Текст книги "Походы викингов"

Автор книги: Андерс Стриннгольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

Оттого исландские исторические сочинения не менее важны для познания как древнескандинавского языка, так и теогонии древних скандинавов, их преданий, нравов, образа мыслей и государственного устройства до времен, предшествовавших введению христианства на севере. Еще до сих пор, благодаря отдаленности от иноземного влияния и раннему развитию словесности, язык в Исландии сохранился чище, нежели какой-нибудь другой из живых языков; но в Швеции, Норвегии и Дании более тесные связи с чужими странами и их словесностью, успехи образованности, государственные перевороты и другие обстоятельства имели то последствие, что наречия этих трех скандинавских государств более или менее отдалились от старинного языка, которому только один шведский остался верным больше всех.[139]139
  Язык шведско-упландских законов имеет только орфографическое отличие от исландского. Если вменить «Молитву Господню» на обоих языках, шведском и исландским, то заметим весьма немного отличий. Исландцы, не знающие датского языка, легче понимают шведа, нежели датчанина.


[Закрыть]

Так Исландия справедливо называется воспитательницей северной словесности, северной песни и истории. Чтение древних саг и теперь еще любимое и единственное развлечение исландца; в своей семье чтением сокращает он долгие зимние вечера; в нем же находит удовольствие и в гостях. Хозяин начинает читать, другие продолжают, если он устанет. Некоторые знают наизусть саги, другие пользуются печатными экземплярами или, по недостатку их, красивыми рукописями, нередко написанными самим поселянином.

Теперь на этом острове обитатели живут только воспоминанием о том, чем были некогда их предки, живут в постоянной нужде, однако ж довольные и покорные судьбе, промышляя скотоводством и рыбною ловлею. Но в этой стране, где, по словам одного путешественника, теперь нельзя бы предполагать присутствие человека, если бы берега ее не были уставлены лодками, некогда жило глубою сочувствие к наукам и искусствам, процветала северна словесность, обитала свобода в общественной и довольств в домашней жизни. Ее народ был любознательный путешественник, собиравший в чужих краях сокровища науки, почитатель поэзии скальдов и сказаний старины; высшим благом жизни была для него древняя независимость, и всякий исландец, наживший в путешествиях богатство и славу, наперекор всем соблазнам, предоставляемым ему жизнью на чужбине, спешил вернуться в свою ледовитую родину, обделенную природой. Это показывает нам, что всякое отечество может быть сносным, даже цветущим, если свбода повеет на него своим свежим дыханием.

Четыре столетия на этом острове господствовала гражданская свобода, за исключением Скандинавии неизвестная остальной Европе. От государственного устройства шведского королевства исландское отличалось только тем, что природа вещей и сила обстоятельств требовали в одном государстве, а в другом делали это ненужным. Воинственная толпа, странствовавшая с Одином, поселилась в чужой стране, среди оседлых уже тамошних племен и в соседстве народов, относительно которых нужно было держать себя в оборонительном положении: такие обстоятельства, естественно, вызывали учреждения, имевшие главной целью безопасность государства от внешних врагов. Но единственной целью отдельных семейств, поселившихся на необитаемой Исландии для спасения древней свободы и права от притязания сильных земли, за недостатком внешних врагов, могло быть основание законных отношений между равными поселениями, охраняющих взаимные их права и спокойствие. Положение шведского государства требовало преимущественно воина в его главе; король с обширной воинской властью был высший представитель и правититель; все устройство государства получило более воинственный характер. Но Исландия, вдалеке от военных опасностей, погруженная в заботы об установлении законного порядка, имела нужду в верховной власти только для решения возникавших споров или решения важных судебых вопросов; ей необходим был толкователь законов, руководитель при совещаниях и судебных тяжбах в народном собрании; оттого-то лагман, оратор альтинга, был высшим сановником в Исландии, следил с живейшим участием за ходом рассуждений при тяжбах, потому что эти последние слишком затрагивали государственный быт Исландии и каким бы то ни было образом очень близко касались общих выгод; оттого-то все, принадлежащее к законодательству и сущности тяжбенных дел, развилось на этом острове до удивительного совершенства в тогдашнее время, даже подходило к сутяжничеству и опытному крючкотворству.

Так государственный быт Исландии, Швеции и многих других государств сначала принял тот вид, который предписывала нужда, но в дальнейшем развитии устроился сообразно с обстоятельствами; Швеция, по духу республиканская, стала по наружности монархической, Исландия же осталась республикой, как по духу, так и по наружному складу. По мысли исландца, его государство должно управляться союзом свободных людей, без влияния внешних обстоятельств; верховную власть следовало вручить независимым сочленам общества, свободным домовладельцам, с одинаковыми правительственными правами, но это равенство, составляющее основную мысль демократического начала, отчасти ограничивалось правами и значением, переходившими к потомкам первых родоначальников, наследственностью должности годи, начальника годорда: в его семействе 36 таких годи представляли некоторый род высшего дворянства; они составляли сенат и высший суд Исландии в альтинге; из них набирался лагман, носивший это достоинство до тех пор, пока пользовался общим доверием; он созывал годи подавать свои мнения о новых законах или в других важных делах; их мнения предлагались через него народу, который одобрял их и давал им силу или отвергал.

Годи уже рано обнаружили стремление расширить пределы своей власти, каждый в своем хераде. Но эта должность никогда не оставалась так строго наследственной, чтобы не имело место избрание народом; притом свободные люди херада неохотно подчинялись чужой воле, тем меньше сносили несправедливость и насилие, потому власть годи преимущественно основывалась на его личном значении и превосходстве сил на его стороне; нередко случалось, что другой честолюбивый, умный и знатный человек ни в чем не уступал годи своего херада.

Так же, как в древней Греции, это разнообразило отношения, вызывало соперничество, возбуждало умы, поддерживало силы в их деятельности и сообщало всему народу постоянное движение. Это было то самое время, когда Исландия изобиловала скальдами и рассказчиками саг; чудная сила отражалась во всех действиях и обогащала жизнь беспрестанно новыми явлениями; тогда высокое чувство гражданственности и свободы одушевляло всех жителей острова, любовь к наукам и искусствам указывала им путь к славе, независимой от войны.

В отношениях к норвежским королям, со времен Харальда Харфагра бросавшим жадные взоры на остров, исландцы были очень осторожны. Олаф Дигре (Толстый), казавшийся оченъ расположенным к ним, отправлял в Исландию лес и снискал себе дружбу многих; наконец, послал дружеские поклоны и письма ко всем годи, вождям и целому народу и напрашивался к ним в короли, если захотят они быть его подданными; во всяком добром деле он будет их помощником и другом, они ему также; вместе с тем он просил уступить ему островок близ Офьерда, назывемый Гримсей, за что обещал вознаградить их в своей земле, чем только они пожелают.

Тогда один исландец сказал землякам: «Мое мнение в этом деле таково, что, соглашаясь на желание Олафа, мои земляки берут на себя обязанность платить ему подати и всякие другие сборы, какие получает он с норвежцев; такую беду мы примем не только на себя, но и на всех наших сыновей и их детей, со всем нашим племенем и народом, населяющим остров, и это рабское состояние никогда не отойдет опять от жителей Исландии. Верю, что король Олаф человек добрый, но еедь короли не все одинаковые: есть добрые, есть и злые. Так если жители этой страны хотят сохранить свою свободу, какой пользовались со времени населения острова, не надо отнюдь уступать королю ничего такого, на чем со временем он мог бы основать свои законные притязания: ни владений, ни податей, которые тогда сочтутся должной повинностью. Но вот что считаю я приличным: пусть жители острова пошлют Олафу дружеские подарки, какие сами выберут, – соколов, либо лошадей, шатры, паруса, или другое что, годное в подарок, – оно пойдет на хорошее употребление, потому что на это покупается его дружба. О Гримсее надобно сказать так: оттуда ничего не вывозится, годного в пищу, зато можно содержать там большое войско, а если чужеземное войско утвердится на этом островке и будет ездить туда и обратно на длинных судах, то, полагаю, многие из поселенцев найдут его у себя перед воротами». Когда он кончил, народ решил не соглашаться на просьбу короля.

Меньше они остерегались самих себя; не боялись, что свобода обратится в дикий произвол, что опасность грозит со стороны богатых и сильных родов. С прекращением морских набегов беспокойные силы обратились внутрь государства. Власть и значение лагмана были слишком недостаточны для сохранения порядка и равновесия между многими годи острова, равными друг другу по званию, но различными по силам и образу мыслей. Кровопролитная вражда между знатными родами острова, возникший оттого дух партий и внутреннее несогласие отличают последнее время четырехсотлетнего существования Исландской республики, Слабейшие были угнетаемы; несколько сильных вельмож тревожили весь остров и искали для себя поддержки в благосклонности норвежского короля. Общее благо приносимо было на жертву частных выгод, и все действия обличали безумную горячность. В таком положении, когда исландцы не могли больше управлять собой, свобода пала: одни покорились власти норвежского короля в 1261, другие – в 1264 году. После этого остров пришел в упадок. Песня и сага замолкли.

Глава восьмая
Поселения скандинавов в Гренландии

Спустя некоторое время после первою населения Исландии некто Гунбьерн, при путешествии на этот остров или оттуда, был занесен бурей в Северное море и пристал к голому необитаемому острову, который по его имени назван Гунбьернскер (skaer, немецкое I Scbeere – шхера, скалистый островок). К северу от него Гун-Счлрн видел другую землю с высокими белыми горами.

Вскоре потом один исландец, Эйрик Рауд (Рыжий), за убийство был объявлен вне закона и на три года был изгнан из Исландии. Он решился отыскать виденную Гунбьерном землю, нашел ее, осмотрел и прожил на ней все время своего изгнания, потом воротился и хвалил зеленые луга новооткрытой земли (grunes Land), что и подало по-|1»ол назвать ее Gronland.[140]140
  Ему посвящена отдельная сага – Сага об Эйрике Рауде, или Сага об Эйрике Рыжем, – кстати, впервые переведенная на русский язык и изданная еще в конце XIX в. (одна из первых исландских саг, увидевших свет в русском переводе). Современное издание – в книге «Исландские саги. Ирландский эпос» (М, 1973). В ее рамках разворачивается практически вся история не только колонизации викингами Гренландии, но и открытия и попыток заселения Винланда (Северной Америки), каковые были осуществлены сыном Эйрика, Лейфом Эйриксоном, и ею товарищем Торфинном Карлсефни(прим. ред.)


[Закрыть]

Это послужило для многих приманкой к поездкам в новую прекрасную страну для поселения там. Сам Эйрик Рауд воротился туда, за ним следовал флот из 25 судов, привезший в 985 году первых поселенцев в Гренландию.[141]141
  Или 986, потому что Эйрик Рауд поселился там, по словам Ари Фроди (Мудрого), за 14 или 15 зим до введения христианства в Исландии, что случилось в 1000 г. Следовательно, первое открытии Гренландии Эйриком Раудом было около 981 илч 982 года.


[Закрыть] С этих пор переселения в эту страну год от года умножались. В короткое время великие пространства земли возделаны и населены исландскими и скандинавскими поселенцами, как на восточной, так и на западной стороне.

Природа и положение острова разделяли ею на два главных поселения, названных по их положению Osier– и Westerbyggd («населенная земля на востоке и западе»). Между ними, на несколько дней пути, простиралась пустыня. Главное поселение было на восточной стороне, самой цветущей и населенной. Оттуда, с размножением жителей, многие перебрались для житья в западную, еще необитаемую.

Уже первые поселенцы осмотрели береговую черту и ознакомились с природой новой земли. Они поселились на изобильном рыбою, глубоко в землю врезающемся заливе (Fjordar, Fiaerdar). Вид берегов – пустынный и мрачный – редко представлял глазам что-нибудь другое, кроме высоких, острых и голых утесов; напротив, внутренность многих заливов, глубоко вдающихся в землю, имеет кое-где прекрасные, изобильные травою долины и летом теплый, приятный климат. Древние рассказы упоминают о западной стороне: о Лисуфьорде, Свартфьорде, Лейруфьорде и семи других заливах; их берега и луговые пространства окружены были поселениями и служили пастбищем для многочисленных стад.

В восточной стороне эти рассказы говорят о поселенииях на Эллумленгрифьорде, самом длинном из всех известных заливов; никто не знал его конца, но по обоим берегам сколько они были известны, простиралась равнина с сочной травой; множество островков, на которых не было недостатка в птицах и яйцах их, лежали рассеянно в заливе который был узок при устье, но по мере углубления в землю становился шире; далее была обширная земля на Графесфиорде со многими островками, известная по ее теплым ключам, зимою кипящим, так что нельзя было близко подходить к ним, а летом холодным, в которых купание освежало на Эйнарсфьорде, при входе в который, на правом его берегу рос большой, богатый лужайками для стад лес; на другом его берегу был залив (vik), по имени Торвальдсвик, еще глубже вдававшийся в землю; на той же стороне перешеек Klining, далее бухта Гранвик, еще далее большой двор Даллер и в конце залива соборная церковь с селением; на Раммастадафьорде с большим королевским двором, Фоссом, принадлежащим королю Норвегии;[142]142
  Подобно Исландии, и почти в одно время, покорилась норвежскому королю Гренландия.


[Закрыть] на Кетильсфьорде, заселенным совершенно; на Эйриксфьорде, где первый открывший страну, Эйрик Рауд, учредил свое пребывание; на Петерсквике с большим селением Верцдаль.

На западной стороне Гренландии есть следы, что поселения простирались до 68 градуса широты и еще далее к северу. Самая дальняя к северу или к востоку земля, какую знали, был остров по имени Крорей, или Корее, куда ходили охотиться на белых медведей. Позади ее, сколько мог объять глаз, не видно было ничего, кроме снежных и ледяных скопов, покрывавших как землю, так и море. Но другие прибрежные острова были населены; между ними один, Ланге (длинный остров), с восемью большими крестьянскими дворами, и к западу от него четыре острова, называвшиеся Ламбеер, отчего и пролив между ними и Ланге назывался Ламбезунд; на востоке от Ланге был другой большой остров, называемый Ренсе (Rebnso – воловий остров), потому что на нем находилось много рогатого скота; там ломали лучший жировик, или горшечный камень, из которого выделывались горшки, и кружки, и такие огромные сосуды, что могли вмещать в себе от 10 до 20 тонн. Возле населенного Гериодснеса, или Гериульфснеса, между двумя утесами, Гварфом и Гвитферком, находилась Sandbamn, «песчаная пристань», общая для норманнов и купцов; была и другая, по имени Фимбурдер.

Нa западной стороне насчитывали девяносто Byggdеr, «населенных мест, деревень», с четырьмя или пятью церквями, а в восточной число их простиралось до 190 с двенадцатью церквями; сверх того, было много монастырей, а также монахов и монахинь. Древние сказания хвалят эту страну, как самую изобильную рыбой; ее обильные травою луга облегчали содержание множества рогатого скота, лошадей, коз и овец; сыр и масло Гренландии славились по своему превосходному качеству.

Между Исландиею и Гренландиею производились частые сношения, и из Норвегии приходили корабли в Гренландию. Тамошним поселенцам они привозили необходимые товары, особенно пшеницу, и брали за это кожи и меха, моржовый зуб, сушеную рыбу и другие произведения гренландской природы и скотоводства. Управление на острове было такое же, как и в Исландии; те же законы и судебные обряды, какие употреблялись в Исландии, имели силу и в Гренландии. Лагман, высший сановник поселения, жил на Эйриксфьорде, во дворе Братталид. Епископ имел пребывание в Гардаре, который лежал, вероятно, при Эйнарефьорде, поблизости от главной церкви поселения. Папский престол получал из Гренландии свои доходы, состоявшие из моржового зуба.

Четыре столетия процветало гренландское поселение, При первом населении острова, на восточном и западном берегах найдены были каменные кузницы, обломки лодок и другие следы прежнего посещения этой страны людьми. Позднее, в другой, к западу и востоку пограничной с Гренландией, земле познакомились с людьми малорослыми и безобразными видом. Они жили в пещерах; их оружие составляли стрелы; лодки были из кожи, Их называли Skraelinger, по их малому (skalr) росту. В наше время они известны под именем эскимосов. Они занимают обширную и пустынную полосу земли при Гудзоновом и Баффи новом заливах, на берегах Лабрадора и на Ньюфаундленде в самой северной части Америки. Полагают, что они принадлежат к одному племени с чудью и самоедами в северовосточной Азии, потому что имеют много сходства с ними, как по телосложению, так и по языку.

Орды этих эскимосов, может быть оттесненные на север другими южными американскими племенами, устремились в Гренландию и в 1379 году напали на западное поселение. Спустя некоторое время в восточном поселении узнали, что скрелинги заняли западное. Лагман послал войско, чтобы выгнать их. Оно не нашло там никого, ни язычников, ни христиан, только коров, лошадей и овец, совсем одичавших: вся страна стала пустыней. Такое разорение спустя несколько лет посетило и главное восточное поселение. Это известно из грамоты 1448 года папы Николая V к епископам Скальхольтскому и Голумскому в Исландии. Святой отец поручает «их попечениям гренландской церкви, уцелевшие от бедствия, постигшего Гренландию за 30 пред сим лет (следов., 1418 г.), когда прибыл сюда флот варваров из соседней языческой страны; они разорили посвященные Богу храмы и причинили общее опустошение, от которого уцелели только девять дальних приходов, прикрытых горами, с немногими жителями, изгнавшими плена и воротившимися в свои жилища».

Из других источников известно, что некто Андрей в 1460 был отправлен епископом в Гардар в восточном гренландском поселении: он последний из 12 называемых по имени епископов Гренландской церкви, потому что после этого времени прекратились все сношения с островом; все, что оставалось еще там, предоставлено было на произвол судьбы. Зараза, известная в Скандинавии под именем «Тигровая смерть» и в XIV столетии так ужасно посетившая эту страну, также и исландские поселения, вероятно, принесла опустошения и в Гренландию и во время набега эскимосов причинила великую убыль между поселенцами, которые поэтому и не могли сделать сильного отпора неприятелю.

В скандинавских землях, при тогдашнем их состоянии, никто и не помышлял о приходившем в упадок гренландском поселении. Исландская республика лишилась своей независимости, притом зараза истребила лучшую часть ее населения; в Швеции, Дании и Норвегии, во время Кальмарского союза, происходили постоянно внутренние смятения: для каждой из этих стран довольно было и cобственных невзгод. В это время льды в полярных странах умножились, загромоздили весь восточный берег в Гренландии и совсем загородили путь.[143]143
  Общее похолодание климата в Европе в XIII столетии сильнейшим oбразом сказалось на судьбе западных форпостов скандинавской экспансии. Затрудненное мореплавание сократило интенсивность сношений через океан, что привело к фактическому отрыву Гренландии, и тем более Винлакда, от континента и Скандинавии и частности. К тому же жизнь в замкнутом, весьма суровом с природной и монотонном с общественно-политической точки зрения мирке способствовала явной и быстрой деградации как хозяйства, гак и микросоциума, здесь сформировавшегося, что привело к быстрому упадку поселений (прим. ред.)


[Закрыть]

Долго после того она была почти совсем неизвестной землей, о существовании которой знали только из старинных рассказов. Христиан III, король Датский, напрасно велел отыскивать ее в половине XVI столетия; с той же целью Фридрих II в 1578 году посылал Магнуса Геннингсена, который хотя видел отыскиваемую землю, но не мог пристать к ней по причине льдов; наконец, в исходе того же XVI столетия, Иоанн Девис открыл западный ее берег, названный тогда Новою Гренландией. На этом берегу новые, еще существующие поселения заведены были датчанами в XVII столетии. Тогда не встречали там никаких другие жителей, кроме теперешних гренландцев, по наружным отличиям, нравам и языку родственных эскимосам на противоположном берегу Северной Америки,[144]144
  Язык эскимосов мы знаем из перевода Четвероевангелия, напечатанного в Лондоне в 1810 и 1813 годах. Гренландский – наречие этого языка. (Прим. нем. перев.)


[Закрыть] между которыми живет еще старинное сказание, что предки их разорили поселения.

Страшные ледяные горы, покрывающие весь восточный берег Гренландии, целые столетия уничтожали все попытки самых отважных мореходов пробраться на остров с той стороны, где, по указаниям древних саг, должна была находиться «восточная область» (так называемая Osterbyggd) со множеством заливов и цветущих поселений. Бесполезность таких попыток и негостеприимный вид всего восточного берега, не представляющий глазам ничего другого, кроме непроходимых ледяных полей, и, напротив доступность западного берега и множество встречаемых там развалин храмов и домов, с признаками когда-то возделанных полей и другими ясными следами прежнего населения, навели позднейших исследователей на мысль, что восточное поселение древних скандинавов находилось в южной части западного берега Гренландии, где теперь датское поселение Юлиансгааб; в ее пределах найдено больше всего древностей, открытых по наше время; кроме того, в лежат самые плодородные места известной до сих пор части Гренландии.

Еще более утвердило в этом мнение путешествие в 1829 году, по распоряжению датского правительства, к восточному гренландскому берегу: на тамошних лодках успели проникнуть до острова, лежащего под 65 градусом широты, не заметив на пустынном, покрытом снегом берегу ни одной развалины и никаких других следов прежнего населения. Впрочем, предпринимаемые до сих пор исследования, кажется, не совсем достаточны для понятия точных и решительных выводов по этому вопросу. Может быть, последующее время сообщит нам о том числе много пояснительных сведений.

В восточную часть острова старинные исландские рассказы переносят главное гренландское поселение. Если хотели плыть в Гренландию, отправлялись от Снефьяльдова ледника на северо-западном исландском берегу под 65 градусов северной широты и ехали в прямом северо-западном направлении; когда же со временем лед начал затруднять эти поездки, держались такого направления только в начале плавания и потом уклонялись немного к юго-западу, потом опять к северо-западу и в двое суток прямым путем достигали главного места гренландского поселения. Так, по самым древним дошедшим до нас показаниям морского пути, плавали в старину в Гренландию, пока полярные льды не двинулись с севера и до того скопились на половине дороги между Исландией и Гренландией, что без явной опасности нельзя было плавать старым путем.

Впрочем, древние рассказы говорят о диких, невозделанных пустынях между восточным и западным поселениями; они согласуются с показаниями гренландцев, обитающих на восточной стороне, что их родина на самом юге; но там повсюду утесистая, обнаженная и бесплодная страна, совсем нельзя видеть значительно больших долин и нет никакой особенной растительности. Замечательно, что между гренландцами ходит сказание о чужеземцах на восточном берегу острова.

В наше время английский мореход, Скоресби, успел объехать этот берег до 75 градуса северной широты. Он сначала вошел в Ледовитое море и плыл до 81 градуса: там льды представили неодолимые препятствия дальнейшему плаванию к северу; тогда Скоресби взял направление к юго-западу и 4 июня 1822 года достиг восточного берега Гренландии под 74°43 "северной широты; оттуда он продолжал плаванье к югу пдоль берега и заметил во многих местах следы жителей и хижин, видел холмы, похожие на северные курганы, кости людей, собак и оленей, но ни одного живого существа, кроме белых зайцеп, птиц и насекомых. В июле жара была необычайно сильной в долинах; во многих местах виделась высокая, в изобилии растугиая трава, так что нашли эту страну не совсем недостойной такого названия, которое она получила от первых открывших ее мореплавателей. Но уже 23 августа, когда Скоресби находился под 69 градусом, многие признаки возвестили близкий приход зимы. Он думает, что если бы мог посвятить больше времени на исследование этого берега, то получились бы более достаточные открытия о древнем «восточном поселении». Может быть, будущий смелый и опытный путешественник или какие-нибудь изменения в полярных льдах помогут определить точнее, как далеко простираются следы прежних поселений на восточном берегу и около внутренних его заливов; в противном случае, вынуждены будем предполагать местом прежнего «восточного поселения» самую южную часть западного бере-гл, где сохранились многочисленные памятники того могучего народа, который в древнее время отважился населить и нозделывать страшные пустыни Гренландии с таким успехом, которого не могут добиться новые поселенцы при всей обширности их сведений и способов.

Главную пищу скандинавам доставляло скотоводство, оттого и искали они изобильных пастбищ внутри страны. Напротив, первую цель новейших поселений составляет торговля; при поселении выбираются удобные местности вблизи морей, где мох да голые утесы покрывают землю. Сверх того, у скандинавов не было обыкновения, возникшего только впоследствии, населять новооткрытые страны отребьями общества или, в лучшем случае, наемными, зависимыми толпами, которые, вселяясь в поселение за чужой счет, должны были иметь в виду одну только существенную прибыль своих хозяев и состоять в их полном распоряжении.

Но в старину причиной переселений или путешествий в чужие края было размножение народа, не соразмерное со способами пропитания, доставляемыми страной, неудовольствие на ход дел на родине или любовь к странствиям; выселялись лучшие люди, которые искали себе отечество и находили его везде, куда ни приезжали; могли отнимать силою оружия возделанные уже страны у народов юга или, в случае нужды, вести из-за того упорную борьбу с суровой и дикой полярной природой. Предоставленные самим себе, с полной свободой в действиях, они умели пользоваться всеми способами пропитания, какие предлагала земля; всякое завоевание, сделанное за счет дикой страны, было их владением, их недвижимой собственностью (Odal), за которую никто не облагал их ни оброком, ни рабской зависимостью. Так получили начало Исландская республика и Гренландские поселения, свободные общины независимых людей, не стесняемых никакою монополией и признававших обязательными для себя только те законы, о которых условились добровольно друг с другом, для ограждения мира и права.