Текст книги "Походы викингов"

Автор книги: Андерс Стриннгольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

Около 862 года, рассказывает русская летопись, славянские и чудские племена восстали на своих варяжских властителей, отказались платить им дань и выгнали их из страны. Но славяне и чудь не могли управляться сами собой. Начались междоусобия и раздоры, сопровождаемые таким беспорядком и неустроениями, что чудь,[187]187
  Под этим названием в русских летописях разумеются эсты. На чудь намекнет А. Бременский своими Turсі, турками.


[Закрыть] кривичи, славя не новгородские и весь, не зная другого средства положить конец неустройствам, послали за море послов к тем именно варягам, которые назывались руссы, и просили у них себе государей. «Земля наша велика и обильна, – говорили послы, – а наряда в ней нет: придите княжить и владеть ей». История нечасто представляет такие черты, чтобі покоренные народы, снова завоевав свою независимость добровольно призвали к себе опять прежних властителей или просили у них государей. Это доказывает, что замечено и русскими историками, что варяги долго господствовали над жителями названных выше стран, облагали их умеренной данью и пользовались властью благоразумно, так что зависимые от них племена опять пожелали безопасности и порядка, отличавших правление чужеземцев.

Три брата, Рюрик, Синеус и Трувор, приняли приглашение и переправились в славянскую землю. Их сопровождала огромная толпа варяжских мужей. Рюрик выбрал себе местопребыванием Новгород, Синеус поселился на Белом озере, в земле веси, Трувор учредил свое пребывание в Исабурге, или Изборске, городе кривичей.[188]188
  Наиболее обоснованной выглядит версия, высказанная еще в XIX в. согласно которой реальный Рюрик не имел братьев, по крайней мере пришедших с ним на княжение в Россию. Под именем таковых летописец однобочно поместил искаженные древнесеверные слова sine bus и thru wacringr, то есть «свой дом» и «верная дружина». Таким образом, в изначальном варианте предания подразумевался приход конунга-князя со своим родом и собственой дружиной, что вполне адекватно снимает противоречивое и весьма подозрительное бездействие братьев на определенных им управленческих постах и их внезапный и одновременный уход из жизни через два года (прим. ред.)


[Закрыть]

Двое других варяжских братьев, Аскольд и Дир, отправились со своими людьми вниз по Днепру, с намерением добраться до Константинополя и там поискать себе счастья. На пути подошли они к городку, лежавшему на высоте, узнали, что это город Киев и платит дань хазарам. Аскольд и Дир овладели им, поселились там и с помощью княжских дружин, к ним приставших, основали особенное государство на Днепре, независимое от Рюрикова на Ильмене и Финском заливе.

Так в одно время возникли варяжские государства в южной и северной частях России. Только что овладев Киевом и окрестными племенами, Аскольд и Дир, по обыкновенной отваге и страсти норманнов к обширным предприятиям, задумали поход в Греческую империю с двумястами судов. Эти искатели приключений около 866 года поехали вниз по Днепру и направились по Черному морю к Боспору Фракийскому, свирепствовали везде как викинги, рассеивали по берегам ужас и явились под стенами Константинополя.

Никогда еще под стенами этой столицы не видали врага, так же хорошо знакомого с морем, как с сушей. Император Михаил III и Фотий, патриарх Византийской империи, провели всю ночь в молитвах в церкви Богоматери во Влахерне; на следующее утро с пением и торжественной процессией вынесли на берег святую ризу Богородицы и погрузили ее в спокойные воды моря. «Тогда, – рассказывают византийские писатели, а по ним и русская летопись, – вдруг поднялась сильная буря с восходящими до небес волнами, разбила неприятельские суда и выбросила их берег: немногие уцелели из безбожников-руссов». Но Аскольд и Дир убежали счастливо в Киев с остатками войска. Потом вели они войны с пограничными племенами и расширили пределы своего государства.

В то же время Рюрик стал единовластным правителем в варяжском государстве на верховьях Днепра: братья его, Синеус и Трувор, умерли спустя два года по поселении в стране. Он распространил свою область на востоке землями мери и весь до реки Волги и Оки, а на юге до Двины. Своим путникам раздал он землю и поместья таким же образом, как поступали везде норманны, во Франции, в Англии, в Неаполе, равно и в Сицилии. Одному дал он Полоцк, другому – Ростов, третьему – Белоозеро; в этих городах варяги составляли значительную часть населения. В Полоцкой области жили кривичи, в Ростовской – меря, в Белоозерской – весь, в Новгородской жили собственно называемые славяне, близ Мурома – чудское племя, так; же как меря и весь; всеми этими племенами правил сильной и твердой рукой Рюрик. Он – основатель русского государства, в котором более 700 лет царствовали его потомки, до самого пресечения мужской линии его дома со смертью Федора I в 1598 году.

Первобытные жители России состояли из двух главных племен, славян и чуди. До времен Рюрика не знали ни одного народа с именем руссов в пределах теперешней России.[189]189
  И у арабских писателей народ Rus, как называли русских арабы и персы, не встречается до Х века или до конца IX. Бен-Кесир Фергани, арабский астроном, написавший в 844 г. свои «Начала астрономии» и в 9-й главе этого сочинения обозревающий города земли и народы в семи климатах, ни слова не говорит о руссах, хотя исчисляет хазаров, буртасов и славян, между которыми позднейшие географы никогда не забывают руссов.


[Закрыть] Ни одно из племен, призвавших к себе варяж ских князей, не носило такого имени. Ученый греческий император, Константин Багрянородный,[190]190
  Родился в 905, сделался императором в 911, ум. в 959 г.


[Закрыть] исчисляя в сво ей книге «Об управлении государством» многие пороги реки Днепра, приводит их славянские и русские названия: последние очень различны, и находят, что так называемые русские названия вообще чисто скандинавские или, по крайней мере, легко производятся из скандинавского языка. Некоторые византийские и другие современные им историки причисляют руссов[191]191
  «Руссы, которых иные называют норманнами». Литиранди, епископ Кремонский, и середине X века, находясь в Константинополе в качестве посланника итальянского короля, Гуго, лично видел народ, называемый у греков руссами. «Руссы, также именуемые дромитами, что от рода франков». Под именем франков греки разумели вообще жителей запада.


[Закрыть] к норманнскому народу или относят их к племени франков. И арабские писатели намекают на скандинавское происхождение руссов. Так, Ибн-Фадлан в качестве посланника Багдадского халифа из фамилии Аббасидов, через Бухару, Ховаресм (Хиву) и башкирскую землю, ездил в 922 году в Булгар, к королю Булгарскому. В этом путешествии он встретил на Волге руссов, прибывших туда на судах для торговли. Он сообщает о них подробное описание, говорит об их телосложении, одежде, тружении, обычаях и нравах, религиозных обрядах, похоронных торжествах, также и об их товарах.

Название Руси первоначально ограничивалось государством Новгородским, или основанное варягами вначале на Ильменском озере государство преимущественно носит имя Руси еще в XIII–XIV столетиях. Наконец, русская летопись в самых точных выражениях рассказывает, что от новых варяжских пришельцев земля получила имя Руси: так и называется с того времени. Все это объясняется уже вышеприведенным указанием, что скандинавские племена, поселившиеся с Рюриком и его братьями в Новгороде и окрестной стране, называются у чуди Roots или Ruotzalainen, то у славян – русью. Итак, шведы – первые руссы, тот самый народ, который основал Русское государство, соединил в одно государственное общество славянские и чудские племена, жившие «особе» в грубом невежестве под управлением своих родоначальников. От княжеского дома русскоe имя мало-помалу перешло на весь народ.

Новгород, Ладога, Белоозеро, Ростов, Муром, Полоцк и Изборск с принадлежащей к ним страной (между Ладожским и Белым озером, истоками Двины и Днепра, Пейпусом, Волгой и Окой) составляли область Рюрика, древнюю Русь, Хольмгард или Гардарику северных саг. Варяжский муж, Олег, родственник Рюрика и по смерти этого князя (в 879 г.) опекун его малолетнего сына Игоря, ходил в походы с войском, составленным из варягов, чуди, новгородских славян, мери и кривичей, взял Смоленск[192]192
  Смоленск и Полоцк, хотя и принадлежали к земле кривичей, однако ж не принимали участия в приглашении варягов, но оставались независимыми до самого покорения Полоцка Рюриком и его братьями, а Смоленска – Олегам.


[Закрыть] и поставил там варяжских правителей; потом спустился вниз по Днепру и везде покорял славянские племена; употребив хитрость, застал врасплох своих земляков, Аскольда и Дира, убил их, и овладел их княжеством на Днепре, и потом перенес столищ государства в Киев, Киенугард, Квенугард северных саг.

Он нанес сильный удар хазарскому государству и присоединил к Руси славянские племена, прежде подвластные и платившие дань хазарам.

С флотом из 2000 судов и 80 000-ным войском он плыл Днепром в Черное море. В тех местах, где нельзя было плыть, суда по обыкновению перетаскивались по сухому пути. Держась западных берегов Черного моря, он дошел до Боспора Фракийского, грабил окрестные места, жег дворы и церкви, наконец явился перед Византией и готовился взобраться на стены этого города. Гречески к император, Лев VI, откупился от него дорогой данью. В знак победы Олег повесил свой щит на воротах Византии и воротился в Киев с таким множеством золота и серебра, дорогих тканей, вин и других вещей, что у невежественного народа прослыл «вещуном», человеком, одаренным сверхъестественными качествами.[193]193
  Личность Олега представляет, без сомнения, самый колоритный образ именно скандинавского викинга той поры. Показательно, что даже самые ярые антинорманисты редко покушались на скандинавское происхождение этого князя. В действительности Олегу, согласно летописи всю жизнь довольствовавшемуся фактически постом регента при Игоре (не исключено, однако, что эта роль была краткосрочной и на самом деле Олег был в дальнейшем воеводой, соправителем, своего рода могучим ярлом при Игоре), принадлежит в русской истории гораздо более существенная роль. Именно в результате предпринятой им крупномасштабной операции, осуществленной интернациональным славяно-скандо-финским войском, в 882 г. был захвачен Киев. Таким образом, в одних руках оказались Северная и Южная Русь и весь Путь из варяг в греки. Именно эта дата и должны по праву считаться датой основания Древнерусского государства.


[Закрыть]

Спустя некоторое время, когда Олег уже умер и Игорь, сын Рюрика, княжил в отцовском государстве, неслыханное до тех пор предприятие норманнов, явившихся под именем руссов (морской поход в Прикаспийские страны), навело ужас на азиатские народы. На 500 судах, каждое с сотней человек войска, они по обыкновению поплыли Днепром в Черное море, обогнули Тавриду (Крым), вошли через Киммерийский Боспор в Азовское море и потом и р. Дон; в том месте, где эта река сближается с Волгой, они перетащили суда через перешеек, или высоты, отделяющие эти обе реки, в теперешнем Царицынском уезде, опять поплыли Волгой, мимо города Итиля, в Каспийское мире (Хазарское у арабов), рассеялись по нем, везде на берегах делали высадки, разразились грозой над мирными жителями и привели в страх все прибрежные народы Азии.

Сколько могли припомнить в то время, Каспийское море никогда еще не носило неприятельских кораблей. На нем обыкновенно не видали других судов, кроме рыбачьих и купеческих. Напрасно жители Дшиля и Дейлейма собирались дать отпор неприятелю; напрасно составлялись войска из народов Таберистана, Джорджана, Бардаа, Аррана, Бейлакана и Азербайджана: русские разбили их, победили полководца Ибн-Абис-Садаа и дошли до Нефтяной земли в Ширванском государстве. После этих набегов они, по обычаю викингов, снесли награбленную добычу в безопасное место – на острова Каспийского моря, поблизости нефтяных берегов.

Окрестные жители собрали войско, переправились на острова в лодках и купеческих судах, чтобы отнять награбленное добро и истребить морских разбойников. Викинги построили свои суда в боевой порядок, поплыли навстречу неприятелю, уничтожили его флот и перебили множество мусульман. Многие месяцы они держались на Каспийских берегах и ужасно разорили их.[194]194
  Это случилось в начиле IV в. хиджры. 300-й год Магометанского иисчисления совпадает с 18 августа 912 года христианского. Упомянутый поход в Каспийское море был предпринят ими между 912 и 919 или 922 и 927 годами.


[Закрыть]

На возвратном пути они принуждены были в устьях Волги сражаться с сильным мусульманским войском и потерпели жестокое поражение; однако ж, после некоторого времени, показались опять на Каспийском море: проникли в Куру, устремились к Бардаа, столице Аррана, и взяли этот великий и богатый город; они провели в этой стране целый год в разных походах и частых стычках с туземцами.

Со своими флотами и способностью к переездам одних мест в другие по рекам и морю, русские войска были ужасом для всех приморских и приречных жителей той страны. В своей земле они были храбрее и искуснее всех соседей в военном деле и прекрасно умели образовывать хороших воинов из своих славянских и чудских подданных. Сверх того, Рюрик передал своему роду норманннскую воинственность и предприимчивость.[195]195
  Старинная храбрость, счастье и предприимчивость норманнов оставались неизменными в продолжение целого столетия после Рюрика; мужество первого поколения умерло даже в детях правнуков; подобно Рюрику, его преемники, кажется, превосходно умели устраивать отличные войска из народов, покоренных ими. Славяне и чудь под начальством норманнов, явились непобедимыми.


[Закрыть]

Спустя 180 лет по основании Русского государства на Волхове, в княжение Ярослава, четвертого Рюрикова потомка в нисходящем колене, русское владычество распространилось от берегов Балтийского моря до Угрии и Черного моря и к востоку до Азии, следовательно, имело пределы нынешней европейской России. Те же князья, так быстро распространившие русскую власть и положившие начало государственному значению Русской державы, вместе с тем водворяли гражданский порядок, давали законы и старались, сколько могли, образовать народ и возвысить его из состояния невежества, в какое был погружен, на ту же степень образования, на которой находились прочие, более успевшие в том, европейские народы.

Олег строил города, заводил управление и войско, установил определенные подати, которые должны были платит славяне, кривичи, меря и варяги. Ольга, дочь варяжских родителей, супруга Игоря, во время малолетства сына своего, Святослава, велела строить мосты и проводить дороги для облегчения торговых и других сношений между разными племенами государства; мудрым правлением она снискала в русски летописях бессмертное имя. Владимир Великий, сын деятельного воина и завоевателя, Святослава (которого русские историки сравнивают с Александром Македонским), обратился в христианство и распространил его на Руси по греческому обряду и исповеданию; вместе со святою верою появились письменность и первые начала образования; Владимир любил науки и музыку, держал скальдов при своем дворе; призывал к себе немецких и греческих художников и ученых, заводил училища, строил великолепные храмы, пролагал новые торговые дороги. Он отправлял посольства к западному и греческому императорам и к мусульманским государям в Багдад. Его сын, Ярослав, зять Олафа Скетконунга Шведского, издал первые письменные законы, обличающие их северное происхождение, по чрезвычайному сходству со скандинавскими. Он сновал город Дерпт в Ливонии, заставлял переводить многие книги с греческого и привел Русь в сношение со всеми образованными народами. Куда ни приходили норманны, где ни основывали новые государства, они всюду приносили с собой ту же любовь к наукам и искусству, то же стремление к образованию, которые еще во время переселения народов отличали готское племя от многих других.

Всего более помогли усилению русского владычества и быстрым успехам русского оружия непрерывные связи царствующего на Руси дома с его родовой страной и помощь, получаемой оттуда во время великих опасностей и в трудных обстоятельствах. Сын Рюрика, Игорь, в войне с греческим императором понес такой урон на море и на суше, что едва с третьей долей войска вернулся на Русь; он послал за помощью в Варяжскую землю, за море. С варягами, пришедшими оттуда на выручку и с войском, набранным на Руси, он опять пошел к Константинополю. Уже одна молва о приближении русского войска привела в смятение всю Грецию император, не дав еще дойти Игорю дальше Дуная, начал переговоры с ним, возобновил прежний договор с Олегом и осыпал русского князя пышными подарками, состоявшими в золоте и разных дорогих тканях. Владимир Великий, во время междоусобия по смерти Святослава, прогнанный в свое Новгородское княжество, бежал к варягам и, прожив у них два года, вернулся с варяжским войском, взял опять Новгород, одолел в Киеве брата, Ярополка, сделался единовластным на Руси и восстановил в ней спокойствие и порядок. И Ярослав, великий князь Новгородский, в войне с братом, Святополком, которому помогал князь Польский, Болеслав, также с другим братом, Мстиславом, успешно воевавшим с хазарами и касогами, в крайней нужде посылал за помощью к варягам за море. В 1024 году к нему пришло варяжское войско под начальством слепого Якуна, носившего златотканое платье. Да и кроме того, храбрые скандинавы, когда не было войны в их отечестве, приходили т< временам в Россию для жалованья, добычи и славы.

В первых столетиях существования русского государ ства при Рюрике, Олеге, Игоре, Святославе, Владимир! Великом и Ярославе варяги составляли главную военную силу Руси. Варяжские вожди всегда водили в бой славян ские и чудские войска; из варягов состоял совет и придворные чины великих князей; варяги составляли земское вой ско для защиты страны от неприятеля; при посольствах и переговорах с иноземными князьями всегда употреблялись варяжские мужи;[196]196
  О Якуне есть сведения; 1) что он имел слабое зрение и носил на глазах златотканную повязку, и 2) что он был сыном шведского короля, Олафа, и братом Ингигерд, супруги Ярослава. Одновременность и родство между Якуном и русским князем делают очень вероятным, что этот Якун был Анунд Яков, сын и преемник Олафа Скетконунга. Якун по-славянски, то же, что Яков.


[Закрыть] им поручались вообще высшие важные дела и должности в государстве; еще во время Нестора они составляли главную часть населения в Великом Новгороде;[197]197
  В числе русских уполномоченных, заключивших в 912 г. мирный договор между Олегом и греческим императором, встречается один со славянским именем, и не боло двух или трех в числе 50 русских послов, подписавших в 945 году мирные условия между Игорем и императором Константином. При том встречаются следующие русские имени Фарлаф (Фярульф). Рулоф (Рольф), Руальд (Райнвальд), Фрелаф (Фридлейф), Труан (Транл), Лида (Лидальф), Гуннареф (Гуннар), Альдан (Гальдан), Гудоф (Гуде), Фруди (Фроде), Фристен (Фросте), Бримиальд (Бриниольф), Адун (Адоин), Гомоль (Гаммаль), Кяр, Карл, Ингель, Вермунд, Грим, Коль, Свен, Фасте и т. д. Эти имена, совершенно сканндинавские.


[Закрыть] это подтверждают и рассказы северных саг об усердных посещениях скандинавами России, или так называемой у них Гардарики.[198]198
  Непревзойденным и лаконичным историческим произведением, подведшим в свое время итог более чем полуторастолетней дискуссии о роли варягов на основании письменных источников и сохраняющим актуальность по сей день, стала книга В.Томсена «Начало Русского государства» (СПб., 1891). В ней также приводится блестящий разбор номенклатуры личных имен летописи, демонстрирующий высочайший процент присутствия скандинавов в среде господствующего класса Руси (прим. ред.)


[Закрыть] Родовые и племенные связи, имевшие в то время очень важное значение, поддерживали живые, дружеские сношения между этими странами. Русские князья искали убежища в Скандинавии, а северные – в России, если невзгоды заставляли их покинуть отечество.

Когда ж с введением христианства походы викингов прекратились и внутренние смуты Скандинавии заняли внимание прежних морских разбойников, кончились и походы в Россию; вспоможения не стали более нужны для русских; поселившиеся на Руси скандинавы мало-помалу слились со славянами или потерялись в их многолюдстве. Со временем преобладание варяжского племени прекратилось совсем, потому что варяги были очень малочисленны в сравнении с превосходящим числом туземцев. Славянские нравы и язык получили господство; все государственное устройство приняло соответственное тому направление. Этому содействовали особенно два обстоятельства, снова возвратившие Русь в расстроенное состояние, из которого с большим благородным мужеством извлекли ее первые государи: 1) разделение Руси Владимиром Святым и его потомками, имевшее следствием междоусобные войны, и 2) покорение Руси монголами (1238 г.), погубившее все, и дали начала образования, в пространстве 250 лет, когда Русь находилась под игом монголов.

Глава двенадцатая
Варяги в Константинополе

Но не в одну соседнюю Гардарику, ко двору русских князей, ездили храбрые скандинавы; любовь к странствованиям, желание ознакомиться с миром и добиться славного имени везде, где только идет война и где храбрые подвиги награждаются богатством и известностью, завлекали их в Константинополь Миклагард, великий город северных саг.

Еще Константин Великий, в первой половине IV века составил 40-тысячный отряд из готов, живших в союзе и дружбе с ним. Они назывались Foederati, союзники, особливо потому, что служили в императорском войске не по обязанности, как природные его подданные, и не по при нуждению, как покоренный народ, и потому против воли несущий военную службу, но как охотники, по условиям союзного договора. С того времени у всех императоров вошло в обыкновение набирать воинов между варварскими народами. Эти иноземные полки в последнее время составляли главную силу империи.[199]199
  Институт федератов явился вынужденным и на первых порах достаточно эффективным средством выхода из фатального военно-политического кризиса, в который вступила Римская империя. Готы же представляют наиболее классический и рафинированный пример федератных отношений с варварским племенным союзом. Однако варваризация армии, подхлестнутая вливанием в ряды защитников Империи все новых варварских контингентов, в конечном счете явилась одним из основных источников гибели Западной части некогда великого целого. Византии же удалось сохранить устойчивость и продлить свое существование еще на тысячелетие, в чем далеко не последнюю, а порой первостепенную роль играли именно отряды германских, а позднее преимущественно скандинавских, воинов (прим. пред.)


[Закрыть] Многие следы, как видно из истории переселения народов, показывают древнюю, долго сохранявшуюся, родовую связь между готами на берегах Балтийского моря и готами на Черном и Адриатическом морях, во Фракии и Италии. Мы находим, что готы долгое время служили в войсках греческих императоров, что почти с верностью можем отнести к тому же времени не было обычая древних скандинавов за жалованье, воинскую добычу и почести поступать на службу к восточно-азиатским императорам. Прокопий, живший в середине VI века, разговаривал с людьми, пришедшими в Грецию с острова Туле. С падением готского царства, вероятно, перемещения в эти страны прекратились; с тех пор, при великом, все еще не установившемся, движении народов, новые чуждые племена вторглись не только в прежние области островов на берегах Балтийского моря, но и в их владения на Днепре и Дунае.

Со всем тем, старинные странствования в Грецию не выходились из памяти; долгое время после них известны другие дороги, ведущие из Балтийского моря в Черное. Это видно из рассказов шведов, которые в первой половине IX века с великой опасностью и затруднениями прлоожили себе путь между варварскими народами до самого Константинополя. Но спустя некоторое время в Новгороде и Киеве возникли варяжские княжества, скандинавские руссы начали княжить на Волхове, Двине и Днепрe, путешественникам из Скандинавии снова стала безпасна старинная дорога для торговли и путешествий. Тогда в жителях Скандинавии опять пробудилась охота к путешествованиям в великолепную столицу Греции.

Походы Аскольда и Дира, Олега и Игоря в Константинополь еще больше оживили сообщение между Балтийским и Черным морями, Когда Владимир Великий с помощью варягов опять занял Новгород и снова покорил себе русскую землю, варяги, в награду своих услуг, требовали дани с Киева, утверждая, что этот город принадлежит им пп праву завоевания. Самых храбрых и знатных из них Владимир наградил домами и имением; прочих удержал обещаниями, до тех пор пока не привел себя в оборонительное положение. Тогда они просили себе проводников в Константинополь и, получив их, ушли в Грецию. С того времени стали гораздо чаще походы в Миклагард, в великую греческую столицу, славную по богатству и великолепию.

Греческие императоры не доверяли своему народу и не находили в нем воинского мужества, необходимого госу|дарству, часто угрожаемому опасными нападениями. Вместе с армянами, персами, франками и другими народами служившими греческим императорам, византийские писатели X и последующих столетий упоминают об особенном отряде варангов, секиры носящих варваров из Туле, весьма отдаленной земли на пределах Северного океана. В северных сагах эти люди носят имя Waeringer, означающее воинов, вступивших в службу иноземных государей для защиты их государства и их самих.[200]200
  Название варягов всего проще и естественнее производится от древнего скандинавского, в старинных шведских законах встречающегося слова vaerla (varja, varna) защищать, оборонять, или от varda (varda) – охранять, беречь; от этого varda, по другому произношению garda, происходит, вероятно, и слово Gardingi, означающее в древних востготских законах королевских телохранителей, отсюда Garde – гвардия.


[Закрыть]

Waeringer, вероятно, назывались сперва дружины, пришедшие в славянскую землю с варяго-русскими князьями и служившие им вместо земского войска и телохранителей. Тогда и славяне переняли у них это имя, которое они сами придумали себе или получили от русских князей, потому назвали их варягами. В России это имя стало них общим и обыкновенным, так что его распространили на их море и народ, от которого они пришли. От славян перешло это имя к булгарам, а от них к арабам, называвшим норманнов варенгами. Под тем же именем они стали известны в Византийской империи, когда скандинавы начали ходить в большем числе через Россию в Константинополь и в качестве веренгов (защитников, телохранителей) предлагали свои услуги греческим императорам. Это название, по характеру греческого языка, изменилось в baraggoi, как и произносили его новейшие греки.

По словам византийских писателей XII века, эти варанги, веренги, варяги (будем лучше называть их северным именем) долгое время находились в службе восточноримских императоров и исстари употреблялись для стражи при императорском дворце. С X или, еще вернее, с XI века и потом в продолжение многих столетий им вверялось охранение особы императора, его сокровищ и престола. Такое почетное преимущество перед исаврами, армянами, персами, франками и другими иноземными войсками они получили за неподкупную верность, исполинский рост и храбрость.[201]201
  Общим местом и сюжетом многих саг является рассказ о том, как некий викинг длительное время служит при дворе императора Византии, а потом возвращается к себе на родину, отягощенный богатствами, полученными за службу. Нет сомнения, что такое наемничество было наиболее выгодным из всех возможных способов приложения воинственных усилий скандинавских искателей приключений (прим. ред.)


[Закрыть]

В 1081 году греческий полководец, Алексей Комнин, восстал против императора Никифора Вотаниата и привлек на свою сторону войско, которое признало его государем и пошло с ним к Константинополю. Но без трудной и долгой осады он не мог овладеть этим сильно укрепленным городом. Через кесаря Иоанна, бывшего на его стороне, он старался узнать состояние и дух императорских войск в столице. Ему хотелось подкупить их. Кесарь не советовал обращаться с тем «к варягам, варварам из Туле, носящим на плечах обоюдоострые секиры: упорнее всех они держатся своих старинных обычаев; славу нетленной верности, стяжание предков, варяги хранят как драгоценное наследство, завещанное им отцами; они никогда не нарушают ее; нечего и говорить с ними об измене, потому что преимущественно за верность они и выбраны в императорское охранительное войско». Кесарь советовал Алексею завести тайные переговоры с немцами,[202]202
  Так называются у славян германцы: от них это имя перешло и к грекам; оно происходит от славянского прилагательного «немой» и означает всех иностранцаев не понимающих славянского языка, а в особенности одних германцев.


[Закрыть] которых подкупить не стоило никакого труда. Это имело успех: измена немцев открыла Алексею вход в город. Никифор Палеолси, один из высших сановников империи, спешил с этой вестью к Вотаниату и просил отдать под его начальство варваров из Туле; с ними он выгонит неприятеля из столицы. Но дряхлый Ботаниат прибегнул к переговорам, которые имели следствием его отречение от престола. Анна Комнина, составившая жизнеописание своего отца, полагает, что Вотаниат сохранил бы престол, если бы послушал совета Палеолога. Но он уступил его добровольно. Когда же Алексей возложил на себя багряницу, варяги клялись ему в такой же верности, какой всегда могли ожидать от них величество и престол императора.

Вскоре потом Алексей выступил в поход для выручки Диррахия, сильно теснимого герцогом Апулии, Робертом Гвискардом. В этом походе были с Алексеем и варяги. Император решился дать неприятелю решительное сражение, велел варягам спешиться и густым строем идти во главе войска. Гвискард рассчитывал легко расстроить греков и уничтожить весь план Алексея, если бы удалось дружным ударом опрокинуть варягов, страшных не столько числом, сколько своей известной храбростью. Он поручил нанести этот удар Амицету, начальнику одного крыла норманнского войска. Амицет двинулся вперед с сильным отрядом пехоты и конницы. Варяги, которым на греческой земле привелось помериться силой со своими северными братьями, сражались так, что разорвали норманнские ряды и обратили Амицета в бегство. Увлекшись храбростью и пылу первого успеха, они сильно преследовали врага и отделились от греков. Это заметил Роберт Гвискард и в ту же минуту стремительно ударил на варягов, шедших отважно вперед, и отрезал, их от главного войска. Усталые от прежней стычки при их тяжелом вооружении они были подавлены превосходящими силами неприятеля, однако ж до самой смерти отстаивали свою славу и покрыли своими трупами поле битвы. Немногие убежали в ближнюю церковь и взобрались на ее кровлю. Норманны сожгли ее; все уцелевшие от меча, сгорели. Потом греческое войско было разбито, и Алексей бежал.

Одна северная сага упоминает о чудесной победе, одержаной варягами с помощью св. Олафа. Греческий император Киръялакс, предпринял поход в Блакманналанд. Прибыв на Пецинское поле, он встретил войско язычников с многочисленной конницей и огромными телегами; на них были поставлены высокие двери с окошками, из которых можно было отражать нападение. Эти телеги, придвинутые очень близко одна к другой, ограждали стан, сверх того обведенный высоким валом и походивший на крепость, под прикрытием которой расположился неприятель.

Греческое войско было разбито с большим уроном. Киръялакс составил новый строй из франков и флемингов. И эти вернулись с окровавленными головами. Царь очень рассердился на своих воинов, а они говорили: «Пусть он примет варягов, его винные мехи». Царь отвечал на то, что он погубит так свое лучшее сокровище и не пошлет горсть людей, как ни храбры они, против такого многочисленного скопища. Но варяжский вождь, Торир Хельсинг, вмешался в разговор и сказал: «Хотя бы на дороге, по которой пойдут они пылал огонь, я и мои товарищи перескочим через него, лишь бы вы, государь, на будущее время жили спокойно». Царь советовал им сделать благочестивый обет к Олафу и помолиться ему о покрове и защите. Они ударили по рукам, условившись выстроить в Миклагарде церковь во имя св. Олафа на свое иждивение и с помощью других добрых людей. Потом построились, покрылись щитами смело, весело пошли на неприятельский стан. Они ворвались в него и проложили дорогу грекам и франкам, которые, видя успех варягов, спешили помочь им, также проникли в стан и жестоко разбили неприятеля, Весь варяжский отряд состоял только из 450 человек; неприятеля было в 60 раз больше, но при самой первой стычке на них напал такой страх, что все они тотчас же пустились бежать. Их король видел, что какой-то знатный человек на белом коне разъезжал перед варяжскими рядами. Никто другой не видал его.[203]203
  Сага о Хаконе Широкоплечем, XXІ.


[Закрыть]

Весьма вероятно, что это украшенное происшествие в саге указывает на такое же с императором Иоанном Комнином (сын и преемник Алексея, царствовавший с 1119 по 1143 гг.) в походе против печенегов, или так называемых Пацинацких скифов, вышедших из своих жилищ в Подолии и грабивших греческие области. Иоанн нашел печенегов под прикрытием телег и для нападения хотел спешить своих всадников. Войско не соглашалось на то. Тогда император заставил варваров, стоявших возле него с секирами, двинуться вперед и изрубить неприятельские телеги. Они исполнили это, и потом император овладе станом.

Развязка всех сражений обыкновенно зависела от варваров, служивших в греческом войске. Но из этих иноземцев особенно варяги пользовались славой храбрости и воинской опытности. Всегда употребляли их там, где шел самый жаркий бой и где нужна была особенная отвага. Во всех походах, в которых император принимал личное участие, варяги всегда окружали его и защищали знамя империи.

Когда же он находился в столице, варяги составляли стражу при большом императорском дворце и при дверях дворцовых комнат. Они стояли на часах у императорских сокровищ и регалий, которые хранились в особенной комнате большого дворца, называемой «вестиарион».[204]204
  Казнохранилище.


[Закрыть] При вошествии на престол нового государя, он отправлялся из дворца в церковь для венчания и миропомазания от патриарха империи; когда проходил потом к алтарю для приобщения святых таинств, его окружали с обеих сторон варяги и 100 благородных юношей.

Варяги провожали государя во всех его путешествиях. Когда приезжал он в укрепленный город, им вручались ключи от городских ворот на все время пребывания их в городе. В день Иоанна Крестителя государь посещал Петровский монастырь; в день Сретения с торжественным крестным ходом он отправлялся во Влахернскую церковь; так же во все другие празднования священных воспоминаний он ездил на богомолье к святым покровителям города. При таких случаях варягами начальствовал их вождь, шедший возле императора, почему и назывался почетным именем Akolutbos, спутник, как лицо, всегда неразлучное с особой государя. В Рождество Христово, которое праздновалось с особенным великолепием, варяги стояли в церкви у столбов и ступеней престола, держа секиры в руках до появления императора; потом обыкновенно клали их себе на плечо. В Вербное воскресенье они принимали участие в расхищении богато украшенной и убранной дарами галерее, которая устраивалась между императорскими комнатами и церковью и после торжества отдавались придворным. В тот же день у государя бывал общественный стол; после высших сановников империи и различных придворных, поочередно приносивших поздравления императору, входили к нему, устроясь по-своему, и варяги, желали ему долгой жизни на своем родном языке и при том взмахивали секирами и скрещивали их со страшным стуком. С такой же торжественностью обедал император в праздники Пасхи и Пятидесятницы; тогда варягам отпускались кушанья с его стола на золотых и серебряных блюдах.

Из византийских писателей мы узнаем, что греки не без зависти смотрели на доверие и высокую благосклонность императора к этим полудикарям, которые «не говорили, а скорее плевали из уст, которых греческий язык походил на дикое эхо военных песен, отражаемое устами их родины». С неудовольствием также видели, что «эти варвары, по щедрости государя, получают столько денег и драгоценностей, сколько прилично было бы иметь лучшим людям из благороднейших народов».

Варяги, возвращавшиеся из греческой службы, рассказывали про тамошний обычай, что, по кончине императора, они могли ходить по всем его дворцам, в которых сохранялись его сокровища, и при этом случае имели право брать себе все, сколько могли унести в память своей службы при покойном государе. Это называлось poluta swarf. Сага рассказывает, что Харальд Хардраде, воротившийся на север с великим богатством, три раза принимал участие в таких прогулках.[205]205
  Сага о Харальде Суровом, XVI.


[Закрыть] Говорили, что норманны, желавшие. служить в Миклагарде (Греции), получали очень много всякого добра.

Все, приходившие оттуда, рассказывали о пышном императорском дворе и огромном казнохранилище, описывали его войска, устройство и вооружение и приносили много других известий о чудесах Востока. Они видели прекрасные произведения искусства, украшавшие конное ристалище (ипподром), и замысловатые игры, которые давали на этой пышной арене, подобно прежним играм цирка в Риме. Восточные императоры собрали в ипподром все, оставшееся от римской и греческой древности. Тут можно было видеть истуканов богов и обоготворенных героев Древнего Рима и Греции. Посреди этих великих памятников древнего искусства канатные плясуны делали свои воздушные скачки; вольтижеры показывали удивительную легкость; дикие звери и птицы бились друг с другом. Тут же пступали в состязание лошади, запряженные в богатые и дорогие колесницы. Разделяясь на стороны, соперники, одетые в синее, зеленое, белое и красное платье, с разных сторон выезжали на арену через медные ворота ипподрома, украшенные таинственными надписями, и вдруг неслись из-за барьера к столбу, поставленному в середине ярены, означая восхождение солнца своим бегом и движениями; семь раз они объезжали вокруг столпа, подражая течению планет. Пока еще цвета одежды ездоков не приняли политического и не утратили первоначального значения, они изображали четыре враждующие стихии или, по другому мнению, четыре времени года. Высокая стена окружала огромную площадь ипподрома. Вокруг сидели зрители на скамьях, устроенных в виде уступов. Для императора поставлен был престол. Горело освещение, сжигались потешные огни, музыка полного хора тешила слух, глазами со исех сторон встречалась многочисленная толпа; тут было собрано все, что только могла представить великого и пышного богатая Византия.