Текст книги "Крутой сюжет 1994, № 03"

Автор книги: Анатолий Поднесенский

Соавторы: Андрэ Тоти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Затем Азато и нападающий в маске бросились друг на друга. В просмотровом зале царила мертвая тишина, мужчины внимательно следили за развертывающейся на экране трагедией, и хотя фильм не был озвучен, при виде перекошенных в крике ртов всем казалось, будто они слышат боевой клич сражающихся. Азато и его противник сшиблись в прыжке, затем отскочили друг от друга. Один из них победил, но держался по-прежнему настороженно, готовый в любой миг продолжить борьбу, другой рухнул на землю, но даже в этой позе еще несколько мгновений держал противника в напряжении. Включили свет, и Ямамото закашлялся. Кошмар какой-то! И ему придется еще три раза смотреть это от начала и до конца: те же кадры, снятые сверху, с противоположной стороны улицы и крупным планом. В задачу одного из операторов входило снимать телеобъективом только глаза, искаженные лица, занесенные для удара руки, вскинутые в пинке ноги. Азато и Ямамото взяли себе за правило еще со времен их первого фильма монтировать по нескольку таких крупноплановых кадров, отснятых в натуре.

– Ну, каково твое мнение? – Шеф прибыл на просмотр за несколько минут до начала, на сей раз, правда, без обычного своего эскорта.

Шеф адресовал свой вопрос Дэмуре. Тот вытащил носовой платок, вытер лицо и, прежде чем спрятать платок в карман, аккуратно сложил его. Лишь после этого он ответил на вопрос Шефа.

– Профессиональный каратист. Работает в традициях старой окинавской школы, причем очень хорошо.

– Мота ли смерть быть результатом… скажем, случайности, несчастного случая?

– Нет. Бой был открытым, и оба понимали это.

– Азато сознавал, что его хотят убить?

– Пожалуй, нет. Но он, безусловно, понимал, что над ним хотят одержать верх и унизить его. И конечно же, от него не могло укрыться, что против него выступают не каскадеры, с которыми он репетировал.

– Он понял это, как только они появились, – хрипло проговорил Фукида. – Мы всегда отрабатывали каждое движение с точностью до миллиметра.

– А как вы определили, что эти люди двигались не так, как надо?

Фукида холодно глянул на Куяму.

– Все их действия, их движения были недостаточно выразительными и грозными.

– Гм… Мне они показались достаточно грозными.

– Потому что вы знали, чем все это кончится. Одно дело фильм, совсем другое – жизнь. Зритель в кино начинает волноваться лишь в том случае, если злодеи появляются, эффектно демонстрируя свою силу.

– Тогда отчего же Азато не прервал съемки?

Фукида взглянул на Дэмуру, тот посмотрел на Шефа, Шеф – на Куяму. Куяма покраснел. Ну и осрамился же он, черт бы их побрал с их самурайским кодексом чести! Ему следовало бы знать, что Азато даже рискуя жизнью должен был принять вызов.

– Не желаете ли посмотреть отснятое с другого ракурса? – Ямамото, правда, уповал на то, что о нем позабудут, но надо же было как-то вызволить этого симпатичного молодого человека из щекотливой ситуации.

– Я хочу! – тотчас же отозвался Дэмура. Шеф взглянул на часы, затем утвердительно кивнул головой. У Куямы, естественно, не оставалось выбора. Зато Фукида вскочил так неожиданно и быстро, что Куяма инстинктивно сжался в кресле.

– А я не хочу! С меня и этого предостаточно. И пусть будет милостив господь бог к этому мерзавцу, если я наткнусь на него раньше вас! Потому как от меня он милости не дождется. – Прежде чем захлопнуть за собою дверь, Фукида почтительно поклонился присутствующим.

– Вы думаете, ему удастся найти убийцу? – обратился Куяма к Дэмуре. К величайшему удивлению Куямы, Дэмура утвердительно кивнул.

– Вполне возможно. Немного людей найдется в стране, которые бы так владели искусством боя. Значит, надо запастись терпением и обойти все клубы, всех мастеров.

– Вы полагаете, убийца занимается в каком-либо спортивном клубе?

– Только не в спортивном. Для этого человека каратэ – не спорт.

– А что же тогда?

– Мастер Фунакоси, у которого я в свое время учился, любил повторять: не искусство формирует человека, а наоборот, человек создает искусство. В каратэ каждый находит то, что ищет. Азато и его друг превратили его в средство зарабатывать на жизнь. Иные видят в нем способ физической закалки, самозащиты или вид спорта.

– А что нашел в нем убийца?

– Оружие.

Куяма, отбросив обязательную почтительность к старшим, понимающе усмехнулся. Что бы не находил убийца в этом каратэ, но ведь он же учился у кого-то и должен же где-то тренироваться, так подсказывает логика. Если Дэмура решит обойти все тренировочные залы, еще ничего. Но когда он отыщет нужного человека, ему придется нелегко. Уж настолько-то Куяма разбирался в людях, чтобы понять: с ордером на арест старый детектив отправится в одиночку.

Все разговоры смолкли, как только Ямамото погасил свет и на экране вновь возник Азато: спокойный, уверенной походкой направился он к ограде, где его подстерегала смерть.

Куяма все утро трудился над справкой, которая послужит Шефу шпаргалкой на пресс-конференции во второй половине дня. Он несколько раз обдумал каждое слово, прежде чем написать, и трижды перечитал весь текст от начала до конца. Если он не поймает убийцу, конечно, будет неприятно, однако это еще не катастрофа. Но если Шеф на пресс-конференции окажется в неловком положении, ляпнув какую-нибудь глупость, или же не сумеет ответить на простой вопрос, Куяме не поздоровится. К счастью, дело вроде бы не столь запутанное, каким казалось поначалу. Оба каскадера изложили свою незамысловатую историю в точности так, как и предсказывал Куяма. К ним подкрались сзади и оглушили ударом по голове – только и всего. Ничего больше из них выжать не удалось.

В своем Донесении Куяма подробно изложил, почему он считает нападение на Азато наемным убийством и, опираясь на новейшие достижения психологии, проанализировал духовный мир закомплексованной, жаждущей отмщения личности. Шеф, прочтя эти психологические изыскания, холодно взглянул на Куяму и распорядился:

– Выясни, почему Азато работал над фильмом не со своим постоянным составом.

Так прошло утро. Затем в полдень состоялся этот мучительный просмотр, но конца испытаниям еще не предвиделось. В зале вспыхнул свет, все встали. Шеф, церемонно раскланиваясь, прощался с Ямамото. Прежде чем отбыть, уже в дверях он обернулся и бросил Куяме:

– Надеюсь, вы сработаетесь с мастером Дэмурой! – Пожелание было высказано в недвусмысленной форме, а Куяма был парень смышленый. Он не позволил себе состроить гримасу, пока Дэмура долго и основательно договаривался с оператором, как бы получить видеокопию. Напротив, Куяма проявил максимальную лояльность, предложив коллеге зайти в какой-нибудь ресторанчик, где можно будет обсудить дальнейший ход расследования. Дэмура не возражал, и оба сыщика, пройдя некоторое расстояние пешком, обнаружили подходящее место.

Это был небольшой ресторанчик в старинном духе. Однако вместо самураев в цветных кимоно за низкими столиками сидели современные деловые люди в европейских костюмах, хлебали суп и, проворно работая палочками, поглощали рис. Перед ними стояли запотевшие бутылки с пивом и подогретое сакэ в крошечных чашечках. От этого зрелища сразу становилось теплее на сердце. Дэмура привычным движением опустился на пятки. Куяма сел в неудобной позе, по-турецки, и пробормотал слова благодарности, когда владелец заведения сунул ему под спину подушку.

Старый детектив заказал себе чай и жареный пирожок с капустой. Куяма попросил принести рыбу двух видов, рис, овощи и пиво.

– Ну, так что будем делать? – спросил молодой человек.

– Мне кажется, для начала надо составить перечень заданий. Тогда мы сможем распределить, кому куда идти и что делать, не мешая друг другу.

Куяме понравилось это предложение. Он приготовил лист бумаги, ручку и ждал дальнейших указаний.

– Я думаю так… – начал было Дэмура и замолчал. Принесли заказанное ими, а при посторонних не следовало обсуждать служебные дела.

Когда официантка удалилась, мужчины облегченно вздохнули. Куяма выпил первый бокал залпом, Дэмура неторопливо глотал чай; увидев, что Куяма опустошил свой бокал, он наклонился вперед и снова наполнил его пивом. Подобная предупредительность входит в правила японского этикета, и все же Куяма воспринял этот жест как символический.

– Я думаю, нам надо разыскать режиссера, – продолжил Дэмура с того места, на котором их прервали.

– Какого режиссера?

– Того, кто ставил бы теперешний фильм, если бы Азато не пожелал все делать сам. Ведь у него наверняка был такой же постоянный режиссер, как, скажем, постоянный оператор Ямамото.

– Неплохая мысль, – Куяма сидя поклонился, дабы подчеркнуть свое одобрение. – Затем, по-моему, следует разыскать сценариста. То есть якобы несуществующего сценариста, вместо которого Азато сам занялся сочинительством.

– Можно… Кроме того, следует выяснить, чем занимался Азато в последние несколько дней. Возможно, истоки трагедии в прошлом, хотя большинство преступлений лишены романтической подоплеки. Но и вам неплохо бы повнимательней присмотреться к каждому, кто хоть как-то замешан тут. Что собой представляют Ямамото, Фукида, Линда, надо собрать о них все сведения, какие только можно.

– Кое-что уже есть, – не без гордости произнес Куяма и достал из «дипломата» аккуратную папку. Как хорошо, что он переписал своей рукой наиболее содержательные места донесения Эноёды! Ведь не сунешь под нос Дэмуре оригинал. – Вот, к примеру… Линда Азато, урожденная Линда Харрис… оп-ля, любопытная деталь!

Дэмура с интересом следил, как с молодого человека вмиг слетело всякое позерство и на умном лице сохранилось лишь выражение любопытства и напряженного внимания. Возможно, юноша унаследовал от отца не только имя, деньги и авторитет, но и его способности?

Куяма с лихорадочной поспешностью рылся в своих записях.

– Как же я не заметил раньше?! Сценарист, которого мы ищем, не кто иной, как брат жены Азато.

– И он оказывается не у дел именно в тот момент, когда Азато разводится. Гм… а нет ли в ваших бумагах какой-либо информации относительно причины развода?

– Нет. Но, возможно, сценарист ответит нам на этот вопрос.

На том они и порешили. Расплатились и отправились на первый совместный допрос.

Американский писатель Харрис жил в Индабаси, достаточно далеко. Посоветовавшись, оба детектива сошлись во мнении: надо позвонить Харрису по телефону. После второго звонка Харрис снял трубку и на беглом японском языке, хотя и с сильным акцентом сказал, что он всецело к услугам господ полицейских.

У станции метро «Индабаси» инспекторы сели в такси. Шофер был высоким здоровяком. Впрочем, Куяма не слишком-то приглядывался к нему, он обычно воспринимал водителя как необходимую деталь машины. В данном случае деталь оказалась весьма скверного качества. Шофер рванул машину с места так, что колеса заскрежетали, на развороте дал задний ход, едва не сбив с ног какую-то старушку, и направил такси прямо под колеса грузовика. Дабы спасти положение, он резко крутанул руль, прижав к тротуару мотоциклиста в соседнем ряду, и при этом не переставал вполголоса сыпать ругательствами. Из общей массы традиционно-учтивых японцев выделяется привилегированная каста таксистов и вокзальных носильщиков, которые невесть почему ведут себя невежливо, а то и вовсе грубо. Куяма какое-то время пытался подобрать подходящую к случаю остроту вроде того, что не стоит так лететь, гоночные состязания уже окончены и ежегодный приз вручен. Но затем отказался от попытки сострить и лишь молился про себя, чтобы им удалось доехать без аварии. Дэмура же, наклонившись вперед, тронул водителя за плечо.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но не могли бы вы ехать помедленней?

Куяма ничуть не удивился, когда таксист резко затормозил и, включив первую скорость, повел машину черепашьим шагом. Будь он на месте водителя – здоровый, сильный, наглый, этакий таксомоторный камикадзе, и вздумай какой-то старый козел учить его правилам езды по улицам, он реагировал бы точно так же. Но он был всего лишь пассажиром, поэтому испытал облегчение, когда непосредственная опасность миновала. Однако когда позади такси выстроилась длиннейшая вереница машин, тоже ползущих еле-еле, Дэмура, словно ему жизнь была немила, снова сунулся к водителю.

– Остановите машину, я выйду!

Такси протащилось еще несколько метров, пока шофер решал, как поступить, затем остановился у тротуара. Водитель, обернувшись назад, уставился на Дэмуру долгим насмешливым взглядом, потом с силой плюнул ему в лицо. Затем, ухмыляясь, нажал кнопку автомата и дверца распахнулась.

– Извольте!

Рука Дэмуры взметнулась вверх, шофер молниеносно замахнулся, но старик всего лишь вытер лицо, после чего довольно спокойным тоном произнес:

– Ну, а теперь давай выйдем, и я порву твою поганую пасть.

– Ух, напугал! – весело отозвался таксист и проворно выскочил из машины.

Дэмура вылез с другой стороны, и Куяма оценил его предусмотрительность. Куяма принадлежал к числу тех японцев, которые не занимаются ни одним из видов национальной борьбы. В университетские годы он играл в бейсбол, и когда проходил стажировку в Штатах, американцы отказывались верить, что бейсбол самый популярный вид спорта в Японии, оставивший позади дзюдо, каратэ и фехтование. Но несмотря на это, Куяма способен был трезво оценить, с кем не стоит вступать в рукопашную схватку. Таксист был именно из таких людей! Мощные мускулы налиты силой, кулачищи как гири, да и весь словно начинен взрывчаткой. А развинченная походка и спокойные холодные глаза яснее ясного должны были остеречь этого старого дурня. Куяма перевел взгляд на Дэмуру. Тот производил впечатление маленького и хрупкого. Куяма на всякий случай отступил подальше и приготовил полицейское удостоверение. Дэмура пусть подставляется, если хочет, но его увольте. Шофер тоже счел шансы неравными.

– Ну что, дед, не передумал драться? – он презрительно смотрел на старика.

Дэмура не произнес в ответ ни слова, лишь медленно пятился по мере того, как наступал противник.

Куяма не знал, какому чувству отдать предпочтение: разочарованности или облегчению. В глубине души он все же надеялся, что старик постоит за честь мундира. С горечью наблюдал он, как рослый наглец с пренебрежительной ухмылкой взирает на Дэмуру. Дэмура, скорчив печальную гримасу, безнадежно махнул рукой и взглянул на Куяму. Куяма пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, но Дэмура вдруг с молниеносной быстротой пнул шофера по ноге – в самое чувствительное место, по косточке, и тотчас же метнулся вперед, чтобы подбить таксисту другую ногу. Он не дал даже упасть своему врагу. Левой рукой нанес ему удар в висок, правой пнул в лицо, заставив таксиста запрокинуть голову, а затем – Куяма лишь задним числом смог восстановить цепочку действий – Дэмура большим пальцем левой руки коснулся какой-то точки на голове противника, и верзила завопил от боли. В то же мгновение согнутые пальцы Дэмуры ухватили этот орущий рот и рванули в стороны.

Зрелище было поистине ужасающее. Из разорванного рта хлестала кровь, таксист понапрасну пытался остановить ее, зажимая рану руками. Постепенно вокруг них стала собираться толпа; люди не решались вмешиваться, но смотрели на них враждебно. Дэмура не спеша, спокойной походкой направился к перекрестку. Куяма последовал за ним, и толпа расступилась, открывая им путь.

* * *

Харрис оказался мужчиной некрасивым, с неправильными чертами лица. Он принадлежал к той разновидности людской породы, при виде которой становилось понятным, почему американцы выиграли войну. Харрис источал силу и уверенность. Этот человек знает, как ему жить, и готов обрушиться на любого, кто ему помешает. Среднего роста, худощавый, жилистый, очень подвижный, одет в видавший виды шерстяной свитер, – так выглядел хозяин дома. По всей комнате были разбросаны книги и газеты. Старомодные кожаные кресла, письменный стол, допотопная пишущая машинка – вся обстановка создавала тот уютный беспорядок, в котором Дэмура как ни странно, чувствовал себя очень хорошо. Сам он, педант по натуре, питал невероятное пристрастие к чистоте и аккуратности, но эта симпатичная безалаберность казалась ему в такой же степени привлекательной, в какой раздражала тяга Куямы к богемности.

Харрис угостил их индийским чаем, заваренным по-английски, и Дэмура неторопливо прихлебывал напиток, словно явился сюда в гости. У японцев церемонией является приготовление чая, у англичан – питье. За чаем можно поговорить, а можно и посидеть молча, обдумать то, что произошло. Боже правый, он и не подозревал, что в нем еще сохранилась эта жестокость. Дэмуру волновала именно эта сторона дела, а не последствия. В Японии использование приемов борьбы равнозначно применению оружия, поэтому каратисту или дзюдоисту следует основательно подумать, прежде чем применить прием, но ведь полицейский, подвергшийся нападению, имеет право прибегнуть к оружию. Куямы он не опасался: парень порядочный и не подведет, если придется писать докладную. Дэмуру ужасала мысль, что прошлое довлеет над ним с такой силой. Сколько лет он занимается борьбой лишь в тренировочном зале. Разве что при исполнении повседневных полицейских обязанностей случается иногда осадить разбушевавшегося хулигана, вот он и решил, что натура его изменилась. Но сегодня внутри словно что-то взорвалось и он вступил в рукопашную схватку с холодной расчетливостью и жестокостью автомата, запрограммированного на убийство…

Харрис, не дожидаясь просьбы, снова налил чаю посетителям. Он молчал, Как человек западного мира, наслышанный о чайной церемонии и восточном терпении. Лицо Куямы было бледно. Он тоже сидел молча, и чувствовалось, что он охотно уступит инициативу старшему коллеге. Наконец, Дэмура поставил на стол чашку и вытащил из кармана блокнот. У него не было ни малейшего желания приступать к расспросам, но, пожалуй, так будет лучше – работой отогнать неприятные мысли.

– Когда вы познакомились с Азато?

– Во время съемок «Последней схватки». Я написал сценарий к этому фильму – факт не слишком известный, – а Джонни дрался в нем, и этот фильм вошел в историю кино.

– Как разворачивались события после успеха фильма?

– На Джонни со всех сторон посыпались предложения. В результате мы тем же составом, но на американские деньги сделали еще один фильм – «Счастливая акула». На его долю выпал успех более шумный, и каждый из нас заработал кучу денег. Мы располагали огромными средствами, великолепной техникой, хорошо организованной рекламой, но этому фильму было далеко до первого. Все мы повторяли самих себя: я – в сценарии, Ямамото – в операторской работе, Итотю – в режиссерской… Все это было полбеды. Но и Джонни вместо того, чтобы создать новый типаж, попросту перенес на экран все тот же первый удачный образ.

– А чем это плохо?

– Оказалось, что он не актер. Азато – это симпатичный парень с открытым, честным лицом, который, применяя каратэ, становится поборником справедливости, защитником попранной чести. Этот штамп переходил из фильма в фильм, и зрители все охотнее отождествляли Джонни с его героями.

– Ну и что тут предосудительного? Азато достиг такой славы, как ни один другой актер в стране! – Куяме казалось, что писатель порет чушь. Или попросту завидует.

– В «Последней схватке» мы создали живой, правдивый характер, а затем вместо того, чтобы и дальше работать с такой же отдачей, выжимая из себя все возможное, мы успокоились на достигнутом. Шлепали копию за копией со своего первого и единственного удачного творения, но ведь и копии-то раз от разу становились бледней. – Он махнул рукой. – Если бы Джонни остался в живых, он все равно через год-другой вышел бы в тираж.

Куяме припомнилась аналогичная мысль, которую продюсер Таякама развил в беседе с Эноёдой.

– А так, если удастся замять, что его убили голыми руками, он останется вечной легендой?

– Да. – Писатель не без удивления посмотрел на молодого полицейского. – По-моему, мозговой трест КМК уже озабочен этим.

– Что это за КМК?

– Кинокомпания, снимающая фильмы о каратэ. Она была основана через два года после премьеры «Последней схватки» и рекламировала себя как предприятие Джонни Азато. Но в действительности Джонни был лишь одним из основных пайщиков.

– А кто остальные?

Харрис пожал плечами.

– Воротилы кинобизнеса, продюсеры, финансовые дельцы – обычный состав. И каратэ и киноискусство интересует их как прошлогодний снег. Все помыслы об одном – побольше заработать.

– Почему Азато решил свой последний фильм делать, по сути, в одиночку?

– А черт его знает, почему. Я уже давно отошел от их дел и несколько лет практически не встречался с Джонни. Спросите кого-нибудь из заправил КМК, а там – ваше дело, верить их ответу или нет.

– Почему распался брак Азато? – Дэмура переменил тему.

– Отчего бы вам не спросить об этом мою сестру?

– Действительно, отчего бы не спросить?.. – Дэмура смотрел на Куяму, словно бы искренне изумляясь, как это он сам не додумался до такой простой мысли. Затем дружески улыбнулся Харрису. – У вашей сестры были романы?

– Понятно. Такие вопросы женщинам задавать не принято. – Откинувшись на спинку кресла, он задумчиво смотрел на полицейских. – Разводятся они не из-за этого и не из-за увлечений Джонни.

– А из-за чего же?

– Моя сестра актриса, причем неплохая. Возможно, ей так и не удастся сделать карьеру, но она считает, что стоит попробовать. А возле знаменитого Джонни Азато у нее не было ни малейших шансов.

– И одной звезды на семью хватит?

– Вот именно.

– Азато не был ревнив по натуре?

– Напротив. Однако он понял, что Линду надо принимать такой, какая она есть, измениться она не может. Ну и у самого Джонни рыльце тоже было в пушку… Зато несчастный Фукида – тот буквально заболевал от ревности.

Оба инспектора сделали стойку, как охотничьи собаки перед дичью.

– К кому же он ревновал? Неужели к мужу?

– К каждому, кто попадал в окружение Линды. И кстати сказать, в большинстве случаев у него были основания. Но к Джонни Фукида не ревновал, настолько у него ума хватало. Он радовался, что Джонни позволяет ему обожать свою жену.

– Вы хотите сказать, что Азато знал о чувствах Фукиды?

– Конечно, знал. Если верить досужим сплетням, то он якобы рассудил так: если жена все равно изменяет ему, пусть изменяет с близким другом, а не с первым встречным.

– Гм… Это вопрос точки зрения. А жена и друг воспользовались этой возможностью?

– Откуда мне знать? Факт тот, что отношения между ними были очень хорошие, а Фукида ревновал даже в тех случаях, когда ревновать полагалось бы Джонни.

– А новый жених вашей сестры, как он сносит это обожание Фукиды?

– Маццони? С трудом. – На лице Харриса промелькнуло злорадство. – Они даже подрались. Я, к сожалению, при этом не присутствовал, видел лишь следы потасовки на физиономии Джека. Смотреть на это было приятно!

Харрис засмотрелся в окно; он откинул голову на спинку кресла так, чтобы ему были видны облака в небе. Дэмуре показалось, будто и по лицу его промелькнула как бы тень от облачка. Он сделал знак Куяме, что пора уходить.

* * *

У станции метро «Индабаси» они расстались, попрощавшись за руку. Высокая элегантная фигура Куямы затерялась в толпе.

Дэмура повернул назад. Отыскал телефонную будку и попытался объяснить жене, почему он сегодня снова вернется домой поздно. Объяснить было нелегко, поскольку он и сам не очень-то понимал, что с ним происходит. На карьере он поставил крест, деньги и слава ему не нужны, все необходимое у них с женой есть. Дух соревнования никогда не был присущ ему. Но Дэмура чувствовал: он просто не в состоянии сейчас идти домой, принимать ванну, пить чай, вести разговоры с женой, смотреть телевизор и ложиться спать, зная, что увиденный им на экране убийца разгуливает на свободе. Дэмуре необходимо встретиться с ним один на один и покарать его за то, что тот обратил во зло искусство каратэ. Чем лучше мастер, тем большее преступление совершает он, злоупотребляя своим умением. А этот человек, к сожалению, большой мастер.

В Дэмуре странным образом усиливалось и другое чувство: убийцу должен найти именно он, прежде чем это сделает Куяма или кто-то другой. Это чувство было настолько чуждо самому Дэмуре, что он был искренне поражен. Однако самого себя не обманешь. Да, он хочет доказать свое превосходство! А сегодня вечером он впервые понял, что Куяма не такой простак, за какого он, Дэмура, его принимал. «Познай себя – и тогда, даже если ты не познал противника, у тебя остается шанс на победу. Если же не познал ни себя, ни противника – наверняка потерпишь поражение». Эта истина, которую ему с детских лет внушали на тренировках, сейчас обрела особый смысл. «Познай самого себя». Знает ли он себя? После инцидента с таксистом он вовсе не был в этом уверен. Вот и Куяму он недооценил так же, как начинающий боец недооценивает любого противника, умеющего скрывать свои сильные стороны. Конечно, он допустил просчет. Куяма способен на дельные мысли, не исключено, что вместо того, чтобы идти домой, он продолжит расследование: начнет собирать факты, накапливать данные, чтобы получить фору хотя бы в один ход. Ибо Дэмура был уверен, что Куяма прекрасно сознает: между ними идет соперничество.

Дэмура положил трубку и несколько секунд простоял в нерешительности. Затем купил в ближайшем киоске несколько газет для любителей каратэ, зашел в дешевый ресторанчик и, наскоро перекусывая, просмотрел газеты. Однако нашел мало интересного. Лишь одну из них он сохранил, а прочие оставил за ненадобностью на ресторанном столике. Вновь отыскал телефонную будку. Фамилия редактора и несколько телефонных номеров значились в самом начале газеты. Сираи… Он набрал номер, после нескольких звонков в трубке раздался приятный женский голос.

– Добрый вечер! Вас беспокоит инспектор Дэмура. Я хотел бы поговорить с редактором газеты «Сэнсэй».

– Муж сейчас на тренировке. Он будет дома поздно вечером. У вас что-нибудь срочное?

– Я расследую обстоятельства смерти Джонни Азато, и ваш супруг как специалист, возможно, дал бы мне кое-какие советы.

– Понятно, – голос женщины зазвучал дружелюбнее. – Муж проводит тренировку в университетском клубе. Попробуйте застать его там, он охотно поможет вам, если это в его силах. Вы знаете, как туда проехать?

Дэмура нисколько не сомневался, что разыщет тренировочный зал. Подобно большинству каратистов, он обладал безошибочным чутьем, позволявшим ему в любом уголке города обнаружить тренировочный зал, куда стоит заглянуть. Университет казался вымершим. Дэмура блуждал по безлюдным коридорам. Откуда-то из другого корпуса доносилась негромкая музыка. Дэмура несколько раз сворачивал, почта не колеблясь, какое выбрать направление, и наконец понял, что попал в нужное место. Из-за закрытой двери слышались такие знакомые звуки: слова команды, топот ног, боевые выклики, глухой звук ударов… Еще до того, как отворить дверь, Дэмура понял, что здесь идет настоящая, серьезная тренировка. Этот мастер может ему помочь. Какого бы мнения ни были о нем Шеф, Фукида или этот напыщенный юнец Куяма, сам-то Дэмура знал: он вовсе не тот специалист по искусству боя, от какого может быть толк в этом деле. Ведь он всего лишь тренируется каждый божий день, отшлифовывает приемы, предается медитации, дабы слиться со всеобщим «бытием». Но он всегда сторонился того пестрого и невероятно запутанного мира, который тоже носит название каратэ. Кто, как не редактор специальной газеты, лучше прочих осведомлен об этом мире соревнований, федераций, рекламных средств, приключенческих фильмов? К тому же эту газету Дэмура счел более солидной, чем остальные, не столь деляческой.

Он снял ботинки и склонился в глубоком поклоне, прежде чем переступить порог зала. Это не был настоящий додзё, где против двери стоит алтарь, куда не допускаются праздные зеваки, где вдоль стен выстроились макивары, а ученики до начала и после окончания тренировки часами оттачивают удары об эти врытые в землю и покрытые циновками доски. Нет, это обычный гимнастический зал, где днем занимались баскетболисты, а до тренировки по каратэ женщины, стремившиеся похудеть, проходили курс лечебной гимнастики. Но Сираи даже здесь проводил тренировку по всем правилам.

Невысокий, плотный мастер тренировал одновременно человек сорок. Дэмуре доставляло удовольствие наблюдать за ним. По отрывистым словам команды одновременно и в четком ритме взлетали безукоризненно чистые рукава курток – ученики отбивали серию ударов и в свою очередь сами наносили их. Каждое очередное упражнение Сираи вначале проводил медленно, затем голос его вдруг взметался резко, это означало, что разминке конец, и таза учеников сужались в щелочку, лица искажались, из гортани вырывался боевой клич. Дэмура уже второй раз в ходе этого расследования ловил себя на мысли, что, пожалуй, он не совсем прав… Конечно, все эти соревнования, газеты, фильмы опошляют исконное древнее искусство, но ведь вот, наряду со всем прочим существует Сираи, который со своею группой культивирует прекрасное, чистое, подлинное каратэ.

Дэмура отогнал от себя эту мысль и стал ждать конца тренировки. По его расчету, она должна была кончиться где-то через полчаса, и он не ошибся. После основных упражнений наступил черед техники боя и отработки ката. Ганкаку – журавль на скале. Здесь это проделывали несколько иначе, чем Дэмура. При первом движении принимали заднюю стойку вместо стойки всадника, более быстро подтягивали ногу под колено противника и на более короткое время застывали в стойке журавля… но в целом на них приятно смотреть. Движения каратистов были исполнены силы и стремительности.

Тренировка завершилась короткой медитацией. Дэмура тактично вышел из зала и подождал тренера в коридоре. Тот вскоре появился – с улыбкой, адресованной потенциальному новому ученику или, во всяком случае, лицу заинтересованному. Словом, Сираи был профессионалом, который кормится преподаванием каратэ, но по крайней мере хорошо делает свое дело.

– Простите за беспокойство, я инспектор Дэмура. – Он предъявил удостоверение, хотя знал, что Сираи и без того поверит ему. – Я веду расследование дела о смерти Джонни Азато.

В глазах мужчины блеснул интерес. Опубликовав подробности о смерти Азато, его газета может обогнать соперников. Сираи был не только каратистом, но и репортером, который готов броситься в огонь и в воду ради сенсационного материала. Дэмуре было не жалко: если Сираи поможет ему, то отчего бы и самому редактору не поживиться? Однако Сираи нерешительно почесал в затылке.

– Вы уверены, что нужный вам человек был каратистом? А не мог он иметь отношения к таэквондо, кун-фу, таиландскому боксу или чему-то еще в этом роде? Ведь в Азии полным-полно местных видов боевых искусств, которые у непосвященных сходят за каратэ. Уж хотя бы нам, японцам, не стоит путать.