Текст книги "Крутой сюжет 1994, № 03"
Автор книги: Анатолий Поднесенский
Соавторы: Андрэ Тоти
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
7. Игорь Звонков
Рядом тяжело застонал во сне «Щербатый», потом закричал, заматерился и затих. Игорь отвернулся от него. «Сволочь, такая же сволочь, как и все здесь. Ведь он меня опекает из-за денег. Деньги ему нужны, а не я, – подумал он. – Иначе он бы меня давно „женил“ и сам вместо жениха пошел бы первым. Он и в подметки не годится Григорию Петровичу».
С Григорием Петровичем после первого знакомства они встречались часто. Ходили в рестораны, кафе, видеобары.
– Как дела с финансами, князь Игорь? – спросил однажды Григорий Петрович, когда вышли из ресторана.
– Гол, как сокол, – ответил Игорь.
– Если надо, то ссужу, пока имею.
Денег Григорий Петрович дал. Потом давал еще. Но что поделаешь, деньги разлетались за несколько дней.
Однажды Григорий Петрович позвонил и назначил встречу у метро на Смоленской площади.
– Есть одно дело, – сказал он, подойдя к Игорю. – Тут один мой старый «друг» должен мне энную сумму денег, но отдавать не собирается.
Быстро обговорили детали. К делу привлекли Валентина, а Генку трогать не стали.
«Другом» оказался старый профессор.
Когда, подъехав на машине, Григорий Петрович показал им «парабеллум», они не на шутку струхнули.
– Трофей, – сказал шеф, – я привез его с войны.
К профессору поднялись вдвоем. Дома оказалась маленькая седая старушка-прислуга, которая, увидев пистолет и двоих в масках из капроновых чулок, упала, потеряв сознание. Взяли деньги, золотые цепочки, серьга. Уехали спокойно, на троллейбусе, потом в метро, и вышли на Сходненской. Там их ждал Григорий Петрович. Золото он забрал, а деньга разделил поровну.
– Ну вот, а вы боялись, – засмеялся Григорий Петрович.
Опять хорошо посидели. Через неделю Игорь, получив еще кучу денег за реализованное золото, был посвящен Григорием Петровичем в замысел новой операции. Дело оказалось намного опаснее, чем он думал, но дорога назад не было. «Акцию», как говорил Григорий Петрович, начали готовить очень тщательно. Два месяца они вдвоем поочередно прогуливались у ювелирного магазина, присматриваясь к работе инкассаторов. Изучали время их приезда, режим работы магазина, хронометрировали процесс приема и выноса денег. Игорь, внимательно наблюдая, изучил даже привычки и слабости одного из них. Этот молодой парень, забрав выручку, забегал в кафетерий, расположенный здесь же, у входа, в уголке магазина, выпивал стакан сока, отпускал симпатичной продавщице, которая ему определенно нравилась, комплимент и бегом спешил к машине. Это повторялось регулярно. Но самое главное, что предопределило нападение – это наличие выхода из кафетерия во двор магазина, где дальше были проходные дворы. Инкассаторов было трое, двое из них – второй инкассатор и водитель, как правило, оставались в машине.
Валентина посвятили в детали накануне нападения. К удивлению Игоря, Валентин сразу же согласился.
За несколько дней до налета собрались в маленьком уютном кафе. Игорь тогда опоздал. Когда он вошел в кафе, вся компания была в сборе. И тут он увидел Татьяну. Она сидела с каким-то незнакомым парнем. «Вот тебе и недотрога. Как она оказалась здесь, да еще не одна. Ну, я его проучу, и тебе, тихоня, достанется».
Заказав музыку, он направился к их столику. – «Сейчас, Калинкина, ты увидишь, на что способен Звонков», – злорадно подумал Игорь.
8. «Регент»
Утренний «Боши» авиакомпании «Люфтганза», огромный и серебристый, прибыл из Мюнхена в Бонн точно по расписанию. Среди пассажиров, спускавшихся по трапу, трудно было чем-нибудь выделить высокого пожилого мужчину, одетого в светлый плащ – в тот сезон такие плащи были в моде у людей среднего возраста – и темную фетровую шляпу – такие тоже носили многие. Он вместе с толпой вошел в здание аэровокзала и без багажа, – прилетел налегке, – вышел к стоянке автомобилей. Здесь почти сплошь стояли черные «опели», ухоженные, неразличимые друг от друга, но человек в светлом плаще только один раз рассеянно окинул их ряд и подошел к машине, стоявшей шестой во втором ряду. Открыл дверцу, сел рядом с водителем, даже не посмотрев на него. Шофер тут же включил двигатель, и «Опель» сорвался с места.
Проехав несколько кварталов по набережной Рейна, «Опель» взял направление на Бад-Годесберг – город дипломатических вилл.
За всю дорогу в машине не было произнесено ни слова. В городе машина остановилась у неприметного коттеджа. Человека из самолета никто не встречал.
Он вышел и зашагал по дорожке, посыпанной серым гравием, к зданию, окруженному зеленым газончиком, с тщательно ухоженными, аккуратными кустиками и деревьями. Пред фасадом здания на флагштоке колыхался черно-красно-желтый флаг Федеративной республики. Ничем, кроме флага, этот коттедж не отличался от десятков других таких же зданий вокруг.
Мужчина поднялся на крыльцо, без стука вошел в помещение, оказался в приемной, где роль секретарши выполнял молодой человек с крутыми плечами. Он привстал навстречу гостю:
– Господин Крейн вас ждет.
Крейн оказался худощавым невысоким мужчиной, чуть старше, чем Маснак.
– Коньяк, виски, розовое вино? – предложил он, когда Станислав сел в кресло у массивного дубового стола.
– Стакан самогона.
– А вы шутник, Станислав, но придется немного подождать, сейчас сгоняю своего человека во Львов, – чуть улыбнувшись, сказал Крейн. – А вы пока расскажите мне историю с этими ящиками, которые предстоит вывезти с Украины.
– И только из-за этого надо было меня выдергивать из мюнхенской постели?
– Есть и у меня интересная информация… Но – по порядку. Сначала я вас выслушаю.
– Ящики – это не сокровище озера Типлицзее (Типлицзее – озеро в Австрии, где были спрятаны секретные документы СД и гестапо), но определенный интерес они представляют. В них картотека гестапо и абвера, между прочим, на некоторых из тех людей, которые неплохо сейчас устроились, находятся на больших хозяйственных и даже руководящих должностях. Они бы были полезны для нас.
– Кто знал о содержимом ящиков, кроме Перуна? Не могла ли произойти утечка информации?
– Вряд ли. Даже Перун был уверен, что мы прячем не столько документы, сколько золото и камешки, добытые в грабежах.
– Фу, Станислав, какие слова вы употребляете. Вы кем были на Украине, бандитами или освободителями?
– Я уже не играю в красивые слова, господин Крейн, говорю так, как было. Перун к золоту был неравнодушен, и постарался убрать всех, кто имел к ящикам отношение. На днях он поедет туда, постарается в деревнях найти тех, кто приютил бы на неделю пять-шесть грибников из города…
– А потом вы хотите перебросить Перуна сюда?
– Думаю, он заслужил это.
– Не возражаю. Но на востоке ему предстоит еще одно дело. Об этом я и хотел потолковать с вами. Есть недалеко от Москвы небольшой такой городок физиков, и среди этих физиков несколько толковейших ученых, к которым надо подобрать ключ… А Перуну мы будем платить, и хорошо, так что он в накладе не останется. После выполнения нашего задания он здесь сможет жить совсем неплохо.
9. Алексей и Татьяна
Каминский сейчас не может детально вспомнить, как получилось тогда в кафе, что схватил он руку этого парня. То ли он уже драться полез, то ли Алексею надоело гадости слушать. Так или иначе, от пожатия лейтенанта у парня такое лицо сделалось, что отпустил его Алексей, побоялся, чтобы он, не дай бог, в обморок не грохнулся.
Кто знает, чем бы все кончилось, если бы не пожилой мужчина, седой, но, видно, еще крепкий, с волевым, уверенным взглядом. Когда он остановил парней, те сразу сникли, перестали кричать.
«Вон, – негромко произнес мужчина и тронул за рукав Алексея. – Вы уж простите их, подлецов. Сто грамм выпьют – и теряют рассудок».
Парни тотчас вышли из кафе, Алексей с Таней тоже не стали задерживаться – настроение было испорчено.
Несмотря на уговоры, Таня проводила Алексея на Ярославский вокзал. И дорогой рассказала об Игоре. Они учились в одной школе, но он был на два года старше ее. Отец Игоря, умный и порядочный человек, крупный ученый работал в каком-то «почтовом ящике». После запуска очередною космического корабля Игорь многозначительно и таинственно намекал, что о запуске он знал заранее, естественно, от отца. Мать Игоря занималась домашним хозяйством и, наверное, слишком уж опекала своего единственного и позднего ребенка. Игорь имел все, что можно иметь в его возрасте, даже больше. Все знали, что Игорь неравнодушен к Татьяне, хотя мать давно подыскала ему престижную невесту. Однако Татьяна не ответила Игорю взаимностью, за что девчонки осуждали ее.
– У меня есть все, будет и Калинкина, – заявил как-то перед друзьями Игорь, – я ее просто куплю, как куклу.
Но Татьяна стала тем первым препятствием на такой дороге Игоря, которое он так и не сумел преодолеть…
На вокзале, как всегда, несмотря на позднее время, куда-то спешили люди. Наверное, все вокзалы в мире вот так шумят и там тоже спешат люди.
Таня торопливо написала свой адрес на бумаге, а потом вдруг заплакала и прижалась к Алексею. Он помнит ее горячие губы, чуть солоноватые от слез, которые смешались с каплями осеннего дождя.
Поезд тронулся, она пошла за ним по перрону, потом побежала и беспомощно остановилась…
«Татьянка, Татьянка, что ты знаешь обо мне. Только то, что я военный, что люблю тебя, что служу далеко-далеко от Москвы. Не будет ли для тебя слишком большой жертвой приехать из столицы в этот суровый таежный край», – подумал Каминский.
«Нет, надо спать. На часах 0.45, наступил новый день. Как там поется: „Что день грядущий мне готовит?“ Хватит, товарищ лейтенант. Спать.
И все-таки, что нужно „Седому“ в наших краях? Почему он здесь?»
10. Судебно-следственное дело № 434
Из протокола допроса Кристины Янковской.
Вопрос: Скажите, гражданка Янковская, кто жил у вас на квартире осенью 1944 года?
Ответ: Я не помню.
Вопрос: А вот соседи говорят, что видели какого-то незнакомого мужчину.
Ответ: Да, я вспомнила, был у меня один солдат, демобилизованный по ранению. Я ведь, гражданин следователь, женщина одинокая, вдова. Кого хочу, того и принимаю.
Вопрос: Вы помните ею фамилию, имя?
Ответ: Мне, гражданин следователь, нужен был мужчина, а не фамилия. Фамилию я не помню, а звали ею вроде бы Егор.
Вопрос: Ваш муж, Антон Янковский, был в бандах ОУН?
Ответ: Мой муж был убит энкаведистами и вы об этом прекрасно знаете.
Вопрос: По нашим данным, осенью 1944 года у вас проживал один из руководителей банды УПА. Вы должны ответить на все вопросы правдиво. Я предупреждаю вас. В противном случае мы вынуждены будем привлечь вас к уголовной ответственности за дачу ложных показаний и укрывательство бандитов.
Ответ: Я знаю, что в НКВД или как вас сейчас, КГБ, по другому на свидания не приглашают, но тот солдат мне не докладывал, кто он такой.
Вопрос: Расскажите подробнее, как вы познакомились.
Ответ: Он пришел ночью. Попросился на постой. Я женщина одинокая, вот и пустила.
Вопрос: Он был ранен?
Ответ: У него было перевязано плечо. Сказал, что только из госпиталя.
Вопрос: Он говорил по-польски или по-украински?
Ответ: Мы розмовляли по-украински. По-польски он тоже розумие.
Вопрос: Кристина, вам знакомо псевдо «Перун»? Что с вами, вы так побледнели? Возьмите воды.
Ответ: Я не знаю никакого «Перуна».
Вопрос: У нас есть данные, что к вам приходил «Перун». Вы зря не говорите правду. Ведь именно «Перун» застрелил вашего мужа, когда тот хотел прийти в органы с повинной. Антон понял, кто такие бандеровцы. Кстати, крови на нем не было. Вы мне не верите? Вот протоколы допросов членов банды, которых мы захватили во время операции!.
Ответ: Не может быть. Моего мужа убили энкаведисты. О, Езус Мария! Но ведь он же мне сказал, что Антона убили энкаведисты.
Вопрос: У вас был «Перун»?
Ответ: …Да!
Вопрос: Он приходил один?
Ответ: Да.
Вопрос: Вы сможете описать его внешность, привычки, особые приметы?
Ответ: Да!
Из протокола осмотра места происшествия. 1968 год.
«…на полу комнаты следов, пригодных для идентификации, не обнаружено. Дверь в комнату без замка, открыта. Комната размером четыре на пять метров окнами выходит в сад. Ставни на окнах закрыты.
Труп Янковской Кристины лежит в центре комнаты у стола, головой к двери, на спине (фотографии прилагаются)».
Из заключения медэксперта.
«…резкая синюшность кожных покровов и наличие в коже лица и особенно на веках небольших кровоизлияний, а также горизонтальное направление странгуляционной полосы свидетельствует, что смерть наступила от удавления петлей, накинутой сзади».
11. Убийство Кристины
Григорий Петрович потянулся рукой к тумбочке, нащупал в темноте сигареты и спички, прикурил и жадно затянулся. Вчера он сошел на этой маленькой станции. Было уже темно. Со всех сторон небольшой поселок теснила мрачная громада леса. Вдалеке светилась огнями лампочек колония, а чуть дальше, – обнесенный высоким забором и колючей проволокой шпалозавод.
Спросив у сошедших с ним с поезда пассажиров, в основном, местных жителей, где гостиница, Вериго без труда нашел невзрачное одноэтажное здание.
В комнате, куда его определили, никого не было. Стояли две железные кровати, две тумбочки, стол и три стула. Мебель была старая, стены обклеены желтыми замаранными обоями.
Ну, вот и все – он на месте.
Наладив связь с Маснаком, он терпеливо ждал курьера с Запада. Сумел перебраться в Москву, сообщил свой адрес, но долго никто не приходил. Наконец-то прибыл связной. Задание было пустяковым. Нужны были документы в подлинном их исполнении: паспорта, военные билеты, различные справки. Все это, особенно документацию НИИ, где он работал, Вериго достал без особого труда.
Указания из «Центра» он получал по радио, настроив приемник на одну из заграничных станций. Григорий, как всегда, слышал знакомую песню, после которой диктор начинал диктовать цифры. Это был наилучший и безопасный способ односторонней связи.
Однажды, расшифровав столбики цифр, Вериго подошел к бару, открыл его и налил себе фужер коньяка. Наконец-то. «Центр» предлагал сделать то, что давно уже мучило Григория – нужно было найти те запаянные металлические ящики с архивами гестапо и абвера, которые они спрятали с «Регентом» в 1944 году. Шифровку подписал Стас.
Через неделю, взяв отпуск за свой счет, Григорий уехал на Украину.
Место со спрятанными ящиками было километрах в пяти от села, где жила Кристина. Сойдя с автобуса, Григорий походил немного по селу, вышел на окраину и углубился в лес. Многое здесь изменилось. На месте молодой поросли сосняка шумел сосновый бор. Овраг стал шире. Вскоре Григорий дошел по знакомой просеке до обуглившегося от удара молнии дуба. Нужно было сделать на север в сторону оврага 49 шагов, а там под большим камнем-валуном, у выхода из схрона в овраг были закопаны ящики. Местность вокруг заросла орешником. Григорий вздохнул и начал, пробираясь через кусты, отсчитывать шаги на север. На тридцать первом шаге он остановился, как вкопанный – перед ним зияла пустота оврага. Подмытый талой весенней водой, край оврага обрушился. Весь «клад войны» оказался на дне оврага, засыпанный тоннами земли.
Григорий глухо застонал, как от боли. Сволочи – говорят об экологии, пишут в газетах, собирают деньги, кучу законов приняли, а здесь этот проклятый овраг сожрал столько земли и никому нет дела. Он с ненавистью посмотрел на дно, где среди камней и вырванных с корнем деревьев журчал ручеек.
Вернувшись, он часа два сидел в ожидании автобуса, который должен был отправиться где-то под утро. На село опускались сумерки. И Григорий не выдержал. Он редко изменял своей привычке, но нош сами понесли его на край села, где стояла хата Кристины. Вот и ее дом. В гуще деревьев, отчетливо выделяясь в ночи, ярко светились окна.
Двери открыла Кристина. Это была уже не та стройная черноглазая дивчина, которую на всю жизнь запомнил Григорий. Перед ним стояла усталая, пожилая женщина, совершенно другая, не похожая на его любовь. Вот только глаза ее не изменились. Они были такими же молодыми, как и раньше. Прищурившись, она смотрела на него и не узнавала, а потом, приглядевшись, испуганно отшатнулась.
– Грицко, ты?!
– Принимая гостя, Кристя, – сказал Григорий и шагнул в комнату.
– Ты зачем пришел, злодей? Столько людей погубил, а все живешь, бог тебя не прибрал.
– Кристина, ты что. Ведь война была – все убивали. Я свое получил, отсидел. Чистый я сейчас.
– Чистым ты никогда не будешь. Кровь людскую, что у тебя на руках, отмыть нельзя. Ты за что погубил моего мужа? За что ты мне жизнь покалечил? Отсидел бы он, как все, и была бы я при муже, детей растила бы, внуков.
– Его энкаведисты убили, Кристя.
– Были дома у меня следователи из НКВД, «Перун», показывали документы, тобой интересовались.
– Ну, и что ты сказала?
– Что знала, то рассказала. Только «схрон» у тебя глубокий, если они до сих пор найти не могут.
– Ну, так иди расскажи, что я пришел.
– И пойду. Чтобы взяли тебя, пока ты беды не наделал. И как ты прийти сюда не побоялся, ведь здесь люди есть из твоей банды – узнают ведь.
«Вот это влип, – подумал Вериго, – нужно что-то делать».
– Ты бы хоть корку хлеба на стол положила, проголодался я, – сказал он, и расстегнув портфель, выставил на стол бутылку водки. – Я заплачу, Кристя.
– Не надо мне твоих денег. Пойду принесу капусты, – сказала Кристина.
– Только не балуй, ты меня знаешь, Кристя.
– Да не пугай, не боюсь я тебя.
Когда Кристина вышла, Григорий вытащил из брюк тонкий кожаный ремень и положил себе в карман…
Около часа ночи он, осторожно пробравшись через сад, подошел к автобусной станции и уехал с попутной машиной.
Судьба опять оказалась к нему милостивой. Умело заметая следы, пересаживаясь с поезда на поезд, он благополучно добрался до Москвы.
* * *
Как-то придя домой, Вериго по привычке подошел к буфету, чтобы налить себе немного коньяка. Хмель забивал голову, становилось легче. Однако спиртным он не злоупотреблял. Соседи каждое утро видели его в спортивной форме, наматывающим крут по беговой дорожке на школьном стадионе.
Выпив рюмку, он садился в кресло и предавался воспоминаниям. Частенько его одолевали приступы тоски по прошлому. По своей натуре, убеждению и подготовке Вериго был бойцом. И, как сильный, он предпочитал схватку в бою. Но жизнь порой ставила перед ним такие вопросы, которые приходилось решать не только смелостью и риском, но и хитростью, и коварством. Так было в случае с Кристиной. «Где нужно, действуйте молитвой, а где необходимо – рубите мечом», – это наставление митрополита Андрея Шептицкого Вериго положил в основу своей жизни.
Тихая размеренная жизнь давила на него, привыкшего к опасным ситуациям, нуждающегося в ежедневной активной деятельности, тяжелым прессом обыденности. Те поручения, которые он получал из-за рубежа, выполнял быстро и с интересом, но они не давали возможности самоутверждения после многолетней бездеятельности.
Спустя месяц после возвращения с Украины Григорий получил условный сигнал о встрече. Через два дня он пошел на стадион «Динамо», где незаметно для посторонних глаз поменялся футбольными программками с соседом по ряду. Другими словами, он доложил начальству о поездке и провале дела с немецкими документами и с нетерпением стал ждать решения Стаса. Стас, конечно, не может не понимать, что органы безопасности могли обнаружить архив в разрушающемся овраге, усилить бдительность, искать тех, кто мог прийти за ним. Значит, Перуна ищут… Если Маснак все же решит задействовать в операции по розыску ящиков Вериго и послать его опять туда, значит, решил подставить его, наказать за прокол с Янковской. Тогда надо будет рубить все концы, скрыться и от своих, навсегда распрощавшись с мечтой перебраться на Запад, хотя бы здесь пожить в достатке…
Однако все получилось по-другому.
Следующую игру «Динамо» играло через неделю. И опять Григорий Петрович оказался на одной скамье с бывшим соседом…
Прочитав программку, полученную с его рук, так, как требовали того специальные навыки, Вериго радостно вздохнул. Опасная поездка на Украину откладывалась на неопределенное время. На днях он должен был получить большую сумму денег и приступить к операции «Физик»…
12. Операция «Физик»
Приказ познакомиться со Звонковым-старшим Вериго получил больше года назад. Это было трудное дело.
Геннадий Юрьевич Звонков, ученый, занимавшийся проблемами космоса, на контакт ни с кем не шел, а после того, как умерла жена, вообще с головой ушел в науку, в которой, судя по информации Маснака, добился очень многого. Всю свою любовь, кроме космоса, он вложил в единственного сына. Своеобразной была эта любовь: не ограничивать Игоря ни в чем, не оставлять на его плечах никаких забот. Поэтому жилось студенту Звонкову привольно, пока его запросы не стали перегонять возможности отца…
Знакомиться лично со Звонковым-старшим Вериго не стал – опасно, как-никак, но за ученым «от оборонки», а тем более занимающимся космосом, обязаны приглядывать органы безопасности.
Вериго решил действовать через его сына Игоря. Откуда было знать этому сопливому щенку, что их встреча тогда в переулке и «спасение» оказались не случайными. Не один день пришлось изучать Вериго все маршруты Звонкова, знакомиться с его привычками и повадками. Игра стоила свеч. Сына надо было переправить на Запад, причем так, чтобы об этом сначала узнал только отец. Ради сына, надо полагать, он бы согласился ехать куда угодно, передать какие угодно документа, только чтобы Игоря вернули назад.
Вериго активно приступил к действиям. Задание увлекало его.
Он долго присматривался к Игорю и его друзьям, сопровождал их на машине в бесконечных походах по ресторанам и видеобарам. Анализируя свои наблюдения, Вериго сделал для себя положительные выводы в отношении Игоря и его друзей и стал терпеливо ждать случая войти с ним в контакт. Наконец, такой случай произошел. Поставив свою машину у проходного двора, он наблюдал за ходом событий, а затем «спас» пьяных героев, о чем с удовольствием доложил Стасу.
Однако прошло много времени и о Звонкове забыли. Запад почему-то молчал.
В Кременецких лесах каждый вступавший в банду проходил испытания, участвуя в проводимых бандитами акциях, которые, как правило, кончались кровью. Григории решил таким же испытаниям, но в миниатюре, подвергнуть Игоря и Валентина, отец которого тоже занимал высокий руководящий пост. Так они провернули дело с профессором, а потом, поддавшись азарту, Вериго разработал нападение на инкассаторов. «После этого они никуда не отвертятся, – решил он, – да и деньги не помешают».
Если все пройдет успешно, то с этими ребятами можно будет по-настоящему развернуться.
Все прошло успешно и Вериго торжествовал. Он еще силен, еще многое может сделать. Но радость была недолгой. Кто мог знать, что этот мерзавец прихватит пистолет инкассатора. А ведь так все шло гладко.
Вериго до сих пор с холодящим сердце чувством помнил, как ждал ответа из «Центра», когда сообщил, что взяли Звонкова. Слава богу, что там не узнали, что идея с ограблением инкассаторов исходила от него. Попробуй докажи, что он хотел работать с преданными и проверенными людьми, такими, какие были в Кременецких лесах. К великому счастью, все списали на Игоря, его дрянной характер и жадность к деньгам. «Но все-таки я был прав, – подумал Вериго, – этот парень оказался настоящим боевиком». На суде про Григория Петровича не было сказано ни слова.
Резкий звонок у дверей прервал мысли. «Надо бы заменить, – подумал Григорий, – сейчас таких навыпускали, что песни поют. Все руки не доходят».
Он открыл двери и замер от охватившего его смешанного чувства страха и радости. В дверях стоял «Регент» – Стась Маснак.
– Здравствуй, Грицко, – сказал Маснак, и они крепко обнялись.
– Здравствуй, друже, а ты ничего, сразу видно, что иностранец.
– Разве видно, – засмеялся Маснак, – я так старался стать похожим на российского коммерсанта.
Они сели за стол, долго говорили. Задача, которую поставил «Регент», была трудной, но то, что ему доверили провести такую сложную операцию, импонировало Григорию, возвышало его в своих мыслях и чувствах.
Цель операции – освободить Игоря, переправить его за границу и выйти на Звонкова-старшего. В случае отказа Звонкова-старшего от сотрудничества предать гласности в зарубежной прессе, на телевидении и радио факт побега Игоря за границу и его просьбу о предоставлении политического убежища, что существенно подорвет авторитет отца, возможно, вызовет отстранение от работы. В случае успеха Григорий тоже уходил за границу, где его должен был ждать солидный счет в банке. Варианты выезда за границу были отработаны до мелочей.
– Будь внимателен, Грицко, – сказал на прощание Маснак, – мы допустили два серьезных прокола – это и архивы, и Звонков. Не делай никаких экспериментов. Работай так, как мы решили. Шефы недовольны нашей работой.
К своей последней операции Вериго готовился очень тщательно. «Это будет моя лебединая песня», – думал он.
Он съездил к отцу Игоря, предварительно отпустив бороду. Представился его преподавателем из института. Вместе погоревали.
Они полностью выпили бутылку коньяка, выставленную Звонковым. Старик изрядно охмелел и стоило его немного завести, как он ударился в воспоминания. Так Вериго узнал многие подробности из жизни ученого. Легенда, которую подготовил Григорий Петрович перед выездом в колонию, была, как говорится, «на уровне». Отец дал адрес колонии и просил передать Игорю привет и извинения, что не может приехать.
Подготовить паспорт на имя Звонкова-старшего особых трудов не составило. Он просто похитил его из дома и, переклеив фотографию, подделал печать.
На следующий день после приезда в поселок Сосновка Григорий Петрович сидел в кабинете начальника колонии. Седой, благообразный, с солидными манерами, он произвел впечатление на пожилого уставшего майора.
Свидание дали в тот же день. Игорь все понял без слов. Говорили долго, обговорили мельчайшие подробности. Эту неделю Игорь работал в ночную смену на шпалозаводе, что значительно все облегчило.
Следующий день почти полностью ушел на изучение объектов и прилегающей местности. Взяв сумку, обошел весь лес вокруг шпалозавода, набирая по пути грибы, изучил подходы, просеки, запомнил тропинки.
«Как же я упустил его, – думал Вериго, – ведь тогда, перед нападением на инкассатора, сумел удержать от драки на почве любовной драмы, а вот после нападения упустил. Впрочем, кто его знает, может, это и к лучшему. Ведь могли взять и меня».