Текст книги "На границе двух миров (СИ)"

Автор книги: Анатолий Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

   – Мне все равно! – вырвалось у девушки. – Прости меня, я... я просто испугалась, что потеряю тебя. Ты всегда был рядом – ближе, чем брат, лучше, чем друг. Я научилась у тебя ходить и держать ложку, лазать по деревьям и играть в карты, я научилась... я научилась у тебя всему, что знаю. О, всемогущие Зел-Нага, да я ведь...

   В тот момент ей показалось, что она наконец подобрала определение тому, кем для нее является друг детства, что она наконец поняла, почему вся ее жизнь вращается вокруг него, почему с его мнением сравнивается любая мысль и любой поступок.

   Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, стремясь передать ему обретенное знание – так, как умели только протоссы, в предельной искренности и полноте нюансов псионного контакта, в котором не было места недоговоренности и лжи.

   Он отшатнулся, а инстинктивный импульс отбросил девушку назад, больно приложив головой о край стены.

   – Вот черт! Салли, я...

   Открыв глаза, она увидела перед собой его испуганный и полный раскаяния взгляд. Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться... и замер на середине движения.

   – Даже сейчас?.. – тихо произнесла Селендис. Приподнявшись на локтях, она прислонилась спиной к стене и, осторожно проведя рукой по затылку, поднесла ладонь к глазам, разглядывая пару капелек искрящейся в полумраке комнаты голубоватой крови. – Почему, Саша? Неужели я хоть раз давала тебе повод усомниться в себе? Я не полезу в твою душу без разрешения.

   – Прости... – он вернулся обратно на кровать. – За все эти годы это стало сильнее меня.

   Некоторое время они молчали. Потом Алессадар заговорил вновь, тихим голосом и – вслух***, на том языке, на котором на Аиуре говорили только они двое:

   – Я всегда был чужим, Салли... Ты знаешь, что я не родной сын Тассадару?.. Мои родители отказались от меня, потому что я – чужой протоссам. Даже сейчас, проведя среди вас семь долгих лет, я все равно не могу влиться в ваше общество... не могу стать одним из вас. Мне непонятно ваше фанатичное стремление к совершенству и не менее фанатичное нежелание меняться. Я не понимаю, почему мы, живя в этом общежитии, фактически предоставлены сами себе, и при этом – лишены свободы выбора. Не понимаю, почему, при полном отсутствии пропаганды, каждый обитатель этого здания мечтает стать Тамплиером.

   Я – чужой, Салли. Поэтому меня презирает Виалсар, поэтому я сирота. И, если кто-то еще вдруг заглянет мне в душу... в этом мире станет еще на одного протосса меньше, который считает меня равным.

   Селендис молчала, боясь спугнуть редкое мгновение откровенности. Алессадар никогда не рассказывал ей, почему не похож на своего родителя, никогда не рассказывал, как оказался в приюте.

   И да, она понимала, о чем он говорит. Алессадар... не вписывался в образ протосса, не вписывался настолько, что это было очевидно всем, даже ей.

   Вот только и она тоже... не вписывалась. Проведя бок о бок с ним семь лет, буквально с самого рождения, она впитала в себя его взгляды, его надежды и саму его суть и была сейчас весьма далека от идеального образа протосса.

   Поднявшись на ноги, она осторожно, словно боясь спугнуть, подошла к кровати и присела рядом с ним. Поймав его взгляд, она протянула руку ладонью кверху.

   – Ты можешь мне верить, – сказала она единственное, в чем была сейчас уверена. – Всегда.

   Очень медленно, словно поднимая вместе с рукой целую гору, он медленно вложил свою руку в ее подставленную ладошку и Селендис ощутила робкое прикосновение к своему разуму. Прикрыв глаза, девушка пару мгновений наслаждалась этим чувством – даже такое простое действие приносило почти физическое удовольствие, а потом потянулась навстречу.

   Она прошла вместе с ним через все – муки рождения, перипетии взросления и тягости неизлечимой болезни. Не она сканировала его память – он вел ее, крепко держа за руку, по знаковым событиям своей жизни. Она пережила вместе с ним осознание собственной смертности, сводящую с ума боль во всем теле, ласковые прикосновения Пустоты, погасившей сознание. Она чувствовала шок его нового рождения, отчаяние запертого в клетке ребенка, боль от использования искалеченного Дара...

   А еще она увидела себя его глазами, отчего мгновенно разорвала контакт и закрылась самыми сильными щитами, какие только знала.

   Крохотная, смешная чешуйчатая малышка Салли, которую он учил ходить, крепко держа за руки. Не девушка – протосс, представитель чужой для него расы, лишенная многих черт, присущих женщинам его мира. Он никогда не сможет посмотреть на нее так, как смотрит на него она. Знание, обретенное ею совсем недавно, никогда не коснется его, потому что он никогда не сможет его понять.

   Ей хотелось смеяться от злой иронии ситуации. Не он чужой для нее, она – чужая для него.

   – Салли? – сквозь грохот крови в ушах прорвался его обеспокоенный голос.

   Она молчала, отчаянно пытаясь заглушить гремящий в голове голос, без конца повторяющий "НИКОГДА!"

   – Салли...

   Держать щиты становилось все труднее, еще чуть-чуть – и эмоции вырвутся на свободу и он узнает то, что никогда не должен узнать.

   Не говоря ни слова, она развернулась и деревянным шагом вышла из комнаты, не обращая внимания на его жалобный голос, умоляющий остаться.

   Она вернется сюда завтра и скажет ему, что для нее не имеет значения, из какой он там расы, и что она всегда останется его другом. А сейчас ей слишком больно произносить слово "друг".

   Она вернулась. Только оказалось, что возвращаться ей больше не к кому.

   З.Ы. И что меня постоянно тянет на мелодраму?.. мда...

  – * – Мне просто не понравилось, как звучит "Тамплиерка". Поэтому женский вариант будет такой.

  – ** – Ну похожи пси-клинки зилотов на катары Ассасина из второй Дьяблы, что я тут могу сделать?)

  – *** – На будущее, когда речь будет заходить о протоссах. Когда нет уточнения "сказал вслух", значит, разговор ведется ментально.

Глава 2.3. Сжигая мосты

   Забравшись с ногами на слишком просторное для меня кресло, я рассматривал проплывающую подо мной зеленую планету и безуспешно пытаясь отыскать в душе хоть какие-то связанные с этим чувства.

   Бесполезно. В голове было пусто – ни мыслей, ни эмоций – НИЧЕГО.

   Бортовой компьютер малого звездолета Скаут утверждал, что зеленый мохнатый шар подо мной – Терран-8, планета, принадлежавшая моей родной расе – протоссов явно не волновало людское самоназвание, а потому все колонизированные землянами планеты просто нумеровались ими в порядке очередности. В этой системе располагалась и вторая планета, под номером семь, но, вопреки "восьмой", была плотно заселена и технологически развита, являясь чем-то вроде столицы системы.

   Вот интересно, а что будут делать протоссы, когда люди заполонят собой все вокруг? Мои земляки уже сейчас превышают чешуйчатых телепатов в два раза, а что будет через два, четыре поколения?

   Впрочем, и так ясно, – выйдут из тени и покажут заносчивым людишкам, кто хозяин в секторе. Насколько я успел разобраться в боевых возможностях обитателей моей "новой бывшей" родины, люди могут сражаться с ними на равных (да и то – условно) только на поверхности планет.

   Я чуть скривил губы в невеселой усмешке. Скаут, в котором я сейчас нахожусь, не превышает размерами обычный самолет, еще из тех, что я помню из старой жизни, но способен к автономному одиночному путешествию между звездами. Он не потребляет топливо – вся подпитка идет через кристаллы, которые посредством пилота связаны с Кхалой*, он обладает плазменными щитами, которые позволяют не боятся пуль, ракет или даже радиации.

   Протоссам не обязательно спускаться на планеты – они просто запрут на них землян, не выпуская последних дальше орбиты, и будут держать блокаду до тех пор, пока люди не капитулируют. Уж где-где, а в космосе долговязым телепатам нет равных.

   Я прикоснулся к управляющему кристаллу, отдавая приказ на медленное снижение, – другого пути у меня все равно не было.

   Ничего не изменилось, да и, если честно, я не очень-то рассчитывал, – скорость снижения на гравитационном движке не превышала сотни метров в секунду, что было в три раза меньше скорости звука, – просто смешно по космическим меркам. Таким образом, я окажусь на поверхности чуть больше чем через час, – зато не засвечусь везде, где только можно пылающим алым болидом.

   Вы, наверно, скажете, что я и без этого достаточно заметен – НЛО на орбите планеты, подумать только! Но, к счастью, у меня есть такая интересная штука, как плазменные щиты, кроме всего прочего, поглощающие большую часть волн, используемых людьми для ориентирования в космосе. Конечно, меня и так можно было засечь, – как же, участок пространства, в котором, согласно приборам, нет вообще НИЧЕГО, но тут вступают в дело размеры Скаута, а так же тот факт, что никто не знает, что именно нужно искать.

   За такими вот размышлениями я и коротал время, оставшееся до приземления, до тех пор, пока блуждающий по кабине взгляд не натолкнулся на собранный мной световой меч, который Салли обозвала жезлом.

   – Салли...

   Отчетливо помню момент, когда она развернулась и, немного пошатываясь, ушла, не сказав мне ни слова. Я отчаянно сканировал окружающее пространство в надежде найти даже самую слабую тень эмоций, которая была бы в состоянии подсказать мне, что она чувствует, но... она наглухо закрыла свои эмоции. В тот момент я пожалел, что не заглянул в ее душу раньше, когда раскрывал ей свою – она не давала согласия, а я уже успел впитать в себя принятое в обществе телепатов правило: без разрешения – никогда.

   Потом я долго сидел на кровати, рассеяно вертя в пальцах световой меч, которому так радовался еще десять часов назад и отчаянно бегал от очевидной истины: если меня не смогла принять Салли – не сможет никто.

   А потом встал и приняться собираться. В мешок полетел световой меч, горка ярко-голубых учебных кристаллов "дошкольной" программы обучения, несколько сиреневых, выпрошенных у оружейников и являющиеся частью их учебного курса, а также десяток темно-синих – на первый курс Академии, выданных нам только сегодня. Следом отправились несколько простеньких поделок, сделанных мной у Фуринаксов, а прикрыл я всю эту кучу инопланетной техники комплектом запасной одежды.

   Вообще, изначально я не собирался сбегать с планеты – просто переселиться в соседнюю с Академией лабораторию Фуринаксов. Давно пора было признать, что мне лучше иметь дело с техникой, которой безразлично, кто я там по происхождению, но дружба с Салли позволяла мне надеяться, что когда-нибудь я все же смогу стать одним из них. Когда она ушла, мне стало совершенно ясно – она, единственное, что до сих пор держало меня в этом месте. Она и Тассадар, но мой приемный, с позволения сказать, отец словно забыл о моем существовании, не прислав за семь лет ни единой весточки**.

   Просто мой путь пролегал мимо Звездного факультета, где обучались Тамплиеры, посвятившие себя космоплаванию. Меня, как человека, выросшего на Звездных Войнах, всегда манил космос и все, что с ним связано и тогда я в который раз не смог удержаться и завернул в ангар, чтобы полюбоваться на хищные силуэты Скаутов, резкие очертания Арбитров и, если повезет, рассмотреть в медленно темнеющем небе плавные линии тяжелого носителя, которого Тамплиеры ласково называли "Грузовичком".

   И там, глядя на пустынный ангар, заполненный тренировочными звездолетами... Кажется, я наконец понял смысл фразы "черт попутал" – словно кто-то, крепко схватив меня за руку, буквально затащил в кабину и, связавшись с тем, что у протоссов вместо бортового компьютера, дал кораблю отмашку на выход на орбиту.

   Я осознал, что собираюсь сотворить, только разглядев под собой ядовито-зеленую поверхность Аиура. Куда мне вообще идти?! Для протоссов я чужой внутри, для терранов – снаружи. Казалось, что во всей безграничной Вселенной нет такого места, где я мог бы сойти за своего.

   Я коснулся управляющего кристалла, посылая автопилоту приказ возвращаться и застыл, примороженный к креслу короткой фразой, пришедшей в ответ: "В доступе отказано". В голове с бешенной скоростью проносились картинки, на которые я раньше не обратил внимания, хотя следовало бы – у меня не было нужных прав для активации программ Скаута. Я попробовал взять управления для себя и получил все тот же отказ, произнесенный равнодушным голосом.

   Некоторое время я так и сидел, охваченный растерянностью, пытаясь активировать хоть какую-то функцию звездолета, а затем, когда до меня, наконец, дошло, что все это значит... откинулся в кресле, горько рассмеявшись.

   Скаут не должен был меня слушаться, но, тем не менее, вот он я – на орбите, внутри боевого корабля протоссов. Что из этого следует? Вариант первый – сбой программы, дефект кристалла отбрасываем сразу же – протоссы так не косячат, а если и косячат, то эта проблема вылезла бы давным-давно. Остается второй вариант... мне помогли. Кто-то, обладающий достаточной властью, завел на меня временную учетную запись и дал мне доступ к системам Скаута. Кто-то, кто очень хотел, чтобы надоедливый кукушонок с несправедливо доставшимся ему Даром редкой силы, наконец, свалил с глаз долой.

   Кто... какая, к чертям, разница, кто?.. Мне ясно дали понять – мне здесь не рады.

   Для пробы я запросил у автопилота координаты миров терранов и уже спустя мгновение разглядывал список из тринадцати планет, выведенный передо мной в голопроекции. Наугад ткнув куда-то в середину списка, я резко выдохнул, смирившись, наконец, с неизбежным.

   И вот сейчас, тридцать шесть часов спустя, я здесь, на орбите планеты Терран-8. По данным все того же автопилота, она считается захолустьем, едва ли не деревней, с населением всего в восемьдесят тысяч человек. Своего рода сырьевая база для второй, более развитой планеты системы, Терран-7.

   Разглядывая незаметно приближавшуюся поверхность планеты, я пытался вспомнить все, что знал о своих земляках.

   Итак, они появились в секторе протоссов чуть больше трехсот лет назад, на трех на ладан дышащих кораблях. Ментальное сканирование, проведенное телепатами, показало, что новая раса – всего лишь изгнанники из своего родного мира, большая часть из которых – преступники, которых оказалось дешевле отправить к черту на рога на космическом корабле, чем содержать в тюрьмах.

   Пришельцы горевали недолго – основали колонии, быстро разделились на несколько фракций и принялись увлеченно грызться друг с другом, попутно осваивая планету за планетой. Совсем недавно главенство среди всех планет захватила некая Конфедерация. На этом, собственно, и все, больше ничего конкретного я отыскать не смог.

   Хотя, безусловно, была интересна позиция, которую занимали протоссы по отношению к землянам. Меньшая часть считала, что из них со временем вполне может выйти толк, упирая, в основном, на наличие у некоторых представителей псионных способностей, часть из которых вполне дотягивала до уровня среднего зилота.

   Все остальные, однако, были не так благосклонны и, надо сказать, с их доводами было трудно спорить. Мои земляки увлеченно резали друг друга, высасывая из освоенных планет все, что они могли им дать и оставляли после себя только грязь, горы отходов, а подчас и радиоактивную пустыню.

   Единственное, на чем сходились все – технический прогресс у землян намного опережает таковой в духовной сфере.

   Что ж, теперь у меня, кажется, появилась возможность составить свое собственное мнение.

   Скаут, повинуясь мысленному приказу, завис на километровой высоте над сплошными зарослями джунглей. Вокруг на несколько сотен километров не было ни души – так подсказывал Дар, усиленный сенсорами звездолета. Прикрыв глаза и сосредоточившись, я расширил границы восприятия, в попытке найти... даже не знаю что.

   Так... в тысяче километров к северу находится крупное поселение. Определить численность даже приблизительно не получилось – опыта у меня считай что и нет вовсе. Вокруг него на относительно небольшом расстоянии разбросаны поселения поменьше – наверное, это шахтерские городки, в которых добывали полезные ископаемые.

   Скаут клюнул носом вниз и бесшумно помчался над кронами деревьев в направлении одного из таких городков и всего через час я был на месте.

   Посадив машину в укромном уголке леса, я мягко спрыгнул на мягкую зеленую траву. Оглянулся назад, борясь с внезапно вспыхнувшим чувством страха, а в следующее мгновение мое сердце пропустило удар, потому что Скаут еле слышно загудел поднимаемыми в боевое положение плазменными щитами, а затем, задрав нос к небесам, стрелой понесся вверх.

   – Удачного возвращения домой, жестянка... – прошептал я.

   Подхватив рюкзак, я пристроил на пояс световой меч, зачем-то разгладил смявшуюся мантию и направился в сторону смутно ощущающихся вдали огоньков чужого разума.

   – Ну, бог любит троицу, не так ли? – пробормотал я себе под нос.

   Я мог бы поприветствовать пожилого мужчину, ковырявшегося в огороде на окраине городка тысячей разных способов. Я мог бы сказать: «Привет!», мог спросить у него как пройти в библиотеку, попросить не бояться или придумать еще что-нибудь, но... но в голову мне пришло только:

   – Эн Таро Адун, человек...

   _____________________

   * – вы, наверное, скажете, а откуда Скаут берет энергию сейчас, если Сашка не подключен к Кхале?) Я еще вернусь к этому, только, наверное, сильно позже)

   ** – Я помню, что писал обратное. Это не косяк – просто Сашка не все знает ;)

Интерлюдия 2.0. Благодаря тебе

   Джон Маклз, больше известный на Мар Саре просто как Бармен, был занят типично барменским занятием – протирал и без того сверкающие стаканы. Аккуратно поставив перед собой последний из них, Бармен тяжело вздохнул... и, взяв первый из стоявших перед ним двенадцати стаканов, принялся его тщательно протирать.

   Джон не любил много вещей в этой жизни. Он не любил конфедератов, буйных посетителей, низкосортную пропаганду и жареный лук, но первое место в этом длинном списке занимало утро и явно не собиралось никому отдавать занимаемую позицию.

   Позади была долгая бессонная ночь, проведенная на ногах, в густом табачном дыму и наполненная алкогольными парами, пьяными выкриками и парой драк, а до конца смены оставался еще почти час... "Семь Пьяных Гномов", самый знаменитый бар планеты в это время был пуст, как... как любой бар в восемь утра.

   Отполировав очередной стакан, Джон скосил глаза на единственного посетителя "Гномов", устроившегося в укромном уголке и сейчас самозабвенно смолившего толстую сигару, запивая все это самым ядреным виски, что который только можно было достать на планете.

   Он всегда приходил в бар рано утром, вскоре после того, как по домам расползались самые стойкие шахтеры, занимал этот столик и молча пил почти целый час, с задумчивой ухмылкой катая по столу значок со сверкающей золотой звездой.

   Джон никогда не понимал, почему один из самых влиятельных людей их богом забытой планеты выбрал для начала своего дня именно его бар, располагавшийся почти на самой границе Нью Салембурга, основной аудиторией которого были грубоватые и шумные шахтеры.

   Этот человек появился здесь три года назад, явно обладая темным прошлым, оставившим свои отметины на рано поседевших висках и косом тонком шраме через все лицо. Один из многих, прилетавших на Мар Сару – он должен был спиться в одном баров, подобных этому, загнуться от тяжелой работы в шахтах, но... уже спустя пару недель был указом мэра назначен шерифом планеты, ввиду безвременной кончины предшественника.

   Никто не ждал от протеже ставленника конфедератов чудес – самые оптимистично настроенные выражали робкую надежду на то, что хуже все равно не будет, но... вот уже третий год Джим Рейнор остается шерифом. За это время жители Мар Сары забыли, когда в последний раз видели наркоторговца, забыли, когда в последний раз банда хмельных от бурлящей в крови смеси алкоголя и дурной силы подростков устраивала погромы в их крохотной столице планеты. Мэра, назначившего его на этот пост давно сменили, а вот Джим – остался и в минуты редкой откровенности с самим собой бармен Джон признавался себе, что надеется, что так будет и дальше.

   Повинуясь порыву, он схватил первую попавшуюся под руку бутылку и, выйдя из-за стойки, с громким стуком поставил ее перед шерифом:

   – За счет заведения, ковбой.

   Джим с наслаждением затянулся толстой сигарой, родом из самого Тарсониса и, закинув ноги на столешницу, отхлебнул из горла подаренной бутылки.

   – За тебя, Тайкус, – сообщил он бутылке.

   В последнее время он все чаще вспоминал старом друге, с которым познакомился еще во времена службы. Рейнор всегда считал себя крепким парнем, не обделенным силушкой, но рядом с Финдли, больше похожем на вставшего на дыбы медведя, сам себе казался рахитичным подростком.

   Тайкус и во всем остальным был похож на своего дальнего (как был уверен Джим) родственника – свирепый, бескомпромиссный и прямой, как лазерный луч, он бил морды тем, кто ему не нравился и горой стоял за тех, кого считал своими друзьями.

   Джим и сейчас удивлялся, как они смогли подружиться – молодой идеалист, записавшийся в армию, поддавшись пропаганде Конфедерации, и член банды, попавшийся на ограблении магазина и отправленный в войска отрабатывать свой долг обществу. Но, тем не менее, это произошло быстрее, чем он успел это осознать и... он никогда об этом не сожалел.

   Свежесобранный 321-ый колониальный батальон "Небесные дьяволы" был брошен в мясорубку на Тураксисе-II вскоре после начала войны с Келморийским Синдикатом – единственным оставшимся соперником Конфедерации в секторе. Прикрывая друг другу спины и теряя соратников в том кровавом хаосе, что начался на поверхности планеты, единственные, на кого они могли положиться – это они сами.

   Но все было еще не так плохо, пока их противниками были такие же как они, простые солдаты, выполнявшие приказы. Но Синдикат проигрывал войну. Одна за другой их армии были разбиты и, когда планета утонула в огне*, на улицы вышли гражданские. Вооруженные в лучшем случае дробовиком или пистолетом против закованных в боевые доспехи пехотинцев, состоящих сплошь из металла Голиафов или осадных танков с толщиной брони почти в метр... у них не было шансов. Они гибли, меняя одного конфедерата на сотню своих, но отказывались сдаваться, ведомые той ненавистью, что всегда сопровождает человеческие войны.

   Джим сломался на второй день этой бойни. Когда из окна наполовину разрушенного здания высунулась тонкая девичья рука, с трудом держащая массивный пистолет и дуло уперлось прямо в забрало шлема, он просто стоял и смотрел в горящие глаза на запачканном кровью личике и ждал исполнения приговора.

   Спас его тогда вовсе не Финдли, замыкающий колонну, а недавно назначенный сержант, имя которого Рейнор даже не пытался запомнить – люди вокруг него менялись с такой частотой, что он давно бросил попытки как-то их различать. Тяжелая восьмимиллиметровая игла, выпущенная из его винтовки, с легкостью пробивающая стальную пластину толщиной в сантиметр, оборвала ниточку ее жизни быстрее, чем Джим успел зажмуриться.

   Дальше все вокруг заслонила багровая пелена слепой, не рассуждающей ненависти. В себя Рейнора привели сухие щелчки винтовки, пытающейся выстрелить несуществующим патроном. Усилием воли заставив себя прекратить нажимать на спусковой курок, Джим огляделся вокруг. Из всего отряда в живых остались только он и Тайкус, начавший стрелять в тот же момент, когда его друг застрелил своего командира.

   – Так не должно быть, Тайкус... – прошептал рухнувший на колени Джим, которого вдруг перестали держать ноги. – Так не должно быть...

   – Ты чертовски прав, малыш Джимми... Ты знаешь – я далеко не ангел, но это...

   Они еще долго сидели там, на месте гибели своего отряда, два дезертира на агонизирующей планете и молчали. Оба понимали, что только что подписали себе смертный приговор – с предателями у Конфедерации был короткий разговор.

   Потом было бегство, несколько дней сумасшедшей войны против всех – и защитников планеты, стрелявших во все, что носило синие цвета Конфедерации, и ее захватчиков. Был захваченный транспорт повстанцев, на котором они сбежали с планеты. Был долгий перелет до планеты Шайло – развивающейся аграрной колонии, находящейся вдалеке от кровавых событий в секторе.

   Потом... потом оказалось, что дезертирам не рады нигде. Рейнор и сам не заметил как в попытке добыть средства к существованию приставил винтовку к виску инкассатора, перевозившего деньги одного из банков.

   Джим чувствовал, что тонет в той атмосфере жестокости и беспринципности, что царила в преступном обществе и отчаянно искал выход... которого не было – только отбросы общества могли принять в свою среду такого как он – дезертира, предавшего свою страну и объявленного в галактический розыск.

   А потом Тайкус засветился. По глупому, в пьяном бреду голыми руками заломал закованного в экзоскелет пехотинца, свернув ему шею, но по пьяной лавочке не смог сбежать. О том, что его схватили, Джим узнал только на следующее утро и воспринял эту новость со странным облегчением – так или иначе, все подошло к своему логическому концу. Если Финдли схватили – значит скоро придут и за ним – в подвалах службы безопасности умеют развязывать языки.

   Он накупил целую тонну разнообразной выпивки и заперся в номере, ожидая визита следователей. Батарея пустых бутылок перед ним росла как строй морпехов при учебной тревоге, но... Никто так и не пришел. Тайкус его не выдал и одному только Богу известно, чего ему это стоило.

   Уже довольно давно они с Финдли по центу копили деньги на новые личности, но обмануть Систему стоит дорого – того, что удалось скопить, впритык хватало только на кого-то одного. Когда выпивка кончилась и стало ясно, что Судьба подарила ему еще один шанс, Рейнор выгреб из общего тайника всю имеющуюся наличность и, получив новые документы, покинул планету.

   Купив билет на первый попавшийся рейс и засыпая в тесном кубрике вместе с еще дюжиной потрепанных жизнью людей, Джим мог думать только об одном. Его жизнь была оплачена жизнями десятков солдат, которых он убил, чтобы жить самому. Жизнью девчонки, потерявшей все из-за таких, как он. Свободой его друга, бывшего ему ближе, чем брат.

   Его жизнь стоит слишком дорого. И он просто не может потратить ее впустую.

   Планетой, на которой Джим начал строить свою новую жизнь, оказалась Мар Сара – богом забытая шахтерская планетка, до которой не было дела сильным мира сего и живущая по собственным правилам, подчас идущим вразрез с законами Конфедерации.

   Он и по сей день не знал, как ему удалось убедить мэра в том, что он достоин зваться шерифом. Может быть, Финдли был прав, когда говорил, что он способен убедить кого угодно в чем угодно, если сам по-настоящему в это верит?

   Джим отсалютовал небесам стаканом с виски и тихо пробормотал себе под нос:

   – Все это только благодаря тебе, Тайкус...

   _________________________

  – * – да, я знаю, кому принадлежит эта фраза... но она же шикарна!)

   З.Ы. Кажется, канон начинает трещать по швам... Но вот беда – загуглить настоящую историю знакомства Рейнора и Финдли я додумался только после того, как придумал свою) Вообще я не планировал уделять прошлому Джима столько места, но меня, как водится, понесло))

Глава 3.0. Первый Контакт

   Джим выпустил в воздух последнее колечко дыма и с сожалением затушил сигару о замызганную пепельницу, стоявшую тут же. Задумчиво покосился на рукав кожаной куртки и, скривившись, почесал локоть – у него ныли нейроконтакты, через которые бронекостюм присоединялся к нервной системе. Достаточно распространенный недуг среди бывших военных – у многих из отставных бойцов контакты остро реагировали на резкие изменения погоды или вспышки на солнце.

   Впрочем, у самого Джима контакты обладали одной уникальной способностью – они начинали противно зудеть незадолго до того, как в его жизнь уверенной походкой вступала леди Неприятность.

   Впрочем, в последние пару месяцев эта дама не покидала его вовсе. А все этот корхальский богатей, разворачивающий на его планете новые горнодобывающие комплексы! Вместе с металлургическим магнатом на планету в поисках работы хлынули новые поселенцы с других окраинных планет – привыкшие к беззаконию, зачастую царившему в этих богом забытых колониях, они доставляли шерифу и его людям сильную головную боль, устойчивую к любым мерам противодействия.

   Джим уже успел привыкнуть к тому, что в его вотчине царит закон и порядок, фамилия которому – Рейнор. Мар Сара стала для него местом, которое стало лучше благодаря его усилиям – живое воплощение юношеских наивных мечтаний. Шерифу нравилось это чувство – вопреки приобретенному налету цинизма и целой горы разочарований, в глубине души он так и остался неисправимым идеалистом.

   – Готов поспорить на свою звезду, что дело опять в этом бородатом засранце, – пробормотал шериф себе под нос, сверяясь со временем – скоро надо было выдвигаться в участок.

   – Шериф? – за столик к Рейнору присел благообразный старик в потрепанном пальто с запачканными грязью полами.

   – Генрих, – кивнул Джим. Он помнил этого старика, тот был фермером. Редкая профессия для специализировавшейся на добыче руды Мар Саре. – Как там твои мохнатые ящерицы?

   – Vulbris Vulgaris, Джим, – усмехнулся Генрих. В свое время чудаковатый биолог, прилетевший на планету из метрополии, вызвал немало пересудов среди аборигенов своими попытками приручить местную фауну. Старик аккуратно постучал по дереву. – Если все пойдет как сейчас, то я, может, и успею на своем веку вывести полностью одомашненную породу.

   – Только знай – я яйца твоих питомцев есть не буду, – предупредил Джим, тихо посмеиваясь глубоко в душе. – Видит бог, я много всякой дряни успел перепробовать, но яйца ящериц – никогда.

   – Ты хоть представляешь, насколько они будут дешевле того, чем сейчас пичкают нас конфедераты? – мгновенно завелся старик. – Просроченный сублимат сублимированных сухофруктов! А яйца моих малышей богаты белками, углеводами и...

   – Все-все, – шериф поднял руки в демонстративном ужасе. В их большой деревне все знали – хочешь разозлить доброго чудаковатого фермера – скажи что-нибудь плохое о его питомцах. – Проехали. Что привело тебя ко мне, Генрих? И почему ты не пришел в участок?

   Старик запнулся и принялся мять в руках широкополую шляпу.

   – Я нашел... беглеца, – наконец сказал он, пряча глаза.