Текст книги "Алмазы Шаха"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Анатолий Сергеевич Ромов
Алмазы шаха

1

Выйдя из такси недалеко от Сретенки, Миша Каменский и Лука, он же Виктор Лукашов, без особого труда разыскали мастерскую металлоремонта, о которой узнали еще в Одессе. Стояла июльская жара, оба вспотели. И Миша, и Лука были одесситами, в школе учились в одном классе, вместе поступили в кораблестроительный. Схожими оказались их пути и после института. Еще до защиты диплома он и Лука решили, что ишачить по специальности не будут никогда. Оба были убеждены, что копейки, выдаваемые в заводских кассах, нормального человека могут только унизить. Естественно, свои дела они решили делать сами, не связываясь ни с жучьем – ворами в законе, ни с одесскими крупняками, то есть главарями мафии. Миша, которого отец, директор одесского автопредприятия, после института устроил к себе водителем, мог в эти первые дни зашибать приличные деньги одним извозом – что он и делал. Однако, как раз примерно в ту пору, когда возить людей Миша посчитал для себя делом скучным и унизительным, случилась неприятная история. Миша, взяв довольно поздно вечером на борт машины двух сосунков, подвез их к роскошному одесскому особняку. Оставив крупный залог, сосунки попросили подождать их немного – и вышли. Дождаться двух этих ребятишек Мише не пришлось: его взял неизвестно откуда возникший наряд милиции. Оказывается, сосунки, грабанув особняк, смылись, предоставив Мише разбираться с милицией, которую вызвали соседи.

Мишу после этого случая чудом отмазал отец. Сосунков этих в Одессе он отыскал сравнительно легко – и устроил им веселую жизнь, отметелив по очереди без всякой жалости. Но это было слабым утешением. Мише пришлось надолго лечь на дно. Он знал всех воров в Одессе, со многими поддерживал приятельские отношения. Но для себя решил твердо: тюрьма и лагерь не для него. По мелочи он баловался, было. Один раз, когда позарез были нужны деньги, за одну ночь «разул» две машины. Но это были эпизоды. Он знал: если он и решится пойти на дело, дело должно быть крупным. И сделает он это дело так, что выйдет чистым. Дело подвернулось, причем как раз к этому моменту судьба вновь свела его с Лукой.

Лука после института устроился механиком на пассажирский теплоход, ходивший в загранку. Конечно, он знал: на таких теплоходах вся команда, от капитана до последнего матроса, возит контрабанду по-черному. Имея от этого приличный навар. Лука и имел его, пока в одном из портов таможня не накрыла крупную партию наркотиков, перевозимых в машинном отделении. Лука об этих наркотиках и понятия не имел. Но поскольку именно он стоял в этот момент суточную вахту, все концы сошлись на нем. В конце концов дело обошлось, но Луке это стоило списания на берег. Здесь он и встретил Мишу.

Миша к этому времени, поскольку история с особняком утихла, устроился барменом в один из валютных баров в районе Ливадии. Дела сразу пошли неплохо. Миша был человеком контактным, мог немного объясняться по-английски и, что немаловажно, умел постоять за себя, ибо с юных лет увлекался каратэ и кикбоксингом. Выглядел он также в самый раз для Ливадии: высокий крепкий шатен с серыми глазами, прямым носом с чуть заметной горбинкой, красиво очерченным подбородком и мощными накачанными плечами. Не чужд Миша был и искусству: в институте писал стихи и был бессменным диск-жокеем всех общеинститутских вечеров. Так что дела в баре шли неплохо. Он смог подзаработать довольно много валюты. Украшало работу и то, что даже не в сезон она проходила в постоянном окружении стройных молодых курортниц – как иностранок, так и наших.

Ясно, когда к стойке его бара вдруг подошел списавшийся со своего судна Лука и прошли первые объятья – Миша предложил ему встать рядом за стойку. Поскольку место второго бармена было свободно.

Лука был коренастым, с темными, глубоко запавшими под надбровные дуги бровями, небольшим носом и усами «а ля Чингисхан», которые он носил постоянно. Назвать красавцем его было нельзя. Тем не менее девушкам он нравился. Наверное, они чувствовали в нем внутреннюю силу. За стойкой они отлично дополняли друг друга – немногословный Лука и не лезущий за словом в карман Миша.

Однако уже примерно через полгода Миша начал понимать: карьера бармена тоже не принесет ему счастья.

Именно здесь им наконец и подвернулось это дело. Настоящее серьезное дело. И место было подходящим: Москва.

Дело же было такое: чуть больше года назад один из Мишиных шестерок, известный одесский лепила и фарцовщик Аркаша Фортушняк, по прозвищу Фарт, рассказал Мише историю. История состояла в том, что очередная жена Фарта Лена, известная одесская красавица, учась в Москве в престижном институте, подружилась там с сокурсницей Вероникой. Вероника была крутой москвичкой, ведущей рассеянный образ жизни, всегда разъезжавшей на собственном «вольво» в окружении богатых поклонников. По словам Лены, которые Фарт добросовестно передал Мише, бабушка Вероники, в прошлом известная оперная певица, приходилась ни больше, ни меньше как родственницей – по тетке – бывшему шаху Ирана. Восьмикомнатная квартира бабушки, в которой, кроме нее, жили также Вероника с маленькой дочкой, была, по словам Лены, набита антиквариатом, золотом, серебром и прочими ценностями. Но главное, о чем Лена под страшным секретом рассказала Фарту, – где-то в тайнике в этой квартире бабушка прятала шесть уникальных по величине алмазов, в самом маленьком из которых было около тридцати карат. Алмазы эти, как поведала в минуту откровенности Вероника, были в свое время подарены родственнице, а именно прабабушке Вероники, самим шахом.

Все, что рассказал ему Фарт, Миша тщательно проверил. Поскольку один из Мишиных приятелей, одессит Костя Дегтярь, с недавних времен перебрался в Москву и всегда был готов предоставить Мише квартиру, сделать это было не гак трудно. Летом прошлого года Миша специально приехал в Москву, проверить, удастся ли взять квартиру Вероники. Найдя удачную точку, он несколько дней подряд, презрев все московские соблазны, наблюдал за квартирой, окна которой были открыты. Наблюдение Миша вел из снятой с помощью Дегтяря квартиры в цейсовский бинокль. Лена не обманула, квартира действительно была набита ценностями. Во время наблюдения Миша увидел всех: бабушку, Веронику, ее дочку и даже Лену, жену Фарта. В конце концов Миша понял: соваться в набитую сейчас людьми квартиру не имеет смысла. Впрочем, не было мазы соваться в эту квартиру и без хозяев: квартира, это Миша понял сразу, стояла на спецохране – о чем, уходя, ее жильцы каждый раз уведомляли милицию. Надо было что-то придумать.

Миша думал долго. Вернувшись в Одессу, он посвятил в свои планы Луку. Вдвоем они начали готовиться к делу. Сейчас, через год, наступил вроде бы удобный момент: Вероника с Леной отправились в круиз по Черному морю. Дочку Вероника отправила в летний оздоровительный лагерь под Москвой. Так что бабушка оставалась в квартире одна. Для большей безопасности они с Лукой обзавелись чужими паспортами, выписанными на двух граждан Приморского края и купленными по случаю на одесском привозе. Дегтярь обещал, как и в прошлый раз, помочь им с квартирой. И с машиной – «девяткой», на которой Миша разъезжал по Москве в прошлый свой приезд. Вариант был очень даже неплохим: московский приятель Дегтяря, уехав на три года в загранкомандировку, доверил ему наблюдать за машиной. Оставив Дегтярю ключ от гаража вместе с тачкой. Оставалось только переоформить доверенность на Мишу, что при московских связях Дегтяря было раз плюнуть. Сейчас повторить этот вариант было бы неплохо. Благо прошлогодняя доверенность лежала у Миши в кармане. Все же передвигаться по Москве без своего транспорта было хлопотно.

Да, сейчас наступил решающий момент, и Миша прислушался к себе: волнуется ли он? Нет, он был спокоен.

Перед тем, как войти в мастерскую металлоремонта, Миша спросил Луку:

– Где у тебя пистолет?

– Не волнуйся, все в порядке. В кармане.

Войдя в крохотное помещение, увидели в окошечке склонившегося над верстаком белобрысого паренька. Сунув голову в окошко, Миша кашлянул.

– Добрый день. – Подождав, пока парень поднимет глаза, спросил доверительно: – Друг, нам бы Ашота… Он здесь?

– А зачем он вам? Если что починить, я сделаю.

– Нам не чинить. Мы по личному делу.

– По личному? – Посмотрев внимательно на Мишу, паренек вздохнул. Сказал, взяв напильник: – Ашот! Тут тебя зовут!

– Кто? – донеслось из-за стены.

– Не знаю… Какие-то ребята… – Паренек снова занялся работой.

Секунд через десять из-за стены выглянул смуглый человек лет тридцати пяти с черными усами и обширной лысиной. Наметанным взглядом Миша определил: силой этот человек не обижен. Похоже, он и в самом деле из деловых.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец, подойдя поближе, человек кивнул:

– Вы меня спрашивали?

– Да. Мне нужен Ашот.

– Я Ашот. Что дальше?

– Ну… Ашот, нам надо поговорить.

– Поговорить о чем?

– Меня зовут Коля. Я с Приморья.

– Очень приятно. Что дальше?

– Вам должны были звонить насчет меня. Только что.

– Звонить? Кто?

– Н-ну… – Миша покосился на белобрысого. Ашот кивнул:

– Можете при нем. Так кто мне должен был звонить?

– Костя Дегтярь.

Наверное, прошла целая вечность, прежде чем Ашот сказал:

– Д-да… Понятно. Второй, он что, с вами?

– Со мной.

Поразмыслив еще несколько секунд, Ашот открыл дверцу в перегородке:

– Хорошо, проходите. Вот сюда, во вторую дверь.

Войдя вместе с Лукой в небольшую комнату, Миша увидел еще одного человека. Сидя за единственным в комнате столом, этот человек не спеша крутил в руках пачку «Мальборо». Наверняка он был старше Ашота лет на пятнадцать. Правда, выглядел при этом ничуть не хуже, тем более что в отличие от Ашота у него были длинные темные волосы, почти не тронутые сединой. Объединяло же их то, что у обоих была смуглая кожа. И одежда: оба почти в одинаковых джинсовых доспехах.

После того как Ашот закрыл за собой дверь, человек молча посмотрел на него. Ашот кивнул:

– Гурген, это… про которых звонил Дегтярь.

– Из Приморья?

– Из Приморья.

– Понятно. – Пожевав губами, Гурген отложил пачку «Мальборо». Улыбнулся: – Садитесь, ребята. Поговорим.

Поставив сумку рядом со стулом, Миша сел. Лука остался стоять. Гурген покосился на него.

– Присаживайтесь и вы, молодой человек. Места хватит.

– Спасибо, я постою. – Подойдя к подоконнику, Лука водрузил на него сумку. Сунув обе руки в карманы канадки, прислонился к стене. На мгновение задержавшись на нем взглядом, Гурген повернулся к Мише:

– Меня, как вы слышали, зовут Гургеном.

– Меня Колей.

– Меня Антоном, – сказал Лука.

– Очень приятно… – Гурген снова покосился на него. – Коля, Костя говорил мне о том, что вы хотите что-то сдать. Я правильно понял?

– Правильно. Мы хотели бы сдать золото.

– Рыжье… – Выждав несколько секунд, Гурген снова взял пачку. – И много у вас этого рыжья?

– Ну… Для начала граммов триста.

– Это что, лом?

– Нет, цацки. Некоторые с камнями. Просто я так сказал.

– Понятно. – Гурген снова взял пачку. – А почему для начала, Коля?

– Ну… во-первых, мы вас не знаем.

– Теперь знаете.

– Во-вторых, не знаем ваших условий. – Миша улыбнулся.

– Д-да… – Гурген помолчал. – Что ж, все правильно. Ну, а можно посмотреть ваши вещи?

Помедлив, Миша достал из кармана заранее приготовленную цепочку с сердечком, положил перед Гургеном. Цепочка, по самым скромным подсчетам, стоила не меньше десяти тысяч баксов.

Разглядев цепочку, Гурген посмотрел на Мишу.

– Я вижу одну цацку. А где остальные?

– Остальные будут после разговора.

– После разговора… – Гурген помолчал. – Как я понимаю, вы предлагаете мне оценить эту вещь?

– В общем – да.

– Ясненько. —Взяв цепочку, Гурген внимательно осмотрел ее. Найдя пробу, подержал на весу. Положил на прежнее место. Вздохнув, поднял глаза: – Ну что, Коля. За эту цацку я могу вам сразу же дать две тысячи баксов.

– Понятно. – Миша спрятал цепочку в карман. Взяв сумку, встал со стула. Улыбнулся: – Спасибо, Гурген. Было очень приятно познакомиться. Но мы пойдем. Извините.

– Что-нибудь не так? – сказал Гурген.

– Да нет, все так. Просто мы пойдем, у нас дел много. Антон, пошли…

Вынув одну руку из кармана, Лука закинул сумку за плечо. Посмотрев на него, Гурген покачал головой.

– Хорошо, Коля. Я готов дать пять, пострадав при этом.

– Гурген, большое спасибо. Но мы в самом деле пойдем. Вы уж извините.

– Вам мало пяти тысяч?

Посмотрев на Гургена в упор, Миша усмехнулся.

– Гурген… Дело не в том, мало или много. Дело в том, что это вообще не разговор.

– А что разговор?

– Ну, наверное, вы знаете, что считать разговором.

Помолчав несколько мгновений, Гурген наконец потер щеку.

– Хорошо, Коля. Сядьте.

– Зачем?

– Сядьте, я ведь вас прошу. Поговорим спокойно.

Усевшись, Миша посмотрел на Гургена. Достав из пачки сигарету, Гурген не спеша закурил. Выпустив вверх несколько колец, сказал:

– Коля, что вы хотите конкретно?

– Конкретно я хочу, чтобы вы все взвесили. Ну и тогда можно продолжить разговор. Но уже серьезно.

– Что значит «серьезно»?

– Серьезно – значит без фраерских цен.

– Д-да… – Выдавив это, Гурген снова выпустил несколько колец. – Но для серьезного разговора мне нужно посмотреть весь ваш товар.

– Пожалуйста. Вы подумаете, все взвесите и увидите товар. Весь.

Не спеша потушив сигарету, Гурген вздохнул.

– Хорошо, Коля. По-моему, у вас были еще какие-то вопросы?

– Да нет, – сказал Миша. – Если не считать разговора.

– Ну да. – Гурген помолчал. – Разговора… Наверное, лучше всего поговорить завтра. Как, Коля?

– Давайте завтра. Только желательно на нейтральной почве.

– В смысле?

– Где-нибудь в городе. Сядем и спокойно поговорим.

Гурген пожал плечами:

– Хорошо. У вас есть место?

– Ну… – Миша подумал. – Скажем, «Валдай». На Новом Арбате. Часа в два. Как?

– Я правильно понял – вы будете мне что-то показывать?

– Правильно.

– Тогда «Валдай» не подойдет. Слишком людно. Вы знаете кафе «У Маргариты» на Кропоткинской?

Миша колебался. Помедлив, Гурген тронул его за плечо:

– Коля, чего вы боитесь? Во-первых, я буду один. Во-вторых, насколько я понимаю, вы вооружены. Или я ошибся?

– Нет, Гурген, вы не ошиблись. Хорошо, давайте у этой Маргариты.

– Значит, в два на Кропоткинской в кафе «У Маргариты». Найти это кафе просто, его там все знают. До завтра?

– До завтра.

2

Выйдя из мастерской, они свернули к метро. На метро доехали до «Смоленской». Поднявшись наверх, подошли к телефонам-автоматам. Багажа, если не считать легких сумок, у них не было. Опустив в аппарат жетон, Миша набрал номер Дегтяря. Трубку долго не снимали. Наконец мембрана щелкнула, и жетон провалился. Сонный голос Дегтяря промычал:

– Да?

– Костя, это мы.

– А-а… – Похоже, Дегтярь спросонья никак не мог понять, в чем дело. – Миш? Ты, Миш?

– Я. Мы на Смоленской. Без тачки.

– Ну да… Ты ведь помнишь хату… в которой торчал в прошлом году?

– Помню, но смутно. Если не трудно, освежи.

– Сейчас. Плющиху найдете? За «Белградом»?

– Найдем.

– Идите по ней. Потом по Ростовским переулкам. Четвертый Ростовский. Дом старый, торцом.

– Это я помню. Третий этаж?

– Да, третий. Восьмая квартира. Там… Людмила Николаевна. Забыл?

– Постараюсь вспомнить.

– Она предупреждена. Не забудь, для нее я – Валера Чистяков. Напомни, что жил прошлый раз. Скажешь, Валера предупредил. Дай ей… ну, для начала штук пятьдесят. Она взамен даст ключи. И от гаража тоже. Не забудь, гараж на Пресне. Доверенность сохранилась?

– Сохранилась.

– Лады. Тачку бери, но только… аккуратно. Не подведи.

– Нет разговора. Хата, в которой мы будем жить, по-моему, в соседнем доме? Новом?

– Точно. Видишь, ты все помнишь. Если что – Людмила Николаевна объяснит. Извини, у меня недосып. Лег только утром.

– Все понял. Пока.

Людмилу Николаевну они нашли легко. Получив пятьдесят тысяч, она расцвела. Квартира в соседнем доме, которую она сдавала, принадлежала дочери. Дочь, будучи замужем за военным, в Москве бывала редко. Квартира была обставлена с иголочки и выглядела совершенно новой. Жильцы, изредка поставляемые Дегтярем, Людмилу Николаевну вполне устраивали. Они платили щедро и в доме практически лишь ночевали.

Передав Мише ключи, Людмила Николаевна, рано располневшая, но тем не менее довольно приятная дама средних лет, заверила его, что по всем вопросам, от уборки до готовки, они смело могут обращаться к ней. На прощанье Людмила Николаевна подарила Мише и Луке, наверное, одну из самых лучших своих улыбок. Наверняка она помнила: в прошлом году Миша не скупился.

3

Трехкомнатная квартира, в которую они вошли, одной частью своих окон выходила на Москву-реку. Приняв душ и подкрепившись тем немногим, что было обнаружено в холодильнике, они сразу же сели к телефону. Потому что теперь начиналось главное: надо было дать знать Фарту, где они остановились, и ждать от него известий. Через Ленкиных родителей Фарт должен был узнать, что происходит с плывущими сейчас по Черному морю Вероникой и Ленкой. Набрав код Одессы и номер, Миша вскоре услышал голос Фарта; Фарт попросил немного подождать. Миша положил трубку и стал вместе с Лукой осваиваться в квартире. Фарт позвонил через два часа. Сняв трубку, Миша услышал далекий его голос:

– Мишаня, только что Ленка звонила домой. Из Ялты.

– Ну и что? – Миша ощутил комок, застрявший в горле. Он не верил своим ушам.

– Ничего. У них все в порядке, плывут.

– Да?

– Да. Тут такое дело… – Фарт замолчал, и Миша, не выдержав, спросил:

– Какое?

– Да… Ленка вроде послала нам подарок.

– Подарок?

– Да, передачу. Из Ялты. С одним знакомым. Просек?

– Какой подарок? – Лишь сейчас Миша сообразил, что имеет в виду Фарт. Ведь если Ленка послала подарок родителям, то же самое вполне могла сделать и Вика. – Что за подарок?

– Да вроде она там что-то в буфете купила, на шипе. Ну там, сам понимаешь, кофе, конфеты, сигареты для отца фирмовые.

«Черт, – подумал Миша, – как же я сам об этом не догадался раньше. Ведь вся Одесса знает, что буфеты на круизных пассажирских суднах сбывают оставшийся после загранки дефицит. Вот она, байка. Именно та байка, которой нам так не хватало. В самую жилу».

– А насчет Вики? – спросил Миша.

– Что насчет Вики?

– Ну… они ничего не говорили?

– Ничего. Но думаю, что и она могла что-нибудь послать. Не мне тебя учить.

Фарт все быстро понял, и с байкой наконец было решено.

– Ладно, Саня. Если что новое узнаешь, звони.

– Обязательно.

Положив трубку, Миша встретил настороженный взгляд Луки.

– Что? – наконец спросил он.

– Ленка сегодня послала своим родителям подарок. С шипа.

– Ну и что?

– Думай головой. Ведь Вика могла бы сделать то же самое.

Лука погасил сигарету. Подумав, сказал:

– Считаешь, мы можем нести бабуле подарок от внучки?

– Конечно.

– А если она ничего не посылала?

– Еще неизвестно, что лучше: посылала она или не посылала.

– Это еще почему?

– Если она посылала, могла описать человека, которому передала вещи. Правда, и в этом случае можно выпутаться. Сказать, что этот человек передал посылку нам.

– Д-да… – Лука помолчал. – Значит, надо подготовить посылку. Как ты думаешь, что она могла послать? Ведь она может догадаться. По содержимому. Что… не от Вики.

– Делать ничего не нужно. Возьмем коробку, положим туда что угодно, перевяжем. И все. При нас смотреть бабушка, надеюсь, не будет. Она человек воспитанный.

– Думаешь?

– Уверен. Насколько я знаю, она бывшая оперная певица, то есть дама интеллигентная. А если и захочет посмотреть, то не успеет… – Миша поиграл желваками. Обговаривая налет, они с Лукой решили: мочить бабку не станут. Придут в «декоре», оглушат, дадут понюхать припасенный заранее эфир, затем для верности свяжут, залепят губы пластырем, возьмут алмазы и смоются. Но сейчас, представив на миг, как они попадут в эту квартиру и останутся с глазу на глаз со старушкой, Миша подумал: черт, ведь мало ли что там может получиться… Особенно если Любовь Алексеевна начнет проверять посылку. Впрочем, кончать бабку они все равно не будут, что бы ни случилось. Иначе, если их заметут, они, несомненно, получат вышку. Подумав об этом, Миша заключил:

– Да, если все же полезет смотреть подарки, придется поставить ей заглушку на время. Но только на время.

– Чего тут не понять? – Лука встал. – Ну, давай искать коробку. Что положим?

– Думать нечего. Купим в любом киоске конфет, сигарет, выпивки. И запакуем.

4

Оставив такси на Кутузовском, они подошли к дому на Бережковской набережной уже в «декоре»: Миша – в темном парике и таких же усах, Лука – с фальшивой бородкой. С собой они взяли подарочную картонную коробку, заполненную бутылками с ликером, «Сникерсами» и несколькими блоками фирменных сигарет. Девушка в киоске по их просьбе перевязала коробку широкой атласной голубой лентой. Завитушки ленты, на Мишин взгляд, выглядели убедительно. Коробка вполне могла сойти за посылку, посланную бабушке заботливой внучкой. Все остальное, что в принципе могло пригодиться, а именно: пистолеты, ножи и кастеты, они решили оставить в квартире. Ведь если им удастся войти, они в любом случае обойдутся без пистолетов и других инструментов. Если же им не повезет и их заметут раньше времени из-за того, что бабка поднимет шум на лестничной площадке, милиция, найдя кастеты и огнестрельное оружие, может впаять им срок за одно это. Так что из улик с ними были сейчас лишь бутылочка с жидким эфиром, марлевые тампоны и пластырь. То есть то, без чего, по их расчетам, обойтись было никак нельзя.

Остановившись у телефона-автомата, Миша посмотрел на знакомое окно. Створки раскрыты, значит, хозяйка дома. Что ж, пока все как будто складывается. Да и время в самый раз, полпервого.

Лука вытащил сигареты, спросил, закурив:

– О чем думаешь?

– О том, что хорошо бы старуха позвала нас двоих.

– Ясное дело. А если не позовет?

– Если не позовет, я пойду один, а ты стой у второго подъезда.

– Понял. Буду стоять. Давай подержу коробку.

– Держи. – Передав ему коробку, Миша опустил монету. Прислушался к себе. Он знал: сейчас, именно в этот момент, он должен быть абсолютно спокоен. Если его сейчас выдаст голос, старуха сразу же все поймет. И алмазы певицы уплывут от него навсегда.

Набрав номер, Миша прислушался. Гудок, еще гудок. Наконец в трубке щелкнуло. Голос, явно принадлежавший старой женщине, сказал:

– Алло?

– Простите, можно попросить Любовь Алексеевну? – Кажется, он сказал это спокойно.

– Я слушаю.

– Здравствуйте, Любовь Алексеевна. Это говорит знакомый Вики. Она просила передать вам посылку.

– Да, да, слушаю вас… Вы говорите, посылку?

– Да, из Ялты. Мы с ней вместе плыли на теплоходе «Украина». Но потом сошли. Она кое-что купила для вас, собрала посылку, ну мы ее и привезли. – Повторив все это про себя еще раз, Миша прикинул: был ли прокол? Нет, кажется, не было. Это подтвердил голос, сказавший после некоторой паузы весьма дружелюбно:

– Очень любезно с вашей стороны. Простите, как вас зовут?

– Саша.

– Саша, вы москвич?

– Нет, мы с другом здесь проездом. Сегодня уезжаем.

– Сегодня… А когда бы вы могли передать мне посылку?

– Мы сейчас около вашего дома.

– Ах, даже так, около дома… Хорошо, Саша, поднимайтесь. Вероника дала вам адрес?

– Да, Бережковская набережная, дом… квартира… второй подъезд, третий этаж. Правильно?

– Правильно. Код двести пять. Только вот не знаю, может, вы подниметесь один? А ваш друг подождет?

– Как скажете, Любовь Алексеевна.

– У меня не очень убрано, вы уж извинитесь перед ним, ладно?

– Хорошо. Тогда я сейчас поднимаюсь?

– Поднимайтесь.

Повесив трубку, Миша посмотрел на Луку. Тот спросил:

– Ну что?

– Плохо.

– Почему?

– Позвала, но говорит, чтоб я поднялся один.

– Боится? – Лука несколько раз быстро затянулся сигаретой. – Может, просекла?

– Не знаю. Вообще-то не похоже.

– Д-да… – Лука облизал губы. – Ты не понял, она как – одна в квартире?

– Не знаю. Сказала, у нее не убрано, а там поди пойми.

– Ну что? – Лука посмотрел в упор. – Пойдешь?

– Пойду, что спрашивать. А ты стой, где договорились.

– Хорошо.

Взяв коробку, Миша двинулся к подъезду. Войдя в тамбур, набрал код, затем, поднявшись на лифте на третий этаж, нажал кнопку дверного звонка. Почти тут же дверной глазок потемнел. Еще через секунду дверь открылась.

В проеме стояла женщина со следами былой красоты, которую Миша при всем желании не мог бы назвать старухой. Она была одета в роскошный атласный халат, держалась прямо. От нее исходил запах хороших духов. Но, вглядевшись в ее породистое холеное лицо, он все же понял: хозяйке квартиры далеко за семьдесят.

Увидев Мишу, она приветливо улыбнулась.

– Саша?

– Да, это я. Вот посылка для вас.

– Да входите же, входите, не стесняйтесь. Посылку поставьте… Ну хотя бы вот сюда, на тумбочку.

Поставив посылку, Миша услышал за спиной щелчок дверного замка. Проскользнув мимо, Любовь Алексеевна сказала с улыбкой:

– Саша, я хочу предложить вам чаю.

– Чаю? – Наверняка выпить с ней чаю было лучшим, на что он сейчас мог рассчитывать.

– Да, чаю, вы ведь с дороги. Надеюсь, вы не откажетесь?

– Не знаю даже. – Миша изобразил колебание. – У меня ведь внизу друг.

– Ах да, вы же с другом. Я и забыла.

– Может, я спущусь и предупрежу? Он подождет.

– Зачем же? Не нужно никого предупреждать. Зовите и его сюда.

– А это удобно?

– Вполне. В квартире я немного прибрала, чай готов. Зовите, зовите, а я пока накрою на стол.

Выйдя из квартиры и спустившись по лестнице, Миша выглянул из подъезда. Лука стоял в двух шагах от двери. Увидев его, спросил:

– Впустила?

– Впустила. Зовет нас выпить чаю. Пошли.

Уже в лифте Миша пояснил:

– В квартире кто-то должен оказаться у нее сзади. И шарахнуть. Тянуть не нужно, понял? И не забудь, тебя зовут Антоном.

– Не забуду.

Как только Любовь Алексеевна открыла дверь, Миша облегченно вздохнул: коробка в целости и сохранности стояла там же, на тумбочке. С порога представил Луку:

– Любовь Алексеевна, это Антон, мой друг.

– Очень приятно. Проходите вот сюда, в столовую. Чай готов.

В столовой Миша сразу же оценил обстановку. По одной этой комнате было ясно: квартира богатейшая. Сервант и горка заставлены фарфором и столовым серебром, на стенах висят две большие картины в золоченых рамах, повсюду видны мелочи вроде серебряных фигурок и филигранной эмали. «Да, – подумал Миша, – есть, что взять, здесь хватает и без алмазов».

На накрытом крахмальной скатертью столе стоял серебряный поднос с хлебом и печеньем, тонкие фарфоровые чашки. Любовь Алексеевна поставила на стол чайник.

– Мальчики, берите хлеб, масло, делайте бутерброды. Давайте чашки, я налью чаю. И расскажите, как там мои.

Через какое-то время Миша понял: чем дольше они будут сидеть вот так, попивая чай и отвечая на вопросы Любови Алексеевны о Вике, тем труднее им будет начать. Миша понял это по Луке, успевшему за это время дважды толкнуть его под столом ногой.

Наконец, решившись, Миша отодвинул чашку:

– Любовь Алексеевна, я хотел бы ненадолго выйти. Можно?

– Да, да, Саша, конечно. То, что вам нужно, находится Около кухни. Думаю, вы найдете.

– Прошу прощения. – Выйдя из-за стола, Миша прошел на кухню. Постоял немного – и, войдя в столовую, без раздумий, резко ударил ребром ладони хозяйку квартиры по шее. В удар он вложил всю силу, но сначала ему показалось – Любовь Алексеевна не потеряла сознание. Она начала поворачиваться к нему, схватившись рукой за шею. Лишь когда она сползла на пол и он, присев, всмотрелся в ее лицо – лишь тогда он с облегчением понял: она в отключке.

Подняв глаза, увидел сидящего рядом Луку, сказал, перейдя почему-то на свистящий шепот:

– Эфир, быстро! И тампоны!

Достав из кармана куртки бутылочку и марлю, Лука протянул их ему. Взяв тампоны, Миша зашипел:

– Открой бутылку! И лей на марлю!

Лука выполнил приказание. Подставив тампон, Миша тут же ощутил сладкий приторный запах. Лука перестарался – вылил чуть ли не полбутылки. Примерившись, Миша приложил намокший тампон к рту и носу старухи. Посидел, придерживая его – чтобы не сполз.

– Ты знаешь, сколько держать? – спросил Лука.

– Несколько минут. Пять, десять.

– Десять? А она… не загнется?

– Не знаю! – чуть ли не заорал Миша. – Держи тампон! Пойду поищу веревку…

– Ага… – Лука перехватил тампон. Веревку Миша нашел в ванной. Это был обычный витой бельевой шнур. Присев рядом с Лукой с мотком в руке, спросил:

– По-моему, еще жива?..

– Она и будет жива. Залепляй рот пластырем. А я свяжу.

С делом они управились быстро. Затем, оттащив вдвоем связанную хозяйку квартиры в ванную, вернулись в гостиную. Раздался телефонный звонок. Подождав, пока трели стихнут, Лука сказал:

– Вдруг кто-то придет?

– Как придет, так и уйдет. Начинаем искать. Мы пришли за камнями.

Разбив квартиру на квадраты, они методично начали искать места, где могли храниться алмазы. Проверяли, просматривали и простукивали все, ничего не пропуская, от шкафов и сервантов до антресолей и стен. По очереди, не спеша, они осмотрели дальние углы, взломали замки у шкатулок и отделений сервантов, перерыли белье и одежду, вскрыли два зазора в стене. В некоторых подозрительных местах отковыряли филенку от мебели.

Всем этим шмоном они занимались около двух часов, но никаких следов алмазов певицы так и не нашли.

К концу второго часа Лука подумал: похоже, найти эти проклятые алмазы им так и не удастся. Именно с этой мыслью он прошел в спальню, где увидел продолжавшего поиск алмазов Мишу. Он сидел на полу, обложенный сорванными с вешалки платьями, халатами и прочими предметами дамского туалета. Снова, в который уже раз, зазвонил телефон, и Лука подумал: если допустить, что знакомые хозяйки квартиры встревожатся и обратятся в милицию, их с Мишей не спасет уже ничто.

Будто угадав его мысли, Миша мотнул головой:

– Уходим. Берем, что есть, и сваливаем.

– А алмазы?

– А пошли они… – Сказав это, Миша отвернулся. На какое-то мгновение Луке показалось, что в его голосе прозвучала фальшь. Мелькнуло: может, Миша нашел алмазы и спрятал? Но тут же, отбросив эту мысль, сказал:

– Ладно, Мишань, берем, что есть. Иначе сгорим.

– Давай решим, что брать.

– А что решать? Найдем у нее сумки и сложим, что есть.

– Сумок мы брать не будем, все рассуем по карманам. – Поймав настороженный взгляд Луки, Миша сказал: – Мы должны выйти как есть, без сумок, и обязательно по одному. Если нас засекут с сумками, это привлечет внимание. И нас кто-нибудь срисует. Не спасет и «декор».

– Жаль, товара здесь хватает.

– Самому жаль. Но для дела надо свалить без шухера. Так что давай сотрем пальцы и спрячем, что есть, по карманам. Доставай платок.

Миша отлично понял, что означал настороженный взгляд Луки. Но этот взгляд его нисколько не смутил. Да, он сделал с алмазами то, что хотел, и не раскаивается. Ясно, когда-нибудь, когда придет время, он Луке все объяснит. Когда-нибудь, но не сейчас.