Текст книги "Неизвестный фактор (Романы)"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 67 страниц)

Он не испытывает к ней никаких чувств, только нечто вроде приводящей в смущение жалости, – приводящей в смущение, потому что она часть той новой жизни, которой он для себя не просил. Может быть, недостаток чувств свидетельствует о том, что он андроид? В нем вспыхнул старый страх. Если бы только больше знать об андроидах! Их запретили так давно, что он знает о них только по слухам. Но можно ли создать андроида, настолько похожего на человека, что он мог бы обмануть вра– чей и даже зачать детей? Если мнимый император на самом деле не мнимый – значит, андроид он, Андас!

– Тебя донимают тревожные мысли. – Он встал на ноги, но Шара лишь села на ложе из листьев. – Я не требую от тебя больше, чем ты можешь дать, но перед другими мы должны играть свою роль, чтобы сохранить тайну. И ради него я пойду на это! – Озабоченность в ее голосе стала предупреждением.

– Перед другими я тоже буду играть свою роль – как сумею. А сумею лучше, если ты расскажешь мне больше.

Шара кивнула.

– Самое подходящее время для такого разговора. Мы здесь одни. Даже мохнатый, которого ты называешь другом, ушел с охотниками. Бродяги мертвы, и есть шанс хорошо поохотиться. А любую возможность добыть еду следует использовать.

Штаб твоих сил расположен в Месте Красной Воды. У тебя сейчас четыре главных военачальника. Первый – Квайн Мейкнаген. Он самый старший и когда-то был губернатором Севера. Он высокий, сутуловатый, и у него привычка вот так тянуть себя за нижнюю губу, – она показала, – когда он глубоко задумается или попадет в затруднительное положение. Он думает не слишком быстро, но, приняв решение, доводит дело до конца.

Второй – Патопир Ишан. Он моложе, воин доблестный, но безрассудный, и его иногда приходится сдерживать. Он прихрамывает из-за старой раны, но умеет красиво говорить и пленяет женщин так, словно у него на шее любовный амулет. Он красив и часто смеется, но весьма проницателен. Только безрассудные порывы мешают ему стать подлинно великим.

Третий военачальник – госпожа Бахия Баноки.

– Женщина!

– Именно! – произнесла Шара укоризненно. – Когда ее супруг пал в битве при Наймарре, она возглавила его войско и прекратила отступление. Она очень умна, проницательна и опытна, средних лет, у нее было на твоей службе четыре сына. Из них только один остался в живых.

А четвертый и последний из твоих военачальников, мой повелитель, – некая Шара. С тех пор как мы вырвались из огненного кольца в Торту, я возглавила свой род, а мой старший брат прикрывал отступление.

С этими четырьмя ты будешь иметь дело чаще всего, но тебе надо знать и о других. – Она продолжала терпеливо рассказывать, а он старался запомнить подробности относительно множества мужчин и нескольких женщин, с которыми ему предстояло встретиться, чтобы приветствовать их как старых товарищей по оружию.

Андас обнаружил, что эта наука дается ему легче, чем он ожидал. Но удивился, когда Шара вдруг замолчала, понурила голову и посмотрела на свои руки.

– Есть еще один. – Ее нежелание говорить было таким явным, словно ее принуждали. – Это верховный жрец Келемейк.

– Келемейк! – Андас удивился, но в следующее мгновение подумал: а чему тут удивляться? Если у него, Андаса, есть здесь двойник, то почему их не может быть у других, кого он знает? То, что в рассказе Шары он не встретил ни одного знакомого имени, ничего не значит. Здесь произошли большие перемены. Люди, которые в обычных условиях никогда не привлекли бы внимания императора, теперь вступают с ним в прямой контакт.

– Ты говоришь так, словно знаешь его...

– В моем мире тоже есть Келемейк, хотя там он не верховный жрец. Он был придворным историком и какое-то время учил меня.

Она сразу поняла то, о чем Андас догадывался.

– Если есть двойник Андаса, то может быть и двойник Ке-лемейка. Каким человеком был тот, кого ты знал? – Сейчас, когда они остались одни, она говорила с Андасом как с равным, без той почтительности, какую демонстрировала в обществе других. И ее прямота смущала его еще сильнее.

– Это был нелегкий человек: очень ученый, он не интересовался ничем, кроме своей работы. Он сторонился двора, пропадал в архивах. В конце концов император, мой дед, назначил его хранителем архивов. Он не был религиозен, но знал о религии больше многих жрецов, и так же очень много знал обо всем остальном. Но несмотря на все это, он не был магом – никогда не обучался этому искусству. Но, думаю, это больше прочего соответствовало его темпераменту.

– Знание форм религии и всего того, что связано более с прошлым, чем с настоящим? Это можно сказать и о нашем Келемейке. Этот человек твердой рукой правит храмовым братством, и у него множество сторонников. Но мне он не по душе. И Андас тоже не хотел вводить его в свой ближний круг. Думаю, это его обижало, хотя Келемейк ничего не говорил. Но его окружение пыталось переубедить Андаса. Мой повелитель отвечал, что чувствует в этом человеке изъян, который не может назвать. Позволь тебе сказать, что есть несколько мужчин – и женщин, – которым при необходимости я могла бы рассказать о нашем обмане. Но Келемейк будет последним из них. Осторожнее с ним – не могу объяснить почему. В такой жизни, как наша, тени хуже реальности, потому что реальности можно противостоять, с ней можно бороться, а тени ускользают, чтобы вернуться, и ждут, когда храбрость покинет нас, а здравый смысл обманет в минуту нужды и отчаяния.

– Я предупрежден. Никогда еще у императора не было больше оснований опираться на свою избранницу, – сказал он намеренно, ибо его вновь тронула внутренняя сила Шары, то, что она смогла готовить другого человека к тому, чтобы он занял место того, кого она любила. В том, что она любила того Андаса, хотя держала эту любовь в себе, не открывая своих чувств, он не сомневался.

– Не только я избранница, но и ты, – негромко сказала он.

Он протянул руку.

– Поэтому давай обручимся заново.

Когда они начали этот разговор, Андас меньше всего думал о том, чтобы предложить ей руку. Однако это произошло легко и естественно, хотя он не сомневался, что между ними только дружеские отношения. Но и такой дружбы в прошлом он никогда не знал.

– Принц! – окликнул его с нижнего уровня Йолиос.

Андас отступил от девушки и посмотрел вниз. Саларикиец улыбнулся ему.

– Охота хороша – настолько, что твоим лесовикам нужна помощь. Они просят нас сходить к перевалу с просьбой выслать транспорт, потому что это мясо должно как можно скорее попасть в коптильни. А ты – в свой штаб.

Они пошли по тропе, ведущей из леса; теперь, когда она хотя бы временно очистилась от жуткого врага, здесь стало очень приятно. Вышли они в полдень, но идти было легко, и к перевалу они подошли еще до заката.

Маленький местный гарнизон встретил их тепло. Шара заранее сообщила Андасу, что здесь нет никого из его близких последователей. С ним держались уважительно, и он отвечал тем же.

Десять человек отправили по их пути в лес за нежданным запасом мяса.

– Повелитель, до нас дошли слухи о том, что на свободе ночные бродяги... – сказал командир гарнизона, когда посыльные ушли.

– Уже нет. – Андас рассказал о своих приключениях и увидел, что командир смотрит на него недоверчиво.

– Четверо... четверо ночных бродяг убито! Повелитель, это почти такая же хорошая новость, как взятие горы Драк. Если лес свободен, можно охотиться и не бояться голодной смерти. Будь у нас прежнее оружие, что мы могли бы сделать!

– У нас есть и скиммер. – Андас коротко рассказал об удачном нападении на машину. – Мы не решились на нем лететь, чтобы нас не сбили свои же...

– Можешь не опасаться, мой повелитель. Пусть у нас нет коммов, как в прошлом, но есть то, что их заменяет, хотя уступает в скорости передачи. Мы можем отправить твое сообщение, и в штаб ты сможешь лететь. Марчер, – обратился он к часовому у двери, – позови Дуллаха с самыми быстрыми летунами.

Потом снова обратился к Андасу:

– Повелитель, напиши, что хочешь сообщить. Еще до восхода луны послание будет в руках твоих военачальников: Дул-лах лучше всех умеет выращивать горных соколов, и никому не превзойти его посыльных в скорости и исполнительности.

– Разреши мне, – сказала Шара. – Я отправлю сообщение от твоего имени, а ты пока подробно узнай от командира о делах в горах. – Она быстро взяла все в свои руки, и Андас понял, что может не опасаться ошибок.

Он пришел в восторг, когда принесли соколов; к их лапам уже были прикреплены тонкие трубки – для надежности собирались пустить двух соколов. Они были не такие тяжелые, как птицы в его мире, но с более широкими крыльями. Оперение серое с переходом в черное – это делало соколов невидимыми ночью, а на голове, увенчанной хохолком, – зоркие глаза, привыкшие к темноте. В природном состоянии это были ночные хищники.

На листке прочной тонкой кожи, который ей дал командир, Шара начала писать сообщение. Пока она писала, Андас расспрашивал.

– Расскажи, что происходит в горах. – Он готов был получать новые данные, которые помогут ему играть роль главнокомандующего.

 16

Свет был достаточно ярким, чтобы Андас разглядел лица сидевших за столом. Шара хорошо поработала. По ее описаниям он знал достаточно, чтобы без запинки назвать каждого. Слева от него на месте главного военачальника сидел Квайн Мейкнаген. За ним – Патопир Ишан, лицом к нему – госпожа Бахийя Баноки, а справа от Андаса – Шара.

Незадолго до этого они встретили его с явным облегчением, и в них он не заметил и тени страха или испуга. Но после предостережения Шары оставался начеку. Именно поэтому за столом совета лицом к Андасу сидел и Йолиос. Принц не знал, сможет ли саларикиец при помощи своего особого чутья разоблачить предателя, но это была хоть какая-то мера безопасности.

Первым энергично заговорил Ишан:

– Должно быть, это правда, мой повелитель. Пилот был полумертв, когда мои разведчики нашли его в разбитом скиммере. Они выслушали его рассказ и отправились к горе Драк. Там никаких признаков жизни.

– Это хитрость! – с жаром ответил Мейкнаген, бросив на Ишана сердитый взгляд. – Приманка, чтобы завлечь нас в западню.

– Верховный жрец говорит, что этот пленник сказал правду, – низким спокойным голосом произнесла госпожа Баноки. – Его допросили под гипнозом. Эпидемия широко распространилась по горе Драк. И все последние месяцы с нами сражались роботы в автоматическим режиме. Теперь и они выходят из строя, потому что нет техподдержки.

– Выходят из строя! – фыркнул Мейкнаген. – Они были настолько в рабочем состоянии, что прожгли дыру в нашем последнем краулере. И было это всего десять дней назад, когда мы искали тебя, мой повелитель. – Он обращался непосредственно к Андасу. – Говорю тебе: идти к этой горе смертельно опасно. Нет, это ловушка. Что бы ни говорил верховный жрец, мы знаем – в старину умели манипулировать памятью людей, вводить в нее ложные воспоминания. Так могли обработать и этого несчастного: у них еще остались механизмы и приборы, а мы вынуждены стрелять из самострелов и ездить на элькландах.

Андас склонил голову, признавая горькую логику рассуждений своего военачальника. То, что он здесь увидел, не внушало оптимизма и бодрости. У продержавшихся до сих пор силы духа было гораздо больше, чем способностей вести войну против тех, кто все еще владел оружием так называемой цивилизации. Они словно ждали, что на их стороне выступит какой-нибудь герой из древней легенды и позволит «правым» с помощью его сверхъестественной силы одержать победу. Но рассчитывать на сверхъестественную силу... Неожиданно мысли его вернулись к тому, о чем он не думал с происшествия в лесу.

– Большинство умерли или умирают, сказал пленник? – спросил он у Ишана.

– Да, большинство. Среди них есть и как будто бы иммунные. Но их немного, и они сейчас не в состоянии оборонять гору. Мы можем выступить и...

– А не было ли среди умерших Кидайи? – прервал его Андас.

Ишан оживился:

– Этот человек всего лишь командир взвода и не общался с высшими офицерами. Но он сказал, что с месяц назад или чуть больше – после пережитого он не очень хорошо представлял себе время – лорды-сторонники Кидайи и она сама забрали последний крейсер и улетели.

– Вероятно, он не знает куда?

– Она могла улететь только в одно место, – своим обычным бесстрастным голосом сказала Шара. – В Долину Костей, где обитает сила, способная ей помочь.

Все молчали. Ишан смотрел на девушку, госпожа Баноки – на свои руки, лежащие на столе, пухловатые, в дорогих кольцах – символах власти; эти кольца так впились в ее плоть, словно она носила их очень давно. Мейкнаген потянул себя за нижнюю губу. Йолиос сидел спокойно и расслабленно, но Андасу показалось, что у саларикийца раздулись ноздри: он словно почувствовал какой-то запах.

– Если инопланетники одни, а те, кто их нанял, их, так сказать, бросили, – первым заговорил Андас, – мы, вероятно, сможем убедить их, что их договор разорван. Предложим им сдаться на почетных условиях.

– Это ловушка!

– У нас есть возможность это проверить. Воспользуемся скиммером. Допустим, мы с его помощью вернем пленника на гору и подождем, что будет. Наемники очень не любят, когда их контракт разрывают на чужой планете. Все зависит от того, что им обещали.

Шара кивнула.

– Не сомневайтесь, сулили им многое. Есть основания считать, что они дали клятву сражаться не на жизнь, а на смерть. Сердце мятежа не на горе Драк, оно в Долине Костей.

– Но, чтобы отправиться в эту долину, я должен взять то, что находится на горе.

– У тебя есть план, мой повелитель? – спросил Мейкнаген.

– У меня есть это. – Андас положил руку на стол и разжал кулак. На ладони у него лежал ключ.

– Но ты не можешь... в храме смертоносная радиация! – воскликнул Ишан.

– Нет, если пойти в противорадиационном костюме. Я знаю, что искать. И найду, если будет защита.

– Нет! – Мейкнаген с силой ударил кулаком по столу. – Ты погибнешь. Риск слишком велик, а если с нами не будет тебя, Кидайя победит, нам же останется перерезать себе горло.

– Что же делать? – спросил Андас. – Ждать, пока Кидайя и ее дьявольские помощники придумают и пошлют против нас новое зло? Разве не довольно отступать во мрак варварства? Нам нужно то, что на горе, и нужно сейчас! Вы все знаете, что это значит, какой силой наделено то, что открывает этот ключ. – Он держал ключ в пальцах как указку, направляя вдоль стола.

– Пройти в храм невозможно, – повторил Мейкнаген. Он не отрывал взгляда от ключа, но упрямо качал головой.

Андас хотел бы признать это так же безоговорочно, как его полководец. Единственный план, какой ему удалось составить, ничуть его не привлекал. Он не был героем, готовым умереть, лишь бы выполнить задачу, способную спасти положение... а может, и не способную. Но это было частью возложенной на него ответственности. Только истинный император и его признанный наследник могли воспользоваться этим ключом. Андас даже не знал, что им откроет, если доберется до места, но верил – это даст ему окончательный ответ, жить или погибнуть империи. И, похоже, настал час, когда этот ответ стал необходим.

Если, как утверждают, гора Драк – действительно хорошо укрепленная крепость, там должны быть противорадиационные костюмы. В таком костюме он сможет войти в храм или в его развалины, и тогда... «Не торопись, – остановил себя Андас, – делай шаг за шагом. Ты ступил на очень опасный путь».

– Приведите пленника, – приказал Ишан, зная, что чем дольше они будут совещаться, тем меньше смогут решить, а действовать необходимо.

Внешне пленник походил на тех, кого Андас видел в захваченном скиммере, только этот растерял всю уверенность. Но его подготовка сказывалась, и он вытянулся перед Андасом.

– Ты рассказал нам о ваших бедах, – начал принц. Ему показалось, что дух пленника сломлен. Пожалуй, из него вытянули все, что он знает. Но, возможно, Йолиос способен узнать больше.

– Эпидемия, ваше величество...

– Вот именно. Я слышал также, будто ваш наниматель или наниматели вас обманули... это верно?

Солдат вздрогнул, словно вопрос пробил наросшую вокруг него оболочку невезения.

– Обманули, ваше величество?

– Ведь Кидайя и верные ей лорды бросили вас? Ведь это они пригласили вас сюда, а теперь бросили умирать. На взгляд честного человека, солдат, это нарушение контракта. Ты разве не думал об этом?

– Нам ничего не сказали, ваше величество. Мы продолжали выполнять свой долг.

– И зря. Но теперь, солдат, ты можешь кое-что сделать – и не только для себя, но и для всего вашего отряда, для тех, кто уцелел. Передай наши условия твоим уцелевшим командирам, имеющим полномочия сдаться. Мы выполним все требования кодекса наемников и предложим почетные условия, клянусь. Это уже не ваша битва, вам незачем расплачиваться за тех, кто сбежал и бросил вас.

– Ваше величество, невозможно вернуться к горе пешком. Я прилетел на скиммере, но он отказал. Тяжелое вооружение, согласно приказу госпожи Кидайи, задействуется автоматически, и к нему нет доступа. Я не смогу туда добраться.

– Ты прилетел на скиммере – и вернуться можешь на скиммере. Или ваша противовоздушная оборона тоже действует автоматически?

Под пристальным взглядом Андаса солдат облизнул губы, но глаз не отвел.

– Нет, ваше величество. Считалось... что у вас больше нет воздушных средств. А еще, ваше величество, говорили, что и ты сам мертв или скоро умрешь!

– Как видишь, я не умер, и воздушные средства у нас есть. Тебя отвезут к горе Драк, и там ты спустишься на антигравитационном поясе... – Андас повернулся к Ишану. – У него был такой пояс?

Военачальник утвердительно кивнул, и принц продолжил:

– Ты передашь своему командиру наши условия. Мы дадим ему день на обдумывание. Если он их примет, он сам и по меньшей мере два старших офицера должны подать сигнал с вершины горы. За ними прилетит скиммер и привезет ко мне для мирных переговоров. Ясно?

– Да, ваше величество.

– Приготовьте его, – велел Андас Ишану.

– Они не сдадутся. – Но теперь Мейкнаген был уже не так уверен в этом.

– Думаю, сдадутся. Наемники продают свою верность, но это правило имеет и обратное действие. Если они решат, что контракт нарушен, то сдадутся на условиях кодекса наемников. А мы, поскольку не можем выслать их с планеты, возьмем с них слово.

– Ты поверишь их клятве? – продолжал возражать Мейкнаген.

– Ты ведь знаешь наемников?

– Да. Если они дадут клятву, то, пожалуй, сдержат ее.

– Не все сразу. – Андас перешел на официальную придворную речь. – День на исходе, мои верные военачальники, аудиенция окончена. – Сказав так, он впервые перешел от роли командующего к роли императора. Все вышли, за исключением Йолиоса, которого он знаком попросил остаться, и Шары.

– Что ты узнал? – Андас едва дождался ухода остальных, чтобы задать свой вопрос.

– Во-первых, среди них нет предателя. Во-вторых, ты правильно оценил этого пленного. Думаю, он все сделает, как ты хочешь. Будем надеяться, что так же поступят его командиры. Но что ты собираешься делать, принц... или теперь следует говорить «император»?

– Я верю, что этот ключ, – Андас спрятал ключ в одежде (он наконец расстался со своим грязным рваным комбинезоном, сменив его на куртку, брюки и сапоги) – позволит нам наконец найти унраву на Кидайю. Он – самое могущественное оружие, какое когда-либо знал мой народ. Мы даем клятву не прибегать к нему без крайней необходимости. И я считаю, что мы именно в таком чрезвычайном положении. Если у врага автоматическая защита, можно столетиями ждать падения горы Драк: защита будет действовать, пока не истощатся запасы энергии. Но сейчас важна не эта гора, а Долина Костей. С первых дней существования империи нам всегда угрожала Старуха. Как говорится в предупреждении? – Он взглянул на Шару.

– Тьма порождает тьму, зло дает начало злу.

То, что человек делает, он может уничтожить.

Но так он устроен.

А иное ждет. Наблюдает.

И наконец торжествует над всеми.

Наступит ночь, а новый день не придет.

Будет зима, но не будет весны.

Высохшие кости лягут рядами,

Но некому будет их оплакать,

Ведь не станет глаз, способных проливать слезы.

– Невеселое предсказание, – заметил саларикиец.

У него есть какой-то смысл, помимо мрачных слов?

– Старуха отрицает все, что мы считаем жизнью. У нее много обличий. Иногда она снисходит до того, чтобы явиться страшилищем, которым пугают детей. Бывает, что ее последователи гордо владеют огромной силой. Но пророчество всегда предрекало, что когда-нибудь Старуха и тот, кто владеет ключом, вступят в последний бой. Я думаю, это время пришло.

– И Кидайя прислана в наш мир, чтобы ускорить события? – размышляла Шара. – В таком случае все зло, какое она причинила, складывается в единый рисунок. Если бы она жаждала получить только императорскую корону, то завладела бы ею, не навлекая таких несчастий на друзей и на врагов. У нее было множество возможностей, и она всегда выбирала ту, что сулила наибольший хаос и разрушения. Итак, ты воспользуешься оружием, ключом. И куда ты его отнесешь – в Долину Костей?

Андас неожиданно почувствовал страшную усталость, как человек, истративший все силы и обнаруживший, что должен взвалить на себя дополнительную ношу.

– А куда еще? – просто спросил он. Он никогда не хотел ничего иного, кроме обязанностей, которые сейчас казались легкими и приятными. Но обратной дороги нет. С той минуты, когда он взял в руки ключ, он выбрал свой путь. Тот привел его сюда, и он не мог с него свернуть, даже если бы захотел.

– Но один ты не пойдешь! – возразила она.

Он чересчур устал, чтобы спорить. Иногда, оставаясь в одиночестве (в последнее время это случалось так редко), он закрывал глаза и проводил пальцами по векам, словно пытаясь стереть свет и звуки. Без Шары он и часа не мог бы играть свою роль. Временами ему хотелось, чтобы она позволила ему ошибиться, выдать себя, – тогда он освободился бы.

Он подошел к окну маленькой комнаты, до которой сократилась огромная империя. Некоторое время он не сможет вмешиваться в действия. Теперь все зависит от того, сдастся ли гора Драк.

– Император, – Йолиос выговорил этот титул без почтительности, с какой его произносили другие, – к нам кто-то идет... – Он повернулся, ноздри его раздулись. – И с ним что-то неладно...

Андаса не успел попросить объяснений: часовой откинул одеяло, служившее дверью.

– Повелитель, верховный жрец просит срочно принять его.

– Пусть зайдет.

Вошедший был двойником того Келемейка, которого помнил Андас. Он не следовал распространенному обычаю бриться – его подбородок украшала воинственно заостренная бородка. Просторное одеяние, не столь истрепанное, как у солдат гарнизона, было, как и полагалось храмовому облачению, ржаво-красным. Голову, как предписывал сан, венчала высокая коническая митра, украшенная не драгоценными камнями, а лишь вышитым серебром изображением ключа. Серебряный ключ свисал на длинной цепи и с шеи.

С тех пор как Андас появился в крепости, он дважды видел верховного жреца. Оба раза это были чисто официальные встречи в большом обществе. Сейчас ему показалось, что верховный жрец, вместо того чтобы обрадоваться возвращению императора, старался как можно незаметнее избегать прямого общения с предводителем. Но вот он здесь и как будто очень хочет поговорить.

– Гордость рода Балкис-Кэндаса, – прозвучал голос, которым привыкли пользоваться при больших скоплениях народа, – мне стало известно, что мы выступаем против горы Драк.

– В общем, да... – подтвердил Андас. – Мы предлагаем ее защитникам сдаться.

– Этим инопланетникам, этому воплощению зла – им нет прощения! – Глаза жреца засверкали. Насколько можно судить о двойнике по тому человеку, которого знал Андас? Для прежнего Келемейка такая мина означала, что он собирается разнести в пух и прах какое-нибудь старинное верование.

– Они наемники. Мы предложим им обычные мирные условия, и они дадут клятву.

– Они осквернили нашу планету, превратили империю в пыль! Гордость рода Балкис-Кэндаса, те, что были до нас, не станут приветствовать такое недальновидное милосердие. Молю тебя еще раз подумать, прежде чем предлагать этим кровопийцам какие бы то ни было условия. Пусть остаются в норе, куда сами себя загнали, и перемрут.

– Это гораздо легче. – Андас надеялся, что говорит убедительно. Позиция жреца показалась ему несколько необычной.

Обычно жрецы не призывают к мести. – Но на это уйдут годы. А у нас их нет. И, если мы можем закончить войну сейчас, стоит дать клятву.

– Но никакого мира с Кидайей не будет! – выкрикнул Келемейк. – А она не на горе.

– Да, ее там нет. Но где бы она ни была, мы ее отыщем.

Келемейк оскалил зубы в презрительной улыбке:

– Конечно, с помощью оружия, захваченного на горе. Возможно, это недурной план, да только у тех, с кем сейчас Ки-дайя, такое оружие, по сравнению с которым оружие горы – ничто.

– Вовсе нет. – Андас протянул руку к груди; там под одеждой покоился ключ. – У меня есть вот что. – Повинуясь порыву, которого сам не понимал, он извлек свое наследие. И снова ему показалось, что весь свет в комнате сосредоточился на ключе.

В Келемейке произошла поразительная перемена. Только что его рука лежала на серебряном ключе, символе его сана. Теперь он сорвал этот ключ с шеи и замахнулся им, как оружием. Но не довершил то, что собирался сделать, – Йолиос прыгнул. Саларикиец напал сбоку, и это внезапное нападение заставило жреца осесть на колени. После второго удара чужака жрец упал. Йолиос перешагнул через него, поднял ключ, осмотрел его и глухо зарычал.

– Неплохая игрушка для жреца, император. Посмотри! – Держа ключ, как Келемейк, он подошел к столу. Послышался легкий щелчок, и в деревянную крышку стола вонзилась маленькая черная игла величиной с одежную застежку: должно быть, она скрывалась в ключе.

– Не дотрагивайся. – Йолиос отвел руку Андаса. – На ней очень подозрительное пятно. И скажу тебе кое-что еще. Это... – Он носком сапога толкнул тело жреца. – Это не человек. Во всяком случае, не такой, каких мы знаем.

– Андроид? – ухватился за предположение Андас.

– Нет, когда-то он был человеком. Но кем он стал, наверное, могут сказать только последователи этой вашей Старухи. Он и есть ваш предатель, или я никогда не чуял большего зловония!

– Келемейк! – выдохнула Шара. – Но ведь жрецы неподвластны Старухе. Иначе они не могут быть жрецами.

– А сколько времени прошло с тех пор, как перестала действовать защита храма? – спросил Андас. – Ты почуял предательство?

– Я уловил зловоние, похожее на то, что издавали лесные твари, и понял – он такой же. И пришел сюда, чтобы убить тебя, а это означает одно: те, кому ты противостоишь, тебя боятся. Возможно, им не понравился именно твой последний план.

– Но как они узнали? Мы ведь обсуждали его только что.

– Разве не ты показывал мне шпионские глазки в вашем дворце? Если их нет в стенах этой крепости, значит, у предателя были свои шпионы. Он так встревожился, что готов был убить тебя при свидетелях и тем самым выдать себя. Он либо замышлял убить и нас, либо служил хозяину... или хозяйке настолько преданно, что готов был погибнуть. Как лучше закончить свою службу, если не со славой, уничтожив главную угрозу?

Андас склонился к жрецу и перевернул его тело. Он не думал, что Келемейк мертв. Йолиос не мог ударить его так сильно. Но тот был мертв, и Андас обыскал его. Он не знал, что ищет, но должна была существовать какая-то связь между предателем и врагом. И наконец нашел ее внутри митры, непосредственно под символическим изображением ключа. Это оказался крошечный приборчик. Принц попытался его вытащить, но оказалось, что провода от него расходятся под тканью митры во все стороны и могут касаться черепа во многих местах.

Череп же, как принято у жрецов, был выбрит. Йолиос присел с другой стороны от труна и стал разглядывать вначале шапку, потом череп. Вдруг он протянул руку, выпустил на полную длину когти двух пальцев и резко провел ими по черепу, разрезав кожу. Но кровь не полилась. Под кожей все увидели блеск металла. Частью черепа жреца была металлическая плата.

– Опять дела ваших Несси, – заметил Йолиос. – Они соединили свою магию с наукой, если это можно так назвать.

Андас встал.

– Чем скорей мы навестим Долину Костей, тем лучше, – процедил он сквозь зубы.