Текст книги "Наездник (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Выбравшись наружу, я застал лишь окончание сценки, в которой якут безмолвно разводил руками, а Вера сулила ему веские ужасы, вплоть до встречи с духами загробного царства. Кстати, Иван действительно несколько суеверен. Сам видел, как он просил прощения у застреленного медведя и обещал покойнику какие-то мистические ништяки.

– Ну и что? – спросила Вера и я ощутил напряжение в её голосе.

– Ну и всё, – я отряхнул руки и посмотрел вверх. Блин, это же карабкаться придётся! – Когда-нибудь тебя отыщут уфологи и станут грызть. А я отойду в сторонку, чтобы знала, как скрывать тайны от общественности.

– Саша, – очень спокойно сказала Вера. – Если ты успел забыть, на каких условиях нас пустили в эту жопную жопу мира, то могу напомнить. Мы сидим тут спокойно и не отсвечиваем. От слова: совсем. Если сюда прибудут уфологи, экологи или какие-то хренологи, то они обязательно найдут базу за рекой. Тогда нас тут всех скопом и прикопают. Подумать только: я – женщина, вынуждена объяснять подобные вещи военному человеку.

– Бывшему военному, – проворчал я и став на четвереньки, пополз по скользкому склону. – Левая ручка, ступай, левая ножка, ступай…

К счастью, на полдороге меня стукнули по носу концом не слишком чистой верёвки и остаток пути прошёл много веселее. Правда, ноги всё равно дрожали и пришлось немного посидеть на старом трухлявом пне у дороги. Иван помог выбраться Вере, после чего присел рядом, пытливо вглядываясь в моё лицо.

– Что думаешь? – спросил он.

Я посмотрел на его сапоги. М-да, сорок второй. Якут вырос великоват, как для своих. Всё же один из родителей – русский, что и говорить. Ну прямо таки заговор молчания.

– Ничего. Отдыхаю, – я перевёл дух. – А ну, покажи, где эта штука появилась.

Легче не стало. Подорванная машина действительно оставила след, напоминающий борозду от проползшей змеи, причём начинался он так резко, словно там стояла невидимая стена. Впрочем, кое что интересное я всё же заметил. У самого обрыва борозды блестел участок оплавленной почвы. От него отходила тонкая полоска в сторону воронки. Не знаю, каким именно оружием здесь воспользовались, но странный аппарат, вполне очевидно, подорвали некие недоброжелатели.

Очаровательно! Значит окрестность нашей жопной жопы, как окрестила её Вера, превращается в зону боевых действий. А если эти уроды поползут из всех щелей и начнут шмалять направо и налево? А потом прибудут безопасники и мёртвые позавидуют живым? Эхе-хе….

Сообщать сестре о своих весёлых мыслях я не стал. Может, всё-таки, обойдётся; не всю же жизнь нам дерьмо глотать! Поэтому просто попросил показать место, где они похоронили мёртвого пилота. Вера тут же начала ворчать, на кой оно мне надо и это, откровенно говоря, вообще поставило меня в тупик. Впрочем, когда мы подошли к свежему холмику на крохотной зелёной поляне, кое что стало ясно.

Насколько я понял, первоначально кто-то, то ли сестра, то ли Иван, установили над местом погребения деревянный крест. Теперь он лежал в стороне, а над могилой возвышался странный знак, вырезанный из широкой жёлтой доски. Знак походил на изображение птицы, пытающейся взлететь. Впрочем, то ли резчик оказался хреновым художником, то ли у птицы, вместо обычных, имелись перепончатые крылья. На шее у летящего существа висел серебристый кругляк на белой цепочке. На украшении я рассмотрел тот же рисунок, но теперь стало ясно: взлетал дракон.

Нет, я ещё мог предположить, что всю эту непонятную символику могли соорудить мои спутники, но очень сомневаюсь, что они стали бы каждый день приносить на могилу свежие цветы. Совсем сухие убирали туда, где лежал отвергнутый крест, а новые лежали у основания деревянного знака.

И два кресла. И нога тридцать пятого размера. И на станцию меня Вера пускать не желает. Нет, ребята, это у меня только морда такая тупая.

Я обернулся. По лицу Веры было хорошо заметно, как она ожидает тот вопрос, который напрашивался в данной ситуации. Иван стоял немного поодаль и очень внимательно изучал приклад карабина. Парочка, блин, конспираторов.

– Всё это очень интересно, – Вера прищурилась и напряглась, – Но чегой-то я подустал. Не подкинешь на своей таратайке до речки? Или опять станешь над братом издеваться?

– Пошли, подброшу, – в этот раз в голосе сестры не ощущалось облегчения. Ситуация с секретами зашла слишком далеко и Вера не могла этого не понимать.

Поэтому, когда я забросил подпрыгивающего Кусаку в салон и сел рядом с водителем, сестра спросила:

– И никаких вопросов? Саша, ты не подумай, мы тебя за дурака не держим. Просто…Просто это всё немного сложно и мне нужно подумать.

– Подумай, – я пожал плечами. – До сих пор тебе всегда доверял, не думаю, что ты просто так хернёй маешься.

На пристани мы ещё немного посидели и поговорили, о том, о сём. Всё равно пришлось ждать, пока прибудет наш доморощенный Харон, задержавшийся по своим неотложным Хароньим делам. Вера рассказала, что на неделе ей позвонил Толик Заболотный и принёс в клювике вести о бывшем. Его, как выяснилось прокинула новая пассия: бросила и удрала со всей документацией. Мало того, так ещё засранца крепко взяла за задницу иммиграционная служба и почему-то ФБР. Каемся, дружно позлорадствовали, пожелав гаду долгих и счастливых лет жизни в американской тюрьме. Вера добавила, потирая ладошки, что желает прежнему супругу горячей любви сокамерников – здоровых мускулистых негров. Что-то из подсознательного, очевидно.

Кусака упрямо рвался с поводка в сторону воды и я не выдержал, отстегнул карабин. Тварюшка тут же спрыгнула с шатких досок в мутные волны и немедленно начала тонуть, хлопая по воде распущенными крыльями. Пришлось поработать спасателем.

– Ты же вроде сказала, что он умеет плавать? – я поймал булькающий кусок шерсти и отвернулся, когда он принялся мотать головой. – Ну, в смысле: как топор?

– Так рвался к воде, и я просто подумала, – задумчиво протянула Вера. – Да поставь ты эту фигню на планету! Сейчас же все мокрые будем!

Кусака грустно уставился на меня пуговками глаз и я опустил животное на разъезжающиеся лапы. Дракончик тотчас устремился к реке и я едва успел ухватить дурака за холку.

– Может, это – подводные драконы? – предположил я, защёлкивая поводок, – Типа, подводных собачек. Как у Тургенева?

– Буль-будь терьер? Тогда ты его неправильно обозвал: следовало бы – Бултых, – сестра обернулась на треск кустов, – Где тебя носит, чудо непохмелённое?

– Ни капли в рот, – с достоинством парировал якут и протянул Вере чахлый букет, – Вот, передашь.

– Мне бы когда подарил, – хмыкнула Вера и перехватив мой заинтересованный взгляд, вздохнула, – Всё – потом. Я же сказала.

– Добро, – оставалось только пожимать плечами, – Ну что же, вези меня извозчик по гулкой мостовой.

– А если ты уснёшь, шмонать тебя не надо, – пропыхтел Иван, демонстрируя неплохое знание блатной лирики, – Вер, там Колян звонил, просил подъехать. Завтра или послезавтра.

– Опять бухать намылились? – Вера зевнула, – Алкашня. Пешком добирайся и пока не проспишься, на глаза не попадайся.

– Колян возит оружие, – Иван терпеливо ожидал, пока мы займём место в прыгающей на волнах лодке, – Привёз что-то новое. А бухаем мы с Костяном. Он сейчас в Москве. Шкуры повёз.

– Все вы – на одно лицо, – сестра только рукой махнула, – Как нажрётесь – негра от чукчи не отличишь.

Кусака поставил передние лапы на борт лодки и с интересом наблюдал, как волны бьют о тёмное дерево корпуса. Внезапно выбросил через решётку намордника свой необыкновенно длинный фиолетовый язык. До воды так и не достал, поэтому принялся недовольно шипеть.

Иван отпихнул плавсредство от причала и сделал широкий гребок, отправив лодку едва не на середину реки. От толчка дракончик утратил равновесие, свалился на спину и принялся неуклюже барахтаться, дёргая короткими лапками. Якут задумчиво уставился на него и сказал что-то непонятное. Вроде бы по своему.

– Возьмёшь к Николаю? – спросил я, – Посмотреть, что он в этот раз притараканил.

Николай Лифшиц держал магазин охотничьих принадлежностей, который пользовался широкой из честностью на весьма обширной территории. И это при том, что ружья и карабины на витринах успели покрыться толстым слоем пыли, оставшейся, кажется, ещё с прошлого тысячелетия. Тем, кто в теме, толстый коротышка с неряшливыми пейсами, мог предложить нечто иное. Ну, типа моей двенадцатки. Или Печенега, который Иван невесть зачем хранил в подвале Вериной станции.

Особенно фактурно выглядел какой-нибудь местный пропойца-охотник, в порванном камуфляже с новеньким Винторезом в заскорузлых ладонях. Когда-нибудь Николая возьмут за известное место и честно говоря, будет очень жалко.

– Возьму, почему не взять, – задумчиво сказал Иван и отодвинул ногой Кусаку, который расположил свой лохматый зад на сапоге гребца. Дракончик зашипел и попытался расправить крылья. Не получилось: слишком узко, – Чёртова скотина растёт, как на дрожжах.

– И ещё, – когда лодка остановилась, я задержал протянутую ладонь Ивана в своей, – В понедельник у меня годовщина…Поминать буду. Приходи, пожалуйста. Веру не надо.

– Хорошо, – согласился якут, – Приду.

Я помахал ему и очень медленно пошёл домой. Тяжело всё-таки осознать, насколько вокруг глухие места. Всё время кажется, стоит повернуть и услышишь чьи-то голоса или увидишь группу туристов. Ни хрена подобного: по эту сторону реки на ближайшую пару-тройку сотен километров нет ни единой живой души. Ну, если не считать вездесущего зверья.

Кусака вновь начал рваться с поводка, едва не оторвав мою руку и не сшибив с ног. А, увидел знакомые домики! Гляди-ка, запомнил, лохматое отродье. А что если…Я отстегнул карабин и дракончик, смешно перебирая коротенькими лапками, побежал вперёд. Я тут же потерял зверушку из виду. Надеюсь, он не потеряется и вздумает шастать по лесу.

Мои опасения оказались совершенно напрасны. Кусаку я обнаружил у своего жилища. Дракончик стоял на задних лапах и увлечённо клекотал, глядя в окно. За стеклом на него высокомерно взирал Степлер и разрывалась от праведного лая обиженная в лучших чувствах Дина. Ещё бы, хозяин взял с собой не её, а какого-то непонятного приблуду.

Первым делом я освободил узников и дружная семейка тут же собралась вокруг. Как же вас много! Кот лениво скользнул мордой по штанине и принялся намывать гостей. Дина подозрительно обнюхала ноги, но запаха лаек не обнаружила. Такого предательства она бы точно не снесла. А это крылатое чучело псина готова была и потерпеть.

Кстати.

Немного поразмыслив я взял Кусаку за загривок и поставил перед собой. Дракончик выпучил глаза и вновь вывалил язык.

– Больше кусаться не будешь? – тварюка захрюкала, вроде бы отрицательно, – Смотри, укусишь – посажу обратно в ящик и никакой апелляции.

После снятия намордника Кусака повертел головой и громко фыркнул. Я и Дина настороженно наблюдали за его поведением. Даже Степлер перестал лизаться и повернул к нам свою наглую харю. Дракончик понюхал мою руку, подумал, склонив тяжёлую башку, тяжело вздохнул и пошёл прочь, изучая листики на земле. Внезапно встрепенулся и принялся кувыркаться по двору, издавая дикое шипение. Дина подняла переднюю лапу и уставилась на меня.

– Чего смотришь? – я погладил собаку, – Топай, развлекай гостя.

6.

Николай сегодня казался опухшим несколько больше, чем обычно. Впрочем, о вчерашнем крепком возлиянии напоминала не только сизая физиономия Лифшица, но ещё и стойкий перегар. Ага и пять пустых бутылок Белой лошади тоже на что-то намекали. Иван задумчиво поднял одну, посмотрел на свет и понюхал. Потом поморщился.

– Подделка, – сообщил якут и аккуратно поставил тару на место, – У Гриши брал?

– Специалист, – уважительно отозвался Николай и торопливо выпил воды из ковша, – С ним, падлюкой и пил. Но он божился, что продукт – натуральный. Типа, только из Питера.

– Еврея обмануть – не просто святое дело, а настоящее чудо, – наставительно заметил Иван и разместился на древнем обшарпанном стуле с высокой спинкой, – Знал же, что так будет; зачем звонил? Похмелился бы, как нормальный необрезанный и отдыхал дальше.

– В субботу отдохну, – отмахнулся Николай, – А звонил, потому что поступил новый товар и его нужно срочно сбыть. Там с шухером всё прошло. Кстати, насчёт похмелиться…

Он достал из холодильника початую бутылку Джека Дэниэлса и показал нам. Иван тяжело вздохнул и посмотрел в окно Николаевой избушки. Там Вера вела беседу с каким-то рослым бородатым мужиком, кажется державшим заправку. Вроде бы я уже что-то с ним перетирал. Теперь он мученически кивал, соглашаясь с каждым словом сестры.

– Наливай, – подумав, сказал Иван, – ты только ничего не подумай. Просто больно смотреть, как человек мучается. Пусть и еврей.

– Ты его ещё жидом назови, – посоветовал я, – для пущего эффекта. А он тебе потом за это сотенку накинет, при продаже. Типа, обиделся.

– Так и сделаю, – Лифшиц довольно осклабился и перекрестился в сторону образов, – Вот те крест!

Ох и попадёт Ивану от Верки! Николай торопливо разлил самогон по стаканам, повеселив всех музыкой цокающего стекла. Нехило у него руки трусились.

– Закусить есть чего? – деловито поинтересовался Иван, цапнув посудину, куда хозяин плеснул больше всего.

Коля вновь открыл холодильник и некоторое время задумчиво исследовал его глубины.

– М-да, – сказал он и закрыл дверцу, – Даже не догадывался, что всё так печально. В лавку пора.

– То есть сало и колбаса для закуски не годятся? – хмыкнул я, озвучив то, что успел заметить, – Ну и жлоб ты, Коля! Странно, что ты Гришин продукт водой не разбавляешь.

– Разбавляет, – Скривился Иван, проглотив коричневую жидкость, – Чёрт, какая дрянь!

– Умеешь уговаривать, – согласился я и залпом выпил свой яд, – М-да, лучше не стало.

– Кому как, – Николай встрепенулся и занюхал коротким рукавом кургузого пиджака, – Вечно вы, русские, сбиваете богоизбранный народ с пути истинного.

– Это он тебе, – кивнул я Ивану, – Ну что, срочный товар смотреть станем или подождём, пока сеструха всех нас отметелит?

– П-посмотрим, – Лифшиц заметно повеселел и начал покачиваться, – Как боженька, босыми ножками…

– Какой именно? – уточнил я, направляясь за хозяином по узкому коридору, ведущему на задний двор, – Слушай, ну и грязища у тебя, хоть свиней заводи.

– Свинья – не кошерное животное, – возразил Николай, опираясь рукой о стену, – И правоверный еврей…

– Не должен жрать сало. – донёсся голос Ивана и громко хлопнула дверца холодильника, – Ноя тебя спасу, дружище. Колбаса то хоть кошерная?

– Самая, что ни на есть! – Лифшиц сделал попытку дёрнуть назад, но я пинком указал ему верное направление, – Оставь её в покое! Это – на Новый год.

– Ты ещё скажи: на китайский, – я остановился и заглянул в полуоткрытую дверь, – Оп-па, а вот и Гриша.

– Он не ушёл? – удивился Николай и помотал головой, – Ни хрена не помню…Вроде бы выпроводил и дверь закрыл.

– Значит не ту дверь.

На заднем дворе порядка оказалось не больше, чем внутри дома. Повсюду лежали какие-то чурбаки, в истоптанной грязи блестели гильзы, а Мицубиси хозяина нашёлся аккурат между сараем и брошенным птичником. Чёрт, ума не приложу, как огромный внедорожник получилось впихнуть между двумя, так близко поставленными зданиями. Причём, стоял он поперёк.

Похоже, Николая тоже заинтересовал этот вопрос, потому что он стал прямо посреди огромной лужи, утонув по щиколотку своих шикарных берцев и задумчиво уставился на борт автомобиля, заботливо камуфлированный пятнами грязи. Впрочем, возможно хозяин просто впал в похмельную прострацию.

Как выяснилось, венным оказалось последнее. С трудом выволакивая подгибающиеся ноги из грязи, я подошёл ближе и стукнул покосившееся изваяние по жирному плечу. Лифшиц подпрыгнул, подняв фонтан мутной жижи, взвизгнул и уставился на меня тусклыми глазами.

– Ты чего?

– А ты чего? Ждёшь, пока стемнеет?

Из дома выбрался жующий Иван с куском колбасы в руке и полной бутылкой Белой лошади – в другой. Якут задумчиво изучал наклейку и надорванный акциз на пробке. Кажется мой спутник был удивлён.

– Грабёж! – жалобно пискнул Лифшиц и его физиономия отразила тихое отчаяние, – Эту я сам привёз из Ростова…

– А ты ещё время тянешь, дура, – я подтолкнул его к металлической двери сарая, – Сам видишь: нельзя задерживаться ни на секунду. Иначе можно потерять все запасы.

Махнув рукой, Николай направился к своему хранилищу, едва не обронив в грязь карточку электронного ключа. А как вы думали? Раздолбай мог как угодно относиться к своей жизни, но всё, что касается бизнеса, у него находилось на высшем уровне. Вот ещё бы двор привёл в порядок, чтобы среди бела дня не таскать тяжеленые ящики под взглядами любопытствующих пьянчуг из Попугая – пивнухи напротив.

Замок запищал, отразил сенсорную панель и Лифшиц неожиданно быстро и ловко пробежался пальцами по мерцающим кнопкам, ни разу не ошибившись в сложном двадцатизначном коде. Может даже больше, я точно не считал. Дверь тяжело ухнула и поползла в сторону. На всю эту ерунду Коля купил отдельный генератор, который жрал горючки больше, чем основной. У богатых – свои причуды.

– Милости просим, – прошипел сквозь зубы гостеприимный хозяин и юркнул в узкую щель неоткрывшейся двери, – Ой вэй, какой урон бедному еврею!

– Эй, еврей, – я заглянул внутрь. – ты хоть иврит то знаешь? Или идиш? Тору читал?

– Это ещё зачем? – уже более жизнерадостно откликнулся Николай, – Праздники праздную, шабат соблюдаю, кошерное ем в меру, а остальное – бог простит бедному еврею.

– Вот и поверь после такого в теорию мирового сионизма, – я подтолкнул медленно ползущую дверь и вошёл, – Хотя, знаешь, когда я смотрю на это изобилие, то могу допустить, что масоны, в твоём лице, собрались захватить отдельно взятый участок России.

– Ты бы знал о моих планах мирового господства, – Николай самодовольно ухмыльнулся, показав потную физиономию из-за огромного монитора, – Рассчитываю плодить сионизм ещё и в соседнем посёлке. Туда два раза в месяц шлюх из района возят. На них хоть трезвому смотреть можно.

– Это когда ты последний раз трезвым был? – внутри нарисовался Иван и тут же поставил бутылку на крышку системного блока, – Где тут у тебя стаканы?

Тем временем я прошёлся вдоль стеллажей, так разительно отличающихся от бедных полок официального магазина. Сияющие голубым неоном ящики из пуленепробиваемого стекла были оснащены миниатюрными экранами, где потенциальный покупатель мог получить любую полезную информацию, начиная от ТТХ ствола и заканчивая возможной скидкой. Скидка, впрочем, по большей части зависела от настроения хозяина, а оно – от степени опьянения. Так что хитрый Иван не просто так форсировал события. Нет, вы только вдумайтесь: якут спаивает еврея с целью наказать того на деньги! Видимо я угодил в какую-то параллельную реальность.

– Глок хочешь? – осведомился Николай, звеня посудой, – Пришла партия по совершенно плёвой цене. В Грузии какие-то горячие головы наказали базу НАТО.

– Поделом, – задумчиво сказал я, считывая характеристики магазинного гранатомёта, – Сильная штука! Нет, Коль, не хочу. Я – патриот и думаю, что лучше российских аналогов всё равно нет.

– Ну и какого, извини, хрена ты там торчишь? Иди сюда, хряпнем и я тебе покажу собственно то, зачем позвал. Всё вокруг российское, всё вокруг – моё! Да, да, пусть я и жид, но жид – чисто российский.

– Мутант, однако, – заметил Иван и разлил половину бутылки. Потом посмотрел на остаток, – Этим обмоем покупки.

По дороге я не забыл погладить по хоботу гордость Колиной коллекции – пулемёт Максим. Машинка – в полном рабочем и как-то мы даже опробовали столетний агрегат. Лифшиц тогда прослезился и заявил, что ощущает себя истинным красноармейцем. Иван предположил, что разговор идёт, как минимум о товарище Троцком. Это вызвало категорическое непонимание у собеседника, знающего историю лишь по оглавлению учебника.

– Почувствуйте разницу, – мы чокнулись и якут опытной рукой покромсал остаток хозяйской колбасы, – Ну что ты делаешь? Закусывать такой продукт – верх кощунства!

– Кощунство – скрывать закуску от собеседников, – заметил Иван и шумно выдохнул, – Хорошо. Кстати, а ты чего, собственно, так оленей торопил? Боишься чего? Или кого? Рита, из лавки, говорила, дескать по посёлку какие-то странные типы шарились. С акцентом трепались и дичь всякую спрашивали.

– Не, мои ещё не приехали, – Николай глупо хихикнул, – Они ещё в центре землю носом роют и не факт, что нароют. А эти…Хрен его знает, откуда взялись. Одеты, как дебилы и спрашивают реально непонятное, да ещё и с таким уродским акцентом. Может это – ваши, из какого-нибудь дальнего стойбища?

Он сделал вид, будто колотит в бубен и якут посмотрел на него, как на идиота. Тут, действительно, Лишиц загнул. Вера один раз возила меня в дальний посёлок, где обнаружились мощные электрогенераторы, спутниковые антенны и достаточно свежие внедорожники. Шаман, впрочем, тоже имелся и даже согласился пофорсить в своём костюме. У колдуна, как выяснилось, была кандидатская по этнологии и докторская по биологии. Собственно по этой причине мы к нему и катались. Вера консультировалась. Бубен…

– А менты что?

– Менты, они в районе, – рассудительно пояснил Николай и громко икнул, – А у нас – Пётр Ефремович. Он – человек серьёзный и всякими глупостями интересоваться не станет. Вышел, правда, походил туда-сюда, ничего не обнаружил и обратно – в Попугай.

– Ясно, – правое колено прострелило и я поморщился, – Ну ладно, давай уже, показывай.

– П-пошли, – Николай опёрся на стол и сделал попытку станцевать семь-сорок. Иван придержал хозяина под локоть и помог выбрать нужное направление, – А, черти землю качают! Опять…

– Частое природное явление, – согласился я, ощущая лишь лёгкий шум в голове, – Особенно в здешних местах. Опытные люди рекомендуют передвигаться ползком, когда такое происходит. Правда, Иван?

– Пару раз было, – неохотно отозвался якут и остановился перед ближайшим ящиком, оперев Лифшица о стену, – Вот это я забираю.

– А – 91? – я осмотрел выбор товарища, – Решил сэкономить на патронах?

Ну да, именно 7.62х у нас – хоть известным местом кушай. А вот мне, на мой 12й приходится тратиться у Лифшица. Кстати, как там с моим заказом? Очевидно сработало некое особенное еврейское чутьё и хозяин уже протягивал мне огромную сумку. Тару тотчас повело в одну сторону, а торговца – в другую. Стоило принять тяжеленный пак и Николай вернулся к вертикали.

– То, что заказывал, – он задумчиво поиграл непослушным языком, – Три барабанных, три коробчатых и полтысячи маслят. Обойдётся это…

– Совсем охренел? – спокойно спросил я и поставил сумку на пол, потому как ноги спросили у меня то же самое, – Ты мне ещё должен. Забыл?

– Ах да! – Коля театральным жестом хлопнул себя по лбу, – С кем не бывает?

Ока мы разбирались, Иван успел отыскать себе ещё одну игрушку, которую почему-то окрестил Узи – пистолет-пулемёт Вереск. Хоть убей, не понимаю: на хрена ему эта коллекция? Чтобы, когда уйдёт в настоящий запой всем чертям тошно стало? Хорошо, хоть ключи от арсенала хранятся у Веры.

– Хм, – сказал я, внимательно изучая соседние коробки, – Никак раздели склад спецназа? Понятно, откуда у тебя такой обсирайтунг. Вот это я, пожалуй, возьму. И это тоже.

"Вот это" и "вот это" – ОЦ-38 и Бизон 2Б. Вообще-то я не люблю револьверы, невзирая на то, что это – очень надёжное и проверенное временем оружие. Но из этой штуковины мне как-то довелось стрелять в тире и я оказался впечатлён. Ну а Бизон…А этот ещё и с коллиматором.

– Опробовать станем? – когда Николай ощущает близкую выгоду, хмель в его башке прекращает действовать, – Я там новые мишени приготовил. Прошлый раз помнишь, как получилось….

Помню, почему же не помнить. Это же не я манекену бошку отстрелил.

Лифшиц открыл четыре ящика и вручил нам выбранное. У меня проблем не возникло и я достаточно быстро снарядил револьвер и Бизона, а вот Иван некоторое время упорно совал в А-91магазин наоборот. Мы с Николаем понаблюдали за мытарствами якута, а потом я тяжело вздохнул и помог.

– Ну и на кой тебе это нужно? – спросил я, – Никогда же с булл-папом раньше дела не имел.

– Хочется, – он погладил оружие по боку и вдруг насторожился, – А откуда тут гильзы летят?

– Внутри собираются, – хихикнул Николай, – Потом увидишь.

Иван потянулся было к бутылке, буркнув нечто об обмывании, но я отодвинул сосуд жизни, пояснив, что обмывать станем позже. Лифшиц тут же поддержал, заметив, что оплаты он пока не получил. Придя к соглашению, мы вышли через заднюю дверь, которую хозяин, не мудрствуя лукаво, запирал на толстый ржавый засов.

За дверью обнаружился задний двор заднего двора. Металлическая ограда в полтора моих роста препятствовала любопытствующим утолять свою страсть, а брезентовый навес сохранял почву сухой и ровной. У самого выхода расположился небольшой столик со следами оружейной смазки и рыжими пятнами ожогов. Кроме того, здесь же стоял разобранный шезлонг, где кое-кто забыл армейский бинокль. Этот "кое-кто" обычно пользовался оптикой, чтобы во время стрельб изображать из себя огромного специалиста, изливая тонны сарказма на стрелков-неудачников.

В конце тридцатиметровой площадки забор укрепили толстыми металлическими плитами. Если бы хоть кто-то из местных собирателей металлолома знал, где притаилась эдакое сокровище, то уже попытался бы вломиться во двор. Перед плитами стояли манекены, заботливо одетые в поношенные кевларовые броники. Пара одежек успела истрепаться до совершенного непотребства и нуждалась в срочном ремонте или замене

– На позицию! – фыркнул Николай и ухватив бинокль, плюхнулся в шезлонг. Мебель протестующе затрещала, но выдержала напор, – Иван, а ну, покажи класс этому выпендрёжнику. Вжарь комара в глаз!

Нет, реально, якут стрелял очень даже ничего. Причём ему не мешало даже сильное опьянение, а сейчас он так и вовсе находился на пике готовности. Брямкнув Вереск на стол, Иван вскинул 91й и что-то недовольно проворчал. Всё же такая компоновка казалась ему непривычной. Пока якут елозил прикладом по плечу, я поднял Бизон и поймал точкой коллиматора голову несчастного манекена. Точнее, каску на голове.

Нажал на спуск и полюбовался, как "кастрюлька" улетела к дальней стене. Всё же немного громче, чем я ожидал.

Иван прекратил воевать со своей пушкой и недоуменно уставился на меня.

– Твоя работа? – я самодовольно кивнул, – А чего так тихо? А…Эта хрень – глушак? На кой оно тебе?

– Хочется, – я постарался имитировать его интонацию, десятью минутами ранее, – Буду на медведя ходить, чтобы он не понял, откуда по нему шмаляют.

– Хитёр бобёр! – Иван покачал головой и кроткими очередями посшибал оставшиеся каски, – Ух ты! Сила!

Тем временем я положил Бизон и взял револьвер. Пушечка удобно расположилась в ладони, а первый выстрел оказался настолько тихим, что я вообще не понял, был он или нет. Ещё четыре раза нажал на спуск и заслужил поднятый большой палец Николая. Сам знаю.

Иван отстрелял первую покупку, в конце концов определившись, откуда вылетают гильзы и поднял Вереск. Тут выяснилось, что "Узи", как его окрестил якут, всё же предназначен для других целей, а не снайперской стрельбы.

– Зато скорострельность хорошая, – с некоторым сожалением заметил якут, – Ладно, пошли обмывать.

– И расплачиваться, – многозначительно хмыкнул Лифшиц, – Знаю я вас, инородцев: споите несчастного еврея, обманете, разденете…

– По миру пустим, – согласился я и посмотрел на часы, – Пошли, завершим сделку, подписав кровью.

Хозяин, даром, что едва держался на ногах, сумел в считанные минуты настроить терминал и установить мост с цивилизованными местами. Интересно, в каком банке этот хомяк хранит свои незаконные? И если уже успел накопить достаточную сумму, то какого хрена продолжает сидеть в нашей Тмутаракани, постепенно превращаясь в одного из утративших якорь забулдыг? Впрочем, один из них, в прошлом – менеджер одного из филиалов Газпрома – утверждал, что нигде не чувствовал себя так спокойно, как здесь. Лишь бы имелись деньги на выпивку, да собутыльники.

Иван достал карточку, а я успел заметить, что это – Верина штуковина. Надо будет поинтересоваться у сестры, в курсе она, что у них с сожителем – общий счёт? Может быть кто-то успел забыть, кому служит? Напомним.

– Ни хрена себе расценочки! – фыркнул якут, – На ящике вроде что-то другое нарисовано.

– С учётом колебания курса валюты, – заплетающийся язык Лифшица с трудом одолел эту фразу, – А тебе, скотина, ещё и плюс за наглое вторжение в личную жизнь и антисемитизм.

– Коля, не зарывайся. – посоветовал я, – И не забывай: антисемит тут – я. Поэтому могу устроить таких неприятностей, каких Одесса не видывала.

– Бедная Одесса уже видывала всё, – вздохнул Николай, – И не один раз, к сожалению. Поэтому не стоит давить на мой больной мозоль, товарищ антисемит.

– Не буду, – я перестал дурачиться. У Коли в этом, некогда мирном городе погибли близкие люди, – Прости.

Всё остальное не отняло много времени, если не считать попыток Николая самостоятельно упаковать покупки. Усадив мурлыкающего "Хава Нагилу" Лифшица в кресло, мы с Иваном сами уложили оружие в огромные прочные коробки с ручками. Попутно я обнаружил остатки упаковки с очень знакомой маркировкой и глубоко задумался. Если это то, о чём я думаю, то Николай правильно делает, что беспокоится. Впрочем, это – его личное дело. Нас всё равно трогать не станут.

– На посошок, – Иван торопливо разлил остатки по стаканам и быстро чокнулся, – И за удачно оформленное дело.

Последняя доза напрочь убила обессилевшего Колю и склад пришлось покидать под аккомпанемент его визгливого храпа. Бизнесмен, мать бы его! Бери и выноси всё, что осталось. Впрочем, мне хотя бы это дотащить до машины. Ноги, например, вежливо но решительно заявили, что груз можно доставить за два захода. Или – три. А если уж взялся за гуж, то готовься плюхнуться на задницу. Хорошо, алкоголь смягчил боль в раздробленных костях и до автомобиля я сумел добраться, ни разу не упав.

Вера успела закончить все свои разговоры и прочие важные дела. Поэтому сестра стояла у открытой двери внедорожника и курила. Судя по окуркам в грязи, уже достаточно продолжительное время. Стоило выбраться на свежий воздух и ощутить уколы мелкого дождя, как Вера отшвырнула недокуренную сигарету и подозрительно уставилась на нас. Видимо ожидала чего-то неприятного.

Ну и да, предчувствия её не обманули.

– Нализались? – коротко, но весьма выразительно, осведомилась сестра и взялась пальцами за подбородок Ивана, старательно отводящего глаза, – Пол-литра всадил, скотина, не меньше. Хрен ты у меня куда поедешь, в следующий раз. Останешься дома и будешь стрелять из той ржавой берданки, что на чердаке валяется!