствует.

К счастью, творческие способности Рида не пострадали, сохранилась и способность адекватно воспринимать окружающий мир. А она заставляла напряженно искать дополнительные источники дохода, задумываться о том, на какие средства существовать семье (видимо, Рид не очень рассчитывал, что сможет трудиться так же напряженно, как прежде), на что будет существовать супруга после его смерти. Осенью 1873 года писатель сообщал Ч. Олливанту: «Я сейчас веду переговоры, которые, если будут успешными, окажут мне серьезную услугу – возможно, дадут небольшой доход до конца дней для меня и для моей дорогой жены после того, как я умру. Сейчас я пытаюсь перекупить авторские права на свои романы». Элизабет Рид сообщала, что супруг преуспел в этом: к декабрю того же года ему удалось завершить переговоры и выкупить права на большинство собственных романов у их владельцев.

Письмо Рида и информация его жены объясняют, почему они не покидали Лондон: во-первых, переговоры отнимали массу времени и сил, а во-вторых, потому что за права необходимо было платить. То были вовсе не астрономические суммы, но все же на их выплату уходила значительная часть доходов писателя. Эти расходы мешали Ридам вернуться к привычному образу жизни, не давали возможность покинуть Лондон и обосноваться на природе, как того очень хотел Майн Рид и страстно желала Элизабет.

Но после благополучного завершения переговоров такая возможность у Ридов появилась: весной 1874 года они, наконец, покидают Лондон и перебираются в местечко под названием Грейт Малверн. Оно расположено к северо-востоку от Лондона, в графстве Уорчестер, поблизости от границы с Уэльсом. В XIX веке Малверн и его окрестности славились как курортная местность. Считалось, что здесь целебный воздух и чистейшая вода (кстати, королева Елизавета II пьет исключительно малвернскую воду). Здесь, как и в Мэтлоке, было множество «водных лечебниц». Супруги не собирались обосновываться там, жили в гостинице, пили воду, гуляли. В Малверне писатель переработал роман «Смертельный выстрел». Он расширил его, переписал некоторые сцены, добавил «экзотический» колорит. В предисловии к роману Рид писал, что «пересмотрел, почти переписал книгу». Сюжет остался прежним. Но автор надеялся, что изложил его лучше, чем прежде. Под предисловием стоит дата и место: «Сентябрь 1874 года, Грейт Малверн». В новой редакции роман вышел уже осенью того же года. Вот они – очевидные и бесспорные преимущества обладания правами на собственные произведения: Рид мог перерабатывать свои тексты и предлагать их издателям [126]126
  Британское авторское право Викторианской эпохи довольно запутанно и противоречиво. Но в основном держателем прав на тот или иной текст являлся его первый издатель. Автор за оговоренное вознаграждение передавал ему не только рукопись, но чаще всего и все права на нее. Однако автор мог (по парламентскому акту 1842 года) выкупить у издателя права на собственное произведение. Майн Рид, выкупая права у издателей, рассчитывал (видимо, обоснованно), что его книги прошлых лет будут переиздаваться и он будет иметь с этого доход. Во всяком случае, обладая правами на издание книги, он мог заниматься ее продвижением – вести переговоры с издателями, заключать договоры и т. д. Как показывает практика, издатели – владельцы прав не имели особой мотивации заниматься переизданиями, предпочитая публиковать новинки. У автора такая мотивация была.


[Закрыть]!

Литературные дела постепенно налаживались, а вот со здоровьем все обстояло ровно наоборот. Если в 1871 году «гидротерапия» в Мэтлоке просто не улучшила состояние Рида, то водные процедуры лета и осени 1874 года в Малверне, видимо, спровоцировали рецидив болезни. К счастью, не душевной, но физической: в старой ране на ноге вновь образовался абсцесс. Супруги срочно вернулись в Лондон. Майн Рида поместили в больницу, но лечение не помогало. Опять начался сепсис, и писатель впал в беспамятство. Состояние его стало настолько тяжелым, что были произведены приготовления к погребению (Элизабет Рид даже выбрала и купила место для могилы мужа [127]127
  На кладбище Кенсал Грин. На этом участке Майн Рид и был похоронен восемь лет спустя – в 1883 году.


[Закрыть]), составлены некрологи, но… капитан Майн Рид и на этот раз сумел преодолеть болезнь и «выкарабкался». Правда, на этот раз выздоровление было очень медленным – писатель почти полгода не вставал с постели. А когда, наконец, поднялся, то уже не мог передвигаться, как прежде, – до конца дней неизменными спутниками Майн Рида стали костыли. Но и на них он встал не сразу – первое время на прогулки его вывозили в инвалидной коляске. К марту 1875 года, однако, пациент настолько окреп, что его выписали из больницы, и супруги переехали на квартиру, расположенную на Ширлэнд-роуд, в районе Мейда Хилл. Это был предпоследний лондонский адрес писателя.