Текст книги "Наездник (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Впрочем, водитель быстро пришёл в себя и большую часть дороги развлекал нас рыбацкими байками, то ли подслушанными у пассажиров, то ли придуманными прямо сейчас. Нет, ну например история про сома, у которого в брюхе играл мобильник, во время ловли, выглядела совсем ненатурально. Да и размеры усатого чудовища вызывали сомнения.

– Сейчас. – Димка загибал пальцы, пока мы поднимались на лифте, – Выйду во двор, покажу всем удочку и они просто офигеют!

– Во-первых, следим за языком, – двери открылись и мы вышли на площадку, – А во-вторых, сначала – нормально кушать, а уж потом – всё остальное. И в-третьих – костюм и удочка остаются дома, пока у них не начала болеть голова. Ясно?

– Странный запах. – Димка поморщился, – Воняет…

И точно: какие-то пряности или примеси в табаке. Нанюхался я такого Диора во время рейдов. Странно и чувства словно взбесились. Так обычно бывает, перед тем, как сработают заряды и ты ворвёшься в помещение, полное объектов. Мне даже почудилось шумное дыхание выше по лестнице. Что за чёрт?

– Быстро домой, – Димка вскинул на меня встревоженный взгляд, – Давай. Давай.

Я нажал кнопку звонка и запор тут же щёлкнул, словно Маша стояла прямо за дверью. Ждала? С верхнего этажа послышался торопливый топот нескольких человек и я заслонил сына плечом. Потом рванул дверь на себя. Её ещё и пнули изнутри!

Уже понимая, что случилась беда, я отшвырнул букет в сторону и попытался отправить Диму вниз по лестнице. Не успел. Да и судя по звукам, оттуда тоже кто-то бежал.

В следующий миг мощный удар чем-то твёрдым по затылку бросил меня на колени. Но я почти не ощущал боли, вслушиваясь в затухающий крик сына:

– Па-апа!

В глазах всё плыло, но силы бороться ещё оставались. Почти наугад я пнул смутную фигуру, занёсшую руку для удара. С коротким воплем неизвестный пропал из виду и в следующее мгновение град ударов обрушился на голову. Ни парировать, ни увернуться. И я провалился в чёрную бездну.

Лучше бы я там и оставался.

Пришёл в себя от потока холодной воды, который кто-то вылил на многострадальный затылок. Жутко болела голова, правый глаз едва видел, а в левом крутились разноцветные звёздочки. Во рту – кровь и кусок какой-то тряпки, прижимающей язык к шатающимся зубам.

Ещё один поток и я дёрнулся, попытавшись встать. Ага. Я на кухне и мои руки с ногами намертво прикручены к чему-то сзади. Рядом смутно различалось пятно, напоминающее человека. Кажется у него в руках какое-то оружие.

– Сиди, шакал!

В голосе хорошо различался восточный акцент, значит меня выследил кто-то из прежних клиентов. Скверно. Среди них попадались весьма опасные. Стало быть, вот зачем звонил Леонид Борисович.

И внезапно, сквозь тусклое марево мыслей прорвалось пронзительное: Маша и Димка! Вцепившись зубами в кляп, я попытался подняться, разорвав путы и получил удар по голове.

– Сиди, шакал! – повторил стоящий рядом и принялся болтать на фарси, что-то про неверных.

А потом дверь кухни открылась и вошёл Басмач. Прям, как с ориентировки. Только вместо чёрного кожаного плаща – серый пиджак и джинсы. А в руках – тот самый дробовик, которым террорист так любит орудовать, расправляясь с заложниками. Меч Магомета, как он его называет.

Назим протянул руку и взяв стул, поставил его передо мной. Потом сел, похлопывая обрезом по коленям и задумчиво уставился в окно. Во всех движениях бородатого мужчины скользила сонливость сытого кота, но я знал, что этот деланный покой в любую секунду может взорваться бешенным взрывом насилия. Чего ещё можно ожидать от урода, употребляющего полдюжины разновидностей всякой дури и посвятившего жизнь уничтожению неверных.

И в руках этого гада жизнь моих близких!

– Ты знал, что Рашид собирался стать имамом? Назим, казалось обращался к цветочным горшкам на подоконнике, – Не отвечай. Знаю, когда вы готовили свою змеиную вылазку, то намеревались получить мою голову, а не жизнь несчастного мальчишки, едва разменявшего шестнадцать вёсен.

Мальчишка к тому времени успел вдоволь нахлестаться чужой крови и когда мы вошли на базу, без лишних колебаний схватился за автомат. Приказ был чётче некуда: подавить сопротивление всеми возможными способами. Всеми.

– Он писал такие проникновенные стихи, – по смуглой щеке поползла слеза. Слёзы крокодила, вот, как они выглядят, – Когда я их перечитываю, то не могу сдержать слёз. Это я – солдат пророка, закалённый в битвах с неверными псами.

Басмач говорил на чистом русском, что совсем неудивительно, учитывая, кто и где его учил. Так же чисто он мог говорить на английском, французском, немецком и ещё десятке других языков. Смертоносная тварь, которую взрастили сволочи из ЦРУ, а потом сами об этом горько пожалели.

– Когда я хоронил брата, – теперь Басмач разговаривал с дробовиком, – То поклялся, что заставлю страдать всех, кто приложил руку к этому злодеянию. Страдать физически и душевно.

Что эта сволочь задумала? Я читал досье Назима и знал, какие дьявольские планы вызревали в его голове. Созревали и воплощались.

– Приведите их. Обоих, – скомандовал Басмач и его блуждающий взгляд остановился на мне, – Ты будешь страдать. Сильно. И душа моего брата возрадуется, когда поймёт, что отмщена в полной мере.

Дверь кухни распахнулась и пара бородачей в тёмных костюмах втолкнула Машу с Димкой. Господи, они были целы и невредимы, хоть и крайне испуганы! Сын попытался броситься ко мне, но здоровяк со сплющенным носом стукнул его по голове, сбив на пол. Туда же упала и Мария, попытавшаяся защитить Димку. Я рычал и рвался к ним, почти не ощущая ударов по голове.

– Поставьте их к стене, чтобы он видел всё, – Басмач встал и взяв меня за волосы, повернул к себе, – Думаешь, я жесток? Не более, чем зверь, который защищает свои владения. И как зверь, я не знаю жалости.

Крик рвался из груди, а кости трещали, когда я пытался ползти к родным. Что-то гремело за спиной, а глаза застилал кровавый туман.

Нет! Нет! Господи, кто-нибудь!

Машу и Димку ткнули головами в пол и Назим стал над ними, подняв оружие. Потом повернулся ко мне и криво ухмыльнулся.

– Страдать душевно, – он коротко хохотнул.

Не-ет!!!

Дважды бахнул обрез и я глухо завыл, ударившись головой о пол. Как это может происходить на самом дела? Это – сон! Это – жуткий кошмар!

– И физически, – Басмач перезарядил оружие и подошёл ко мне, – Уберите голову. Я не хочу, чтобы этот пёс умер.

А потом боль, жуткая боль, сопоставимая лишь с огнём, терзающим грудь, взорвала колени и почти вышвырнула в беспамятство. Сквозь ураган, рвущий рассудок на части я ещё слышал топот ног, дикие крики и грохот автоматных очередей. А потом знакомый голос выдохнул в самое ухо:

– Саша, Боже мой, Саша…Держись!

Голос сменился, превращаясь в голос Веры. Сестра глухо ворчала где-то во мраке, окружающем меня:

– Сашка, балбес. Держись!

Что-то холодное вонзилось в руку и я потерял сознание.

4.

Что-то сильно хлопнуло меня по физиономии, а в нос ударил омерзительный смрад. Закашляв, я открыл глаза и сделал попытку вскочить. Лицо Назима качалось в воздухе, подобно отвратительному воздушному шару и я протянул руки, желая вцепиться в горло ублюдка. Но тут же ещё один удар по щеке окончательно привёл меня в чувство.

– Фух! – облегчённо выдохнула Вера и повернулась к Ивану, который методично выщёлкивало патроны из обоймы автомата, – Хорошо, что ты оказался рядом, когда меня накрыло.

– А я тебе тогда говорил и сейчас повторю: не нужно было мешать, – якут положил опустевший магазин рядом с автоматом, – Зачем лишние неприятности? Тебя укусил, брата укусил, – а потом что – меня загрызёт?

– Что случилось? – я тяжело сглотнул и Вера протянула мне стакан воды.

– Пей, у тебя сейчас – сильное обезвоживание, – сестра покачала головой, – Токсин, который содержится в слюне дракона – сильный галлюциноген. И подозреваю, что видения, которые он провоцирует, не относятся к числу самых приятных. Даже спрашивать не стану, что привиделось тебе, но у меня приключился настоящий кошмар.

– У меня – тоже, – я допил воду и обнаружил рядом Дину, подозрительно косящуюся на хозяина, – Привет, лохматая морда.

– Ну почему вы, мужики, такие идиоты? – сестра залезла в свою верную сумочку и протянула мне таблетку, – На, выпей. Трудно было сразу сказать, что тебе руку прокусили? Я бы приехала раньше, пока ты ещё не успел разнести полдома.

– Всё так плохо? – я проглотил лекарство и попытался встать, – Кажется, успел немного пострелять…

– Все стены в дырках! – Вера усмехнулась, – Ну ладно, Иван насчитал двадцать штук. Хорошо, хоть ни в кого не попал. Твой Степлер до сих пор сидит верхом на трубе и орёт, как потерпевший.

– Так и есть, – я принял руку сестры и поднялся на ватные ноги. Хорошо, хоть колени не стали протестовать, иначе я бы сразу растянулся, – Представляю, если бы так накрыло в людном месте.

– Пошли, посмотрим на твою ядовитую животную. Обопрись на плечо. Давай, давай, не стесняйся, здесь все свои, – Иван молча встал с другой стороны, обдав слабым ароматом чего-то хвойного и алкогольного, – Каюсь, нужно было приехать вместе с дракончиком, и показать всё на пальцах.

Сестра повернула ко мне ухмыляющуюся физиономию, а потом подняла руку и продемонстрировала левую ладонь, испещрённую уже заживающими дырками укусов. Судя по следам, Веру хватанули тогда, когда пасть была ещё значительно меньше.

– Братья, по укусам, – констатировал я, – Признайся, тебе просто стало одиноко оставаться единственной на свете, кого грыз всамделишный дракон? Кстати, как всё-таки биология двадцать первого века классифицирует лохматых уродцев?

Мы вышли в коридор и я смог оценить масштаб собственных бесчинств. Прощай тумбочка, чьё создание я посвятил незабвенной Икее! В мебель угодила пара пуль и превратила в набор испорченных стройматериалов. Хм, а когда это я успел достать пистолет и дробовик? Хорошо, хоть пользовать не начал. Стены в дырках от попаданий и рикошетов, но сильных повреждений не наблюдается: под штукатуркой – прочнейший бетон. Дина обнаружила сплющенную пулю и принялась гонять её лапой. Изуродованный кусок металла здорово грохотал и собака развлекалась. Снимала стресс.

Иван остановился и показал глубокий скол, где тускло блеснул металл.

– Чуть в коробку не попал, – констатировал якут.

– Остался бы без света, – согласился я, с некоторым холодком осознавая, что рикошеты в таком узком проходе, могли бы навсегда решить все проблемы изуродованного спецназовца, – Такое рисовало, мама не горюй! Пацаны такое под чёрным видели. Тоже монстры из леса приходили и дома шатали.

– В начале приступа? – осведомилась Вера и открыла дверь, – Фу, навонял! Надо бы тебя кормить поменьше. Интересно, видимо начальные галлюцинации у всех одинаковые: я тоже видела тёмных тварей, выходящих из леса. А потом…Потом пошло сугубо индивидуальное.

На включённый свет дракончик отреагировал совершенно индифферентно. Он приподнял ухо, которыми закрывал глаза и сонно уставился на нас багровым, почти чёрным, глазом. Потом глаз закрылся, а ухо опустилось. Сну тварюшки не мешало даже переполненный лоток.

– Иван, – Вера опустила меня на старый вертящий стул оператора, – Вынеси эту смердящую мерзость. Задохнуться же можно!

Её спутник не стал возражать, однако у самого выхода остановился и подняв указательный палец, веско сказал:

– Не нужно было мешать. Неприятности ещё не закончились.

– Они никогда не заканчиваются. Вали уже, пророк херов.

Вера села на стул по другую сторону загона и принялась рассматривать спящее существо. Потом почувствовала мой настойчивый взгляд и подняла голову. Хм, а сестра никак покрасилась? По крайней мере я не видел многочисленных, прежде, серебристых нитей в её чёрной шевелюре.

– Итак, – сказал я и вытянул ноющие ноги, – Может быть ты всё-таки поделишься информацией, несколько полнее, чем: "Две недели назад у меня появился дракон"? Кстати, первый раз ты упоминала полторы недели. Видимо не хотела, чтобы я связал лохматого засранца с взрывом полумесячной давности?

– Всё? – устало осведомилась Вера.

– Ну, ты же знаешь, я хорошо чувствую, когда мне вешают лапшу на уши, – она усмехнулась, – Особенно – ты.

Пришёл Степлер и нервно болтая хвостом принялся изображать броуновскую частицу, заблудившуюся в ножках Вериного стула. Потом решился и запрыгнул сестре на колени. Знает, собака бешеная, как она ненавидит котов. Вера оскалила зубы и подняла руки, пытаясь не касаться омерзительного комка шерсти. Кот немедленно сообразил, что от него требуется и потёрся о грудь женщины. Потом устроился поудобнее и начал мурчать.

Самое интересное, что эту сценку я наблюдаю раз эдак в сотый. Сестра, по-прежнему, ненавидит наглое создание, а тот этим пользуется. Садист, однако, как говорит Иван.

– Тебя пытать? – осведомился я, – Или сама расколешься? Сейчас достану спирт и сяду с Иваном. Ты, это, заходи, через недельку – другую.

– Сдаюсь, – Вера криво ухмыльнулась и подняла руки, – Знаешь, гад эдакий, куда бить.

Дракончик смешно заквохтал, точно несушка над яйцами и вдруг опрокинулся на бок, растопырив лапы в стороны. Пузо у твари оказалось мягкое, лишённое даже волосяной защиты. Впрочем, вокруг незащищённого розового пятачка, из-под шерсти, выступали чешуйки, подобные тем, которые покрывали хвост.

– Чего это с ним? – как ни странно, но я ощущал беспокойство, по отношению к засранцу, подарившему мне пару часов жутчайшего трипа.

– Ничего особенного. Спит, – сестра потёрла виски, – Разреши, я зайду немного издалека.

Поскольку голос Веры звучал, как обычно, слова она не глотала и не торопилась, я не стал возражать. Дело тут такое: я и сам бы не сумел в двух словах объяснить, откуда у меня взялся всамделишный дракон. Степлер одобряюще муркнул, а Дина ткнулась носом в ногу, дескать, не мешай слушать. Ага, почти все в сборе. Нет Все. В дверях появился Иван, стряхивающий с лотка капли воды.

– Комплекс лабораторий, где мы незаконно обитаем, – Вера повела рукой, чтобы и сомнений не оставалось, – Построен не просто так, от балды, а на территории аномальной зоны. Аналог его возвели в окрестностях озера Барса Кельмес, в Казахстане. Впрочем, обе точки давно закрыты, а все исследования прекращены, в начале восьмидесятых годов прошлого века.

– Заметно, если что, – вообще-то казалось, что механизмы прекратили работать несколько позже.

– Не перебивай, а то и до утра не закончу. Так вот, Иван – он из местных, а они много чего могут рассказать, про шаровые молнии, блуждающие огни и пропавших людей.

– Приходили тоже, – заметил якут, – Говорили не по нашему. И не по вашему. Непонятно совсем.

Ага. Так вот, есть предположение, что в этих местах находится точка пересечения двух, а то и большего количества измерений.

– Прям, как РенТВ посмотрел, – странно, но сестра вроде бы и сама верила в произнесённую чушь, – Подумать только, мастистый биолог втирает мне эту антинаучную чепуху. Вера, тебя точно попустило после укуса или это вторая стадия началась.

– Дурак, однако, – спокойно заметил Иван.

– Это ты точно подметил, – согласилась сестра, – У меня в сейфе лежат лабораторные журналы исследований и опытов, которые не успели уничтожить перед эвакуацией. Дам тебе потом почитать. Там такие вещи описаны – закачаешься!

– Может они здесь коноплю испытывали или ЛСД? – ухмыльнулся я, – Забирались в эти свои боксы и давай там шмаль палить. А потом описывали, всё что приходило.

Сестра молча указала на дракончика и я тут же заткнулся. Против волосатого факта, болтающего короткими ножками не попрёшь.

– Вот и помолчи, грамотей. В журналах полно фотографий, а судя по всему, имелись и видеозаписи. По большей части фиксировались всякие мелочи, непонятные для непрофессионалов: скачки влажности, неизвестные газы и прочее, в этом духе. Однако некоторые звери, птицы и другие существа, способны поставить в тупик любого биолога.

– Свинпауки, – невпопад рассмеялся Иван и Вера махнула на него рукой, – Нет, ну смешно же!

– Обхохочешься! Сам знаешь, как я к ним отношусь, – сестру натурально передёрнуло и Степлер недовольно пнул её задней лапой: сиди, мол, – Судя по всему, учёные пытались понять, при каких условиях происходят разломы реальности и можно ли управлять этим процессом. Результаты, конечно, получались не ах, но пару раз удалось сделать нечто похожее и даже послать экспедиционную группу. К сожалению, никто не вернулся и к ещё большему сожалению, в составе группы оказался кто-то, из партийных шишек. Поднялся шум и проекту тут же урезали финансирование, а потом и вовсе закрыли.

– Какая у нас долгая преамбула, – пробормотал я и Дина согласно гавкнула. Дракончик, лежавший на спине, приоткрыл один глаз, перевернулся на живот и встал на лапы, – Покороче никак?

– То есть, если бы я рассказала, как поехала на взрыв и нашла это чучело в обломках странной машины, этого оказалось бы достаточно?

– Более или менее. Про летающие тарелки все слышали.

– Ползающие по земле? Со следами выходящими из нетронутого леса?

– То есть, что-то, типа автомобиля, – сестра пожала плечами, а Иван, почему-то досадливо поморщился. Я задумался; что-то тут не так. Ага, вот, – Слушай, если это было транспортное средство, то им должен был кто-то управлять.

Вера и Иван переглянулись. Якут почти незаметно покачал головой, а сестра принялась рассказывать, проглатывая окончания слов и явно торопясь.

– Водителя мы нашли уже мёртвым. И возможно, он был ранен ещё до аварии.

Мне опять врали или очень сильно недоговаривали. Стоило получше допросить эту партизанку, но внезапно я ощутил дикую слабость и желание спать. А ну, полночи чертей по двору гонять!

– Покажешь место, где бабахнуло? – зевая спросил я и хлопнул по морде рычащую собаку, – Раньше надо было бухтеть, когда хозяина грызли.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Вера, – Только ты уж прости, я тебя – туда и сразу обратно. У меня там завал дичайший, нужно разгребаться.

– То есть к себе она пускать не хочет. И это учитывая, что я к ней никогда особенно и не рвался. Мило. Ладно, разберёмся.

Схватившись рукой за стену, я осторожно поднялся на ноги и проковылял к загону для дракона. Эк они, однако, измельчали, можно держать в дальней комнате заброшенной военной базы. Впрочем, ещё неизвестно, до каких размеров вымахает эта сволочь. Степлер лениво потянулся на руках Веры и та тотчас сбросила на пол наглое создание. В воздухе повисло недовольное: "мяу", в котором жалоба хозяину смешалась с угрозой обесчестить обувь гостьи.

Я остановился над импровизированным вольером и дракончик подошёл к решётке всем своим видом демонстрируя дружелюбие и готовность к сотрудничеству. Для этого он даже встал на задние лапы, передними опираясь о сетку и открыл пасть. Хвост метался, прямо, как у собаки и Дине это явно не понравилось. Она ещё допускала, чтобы её кривлял кот, но вот это…

– Как ты его называешь? – осведомился я, рассматривая сверкающие глаза, фиолетовый язык и чёртову прорву зубов.

– Да никак, – Вера стряхивала с одежды кошачью шерсть, – А Иван зовёт его на своём, что-то типа чупакабры.

– Вообще-то, я просто говорил ему: "Эй, ты!", – хихикнул якут, – Но чупакабра – прямо в точку.

– Нет, – задумчиво сказал я и широко зевнул. Дракончик захлопнул пасть и с интересом уставился на меня, – Чупакабру я дома держать не собираюсь. Будешь…Будешь, – тварюшка клацнула зубами, – Точно: будешь – Кусака.

– Ладно, развлекайся первооткрыватель, а мы пошли, – гости направились прочь, а следом потянулись и четвероногие прихвостни, как бы намекая, что на сегодня вполне приключений достаточно и пора переходить к обычной ночной программе. Ну, в смысле, когда я пытаюсь уснуть, а по мне топчутся восемь лап. А потом, когда я вроде начинаю дремать, одна пакость принимается гонять по полу нечто тарахтящее, а вторая начинает шумно чесаться и вылизываться. Причём делать это нужно непременно у самой кровати. Интересно, если выпустить дракончика, чем он станет заниматься? Съест всех?

– Хорошо, хоть дверь не закрыл, – Вера поморщилась и потянулась до хруста в позвоночнике, – А то ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Умер и съеден собственными зверями, – глубокомысленно заметил Иван, демонстрируя зачатки чёрного юмора.

Впрочем, сестра шутку не оценила и приложила шутника кулаком по спине.

– Фонарь включай, Петросян недоделанный. Завтра будешь чинить мою колымагу, вот тогда я и послушаю твои хохмы.

– А что с ней? – я пожал якуту руку и он включил мощный фонарь, – Может помочь?

– Что-то с электроникой. Как бы в город не пришлось везти. А там, ещё тот автосервис! Дядя Паша на пару с любимой белочкой.

– Не знал, что в твоём антиквариате есть вещи, сложнее парового котла, – Вера обняла меня и поцеловала в щёку. От сестры пахло хвоей и чем-то непонятным, но приятным, – Так ты не забыла? Завтра отвези меня на экскурсию. Кстати, с этим мёртвым водителем…Вы хоть в полицию сообщили?

– Саша, ты меня невнимательно слушал? – Вера покачала головой, – Завтра всё увидишь сам и лишние вопросы тут же отпадут. Водителя мы похоронили. Всё, спокойной ночи.

– Спокойной.

Я ещё минут десять сидел на пороге, наблюдая за пляшущим лучом фонаря. Светлое пятно постепенно уменьшалось, пока не пропало совсем. Остался только тёмный лес, напоминающий глухую чёрную ограду. Казалось, что меня лишили свободы и путь остался только один – вверх, туда, где яркие звёзды призывно подмигивали с фиолетового купола небес.

Я зевнул и вернулся в дом. Подумал и на всякий случай запер дверь на один замок. Потом пошёл спать.

5.

Всю дорогу Иван молчал и лишь попыхивал своей смрадной папиросой. Какие конкретно мухоморы он добавлял в дерьмовый табак, купленный в посёлке, я не знаю, но воняло так, словно спутник пытался сжечь носки, нестиранные около года. При этом Иван временами бросал косые взгляды, точно ожидал возмущения или хотя бы выражения недовольства. Ни того, ни другого он так и не получил. Почему я упрямо молчал – понятия не имею.

Когда лодка причалила и все выбрались на берег, Иван сделал приглашающий жест, аккурат в обход Вериной вотчины. Странно, путь для настоящих героев был много хуже, чем провалившиеся в траву бетонные плиты.

– Не поедем? – спросил я, придерживая излишне торопливого спутника, – У меня, вообще-то, ноги больные. Ходить трудно.

– Тут с полкилометра, – Иван сосредоточенно потушил окурок и спрятал в карман. Странная привычка, если что, но я подозревал, что некогда якут браконьерствовал, – Вера сказал, что тебе ходить полезно. Суставы разрабатываются.

– Много она знает, – мы оба поухмылялись: действительно, что может знать о здоровье доктор биологических наук? – Ладно, веди Иван, хм, Сусанин.

– Польских корней не имеешь? – якут довольно заухал, напоминая сыча, обожравшегося жирных мышей, а после пошёл вперёд. Свой карабин он положил на плечо, позволив рассмотреть давно не чищенное дуло. Раздолбай. Леонид Борисович выразился бы не в пример жёстче и напрочь бы отстранил от следующей операции.

Иногда это – к лучшему.

Дорогу, по которой мы шагали, в своё время начали стоить, чтобы пустить по ней тяжёлую. Технику. Может – грузовики, а может, чем чёрт не шутит и локомотивы. Заброшенная ветка железной дороги упиралась в посёлок, щеголяя осиротевшими шпалами. Рельсы и крепёж давно разобрали и сдали на металлолом.

Здесь же успели расчистить пространство от деревьев, прокопать пару траншей непонятного назначения и высыпать гомеопатическую дозу щебня. Выглядело всё – мама не горюй! Хоть бери и снимай какую-нибудь шнягу про апокалипсис. Высокие деревья по обе стороны неудавшейся трассы, оплывшие рытвины, горы бурой щебёнки и проклюнувшаяся растительность. Единственный минус: шагать по всему этому безобразию сложно, даже если у тебя здоровые конечности, а не конструктор Лего под шкурой. Впрочем, четвероногому – самое то. Главное, погроме сопеть, да плюхаться пузом в самые глубокие лужи.

К счастью долго идти и искать не пришлось: место недавней аварии выгодно выделялось на фоне окружающего бардака своими чёткими линиями. Две параллельные борозды начинались аккурат от зарослей с левой стороны и заканчивались огромной круглой воронкой у стены леса справа.

Именно там сидела Вера. Сестра положила свой карабин на колени и задумчиво рассматривала вмятину на борту японского антиквариата. Вот хитрюга! Сама доехала, а насквозь хворого брата заставила ковылять пешком.

На нас родственница не смотрела, вплоть до того момента, пока мы не подошли почти вплотную и исследователь луж не принялся натужно хрипеть измазанным носом.

– Ну вот, в принципе, – глаза Веры уползли куда-то, под спутанную чёлку, – Ты совсем рехнулся? Вчерашнего мало было?

– Так он – в наморднике, – тут Ивана разобрал хохот и он ушёл в сторону Крузака, откуда донеслось, – И ошейник строгий, однако.

Ну, тут он загнул: обычный ошейник, из тех, что я обнаружил на складе. Имелись там и строгачи, но я же – не зверь какой! А вот намордник пришлось сооружать самому, отчего получилась некая фигня, больше всего напоминающая маску Ганнибала Лектера. Кусака в ней смотрелся – просто умора. До такой степени, что пришедший за мной Иван некоторое время не мог произнести ни слова.

В общем, ошейник и поводок имелись. В остальном этот кусок грязи напоминал счастливую и довольную собой свинью на прогулке. Ну, ту самую, вьетнамскую, которой неизвестные шутники присобачили хвост ящерицы.

Вера едва не обронила оружие, медленно поднялась на ноги, открыла рот, закрыла и тяжело вздохнув, махнула рукой.

– Лучше бы ты Степлера с собой взял, – сказала сестра в конце концов. Про Дину она даже не упомянула. Проклятая гадость ненавидела ошейники всей ненавистью бывшего раба, а без поводка дальние путешествия превращались в короткие перебежки от куста к кусту. Что она там пыталась обнаружить, чёрт его знает.

– Он хороший, – я нашёл чистый участок на башке дракончика и почесал. Комок грязи довольно забулькал, – Видишь? Вот только не представляю, как это потом отмыть…

– На обратной дороге брось в реку, – посоветовала Вера, – Он умеет плавать и очень даже неплохо. Ладно, пошли, посмотришь, раз уж загорелось в одном месте. Этого, как его, Кусаку, брать будешь?

– Да нет, пусть тут посидит, – я набросил поводок на ручку автомобиля и дракончик тут же плюхнулся на пузо и попытался спихнуть намордник. – Сиди смирно. Сидеть, я сказал! – скотинка уставилась на меня пуговками глаз, а потом заскребла лапами и разместилась на пятой точке, – Вот так, молодец. Будем дома – дам сахару.

– Гляди-ка, слушается, – с непонятной интонацией протянула Вера, – Вот и мне показалось пару раз…

Она не стала продолжать, но вроде бы я понял. Мне тоже казалось, что дракончик понимает некоторые фразы, обращённые непосредственно к нему. В частности, он очень долго сопротивлялся, когда я цеплял ему намордник и даже пытался укусить. Вплоть до того момента, пока я не пообещал оторвать упрямой скотине её голову. Пошутил, естественно. Может быть. Однако, пакость тут же успокоилась и больше не сопротивлялась.

Мы поднялись на вал, образовавшийся после взрыва и я смог оценить масштаб разрушений. Странно, при такой мощности ба-баха вообще ничего не должно было уцелеть, а тут осталась почти целая кабина, до половины углубившаяся в почву. На поверхности остался кусок овальной конструкции голубого цвета. Но если обиталище пилотов я ещё мог как-то идентифицировать, то толстые жгуты проводов иди чего-то схожего с остатками гофрированной трубы пятиметрового диаметра поставили в тупик. Что это? Ошмётки этого непонятного "чего-то" лежали на всём протяжении глубокой траншеи, протянувшейся через недостроенную трассу. Честно говоря, складывалось впечатление, будто поперёк дороги ползла исполинская змея. А потом наползла на мину и получилось, что получилось.

Когда я поделился с Верой своими мыслями, она уважительно посмотрела на меня и кивнула.

– Тут ты в точку. Машина, эта самая и выглядела, как змеюка.

– Ты то откуда знаешь? – я удивлённо уставился на сестру, – Сама же говорила, что приехала только после взрыва.

– Ну, – Вера выглядела смущённой, точно девочка, пойманная на горячем и тут же принялась тараторить, запинаясь на каждом слове, – Иван мой – опытный охотник и следопыт. Вот он, по следам движения и определил. Да и я же – биолог, разве не знаю, как змеи ползают?

Угу; Иван – следопыт, сестра – биолог, а меня тут, судя по всему, держат за болвана.

– Пилот где находился? – спросил я, оставив скользкую тему.

– В кабине, – Вера облегчённо вздохнула и полезла в воронку. – Спускайся, покажу.

Естественно, стоило ступить на наклонную поверхность и колени тотчас подломились. К счастью я догадывался, чем могут закончиться все эти альпинистские штучки, поэтому успел отклониться назад и съехал вниз вполне комфортно. Правда, едва не зацепил вовремя отпрыгнувшую Веру.

Хм, а грунт-то превратился в настоящее стекло. Нехилый тут жар бушевал!

– Жарко здесь было, – заметил я и покряхтывая поднялся на ноги. – На ядрёном реакторе что ли ехали эти твои пришельцы?

– Я тут оказалась через полчаса, после взрыва, – сестра придержала меня за плечо и отряхнула штаны. – Стой спокойно. И никаким жаром даже не пахло. Что с почвой случилось – не знаю, может сработали какие-то защитные механизмы. Внутрь заглянешь?

– Нет, обратно полезу, – проворчал я и подошёл к кабине. Она оказалась несколько больше, чем виделось сверху. – Ни окон, ни дверей…Ну, то есть дверь то всё-таки имеется.

Стоило заползти через узкий ход, наполовину перекрытый наглухо застрявшей синей пластиной и стало ясно, почему машина не имеет окон. Голубое яйцо оказалось полностью прозрачным, так что я мог лицезреть и Веру, оставшуюся снаружи, и недра земли, куда воткнулась кабина. Чёткость, однако, просто потрясающая! Если бы ещё не густая сеть мелких трещин…А снаружи не видно, ни одной.

Так, посмотрим, как устроен быт пришельцев-неудачников. Пара кресел, напоминающих пилотские ложементы. Одно густо измазано застывшей кровью, вполне себе человеческой. Уж я такого добра успел навидаться, в своё время. Второе – чистое, но на обоих креслах широкие ремни лежат так, словно их расстёгивали в дикой спешке. И кровавый след уходил прямиком к дверям. Остался даже отпечаток ноги. Тридцать пятый, тридцать шестой – не больше. Хм. У Веры – тридцать восьмой. Посмотреть, какой у Ивана? Смешно…

Перед креслами прежде располагалось нечто, подобной панели плазменного телевизора. Сейчас эта штука, вдребезги разбитая и выкорчеванная из крепежа, лежала на полу и вполне очевидно восстановлению не подлежала. Ещё в кабине имелись два надёжных фиксатора, в одном из которых оставался серебристый ящик, типа такого, в котором мне принесли Кусаку. Второй крепёж оказался пустым. Понятно, по какой причине. Больше смотреть оказалось не на что. Разве на сестру, которая открывала рот, обращаясь к небу. Судя по отдалённым крикам, Иван не сделал чего-то, что был обязан сделать. Всё, как прежде. В детстве, почётную должность неумехи, провалившего задачу, всегда занимал ваш покорный слуга.