Текст книги "Грифон торжествует. Проклятие Зарстора"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Не сладкая и не кислая, Бриксия не могла определить её вкус, жидкость выделялась всё в больших количествах, и девушка продолжала лизать кору. Глотала, сосала, снова глотала.

Исчезли жажда и голод. Бриксия ожила. Она перестала слышать бормотание жаб. Подняла голову и весело рассмеялась.

– Так ты и вправду зелёная мать! Благодарю тебя, госпожа цветов! Ах… как мне отблагодарить тебя?

Она ощутила печаль. Такую печаль ощущаешь, глядя в дверь на место, полное радости, но не смея войти туда. Больше никогда она не позволит порочить это волшебство (а что это, как не волшебство?) в своём присутствии. Девушка снова прислонилась к дереву и прижалась губами к коре, не для еды, а для радости и восхищения.

Потом легла, свернувшись, положив рядом с лицом цветок, совсем позабыв о своём копье. И в полной уверенности в безопасности уснула.

Глава 5

Бриксия проснулась спокойная и счастливая. Солнце уже поднялось высоко и посылало свои золотые пальцы в Пустыню. Девушка сонно смотрела на дерево, она испытывала странное удовлетворение от зрелища перекрещивавшихся над нею ветвей.

Цветы, бывшие ночью маленькими светильниками, теперь плотно закрылись прочной красно-коричневой кожицей. Ни один не увял, не упал с ветви. Слегка повернув голову, девушка увидела свой цветок рядом с собой на земле, он тоже закрылся, превратившись в цилиндр, такой же жёсткий и коричневый, как и цветы на дереве.

Итак, она не голодна, тело больше не болит. Напротив, она полна сил и бодрости. И…

Бриксия покачала головой. Неужели и днём продолжается сон? Она могла, даже закрыв глаза, видеть тропу. И её наполняло нетерпение, желание идти дальше, к цели… которая ей пока неведома.

Она подобрала плотно закрывшийся цветок и сунула его под рубашку, где он будет лежать, касаясь её кожи. Поднявшись, девушка повернулась к дереву и негромко произнесла:

– Зелёная мать, я недостаточно мудра, чтобы понять твоё волшебство. Но я не сомневаюсь, что ты облегчила мне путь. И ради тебя я отныне буду внимательна ко всему растущему от Корней, поднимающему ветви и листья к небу. Мы поистине живём одной жизнью – этот урок я никогда не забуду.

И правда. Больше она не сможет без удивления смотреть на растительную жизнь, столь не похожую на неё саму. Наверное, только слепой и неожиданно прозревший может смотреть на мир с таким же удивлением, как она в то утро.

Каждая травка, каждая ветвь превратились для неё в редкое и прекрасное зрелище. Все они отличаются друг от друга, представляют бесконечное разнообразие форм.

Бриксия подобрала копьё. Зелёный мир обрёл отныне для неё новую жизнь, но и она обрела новую целеустремлённость. Она должна идти, больше нельзя задерживаться. Её ждут.

И она быстро пошла. Жабоподобные существа, которые ночью пытались околдовать её, куда-то исчезли. Девушка, непонятно почему, знала, что солнечный свет для них – непреодолимая преграда.

Время от времени она замечала следы обуви. И рядом с ними отпечатки лап Уты. Трое проходили этим путём.

В одном месте она даже увидела целую вереницу отпечатков лап кошки. Бриксия довольно кивнула. Она была уверена, что Ута сознательно оставила эти следы для неё, Бриксии, – это дорожный знак, такой же ясный, как знаки на дорогах Долин.

Девушка больше не думала о смысле собственных поступков. Она смутно понимала, что не может повернуть, сойти со следа.

В Пустыне есть своя жизнь – но этим утром ничего угрожающего не было видно. Перед ней несколько раз возникали прыгуны, убегая огромными прыжками, которые и послужили причиной такого названия. Бриксия также заметила бронированную ящерицу, с розовыми чешуйками почти такого же цвета, как песок, на котором она лежала. Блестящие глаза равнодушно следили за тем, как она проходила мимо. Ящерица явно не разделяла страха прыгунов.

С земли с криками поднялась стая птиц, они отлетели недалеко и снова опустились в поисках насекомых. Их серое оперение сливалось с поверхностью пустыни. Тут совсем не было яркой зелени, как и цветов в траве. Растительность по цвету почти не отличалась от почвы. Бриксия разглядела в округе лишь несколько отдельных растений с мясистыми серо-красными листьями. Вокруг их стеблей валялись хитиновые панцири жуков, рогатые лапки – остатки пиров, нападавшие с листьев, готовых ухватить новую добычу.

Эта часть Пустыни была весьма неровная, она представляла собой ряд закруглённых холмов, похожих на песчаные дюны на берегу, только холмы образовывал не песок, и их не шевелил ветер. Поэтому путь Бриксии лежал не по прямой, он вился среди этих холмов. Они постепенно поднимались всё выше, а горизонт сужался.

Ощущение единства с миром, охватившее девушку под деревом, постепенно слабело по мере того, как Бриксия углублялась в холмистую местность. Склоны холмов здесь поросли жёсткой травой, она была непохожа на настоящую растительность, скорее напоминала шерсть присевшего перед прыжком зверя. И эти звери позволили ей зайти поглубже в свою стаю, чтобы она стала потом их лёгкой добычей…

Воображение… но вообще-то такие воображаемые картины ей отнюдь не свойственны. Бриксия даже дважды останавливалась и тыкала концом копья в холм, чтобы удостовериться, что это только земля и трава, что никакой угрозы нет.

В сознании её возник вопрос. Эти пригнувшиеся угрожающие существа – это ведь не порождение её разума. Да, она привыкла к страху, но всегда опасалась чего-то осязаемого: волков её собственного племени, холода, голода, болезни – всего того, что готово обрушиться на беспомощного или неосторожного. Но никогда она не боялась воображаемого противника.

Бриксии хотелось убежать – куда угодно, в любую сторону, только подальше от этого извилистого пути. Уж лучше сухая выжженная пустыня, чем это! Но она боролась с этим желанием; вместо того, чтобы побежать, сознательно замедлила шаг, сосредоточилась только на одном деле – поиске следов, оставленных теми, кто прошёл здесь перед ней.

И только тут Бриксия поняла, что хотя время от времени ей попадались вполне отчётливые следы обуви, она уже довольно давно не видела ни одного кошачьего следа. Не могла же Ута не оставить ни одного отпечатка!

Бриксия резко остановилась. Отсутствие отпечатков кошачьих лап – для неё явный сигнал тревоги. Девушка не понимала, почему ей так важно идти по следам кошки, но это было так. Она остановилась и начала оглядываться.

Мысль о том, чтобы вернуться по своим же следам, ей не понравилась. Наверное, в этом нет необходимости, убеждала она себя. Однако… рука её невольно устремилась к цветку, лежавшему в безопасности на груди… Но… она была так уверена, словно услышала произнесённый вслух приказ… уверена в том, что она должна это сделать.

А холмы вокруг приобретали всё более странные, угрожающие очертания, Бриксии казалось, что только когда она смотрит прямо на них, они неподвижны. Краем зрения она замечала, борясь со страхом, что они то увеличиваются, то уменьшаются, приобретая странные очертания…

И она всё-таки побежала, по-прежнему прижимая рукой цветок к сердцу, в другой держа наготове копьё. Потом…

Прямо перед ней возник холм, он словно выскочил из-под земли, преграждая ей путь. Её собственный след лежал перед ней… и исчезал на склоне этого холма. Не может быть… это обман зрения. Девушка вспомнила полузабытые рассказы Куниггод. Подняла копьё и, не раздумывая, метнула его изо всех сил.

Острие вонзилось в землю, древко задрожало. Не иллюзия. Холм преграждал ей возращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла и выдернула копьё.

Она не должна поддаваться панике. Но она дрожала, руки у неё вспотели. Так не хотелось поворачиваться спиной к этому холму, которого здесь не должно было быть. Но придётся сделать выбор. Оставаясь на месте, она ничего не добьётся. Бриксия давно научилась, получив предупреждение, идти навстречу опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и лучше раньше, чем позже, пока страх не ослабил решимости.

Вновь она пошла по тропе, по которой шагала раньше. Отпечатки обуви были вполне заметны. Но на самом ли деле здесь проходили трое? Не отвлекли ли её от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас. Теперь она должна рассчитывать только на себя.

Однако тот, кто установил эту ловушку, не торопился показаться, объявить о своём присутствии. И это тоже чрезвычайно утомляло девушку. Постоянно быть готовой к нападению, которое всё не происходит, – это так притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.

Обогнуть один холм, потом другой, потом…

Бриксия как будто вышла из затемнённой комнаты на полный свет дня. Ей же хотелось оказаться в пустыне, избавиться от теней, отбрасываемых холмами, – и вот девушка увидела, что её желание осуществилось, но увиденное отнюдь не обрадовало её.

Перед ней протянулась открытая голая местность, лишённая даже отдельных кустов или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только жёлтая, с красными полосами земля, изрезанная щелями, расходившимися в разных направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала вода во время какого-то прошлого наводнения.

Подобно кулакам, грозящим небу, из земли вставали каменные столбы, тускло-красные, с чёрными прожилками, а в небе неподвижно висело солнце, и жар от него исходил такой, как из открытой двери печи.

Бриксия ахнула. Идти дальше, поставить босую ногу на эту раскалённую почву – это просто невозможно. Как ни опасается она лабиринта холмов, всё же придётся туда возвращаться. Она должна вернуться…

Но где же проход, через который она только что прошла сюда?

Бриксия покачнулась, вцепившись в копьё, упираясь им в землю. Покачала головой, закрыла глаза, подержала их закрытыми какое-то время, потом снова открыла.

То, что она увидела, могло быть только иллюзией! Огромные массы земли не могут перемещаться за такие короткие мгновения, чтобы успеть закрыть ей проход, по которому она пришла. Но поворачивая голову направо и налево, девушка видела только крутую земляную стену, безо всяких разрывов и щелей.

Бриксия бросилась туда, где должен был находиться проход. Вонзила копьё в землю одной рукой, а другой ухватилась за траву и подтянулась. Если нельзя просто пройти, она попытается перелезть.

Края травы оказались такими же острыми, как только что заточенное ею лезвие – неужели всего день назад она его точила? Девушка ахнула, поднесла пальцы ко рту и слизнула кровь, выступившую яркими полосами на ладони и запястье. И отдёрнула ногу, на которой появились такие же глубокие порезы.

Присев у основания кручи, где влажная почва встречалась с сухой землёй, Бриксия попыталась рассуждать логически. Несомненно, произошло нечто недоступное человеческому пониманию. Она должна признать, что это угроза. Что-то бесконечно чуждое всему, что ей знакомо, заставило Бриксию прийти к этому месту.

И девушка сделала мрачный вывод, что пути к отступлению нет. Она могла пойти вдоль основания стены на север или на юг, но сомневалась, чтобы таким образом ей позволили отдалить ожидавшую её участь. Полное ощущение страшного сна, наступления ужасной ТЬМЫ.

Оставаться на месте и покорно ждать катастрофы – ну нет, и она призвала всю свою решимость, с какой не раз в прошлом встречала опасность.

– Я жива, – яростно заявила она пустыне. – У меня есть руки, ноги, тело, есть мозг… я Бриксия! И повинуюсь только своей воле!

Никакого ответа на её вызов, только далёкий резкий крик какой-то птицы. Она облизала пересохшие губы. Как давно пила она сок дерева. А в этой красно-жёлтой пустыне водой и не пахло.

Если ей и придётся туда идти – то только по своей воле, когда она сама решит, а не по воле чуждого разума, заманившего её сюда. Бриксия сняла кожаную куртку и принялась ножом разрезать ремни, которые сама же с таким трудом изготавливала. Потом смастерила грубую обувь, обернув ноги кожей до голени и связав ремни самыми прочными узлами.

Закончив эти приготовления, девушка встала и, прикрывая глаза от солнечного блеска, снова оглядела рассечённую трещинами местность. Трещины образовывали такую густую сеть, что проложить среди них прямой путь было просто невозможно. Вдали виднелись скальные выступы, под ними могла оказаться тень. Но горизонт был весь затянут дымкой, и девушка не знала, поднимается местность или опускается.

Бриксия пожала плечами. Дальнейшее ожидание ничего ей не даст. Она считала, что полдень уже давно прошёл, а с наступлением сумерек станет прохладнее. Готовая использовать копьё как посох, если понадобится поддержка, Бриксия двинулась в глубь пустыни.

Скальные выступы достаточно отличались друг от друга, она легко могла выбрать ориентир впереди, чтобы не ходить кругами. Вон там закруглённая башня, словно одинокий палец, торчащий в небо. Она выбрала её своей первой целью.

Дважды ей приходилось искать обход, потому что трещины оказывались слишком широкими для прыжка. Всё равно что делаешь три шага вперёд и два назад. И хоть иногда встречались полоски земли, покрытые следами, отпечатков обуви она больше не видела.

Самый чёткий попавшийся отпечаток представлял собой четыре растопыренных пальца, каждый длиной с её подошву. Птичий след, но такая птица должна быть с неё ростом, даже выше!

Но если здесь имелись признаки жизни, то должны существовать и средства для поддержания этой жизни. Бриксия знала, что ни один живой организм не может существовать без воды – следовательно, земля эта не так мертва, как кажется. Она остановилась, подобрала маленький красный камешек и положила его в рот – эта хитрость часто помогает путникам.

Возле камня-пальца она задержалась в небольшой полоске тени, чтобы выбрать следующую цель.

И тут молчание выжженной пустыни разорвал крик в вышине. Бриксия отскочила, так что плечи её прижались к камню. Подняла голову…

В небе кружила птица, далеко, было трудно различить, то ли это ястреб, каких она видела раньше, то ли какой-нибудь стервятник, облетавший свои владения.

На первый крик пришёл ответ. Появилась ещё одна птица. Вместе они закружили над камнем-пальцем, и Бриксия теперь была уверена, что их добыча – она. Они спустились пониже, и девушка ахнула.

Даже золотой орёл, который величественно парит над Верхним Халлаком, покажется певчей птичкой по сравнению с этими. Если бы они встали с ней рядом, их щёлкающие клювы оказались бы на уровне её головы.

Бриксия замерла у скалы, которая по крайней мере хоть спину ей защитит, и крепко, до боли сжала древко копья.

Птицы ныряли, кружили, скользили, удерживая её на месте, как жабы, которые стремились захватить её под деревом. Появились третья, четвёртая…

Девушка хорошо видела, что это хищники. Самую серьёзную угрозу представляли сильные клювы и зловещие когти. Если бы они застали её на открытой местности, то легко могли бы одолеть. Но, как ни странно, они не торопились нападать.

Всё больше птиц появлялось рядом, её осаждали уже шесть, а седьмая парила высоко над ними. Она же резко кричала, а остальные молчали. Бриксия подумала, что её положение напоминает положение барса, застигнутого собаками на каком-нибудь снежном карнизе: собаки удерживают его в ожидании прихода хозяина.

Кто же хозяин этих птиц? Бриксию всё сильнее охватывало ощущение, что она застряла в каком-то кошмаре. Может, она по-прежнему спит под деревом и всё это ей снится?

Но даже если это был сон, она ощущала несомненные жару, жажду и страх. Нет, это не сон, мозг её бодрствовал. Она напряжённо следила за птицами, неспособная хоть что-либо предпринять. Однако опустилась на колени и подобрала несколько подходящих по размеру камней. Если она может сбить камнем прыгуна, то при удаче попадёт и в самоуверенную птицу.

Бриксия тщательно выбирала камни, взвешивала их в руке, оценивала форму. Она знала необходимость такой подготовки. Наконец отобрала девять подходящих, слишком тяжёлых, чтобы рассматривать их как гальку, и удобных по форме.

Птицы продолжали молча кружить над ней, их тени проносились по земле взад и вперёд. Бриксия аккуратно разложила камни на уступе скалы так, чтобы брать их стоя, и тут послышался ответ на птичий крик.

Продолжительный крик, не похожий на птичий. И, насколько могла судить девушка, доносился он с земли, а не сверху. Бриксия крепче взялась за копьё и всмотрелась в пустыню перед собой.

Дальше теснилось гораздо больше каменных пней, в Дымке они почти сливались друг с другом. Иногда ей даже казалось, что они образуют такие же холмы, как те, что она преодолела. И у одного из камней слева возникло движение, что-то приближалось с юго-запада.

Одинокая птица-часовой полетела навстречу этому движению. Снова прозвучал крик. Человеческий? Бриксия не была в том уверена. Может быть, то, что собирается охотиться на неё, и обладает человеческой внешностью. Но в таком месте любая внешность может скрывать чужое злое существо. Пустыню никогда нельзя судить человеческими мерками.

То, что приближалось, как будто бежало. Похоже на человека. Подняло две руки, похожие на человеческие…

И – взлетело в воздух. Перед бегуном раскрылась одна из трещин, и он совершил огромный прыжок, широко расставив верхние конечности. Они словно расширились, превратились в крылья. И существо, опираясь на эти широкие крылья, легко преодолело пропасть, как птица.

Вскоре оно оказалось совсем близко, дымка его больше не скрывала, и Бриксия поняла, что её догадка верна. Это не разбойник, сумевший каким-то образом приручить птиц, как охотники учат соколов, нет, это одно из легендарных чудовищ Пустыни, какой-то потомок Прежних, их слуга или хозяин, рыскающий в поисках добычи по этой рассечённой местности.

Хозяин… нет, хозяйка!

Худое тело, в полупрыжках-полувзлётах поднимавшееся над землёй, несомненно было женское, одежда не скрывала тяжёлые груди, алые соски окружали колечки сероватых перьев. Повсюду на теле торчали пучки перьев, подражавшие волосам на теле человека. На голове трепетал гребень, стоявший теперь вертикально. Широкие крепкие перья начинались от запястий, быстро увеличивались в размере и у плеча почти достигали длины самой руки.

Но черты лица были скорее птичьи, а не человеческие. Глубоко посаженные глаза разделял соединивший рот и нос мощный изогнутый клюв ярко-красного цвета. Ладони с четырьмя пальцами на концах рук-крыльев были вооружены мощными когтями, хорошо приспособленными для разрывания добычи, а на нижних конечностях блестели настоящие птичьи когти.

Существо было выше Бриксии, но с худым телом, а конечности – просто кости, обтянутые кожей. Оно ещё немного приблизилось, и девушка разглядела хвост, пучок перьев, дрожавший в прыжках.

Последний прыжок, и существо остановилось вне пределов досягаемости копья Бриксии. Тут оно начало расхаживать взад и вперёд, слегка наклонив голову набок, как птица, рассматривающая что-то привлёкшее её внимание.

Птица, сопровождавшая это существо, села на камень и сложила крылья. Однако остальные шесть продолжали кружить вокруг Бриксии. Существо из Пустыни раскрыло клюв и крикнуло – но это был не крик птицы, не песня. Нет. Бриксии показалось, что оно заговорило. Однако слова оставались непонятными.

Но оно хоть не напало сразу. Может, несмотря на совершенно чуждую пугающую внешность, оно всё же способно понять, что Бриксия никому не угрожает, она только хочет идти своим путём? Крупные птицы долин, если на них не нападают, не вторгаются на их охотничью территорию, склонны вести себя мирно с путниками, которые им не угрожают. Если это справедливо и здесь… Попробовать не помешает.

Бриксия постаралась забыть о когтях, об остром клюве. Продолжая держать копьё в правой руке, она сделала вид, что это всего лишь посох. И подняла левую руку ладонью вверх как знак мира.

Голос её охрип от жажды, но она постаралась выговорить как можно отчётливее.

– Друг… друг… – как можно отчётливее повторяла она это слово.

Глава 6

Птица-женщина по-прежнему наклоняла голову из стороны в сторону, словно хотела рассмотреть Бриксию каждым глазом по очереди, когда внезапно раскрылся её клюв-рот. Оттуда послышался не прежний крик, а пародия на злобный человеческий хохот. Она высоко подняла руки, перья растопырились, и руки стали особенно напоминать крылья. Её пальцы-когти мелко задрожали, готовые разорвать беззащитную плоть. И взглядом, в котором не было ничего даже отдалённо напоминавшего человеческое, она продолжала разглядывать Бриксию.

Седьмая птица, сидевшая на высоком камне за своей хозяйкой, поднялась в воздух и направилась прямо к девушке. Бриксия рефлекторно пошарила рукой, подчиняясь импульсу, выработанному годами жизни в опасности. Нащупала камень и бросила его, едва прицелившись.

Послышался новый крик. Потеряв зловонное перо, птица повернула, поднялась в воздухе и присоединилась к остальным, по-прежнему державшим в осаде скальный выступ.

Бриксия покрепче перехватила копьё, готовая встретить нападение птицы-женщины. Но та не стала нападать. Напротив, запрыгала с одной когтистой лапы на другую в каком-то странном танце. Но больше не смеялась. И остальные птицы больше не приближались к Бриксии.

Девушка не могла понять, что их сдерживало. Разве что… рука её сама собой потянулась к спрятанному на груди цветку… Может, закрывшийся цветок дерева, которое защитило её ночью, и здесь послужит защитой?

По-прежнему держа копьё в готовности, девушка достала цветок. Он был закрыт, как и утром, плотная коричневая кожица накрыла лепестки, отрезала их свет и аромат.

Но, охватив его рукой поплотнее, Бриксия вздрогнула. И не ослабила хватку, скорее наоборот – сжала теснее. Цветок оказался тёплым, не просто теплым, он пульсировал в её руке. Как будто она сжимала медленно бившееся сердце!

Не отрывая взгляда от женщины-птицы, Бриксия разжала ладонь и позволила себе взглянуть в неё. Нет, цветок по-прежнему не раскрылся. Оставался плотно закрытым.

Снова женщина-птица расправила крылья и замахала ими, обдав девушку потоком горячего пустынного воздуха и песка, зловонным запахом своего тела. Её прыгающий танец стал быстрее, лапы с когтями вздымали с земли облака пыли.

Один такой прыжок послал в лицо Бриксии перо, упавшее из крыла птицы. И перо не упало назад на землю. Оно поднялось в воздух, как стрела, выпущенная из лука в цель.

Бриксия увернулась. Но стрела была нацелена не в лицо ей, как она вначале подумала. Напротив, перо поднялось и устремилось к кулаку, в котором был зажат цветок. И это не случайность, в этом девушка была уверена.

Но выполнит ли перо желание своих хозяев из пустыни? Девушка отчаянно затрясла рукой, пытаясь отцепить перо. Перо не отлетело, продолжая удерживаться у её кулака. А выпустить копьё и оторвать перо другой рукой Бриксия не решалась: может, именно этого они дожидались.

Перо…

Прикосновение его было настолько легко, что девушка даже засомневалась, а касается ли оно вообще руки. И почему? Почему оно так прилипло к ней?

Чёрное перо как огромный чёрный палец, оно закрывало от цветка свет дня.

Чёрное перо?

Бриксия затаила дыхание. Чёрное – нет! Цвет пера менялся, чёрное постепенно блекло, посерело…

Птица-женщина снова закричала, и её хриплый крик подхватили птицы вверху. Этот звук заставил Бриксию поднять голову и снова прижаться к камню. Она ждала нападения, которое предвещали эти крики.

Но если забыть о танце, птица-женщина не двигалась. А перо становилось всё светлее и светлее. Вот оно приняло цвет пепла, вот стало почти совершенно белое…

Бриксия трясла рукой, опускала её и поднимала, надеясь стряхнуть перо. Бесполезно. Перо стало жемчужно-белым. Не просто белым; казалось, оно притягивало к себе свет, даже само засветилось по краям. Но свечение – как можно его видеть в ярком свете пустынного солнца?

И в то же время в плотно сжатом кулаке Бриксии что-то шевельнулось, словно цветок пытался высвободиться. Девушка обнаружила, что совершенно без её усилий пальцы начинают разжиматься.

Рука её дернулась, хотя она не хотела этого. Перо наконец отделилось, поднялось вверх и полетело…

Птица взвилась в воздух. По форме и размеру такая же, как те, что осаждали девушку. Но только жемчужно-белого цвета, что и цветы дерева. Поднявшись в воздух, птица устремилась к голове птицы-женщины.

Существо из Пустыни ударило птицу вытянутыми крыльями, гневно закричало. Птицы, служившие ей, разорвали круг и устремились вниз, на помощь хозяйке.

Бриксия уронила копьё. Крепко прижимая к себе цветок, она хватала камни и бросала их в птиц и в их яростно прыгавшую, плясавшую, кричавшую хозяйку. Две птицы опустились на землю. Женщина-птица громко вскрикнула, одно её крыло повисло, и она как будто не в силах была снова поднять его.

Но в пустыне началось какое-то смутное движение. Бриксия была так занята схваткой, что пока не сознавала, что в действие вступила новая сила. Меж камнями заметались существа, передвигаясь так быстро, что их трудно было рассмотреть. Бриксия поняла, что их сватка вызвала большой интерес, но не надеялась, что пришедшие помогут ей.

Белая птица не нападала с помощью клюва и когтей, хотя была вооружена тем и другим. Но она пыталась смутить, сбить с толку чёрных птиц и их хозяйку. Иллюзия? Другого ответа не может быть, подумала Бриксия. Но кто создал эту иллюзию? Не она. Она не Мудрая Женщина, не знает забытого волшебства Прежних. Она…

И тут она ощутила во рту слабый вкус целительного древесного сока. И одновременно аромат цветов. Она впитала всё то, что предложило дерево, не сознательно, но потому, что это казалось совершенно естественным. Но что же вошло в неё?

– Зелёная мать! – голос девушки прозвучал хриплым шёпотом. – Я не знаю, что сотворила… Если бы я знала…

Снова цветок в её руке забился, так сильно, что задрожала рука. Может, это ответ? Заверение? Бриксия не знала, что происходит с ней… да и некогда ей было приводить в порядок мысли.

Но птицы снова закричали, и их крик породил новый звук, не эхо, а скорее ответ. Странные существа появились из-за камней, но двигались они так быстро, что у Бриксии сложилось только общее смутное представление о тонких длинных телах, лишённых волос и шерсти либо покрытых чешуёй. Они набросились на птицу-женщину, а та с гневным криком отбивалась от них. Но не поворачивалась спиной к Бриксии. Как будто не знала, какое оружие применит девушка теперь, когда эта птица-женщина сражается со своими явными старыми недругами.

Бегство! Не появилась ли такая возможность? Бриксия не могла сказать, но понимала, что пока идёт сражение между двумя группами жителей пустыни, у неё есть шанс, другого не будет. И в тот момент когда она приняла решение уходить, цветок снова забился, словно поддерживая её. Или предупреждая… Но пока Бриксия намеревалась следовать собственной воле.

Она прижалась к камню и медленно скользнула влево, так, чтобы камень оказался между нею и сражением. Схватка скрылась за камнем. С копьём в одной руке и с цветком в другой девушка изо всех сил побежала – не в пустыню, а назад, к тёмной линии холмов. Она не знала, придётся ли ей подниматься на кручу, убегая от пустынных существ. Но если она пойдёт дальше в неизвестное, у неё и одного шанса не останется.

Вскоре над ней нависли холмы, голые и тёмные под заходившим солнцем. Мало утешительного смотреть на холмы с такого расстояния. Она вовсе не хотела провести по соседству с ними ночь. Но лучше уж это, чем пустыня.

Бриксия миновала гребень песка и гравия и увидела перед собой неприступную стену, покрытую жёсткой травой. Но несмотря на эти острые лезвия, ей придётся как-то подняться, чтобы по крайней мере один холм находился между нею и пустыней. Она не знала, смогут ли птица-женщина и её стая – конечно, если они победят в битве, – последовать за ней в холмы.

Тело у неё болело, её мучил голод, ещё сильнее жажда. Сколько уже времени она на ногах, девушка не знала. Не знала даже, в этом ли месте она вышла к пустыне – или была приведена сюда чьей-то злой волей.

Вверх, придётся с этим справиться. Изо всех сил Бриксия вогнала копьё в холм на уровне своих плеч и приготовилась подтягиваться.

И упала, ударившись и вымазавшись в земле, так что дурно пахнувшая почва заполнила ноздри, набилась в рот. Долго ошеломлённый мозг не мог понять, что же произошло. Но наконец она смогла встать и увидела…

Холм, на который она приготовилась карабкаться, – исчез! Она лежала в узком проходе между двумя холмами на влажной почве, и садившееся солнце освещало впереди только сгущавшиеся тени. Проход снова открылся.

Бриксия так устала от бегства и падения, что некоторое время могла только лежать, тяжело дыша, пытаясь вытереть лицо рукой.

Она уже проходила этой дорогой. Так неужели снова пойдёт по ней, чтобы попасть в новую западню, какой оказалась пустыня? Если это правда, зачем ей торопиться навстречу неведомой опасности?

Поэтому Бриксия оставалась на месте, пока последние лучи солнца за её спиной не исчезли, а тени становились всё темнее и темнее, они словно тянули к ней свои голодные пальцы. Девушка пыталась привести мысли в порядок, понять, что с нею случилось, – если только она сможет это сделать!

И Бриксия пришла к выводу, что с того момента как она очутилась в развалинах Эггерсдейла и ввязалась в приключение с этим безумным лордом, она перестала быть собой, тем человеком, которого она знает, каким стала, чтобы выжить.

Неужели какая-то Воля, без её согласия, даже без того, чтобы она о ней знала, использует её в своих целях? Она из Долин, в ней нет крови Прежних, она не похожа на лорда Марбона, который действительно может легко поддаваться их влиянию.

Жители Долин – даже женщины – время от времени попадали в ловушки колдовства, оставленные Прежними, хотя с их ухода прошли столетия. Во всех крепостях рассказывали, что может случиться с глупым или неосторожным человеком в запретных местах. Бриксия в своё время наслушалась таких рассказов. Люди отправлялись туда за сокровищами и возвращались безумными, умирающими или не возвращались вовсе. Некоторые шли туда из любопытства, которое подгоняло их так же сильно, как других алчность. Они искали знаний. Мало кто находил их… и потом обнаруживал, что соплеменники боятся и сторонятся таких людей.

Куниггод… Не в первый раз за годы своих блужданий Бриксия задумалась о загадке своей старой няньки. Куниггод была властной женщиной, она как хозяйка правила домом Торгуса, потому что когда в первой же битве с захватчиками пропал отец Бриксии, она была ещё слишком мала, чтобы править самой. Судьба отца так и осталась неизвестной. Мать девушки умерла при родах, и поэтому никакой другой госпожи в долине не оказалось.

Но кем же была Куниітод? И сколько ей было лет? Бриксия помнила няньку с самого своего младенчества, и Куниітод не старела, она всегда была одинакова. И хоть не утверждала, что она Мудрая Женщина, владеющая тайными знаниями, она была знахаркой и знатоком трав. Лучше её сада Бриксия ничего не видела. Впрочем, она тогда мало что видела за пределами долины.