Текст книги "Поединок. Выпуск 16"

Автор книги: Анатолий Степанов

Соавторы: Борис Савинков,Валерий Аграновский,Анатолий Луначарский,Владимир Яницкий,Юрий Митин,Анатолий Удинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)

Глава 8

– Принимай товар, Коля! – хрипло выдохнул Ржавый, подавая рюкзак через перила. – Токо осторожно, посуда в ем!..

Рыбаков принял тяжелый рюкзак и, в спешке путаясь в его лямках, закинул за спину.

– А ну-ка, держи игрушку! – стволом вниз подал ружье Селезнев и добавил, озираясь по сторонам: – Тихо, что ли, было?

– Тихо… Собаки сначала немного побрехали, да успокоились, – шепотом ответил Рыбаков.

От ощущения холодной стали оружия ему вдруг стало страшно. Нестерпимо захотелось бросить все и сбежать напрямик к реке, где стояли лодки. Он еле-еле переборол в себе это желание…

Селезнев спустился с крыльца и, махнув Рыбакову рукой, первым нырнул в темень ночи. Ступал он грузно, сопел как паровоз, но, однако, это не мешало ему в кромешной тьме безошибочно угадывать препятствия и ловко обходить их. Чувствовался опыт таежника.

Дойдя до молодого ельника, они перевели дух, прислушались. В деревне было тихо…

– Порядок, Никола! Потопали дальше! – прохрипел Ржавый и, тяжело отдуваясь, продолжил путь.

Через несколько минут они спустились по глинистому откосу к лодкам.

– Разгружайся в катер! – указав рукой на широкодонный «Прогресс», приказал Ржавый. – На ем весла есть!

С трудом выдирая сапоги из вязкого прибрежного ила, Рыбаков приблизился к катеру и перевалился через его борт. От толчка «Прогресс» лениво покачнулся и стукнулся кормой о соседнюю лодку.

– Тихха-а ты! – угрожающе зашипел Ржавый, передавая свой рюкзак и ружье, – Садись на весла, я столкну…

Селезнев освободил цепи лодок, вошел в воду и, видно, зачерпнув в сапоги, длинно и витиевато выругался. Столкнув в воду крайнюю «казанку», он привязал ее к корме другой и развернул нос катера. Свирепо сопя, он перевалил свою тушу через борт, отчего катер чуть было не черпанул воды.

– А ну, давай, Кольта, с богом!

Рыбаков налег на весла. Хорошо смазанные уключины не скрипели, но катер продвигался еле-еле – сопротивление буксируемых лодок оказалось значительным. Лишь когда выбрались на быстрину, стало легче.

Селезнев изрядно промок, его трясло в ознобе. Он полез в рюкзак, достал поллитровку и, сдернув пробку зубами, выпил больше половины.

– Ухх-х, хороша стерва! – выдохнул он и, передернув плечами, протянул бутылку Рыбакову. – Давай-ка, Никола, прими для сугрева!

Преодолевая отвращение, Рыбаков сделал три больших глотка и вышвырнул бутылку за борт. Ржавый подал ему плитку шоколада. Через несколько минут алкоголь подействовал, стало теплее, исчез страх, и Рыбаков вдруг громко и беспричинно расхохотался.

– Ты чего, Николай? Сшалел? – оторопел Селезнев.

– Свобода, корешок! Понимаешь ты, сво-бо-да!! Все впереди! Жизнь, какая тебе и не снилась… Эх-х! Таких еще дел наворочаю, таких!..

Одержимый неистовством, он бросил весла, схватил ружье, прицелился в темень правого берега, потом молниеносно развернулся в другую сторону.

– Тюю-у, тюю-у, тюю-уу, – в мальчишеском азарте посылал Рыбаков воображаемые пули. Потом вдруг успокоился, сник. Такая быстрая смена настроений последнее время была у него часто. Рыбаков поднес ружье ближе к глазам и спросил: – Что это за пушка? Сроду такой не встречал…

– Это, Коля, «Лось». Карабин охотничий, нарезной, – пояснил Селезнев. – Восемь косых такая игрушка стоит.

– А где патроны к нему? – щелкнув крышкой магазина, спросил Рыбаков.

– Нету патронов, Коля! – притворно вздохнул Ржавый, – Их, паря, через милицию по разрешению получают. А у нас с тобой, сам знаш, нету разрешения…

– Так какого ж ты черта эту железяку взял?! – заорал Рыбаков, на которого снова накатил приступ бешенства.

– А ты не кипешуй! Не бери меня за горло, а то!.. – в голосе Ржавого сквозила явная угроза. – Что дал – и на том спасибо скажи!

Рыбаков аж затрясся в бессильной ярости. Только сейчас до него дошло, какую шутку выкинул над ним Ржавый – сам с оружием, а ему пустышку подсунул.

«Выходит, теперь уже не я, а он хозяин положения – лихорадочно соображал Рыбаков. – Придется ухо востро держать. Чуть-что не по нему – завалит меня как бычка… Хрен с ним, буду пока с ним поласковее! А там посмотрим, чей козырь старше!..»

– А себе-то прихватил? Двустволку? – уже примирительно спросил он у Селезнева.

– Не-е… На кой ляд мне дробовик? Бери повыше! Автомат-пятизарядка, двенадцатый калибр. Туляки мастырят. С такой-то машинкой и от семи волков отмахнуться можно!

Он достал из мешка пачку патронов и демонстративно начал заряжать свое ружье.

– Ишь ты, как хитро хреновина придумана! Магазин-то у него как у винтаря… Добрая штука, ничего не скажешь!

– Слышь, Леха, может, движок запустим? Сколько можно мозоли набивать?

Рыбаков уже явно заботился, чтобы тон его обращения к Ржавому был доброжелателен. Черт его знает, что у этого буйвола на уме!

– Не-е! Рановато пока. По реке-то шум далеко отдается. А вот горючку собрать – пора. Чегой-то я в лодках канистров не приметил? Разве в носовых отсеках пошарить?..

Ржавый достал из рюкзака два туристических топорика, перебрался на «казанку» и принялся рубить проушину отсека, запертого на висячий замок.

Возился он долго. Звуки ударов хлестко били по воде и, отражаясь от берегов, долго метались над ночной рекой, точно вспугнутые летучие мыши…

Наконец проушина поддалась. Селезнев зашвырнул замок в воду и вытащил из отсека две канистры Одна оказалась совершенно пустой. Это Рыбаков понял потому что Ржавый со злостью впихнул ее обратно в отсек. Приподняв вторую, он поболтал ею в воздухе и неопределенно хмыкнул.

– Что, есть? – поинтересовался Рыбаков – Ага… Слезы моей баушки! – отозвался Селезнев. – Литров семь-восемь, не боле… Эх, как говорят, – не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз! Со второй «казанки» Селезнев принес тоже почти пустую канистру.

«Вот черт, не повезло!» – подумал Рыбаков.

Матюгаясь, Ржавый присоединил шланг канистры к карбюратору и, опустившись на колено, дважды дернул пусковой тросик.

Мотор взревел, поднимая над водой клубы белесого дыма. Селезнев врубил передачу. Катерок дернулся было вперед, но мотор заглох.

– Сломалось что-нибудь? – откровенно испугался Рыбаков.

– Не-е, порядок. Глохнет из-за буксира. Эввон каку кишкомотину за собой тащим!.. Надо от нее ослобониться. Погоди-ка, не греби!

Селезнев взял ружье за спину, сунул топорики за пояс и, перебравшись на «казанку», стал отвязывать ее от второй лодки.

«Завести мотор, что ли, да угнать? Харчей два мешка…» – мелькнула у Рыбакова шальная мысль.

Но он живо представил себе, как Ржавый рванет через голову пятизарядку и, ощерясь, засыплет его жаркими всплесками картечи, и запал сразу прошел.

Тут же почувствовал, как между лопаток ручейком заструился холодный пот. Рыбаков обмяк, обреченно ссутулился, вглядываясь в дымку горизонта, из-за которого уже забрезжил подслеповатый северный рассвет.

Глава 9

Толпа женщин у магазина заметно поредела, но мужская компания на штабеле бревен пребывала по-прежнему в полном составе.

Веснушчатый Кандычев-младший, увидев Волкова, отделился от ватаги мальчишек и передал ему ремень генератора.

– Никодимыч наказывал, когда через деревню поедете, штоб свой рваный ему оставили… Для отчета потребуется! – сообщил Федька неожиданным баском.

– Ну, спасибо, брат! Ну выручил! – обрадовался Олег и невольно поймал себя на мысли, что уже прочно перенял это кандычевское «брат».

– Дяденька, а у тебя пистолет такой же, как у Петрухи? Или другой?

– Такой же, – улыбнулся Волков.

– А покажи!

Неблагодарным в создавшейся ситуации оставаться было нельзя, и Олег расстегнул кобуру, показал рукоятку «Макарова».

– Такой же! – с облегчением удовлетворенного любопытства выдохнул пацан.

– Ну вот и ладно, раз убедился… Послушай, Федя, а ты, часом, не знаешь, где Катя? Ну, та девушка, что со мной приехала?

– Лесника Сюткина внучка? Вроде к Гришаихе пошла. Они ведь подруги – вместе здесь в интернате учились… Гришаиха сейчас немка.

– Как немка? – не понял Волков.

– Ну, у нас в школе немецкий преподает! Институт в городе кончила!

– Ах вот оно как! – улыбнулся Волков. – Слушай, Федя, будь другом – выручи меня еще раз. Слетай-ка к этой Гришаихе, передай Кате, чтобы минут через двадцать к конторе химлесхоза подошла. Передай, что очень прошу.

– Ладно! – солидно согласился мальчик и, поддернув сползавшие штанцы, припустил вниз по деревне.

Олег взглянул на часы и заторопился к конторе.

Там его уже ждали. Крепкая крутобедрая девушка в цветастом платье призывно махала ему с крыльца рукой. Видимо, вездесущий Кандычев через кого-то уже успел ее предупредить.

– Вот те на! А еще говорят, что военные точностью отличаются! – пропела она, заметно, по-уральски окая. – Пойдемте, чуть-чуть не опоздали к связи-то!..

– Чуть-чуть не считается! – улыбнулся Олег.

– Здравствуйте! Вы тут за начальство?

– Ну что вы! – смутилась девушка. – Начальник на участки поехал… Счетовод я.

– Счетовод тоже начальство. Как же без учета? Никак нельзя в современных условиях! – как можно серьезнее сказал Олег. – Так… Где тут у вас аппаратура?

– Проходите, пожалуйста, сюда, в кабинет. Только я сперва сводку передам, ладно? Постараюсь побыстрее.

Пока девушка передавала сведения, Волков достал схему местности, скопированную на кальку с карты, и определил квадраты, в которых находились Петрово и Глухарная. Названия деревень на схеме имели два названия – истинное и закодированное, чтобы можно было передавать сведения по открытым каналам связи.

Волков посмотрел на часы и вдруг понял, что волнуется.

Его могли соединить с подполковником Рябцевым, и тогда Олега наверняка ждал бы разнос с упреками типа: «Чем вы там занимаетесь? Почему до сих пор нет конкретного результата? И что вы уцепились за магазин, пусть этим милиция, ми-ли-ция занимается! Вы мне беглеца ищите!»

Но самым скверным было то, что Рябцев не преминул бы возвести в ранг преступления выезд Волкова в Петрово. И хотя Олег и понимал, что в создавшейся обстановке он принял единственно правильное решение, формально подполковник был бы прав.

«Если разговор будет не с командиром, а с Рябцевым – точно нарвусь на взыскание! – подумал Волков. – Ну и шут с ним, со взысканием! Зато сотни людей не будут мерять тайгу там, где Рыбакова давно и след простыл. Ведь магазин в Петрово – его работа, „Почерк“ кражи, характер похищенного – все стыкуется!» – убеждал он себя.

– Емкости баржой отправите? А когда? Нет, вы уж, пожалуйста, поточнее скажите, меня директор просил узнать! – кричала в трубку девушка-счетовод. – Конечно, конечно! Разгрузку-то нам придется делать!

«У всех свои проблемы! – улыбнулся Олег. – В химлесхозе с бочками, у меня… Ну как же все-таки доложить Рябцеву, чтобы он все понял? А то опять обвинит, что я чересчур умничаю…»

Отношения между ними, мягко говоря, не сложились. А причиной тому послужил случай, произошедший прошлой весной, когда из-за непродуманного решения, а возможно, и просто упрямства Рябцева, едва не погибли люди. В том числе и сам Волков.

Случилось это так. Богатов находился в отпуске, отдыхал с семьей на юге, когда в одной из колоний исчез расконвоированный осужденный. Был ночным сторожем на стоянке тракторов, контролер пришел проверять – нет человека! Как в воду канул. И, надо сказать, до конца срока этому осужденному оставалось всего полтора месяца. Не было ему никакого резону в побег уходить. Но искать-то человека нужно…

Волков и прапорщики получали инструктаж у начштаба подполковника Никонова, когда в кабинет вошел Рябцев.

Он долго и глубокомысленно разглядывал на карте пунктиры маршрутов розыскных групп, потом, неудовлетворенно похмыкав, взял линейку и провел жирную линию вдоль зимника, соединяющего поселки Скальный и Наим.

– Пошлете группу по этому маршруту! – распорядился Рябцев.

– Извините, Николай Ильич, но там же сейчас сплошная топь! – возразил начальник штаба. – Люди не смогут пройти.

– Люди не смогут, а солдаты пройдут. Вы, я вижу, сторонник тепличного воспитания? Но сейчас не время для полемики. Делайте так, как сказал командир части! – отчитал его Рябцев. – Как же мы будем требовать с подчиненных, если сами не умеем повиноваться?

Никонов побледнел, но смолчал. Он прослужил в этих краях без малого двадцать лет, что такое болота весной, знал не понаслышке и если бы был с Рябцевым один на один, возможно, и сумел доказать свою правоту… Но вступать в спор при прапорщиках?

– Группа пойдет там, где я приказал, – повторил Рябцев. – Глубина болота по карте не превышает полуметра, значит, оно проходимо.

«Он же просто не знает, что в горах начал таять снег! – подумал тогда Волков. – Служил в учебной части, у нас совсем недавно, откуда ему знать про это? Надо только все хорошенько объяснить подполковнику, и он поймет, отменит свое решение!»

– Товарищ подполковник, разрешите высказать свои соображения? – осторожно спросил он.

– Прапорщик, здесь не комсомольское собрание. И не надо умничать, в ваших советах я не нуждаюсь! – с присущим ему высокомерием ко всем, кто стоит ниже его на служебной лестнице, ответил Рябцев.

Олег густо покраснел от обиды.

– Николай Ильич! А по-моему, было бы полезно послушать мнение прапорщика Волкова. Срочную службу он проходил именно в Скальном! – пытаясь исправить положение, вмешался Никонов.

– Ну, если для вас мнение прапорщика выше мнения командира!.. – сделал Рябцев акцент на последних словах. – Хорошо, пусть говорит.

Еще не совсем овладев собой, Олег начал сбивчиво: – Товарищ подполковник, группа на Наим пройти не сможет! Это физически невозможно. Потайка в горах нынче должна быть дружная, без лодки на том маршруте и делать нечего! Шестьдесят километров по голимой воде… Люди погибнуть могут! А бесконвойника надо где-нибудь вблизи поселка искать, не мог он так далеко уйти…

– Ах вот оно что, товарищ прапорщик! Жидок на поверку оказался, труса празднуете?! – сделал совершенно неожиданный вывод Рябцев. – Хотите и деньги от государства получать, и ног не замочить? Нет! Так не будет!

– В трусости меня еще никто не обвинял, товарищ подполковник! – чувствуя, как отливает краска от лица, не сдержался Олег. – Трусом никогда не был и не буду!

– Да… Вижу, подраспустили тут вас. Так и до неисполнения приказа недолго докатиться! – с кривой усмешкой произнес Рябцев. – Но чтобы этого не случилось… – он нагнулся над столом и, что-то быстро написав на листке бумаги, протянул его Олегу. – Потрудитесь отнести это своему непосредственному начальнику. Я объявляю вам выговор за нетактичное поведение с командиром. Это первое… – сделал он паузу, скрестил руки на выделяющемся под кителем животе и, прищурившись, посмотрел на Волкова, словно любуясь произведенным эффектом. – Второе… – продолжил он. – Группу по маршруту Скальный – Наим возглавите лично вы. Проверим, трус вы или… Можете идти!

Военная служба трудна. Потому и «служба», а не работа. Привыкаешь ко всему – и к физическим перегрузкам, и к недосыпанию в нарядах и караулах, к тому, что не всегда можно распорядиться личным временем так, как ты этого хочешь… Да и часто ли оно бывает, личное время?.. Недаром ведь раньше за пятнадцать лет безупречной службы военных награждали орденом Красной Звезды, а за двадцать пять – орденом Ленина…

Но как ни привыкай к трудностям, как ни считай их совершенно естественными, если носишь погоны, все же в судьбе каждого военного бывает случай, самое трудное время или период, которые невозможно забыть до конца дней своих…

Таким случаем для Олега Волкова стал маршрут Скальный – Наим.

Вертолет высадил его и трех солдат у какого-то хантыйского стойбища, сделал круг и улетел.

Вскоре от стойбища подошли два охотника-ханта – низкорослые, кривоногие, в малицах и тоборах[10]

[Закрыть]. Их вагорелые скуластые, с узкими щелочками глаз лица были так разительно схожи, что возникала мысль о братьях-близнецах. Друг от друга они отличались только тем, что у одного в руках была магнитола, а на голове второго довольно нелепо красовалась белая пляжная кепочка с изображением оранжевого солнца, ядовито-синего моря, чаек и надписью «Сочи». Из динамика магнитолы доносился голос Аллы Пугачевой.

– Зтарово, нашальник! – с бесцеремонной простотой, свойственной многим народам Севера, сказал тот, что был в кепочке из города-курорта. – Пошто преекали?

Пока Волков объяснял, солдаты с нескрываемым любопытством разглядывали охотников, а те, в свою очередь, с откровенной завистью людей, понимающих толк в оружии, любовались их новенькими автоматами.

– Кой, кой! Шипко короший штука! Сокатый стрелять талеко мошно, волка мошно! Отнако целую стаю волка бить мошно! – осмелев, погладил вороненую сталь обладатель пляжной шапочки. – Тороко стоит?

– Не только волка, атец, мэдвэдя с адной очеред свалить можно! – улыбаясь, ответил хозяин автомата, стройный черноусый грузин Сохадзе. – Только в магазинах такие нэ продают, нэ положено.

Охотники осуждающе покачали головами и заговорили на своем языке. Олег догадался, что они осуждают слова Сохадзе в отношении медведя. Он знал, что в старину у хантов медведь был тотемным животным и говорить о его убийстве считалось кощунственным и опасным делом. «Братец», как они называют медведя между собой, мог «услышать» такие слова и, подкараулив, задрать охотника…

– А патронов мал-мал проташь? К карабину, отнако, поткотят.

– Извини, не можем мы этого сделать, – с улыбкой покачал головой Волков. – Военное имущество. Сигарет дать можем, антикомарина дать можем, а патроны нет. Извините.

Охотники с видимым удовольствием приняли скромные солдатские подарки, заулыбались.

– Как считаете, до Найма болотом пройдем? – спросил их Олег.

– Ты стурел, отнако, паря? Кой, кой! По наимской-то янке и сокатый теперь не котит! С кор, отнако, польшой вота итет. Ноками котить не нато! Лотка-моторка, отнако, нато! – ответил хант в кепочке.

– Так, так! – поддержал его товарищ. – Как лягушка плавать путешь, та? Как рыпа-нельма плавать путешь, та? Пойтешь – сам потонешь! Автомат топить путешь! Шалко!..

Олег и сам прекрасно понимал, что ждет его группу. Он оглядел своих солдат. Выдержат ли?

– Ничего. Нам не впервой, пройдем. Болотину еще не отпустило, держать будет! – сказал нарочито бодро, чтобы вселить уверенность в подчиненных. – Пройдем, так ведь, ребята?

Сравнительно легким оказался только первый десяток километров. Потом верховая вода на болоте стала заметно прибывать. К ночи ее уровень поднялся выше голенищ сапог.

Вначале ледяная вода нестерпимо ломила ступни, но вскоре это ощущение прошло. Ноги одеревенели, потеряли чувствительность.

– Ну, товарищ прапорщик, если и выберемся из этой заварухи живыми, ноги нам уж точно ампутируют! – мрачно предположил рослый, спортивного вида москвич со смешной птичьей фамилией Скворец. – Я читал в какой-то книге…

– Ээ-э, дарагой! – перебил его Сохадзе. – Зачем так скажешь, а? Мнэ, например, май ноги пока нравятся, пусть остаются, слушай! Еще на тваэй свадбэ лэзгинку танцевать буду. «Асс-са!» – кричать буду!

– А вы представляете, у нас в Ташкенте сейчас жара стоит! – произнес Мавлянов, парень с красивыми миндалевидными глазами. – Пацанята в фонтанах купаются… А на Комсомольском озере песок горячий-горячий, даже ступить больно, вот как жжет! Эх, позагорать бы сейчас!..

– Размечтался! Хотя бы по стакашку водочки! У; меня лично уже зуб на зуб не попадает! – не поддержал его фантазии рациональный московский акселерат. – А ноги нам точняком отрежут!.. Вон у меня уже…

– Ну зачем же так мрачно, Скворец? Не одному тебе трудно! Идти надо, а не ныть! – приструнил солдата Волков. – А как доберемся до Найма, я вам, ребята, баньку организую. С пихтовыми вениками… Парился когда-нибудь пихтовым веником, а, Скворец?

– У меня ванная дома, – буркнул в ответ тот.

– Ну, брат, смаку ты, оказывается, не понимаешь! Баня, да с пихтовым-то веничком!.. Ммм-м!.. – мечтательно прижмурил глаза Олег. – Это же красотища! Любую хворобу в два счета выгоняет. А ты мне талдычишь – «ванна»! – Он достал компас, свизировал по нему направление движения и бодро сказал: – Слушай приказ! Всем держать хвост пистолетом! Курс на баню!

Это он бодрился перед ними и для них. А у самого на душе кошки скребли.

«Угроблю я ребят! – думал он, прощупывая палкой водную толщу перед собой. – Причем без всякой на то надобности!.. Приказ мы, конечно, выполним. Но какой ценой? Можно же было кое-что продумать… Выдали бы нам надувную лодку, и тогда, пожалте, хоть двадцать раз этот маршрут прорабатывай!.. Вот уж подполковник Богатое такой необдуманный приказ не отдал бы! Он у нас настоящий „батя“ – строгий, но о людях заботится. А Рябцев… И кто их таких только в начальники выдвигает? Вред же сплошной! Отлично ведь понимают, кто есть кто, а выдвигают!.. Неужели же прошлая война нас так ничему и не научила?»

Вода все прибывала.

Иногда у Олега появлялось даже нестерпимое желание повернуть назад, но он тут же подавлял свою слабость.

«Нет, только вперед! Вперед!! – приказывал себе Волков. – Не расслабляться! На тебя солдаты смотрят!»

И группа шла. С каким-то отупелым остервенением брели четыре человека в военной форме почти по пах в черной ледяной воде. А когда кто-нибудь из них оступался и падал, отражение луны и звезд потом еще долго дрожало и дробилось в кругах мелкой волны…

– Все! Не могу больше! Ну застрелите, застрелите меня! – внезапно запсиховал солдат со странной фамилией Скворец. – Зачем бессмысленно мучиться? Да неужели вы не понимаете, что мы обречены?! Нас уже фактически нет! Вы понимаете – не-ет!!

На уговоры не было времени. Автомат и вещмешок Скворца уже давно нес Волков. Облегчить состояние этого дрогнувшего, сдавшегося прежде времени душой человека, казалось, было нечем…

– Иди, иди, дарагой! Фактычески, а?! Что, тэбе аднаму тяжело, да? Аднаму тэбе прахладно, да? Мавлянову нэ холодно, мнэ нэ холодно, товарищу прапорщику нэ холодно, да? – грубовато толкая его в спину, спрашивал Сохадзе. – Нэт, слушай, нэ паеду я к тэбе на свадбу! Нэ хачу видэть несчастный дэвушка, что жэной труса будэт! Иди, иди, дарагой! Нэ видэлывайся!!

Так прошла ночь.

Утро принесло некоторое облегчение. Вода стала заметно спадать.

«Похоже, мы выбрались на более высокое место. Или все-таки вода действительно убывает?» – попытался объяснить себе это явление Олег и дал команду позавтракать.

Собравшись в кружок, они молча съели по банке холодных консервов с подмокшим, а потому безвкусным хлебом и продолжили путь.

Шли тоже молча. До разговоров ли тут было, если вторые сутки нельзя ни прилечь, ни присесть?

Когда кому-то из группы приспичивало сходить по нужде, даже это приходилось делать стоя! Естественная в общем-то процедура становилась из-за невозможности уединиться чем-то унизительным, солдаты стеснялись друг друга.

К вечеру следующих суток им крупно повезло.

– Товарищ прапорщик, смотрите, смотрите! Кажется, островок! – возбужденно прокричал Мавлянов. – Урр-ра-а, ребята!

– Где?

Волков приложил к глазам бинокль, разглядывая то, что Мавлянов принял за островок. В воде лежала труба большого диаметра.

«Как попала она сюда? – думал Волков. – Скорее всего не довез, бросил на зимнике шофер какого-то плетевоза… Но как бы там ни было, на ней ведь сидеть можно! – Организую отдых!» – пришла мысль.

– Ребята, это подводную лодку за нами прислали! – пошутил сразу воспрянувший духом Скворец.

– Ну вот, а кто-то уже умирать собирался! – похлопал его по плечу Олег. – Вперед, мужики! Передохнем, обсушимся – и в дорогу. По моим расчетам, до баньки десять-пятнадцать километров осталось… Вот так-то, скворушка-скворец!

До трубы добрались быстро. Мигом вскарабкались на ее выступающую из воды поверхность, смеялись, шутили, а Мавлянов даже любовно погладил посыпанную конопушками ржавчины сталь.

Потом все спали. Вернее дремали сидя, привалившись друг к другу спинами. А тех, кого хоть на мгновение перебарывал глубокий, как обморок, сон, ждала немедленная расплата – падение в воду.

Не избежал этого и Волков.

Утром пришла новая беда. У Мавлянова поднялся сильный жар. С него сняли автомат и вещмешок, но уже через час пути он совершенно выбился из сил и его пришлось тащить на себе. Мавлянов постанывал и что-то быстро-быстро говорил по-узбекски. Наверное, бредил…

И все-таки они вышли!

К полудню показалась желтая полоска песчаного берега и темно-зеленые кроны сосняка над ней…

А что было потом?

Мавлянова три месяца лечили в госпитале: что-то серьезное с легкими. Бесконвойника нашли. В деревне, что была всего в пяти километрах от колонии. Пьянствовал у знакомой вдовушки.

Ноги, конечно, никому не ампутировали. Рябцеву за тот случай здорово влетело от Богатова, а у Олега нет-нет да и заноют к непогоде коленные суставы…

«Черт возьми, – оторвался от воспоминаний Олег, – ну кто же все-таки этот второй, в сапогах сорок пятого размера?..»

– Степан Формосович, а теперь с милицией соедините, пожалуйста! – донесся до Волкова голос девушки. – Нет, нет, не Кандычев. Тут другой товарищ – военный…

Олег взял трубку радиорелейки. В ней что-то побулькивало, шел сильный фон усиления.

– Дежурный по отделу капитан Тарасов! – наконец услышал он.

– Здравия желаю, товарищ капитан! С вами говорит начальник розыскной группы прапорщик Волков. Вчера ночью здесь, в Петрово, совершена кража из магазина потребкооперации. Да, да. Со взломом, это совершенно очевидно! Лейтенант Кандычев просил передать, чтобы вы были на связи. Что? Нет, нет! Минут через десять он доложит вам все подробно… Понял. Понял, передам. А меня, пожалуйста, соедините с Сасово – срочно нужно! Запишите телефон коммутатора…

– Вас понял, ждите, – послышалось в трубке, после того как Олег назвал номер.

Несколько минут пришлось ждать. Волков волновался и уже в который раз, под участливым взглядом девушки-счетовода, вытирал пот со лба – кто-то там ответит?!

– Говорите!.. – послышался наконец голос дежурного по отделу. И тут же другой, значительно ослабленный расстоянием:

– Майор Лукашов, слушаю вас…

– Товарищ майор! – откровенно обрадовался Олег, услышав знакомый голос заместителя начальника штаба. «Ну, как гора с плеч!» – Докладывает прапорщик Волков!

– Кто, кто? – видимо, не расслышал майор.

– Прапорщик Волков! Я нахожусь в Павлово! Вы меня поняли? В Пав-ло-во!.. Пока не задержали!..

– Понял, понял тебя, Волков! Задержали в Павлово!

В голосе майора чувствовалась радость и облегчение. Олег наверняка знал, что уже по меньшей мере двое суток Лукашов не отходит от телефонов и спит урывками подле них, составляя себе из стульев «царское ложе».

– Вы не-пра-виль-но меня поняли1 Пока не задержали, но есть кое-какие новости! Названия населенных пунктов буду давать кодированные – у меня половина связи идет по воздуху… Вы меня слышите?

– Понял, понял, – уже без прежней радости отозвался майор. – Ну что там у тебя? Диктуй, я записываю…

– Вчера на дороге в Си-зо-во… Даю по буквам: Сергей, Инна, Зоя, Ольга, Владимир, Ольга. Си-зо-во! Обнаружил два следа. Литые резиновые сорок пятый и кирзовые со стертой подошвой – сорок второй. Там же окурок папиросы «Байкал». Давность следа ориентировочно – часов десять-пятнадцать на семь тридцать утра. Записали?

– Погоди, погоди, не торопись, – проворчал в трубку Лукашов. – Так… «Байкал», давность следа около пятнадцати… Есть! Давай дальше!

– Мой транспортер стоит в Си-зо-во. Нет горючего, прошу доставить вертолетом. Достать бензин на месте возможности нет. Моя группа – старший – прапорщик Загидуллин – несет службу в Си-зо-во. Проявлений бежавшего в районе Сизове не обнаружено. Записали?

Я принял решение выехать в Пав-ло-во для связи с вами. Сейчас нахожусь в Павлово. По приезде обнаружил – ночью совершена кража из магазина охоткооперации… Следы те же самые – сорок пятый резиновые и кирзовые – сорок второго размера…

– Ого, это уже кое-что! – повеселел Лукашов. – А второй кто? Из местных, что ли?

– Пока еще и сам не понял… – искренне признался Волков. – Устанавливать надо.

– Софронов, позови командира! – послышалось в трубке.

– Что? – не понял Олег.

– Это я не тебе. Ты вот что объясни, Волков, почему два следа? Это Рыбаков с кем-то или совпадение?

– Пока не знаю… Судить трудно – могли быть и совсем посторонние люди. Но почерк кражи дерзкий, похоже на работу рецидивистов – замки сорваны вместе с пробоями киркой с пожарного щита. Пол в магазине помыт водкой. Отпечатков пальцев почти нет. Угнаны две лодки-«казанки» и катер «Прогресс». Моторы на всех – «Вихри». Запишите, что украдено…

Когда Олег закончил перечислять похищенное, в трубке послышался окающий энергичный басок командира части:

– Волков, это Богатое, здравствуй. То, что ты сообщил, меня заинтересовало. Не исключаю, что у Рыбакова есть пособник. Завтра с утра направлю тебе группу с двумя хорошими собачками. Сейчас не могу – погода испортилась, вертолеты не выпускают!.. Тебе задача – засветло все хорошенько уточнить. Главное, чтобы хотя бы вырисовалось направление ухода преступников! Ты меня понял!?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Ну и отлично. Доложи, что думаешь предпринять сегодня.

– Пока светлое время суток, решил вместе с участковым проехать вниз по реке на моторке, осмотреть берега. Может быть, лодки бросят – горючего-то у преступников мало… Опрошу население – кто что видел и слышал. И просьба еще, товарищ подполковник!

– Слушаю!

– Бензина надо для транспортера. Баки почти сухие, стоит в Сизово. И сухого пайка на мою группу.

– Хорошо, я распоряжусь. Ну что ж, план твой одобряю. Во главе группы к тебе прибудет майор Лукашов, для руководства на участке. Не возражаешь? – пошутил подполковник.

– Никак нет! Под его руководством мы мигом…

– И я так же думаю, – рассмеялся в трубку Богатое. – Ты же знаешь, я его по пустякам не посылаю!.. Вот еще что – будьте там поосторожнее. Кто бы ни ограбил магазин – это преступники! И вооруженные… Участковый-то как? Надежный парень?

– Так точно, товарищ подполковник! Надежнее не бывает! – ответил Олег и улыбнулся, увидев стремительно влетевшего в кабинет Кандычева.

Пока участковый докладывал своему начальству о результатах осмотра места происшествия, Волков вышел из конторы и присел на ступеньки крыльца.

«Ну, гора с плеч! – с облегчением думал он. – Завтра прилетит Лукашов, будет полегче! У него легкая рука, у этого майора – удачлив! Задержим, завтра же задержим!.. Катя отвезет записку и ремень генератора в Глухарную, передаст Загидуллину – и порядок!.. Надо только попросить Кандычева, чтобы нашел ей в провожатые какого-нибудь паренька. Желательно с ружьишком. Всякое ведь может случиться, когда такая обстановка…»

Но при мысли о провожатом где-то в глубине души вдруг шевельнулась ревность. Олег не хотел признаваться себе в этом, но чувствовал, что даже занятый другими делами он нет-нет да и подумает о Кате…