Текст книги "Терминатор. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Был день. И солнце стояло высоко над горизонтом в самом зените и грело своим теплом все окружающие базу Скайнет зеленые в соснах горы. Верта включив встроенные в ее программу робота светофильтры, смотрела на него своими робота Т-1001 из жидкого пластичного металла зелеными красивыми широко открытыми и не моргающими глазами.

Верта всегда так делала, когда была в этом своем еще одном верхнем над поверхностью земли забетонированной полностью крепостной огромной площадки левосторонней крепости Скайнет цитадели А, третьем этаже из бетона металла и пластика похожего на дом сооружения.

Верта часто так стояла у окна третьего этажа этого здания, стоящего посередине левобережной крепости. Верта смотрела своими зелеными робота полиморфа глазами на шагающих по стенам цитадели роботов-танков Т-500Т. И несущих постоянный боевой патруль по территории базы Скайнет S9A80 GB18, роботов Т-600 и Т-700. Гусеничных малых FK– танков Т-100 и танков Т-1 (F-S1B), со скорострельными роторными пулеметами, двумя 7,62мм М134 «Minigan» на поворотных турелях. Еще на литиевых устаревших давно батареях КSI-340, генераторах и электродвигателях. Уже устаревших по всем параметрам, но, тем не менее, все еще здесь несущих свое боевое по охране территории дежурство.

Тут же крутились более новые танки той же серии FK «VENOM», с уже ядерным источником питания, генераторах и электродвигателях и плазменным 10,5 мм более мощным вооружением, пушками СBS-90.

Эти гусеничные машины все без исключения имели ходовую свою на электродвигателях. В отличие от шагающих своих собратьев роботов, принцип работы которых был заключен в сервоприводах и работе масляной и пневматической гидравлике, напрямую работающих от ядерного генератора и ядерных батарей. В плавной работе подшипников мягкого или гладкого качения. Из-за чего шагающие машины особенно последних выпусков из более новых, такие как Т-800 и Т-850 и все машины после них, могли передвигаться так, что их передвижение ничем не отличалось от человеческого. Как и поворот туловища и головы. И движения манипуляторов гидравлических рук.

Этот живой электромеханический бронированный боевой «УЛЕЙ» ее повелителя и хозяина, находящегося там внизу, глубоко под землей в блоке Х30. Руководящий всей этой дружной охранной командой и всей своей крепостью с боевыми крупнокалиберными плазменными турелями. 60 и 80мм пушками СBS-500 и ракетами СКАРБ-10.

Т-1001, то приближала, то удаляла на своем встроенном внутри ее жидкого металла коммуникационном дисплее, молекулярном 80000000 битном мониторе, перенося все на свое молекулярное такое же встроенное ЦПУ машины.

Электромеханичекий живой «УЛЕЙ» Главной магшины бункера жил своей жизнью. Жизнью независимой от всего что его окружало. Отгороженный железобетонными эстакадными толстыми и высокими высотой в добрую сотню метров многоярусными стенами и башнями двойной по обеим сторонам реки Енисей крепости.

Т-1001, по имени Верта, проводил диагностику всех своих внутри молекулярных боевых, вспомогательных, контрольных и других систем. Проводил сейчас проверку внутри своего практически живого пластичного и текучего металла. Машина превращалась то в одного человека то в другого, то в просто стоящий у окна кабинета на фоне летнего солнечного яркого света блестящий, словно из ртути сверкающий красным отражающим оттенком и тенью падающей на пластиковый пол, словно выросший из того пола сталагмит, похожий на некоего инопланетного напоминающего отдаленно человека. С руками и ногами.

Верта отключившись от всего «УЛЕЯ», проверяла все содержимое своей машины памяти и отсеивая лишнее и ненужное, стирая это на совсем. Чтобы не засорять свои программы и протоколы лишним. Руководствуясь установленными Скайнет непосредственными и обязательными директивами. Всеми выбранными непосредственно своим хозяином и Богом задачами.

Она проанализировала всю проделанную ранее работу в прошлом и в будущем. Выбирая самое нужное, и важное для себя и Скайнет. Оставляя самое главное для предстоящей в будущем теперь здесь работы.

Верта вспомнила Саванну, ребенка из прошлого 2009 года. И одной временной предвоенной параллели. Где Верта побывала и выполнила ряд поставленных Скайнет задач.

Т-1001 вдруг вспомнил маленького, лет пяти ребенка. Дочь супругов Уивер. Владельцев атомной станцией, мать которой она убила, как и ее отца, приняв как стандартный теперь основной облик той исчезнувшей навсегда и в прошлом и в будущем женщины. Лет тридцати рыжеволосой и зеленоглазой, очень красивой, что Т-1001 учел и принял за основной облик своего жидкометаллического молекулярного Я.

Саванна Уивер, дочь супругов Уивер, которых Верта устранила, завладев всей корпорацией тайно от всех. Корпорацией «Зейра Корп», став подставной, потдельной матерью Саванне. Используя девочку как прикрытие. И взяв над ребенком контрольное шефство. И практически породнилась с совсем юной падчирицей. Которая как ребенок видела, что это не ее мать. И Верта знала это, но ребенок был ей нужен и нужен, стал самому Скайнет. Новорожденному Джону Генри. Из прототипа новой игровой программы некоего изобретателя и программиста Энди Гуда. Программу, которого в последствии, подхватит корпорация «Кибердайн Рисеч Системз». Можно сказать, даже украдет все и будет на ее основе творить свои разработки, что и приведут к рождению единого Скайнет, который и начнет в итоге свою ядерную войну с человечеством.

Но там где была Верта, все было иначе. И это все благодаря ей, и этой маленькой Саванне Уивер.

Верта порой даже жалела о том, что оставила девчонку американку там, в предвоенном скором прошлом. Выжила Саванна или нет, неизвестно. Жалела как настоящий человек, а не робот из жидкого металла полиморфа. Она пропиталась как женщина любовью к падчерице и хотела ее в ответ любви. И даже защитила ее от нападения киборга-охотника Скайнет два, заклятого теперь врага ее Бога и хозяина, и защитила сам Скайнет. Защитила отделившегося от основной устаревшей программы новый Скайнет, в то уже время, положив начало и конец в будущем самой войне.

Это теперь были совершенно разнородные программы, и теперь люто ненавидящие друг друга и постоянно враждующие.

Скайнет первый и Сканет второй. И все это Верта и все это Саванна. Именно Саванна сделала Скайнет тем, кем он стал впоследствии. Именно Саванна заронила зерно в Скайнет, об завершении войны и родительскую любовь. Первую любовь, и сподвигла его заняться изучением детской психики и вообще психики самого человека. Весьма углубленно и это было для Скайнет самой важной сейчас задачей.

Т-1001 вспомнил Джона и Сару Коннор, которые были ее второй главной целью. И частью программы «ВАВИЛОН». И как робот устранил родственную связь между матерью и ее сыном. И это уже было очень продуманная психология, равная почти психологии самого человека. Это была боевая задача самой машины. Не грубая убийственная стратегическая сила, как у роботов серии восемьсот. Найти, внедриться и уничтожить. А очень ловкая и тонкая проведенная работа. Свойственная, исключительно и только, очень высокоразвитой в своем программном мышлении машине.

Верта, глядя на яркое стоящее перед ее зелеными глазами солнце, вспомнила, как рассчиталась с Джоном Коннором. Она сделала то, что не мог сделать долгое время ее хозяин, сам Скайнет. Что он не мог сотворить с этим человеческим ублюдком.

Она видела его, лично еще совершенно мальчишкой и видела ее мать, которая долгое время умудрялась выживать при атаках, посланных уничтожить ее сына и ее саму машин убийц.

Даже ее Верты прототип Т-1000 проиграл. И не мудрено. Это был всего лишь прототип. Первый жидкий робот, с простыми убийственными задачами и программами в своем ЦПУ. Еще экспериментальный и недоработанный как уже сама Верта. Ограниченный в мышлении по сравнению с Т-1001 и более уязвимый, чем теперь она. Как его потомок.

Верта слышала, что появился еще один тысячник некий Т-1002. Но она его не видела еще. И его стоило ей опасаться. Это был еще один образец тысячной серии и с более доработанными компонентами и вооружением моделью. С повышенными боевыми характеристиками. И только тот робот мог составлять реальную опасность Т-1001.

– «Джон Коннор» – высветилось снова на встроенном коммуникационном дисплее ее молекулярном 80000000битном внутреннем мониторе машины.

Джон Коннор был теперь никем и ничем, что могло, хоть как-то представлять реальную опасность Скайнет.

Джон Коннор, теперь не узнанный никем и всеми забытый как лидер человеческого сопротивления. Он теперь, просто рядовой солдат в отряде своего в прошлом отца. Из одной в прошлом временной параллели, а теперь просто Джон Коннор. Просто солдат в одном из отрядов Кайла Риза и его брата Дерека Риза. И все изменилось. Причем в корне и полностью. После того как Верта отделила Сару Коннор от ее сына Джона. Верта изменила весь ход последующей теперь войны. Так хотел Скайнет.

С войной надо было кончать. И причем радикально. Не жалея никого и ничего. Вот поэтому Верта оставила там, в прошлом перед началом самой войны ту Саванну. И выбрала Скайнет. Нужно было начать эту кошмарную ядерную войну, но закончить ее совершенно иначе. И нужен был контроль за ситуациями. Так как результат мог быть любой. В этой войне без Джона Коннора. Так как ее хозяину Скайнет первый, все еще был нужен его брат Скайнет два, владеющий такими же технологиями и возможностями. Он нужен, чтобы сдерживать человеческое пока еще сопротивление в районе самого Лос-Анжелеса. Пока его главная теперь база в Штате Колорадо была не под прямым ударом повстанцев. Пока Скайнет занят, созданием нового вида людей. Людей и машин.

Возврата к старому не могло уже быть. Ее Бог и хозяин мечтает создать общество машин и людей. И цель это роботы гибриды и самый первый, искусственно созданный им и Вертой человек.

– «Белов Андрей» – вдруг высветилось на коммуникационном дисплее, 80000000битном встроенном молекулярном робота Т-1001 мониторе – «Пленный под номером ABN 007855656.

И Т-1001 проанализировал свой личный опыт общения с испытуемым объектом. Которого машина знала уже три года, здесь в лагере пленных на месте бывшего Красноярска. Знала все о нем, и он ей нравился. Нравился не как машине, а как женщине. Но она не могла сблизиться с ним. Она все же была машина. Хоть уже все понимать могла и даже чувствовать как настоящая живая женщина.

Это было уже более, чем просто опыт. Верта ничего еще в себе, такого как самая совершенная в программировании машина Скайнет не испытывала. Это было то, что люди называли любовью. И Верта знала, что такое человеческая любовь. Любовь женщины к мужчине и любовь как матери к ребенку. К этому же стремился и ее Создатель и хозяин.

– «Белов Андрей» – снова сработало в ее Т-1001 полиморфа робота ЦПУ. И загудел внутри машины молекулярный плазменный генератор и ее батареи. Тепло волнами прокатилось по всему жидкометаллическому телу Т-1001, превращаясь в тысячеградусный жар, внутри самого жидкого живого мимикрирующего полисплава.

Живой человекоподобный блестящий как ртуть сталагмит, словно выросший из пластикового пола большого на третьем этаже кабинета. Как этакая длинная большая высоко вверх поднявшаяся капля, издавая странные внутренние гудящие звуки, снова превратилась в красивую тридцатилетнюю зеленоглазую рыжеволосую женщину. В зауженном на талии сером брючном костюме и брюках. В черных туфлях на высокой шпильке.

Она снова смотрела в то окно, у которого стояла, смотря на солнце и впитывая его тепло. Смотрела на то, как сновали туда и сюда машины обслуживания на территории лабораторной экспериментальной базы. На стоящие на приличном отдалении и самые близкие к зданию сектора В-16, сектора В-11, В-14, где располагались блоки с пленными Х17 и Х18 и на отдалении, чуть в стороне В-10 и блок Х19 с военнопленными. И на крепостные стены цитадели А, с активно и постоянно вращающимися по сторонам боевым на бетонных круглых стенах и возле главных многотонных огромных на гидравлике и цепных приводах ворот автоматическим оборонным турелям. С мощными крупнокалиберными 60 и 80мм плазменными пушками СBS-500 ракетами СКАРБ-10. Сканируя по квадратам биосканером и инфракрасными приборами слежения прилегающую к крепости местность.

В воздухе кружили ОУНК– AERIAL V4 и V5. Они тоже все обшаривали вокруг биорадарами и сканерами, переговариваясь напрямую с самим ее хозяином и Богом.

Ее снова охватил внезапный любовный тысячеградусный в самом металле жар, исходящий от ее молекулярного плазменного генератора и запущенной одной из двух на полную мощность включенной батареи SUSAR-1000. И машина ели проконтролировала это, сбрасывая до нуля опасную многоградусную температуру. Жар снова растекся по робота Т-1001 жидкометаллическому телу.

– «Белов Андрей» – прозвучало в самом ЦПУ машины – «Я, люблю тебя, пленный солдат Белов Андрей».

* * *

Дмитрий встретил ее в лесу. Случайно совершенно, и благодаря тому, что его дом стоял крайним от самого леса. Можно сказать, что за оградой оттаявшего еще в апреле от снега огорода. И Дмитрий, решил обойти свой давно брошенный лет, почти двадцать назад огород.

Хоть и садить было нечего пока, но обойти бывшие владения было необходимо. И вот дойдя до дальнего края своего огорода, Дмитрий Егоров увидел ее. Совсем молодую, лет семнадцати в странной далеко не сельской, а скорее городской одежде девчонку.

Она стояла и словно ждала его Дмитрия. Ждала этой встречи. А может, ей было не к кому идти. И вот увидев человека, и тем более мужчину остановилась у огорода Егорова Дмитрия.

Она стояла и смотрела на него, не отводя своих больших широко открытых карих глаз. Совсем молодая на вид девица.

И Дмитрий, привлеченный ее тем манящим пристальным женским молодым взглядом, решил подойти, и узнать, кто она такая и откуда взялась здесь в их деревне.

Было видно, что девица не местная и пришла из самого леса. И было видно. Что ей некуда было идти. И самое, интересное, откуда эта совсем по сравнению с самим Дмитрием девица здесь? Так далеко от всего живого? И среди этого распускающегося зеленой листвой в первое без ядерное лето леса. По пояс в зеленеющей и постоянно растущей живой пробившейся сквозь оттаявшую землю траве и цветах.

Она стояла и молчала. Молчала и смотрела на Дмитрия, даже когда он к ней подошел. Подошел почти к своей огорода задней вблизи стоящих высоких нескольких сосен ограде и к ней.

– Вы кто будете? – он почему-то начал вот так и сразу по-сельски – И откуда?

Девица стояла и молчала. Но смотрела на него пристально своими карими почти черными глазами.

– Откуда ты? – он повторил вопрос.

Черноглазая девица молчала и смотрела на Дмитрия.

– Тебя как звать? – произнес Дмитрий, даже не ведая, что общается снова с машиной. С очередной пришедшей к нему машиной Скайнет.

– Вера – произнес, вдруг быстро и тихо, робот серии ТОК715, зрительно и внимательно, вымеряя все биологические параметры стоящего перед не живого человека на экране своего встроенного коммуникационного дисплея, 40000000битного монитора. Занося их в базу данных своего ЦПУ машины гибрида. Регулируя неуверенно и подгоняя быстро, громкость голоса и интонации – Меня звать Вера.

– А меня, Дмитрий – произнес в ответ ей Егоров Дмитрий – Вот и познакомились.

Дмитрий обратил внимание на странность девицы и особенно ее карие, почти черные глаза. И так как она смотрела на него и на окружение местности вокруг. На его крайний, у леса просевший глубоко в землю дом и такую же перекошенную и ушедшую в землю сараюшку.

– Пустите меня – вдруг произнесла девица ему. И уже громче и уверенней.

– Тебе что идти некуда? – произнес Дмитрий.

– Некуда – ответила девица, не сводя с Дмитрия своих карих, хоть и холодных, но привлекательных глаз, очаровательной совсем еще юной кареглазой пепельноволосой шатенки – Совсем некуда, дяденька.

Дмитрию она понравилась. И с учетом одиночества одинокого вдовца, он вдруг решил приютить эту довольно красивую молодую дивчину у себя. Просто, он захотел, чтобы была женщина в доме.

По одежде было видно, что она не из деревни. Больше смахивала на городскую. И деревенской жизни, вероятно, она не знает, потому так все и кругом осматривает.

Дмитрию было одиноко и скучно в старом деревянном своем вдовца доме. Не было никого. Ни жены, ни детей. Один только хряк Борька в сарая. С которым, он постоянно разговаривал, чтобы не сойти от одиночества с ума.

Дом Егорова Дмитрия был довольно далек от других домов в своей деревне. И от всех соседей. Стоял близко к лесу, почти чуть ли не в самом лесу. И на самом краю деревни, отдельным домом и огородом. Да и соседи жили своей жизнью и не лезли часто друг к другу. Все, что было не так давно из общения с соседями, так это то, что сообща похоронили его Антонину, жену Егорова Дмитрия и мать его двоих воюющих, где-то под бывшим Красноярском сыновей Ивана и Алексея.

И Дмитрий был даже обрадован такой неожиданной встрече на окраине леса и своего деревенского покосившегося и полусгнившего огорода. Он даже не подумал о том, что тут что-то не так, принимая робота за обыкновенного человека. Как и тогда в дверях своего дома, когда его жена Антонина еще была жива.

– Идем со мной – произнес он, совсем еще на вид молодой девчонке, лет не более пятнадцати или шестнадцати – Идем в мой дом. Я хоть покормлю тебя, а то вижу, голодная по лесу скиталась.

Дмитрий, пошатав руками почти рухнувшую свою огорода ограду, вырвал его из земли и отодвинул в сторону. А девица, несколько удивленно, посмотрела на то, как он это сделал, изучая действия человека, и все, записывая у себя в ТОК715, робота памяти.

– Надо будет новый поставить – произнес он ей, поясняя, что да как. И глядя на ее широко открытые, под черными изогнутыми тонкими бровями, удивленные увиденным девичьи, почти черные, карие глаза.

– Проходи – он сказал ей, показывая правой рукой в направлении своего дома – Не волнуйся и ничего не бойся, проходи – он еще раз повторил ей.

И он пошел впереди, а она сзади его. Прямиком по заросшей молодой пробившейся зеленой травой в прошлом огородной пашне. Теперь жесткой слежавшейся за долгие годы ядерной зимы оттаявшей летней разогретой жарким стоящим высоко над горизонтом желтым солнцем земле.

– Иди за моей спиной – произнес Дмитрий Вере. И пошел впереди, а она осторожно ступая подошвами шнурованных черных ботинок по огородной цветущей цветами и траве, и не очень уверенно, словно с опаской пошла за ним. Здесь одетая она в верхнюю из черной блестящей лакированной кожи куртку и джинсы была совершенно чужеродной. Как пришелец с другой планеты, робот ТОК715 шел за Дмитрием и все кругом рассматривал с разных положений. И постоянно посматривая в его мужскую сгорбленную нелегкой жизнью спину.

* * *

05 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

В направлении лагерного блока Х19.

Сектор В-10.

14:15 дня.

Опять приступ. Его скрутило посреди дороги, когда его вели под конвоем назад в сектор В-10, в блок Х19. Жуткая боль внутри и рвота. И он, прислонившись к стене одного из лагерных тюремных блоков, скрючившись, чуть ли не пополам, и схватившись за живот, снова плевался кровью на дорогу между тюремными лагерными блоками, так и не успев дойти назад к своим товарищам.

Белов Андрей выронил ту больничную свою тетрадь, так и не прочитав ее. И на нее никто не обратил внимание.

Его схватила под руку одна из охраняющих и конвоирующих Андрея машин. Удерживая его на ногах и не давая возможности упасть. Вторая вооруженная семисотка передала самой Верте о том, что охраняемый ими объект под номером АВN007855656 в опасности и требуется помощь. Машина Т-700 проводив взглядом, гремящий траками гусениц, мимо проезжающий гусеничный танк охранник периметра Т-100, тоже старой модели вооруженный двумя 7,62мм скорострелками Гаглинга, как и семисотка, сообщил об экстренном случае в медицинский центр Х50. И оттуда уже спешила на колесах эвакуатор машина WK-80, со всем необходимым медицинским снаряжением и медперсоналом в лице доктора Карла Эванса, робота устаревшей и перепрограммированной серии боевых андроидов Т-500S, когда-то, правда недолго воевавших на территории Америки. Теперь перепрошитые, они кто где как и другие модели Т-200, Т-300 и Т-400, работали на конвейерах подземных заводов S9A80GB17 «ТАNTAMIMOS» в Штате Колорадо в Северной Америке.

В таком же устаревшем резиновом камуфляже под человека. И с ним две машины серии Т-601. Машины серии 600, но тоже перепрошитые самим Скайнет под подручных Эванса роботов санитаров. Эти роботы, уже не как боевые единицы, были машинами давно ушедшей военной эпохи Скайнет. Еще первых периодов войны. Списанные, но еще здесь имеющие место быть. В отличие от воюющей Америки.

Там давно их уже не было. Там воевали пришедшие им на смену Т-800 и Т-850 и их модификации. Включая новых терминаторов андроидов. Из титановой, а не простой танковой брони, облегченные и более прочные, чем их предшественники. И шло повсеместное там применение Скайнет брони под названием колтан, что была еще легче титана и прочнее. И приходила на смену самому титану.

Применяемая, особенно на летательных аппаратах. Таких как последние воздушные охотники ОУНК-AERIAL V4 и V5. Включая транспортировочную и бомбардировочную авиацию Скайнет.

Там даже охрану объектов уже вели более новые машины Скайнет, андроидной серии.

Но, сейчас речь не об этом, а о солдате и пленом лагеря «ТANTURIOS», которого, буквально, скрутило посреди дороги и совсем немного не доходя до своего лагерного сектора В-10. И тюремного блока Х19.

Андрея привезли в медицинский лагерный центр в блок Х50, сектор В-12. И внесли его прямо на носилках в состоянии почти полной бесчувственности, так как идти естественно и стоять он не мог. Но был еще в сознании, и уже подъезжая на спецмашине WK-80 к сектору В-12 и блоку Х50, он Андрей потерял сознание от боли и шока. Робот врач Т-500S сделал инъекцию обезболивающего и начал приводить Белова Андрея в чувство. Ему это удалось, но лекарство по обезболиванию мало уже помогало. И Андрей кричал от боли как сумасшедший. Он не мог ее уже терпеть как мужчина. Болезнь была смертельной и она порядком его уже измотала и съела внутренне. Он был обречен. Но еще жил вопреки всему. Но, видно это уже был предел. И сама смерть была не за горами.

Это все рак легких и печени. С необратимыми последствиями и патологиями.

Это чертово радиационное волновое облучение. Эта гребанная зараженная и облученная до ста метров в глубину ядерными Советскими ракетами Северная Америка. Включая Аляску, Мексику и Латинскую Америку до самой Антарктиды.

Это был уже конец. Скорый мучительный конец. Конец здесь лежащего на постели подкошенного и больного смертельной болезнью Андрея Белова.

Над ним колдовали роботы-врачи главного лабораторного и экспериментального улея Скайнет.

Андрей, подключенный к капельницам и аппаратам, то терял сознание, то приходил в себя. Видя ее перед своими помутненными вялыми еле открывающимися глазами.

Она стояла у его постели и была не одна. С ней рядом была и вторая машина Скайнет. И главный робот-врач этой базы Скайнет андроид устаревшей серии Т-500S, в резиновом под человека полностью резиновом покрытии по имени Карл Эванс, и его два помощника роботы Т-601, тоже в резине, но только их головы. Остальное, сама гидравлика и сервоприводы машин, были скрыты под белой одеждой подсобных и подручных медбратьев доктора Карла Эванса.

Доктор Эванс получал, видимо инструкции от самого Скайнет, и от стоящей тут же Верты, робота тысячной серии. Но какие, он не мог знать. Передача велась через электронно-телепатическую связь между машинами. И здесь Верта сама отдавала команды и приказы своим и Скайнет верным подчиненным.

Андрея вытащили под вечер с того света. Часам к семи его привели более-менее в надлежащее чувство и сознание. И он мог общаться с теми двумя роботами-женщинами, стоящими здесь в его отгороженной бетонной стеной соседней палате с пленным контуженым взрывом пленным двадцатилетним Алексеем.

Вполне теперь соображая, и даже беседовал он с самой той пришедшей к нему высокой метр семьдесят пять рыжеволосой красивой зеленоглазой женщиной, которая прошла мимо больничной палаты лежащего на постели Алексея. И Алексей прислушивался к их разговору слышимому через приоткрытые двери двух палат. Были приоткрыты окна и двери для проветривания.

Эта больница стояла на поверхности над самим трехэтажным подземным железобетонным с толстыми стенами отделанными металлом и пластиком бункером Скайнет. И также контролировалась им, как и вся база с лабораториями и лагерными блоками пленных. Все переходы и все двери бункера. Даже здесь. Но здесь двери открыли на время проветривания, как и окна. И Алексей слышал почти все, что там за стеной соседней палаты происходило.

Там с той рыжеволосой красивой высокой женщиной была и Юлия. Та, которая подняла его с пола голого, завернувшегося в простыню, когда у него раскалывалась от боли голова.

Вскоре когда привели в чувство того человека за стеной, высокая рыжеволосая женщина прошла, снова мимо его приоткрытой больничной палаты даже не обратив на него лежащего там внимание. Или, может, сделала вид, что не заметила Алексея. Просто простучав высокими каблучками туфлей по пластиковому полу, она прошла мимо.

На той рыжеволосой женщине было темно-серое платье на перекрещенных широких лямках на полуоголенной ее узкой спине и такой же полуоткрытой груди. Она прошла мимо его палаты быстрыми шагами. И, по-видимому, ушла совсем их блока Х50. А с ним Алексеем осталась вторая, по имени Юлия.

Она осталась с ним и вела, какие-то возможно личные записи в какую-то тетрадь, стоя у пластикового легкого столика здесь же в палате.

Она осталась с ним в его больничной палате. Осталась с Алексеем. Мимо которой, бегали маленькие разных возрастов ребятишки. Живые человеческие ребятишки. Приведенные сюда в медблок, видимо на уколы, и медосмотр. И были еще какие-то женщины. Живые настоящие женщины. Похоже из пленных Скайнет. Но на почти вольном поселении. В белых халатах как врачи или нянечки воспитатели. И исключительно здесь в пристроенном, рядом с блоком Х50 детским садиком и в другом крыле Х50 с множеством переходов и коридоров. Они догоняли самых маленьких бегающих с визгом ребятишек. И, схватив их, уносили в тот садик, чтобы они не путались здесь под ногами доктора Карла Эванса и его медбратьев, которые прошагали мимо палаты Алексея следом за той рыжеволосой красивой зеленоглазой женщиной на высоких каблуках туфлей.

Он Алексей спросил Юлию, сколько он уже тут?

– Более трех недель – ответила она ему. И это Алексея ужаснуло. Он уставился в черный из твердого пластика больничный пол своей одиночной палаты и замолчал. Зная, что его наверняка потеряли, раз не нашли его мертвым. И это его еще больше напугало.

– Ты здесь с шестнадцатого апреля, а сейчас уже пятое мая. Ты был все это время в состояние комы – произнесла ему Юлия – Я думала, что доктор Карл Эванс, и я не выведем тебя из нее.

Она посмотрела на него, осунувшегося и в растерянности, сидящего на своей постели своего подопечного больного Егорова Алексея и добавила, может, чтобы приподнять ему настроение – Но, если хочешь, я могу похлопотать. И тебя оставят здесь в этом блоке Х50. Попрошу Верту, и она разрешит это сделать.

– Верту? – поинтересовался, вдруг прейдя в себя и, услышав ее Алексей – А, кто это? Он оторвал от пола свои синие глаза двадцатилетнего мальчишки и посмотрел на Юлию.

– Ты ее уже сегодня видел здесь в этой больнице, Алексей – произнесла, вдруг неожиданно и как-то прямолинейно назвав его по имени Юлия.

И Алексею показалось, она действительно не равнодушна к нему. Равно как и он к ней. Возникло что-то, что начало их вместе связывать. Еще с того на пол у постели падения. Наверное, это ее Юлии широко открытые синие девичьи глаза. Очень добрые и не равнодушные. И не такие как зеленые глаза Светланы Лесковой. Скорее похотливые, чем наполненные любовью. Она, просто его хотела как любовника и все. Но это была не любовь, а просто близость. И Алексей не чувствовал любви от Лесковой. От своей Багиры. Просто у него не было женщин еще. И Лескова в какой-то степени его к себе привязала. Но это не любовь, хоть он и кричал в бреду контузии ее имя как сумасшедший. И когда брякнулся здесь на пол во время жуткой головной боли.

Но глаза Юлии, и ее внимание, и внимательность к Алексею. Говорили о большем. И он почувствовал это.

Алексей видел как, она к нему относится. С какой-то бережной осторожностью, будто боясь даже чем-то навредить. И пока держится на расстоянии. Он помнил, как она меняла компрессы на его русой коротко стриженой голове мальчишки. И как осторожно ставила уколы и капельницы. Как родная мама. У Багиры бы так не получилось. Только командовать. Более, чем несколько ласковых слов в постели он от Лесковой не услышал. Да и близость с ней была грубой и жесткой.

Юлия совсем была не такая. Создалось такое впечатление, что Алексей для Юлии стал самым здесь за это короткое время объектом девичьей любви. Он вспомнил, как она бросилась к нему, когда он Алексей упал. Словно забыла все на свете. Словно ее ребенок упал. Даже, что-то похожее на материнство. Или его проявление.

Он видел как она крайне аккуратно и с вниманием все делала здесь с ним. И это было похоже, так на его маму.

Алексей вспомнил маму. Свою маму Антонину. Юлия в поведении чем-то была на нее похожа. Выводы как-то сами собой напросились у Алексея. Когда он сейчас с постели на Юлию смотрел. А она, оторвавшись от тетради и положив на пластиковый столик ручку, посмотрела на него.

– «Нет»– подумал Алексей – «То совсем не Багира. Совсем не Светлана Лескова».

Он вспомнил, что по существу из-за ссоры с ней сюда попал. Сначала оказался в стороне от всех. Потом возле того, перерезанного плазмой человеческого неизвестного трупа во время боя. А впоследствии вот здесь у Юлии в больничной палате лагеря Скайнет.

Он вдруг вспомнил того военного офицера, лейтенанта, который его схватил там у трех сосен. И как занес в какой-то летающий аппарат.

Алексей вспомнил, как это произошло. И тот лейтенант был совсем не лейтенант и даже не человек. И та летающая машина была нечто иное, как ОУ HK-AERIAL V5, который летал над горами тогда и кого-то выслеживал. Все сходилось. Он выслеживал его, Алексея. И тот скорее робот, чем человек охотился именно за ним. И тот труп военного было делом рук его. Машины Скайнет. Это была приманка. Вот только откуда этот взрыв и контузия. И тот робот лейтенант спас даже его.