Текст книги "На границе двух миров (СИ)"

Автор книги: Анатолий Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

   – Просто захотелось отдохнуть. В местах, где я обычно коротаю вечера, столько всякой швали... А я уже устала ломать им конечности, которые они тянут куда не следует.

   У Антония против воли пробежал холодок по спине, – настолько спокойно и как бы между делом странная посетительница упомянула "ломание конечностей".

   – А у вас здесь хорошо, – с едва уловимым сожалением в голосе продолжила девушка. – Настолько хорошо, что я никак не могу решить, чего мне хочется больше – вернуться сюда еще раз или спалить эту забегаловку к чертям собачим.

   Холодок мгновенно превратился в стаю мурашек, пробежавшихся по всему телу, заставив волосы на затылке зашевелиться, – почему-то у Антония не возникло ни тени сомнения, что его собеседница способна воплотить в жизнь свою угрозу так же легко и непринужденно, как упомянуть о сломанных ею руках.

   А потом до него дошло. Кому больно смотреть на влюбленных настолько, что хочется поубивать их всех, лишь бы убрать с глаз долой?..

   – У вас разбито сердце.

   Тонкие губы девушки скривились в немой усмешке.

   – Я бы сказала, что оно разбито, затем склеено обратно, но только для того, чтобы быть пережеванным и выплюнутым.

   Антоний молчал. Он пришел сюда, чтобы предложить девушке поискать другое место для проведения вечера, более подходящее ее наряду, в качестве отступных простив ей плату за заказ, благо она и так была небольшой. Сейчас же...

   – Ступайте, Антоний, – видимо, он все таки не смог удержать лицо и она догадалась о вспыхнувшем желании оказаться как можно дальше отсюда. – Забудьте о том, что говорили со мной, забудьте о том, что видели – и все у вас будет хорошо.

   Мужчина только кивнул на ее слова и, торопливо откланявшись, поспешил обратно в свой кабинет, старательно отгоняя мысли о том, что стоило бы вызвать полицию. Если странная посетительница действительно беглая преступница и хотя бы наполовину так же безжалостна как ему показалось, то попытка ареста выльется в реки крови и уничтоженную репутацию. А так может все еще обойдется...

   И только у себя в кабинете, налив полный стакан дешевого виски, к которому питал необъяснимую слабость, он с вновь вернувшимся холодом во внутренностях осознал, что не называл девушке своего имени...

   А сама назвавшаяся Сэйной, проводив взглядом растерянного владельца ресторана, с усталым вздохом откинулась в кресле, обхватив узкими ладошками кружку уже не дымящегося, но все еще горячего кофе.

   Расслабленно прикрыв глаза, она вновь отдалась на волю царившего в "Синем веере" уюта и покоя. Пожилая супружеская пара напротив молча обедала, наслаждаясь голосом певицы и изредка обмениваясь дежурными фразами – просто ежегодная традиция, романтика уже умерла, любовь и верность – осталась; за соседним столиком – молодая пара на первом свидании, они просто фонтанируют любопытством, весельем и постепенно набирающей силу симпатией; а вон той парочке, прижимающейся друг к другу на танцполе, – глубоко наплевать на всех окружающих, они видят только друг друга, слышат только возбужденный шепот возлюбленного и не думают ни о чем.

   "Сэйна" вздохнула, – это место расслабило ее, сделав непозволительно мягкой и невнимательной. Подумать только – на мгновение ей захотелось поговорить с этим Антонием, банально пожаловаться на жестокую судьбу, будто она и правда была несчастной девчушкой, которой разбили сердце!

   Но о чем она могла рассказать ему?..

   ...О том, что она, с самого детства, слышит мысли и эмоции других людей?.. О том, что видеть людей такими, какими они являются – лишает любых иллюзий, в мире которых так уютно живут все остальные?..

   ...О том, что таких, как она разыскивают агенты Конфедерации, забирают из семьи и превращают в живое оружие? Учат убивать, голыми руками, холодным, электромагнитным или огнестрельным оружием, Даром, вилкой... подушкой, в конце концов!

   ...О том, что первую жизнь она отняла в четырнадцать?.. Полностью осознавая, на что идет, не ведая в тот момент ни сомнений, ни колебаний, с одной только мыслью: "лучше он, чем я"?

   ...О жестоких до бесчеловечности инструкторах, избивающих тебя до полусмерти, а потом требующими повторить все приемы, примененные ими против тебя?..

   ...О том, что общаться со сверстниками ты могла только в те редкие моменты, когда вас, словно диких зверей, стравливали в закрытом наглухо, бронированном танковой броней зале?..

   ...О том, что единственными, с кем ты могла поделиться своими чувствами были внимательные психологи, ласковыми голосами разговаривающими с тобой через барьер, сквозь который ты не могла уловить их мысли?..

   ...О желании быть самой лучшей, самой сильной, самой безжалостной и преданной, тщательно выпестованном все теми же проклятыми психологами?.. О том, что со временем ты стала убивать так же легко, как дышать?..

   ...О бесконечных заданиях, после которых на стандартную процедуру стирания памяти ты шла с радостью?.. Тебя ко многому успели подготовить, но жизнь временами умудрялась переплюнуть даже фантазии садистов, занимавшихся твоей подготовкой.

   ...О маленьком чипе в твоем голове, по сигналу извне отключающему критичность восприятия? О маленьком чипе, активировав который, любая мразь с нужными полномочиями могла заставить тебя сделать все, что угодно?..

   ...О том, что ты была самой результативной, самой сильной и талантливой, изо всех сил доказывая начальству, что использовать тебя как оружие – выгоднее, чем в качестве инкубатора по производству Призраков?..

   ...О том, что технология стирания памяти не была отработана до конца?.. О том, что твой проклятый разум научился с ней бороться, возвращая стертые воспоминания смутными ночными кошмарами, от которых ты не можешь проснуться?..

   ...О том, что ты до сих благодарна всем богам за то, что тебе хватило мозгов никому об этом не говорить?..

   ...Или, может быть, рассказать ему от глупом спонтанном побеге после одной из миссий, предпринятом потому, что ты больше не могла терпеть, потому что больше не могла скрывать, что ты разучилась ЗАБЫВАТЬ?.. Призраки должны быть преданными Конфедерации и свято хранить ее грязные тайны. Тех, кто по тем или иным причинам перестал соответствовать этим критериям просто и без особых выкрутасов усыпляли, как бешенных собак, пустив газ в личную комнату.

   ...Возможно, ты хотела рассказать ему о том, как скрывалась от бывшего начальства уже четыре месяца?.. Как пряталась по самым отвратительным клоакам десятков городов и нескольких планет? Что к тебе не липнет их грязь, а тьма в душах их обитателей не может тебя коснуться, потому что ты грязнее любого из них, потому что тьмы внутри тебя хватит, чтобы погрузить во мрак все мироздание?..

   ...О, или хочешь рассказать ему, как тянешься к местам, подобным "Синему вееру", наполненным любовью и уютом и сидишь в них часами, будто пытаясь выжечь чужим светом собственную тьму?.. Давай, расскажи ему о том, что это не помогает!..

   Девушка, назвавшаяся Сэйной, вздрогнула, когда осознала, что уже некоторое время слышит только мягкую ненавязчивую мелодию – ни томного голоса певицы-толстушки, ни любовного воркования влюбленных, ни беззаботного смеха.

   Они застыли неподвижными статуями, бессмысленным взглядом пустых глаз буравя пространство перед собой, – беззащитные перед тем, что ее психологи называли Даром, а она сама – не иначе как Проклятьем. Они все были в ее полной власти – чуть усиль давление и из ушей, глаз и носа брызнет кипящая кровь пополам со сваренной вкрутую серой жижей. Картина, которая давно перестала вызывать у нее рвотные позывы, но по-прежнему заставляла чувствовать отвращение и страх перед собственной силой, которую она не может до конца контролировать.

   Смазанной черной молнией она бросилась прочь из ресторанчика, обитатели которого позволили ей хоть ненадолго почувствовать себя человеком. Ничего страшного не успело случиться – всего полчаса без давления ее Проклятья и они придут себя, и лишь сильная головная боль и тошнота будут напоминать о глупой ошибке беглого Призрака, которому захотелось искупаться в их светлых эмоциях.

   А с этой планеты нужно бежать. Те, кто за ней охотятся, прекрасно знают, что искать и мимо такого следа пройти просто не могут.

   ...Он нашел ее через пару дней, когда она уже присмотрела себе лайнер, на котором она сбежит с этой планеты. Самый разыскиваемый преступник сектора, бескомпромиссный террорист и заклятый враг Конфедерации – Арктур Менгск, глава мятежной организации «Сыны Корхала». Человек, которого СМИ называли кровавым маньяком и бездушным мясником, – не правда ли, подходящая компания для самого результативного Призрака Конфедерации, давно потерявшей счет павшим от ее руки?..

   Он молча протянул ладонь, на которой блестел крохотный чип в пятнах запекшейся крови, чип, который она мгновенно узнала, – тот самый, что делал лучших воинов Конфедерации рабами Правящих Семей; тот самый, извлечь который, сохранив жизнь носителю, считалось невозможным.

   – Его бывший хозяин жив, а я пришел сюда, чтобы предложить тебе свободу и месть... Сара Керриган.

   _______________________________________

   *-Сэйна – образовано мной от французского "saint", призрак. Видимо, французский не успели совсем забыть:)

Глава 4.0. Первая кровь

   Открыв глаза, я резко сел на кровати, растирая ладонями лицо и некоторое время слушал глухой стук поднятых в воздух вещей по деревянному полу.

   Тяжело вздохнув, я тихо выматерился себе под нос, проклиная весь мир в целом и шаливший Дар в частности. Это началось чуть больше двух недель назад – липкие ночные кошмары, безликие и незапоминающиеся, оставляющие после себя лишь память о чем-то огромном, пристально вглядывающемся тебе в душу, да глухую тревогу при пробуждении.

   Среди прочих возможностей псионики особняком стояло ясновидение, или, как его называли Тамплиеры – боевое предвидение. Воины протоссов годами и десятилетиями развивали в себе эту способность, но лучшее, чего они могли добиться – это пара мгновений весьма условного знания будущего. Предвидение не зависело от силы Дара, подчиняясь каким-то своим правилам, и временами даже слабейший из зилотов мог переплюнуть в этом сильнейших из Высших.

   А у меня так вообще не предвидение, а ерунда какая-то – ничего, кроме смутного предчувствия грядущих неприятностей.

   Впрочем, и это уже кое-что.

   Усилием воли выпихнув из памяти ночной инцидент, я рывком поднялся с кровати и принялся наводить порядок, – ручками. Приходится отвыкать пользоваться телекинезом – уж больно нервно на это реагируют жители Нью Салембурга.

   Я на мгновение остановился около ярко-синего доспеха, стоявшего в углу, и смахнул рукавом пару осевших на него за ночь пылинок.

   Сколько надежд я возлагал на эту груду металлолома! Я мечтал, что выйду к людям, разрушу стену своего одиночества, смогу просто общаться и игнорировать тот факт, что я чужой всему миру – не протосс, но и не человек. Мне казалось, что я смогу справится с проклятием любого телепата – возможностью видеть людей настоящими, а не теми, кем они хотели бы быть. Мне казалось, что я смогу смириться с их несовершенством, их мелкими страстями и тщательно оберегаемыми темными тайнами.

   Наверно, меня ввели в заблуждение Джим и Генрих – единственные из людей, с которыми я плотно общался в новом качестве псионика-телепата. Джим был настоящим рыцарем в сверкающих доспехах, несмотря на то, что старался казаться битым жизнью разочаровавшимся циником. Генрих – увлеченным ученым, получившим классическое воспитание и искренне считающим, что его исследования должны служить только на благо людям.

   Остальные... остальные были другими. Старающиеся быть примерными семьянинами (и даже бывшие ими), и сальными взглядами провожающие любую юбку; приветливо улыбающиеся друзьям и знакомым – и не испытывающие и десятой доли тех чувств, что пытались показать... Я могу продолжать этот список бесконечно.

   Я знаю, что то, что это стало для меня тяжким ударом, было следствием исключительно моей наивности и неопытности. Помимо недостатков я видел и искренность, и сочувствие, и бескорыстие, но... но все это таким причудливым коктейлем перемешивалось с завистью, похотью, равнодушием, что в конце концов я стал закрываться не только от мыслей, но и от эмоций окружающих.

   Меньше знаешь – крепче спишь, да...

   Однако, свою задачу доспех все же выполнил – я смог спокойно выбираться в город, гулять по улицам и делать покупки самостоятельно, не напрягая Джима. Хотя с общением и работой возникли проблемы – переделанная ходовая часть, большей частью скопированная мной у Голиафа, один экземпляр которого был в распоряжении ополчения Мар Сары, выдавала меня с головой. Легенда безжалостного головореза Конфедерации исправно выполняла свою изначальную задачу – превращала меня в невидимку безо всякой псионики.

   Так что я продолжал подрабатывать на Джима в качестве ходячего детектора лжи, "проедать" чек, полученный от Арктура и потихоньку ковыряться со своими исследованиями, уделяя большую часть времени способу замаскироваться под обычного человека.

   Погруженный в свои мысли, я рассеяно совершал священное таинство утреннего моциона, когда за окном раздалось утробное рычание двигателя ховербайка.

   – Надеюсь, никого не зарезали, – вздохнул я.

   – Эй, чешуйчатая морда! Выходи!

   – А если не выйду? – кричать было лениво, поэтому спросил я мысленно, прикоснувшись Даром к разуму шерифа.

   – Стрелять буду! Или таранить... Или вообще кучу под дверью наложу.

   – Ну, если кучу...

   Тихо щелкнув замком, дверь гостеприимно распахнулась перед шерифом, едва не заехав тому по носу. А я продолжал ковыряться в яичнице, добрым словом вспоминая Генриха и даже не пытаясь скрыть легкую улыбку, появившуюся после визита Джима.

   Изначально его частые визиты ко мне были продиктованы простой предосторожностью (о злых инопланетянах снимали фильмы до сих пор), а так же обыкновенным любопытством. Правда, если Генриха в основном интересовали культура и научные достижения протоссов, то первое, о чем спросил Джим – не собираются ли мои чешуйчатые собратья однажды включить в свой рацион человечинку. Так и спросил, да, заставив меня тихо хихикать себе под нос.

   Отсмеявшись, я все-таки ответил ему, что протоссам глубоко наплевать, каковы терране на вкус, чем они занимаются, и кто ими правит. Правда, затем с неохотой признал, что рано или поздно столкновение неизбежно – стремительная по меркам протоссов экспансия человечества однажды заставит долговязых телепатов настучать по башке понимающему только силу человечеству. Правда, случится это не на его веку и расхлебывать последствия придется, скорее всего, его правнукам.

   На этом Джим, вроде как, успокоился, но потребовал от меня выдать всю информацию по боевым возможностям и тактико-техническим характеристикам войск протоссов. А когда получил ее, долго чесал в затылке, заставляя меня тихо посмеиваться над его озадаченным видом. Его можно было понять – на данный момент только лишь Золотая Армада, бывшая хоть и самым мощным, но всего лишь "одним из" флотов протоссов, была способна не оставить от человеческой цивилизации камня на камне. Все это кончилось тем, что шериф записал всю выданную мной информацию и, как он сам признавался, пытался придумать чудо-стратегию, как победить войска протоссов. На что я посмеялся, и мы сели думать вместе – все равно я не верил, что эти знания когда-либо будут применены на практике.

   Так началась наша дружба – с попыток придумать, как помочь одному моему народу победить другой мой народ. И пускай мы так ничего и не придумали, но сам факт до сих пор меня забавлял. Джим продолжал приглядывать за мной "чтобы у тебя шарики за ролики не заехали и ты не принялся расширять свой рацион", а я... а мне просто нравился Джим. Нравилась его честность и открытость, его решительность и идеализм... Думаю, имеет смысл сказать, что мы увидели друг в друге... друг друга, как бы бредово это не звучало.

   Как бы то ни было, я мог назвать Джима своим другом. И это было здорово.

   Блуждающий по комнате взгляд остановился на обклеенной распечатками стене, отчего настроение моментально рухнуло на пару пунктов вниз.

   "Корхальский Сенат объявил о выходе из состава Конфедерации!", "Представитель семьи Фаулер заявил, что правящие семьи не оставят выступление сепаратистов безнаказанным!", "В личном интервью нашему изданию Минерва Логан назвала обвинения в убийстве Ангуса Менгска и его семьи бойцами подразделения Призрак просто смехотворными", "Восстание на Корхале-IV набирает обороты! Арктур Менгкс, возглавивший сепаратные силы после смерти отца, заявил, что не намерен больше терпеть "бесчеловечное" правление Конфедерации!", "Мятеж достиг своего апогея – база 28-ого моторизированного батальона "Шагающая смерть" была взята штурмом!", "Конфедерация покидает Корхал-IV! Неужели мятежники добились своего?".

   Дальше произошло то, о чем так и не написало ни одно официальное издание – Конфедерация, раздраженная восстанием, которое никак не удавалось подавить, и росшим в других колониях глухим (пока) недовольством, обрушила на мятежную планету сокрушающий атомный кулак. Непонятно как выживший в этом аду Арктур и горстка мятежников покинули отравленную планету, во всеуслышание заявив о том, что "Сына Корхала" заставят Конфедерацию заплатить за свои преступления. Колонии, напуганные кровавой расправой над непокорной планетой, испуганно притихли, не решаясь высовываться в открытую и только "Сыны Корхала" не смирились, время от времени устраивая конфедератам кровавую баню при любой возможности. Революционное движение мало-помалу росло, превращаясь из горстки ненавидящих все и вся изгоев в мощную организацию, начинавшую доставлять ощутимое неудобство даже такой махине, как Конфедерация.

   Я пристально следил за всей этой историей, как, собственно, и весь сектор. В воздухе явственно витал дух революции, готовый превратиться в неукротимого огненного зверя от любой искры.

   Я перевел взгляд на одну из распечаток: "Лидер террористической организации "Сыны Корхала", Арктур Менгск, принес свои извинения вдове генерала Уоррена, пострадавшей в ходе покушения на своего мужа. Тем не менее, Менгск заявил, что ее жертва была необходимой для блага человечества..."

   Я бы вряд ли смог объяснить почему, но эта статья казалась мне важнее всех прочих.

   – Сжег бы ты все эти распечатки, товарищ инопланетянин... – голос Джима застал меня врасплох, заставив не героически вздрогнуть.

   – Нет, пусть висят, – через силу улыбнулся я.

   Джим неопределенно пожал плечами. В отличие от многих, он весьма прохладно относился и к революции Менгска в целом, и к ее лидеру в частности. Шериф предпочитал не заморачиваться проблемами глобальной справедливости, а менять реальность в пределах досягаемости взгляда, слова и выстрела из винтовки. Право слово, будь в каждом городе хотя бы по одному Джиму Рейнору, то все эти революции никогда бы и не понадобились.

   Но, к сожалению, Джим Рейнор только один.

   – Ну как там, все спокойно в нашем королевстве? – спросил я, желая увести начинавшийся в стотысячный раз разговор в сторону. – Шахтеры пьют и буянят, карманники лазают по карманам, а шериф, вместо того, чтобы поставить их всех на место, объедает бедного фермера?

   – Нашел, блин, бедного, – хохотнул Джим. – Да ты одних Минералов в день портишь больше, чем я зарабатываю за месяц*!

   – Ну что поделаешь, я – умный парень!

   – Намекаешь, что я – идиот?

   – Ну, значит, не такой уж и идиот, если намеки понимаешь...

   – Спасибо, блин! – хмыкнул Джим, цапнув мою кружку с кофе.

   – Так что случилось?.. Рановато что-то для дружеского визита.

   Шумно отхлебнув кофе, посерьезневший шериф аккуратно поставил кружку на стол и привычным движением почесал локоть, на что я нахмурился – об особенности шерифских нейроконтактов знали все.

   – Сегодня утром Чау Сара пропустила сеанс связи, – наконец сказал Джим, рассеянно блуждая взглядом по комнате. – А вчера поступил странный приказ провести техосмотр всего технического парка ополчения и перейти на шестичасовую готовность. Да и вообще в последние дни оттуда поступали какие-то странные новости... Пропажи людей, как-то резко расплодившиеся мелкие паразиты, постоянные панические вопли очередной домохозяйки, увидевшей "чудовище"...

   – Ну, может у них просто неполадки со связью, – неубедительно сказал я, припомнив свои собственные смутные кошмары.

   – Может быть, да... – рассеяно кивнул шериф. – Но что-то в этом роде происходит и у нас, только в гораздо меньших масштабах. Не вышедшие на работу шахтеры, жалобы на странных крыс, а сегодня один из твоих собратьев по ремеслу прислал фотку какой-то странной твари, которую он пристрелил на своем заднем дворе. По его словам, она буквально вылезла из под земли и успела крепко потрепать его ховербайк, первым попавшийся ей на зуб. Я не большой знаток местной фауны и подобных тварюшек не припомню... Я послал тебе на комм. Глянешь?

   Кивнув, я попытался припомнить, где же валяется чудо-устройство связи. Любой современный человек снимает его разве что ночью, но такому отшельнику, как я он требовался крайне редко.

   Порой мне кажется, что за все эти годы сначала у протоссов, а затем и землян я стал слишком самодостаточен.

   – Кажется, я оставил его в лаборатории, – неуверенно сказал я, отодвигая в сторону недоеденный завтрак.

   Пока я переворачивал всю лабораторию вверх дном, Джим со странным выражением на лице рассматривал мусорную корзину, заваленную Минералами различного размера и степени яркости, большинство из которых пестрели живописными трещинами.

   – Ты же в курсе, что большинство людей потратили бы твое состояние совершенно иначе? – наконец сказал он.

   – Женщины, выпивка и рок-н-ролл? – хмыкнул я. – Большинство женщин, увидев меня, скорее всего, хлопнется в обморок, те, что похрабрее, попытаются сбежать, а самые отмороженные – пристукнуть. Выпивку мне поставляешь ты, причем совершенно бесплатно, а рок-н-ролл можно скачать из сети. Так смысл?

   – Что бы вы, инопланетяне, понимали в человеческих развлечениях...

   – Завидуй молча. Мое состояние, как хочу, так и трачу, – я с трудом удержался от смеха. – О, нашел!

   Включив комм, я некоторое время возился с ним, подключая к стационарному компьютеру, бывшему когда-то частью одного из списанных боевых доспехов, а ныне доживающему свой век в качестве главного мозга "логова безумного ученого", как называл мою берлогу Джим.

   – Ни хрена ж себе псинка, – выдохнул я, когда над столом вспыхнуло присланное Джимом изображение. – Явно хищник...

   – Это, значит, твое экспертное мнение? – проворчал Джим.

   Я вздрогнул, осознав, что рассматриваю существо уже какое-то время, начисто забыв посвятить шерифа в свои мысли.

   – Такого на Мар Саре совершенно определенно нет. Посмотри, у него четыре основных конечности и две дополнительных – явно оружие ближнего боя, с такими-то когтями...

   – И?

   – Что "и"?

   – Дальше что?

   О, всемогущие Зел Нага, надо научиться думать вслух.

   – Эволюция последовательна – ни у одного другого вида на планете нет шести рабочих конечностей. Если бы оно было отсюда, то имело бы куда больше сходства со всеми остальными видами...

   – Хочешь сказать, что это пришелец какой-то?

   Я запнулся.

   – Ну... Я ведь здесь, не так ли?

   Джим вздохнул и с надеждой спросил:

   – А, может, его просто привез с собой какой-нибудь обалдуй? Ну, маленьким, само собой.

   – Влегкую, – кивнул я. – Мне нужно его увидеть. А еще лучше – отрезать кусочек, бедрышко там или филей...

   – Надоели ящерицы? – рассеяно улыбнулся Джим, не отрывая взгляда от самого настоящего монстра на голограмме.

   Размером он был с крупную собаку, ростом примерно по пояс взрослому человеку. Лоснящаяся красноватая кожа, бугрящаяся мышцами, гибкая, поджарая фигура гончей, внушительные клыки и когти – все в нем буквально кричало о том, что передо мной – безжалостный хищник, чьим единственным предназначением в этом мире была смерть, своя или чужая – без разницы.

   – А еще лучше – притаранить его сюда целиком, – проигнорировав шутку, сказал я, поднимаясь по лестнице. – Все равно кроме меня никто и понятия не имеет, что с ним надо делать. Будет тебе независимая экспертиза.

   – Хочешь сказать, что ты у нас специалист по инопланетным тварям? – хмыкнул шериф, отвлекшись от созерцания монстра. – Хотя чего это я, в самом-то деле...

   Я промолчал, не обращая внимания на его бурчание, подхваченный любопытством. Я уже почти два года не касался тонких материй генетики и биологии, отодвинув их на дальнюю полку вскоре после продажи патента на ящериц Генриха – были как-то занятия злободневнее, знаете ли.

   – В нем определенно будет интересно поковыряться... – пробормотал я себе под нос, чувствуя себя маньяком-вивисектором.

   Я остановился напротив боевого доспеха, заменившего мне парадный костюм. То, что все остальные одевали на боевое дежурство, для меня было единственным способом выйти на люди.

   Вообще-то, боевой доспех не так просто одеть и еще сложнее – снять, потому что собирается он прямо на пехотинце с помощью специального устройства. Машина надевает, прикручивает, сваривает и иным образом соединяет все части брони, заключая человека в самое совершенное средство индивидуальной защиты, как называли его в рекламных листовках... или ходячий гроб, как говорили бывалые военные.

   У меня такого устройства нет. Я – протосс, а у протоссов есть только их Дар.

   И этого более чем достаточно.

   Прикрыв глаза, я сосредоточился и медленно поднялся в воздух. Погруженный в предстоящий процесс, я краем уха расслышал приглушенный концентрацией лязг разбираемого на части доспеха, а затем прохладные прикосновения холодного металла к коже. Затрещали расползающиеся во все стороны тонкие полоски сварки, заскрипели входящие в пазы винты... и вот я уже тяжело опустился на землю, чуть покачнувшись и тяжело мотая головой из стороны в сторону. Если бы протоссы умели потеть, я бы сейчас был мокрый, как мышь.

   – Я видел это представление уже десятки раз, но это по-прежнему круто, – задумчиво прокомментировал Джим у меня за спиной.

   – Сам бы попробовал, – прохрипел я, разворачиваясь к шерифу. – Небось сразу бы восторга поубавилось.

   – А это что за девайс? – Джим, даже не вздрогнув от вида нависшей над ним пары центнеров металла, постучал костяшкой пальца о выступающий из груди крупный кристалл.

   – Первый работающий прототип псионных** щитов на Минерале, – хмыкнул я. – Прикрывает голову и торс. Такой хлам, между нами говоря... Но три-четыре выстрела из винтовки должен выдержать.

   – Все еще надеешься приспособить их под маскировку? – хмыкнул Джим.

   – Такое возможно, – набычился я. – Есть методика, позволяющая настроить щиты на отражение волн определенной длины, так что, таким образом, я могу создать вполне работающее устройство, способное замаскировать меня под человека, хотя бы чисто визуально***.

   – И как, получается?

   – Да ни хрена, – нахмурился я, отворачиваясь от Джима и ногой открывая дверь. Осторожно, само собой, а то ведь силушки в этом скафандре у меня немерено. – Но это возможно в принципе, а, значит, рано или поздно я это сделаю.

   – Когда я буду ходить, опираясь на палочку и гадить под себя?

   – Да хотя бы тогда, – злорадно улыбнулся я, привычно забираясь в прицеп. – Я тогда буду протоссом в самом расцвете юности!

   Какое-то время Джим молчал, прогревая двигатель ховербайка, а потом проворчал:

   – Ладно, ты победил.

   Шутливая пикировка затихла сама собой, когда мы подъезжали к ферме сварливого старика Аарона. Я заметил, что Джим снова чешет свои контакты и то и дело без нужды поправляет кобуру. В принципе правильно беспокоится, все непонятное – потенциальная угроза, а текущая ситуация, наверное, самая загадочная за последние годы.

   Ферма встретила нас тишиной, настолько полной, что я старательно гнал от себя эпитет "мертвая". Переглянувшись с Джимом, я опустил забрало шлема и активировал кристалл на груди, попутно послав крохотный контрольный импульс в световой меч, вмонтированный в правую руку доспеха. Шериф же передернул затвором и крикнул в темный провал распахнутой входной двери:

   – Аарон!.. Магда! – Не дождавшись ответа, Джим отправился к двери, бросив мне через плечо: – Подожди здесь, сам знаешь, что старый пень тебя недолюбливает. Еще стрельнет с перепугу.

   – Я буду на заднем дворе. Насколько я помню, тварюшка лежит именно там. И это... будь осторожней, что ли.

   Джим кивнул и уверенной, но явственно напряженной походкой зашагал к двери, старательно пряча от возможных наблюдателей пистолет.

   Тварь лежала именно там, где ее сфотографировал Аарон – совсем рядом с искореженным ховербайком. Я поежился, увидев длинные следы когтей на боку некогда гордого механического зверя. Это что у него там за когти такие, если режут трехмиллиметровую сталь, как бумагу?

   С трудом оторвав взгляд от искалеченной машины, я присел рядом со зверем. Даже плоская голография передавала ауру хищника, – в реальности это ощущение только усилилось. Казалось, что все, что в нем было, это мускулы, когти и клыки.

   – Вот уж точно – неведома зверушка... – пробормотал я. – Ничего, вскрытие покажет, что там у тебя и как.

   Вздохнув, я прислушался к Дару, тихо выругавшись про себя, что не сделал этого раньше, – Джим ощущался где-то ниже уровня земли, видимо ищет живых в подвале. Но я вижу – живых нет. Впрочем, судьба старика Аарона и его жены мигом вылетела у меня из головы, когда я отпустил все ограничения, удерживающие мой Дар.

   Что-то было не так. Это "что-то" витало в воздухе, доносилось из-под земли, звенело в псионном поле... Неожиданно я понял, почему это чувство казалось мне знакомым. Ощущение чьего-то присутствия, чего-то настолько большого, что отказывалось восприниматься сознанием, оставаясь лишь беспокойством на границе сознания, неясным чувством тревоги... ночными кошмарами, которые забываешь раньше, чем успеешь проснуться.

   Раздался приглушенный выстрел, заставивший меня вскочить на ноги и помчаться на помощь шерифу. Не притормозив ни на мгновение, я впечатался в слишком узкий для доспеха проем, с сухим треском разбрызгивая вокруг себя куски дерева и лихорадочно огляделся в поисках лестницы в подвал, радуясь несмолкающим ни на мгновение выстрелам.

   Лестница, само собой, обнаружилась в самой дальней от меня точке просторного холла. Разбежавшись и считая про себя оставшиеся у Джима патроны, я прыгнул в ярко горящий включенным шерифом светом подвал, в очередной раз кардинальным образом расширяя не рассчитанный на меня проход.