Текст книги "Грифон торжествует. Проклятие Зарстора"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 6 Керован

Неподвижно сидя в седле, я надеялся, что выгляжу абсолютно спокойным, в то время как браслет мой ярко сиял в лучах солнца. Я был уверен, что странные глаза незнакомца расширились. На какое-то время он задержал свой взгляд на браслете. Затем в свою очередь отпустил поводья, его конь остановился в спокойствии, и, когда руки всадника взметнулись вверх в ответном жесте мира, все четыре ноги лошади твёрдо стояли на каменистой земле. По крайней мере, в этом он следовал обычаям Долин.

Осторожно, чтобы не напугать своих коней, я соскользнул с седла. Ни одна из трёх лошадей не сдвинулась с места, когда я настороженно оглядел их, прежде чем направиться вперёд сквозь высокую траву к этому увенчанному фигуркой кошки человеку.

Он дождался, пока я не приблизился на расстояние вытянутого меча, и только тогда начал говорить – тихие, невнятные слова, в напевном ритме. Возможно, он повторял какую-то формулу. Я покачал головой, затем ответил на наречии Долин:

– Приветствую того, кто разделил со мной эту дорогу, и пусть… – вот тут я запнулся. Я не мог пожелать ему Благословения Огня – вдруг он воспримет эти слова как оскорбление, если он поклоняется другим силам. Да и сам я не мог со всей учтивостью обращаться к Огню, поскольку был отмечен и не имел права на доверие у полноценных людей.

Он нахмурился. Впервые за всё время на его невозмутимом лице появилась тень какого-то выражения. И не проглянул ли на мгновение в нём едва заметный след удивления?

Он ответил на наречии Долин, с акцентом, правда, вполне разборчивым:

– Куда ты направляешься, человек? – то, как он произнёс слово «человек», несло в себе оттенок плохой репутации.

– Я ищу… – снова я остановился. Было глупо сообщать первому встречному о причинах, по которым я отправился в Пустыню.

– Ты ищешь… – подсказал он, и теперь уж точно стало ясно, что он ухмыляется, – древние драгоценности, в больших количествах запрятанные в каких-нибудь пещерах?

Он опустил руки, но не чтобы выхватить меч, как я сперва подумал, а чтобы натянуть поводья. Я понимал, что он собирается отправиться туда, куда мои лошади не последуют. В этот момент я ощутил страх. Потому что у меня появилось сильное чувство: если он уйдёт, я больше не увижу не только его, но и никого из его народа, а ведь вполне может быть, что именно он – представитель «тех», к кому я был послан.

– Я не охотник за древним металлом… – я всё ещё не решался продолжить. – Я только посланец.

– Что за послание ты везёшь и кому? – он явно проявлял нетерпение.

– Послание мне известно, но кому я должен его передать – вот это мне неведомо.

– Сплошные загадки! – презрительно бросил он.

– Не загадки, а невежество. Я – из Долин, где уже больше двух лет ведётся война…

Он собирался уже было повернуть своего коня, но тут остановился.

– Война, – и снова в его голосе прозвучало презрение.

– Какой-то один мелкий лорд против другого, распри по поводу неподеленной холмистой земли, где почти нет людей.

Он не скрывал презрения к людям Долин. Внутри себя я был наполовину с ним согласен в этом. В том, что были войны, тянувшиеся годами – жаркие родовые стычки, в которых гибли люди; и, конечно же, в тех краях не особенно-то и было чем поживиться.

– Это настоящая война, – поторопился объяснить я.

– Захватчики из-за моря, подобных которым мы никогда не видели, использующие новое и ужасное оружие, – я решил, что нет необходимости объяснять, что большая часть этого оружия уже пришла в негодность из-за каких-то неполадок, которых мы не понимали. – У них в руках уже всё побережье, и теперь они продвигаются всё дальше в глубь страны. И к ним постоянно прибывает подкрепление. Мы гибнем, и немного уже остаётся тех, кто может взобраться в опустевшие сёдла, как и самих коней, которые бы могли нести эти сёдла.

Он слегка наклонился вперёд, сузив глаза. От какого-то оптического обмана в глубине их поблескивали смутные искорки пламени, какие я видел в кошачьих глазах фигурки на гребне его шлема.

– Итак… Зачем ты явился в Пустыню… в кольчуге воина? Ты беглец?

Гнев, вызванный намеренно или случайно, как я давно уже понял, можно использовать в качестве оружия. Мне не нужно было показывать какой-либо внутренний огонь, отвечая на эту насмешку.

– Я несу послание, как уже было сказано, – я решил, что в конце концов существует лишь один-единственный путь, благодаря которому можно достичь намеченной цели – говорить правду. – Мы захватили пленных, и те признались, что ищут источник Могущества, и находится он на западе. Мы считаем: они верят в это. Поэтому вовсе не наши Долины являются их окончательной целью завоевания, а скорее… эта… – я сделал жест рукой, указывая на луг, где мы стояли, и мой браслет вновь вспыхнул ярким светом, – эта ваша земля… и, наверное, земля тех, кого ты называешь своими родичами.

В его горле раздался глубокий клокочущий звук, рычание, которое могла бы издать снежная кошка. Теперь он указывал на мой браслет.

– Где ты его взял? – потребовал он ответа.

– Благодаря случаю – я нашёл его в ручье в Долинах.

Он улыбнулся, показывая зубы, напоминающие кошачьи клыки… хотя они мало чем отличались от моих.

– А откуда у тебя вот Это? – теперь он показал на мои копыта.

Я ответил с достаточной твёрдостью:

– Досталось по праву наследства… или в силу проклятия. Мне говорили и то, и другое в своё время.

И снова эти узкие глаза внимательно изучали меня. Но когда он начал говорить, голос его чуть смягчился.

– Я думаю, ты, может быть, уже нашёл тех, кто выслушает твоё послание… или же обнаружишь их после моего совета. Твои лошади, – он презрительным взглядом окинул охваченных страхом лошадей пустыни, – не смогут пробраться по нашим тропам. Они обезумевают от ужаса, если кто-либо из моего народа приближается к ним. Сейчас я отправлюсь к своему лорду. Если он пожелает встретиться с тобой, я вернусь… человек Долин.

Теперь он показал рукой на север.

– Там есть вода и неплохой корм. Если хочешь – разбей стоянку и дожидайся.

Незнакомец повернул коня, а затем обернулся.

– Я – Херрел.

Я вздрогнул. Мой народ, лишь немного соприкоснувшийся с Могуществом, твёрдо верил, что опасно сообщать своё имя незнакомцу, ибо имя является важной частью человека, и с его помощью можно влиять на его носителя. Следовательно, этот незнакомец только что, если исходить из этого, оказал мне великое доверие.

– Я – Керован, – поспешил ответить я, не добавляя ни титула, ни имени своего лорда, поскольку больше не имел их.

Свободной рукой он отдал мне салют, а затем поскакал вперёд, больше уже не оборачиваясь, а я, последовав его совету, направил теперь уже более послушных коней в сторону стоянки, куда показал незнакомец.

Мне не пришлось долго ждать. Херрел возвратился вместе с человеком, похожим на него, и который отличался только тем, что на гребне шлема у него был орёл со сложенными крыльями, а в седло были вплетены пёрышки. Он держался несколько в стороне, пока Херрел сообщал, что мне разрешили поговорить с их лордом. Второй всадник занимался тем, что глубоко всаживал в землю жезлы, на каждом из которых сверху имелся пучок меха или перьев. Херрел, указав на них, пояснил, что они удержат в своих границах лошадей так же верно, как и любая ограда, и что мне придётся отправиться пешком.

Вот так я и шёл между ними, как пленник, в сумрак этого мрачного леса. Я не позволял своей руке опускаться к ножнам меча. Теперь мне требовалось быть вдвойне осторожным, хотя я и не ощущал в них волн ненависти, которые вызывал в людях Долин мой внешний облик, или как это постоянно происходило в лагере Имгри.

Среди деревьев идти пешком оказалось совсем не трудно. По сути дела мы шли по тропе или узкой дороге, достаточно широкой для одного всадника и такой истоптанной, словно этой дорогой пользовались уже много лет. К счастью, мои ноги были теперь свободны от сапог, которые я должен был носить в течение многих лет, чтобы скрывать вид копыт от людей Долин. На самом деле я был даже рад возможности размять ноги. А запахи этого леса буквально опьяняли. Я сделал глубокий вдох и обнаружил, что наконец-то на душе становится легче и усталость куда-то пропала, впервые за то время, как я вошёл в Пустыню.

Но что меня действительно поразило – так это тишина леса; единственными его звуками были топот лошадиных копыт; не чирикала ни единая птичка на ветках, не замечал я и каких-либо признаков жизни, следов – вообще никаких следов, даже – звериных. Зелень была чрезвычайно тёмной окраски, и ещё никогда до этого я не видел деревьев со стволами такой толщины. Кора у них была чёрного цвета и в глубоких трещинах.

Дорога, по которой мы следовали, часто петляла, делая повороты, уклоняясь от встреч с этими стволами.

Сколько времени мы так двигались – не имею ни малейшего понятия. Мои два проводника сдерживали своих коней до скорости пешехода, в то время как вокруг нас царила тишина, а свет становился всё более и более сумрачным. Дважды мы проходили мимо камней, вздымавшихся вертикально вверх, и это не были обычные выступы породы – столбы были высечены рукою человека.

Верхние их части несли на себе резьбу прямо-таки дьявольского искусства – я говорю дьявольского, потому что эти скульптуры, целиком высеченные из камня, нагоняли ужас на смотревшего. Одна из них представляла собой голову или, скорее, череп, с огромным клювом, настолько огромным, чтобы устрашить любого проходящего мимо. Клюв был чуть приоткрыт, как будто птица собиралась схватить любого неосторожного. И ещё в ней было что-то от мордастой рептилии. Отверстия, оставленные для глаз, имели вкрапления, уходившие внутрь на такую глубину, что я не мог понять, есть ли там внутри драгоценные камни или нет (хотя каким образом здесь, куда совсем не проникал солнечный свет, могло что-нибудь сверкать, оставалось для меня загадкой). Знаю лишь, что эти красные провалы с безграничной свирепостью следили за мной.

Ни один из моих спутников даже не взглянул на этого смутно вырисовавшегося стража. Не обратили они внимания также и на второго. Вместо клюва и рыла рептилии, второго увенчивала голова мертвеца, напоминавшая череп людей моей расы. Существо это внушало даже большее отвращение, выглядя так, словно подверглось длительному разрушению: полоски сгнившей кожи прочертили скулы и подбородок, от носа осталась только половина. Но глаза жёлтого цвета сохранились.

Я не издал ни звука, когда мы проходили мимо этих стражей, потому что решил, что не выкажу своим спутникам ни намёка на то, что нахожу странным в этом лесу. И чтобы сохранить чувство собственного достоинства, я должен был под внешней невозмутимостью и выдержкой скрывать внутреннее беспокойство.

Миновав стража с черепом, мы сделали по крайней мере пять поворотов, когда Херрел наклонился вперёд и взмахнул рукой таким жестом, как будто хотел расчистить проём двери от скрывающих его перевитых побегов растений, чтобы вновь выпустить нас на божий свет.

И дальше лес разбежался в стороны, словно войска, совершающие маневр на окружение, сходясь вдалеке, у самого горизонта, в новую непроходимую преграду. А прямо перед нами открылась полоска свободной земли шириной не больше любого виденного мною поместья в Долинах. Низкие каменные стены отделяли ухоженные поля от пастбищ, где паслись лошади той же породы, что и те, на которых скакали Херрел и его товарищ. Чуть дальше к западу что-то голубело – небольшой пруд или озеро. Рядом с водой стояло странного вида строение – первое за всё время моего пребывания в Пустыне, которое не производило впечатления развалившегося и заброшенного.

Стены первого этажа были выложены из кирпича, а верхние составляли хорошо подогнанные брёвна. И, что самое странное, было очевидно, что брёвна эти не представляли собой мёртвую или прокалённую древесину – на самом верху из них вырастали ветки с живыми листочками, так что казалось, что они образовывают крышу.

Прямо к этому строению и подходила дорога, по которой мы выехали из леса. Однако на открытой земле эта дорога стала намного шире. Теперь и четверо всадников могли бы скакать на ней в один ряд.

Следовавший за мной по тропе человек не понукал свою лошадь, и мы двигались вперёд точно в том же порядке, как и прежде, под ветвями деревьев, однако Херрел чуть снизил скорость, чтобы позволить мне идти рядом с ним. И именно теперь, впервые после того, как мы покинули лагерь, он заговорил:

– Охотничий домик, – и указал на строение.

Над любым домом в Долинах, который какой-нибудь лорд выбирал для проживания, в самой высшей его точке всегда развевалось знамя. Но здесь оно отсутствовало. По обе стороны от этого полужилого здания расходились вбитые в землю колья, примерно раза в два выше меня. И у каждого сверху колыхалась разноцветная ленточка. Чем ближе мы подходили, тем больше этих эмблем я узнавал. Там, где лорды Верхнею Халлака использовали в качестве геральдического знака либо каких-то поражающих воображение чудовищ либо предметы, указывающие на доблестные дела одного из предков, здесь пестрели весьма тщательно изображённые рисунки хорошо известных животных или птиц.

Боров, вставший на дыбы жеребец, орёл, горная кошка – всего было знамён двадцать, и ни одно из них не повторяло другое. Однако, если забыть о моих сопровождающих, здесь не было видно никого, кроме четырёх человек, одетых в полосатые штаны и сапоги и работавших на полях. И ни один из них не оторвался от своей работы, чтобы показать, что заметил наше продвижение.

Херрел повернулся в седле и бросил поводья. Его конь остановился, как вкопанный.

– Ожидай! – бросил он в мою сторону одно только слово, затем прошёл под ветвями с листьями, укрывавшими это здание, и толкнул тяжёлую дверь. И тут второй мой проводник – или же стражник – развернул своего коня и ускакал прочь. Даже не обернувшись назад.

Я принялся рассматривать этот странный замок, желая получше понять, кто же в нём может жить. С обеих сторон двери у самого пола имелись оконные рамы, и каждая из них была покрыта решётчатой конструкцией из веток, толщиной где-то в большой палец. Однако эту древесину предварительно обработали – она не имела ни листьев, ни сучьев.

Но вскоре моё внимание перешло на какое-то смутное движение среди располагавшихся наверху листьев, тем более странное, что отсутствовало даже малейшее дуновение ветерка. В листве то тут, то там промелькнули небольшие головки – два или три раза, и лишь на короткое мгновение – а затем они снова исчезали, прежде чем я успевал присмотреться к ним. Однако они не казались мне знакомыми животными или рептилиями, не были эти существа и птицами.

В памяти отложилось длинное, резко выдававшееся вперёд рыло, с длинными клыками. А выше располагались глаза, блестящие, пытливые, понимающие… да, ПОНИМАЮЩИЕ.

Теперь почти вся покрытая зеленью стена передо мною буквально сотрясалась. Множество этих маленьких созданий, должно быть, собралось прямо над крышей. Всё это мне напоминало сборы перед вторжением какого-нибудь непрошеного гостя после тревожного распоряжения, отданного этим стражам, часовым или кем они там являются.

С той же внезапностью, как и покинув меня, возвратился Херрел, оставив, правда, дверь открытой, и жестом пригласил меня войти. Он даже не взглянул наверх, где скрипели сучья под невидимым грузом. Наблюдатели остались на своих постах, а я, стараясь внешне оставаться безразличным, миновал выступ крыши и вошёл в зал этих всадников Пустыни.

Я ожидал, что там будет сумрачно – из-за затемняющих свет решёток на окнах. Но вместо этого обнаружил зелёное сияние: через равные промежутки вдоль каменной стены стояли металлические корзины, а вовсе не те кольца для факелов, которые широко использовались в Долинах. В каждой покоилось несколько шариков, размером с яйцо, и все они сияли, создавая таким образом вполне приличное освещение.

Сам же зал был мне привычен, и это указывало, что жизнь этих всадников не слишком отличается от жизни других людей.

Прямо передо мной стоял высокий стол. Однако без обязательных трёх-четырёх стульев для уважаемых гостей. Вместо них стол окружали двадцать кресел с высокими спинками. И не было второго стола для слуг, только один этот обеденный стол.

Возле третьей, дальней стены располагался большой камин, такой огромный, что в нём вполне можно было бы разжечь те огромные брёвна, мимо которых мы только что прошли. Вдоль второй стены, с дверью, выстроились койки, на которые были свалены плащи и покрывала из высушенных шкур животных. Под каждой стоял сундук.

На стенах не было ни гобеленов, ни инкрустированных панелей, ни щитов. Однако дальше на камне, напротив которого располагался высокий стол, вырисовывались очертания коричнево-красной звезды, и цвет её неприятно ассоциировался со цветом высохшей крови. В центре был выведен ряд рун и символов, при виде которых я поспешно отвёл взгляд в сторону. Потому что мне вдруг показалось, что если смотреть прямо на них, то они оживут, свиваясь в кольца, словно обезглавленная змея, корчащаяся в смертельных судорогах. Я бросил взгляд на браслет на запястье. Голубизна его ни блекла, ни усиливалась. Быть может, это означало для меня (по крайней мере в тот момент), что я в безопасности: здесь нет Сил Тьмы.

Мне не дали времени как следует осмотреться, потому что человек, сидевший на кресле прямо напротив меня перед центром той звезды на стене, нетерпеливо пошевелился. А до того он сидел с такой неподвижностью, что теперь, когда он наклонился вперёд, я даже вздрогнул. Обе его руки покоились на столе. Ему не нужно было пытаться производить впечатление на посетителя, и так было ясно, кем он был.

На нём не было ни кольчуги, ни даже кожаной куртки, грудь и плечи были так же обнажены, как и у работавших на полях. Даже сидя, он производил впечатление мощи и силы – человека, знающего толк в сражениях на мечах. Тут же на столе лежал во всю длину и сам меч, а обе руки мужчины покоились на его ножнах.

Ножны эти были из лошадиной кожи, в то время как головка эфеса имела форму вставшего на дыбы жеребца, изображение которого я видел на одном из знамён. Справа лежал шлем, и гребень у него был того же исполнения, только больших размеров и с более проработанными деталями.

У мужчины были тёмные волосы, и между ним и Херрелом было что-то общее, отчего я решил, что они состоят в каком-то родстве… если не по крови, то из одного рода уж точно. О возрасте его было трудно судить, хотя я и предположил, что он старше моего проводника. В нём явственно ощущалась сила прирождённого командира, имевшего к тому же опыт обращения с Могуществом, и это наверняка сбило бы спесь с Имгри, появись только этот рекрут-неумеха здесь. Кем бы этот воин ни оказался, он наверняка уже долгое время был вождём и применял Могущество.

Не знаю, всегда ли он так пристально изучал внешний облик людей при знакомстве, но во взгляде его я прочёл презрение, чуточку любопытства и самоуверенность.

Шаг за шагом я постигал искусство обращения с неведомым. Теперь я должен был ожидать, когда он прервёт молчание. Возможно, что эта бессловесная дуэль являлась моей проверкой – кто первым из нас начнёт говорить, тот как бы лишится некоторого преимущества. Сколько времени мы так простояли – не знаю. А затем, к моему удивлению (которое я постарался не выказывать) он отбросил свою голову назад и залился смехом, более напоминавшем лошадиное ржание.

– Итак, в тебе, пришедший с холмов, в конце концов, есть твёрдость металла.

Я покачал головой.

– Лорд, – назвал я его знатным титулом, хотя и не ведал его положения здесь, – я говорю от имени людей Долин, всё правильно, но если вы приглядитесь, то заметите, что я несколько отличаюсь от них, – и я чуть выставил вперёд одно из своих копыт. Если и здесь моя смешанная кровь окажется, как и в Долинах, преградой, для меня это явится первым открытием.

У него были прекрасно уложенные волосы и ровные чёрные брови, которые теперь нахмурились. Он говорил, и словно едва уловимое далёкое звонкое боевое ржанье лошади слышалось за его словами.

– Может быть, все мы не те, кем кажемся, – в этих словах я почувствовал горечь.

Тут это и произошло. Сгустился воздух, укутывая его туманом, а когда он развеялся, оказалось, что развеяла его струя воздуха, выдыхаемого из огромных лошадиных ноздрей. Потому что больше не человек сидел на стуле, передо мною стоял боевой жеребец, подобного которому любой воин видел хотя бы раз в жизни, и он стоял, опираясь копытами о поверхность стола и придерживая меч. Он наклонял свою голову, увенчанную фантастической гривой, пока она почти не приблизилась к дальнему краю стола, где стоял я. Жеребец издал воинствующее ржанье, обнажив белые зубы.

Я даже не отшатнулся – впоследствии это воспоминание поддерживало меня. Существо это не было галлюцинацией, в этом я был уверен. Кроме того, пылавшая в его глазах ярость могла обозначать смертельное предостережение, и тогда, несмотря на всё своё замешательство, я понял: передо мной стоял оборотень… который либо по своей воле, либо вследствие какого-то душевного возбуждения мог принимать форму животного. Да, это был не обычный зверь, это был оборотень – одно из самых страшных созданий в наших древних легендах.

Справа от меня раздался ужасный рык. Я осмелился слегка повернуть голову. Там, где за миг до этого стоял Херрел, теперь кралась огромная снежная кошка – взмахивая хвостом, выпустив когти и уставившись пылающими зрачками на меня, в то время как морда её всё больше и больше искажалась.

А затем…

За столом снова сидел человек, нежно поглаживающий меч. Мне не требовалось ещё раз оглядываться, чтобы убедиться, что исчезла также и кошка.

– Я – Хирон, – ровным голосом объявил этот человек, как будто он участвовал в игре, которая больше не развлекала его. В голосе его я ощутил усталость. Возможно, он очень уставал с приходом нового дня и наступлением новой ночи. – Мы – Всадники-Оборотни. А ты… кто ты? Чего жители холмов так хотят от нас, что даже посылают посланца?

– Я – Керован, – и вновь я не указал своего титула.

– Меня послали, потому что я – тот, за кого себя выдаю – полукровка. И предполагалось, что из-за этого вы больше прислушаетесь к моим словам.

– Полукровка… один из тех, кого они меньше ценят. И подобным же образом они, должно быть, станут относиться и к нам… так зачем им понадобилось заключать с нами соглашение?

– Лорд Имгри говорит, что этого требуют обстоятельства, – я спокойно повернулся – не нужно показывать, что на меня действуют насмешки этого Всадника. – Он сказал, что общий враг сводит вместе союзников.

– Общий враг, так? – правая рука лорда Хирона приблизилась к рукояти меча. Он поиграл с клинком, вытащив его из ножен, затем резко бросил его назад. – Но мы не видим такого врага.

– Возможно, вы, мой лорд, и не видите. Но если дела будут и дальше ухудшаться в Долинах, вскоре вы измените своё мнение, – несколькими словами, стараясь говорить как можно проще, я рассказал ему о наших подозрениях насчёт истинной цели захватчиков.

– Сокровище… Могущество… – он вскинул свою голову, словно лошадь. – Бедные глупцы! Если эти захватчики обнаружат такое Могущество, то в конце концов они с горечью пожалеют об этом. Тот, кто послал их сюда с таким поручением, явно сумасшедший. Сама Пустыня будет помогать нам.

Ещё не увидев, я ощутил, что Херрел продвинулся ко мне. Взгляд его лорда переместился на него. Воин с кошачьим шлемом ничего не говорил. Он и его вождь обменялись взглядами, и у меня возникло впечатление, что они обменялись какими-то бессловесными сообщениями.

Не было никакой необходимости, в этом я отдавал себе отчёт, слишком много размышлять над способностями оборотней. Вряд ли они благосклонно примут любого, сующего длинный нос в их дела. Но в том, что в этом продолжительном молчании заключалось какое-то важное значение, я нисколько не сомневался.

И не был удивлён, когда за нами появились ещё несколько человек, приблизившись ко мне и Херрелу, будто бы по чьему-то неслышному повелению для проведения здесь совета.

Этот период молчания закончился резким щёлканьем, похожим на удар кулака. Хирон в последний раз шлёпнул по мечу и с силой отправил его в ножны.

Затем он встал и, хотя и сохраняя по-прежнему облик человека, наклонился через стол, как раньше жеребец.

– Необходимо многое обдумать, – начал Хирон. К нему вновь вернулась хмурая озабоченность. Его лицо скривилось, словно он подавился чем-то кислым, возможно, своими же словами. – В Долинах нет ничего такого, ради чего НАМ стоило бы сражаться. С другой стороны, – он остановился на несколько секунд, словно рассматривая с нескольких сторон какую-то мысль, – здесь имеется кое-что ещё, что, вероятно, и явилось причиной созыва этого совета. Если мы посовещаемся и решим, что у нас и в самом деле общий враг, значит, ваши цели могут совпадать с нашими… – Хирон замолчал, пожимая плечами. Его слова не несли никакого реального обещания, но я даже не надеялся, что смогу получить лучший ответ. Затем он спросил:

– Кого ты на самом деле искал, когда с такой храбростью отправился в Пустыню, родич-наполовину?

– Любого, кто выслушал бы меня, мой Лорд.

Теперь он поднял указательный палец и поскрёб им по своей безбородой челюсти.

– Ты вполне искренен, – признался Хирон. По его тону я не мог судить, принимает ли он меня за дурака из-за того, что я говорил правду. – Да, здесь есть и другие, кого могло бы заинтересовать твоё предостережение, – он улыбнулся, и я расслышал приглушённые звуки, исходившие от окружавших меня людей, словно они разделяли его удивление. Он что же, хотел, чтобы я спросил у него, кто они, эти «другие»? Почему-то мне показалось, что если я так сделаю, то лишусь того крохотного преимущества, которого добился в начале нашей встречи.

– Вот наш ответ твоему лорду или тем, кто послал тебя… – он скрестил руки на груди, ещё раз вскинув вверх голову, так что копна волос упала на лоб. – Мы, разумеется, примем во внимание всё тобою высказанное. Если наше решение будет положительным, мы сразу же сообщим об этом твоему лорду. Конечно, за эти услуги будет заплачена цена. Нам нужно время, чтобы поразмыслить над этим. Когда-то мы уже продавали своё умение и мечи, и за хорошую цену. И у купивших эти услуги не было причин быть нами недовольными. Если мы вновь решимся заключить подобную сделку, ваши люди Долин поймут, что мы стоим той цены, которую запросим.

– И какова же будет цена? – я не доверял этому лорду-жеребцу, но не потому что считал его приверженцем Тьмы, ибо понимал, что это не так. Всё-таки, как гласили легенды, среди Прежних были и те, кто не подходил под принятые нормы добра и зла, чьи понятия о правильности или ошибочности просто не соответствовали нашим.

– В должное время мы сообщим свой ответ, – произнёс Хирон. – И, кроме того, если вы намерены собрать армию, вам нужны и другие союзники, – неожиданно он показал на мои копыта.

– Почему бы тебе, – спросил он, – не поискать помощи у тех, кого бы ты мог назвать своими родичами?

Я понял, что сейчас не время выказывать своё невежество, чтобы не потерять в их глазах своё лицо. Клан моей матери происходил из северных Долин – так что только там я и мог надеяться обнаружить своих родичей, таких же полукровок, как и сам.

Я лишь пожал плечами.

– У нас нет карт Пустыни, повелитель. В качестве ориентира я выбрал холмы на западе – и это привело меня сюда. А теперь я отправлюсь дальше на север.

– На север, – повторил Хирон. Теперь настала его очередь пожимать плечами. – Ты сам выбрал этот путь. Это суровый край, и без должной подготовки туда ни на коне, ни пешком никто не отправляется.

– Это я уже понял, Лорд Хирон. Когда первым жителем Пустыни, на кого я наткнулся, оказалось мёртвое существо, чьё тело…

– Что ещё за существо? – как-то безразлично спросил Хирон, словно это не имело никакого значения.

Именно из-за этого его равнодушия к моей ужасной находке я и поведал им об изувеченном создании, которое я похоронил, и лишь дойдя до середины рассказа, я вдруг заметил, что атмосфера вокруг меня полностью переменилась. Словно я оказался захваченным зловещим приливом, о котором даже не подозревал.

– Фас! – только одно слово, которого я до сих пор не знал, резко брошенное Херрелом, и в ту же секунду исчезло всё безразличие Лорда Хирона.