Текст книги "Алмазы Шаха"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

13

После того как к медленно подрулившему к зданию одесского аэровокзала «Ил-84» подали трапы, Миша и Лука, не сговариваясь, вышли из своих новых машин. Серебристый «вольво», всего лишь пятилетней давности, Миша приобрел сразу же по возвращении из Москвы. Лука с взятой на Бережковской набережной добычи тоже себя не обидел, купив хоть и подержанную, но в отличном состоянии темно-синюю «тойоту».

Минут двадцать они стояли, наблюдая за спускающимися по трапам пассажирами. Благодаря Мишиным связям их в Одессе пускали всюду, в том числе и на летное поле. Сейчас, оглянувшись, Миша увидел: из встречающих они единственные, стоящие здесь, прямо у трапов.

Увидев наконец вышедших из головного люка Галю и Лизу, Лука сказал негромко:

– Камень, смотри: они.

В общем-то Мише давно уже было все равно, как выглядит Галя, он знал, что теперь его занимает в ней совсем другое, но сейчас он поневоле ею залюбовался. Стройная, легкая, одетая в подчеркивающее ее фигуру желтое платье, Галя спускалась с трапа, помахивая Мише рукой. Бросив мимолетный взгляд на Лизу, Миша отметил, что и она, одетая в ничем не уступающий Галиному платью бирюзовый сарафан, выглядит под стать подруге. Даже среди разряженных по случаю прибытия на юг курортников Галя и Лиза привлекали к себе всеобщее внимание.

Подойдя вместе с Лукой к трапу, Миша перехватил у Гали увесистую дорожную сумку. Обнял – и, когда он пригнулся, Галя ответила ему довольно нежным поцелуем. По пути к машинам Миша поинтересовался, как прошел полет, на что Галя, бросив иронический взгляд на небо, ответила:

– Как в сказке. А это что?

Вопрос относился к стоящим впереди «вольво» и «тойоте».

– Это наши тачки.

– Ого. Чувствую, вы разбогатели.

– Разве мы были бедные? – Захлопнув за Галей дверцу и усевшись за руль, Миша неожиданно для себя самого сказал: – Если бы ты знала, как я по тебе соскучился.

Чуть заметно улыбнувшись, Галя поцеловала его в щеку.

– Знаешь, я ведь тоже по тебе соскучилась. А куда мы сейчас едем?

– В гостиницу «Интурист». Новую.

– Да? – Откинувшись на сиденье, Галя беспечно улыбнулась. – Да, я читала, у вас там что-то построила фирма, кажется, американцы.

– Англичане. Мы сняли там для вас с Лизой два люкса.

– Даже два?

– Даже два.

14

Сообщив, что соскучилась по Мише, Галя наверняка сказала правду. После того, как они вошли в необъятный «люкс» новой интуристовской гостиницы, Миша едва успел поставить сумку и запереть дверь. Сразу же после этого их буквально бросило друг к другу.

Затем, через час, еще мокрые от душа, они вышли на балкон. Вглядываясь в раскинувшийся внизу порт, Миша спросил:

– Галечка, вы как с Лизой – располагаете временем до осени?

Повернувшись, Галя плотней запахнула накинутый прямо на голое тело махровый халат.

– Временем до осени? Ну… а что ты имеешь в виду?

– То, что мы все вчетвером, вместе с Витей и Лизой, можем прямо сейчас запулить вокруг Европы. В смысле, совершить круиз на рысаке.

– На рысаке?

– Да, у нас так называют пароходы. На дизель-электроходе «Украина», это лучший у нас рысак, валютный. Как?

Шутливо нахмурив брови, Галя сделала вид, что изучает Мишу. Наконец сказала жалобным голосом:

– Ой, ну а, Мишенька, ты как вообще все это – серьезно? Или – опять шутишь?

– Я похож на шутника?

Прижавшись к нему, Галя подняла глаза:

– Миш, ну ты что?

– Ничего.

– Конечно, я согласна. Разве может быть кто-то не согласен, когда предлагают такое?

– А Лиза?

– Лиза, конечно, тоже. Куда она без меня? А когда он отплывает, этот лучший ваш рысак?

– Через две недели. Если точней, через пятнадцать дней.

15

Слесарь, молодой парень лет тридцати, снова лег на землю. Он явно хотел спрятать лицо за крыло ремонтируемой машины. Стоявший рядом с ним Ченчин мысленно ликовал. Чутье в отношении этой бежевой «девятки», в которую, теперь уже это было ясно, двадцать шестого июля бросили гранату, его не подвело. Они со Свиридовым проверяли уже седьмой «автосервис». И везде терпели неудачу. На «девятку» же, в которой, по описанию, сидели два парня, по комплекции и возрасту очень похожие на тех, что наведались в квартиру Ларионовой, их навел осведомитель. Секач[Секач (жарг.) – осведомитель, в данном случае – секретный агент, работающий на милицию.], с которым постоянно работал Свиридов. И, по словам Свиридова, секач достаточно надежный. Идея же была его, Ченчина: проверить все происшествия, разборки, терки, канители и прочее в том же роде, произошедшее в дни, ближайшие к двадцать пятому июля. То есть к дню ограбления квартиры Ларионовых. Собственно, он, Ченчин, предложил проделать все это скорее уже от отчаяния. И вот на тебе. Сейчас, когда слесарь буркнул: «Да откуда я могу знать ее номер», Ченчин понял: безумная на первый взгляд идея дала отдачу.

Покосившись в его сторону, слесарь наконец залез под машину по пояс. Наблюдая за его чуть шевелящимися ступнями, обутыми в дорогие кроссовки, Ченчин поймал себя на том, что злорадно усмехается. Сказал сам себе: стоп. Да, конечно, все так. Этот опарыш, пытающийся сейчас скрыть от него номер «девятки» – не противник. Если бы это был даже не опарыш, а вор в законе, они со Свиридовым все равно бы его раскрутили. Но не нужно злорадствовать. Пацан попался. Он теперь уже не сбежит – поскольку распластан перед ним. Что еще нужно – после стольких мучений?

Где-то в стороне, через несколько машин, стоящих над ямами, он слышал голос Свиридова, пытавшегося перекричать привычный шум, висящий над ремонтным двором «автосервиса». Подумал: надо подождать. Сейчас кто-то обязательно пойдет мимо. Ведь в конце концов, раскрутить этого слесарюгу – дело плевое. Секач Свиридова, тусующийся сейчас в группе небезызвестного Гвоздя, к сожалению, весь номер машины запомнить не смог. Ибо и не думал, что этот номер может кому-то понадобиться. Запомнил он лишь две первые цифры и то, что номер московский, а машина – частная. Так что сейчас, когда один из ремонтников, исправлявших поврежденную «девятку», в их руках, тут, если подойти грамотно, можно в конце концов точно определить, что же это за «девятка».

Свиридов теперь уже был ему виден. Выйдя в своей красной рубахе из-за машин, он о чем-то спрашивал остановившегося человека в промасленной робе. Ченчин терпеливо ждал, когда Свиридов повернется в его сторону. И, дождавшись наконец, махнул рукой: «быстро сюда».

– А? – Остановившись рядом, Свиридов поймал взгляд Ченчина, устремленный на еле шевелящиеся кроссовки.

– Он ее ремонтировал, – негромко сказал Ченчин.

– Да?

– Да. Но в последнюю минуту забуксовал. Отказывается называть номер.

– А-а… – Свиридов покусал губу. – Фамилию знаешь?

– Знаю. Савченко.

– Понятно. – Свиридов присел. Подергал за одну из штанин возле кроссовок. Дергал он довольно долго. До тех пор, пока Савченко, изобразив на лице всю злость, на которую был способен, не вылез из-под машины. Некоторое время он, продолжая наигрывать возмущение и злость, переводил взгляд с Ченчина на Свиридова и обратно. Наконец резко, пожалуй, резче, чем следовало, сказал:

– Что надо? Я не посмотрю, что вы менты. Огрею монтировкой.

– Да? – Свиридов усмехнулся. – Встань сначала.

– Зачем?

– Встань, говорят.

– Не встану. У меня срочный заказ. – Парень попытался опять залезть под машину. Не вышло: Свиридов железной хваткой ухватил его за куртку. Парень застыл. Да, подумал Ченчин, если Свиридов схватит – можно испытать некоторые колебания. Хватка у него стальная.

– Пусти, – сказал парень.

– Сейчас пущу. – Свиридов посмотрел на Ченчина. – Коль, где у тебя наручники?

– В машине, – быстро сказал Ченчин.

– Сгоняй, а? Только побыстрей. Наденем на него. Похоже, буйный.

– Зачем наручники-то? – Парень криво усмехнулся, тем самым выдав собственную неуверенность. – Я ничего не сделал. Попробуйте только возьмите. Меня ребята не отдадут. Кто вы вообще такие?

– Моя фамилия Свиридов, – сказал Свиридов. – Если нужно звание, майор милиции. Ты меня ударил монтировкой, сявка. И ответишь.

– Я? – Парень повернулся к Ченчину. – Что вы мне шьете? Кого монтировкой? Да отпусти плечо, ты!

– Не ты, а вы. Не усугубляйте, Савченко. По-хорошему предупреждаю. Я пока еще добрый. Но могу и разозлиться.

– Что не усугублять-то? – Савченко попытался еще раз вырваться. – Да отпустите, вы. Я же не убегаю.

– Кто тебя знает. Значит, выбор: ты нам сейчас называешь номер этой девятки. Этого никто не слышит. Мы уходим. Все. Вариант: мы увозим тебя на Петровку. Бывал когда-нибудь на Петровке?

Покосившись на все еще удерживаемое Свиридовым плечо, парень затравленно оглянулся.

– Глупый, – сказал Свиридов. – Мы знаем этот номер, парень. Нам нужно подтверждение. Не может быть, чтобы ты его не запомнил, этот номер. Машину вы ремонтировали сутки. – Неожиданно прижав свое лицо почти вплотную к лицу Савченко, прошипел злобно: – Я же всю вашу шарагу разгоню сегодня же…. Понял меня, подонок? От первого до последнего. Всех лишу халявы, просекаешь?

Парень молчал. Свиридов вздохнул:

– Ладно. Чтобы ты убедился, что мы знаем этот номер, называю цифры. Первая четверка, да?

Парень ничего не ответил.

– Значит, четверка. Молчание знак согласия. Вторая цифра – тройка. Или я ошибаюсь? Мы же спрашиваем тебя без протокола, дурень. Без протокола что? Сказал – а потом можешь отказаться. На Петровке, с протоколом, будет по-другому.

– Да кончайте вы… Отпустите плечо…

– Значит, скажешь?

– Ну… скажу… – выдавил Савченко.

Свиридов отпустил плечо. Усевшись, Савченко сделал вид, что отряхивает брюки. Оглянулся. И лишь после этого назвал номер машины.

16

День был солнечным. Выйдя из такси, Миша двинулся вместе с Галей, Лизой и Лукой к портовой таможне. Подумал: пока все для них складывается благоприятно. Загранпаспорта на всю четверку они оформили без особого труда, ценности спрятали в надежных тайниках на «Украине». Он же спрятал еще кое-что. Что касается мелких трат – он сейчас может расплачиваться за все по полученной от Масуда кредитной карточке. Но главное: у него есть то самое «кое-что», о чем знает только он. И место, где спрятано это «кое-что», тоже может найти только он. В этом-то и заключается весь секрет.

Подходя вместе с Мишей к турникету, Галя улыбалась. Он улыбнулся ей в ответ. Таможенную смену, которая вела досмотр, Миша на всякий случай, чтобы все прошло гладко, подкупил, так что никаких неожиданностей сейчас не боялся.

Миша следил, как таможенники наспех, небрежно проверяют вещи Луки, сумки Лизы и Гали. После того как таможенник, проверив его сумку, сказал: «Следующий», – Миша вместе со всеми вышел на причал.

Поднявшись по парадному трапу на борт дизель-электрохода, они зашли в свои номера на пять минут, чтобы бросить сумки, а заодно убедиться, что это действительно люксы высшего класса.

Лука, плававший раньше на «Украине», знал здесь все. Поэтому предложил Мише, Гале и Лизе подняться в бар на верхнюю палубу, чтобы скоротать время до отхода.

В баре на палубе они провели около часа. Затем, после того как «Украина» под звуки бравурного марша отошла от причала, вместе со всеми подошли к борту, чтобы полюбоваться медленно тающей в солнечном мареве Одессой.

17

Серую «Волгу» и стоящего рядом майора Бойко в тенниске и джинсах Ченчин, Железняков и Свиридов увидели сразу, как только вышли на поданный к самолету трап.

Пожав всем троим руки и подождав, пока они сядут в машину, Бойко, устроившийся за рулем, дал полный газ. Затем, как только «Волга» вышла на ведущую к Одессе трассу, сообщил:

– Боюсь, Володя, мы все проморгали.

– В смысле? – отозвался Ченчин. – Что именно проморгали?

– То, что оба ваших подопечных, Михаил Каменский и Виктор Лукашов, уплывают сейчас в Европу. – Майор посмотрел на часы. – Да, точно. Ровно пять минут назад «Украина» отошла от причала.

– Не может быть!

– Увы, это так. «Украина» ушла в круиз вокруг Европы. Вместе с этими двумя симпатичными молодыми людьми.

– Но… что же ты мне не сообщил? – выдавил Ченчин.

– Каким образом? То, что у них билеты на «Украину», мы смогли выяснить только вчера ночью. Я звонил тебе по всем твоим телефонам – ни один не ответил. В вашей дежурке сказали: ты улетел. Кстати, я поверил твоей телеграмме, что вы прилетите вчера. Так что эта «Волга» подъезжает сюда уже третий раз. Со вчерашнего вечера.

– Игорь, прости, так получилось. Сам знаешь, как сейчас с билетами. Даже для нас.

– Знаю. Но теперь ничего не изменишь. «Украина» – тю-тю.

– Слушай, а они точно на ней?

– Точно. Ребята в порту сами видели, как они поднялись по трапу.

– 4-черт… – Ченчин посмотрел на Железнякова. – Может, можно как-нибудь ее догнать, эту «Украину»?

– Как? – спросил Бойко.

– Ну… не знаю. На вертолете, например. Или на каком-нибудь катере.

– Вертолет отпадает, там нет посадочной площадки. На катере… – Бойко помолчал. – Думайте сами. Предприятие не из легких. Да и что у нас с вами есть, чтобы иметь право остановить круизный дизель-электроход? Насколько я понял, парни всего лишь подозреваемые? Так ведь?

– Так, – потерянно отозвался Ченчин. На этих Каменского и Лукашова они вышли классически. Их описали около десятка лиц. И вот – на тебе.

После этого они ехали, не проронив ни слова. Наконец Бойко сказал:

– Ладно, Володь, что не сделаешь для друга. Попробую договориться с пограничниками.

– Спасибо, – сказал Ченчин.

– Пока не за что. Пассажирские суда, идущие на Запад, первые два часа стараются держаться в виду берега. Если мы догоним их по-быстрому и пограничники придумают повод, может, и удастся поднять вас на борт.

18

Катер шел быстро, в лицо летели брызги, но Железняков не обращал на них внимания, вглядывался вперед. Пока тщетно: после того, как они вышли из порта, он в течение получаса так и не смог увидеть впереди ничего, кроме серо-зеленых волн.

С помощью Бойко ему удалось договориться с пограничниками и достать этот катер, который мчал его сейчас вслед за «Украиной». Как объяснил Железнякову стоявший за штурвалом старшина-пограничник, катер хоть и считается списанным, тем не менее имеет перед дизель-электроходом солидное преимущество в скорости. Так что, по мнению пограничников, если им повезет и «Украина» не станет отклоняться от обычного курса, они вполне могут ее догнать. Пограничников сейчас на катере представляли старшина-штурвальный и стоявший рядом с ним старший лейтенант, следственную группу – Железняков.

Подняв бинокль, старший лейтенант смотрел вперед. Не выдержав, Железняков спросил:

– Ничего?

– Пока ничего, – опустив бинокль, пограничник посмотрел на Железнякова, – но если это случится, то довольно скоро.

– Вы уверены?

– Уверен, не уверен, но по времени мы должны уже ее догнать.

– И тогда что?

– Тогда… – Старший лейтенант помолчал. – Тогда, если удастся договориться с капитаном и тот даст команду сбавить ход, вы сможете подняться наверх. Вместе со мной, в люльке. Такое у нас уже бывало. Ну а там – можете делать что хотите. Капитана я предупрежу.

Подняв бинокль, старший лейтенант застыл. Наконец, примерно через минуту, сообщил:

– А вот и она… Да, это «Украина»…

Железняков вгляделся в даль, но ничего не увидел.

– Можно посмотреть?

– Пожалуйста. – Старший лейтенант протянул бинокль.

Для того чтобы отыскать в окулярах белеющую на горизонте корму дизель-электрохо-да, Железнякову потребовалось несколько секунд. Затем, опустив бинокль, он воочию убедился, как быстро катер сокращает разрыв. Довольно скоро «Украину» можно было увидеть и без бинокля, если хорошенько вглядеться.

– Прибавишь, Петрович? – спросил старший лейтенант.

–: Прибавить-то я прибавлю… Только вот мотор постукивает. Рухлядь.

Сразу же после этих слов мощный мотор, до этого, как казалось Железнякову, работавший без перебоев, вдруг громко чихнул. Затем раздался еще более оглушительный звук, больше похожий на выстрел. Старшина забористо выругался, но это не помогло: раздалось еще несколько громких выстрелов после чего мотор замолчал совсем.

Пройдя по инерции несколько метров катер закачался на волне. Минуты три стар шина дергал всевозможные рычаги и руко ятки и, убедившись в тщетности своих усилий сказал:

– Все. Отплавались.

– Д-да? – Железняков все еще не мо поверить, что погоня закончилась.

– Ну да. Вы что, не знаете нашу технику? Полетел мотор. Катер-то списанный. Прежнего ухода за ним уже нет.

Некоторое время Железняков наблюдал, как старшина, сняв мичманку, устало вытирает пот. Наконец спросил старшего лейтенанта:

– И… что же теперь делать?

– Ничего. Рация у нас с собой, вызовем спасателей. Вы уж не обессудьте, мы сделали все, что могли. Но сами видите – не повезло.

19

Пока старший лейтенант вызывал по рации спасательный буксир, Железняков попытался сообразить, что же он может сейчас предпринять – после того, как Каменский и Лукашов в буквальном смысле слова уплыли прямо у него из рук. Допросить Каменского и Лукашова он сможет теперь после того, как они вернутся из круиза. Но если ему не изменяет чутье следователя и эти парни в самом деле являются участниками ограбления квартиры на Бережковской набережной, то они сделают все, чтобы никогда не оказаться снова в России или на Украине. Ушли навсегда… Конечно, он постарается предпринять все, что возможно, и прежде всего сразу же по возвращении на берег свяжется с Интерполом. Но, поскольку пока для всех, и для него в том числе, Каменский и Лукашов всего лишь подозреваемые, на Интерпол надежда слабая, поскольку Интерпол занимается преступниками, вина которых доказана без всяких сомнений.

Уже на обратном пути, вглядываясь в буксирующий их пограничный катер, Железняков подумал: самое реальное, что он может сейчас сделать, вернувшись на берег, связаться с капитаном «Украины». И попросить его установить наблюдение за двумя пассажирами, которые подозреваются в грабеже.

20

Подплыв к краю бассейна на верхней палубе, Миша положил обе руки на бортик. Одним коротким движением выпрыгнул из воды и тут же нагнулся, чтобы помочь выбраться из бассейна Гале. Протянув руку, вытащил ее легким рывком на бортик. Галино загорелое тело было усеяно мелкими каплями, еще больше оттенявшими загар.

– Сядем? – спросил он.

– Можно. – Фыркнув, Галя попыталась сдуть с носа и лба брызги. Белые пластиковые столики и стулья здесь, на верхней палубе, стояли прямо под палящим солнцем. Но это всех устраивало, поскольку давало возможность продлить удовольствие, заказав сразу после купания коктейль или охлажденный сок.

Усевшись вместе с Галей за свободный столик, Миша заказал подошедшему официанту гранатовый сок со льдом. Положил на столик руки. Он чувствовал, как от соприкосновения с пластиком остывшая после купания кожа постепенно нагревается. Подумал, разглядывая Галю: он знаком с ней уже почти два года. А последний месяц вообще практически не расставался ни на минуту. Вроде бы должен к ней привыкнуть, но получается все наоборот. Он влюблялся в нее все больше и больше. Чертовщина какая-то.

Глаза Гали были полузакрыты, она сидела, обсыхая, подставив лицо солнцу. Почувствовав его взгляд, приоткрыла глаза, спросила:

– Ты что?

– Ничего. – Миша посторонился, давая возможность официанту поставить бокалы. – Просто… – Он усмехнулся. – Просто мне хорошо.

Взяв губами соломинку, Галя посмотрела исподлобья. Хмыкнула.

– Как ни странно, мне сейчас тоже очень хорошо.

– Почему «как ни странно»?

– Н-ну… – Она помолчала. – Потому что я не привыкла привязываться.

– Привязываться?

– Да. А сейчас, кажется, привязалась. Думаю, это не к добру.

– А по-моему, наоборот, очень даже к добру.

Выпив сок, Галя выпрямилась. Посмотрела на него.

– Все же, Мишенька, я чувствую, тебя что-то беспокоит.

– Н-ну… – Черт, как ему не хотелось говорить то, что он обязан сейчас сказать. Обязан, потому что они вот-вот должны подойти к Стамбулу. – Вообще ты права, есть некоторый момент.

– Да? – Поставив локти на стол, Галя оперлась подбородком о ладони. – И что же это за момент?

Миша промолчал. Помедлив, Галя улыбнулась:

– Впрочем, я знаю. Это касается Стамбула?

– Откуда ты знаешь?

– От Лизы. Витя, или, как ты его называешь, Лука, сказал ей, что вы хотите остаться. А заодно сделал ей предложение.

– Да, Галюш, ты права. Мы решили остаться. И… – Не договорив, замолчал.

– Да, и?.. – спросила Галя. Ему показалось, в глазах у нее мелькают смешинки.

– И… – Миша поставил бокал. – Скажу прямо: у меня есть все, чтобы нормально жить за кордоном.

– Любопытно. Только зачем ты мне это говоришь?

– Говорю, потому что должен сказать. Ты понимаешь, что такое «нормально жить»?

– Не совсем, – Галя тронула соломинку, – может быть, пояснишь?

– Ну… у меня есть миллион долларов. Пока. Во всяком случае, я рассчитываю на эти деньги.

Отпив сок, Галя подняла глаза, не отрывая губ от соломинки:

– Понятно. Очень интересная информация.

– Галя… – Сейчас Миша хотел говорить прямо и сказал, протянув руку и накрыв на секунду ее прохладную ладонь: – Я не знаю насчет предложений, которые Лука сделал Лизе. Но учти: я мечтаю, чтобы этот миллион был наш общий. И вообще, я мечтаю, чтобы все у нас было общим. Понимаешь?

– Более-менее. – Сказав это, Галя наконец-то оставила соломинку. – Только про деньги ты мог бы мне и не говорить.

– Наоборот, я обязан был тебе сказать. Так ты согласна сойти вместе со мной, чтобы остаться?

– Хорошо, Мишенька. В конце концов, не плыть же мне дальше в этот круиз одной. Без тебя.

Приподнявшись, Миша поцеловал ее в губы. После того, как он сел, Галя долго смотрела куда-то мимо него, за борт. Вдруг сказала:

– Смотри… Какая красота.

Обернувшись, Миша увидел вдали крохотные белые домики, подступающие к самому краю бухты. Затем из дымки выплыл гигантский ажурный мост. Это был Стамбул.