Текст книги "Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты"
Автор книги: Андрей Молчанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
А в городе уже шли аресты бандитов, изымались стволы, и насупленный Армен под охраной бойцов «Альфы» сидел у печи своего «домика беженца», угрюмо взирая на вытащенную из подвала кучу автоматов и снаряженных патронами рожков.
«Дипломатическая», а вернее, разведывательная миссия Андрея завершилась.
Главной ли была она в этой операции? Кто знает… Особенно, если учесть ту адову, без сна и роздыха, и не менее рискованную работу в городе незаметных оперативных групп, вычисляющих тайники и бандитские звенья, держащих тигра за хвост…
Беспечно и отдохновенно Андрей отоспался только тогда, когда прибыл домой, провалившись, как в черную пропасть, в долгое, без сновидений, забытье.
Очнулся поздним утром от телефонного звонка.
Звонил шеф.
– Ну, оклемался? А у меня сюрприз: помнишь те два гранотометика, уехавшие неизвестно с кем и неизвестно к кому? Так вот. Адресат оказался человеком щепетильным и исполнительным. Нас ждут для окончательного расчета. Так что – давай в темпе, покуда жаждущий денежек человек не связался из чистого, скажем, любопытства, с известным нам городом… Куда, увы, тебе еще долго не стоит приезжать для отдыха…
Итак, новая нить.
Или она оборвется, знаменуя финал командировки на курорт, или, как не без оснований Андрей подозревал, потянется и потянется, скользко и длинно извиваясь, а затем из этой нити вылезет другая, – поначалу тонюсенькая, призрачная, что начнет твердеть, все утолщаясь и утолщаясь…
Душ, кофе, пистолет в кобуру, удостоверение, здравствуй, машинка-труженица, – поехали!
Пакуро
Ознакомившись с шифровкой, пришедшей из министерства, Пакуро и Борис в немом недоумении воззрились друг на друга.
– Ты веришь?
– Нет… А ты?
– Тоже…
– А чего делать? Исполнить проверочные мероприятия предписано нам.
– Значит, будем исполнять, куда деваться?
Пакуро вновь внимательно прочитал шифровку, из которой следовало, что пресловутый Советник перевезен из Чечни в Подмосковье, в одно из больших селений, где содержится в подвале деревенского дома. Точный адрес в шифровке отсутствовал, однако описание и расположение дома было дано в подробностях.
– Слушай, – в раздумье проговорил Борис. – А ведь кто его знает… Они же, эти похитители, такими, сволочи, ухищрениями последнее время блещут… Выкуп, например… Хрен о какой подвальной нише заикнутся! Вот вам счет в Гонконге, переведите деньги туда. А заложника отдадим, когда получим наличные в Швеции, к примеру, после соответствующего перевода… Так и тут: в Чечне агентура с ног сбивается, а объект в часе езды до Кремля сидит… Умный, вообще-то, ход!
– А риск переправы? – возразил Пакуро.
– А что риск? Если людей на их же машинах из Москвы в горы вывозят, то почему бы… – Борис осекся. – Слушай, давай позвони в министерство, надо потолковать с источником…
Пакуро поднял телефонную трубку, набрал номер. После краткого разговора положил трубку на место, хмуро сказал:
– Источник генеральский, личный, никакого доступа… Действуйте, мол, и докладывайте результат.
– Каблуками щелкать? – спросил Борис.
– Обойдутся.
– Тогда иду договариваться с СОБРом. Вдруг там целая боевая когорта с гранатами и пулеметами свое сокровище охраняет?
– Какие у нас еще сегодня дела? – массируя ноющий затылок, невпопад поинтересовался Пакуро.
– Разное… В том числе – дождаться новостей из Дагестана. По поводу этих самых долларов. Вчера даму-курьера свинтили в Питере. И, знаешь, как ловко вышло? Она в туалет пошла, а когда платье и прочее бельишко поправляла, у нее из пояса, в котором деньги, пачка выпала. Прямо на пол. А она и не заметила. А следом в кабинку другая дама зашла. И встречаются же, доложу я тебе, порядочные люди! Узрела деньги, и чинно-благородно помчалась к милиционеру с десятью тысячами зеленых! Вот, мол, потеряли. Наши оперы, глядя, как она через зал бежит с этой пачкой в вытянутой руке, одурели просто… Ну, вопрос: где нашли? В сортире. А кто туда до вас наведывался? Она зал оглядела и тычет пальчиком – вон, она, растяпа! Дальше – дело техники. Что еще? – Потер лоб. – На Алиева, главаря печатников, вроде, вышли. Эта женщина с удостоверением ФСБ – подлинным, кстати, их прикрывала. На транзитных, как понимаю, перемещениях товара.
– Откуда у нее удостоверение?
– По блату в местном управлении выписали… Темная история, проясняют.
– В Гознаке насчет бумаги договорился? – спросил Пакуро, имея в виду получение образцов специального материала в РУБОП для сравнительного исследования.
– Во, кстати, – удрученно сказал Борис. – У них там целая процедура с двадцатью подписями и тремя печатями, чтобы листочек такой получить. Строжайший, говорят, учет. А у наших клиентов этой бумаженции – центнеры. И ведь, подозреваю, они ее не производят, источник аналогичный…
– Ладно, иди в СОБР, – отмахнулся Пакуро. – Я вздремну минут на пятнадцать, башка разваливается. Погулял накануне у приятельницы жены на дне рождения. А сегодня мой организм крупно обиделся на меня за то, что я с ним сделал вчера.
– Вздремни, – согласился Борис. – Тем более, чувствую, вечерок нам предстоит веселый. Дверь я запру.
В указанное в шифровке селение двинулись тремя машинами: головной была «Ауди» Бориса, следом ехала «Волга» с прокурорскими работниками, а замыкал процессию автобус со спецназом.
Двигались медленно: к вечеру ударил морозец, и узкую трассу подернул коварный ледяной панцирь.
Как назло, в «Ауди» вышла из строя отопительная система, и через час у Пакуро, одетого в пальто на тонкой подкладке, зуб на зуб не попадал.
– Как ты можешь так ездить! – корил он невозмутимого Бориса, облаченного в основательную дубленку. – Вообще… чего за телега? Рухлядь!
– Нормальная машина, тропический вариант, – отзывался Борис, тыльной стороной ладони отирая испарину с лобового стекла. – Вы дышите повоздержаннее, Александр Викторович, а то из-за вашего выхлопа дороги не видать…
– Лучше бы я с прокурорами…
– С ними скучно.
В поселок приехали с наступлением темноты. Дом нашли сразу же – третий слева от дороги, фасад выкрашен зеленой краской, забор деревянный, глухой, на окнах – белые резные наличники.
Приплясывая от мороза в тонких ботиночках на заснеженной дороге, Пакуро выслушивал наставления командира спецназа:
– Я расставляю снайперов, ребята лезут через ограду, а мы с вами идем к дому. Калитка, кстати, не заперта…
– Да? Тогда зачем же преграды одолевать?
– А если из окна засекут, что ватага в камуфляже во двор врывается? Мало ли какие действия последуют? Того же заложника пристрелят в сердцах…
– Верно.
– Вот так. Ну, а мы с вами подходим к двери, стучимся… Вроде того, что машина заглохла, и у кого тут аккумулятор можно попросить? Идет?
– Идет-то идет, лишь бы прошло… – Зубы Пакуро выбивали неуемную азбуку-морзе.
– Ишь, подморозило вас, – сочувственно крякнул шеф доблестных бойцов. – Эй, Васильев, давай сюда бронежилет! Вот… Оденьте, все будет теплее… Да и вообще кто знает… А там, по ходу пьесы согреетесь, обещаю.
Когда прозвучали необходимые приказы бойцам, Пакуро в компании боевого командира двинулся к калитке, и в самом деле оказавшейся отворенной.
Перед ними простирался обширный, устланный свежим снежком двор. Сонно взбрехнула собачка из конуры, стоявшей под навесом сарая.
– Теперь – самое главное, – полушепотом наставлял командир сыщика. – При первом же выстреле ложитесь на землю. Без рассуждений. Упал и – все. Понятно?
– Я-я-с-сно…
– Простудитесь, чувствую…
Утопая по щиколотку в пороше, подошли к крыльцу. Поднявшись на него, постучали в дверь.
– Кто там? – донесся из сеней деловитый мужской голос. Кавказский акцент в произнесенной фразе отсутствовал.
Шеф спецназа поведал легенду о скоропостижно скончавшемся аккумуляторе.
Дверь раскрылась.
В залитых светом сенях с чисто вымытым полом, увиделся лысоватый, полный мужичонка в валенках, байковой рубашке и меховой безрукавке.
Мужичонка, видимо, только что отужинавший, ковырялся в зубах пластиковой зубочисткой. Веяло от него сытостью, довольством и основательностью.
– Тэк-с, – шагнув на крыльцо, – молвил он. – Накрылась, значит, батарея… Вообще-то у меня есть, но машина в гараже, придется снимать… Э-э! – испуганно воззрился он на фигуру в пятнистом комбинезоне и в черной маске, появившуюся на гребне крыши сарая. – Ты чего тут забыл, парень?! Он же мне шифер проломит! – поведал скороговоркой, озабоченно обернувшись к Пакуро.
И тут неподалеку грянул тугой автоматный выстрел, грозным эхом потревожив морозную ночную тишину.
Пакуро замер. Лихорадочно метнулись мысли: «Падать? Куда? Сопливым носом в валенки хозяина на пятачке тесного крыльца? Или сигануть вниз? Вот – задача! Упадешь – дураком сочтут, не упадешь – пристрелят…»
У хозяина, замершего с открытым ртом, из которого нелепо торчала зубочистка, окаменело лицо и опустились руки.
В следующую секунду, будто стряхнув с себя оторопь и, механически перекрестившись, мужичонка проворной юлой юркнул в дом.
А спустя считанные секунды, в комнату, где до сей поры мирно ужинало семейство, состоящее из жены хозяина и трех детишек, ворвались громилы в черных масках с автоматами, заставив мирное население дружно и затравленно завыть от ужаса.
Зажурчали, образуя на полу характерные лужицы, потоки из детских и взрослых штанишек.
Как выяснилось позднее, причина автоматного выстрела заключалась в том, что один из бойцов при преодолении забора зацепился спуском «Калашникова» за верхний заостренный угол доски.
– Извините, – учтиво наклонил голову Пакуро, уясняя, что о похищенном Советнике эти люди если и знают, то – благодаря исключительно информационным теле и радиосообщениям. – Батарея сдохла, движок остыл, ребята замерзли, пришли погреться…
– Так… это… в гараж-то пойдем? – тупо уставившись на покачивающийся зад хозяйки, склоненной с половой тряпкой на образовавшимися лужами, произнес хозяин.
– За батареей? Да нашли уже… – ответил Пакуро.
– А-а-а…
Утром, вновь связавшись с МВД и, доложив, что по указанному адресу никаких преступников и заложников не обнаружено, майор с озлоблением брякнул трубку на вспискнувший рычажок.
Однако через час из МВД перезвонили вновь, уточняя, в каком именно доме производились проверочные мероприятия.
Пакуро, сморкаясь и покашливая, подробно и терпеливо объяснил.
Однако, спустя некоторое время, его вновь потревожил звонок из главного правоохранительного ведомства.
– Дом стоит на другой стороне дороги, – недовольно попеняли ему. – Что же вы… так невнимательно, а? А во дворе – голубые «Жигули».
Пояснив о совершенной оплошности Борису, Пакуро вновь отправил его в СОБР, а сам позвонил в прокуратуру, предложив ответственному лицу повторную поездку за город.
– Да ну вас к бесу! – получил он раздраженный ответ. – Приезжайте, берите санкцию и – удач! Нам вчерашнего цирка хватит!
Возражать собеседнику майор не стал.
При повторной рекогносцировке местности в селении действительно отыскался дом-близнец с аналогичным забором, беленькими наличниками на окнах и – стоящей во дворе старенькой голубенькой машинкой.
Решение командира спецназа, вдохновленного полным соответствием установочных деталей, отличала безоговорочная воинская прямота:
– Берем хату внезапно и – в лоб!
Получив данную директиву, спецназовцы, удрученные прошлой неудачей, выворотив одним ударом входную дверь, сноровисто ворвались в жилище.
Следом за ними в дом шагнули Гуменюк и Пакуро.
От увиденной картины в глазах сыщиков качнулись и поплыли в разные стороны пол, потолок и – стены, сложенные из гладенько отесанных, проложенных сухим стародавним мхом бревен.
По комнате металась, истошно и жалобно блея, испуганная коза, до сей поры обретавшаяся в клети, установленной в сенях. Дверь клети валялась на полу, являя собой результат то ли активных действий спецназа, то ли заполошного испуга животного.
На кровати, застеленной цветастым лоскутным одеялом, причитала одетая в ночную рубашку бабка с обернутой вокруг головы толстой шерстяной шалью.
– Что деется-то, что деется! – твердила бабка навзрыд, как заклинание. – Ой, умираю, ой, запужали, соколики!
– Одна живешь, бабушка? – участливо спросил Борис.
– Ой, что деется-то, что деется!
– Спроси ее, правительственных советников здесь не мелькало? – угрюмо посоветовал Пакуро Борису.
– В подвале – картофель, – деловито доложил командир спецназа сыщикам. – Больше – никого.
– Ой, что деется-то, что деется!
Пакуро взглянул на сорванную с петель дверь. Полез в бумажник. Достал последнюю сотню, оставшуюся до зарплаты. Кашлянув стесненно, произнес:
– Вот, бабушка, дверь починишь…
– Кто ж мне ее за эту твою бумажку чинить-то будет! – плаксиво возразила старая женщина, обретая некоторую ясность мышления, продиктованную, вероятно, естественной крестьянской меркантильностью. – Ой, что дее…
– А сколько надо? – буркнул Борис.
– Хотя бы пятьсот, соколики… Кто вы будете-то?..
– Это… Уголовный розыск Московской области… – нашелся командир спецназа. – Сейчас скинемся, бабуля, ошибочка у нас вышла…
– Вам ведь к соседу надо! – плачущим голосом проговорила хозяйка, поднимаясь с кровати. – К Ваське!..
– А что он?.. – насторожился Борис.
– Я ж на него заявление писала!..
– Какое еще заявление?
– Половину поленницы у меня спер, пьяница!
– А-а… – протянул Пакуро. – А чья машина-то у тебя во дворе, бабушка?
– Петьки-кузнеца. У него двор малый, не протиснешься…
Отдав старушке деньги за починку двери, и, кое-как приладив отодранный запор козлиной клети, покатили, теряясь в догадках и матерясь, обратно в Москву.
Уже укладываясь спать, Пакуро был потревожен поздней телефонной трелью.
Звонил один из знакомых офицеров министерства, кого он по-приятельски просил разведать о надежности и компетентности неведомого генеральского источника.
– Да там никакой не источник, – пояснил небрежно приятель. – Там ситуация другая. Ему, в общем, экстрасенс какой-то гадает, генералу…
– Чего?! – округлились глаза у Пакуро.
– Ну, я не знаю, какая у вас там проблема, но концепция была следующей: колдун этот всякие места, что ли, определяет… Ну, а тебе и спустили команду: проверьте… Вдруг, чего и в самом деле…
– Ну, подумаешь, пускай ребята проверят… Все же возможно… – поддакнул Пакуро.
– Ну да…
– Действительно все возможно, стал же он генералом… – заключил майор.
Акимов
Провалившаяся операция хотя и внесла значительное смятение в группировку Аслана, однако в итоге воспринята была, как жизненная неприятная данность – дескать, что же, попали… Бывает.
Из криминальной машины выпало несколько шестерен, но остальные продолжали неутомимо крутиться, замена соратников особенной сложности не составляла, хотя сидельцы являли собой для Аслана немалую ценность, поскольку их поведение перед следователем прямо зависело от эффективности хлопот за них теми, кто остался на воле. То есть, непосредственно от Аслана. А потому хлопотами этими в отношении собратьев-бандитов вожак не манкировал, включив в дело все имеющиеся у него связи. Как неожиданно выяснилось – довольно значительные.
В РУБОП полетели грозные бумаги, где задержание грабителей квалифицировалось некоторыми весьма известными политиками, как акция, направленная против дружбы кавказских и русского народов, зазвучали в телефонных трубках милицейского начальства депутатские и чиновные голоса, требующие и выражающие… И даже пожилой известный актер, имеющий помимо общественных регалий еще и административную должность, долго убеждал руководство капитана Акимова, что один из бандитов – и не бандит вовсе, а его замечательный и талантливый ученик, случайно блуждавший по улице в умозрительных поисках образа и попавший ненароком под чугунную пяту спецназа…
Правда, ознакомившись с той самой пресловутой доказательной базой, заслуженный и народный артист не смог скрыть своего замешательства и, кто знает, подумал, что, видимо, ученик его и в самом деле талант, коли сумел на протяжение нескольких лет создать в его глазах безупречный типаж этакого юноши-эстета, поклонника муз и вообще высших духовных сфер…
Словом, шел обычный и агрессивный напор на следствие, имена защитников также представляли для РУБОП некоторый интерес, хотя природа связи некоторых чиновников и депутатов с банальными бандюгами была привычно-проста: бандюги закрывали законопослушным и законотворческим дядям некоторые пикантные проблемы, возникающие в их непростом бытии, а дяди ныне отрабатывали оказанные им услуги, ничуть, кстати, при этом не рискуя: ну, мало ли кто обратился к ним с жалобой и почему бы не послать, скажем, в МВД официальный и вполне корректный запрос, преследующий однозначно гуманистические цели и благу юстиции всемерно отвечающий?..
Только вот заковыка – доказательная, опять-таки, база… Со всеми техническими подробностями. База, чье строительство капитан Акимов, впрочем, еще до конца не завершил.
Он сидел в машине патрульно-постовой службы, слушая сообщения «наружки», ведущей старенький «БМВ», встретивший в аэропорту прибывшего из Махачкалы курьера с фальшивой валютой.
Курьера не арестовали сразу же по приезде лишь потому, что было необходимо установить личность встречающих его лиц.
Встречающим лицом оказался один из бандитов Аслана, и адрес, по которому курьер будет поселен, никакого секрета для Акимова уже не представлял.
По полученным от Пакуро сведениям, операция по ликвидации источника подделок в Дагестане, подходила к уверенному финалу, а потому особенно мудрить с явившимся с далекого Кавказа порученцем смысла не виделось.
– Они минут через десять будут рядом с вами, – донеслось из рации.
Акимов покосился на сидящего рядом с ним дорожного полицейского.
– Слышал?
Понятливо кивнув, тот вышел из машины, встал, облокотившись на низкую крышу и закурил, высматривая в потоке машин скромную, неприметную иномарочку.
И вот широкий, как на строевом плацу, шаг инспектора навстречу движущимся капотам и фарам, требовательный взмах полосатой палки, указующей на обочину… А вот и машина «наружки», крадучись, подъехавшая к милицейским «Жигулям» и остановившаяся позади них…
Из БМВ вышел водитель, предъявил документы, после поднял крышку багажника, демонстрируя его содержимое…
Пора!
Акимов вылез из теплого, прокуренного салона в морозную слякотную морось. Открыл переднюю правую дверь остановленного БМВ, увидел одетую в невзрачную шубейку, нахохлившуюся женщину со смуглым лицом и настороженно бегающими черными глазами.
– Выходи, моя сладкая… Приехали.
Боковым зрением он заметил, как четверо сотрудников, покинувшие машину «наружки», оцепили патрульного и растерянного, небритого водилу в потертой, блекло-бежевой кожаной куртке. Донеслось:
– Это ваш чемоданчик?
– Не, что ты, гражданин нашальник!.. Я женщина у аэропорт брал, в город спешить, ее чемодан…
– Понятых везут? – не отводя взгляда от уткнувшей лицо в ладони курьерши, спросил Акимов стоявшего поодаль офицера.
– Да, вон идет машина…
– Вот и славно.
В чемоданчике оказалось полмиллиона «алиевок».
Радость Акимова омрачал тот факт, что каждую купюру, представлявшую собой вещественное доказательство, надо было прокатать на ксероксе и подшить к делу. Значит, сегодня ему и лейтенанту Васину, закатав рукава, до полуночи предстоит вкалывать в качестве типографских рабочих. И еще, как назло, ксерокс забарахлил, придется договариваться со знакомыми полиграфистами – может, одолжат свой промышленный агрегат? И как он Васину об этом забыл напомнить, вот же досада…
Впрочем, всегда бы ему такие трудности…
А вот трудности Аслана и представить себе сложно.
Да, ему, Акимову, будет трудно поздравить чеченца с очередным провалом… Тем более, тот даже и не подозревает, каким именно образом РУБОП вычислил его ответственного курьера.
Хотя – пора всякого рода легенд прошла… И можно, как надеялся Акимов, подруливая к площадке служебных машин, наконец-таки передохнуть от роли самого, в общем-то, натурального разведчика, работающего в стане врага. Долгим ли будет такой отдых, вот в чем вопрос? И с какого дня он начнется?
Посетив начальство, капитан услышал долгожданный приказ:
– Завтра начинаем большую рубку. В шпионов играть хватит. Отоспись. Денек предстоит горячий.
И – наступил день…
День, когда минута в минуту, по тридцати двум! – адресам Москвы и области, в жилища бандитов вошли спецназовцы, оперуполномоченные и следователи, поставив завершающую точку в существовании мощной банды.
В чем был Акимов уверен абсолютно твердо – так это в аргументах следствия – обескураживающе ясных и твердых. Лишенных какой-либо воздушно-эфемерной основы.
Заехав после кутерьмы арестов и обысков на Шаболовку и, зайдя в кабинет Пакуро, он застал в нем приехавшего из Дагестана опера, курировавшего дело фальшивомонетчиков.
Молодой, не лишенный юмора парень – майор Мирзаев, поведал ему:
– На сам цех мы долго не могли выйти, вот в чем беда! И где бы ты думал этот цех находился? В дальнем горном кишлаке! Чабаны вокруг, овцы, и рядом – модуль, замаскированный под загон скота и – набитый аппаратурой. Условия производства – европейские. Лоск и чистота. Душевая, туалетная комната… Мощная вентиляция, краска-то, оказывается, ядовитая донельзя. Ну, компьютеры, соответственно, сушильное оборудование… Питание систем – от мощного автономного дизеля. Теперь о технологии. Сначала бумагу замачивали в магнитном растворе с кремовым красящим наполнителем, после разъединяли фактуру, и продергивали в нее специальной спицей контрольную ленту. Наносили шелковые волоски с помощью распылителя, и – в сушилку. А потом начиналась печать… В общем, интересное производство. И еще прием у них был грамотный: как только партию отштампуют и спустят с гор, – сразу же – стоп, машина! Возобновление процесса – исключительно после реализации товара.
– Но брали-то вы их во время процесса? – требовательно поинтересовался Акимов, пекущийся в первую очередь о доказательной базе.
– А как же!.. Суета там была, как в осином гнезде, куда дихлофосом брызнули. Кто-то доллары в унитазе принялся топить, их потом из канализации целый клубок выудили… На сто тысяч.
– А Алиев?
– Раскололся! – широко улыбнулся опер. – У него расписание текущего дня на стенке было пришпилено, собственноручно начертанное: в десять ноль-ноль – завтрак, с десяти тридцати до трех ноль-ноль – дорисовать доллары…
Беседы на высшем уровне
– Слушай! Прорезался Дагестанец. Сам вышел на связь. Разговор был конкретный: в качестве гарантий насчет Советника кладет на плаху собственную голову. Утверждает, что с бородатыми в камуфляже договорился, единственное – деньги…
– Ха! Так это и есть его главная проблема…
– Бородатые требуют пять. Безоговорочно. Два он наскребет. Три – за нами.
– Значит, торг исключен?
– Ты говоришь таким тоном, будто у нас с тобой разные позиции… Я, извини, не коммерсант, старающийся выехать в расходах за счет партнера…
– Ладно, не горячись. Надо, думаю, соглашаться.
– А им такой бизнес, как думаешь, не понравится ненароком?
– Думаю, понравится.
– И кто, интересно, следующий?
– Границу надо укреплять на гонорар за следующего, вот что! Пусть называется административная, но охраняется – как государственная! Причем – как государственная с враждебным соседом!
– Верно.
Обоюдный вздох.
Пакуро
Когда Пакуро собирался пообедать в служебный уютный буфет, раздался телефонный звонок от опера, присматривающего за зловредным Мусой.
– Ну, взяли мы твоего голубка, – сообщил опер. – На улице, с гранатой.
– Коршуна, – уточнил Пакуро. – И на кой черт ему граната?
– Для самообороны, естественно, – безмятежно ответил опер.
– Вот так, да?
– Вот так.
– Спасибо и – поздравляю.
– Так ведь бьется голубь-коршун у нас, как в силках, – поведал опер. – Говорит, что ты его куратор и шеф. И сейчас приедешь сюда и всех нас посадишь… Чего, скажи на милость, ему отвечать?
– Та-ак… – Пакуро почесал макушку. – Скажи ему: куратор и шеф уволен из органов за подрыв синагоги.
– Какой еще синагоги? – донеслось с ноткой некоторого удивления.
– Он поймет!
И майор, снисходительно усмехаясь, отправился в пункт качественного общественно-ведомственного питания.
В залитом светом просторном коридоре первого этажа столкнулся с начальником десятого отдела Виталием Николаевичем:
– Ну, привет! Как абхазская ниточка?
– Распутали, – небрежно проронил тот.
– Продуктивно?
– Да как тебе сказать… Враг в нокдауне.
– Чего так слабенько врезали?
– Врезали как надо! Но если бы мы еще и границу охраняли… На обед?
– Ага.
– Правильная мысль.
За одним из столиков узрел родную троицу: Бориса, Акимова и командированного в Москву Мирзаева.
– Ты какими судьбами у нас? – спросил он Акимова.
– Пролетая над дружественной территорией… – обтекаемо ответил тот.
– А все же?
– Ну, ты дотошный! У нас столовка в округе уже закрылась, дай, думаю, забегу в штаб-квартиру…
– У нас лучше кормят?
– Пока я служу в округе, я патриот нашей кухни.
– В любом случае – приятного аппетита! Очень рады.
– Во-от. Правильно… А то – как в анекдоте: Девушка, вы выходите? Да, выхожу. А впереди вас выходят? Да, выходят. А вы их спрашивали? Да, спрашивала. И что они вам сказали?
– Новости слышали? – промолвил Борис. – Все, прилетел Советничек в Москву. Как предполагали, так все и решилось. В сферах небожителей.
– Мне уже сегодня звонили, – кивнул Мирзаев. – В ауле, где его держали, несколько быков зарезали, пируют… И пачки баксов по саклям разносят.
– Мусу свинтили, – доложил Пакуро Борису. – С гранатой приняли на тротуаре…Только что звонили из ОВД.
– Выкрутится! – коротко отмахнулся тот.
– Думаешь?
– Конечно. У меня тут был один клиент. В машину РГД приспособил вместо противоугонного средства. Ну, угонщик и подорвался. А клиенту дали условно… Знаешь, что на суде он в последнем слове сказал? Я, говорит, гражданин судья, сильно пьющий человек. И как только выпью, меня сразу же тянет в дорогу… Поэтому установил на педали гранату. Лучше уж подорвусь сам, чем, сев пьяным за руль, задавлю невинную жертву! И наш провокатор чего-нибудь в этом духе придумает. У него же основная профессия – сочинитель историй… Кстати, обратился Борис к Акимову. – Курьеров с валютой всех задержали?
– Вчера – последнего… – не без гордости ответил тот. – Мы ему агента выставили, он является на квартиру со своей охраной, сидят, кофе-водку пьют, мы их, естественно, слушаем, и тут агент спрашивает: «А не боишься? С такой суммой фальшака по городу шляться?» А он: «Чего бояться? У меня удостоверение консультанта министерства юстиции!» Агент: «Ну, вдруг, сейчас менты, положим, вломятся?» Курьер губу выпятил, взором орлиным заискрился, и заявляет: «Насмэрт стоят буду!» Ну, тут СОБР влетает, пять секунд, все лежат… Потом курьера выводим, а командир СОБРа ему по загривку так – ласково, ладошкой: «Чего же на смерть-то не стоял, а?»
Хохот.
– А у нас тут вот какая штука при задержании приключилась… – начал Мирзаев. – Уже ночь, едем в самый поганый район…
Пакуро, невольно улыбаясь, смотрел на своих товарищей. Сейчас ему казалось, что пока они вместе, жизнь наполнена смыслом.
Так ли это, или же нет, все равно. Наша жизнь – это то, что мы о ней думаем. А хрупкий миг счастливой сопричастности кому-то – как редкое озарение в темени вечного одиночества каждого.
1999 г.
Послесловие
Мне повезло. В девяностые годы уже прошлого века я, советник начальника Центрального РУБОП, каждодневно был с теми, кто выполнял неподъемную задачу: расчистить общество от засилья организованного криминала, набравшего всесокрушающую силу. Парадокс: в стране, абсолютно дезориентированной, утратившей все былые социальные и идеологические ценности, где каждый выживал в одиночку и главной заветной целью являлось обретение доллара, нашлись люди, способные беззаветно вступить в схватку с разнузданной, разжиревшей на крови сволочью, подминавшей под себя все и вся, и отчетливо устремленной во власть. И эта схватка была выиграна. Были распылены и уничтожены сотни группировок и банд.
Меня вполне могут упрекнуть в том, что я пытаюсь идеализировать милицию. Но это будет неверным упреком. Задача состояла в ином: среди многочисленных плевел – то бишь, ядовитых побегов, обнаружить живые зерна, и показать, что таковые, несмотря ни на что, существуют.
Россия – не Швейцария, где каждый из тех, кто желает служить в полиции, проходит проверку на моральные и физические качества едва ли не под микроскопом. И численность населения иная, и благосостояние общества печальное, и с рядовыми кадрами дефицит. А в затхлости забюрократизированного начальственно-правоохранительного пласта, подпитываемого сегодня деньгами за «крыши» и «отмазы», великолепно и праздно живется тем, кто рассматривает милицию, как большой коммерческий проект.
По окончании немилосердной эры девяностых, выжившие бандиты, оставшиеся на свободе и при деньгах, благоразумно и логично ушли в бизнес. Те из них, кто обрел значительные капиталы, выкупили для себя административные и политические позиции, уже давно ставшие самым доходным бизнесом, имеющим свою рыночную и нормативную стоимости. Человеческая же суть этих типажей при всех их социальных трансформациях не поменялась ни на йоту, но технологии извлечения доходов – кардинально. Примитивный тупой рэкет исчез, он стал неугоден прежде всего стабильному коррупционному сообществу, часть которого когда-то только им и промышляла. Рэкет уголовный сменился узаконенным рэкетом предписаний, штрафов, постановлений, уложений и согласований. И нынешняя милиция без промедлений усвоила правила игры в новой социальной среде, заняв покинутые криминалом площадки. Но вот и иной парадокс: несмотря ни на что, в ней остаются те, кто думает в первую очередь не о своем кошельке, а о профессии и долге. Впрочем, бизнесменам от милиции эти рабочие лошадки выгодны: они безропотно тянут на себе весь груз той работы, которой, собственно, милиция и должна заниматься.
Так или иначе, но летом 2001 года высшим политическим решением были упразднены региональные управления по борьбе с организованной преступностью, – структуры нового типа, набравшие мощь, сноровку, и что самое главное – самостоятельность и широчайшую информационную базу. Мотивировка упразднения представляла собой набор туманных фраз. Большинство сотрудников – профессионалов высочайшего класса, были безо всяких объяснений уволены со службы.
В стране наступала новая эра.
