Текст книги "Терминатор. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Хватайте его! – прокричал своим из бункера офицерам и солдатам полковник Петр Остапенко – Тащите его! Он ее сейчас убьет!

– Что встали! На своих, прокричал полковник Глеб Гаврилов – Тоже, давай хватай!

Подлетели ракетчики и схватили за руки и шею Кравцова, человек восемь, и потащили от Светланы Лесковой, еле оторвав его от нее.

– Я Алешку тебе никогда не прощу, сука! – кричал Кравцов – Никогда, слышишь! Ты убила его тварь! Я знал, кто ты сука! Всегда знал! Нельзя тебя было ставить в разведку старшей, сволочь, шлюха!

– Отставить, Кравцов! – снова, прокричал, его перекрикивая, полковник Остапенко – уберите его отсюда, быстро! – прокричал Остапенко на своих, и одновременно на солдат и бойцов Гаврилова – свяжите и в вездеход! Там, потом разберемся!

– Уведите его отсюда! – скомандовал в сторону отскочивший полковник Гаврилов – Слышали команду!

Виктора Кравцова поволокли все восемь бойцов ракетчиков к стоящему ближайщему гусеничному вездеходу, а он рвался в бой и вырывался из солдатских рук, продолжая кричать на Светлану Лескову и угрожая ей расправой. А та опустилась тут же у сосны на корточки и упала на задницу, держась за свое передавленное девичье горло и хватая воздух своим открытым ртом, закрыв свои зеленые перепуганные глаза. И опустив голову на свою тяжело дышащую под пятнистой военной одеждой грудь.

А полковник Остапенко тоже еще не совсем прейдя в себя, как и, полковник Гаврилов, встав рядом с сидящей Лесковой. И облокотившись о сосну, посмотрели друг другу в глаза каждый. И Остапенко спросил Гаврилова – Сколько погибло у тебя Глеб Пантелеймонович?

– Шестеро, Петр Васильевич.

Они оба тяжело дышали и были не в себе еще, но продолжили разговор – Семерых я потерял – произнес Остапенко – Включая троих без вести.

– С Кравцовым надо что-то делать, Петр Васильевич – произнес Гаврилов – Он, и у меня, чуть драку с перестрелкой не устроил тогда в бункере. Когда узнал о роботе.

– Он ненавидит машины, как и сам Скайнет. Люто ненавидит, больше всех – произнес Остапенко.

– Он стал опасен – произнес Гаврилов – Его нужно отстранить от любой боевой работы, Петр Васильевич. Пока он не натворил чего-нибудь как сейчас.

– Прикажу посадить, пока под арест – произнес Остапенко.

Остапенко посмотрел на сидящую под их ногами Светлану Лескову.

– Ты в порядке, боец Лескова? – произнес полковник Остапенко.

– В порядке – еле слышно произнесла, хрипя поврежденным горлом Багира и подымаясь на свои ноги, перед обоими полковниками Гавриловым и Остапенко – Все нормально, товарищ полковник. Разрешите мне идти?

– Идите, боец Лескова – произнес полковник Остапенко – И к Кравцову не приближайтесь теперь на пушечный выстрел. Поняли меня боец Лескова?

– Да поняла, товарищ полковник – она произнесла, все еще растирая свою шею и горло.

– Не понял – произнес жестко Остапенко – Еще раз, а то я не расслышал. Поняли меня боец Лескова?

– Так точно, поняла, товарищ полковник – произнесла, чуть громче Светлана Лескова и встала перед обоими полковниками, смотрящими на нее по стойке смирно.

– Ну, раз поняла, тогда идите – произнес Остапенко Лесковой.

– Есть, товарищ полковник – произнесла Светлана Лескова. И, обернувшись вокруг собственной оси, быстро пошла, не подымая, свои зеленые бестыжие преступницы глаза, мимо проходящих бойцов двух ракетных бункеров.

А к Остапенко и Гаврилову подошел в окружении вооруженных бронебойным стрелковым оружием ракетчиков робот, по имени Дэриел. Он был только в окружении своих ракетчиков. Из бункера полковника Остапенко рядом с ним не было никого, что говорило о том, что его толком пока, не знали и не доверяли в другом ракетном бункере.

Все из бункера полковника Остапенко стояли сейчас за его спиной и встретили прибытие боевого робота на доверии из бункера полковника Гаврилова. Видно там он уже снискал свою боевую славу или каким-то своим особым способом завоевал доверие у ракетчиков Гаврилова.

– Задача поставленная выполнена, полковник Гаврилов – произнес он, лично полковнику Гаврилову – Танк теперь наш.

– Здоровенная махина! – произнес глядя на стоящую на железной дороге недвижимую вагонную огромную платформу выгнанную из самого туннеля, и сам танк полковник Гаврилов – И вагон такой же под стать! Как и весь состав! Сейчас он мне почему-то кажется отсюда еще больше!

Он зрительно восторженно оценивал величину автоматической теперь поврежденной и остановленной только самим его доверенным из бункера роботом вагонной платформы на десяти колесных парах. Человек по сравнению с этой самоходной подвижной конструкцией был просто карликом. И поезд АКL88795 сам в длину занимал стоя на тех рельсах больше тридцати метров под управлением робота МК191Т, локомотива и бронеплатформ и вагонов.

Робот Дэриел смог остановить этот грузовой в несколько тысяч тонн бронепоезд, пока тот был еще в самом туннеле и был отрезан от своег о воздушного охранения. Он не смог палить из своих плазменных крупнокалиберных, как и у НК-танка V5 50мм пушек СBS-500 и установок Margret45. В туннеле не было никого. Там зажатый, просто бетонными нависающими полуокруглыми стенами туннеля ему не в кого было стрелять.

Робот заскочил на него еще в самом туннеле, как никто не видел. И проник внутрь самого тягача и остановил самоходную на автомате конструкцию. Вырубил боевые оборонительные турели. А ракетчики обеих бункеров сбили всех воздушных над тоннелем охотников.

При этом при всем, за короткое сражение погибло более десяти человек с обеих бункеров. И трое просто пропали без вести.

Несмотря на ощутимые человеческие потери, задача была успешно выполнена. И благодаря, в первую очередь именно этому роботу Дэриелу. Неизвестному толком никому. Роботу, прибывшему из некоего предполагаемого вероятного прошлого или будущего.

Некоторые так и не верили, что Дэриел робот. А он не давал им для этого повода. Он хранил свою тайну, тайну машины прибывшей и прошлого или будущего.

Все вокруг ракетчики обеих бункеров с открытыми ртами осматривали побежденный с помощью этого робота Дэриела свой отвоеванный у Скайнет боевой новый важный и дорогой трофей.

– Сколько такая дурра весит, Дэриел? – произнес Гаврилов своему, работающему на него и его бункер роботу, указывая рукой на кибер-танк с 30 и более крупным 50мм плазменным вооружением. Пушками СBS-250 и СВS-500. Той же конструкции, но крупнее, чем на летающих охотниках ОУ НК-AERIAL V4 и V5 и ОУНК-AERIAL V2 «TRANSPORT». И ракетами СКАРБ -10 на боевых поворотных турелях. Осматривая громадные гусеничные шасси бронированной титаном гормадной робота-машины.

Это вооружение немного лишь уступало вооружению крепости Скайнет. Ее оборонительным крупнокалиберным 70 и 80мм СBS-550. Но могло сгодиться для пролома укрепления со стороны правобережья, куда и планировалось в скором будущем нанести удар и сделать прорыв в хорошо укрепленную из железа и бетона цитадель Б.

– Больше ста пятидесяти тонн, полковник – произнес робот, которому солдаты подавали какие-то инструменты и металлический большой чемодан.

– И поезд столько же – робот говорил просто и четко как настоящий живой человек. Даже не скажешь, что он робот.

– Мы сможем запустить его? – произнес Гаврилов роботу.

– Думаю, да – ответил Гаврилову робот – Думаю, там нет никаких секретных кодов в его стандартной программе и протоколах и запуске самой машины. Я уже составил директивы и нужные программы для этой машины, полковник – продолжил робот Дэриел, за работой которого следили все, кому только было не лень. Собравшись вокруг громадного бронированного в тысячи тонн весом железнодорожного состава.

– Вы их и ваши программисты бункера видели. Секретов тут нет – произнес перед всеми, видно специально робот Дэриел.

– Хорошо, Дэриел – произнес полковник Глеб Гаврилов – Мы еще обсудим остальное все в нашем ракетном бункере.

– Мне нужно с вашими, полковник подчиненными, провести некоторую обучающую работу по электронике и механике – произнес Дэриел – Не возражаете полковник, если я их всех заберу с собой.

– Да бери и учи этих неучей – произнес Гаврилов, а Остапенко несколько обескуражено и молча, наблюдал за работающим на поезде несколько на вид странноватым не высокого роста синеглазым и весьма оптимистичным в поведении человеком, солдатами и самим Гавриловым. Так легкомысленно доверяющему какой-то, прибывшей неизвестно откуда неизвестной машине. Машине так похожей на человека во всем. Совершенно неотличимой от обычного человека. И это полковника Остапенко, именно такая поразительная схожесть и манера самого поведения. Это все настораживало, даже больше, чем только что чуть ли не кровавая убийственная ссора майора Виктора Кравцова и его подчиненной Светланы Лесковой. Слишком было гладким это его поведение. Ровным и без запинок. Без обычных человеческих конфликтов и ссор. И все действия были выверены и отработаны до мельчайших деталей и движений. Машина, если это была действительно машина, хорошо гасила под человека. Умело и ловко.

Робот качнул доверительно и удовлетворенный ответом своего теперешнего начальника и в окружении военных своего бункера, с любопытством и, не выпуская своего из рук оружия, наблюдающими за весьма осмысленной электронной и технической работой похожей на человека машины.

Гаврилов произнес Остапенко – Сейчас все остальное за моим Дэриелом. Дэриел сейчас подготовит танк к транспортировке своим ходом до нашего бункера. Там есть большой транспортировочный грузовой авиационный ангар на старом заброшенном лесном аэродроме среди гор. И тут не так далеко до моего ракетного бункера. Всего несколько минут, пока Скайнет не опомнился. Там мы его и спрячем.

– Надо похоронить убитых – произнес Остапенко, наблюдая, как и все за работой робота Дэриела, полковнику Гаврилову.

– Да, надо – произнес Гаврилов – Они славно сражались и достойны такого же славного военного погребения.

– Раньше такое было, почти невозможно – произнес Глеб Гаврилов Петру Остапенко.

– Я тоже своих погибших не мог по-человечески похоронить – произнес полковник Остапенко – Приходилось просто обливать бензином и сжигать трупы своих солдат на лютом морозе. Обливать и сжигать, пока дотла не сгорят.

– Да, это если, удавалось что отправить на костер – произнес полковник Глеб Гаврилов – Порой и хоронить было нечего. Одни ошметки и фрагменты.

– Ладно, Глеб Пантелеймонович – произнес полковник Остапенко – Хватит вспоминать нехорошее. Думаю, наша операция, принесет нужные результаты.

– Теперь мы вобьем крепкий гвоздь в крышку горба этого электронного ублюдка – произнес довольно полковник Гаврилов.

– Хорошо бы – ответил Гаврилову полковник Остапенко – Иначе я не смогу объяснить своим все эти жертвы. Семь человек и от троих ничего не осталось совсем. Хоронить нечего.

– Вот майор Кравцов и бесится – произнес полковник Гаврилов.

– Нет, не поэтому – произнес Гаврилову в ответ полковник Остапенко – Он уже третьего своего такого преданного любимого парня потерял. Почти сына. У Кравцова вся семья погибла на этой чертовой войне. Еще в 2012 году. И каждый такой вот боец как этот пропавший без вести его боец, словно его тот родной погибший сын.

– А, эта кто, что провинилась перед ним? – спросил Гаврилов – Что-то, он шибко круто с ней. Чуть не придушил свою девку.

– Светлана Лескова – произнес Остапенко – Отличный боец и командир.

– Нет, тут что-то между ними личное – произнес Глеб Гаврилов – Мне кажется в ней, что-то не так, как и в Викторе Кравцове. Что-то тут очень схожее и личное.

– Лескова до того как попала в первый отряд молодых Кравцова – продолжил Петр Остапенко – Тоже потеряла всю свою семью. Брата, мать, сестру. Она из городских. И я слышал, что из бывших пленных Скайнет. И откуда-то тоже, как и Кравцов с Дальнего Востока. Толи с Уссурийска, толи Приморска. Сумела как-то сбежать из плена из самой воздушной робота-скотовозки Сканет. Прямо сумела каким-то образом выбраться из нее и прямо в воздухе и выжить. Ее подобрали в одной из деревень и отходили. Но не это главное, а главное то, что у нее свои тараканы в голове, Глеб. Она отличный боец и храбрый боец, но больная, как и мой майор Кравцов на всю голову. Она потенциально ненавидит трусов.

Остапенко и Гаврилов прохаживались в стороне ото всех по цветущему весеннему лесу. Рядом с ними прохаживались с обеих сторон и бункеров солдаты, вооруженные стрелковым тяжелым и плазменным оружием.

– Просто не переваривает любого за проявленную трусость, и всех, кто тех поддерживает – произнес снова полковник Остапенко полковнику Гаврилову. Ненавидит так же, как, майор Кравцов ненавидит роботов.

– И все это на почве личного – произнес Гаврилов – Так, Петр Васильевич?

– Именно как я сам считаю так – произнес Остапенко.

– Но тут у многих погибли родственники – произнес Глеб Гаврилов – И многие ненавидят машины Скайнет. И хотят их уничтожить. Это их личная даже и не совсем наша военных война. Все жаждут мести за потерянных родных в этой ядерной войне и в плену машин.

– Но, не до такой степени, что страдают люди и, причем хорошие из-за этого люди – произнес Остапенко Гаврилову – Я сейчас думаю, этот боец и командир Светлана Лескова, просто опасна. И смерть моего молодого радиста и бесследная пропажа любимого бойца майора Виктора Кравцова не совпадение и не случайность. Тут именно личное и опасное, что стало твориться в моем бункере.

– Что будешь делать теперь, Петр Васильевич, с этим своим свихнувшимся на почве мести Кравцовым и такой же Лесковой? – произнес полковник Глеб Гаврилов – Они теперь могут убить друг друга, и еще кого-нибудь прихватить с собой по ходу дела.

– Я буду еще решать сам этот вопрос Глеб Пантелеймонович – произнес Остапенко – Этот вопрос, вопрос самой дисциплины и поддержание самого порядка в моем ракетном бункере.

Подбежал один из солдат полковника Гаврилова. И отрапортовал что танк к перегону до бункера полковника Гаврилова готов, что робот Дэриел, запустил программы в ЦПУ огромной машины. И машина уже сошла с вагонной платформы. И, давя все вокруг широкими своими гусеницами и валя деревья, делая себе дорогу, идет самоходом по заданной программе к его бункеру. Проезжая по обломкам сбитых своих охранников ОУНК– AERIAL V5, которые догорали, разлетевшись кусками и обломками по горам и лесу, воняя оплавленной проводкой и изоляцией обгорающих проводов и плат.

– Пора, Петр Васильевич – произнес Гаврилов, стоя у одного из больших роторных реактивных оторванных гранатометом РПГ-7, еще дымящихся двигателей воздушного охотника охранника и поваленной этим двигателем зеленой хвоей и черной корою сибирской сосны – Пора уходить отсюда.

Он осмотрелся вокруг вместе с полковником Остапенко, осматривая место недавнего боя и разбросанные блестящие обломки и детали охранников бронепоезда, который так и стоял, пока на самой железнодорожной линии среди леса и гор, так и не пройдя устроенной ракетчиками засады. И застряв навсегда в этом сосновом лесу.

Робот локомотив и тягач МК-191T был и полностью обесточен. И, стоящие на поворотных платформа бронированные турели вагонов охранения, так и не сделав, ни одного выстрела в самом туннеле, уже, и тоже, не работали. Все было выключено этим загадочным роботом Дэриелом. С поезда были выдраны с корнем все микросхемы и изъяты две ядерные батареи IGEY– 500, обновленного типа, после IGEY-450. Генератор было невозможно из-за громоскости и тяжести демонтировать и его просто оставили на тягаче бронепоезда. А все, что можно было демонтировать побыстрому демотировали, просто недолго думая привзенным к составу на одном из гавриловских гусеничных вездеходов тягачей газовым сварочным и режущим автогеном.

Вокруг транспортного грузового автоматического поезда догорали поваленные, обуглившись стволами и ветвями сосновые деревья.

Задача была выполнена, и надо было отсюда убираться. Пока Скайнет не стал искать действительно свой НК-танк V5.

– Да, пора – произнес, соглашаясь с Гавриловым Остапенко – Пойду собирать своих бойцов в тягачи. Пора уматывать отсюда.

Вскоре все уже сидели в гусеничных крытых пятнистым брезентовым тентом груженных трофеями вездеходах и летели в сторону своих ракетных бункеров с бок обок едущим с ними рядом по отрогам гор в ложбинах огромным гусеничным военным танком прорыва Скайнет НКV5.

Глава 9: Пленный под номером АBN 005476859

05 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

Сектор В-12.

Медицинский центр Х50.

11:40 утра.

Очень болела голова. Она и привела его в чувство. Боль просто была для Алексея невыносимой. И все кружилось. Все как в морской качке. Хоть Алексей и не видел никогда моря и не был моряком, но сравнение было вполне уместно, если принять, во внимание его контузию. От которой тряслись руки и все тело, и он плохо слышал, будто уши забиты были чем-то, плотно и выковырять это из них, было лишь только делом времени. И его исцелением в медицинском секторе В-12 в блоке Х50.

Он Егоров Алексей, еще понятия не имел что находился на базе Скайнет S9A80GB18 «TANTURIOS». В главной лабораторной и крепостной лагерной цитадели А. Там, где под ним на глубине пяти этажей было само сердце Скайнет. И Скайнет получил его. Пленного под номером АBN005476859.

И Алексей был в плену и находился в медицинском центре лагеря с военнопленными и пленными гражданскими со всего света. И сейчас все ходило ходуном. Пол, потолок, стены. И рвало. Рвало бес конца. До потери снова сознания. И казалось каждый раз, что наступил конец.

Это все контузия. Тяжелая контузия.

Он еще понятия не имел, что это такое, но вот уже попробовал на себе. И еле живой, снова решил подняться на свои ослабленные, дрожащие от лихорадочной тряски ноги. Потому как надоело лежать и смотреть полумертвым взором опухших больных красных налившихся кровью глаз в этот один и тот же белый больничный потолок.

Он ничего совершенно не видел больше с того момента как потерял сознание. Только, черное перед глазами и какие-то обрывки и кто-то, что-то делал над ним.

Алексей, когда первый раз очнулся и покрутил на подушке головой.

Он осторожно поднял над собой обеи свои руки. Они были в районе сгибов в отметинах от уколов и их игл. Там были кровоподтеки. Кровь попала под кожу. И в этом месте болели.

Он пошевелил пальцами.

– «Где это я?» – он задал себе вдруг вопрос – «Больница. Я в глаза не видел больницы, кроме той, что в ракетном бункере. Но ту больницу не назовешь в полной мере больницей как эту».

Алексей все же смог подняться и сесть на постели и руками потрогал все вокруг себя.

– «Даже постель не из обычного железа и не как у солдат бункера. Она из какого-то другого материала. Похожего на пластик, на такой же материал как приклад плазменной трофейной винтовки МЕ-25, как отделка в панели управления в ракетном бункере или в кузове вездехода. И постель без обычных металлических ножек. На специальной регулируемой опоре или рычаге, который мог поворачиваться в разные стороны и менять наклоны. Какие-то мигающие лампочками приборы и кругом белые из такого же материала шкафы. Без ручек и замков, похоже на автоматике и попасть в них было не возможно без особого похоже ключа.

Светло и красиво. Кругом цветущие цветы и растения. Все обставлено ими. Он не видел таких цветов как цветов вообще еще. И не видел таких растений. Было, похоже, что они, вообще не отсюда, а откуда-то издалека привезенные сюда для красоты больничной палаты.

Алексей видел цветы. В бункере, у связистки Тамары Кудрявцевой. В ее комнатке, где была ее рация и была одновременно ее жилая комната. Она любила цветы и ухаживала за ними, когда он и Светлана Лескова заходили как то к ней. И Алексей видел первый раз цветы. И ощутил их запах. И тут был тоже запах, но какой-то более терпкий и особенный.

Он Алексей Егоров, родившийся лютой ледяной ядерной зимой, как и его родной старший брат, Иван, вообще ничего этого не видели. Ничего живого. Только один снег и лютый холод. И отца вернувшегося из леса. Всего обмотанного теплым уже потрепанным тряпьем и на лыжах с дровами.

Все что Алексей помнил только зима и глубокий снег. И из дома было, почти невозможно выйти. Многие в его деревне замерзли заживо в лесу, вот, так же как его отец Дмитрий Егоров уходя за дровами. И так было лет двадцать здесь в Восточной Сибири. Говорили, что так было не везде. Мол, в той же Америке, погода скакала. То есть снег, то его нет. И температура тоже. Когда были лютые морозы, доходившие до минус пятидесяти и ниже, а когда можно было вылазить на улицу. Но здесь в Восточной Сибири двадцать лет стояла зима, и лежал снег. И холод доходил до минус семидесяти. И климат не менялся. И Алексей с братом Иваном никогда не видели ни цветов, ни ягод, ни самого с весною лета.

Тогда многие погибли именно от холода и этой ядерной зимы в лесных их двух деревнях. Гибли птицы и животные. И Алексей помнил, как отец ходил на поиски павших от холода, прямо в берлогах медведей и оленей Маралов. И когда приходил ни с чем, когда приносил мясо. Ходили даже целой деревней. По несколько мужиков, чтобы дотащить еду до селений и спасти от голода своих родственников.

Так вот и выживали, выкапывая из мерзлой земли коренья и замерзшие растения. Кое-чего выращивали дома. В утепленных погребах. Прогревая их постоянно огнем. Живя при свечах и лучинах.

Говорили, не вся природа погибла от холодов ядерной зимы.

Почему-то, именно сейчас на больную Алексея голову, вспомнилось о том, что рассказывал дома отец, что видел живыми в лесу на горах по Мане оленей Маралов. Целое стадо. И однажды даже медведя. Как они выжили не ясно в такие холода, но он видел живых куниц и белок на елках и соснах. И даже однажды пролетающую в небе над самыми верхушками заснеженных деревьев одинокую каркающую ворону.

Алексей сидел на постели, и его качало во все стороны. Голова по-прежнему гудела и болела. И нечем было ее унять. Он обхватил голову руками и наклонился к коленям, пытаясь сейчас все вспомнить, как он здесь очутился. Но все было тщетно. Все, что помнил это блуждание в трех соснах возле какого-то человеческого трупа.

Он хотел помочь тому человеку, но… Помогать уже было некому. Тот был давно лежащий там труп. Труп, почти разрезанный или разорванный толи лазером, толи плазмой пополам. Рядом лежала автоматическая 5,56 мм винтовка Гроза с порванным пополам ремнем. И девяти миллиметровый пистолет Макаров. И кругом стрелянные гильзы и пустые магазины. Потом… Лицо капитана Руденко. Живое и шевелящее глазами его лицо и потом, потом ничего не помнил. Что-то взорвалось и словно все вокруг как целиком вся под ногами его земля. И его сжало вдвое и подбросило вверх. Потеря сознания. Потом он пришел в себя и поднялся с земли. Весь мир казалось, перевернулся с ног на голову. И потом его блуждание в этих трех соснах и тишина и гул в голове и все, как и сейчас качалось и вокруг буквально все и переворачивалось.

И какой-то высокий в военной форме ракетчика неизвестный Алексею человек. С автоматом за спиной и с пистолетом в кобуре и на поясе, быстро подбежавший к нему, стоявшему у одной из сосен на высоком пригорке. Тот человек схватил его как тряпичную легкую куклу, будто Алексей ничего не весил. И, прижав к себе и взяв сбоку под правую свою сильную военного руку, заскочил в какой-то летательный блестящий большой аппарат. Какой он Алексей не рассмотрел, но увидеть успел его изнутри и потерял, снова свое сознание.

Это все, что он Егоров Алексей еще помнил. И вот он уже тут, и одновременно не знает, вообще где? В этой странной интересной больничной с запахами цветов красивой плате. Так не похожей, на больничные блоки ракетного бункера. И никого сейчас вокруг. Только где-то слышен детский отдаленный смех и гомон.

Это дверь. Дверь была полуоткрытой. Сюда кто-то заходил, пока он лежал, снова отключившись из своего сознания. Но кто он не знал. Он еще не видел, но тот, кто заботился о нем, явно хотел, чтобы он выздоровел.

Алексей оторвал свою русую коротко стриженую голову от своих рук и посмотрел на себя. Он первым делом увидел свои ноги. Он был голый. Совершенно голый. Без всего. Без какой-либо вообще одежды. Тело было чистым и чем-то целиком обработанным. Вероятно, это была дезинфекция. Необходимая стерильная обработка больного. Именно когда он был в отключке. Его чем-то отмыли и протерли. Всего и целиком, от головы до пяток ног.

Голые ноги и голые руки. Руки с кровавыми синими подтеками под кожей у сгиба и места тоже побаливали. Это были следы от стоящих тут же капельниц и их игл. Точно такие же, как в медотсеке ракетного бункера. У врача Шевелевой Римы, второго по счету врача за погибшим биологом и ученым бункера Семенцовым Палычем.

Алексей видел эти капельницы там у нее в том больничном боксе. Его туда водила его любовница и командирша первого боевого отряда Светлана Лескова. Просто шарахаясь вдвоем от нечего делать по бункеру и его закоулкам. Не попадаясь на глаза майору Кравцову. Там были больные и лежащие под капельницами. И здесь было точно такое же.

Его любовница боевая чертовка. Его красавица русоволосая Багира. Алексей вдруг снова вспомнил о ней. Она, охомутавшая его Егорова Алексея. Вот так и без всяких лишних ухаживаний, просто взяла и охомутала его, двадцатилетнего парня.

Алексей посмотрел по сторонам, где все так и качалось и кружилось. И он совершенно голый и с больной головой и этот не проходящий звон в его голове.

– Багира! – прокричал Алексей, не слыша совершенно своего голоса и слов. И не понимая, что кричит – Светик!

Он поднялся, и вдруг сделав один единственный шаг, просто упал, стягивая постельное покрывало и простыни с постели левой схватившейся за них рукой. Упал на пол из чего-то тоже похожего на пластик или, что-то похоже на него. Черный, жесткий и ровный как стеклышко.

Алексей просто упал и сильно ушибся, распластавшись на том полу. Накрывшись той белой с постели простынею и таким же белым покрывалом. Он сильно зашиб одно колено на своей голой левой ноге и схватившись за него застонал от боли, скрючившись на том больничном полу. И совершенно не заметил, как собрал сразу всех очевидцев своего неприятного и неловкого падения.

Алексей даже не заметил, как распорядившись убрать всех с прохода дверей в палату детей и уйти следом самим, приказала одна молодая лет двадцати русоволосая невысокая девица. В больничном медицинском как врач длинном до ее голых под тем халатом девичьих колен. В белых больничных мягких тряпичных тапочках. И спешащая к упавшему с постели Алексею на помощь.

Она буквально, подлетела к нему, опустившись возле Алексея на колени и глядя сострадальчески на него ударившегося о твердый ровный в больничной палате пол, лежащего и смотрящего теперь уже на нее своими синими удивленными мальчишескими глазами, в такие же широко открытые напуганные полные боли, понимания и любви, синие девичьи глаза. Их глаза встретились, и эта встреча была предначертана.

Еще не зная, кто это перед ним, Алексей влюбился в нее. Сразу и мгновенно. С первого взгляда.

* * *

05 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Бывший Красноярск.

Территория Скайнет.

Лагерь S9А80GB18 «TANTURIOS».

Левый берег. Цитадель А.

Центр клонирования и киборгизации.

Сектор В-14.

Подземный блок Х17.

11:55 утра.

Его привели два Т-700, в этот бункерный сектор. Привели в большую медицинскую и научную лабораторию.

Он не знал, кто был инициатором такой его экскурсии до главного сектора программирования и клонирования. Но догадывался.

Он тут уже побывал. И, это было давно. Когда он уже не помнил точно, но помнил здесь все. Когда за солдатом и главным в лагерном блоке Х19 Беловым Андреем закрылись с громким шипением на пневматике белые комбнированные из титана и пластика широкие двойные высокие двери. И роботы охранники остались стоять за теми сторожить дверями в узком и низком освещенном дневным искусственным светом горящих ламп коридоре.

Он бывал здесь. В прошлом году. Его под конвоем водили ниже. В сектор «ZET», блока Х15, где стояли здоровенные стеклянные барокамеры и стояли металлические в длину человека с углублением столы, подключенные к какой-то огромной машине. Он потом узнал, что это была машина по пересадке человеческих душ в тела роботов. Но его почему-то отправили обратно. Он не подошел по каким-то причинам. И возможно, Илья где-то теперь там. И уже целый месяц.

И вот снова его притащили сюда. Зачем? И в какую-то еще одну лабораторию над сектором и центром «ZET» и блоком Х15. Это была наземная лаборатория в бетонном трехэтажном здании посреди крепости и цитадели А. В стороне от тюремных крепостных лагерных бараков с пленными.

Но, упираться было делом бессмысленным и даже опасным. Пришлось оставить всех в лагерном тюремном блоке и идти добровольно. Всех товарищей по лагерному тюремному блоку. И идти.

У Андрея гулко стучало внутри его сердце. Он боялся. Боялся всегда. Лишь скрывал это перед всеми. Даже тогда, когда пытался заступиться за своего товарища и дурного характером военнопленного Горбунова Илью. От которого кроме неприятностей ждать было нечего. Илья всегда мутил в лагерном блоке, да и везде воду. Постоянно лез в драку. И только его Андрея почему-то слушался. Может потому, что Андрей был лидером в блоке и к нему все прислушивались. А может, Илье было так удобно. Прятаться за него если, что. Но вот не вышло, и его схватила Верта, машина из жидкого металла Т-1001. И он должен быть где-то здесь в этой лаборатории, где он был сам, когда-то. Это было еще в прошлом году. Но отпустили. И по приказу этой самой робота Верты.

Надо было узнать об Илье, о котором ничего было неизвестно уже, почти с месяц, и если еще он жив и в порядке пока, попытаться договориться с Вертой о его освобождении. Хотя это дело было теперь, почти нереальным. Но узнать об Илье нужно было. О нем уже давно ничего не было известно. И сейчас самое время узнать, что и как? Может, он еще живой и должен быть, именно где-то здесь. Здесь у нее. У Верты. Это ее вечное место пребывание. Это ее лаборатория. И место работы и исследований. И она приказала его Андрея привести к себе. Вот только зачем? Что-то она задумала и что-то связанное с ним Андреем.

Сердце гулко стучало, где-то глубоко в груди под тюремной одеждой военнопленного. И дрожали ноги. Даже подгибались, но он смог идти. Не идти было нельзя. Отказать этой Верте было смерти подобно. Она, вообще отказы не понимала и не принимала. Отказать было обречь себя или кого-то еще на гибель.

Верта, он знал ее, как мог только знать человек робота. И знал, не понаслышке о самом главном роботе этой лаборатории и правой руке самого Скайнет. Он, Андрей единственный кто имел возможность общаться с ней. И даже по душам. И вероятно, машина прониклась к нему неким своим Т-1001 робота из жидкого металла интеллектом.