Текст книги "ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»"

Автор книги: Анатолий Лазарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Теперь поют колыбельную;

Стены, которые однажды столкнулись,

чтобы похоронить тебя и меня,

Теперь укрывают наше убежище.

Спасибо тебе за то, что ты здесь,

Наконец-то я нашел кого-то, кто – реален.

Спасибо тебе, что ты здесь, моя любовь,

Наконец-то я знаю, что ты – реальность.

***

Чем больше Брайан чувствовал себя отделенным от «Роллингов», тем больше он начинал пить, что часто доходило до крайности. Линду беспокоила эта страсть Брайана, она боялась за его и так слабое здоровье, и они часто ссорились по этому поводу. Как-то раз, когда Брайан осушил бутылку ликера всего за час, Линда стала плакать и умоляла его остановиться. Он прикрикнул на нее, чтобы она перестала докучать ему, и продолжил пить.

Когда Брайан пребывал в дурном настроении и все более замыкался в себе, Линде становилось все труднее понимать его. Вместо того, чтобы хладнокровно проанализировать, события, предшествовавшие той или иной обиде, Брайан все выворачивал наизнанку и во всех своих несчастьях винил себя. Он сравнивал себя с хамелеоном, который изменяется по желанию публики, но его внутренняя конституция оказалась сильнее, чем он предполагал. Его страхи не быть тем, кем он хотел быть – Миком Джаггером – стали все более отчетливыми, как только «Роллинги» набирали популярность. В конце концов слава и почитание еще более опустошили Брайана. Он начал подумывать о том, чтобы покинуть группу.

Однако в середине 60-х на поп-сцене доминировали группы, а не отдельные исполнители. Покинуть «Стоунз» и начать самостоятельную карьеру стало бы для него чрезвычайно рискованным и необычным шагом. Брайан даже обсуждал возможность создания совместной группы с Эриком Клэптоном, который играл в «Yardbirds”, но что-то держало Брайана в «Стоунз». Брайан стал злым. Он хотел оградить Линду от своих невзгод; он видел, как она чувствует себя все более беспомощной рядом с ним. Брайан чувствовал, что жизнь словно наказывает его за что-то. Кажется, он старался защитить Линду от своих проблем, думая про себя: «Ты слишком мила и хороша для того, чтобы пройти через то, через что прохожу я».

После визита в Австралию группа вернулась в Британию, где началось ее очередное крупное турне, ознаменовавшееся инцидентом, который был возведен в ранг события национального масштаба. Это случилось, когда их «Даймлер» подъехал к автозаправочной станции “Francis” на Ромфорд-роуд в лондонском Ист-Энде. Билл Уаймен вспоминал: «Мы остановились там, чтобы воспользоваться туалетом. Я спросил дежурного об этом, но он немедленно насупился и ответил: «Тут нет туалета! Вы не сможете воспользоваться им!» Мы вышли на проезжую часть и просто пописали у стенки. А потом нас арестовали. Нам пришлось идти в суд, нас обвинили в том, что мы обмочили всю гаражную стену, что мы матерились, и так далее». Таким образом, взалкавшие «Роллинги» – вернее, трое из них – были арестованы. Их преступление было признано не самым опасным на свете, но газеты выжали из него все, что можно, и слушание их дела было назначено на 22 июля.

Еще в начале 1964 г. Брайан потерял своего большого друга – Сирила Дэвиса. Тот скончался от лейкемии. Его друзья дали концерт памяти Сирила в клубе «Flamingo» в Лондоне. Здесь Брайан познакомился с Ронни Мани – маленькой шотландкой, женой блюзового пианиста Зута Мани (в 1995 г. он дал несколько совместных концертов с Миком Тейлором). Они подружились, и их тесные дружеские отношения оставались неизменными до конца жизни Брайана. Брайан обсуждал с Ронни свои отношения с Линдой и уже позднее признался ей, что «очень редко встречал таких людей, которые, став моими друзьями, ничего от меня не хотят – которые не желают купаться в лучах моей славы». Однажды, правда, он предложил Ронни переспать с ним – но встретил категорический отказ. Это не разрушило их дружбы, только крепчавшей с годами. Брайан всегда знал, что Ронни выслушает его и даст дельный совет о том, как быть. Здоровые несексуальные отношения между мужчиной и женщиной – в их социальной среде было редким явлением. Тусовщики, составлявшие основу высшего света Лондона, были поверхностными, капризными и меняли свои вкусы и настроения, подобно флюгерам. Брайан сказал как-то Ронни: «Кем бы я ни был, и чего бы мне это не стоило (а это, может быть, и ничего не стоит), я могу быть таким и с тобой, и с Линдой». Он говорил ей, что считает Линду слишком «милой» для того, чтобы проходить через все те перипетии, которые встречались на пути Брайана. Трагедия была в том, что они с Линдой в конце концов расстались.

В феврале 1965-го, Брайан и Линда решили больше не жить вместе. Брайан был оглушен своим отцовством, измучен давлением своей «звездности» и огорчен дальнейшим развитием отношений в «Роллингах». Для него открывались новые миры: легкодоступные женщины, вечеринки, веселье. К тому же он начал много пить, и будучи пьяным, становился очень агрессивным. Линда осталась в Виндзоре, а Брайан нашел квартиру в Белгравии. Он взял к себе квартиранта – Тони Брейнсби, который в 70-е станет одним из лучших поп-публицистов Британии. Чтобы отметить свое официальное возвращение к холостой жизни, он оседлал свой быстрый и роскошный автомобиль «Хамбер» и проехался по бутикам Карнаби-стрит, соря деньгами на дорогую одежду (так, он купил за 40 фунтов французский пиджак от Сесиля Джи), поддерживая свой статус Самой Модной Поп-звезды, данный ему журналом “Rave”. Он также стал частым гостем в таких фешенебельных клубах, как “Ad Lib” и “Whipps”, где без устали знакомился с новыми людьми. Живя на новой квартире, Брайан постоянно терял от нее ключи. Обычно Тони еще спал, когда Брайан после бурно проведенной ночи приезжал домой в ранние часы и барабанил по входной двери.

Социальная среда Брайана менялась. Так, в его жизнь вошел Роберт Фрейзер, лондонский арт-дилер. Он познакомился со «Стоунз» в Париже. Вместе с Фрейзером на авансцене появился воспитанник Итона Кристофер Гиббс – молодой торговец антиквариатом со своим магазинчиком в Челси. Племянник губернатора Родезии и друг королевского фотографа Сесиля Битона, Гиббс и вся его компания явно желали заполучить к себе в компанию Брайана – настоящего поп-принца 60-х годов. До этого времени друзьями Брайана были почти сплошь знакомые музыканты, а отнюдь не богемная светская тусовка. Постепенно Брайан все больше уединялся и отдалялся от своих старых и крепких дружеских знакомств. Никто еще толком не замечал этого – или не видел в этом ничего плохого.

Тем временем втайне от Брайана родители Линды начали активную переписку с его родителями. Лоуренсы были более чем раздосадованы тем, как Брайан поступил с Линдой, и в плену своей ярости сочли, что больше не могут держать факт рождения Джулиана в секрете. Вайолет Лоуренс написала Льюису и Луизе Джонс, рассказав им, что у них есть 9-месячный внук, и предупредила их о возможности активных действий с их, Лоуренсов, стороны. Ответом Льюиса было странное смешение жалости, смятения и страха перед возможной шумихой в прессе, которую они, без всякого сомнения, могли вызвать – и имели на то полное моральное право:

«Рейвенсвуд

335 Хэтэрли-Роуд

Челтнем, Глостершир,

19 марта 1965 г.

Дорогая миссис Лоуренс,

Большое спасибо за ваше письмо, которое мы получили вчера. Те новости, что мы узнали из него, были, конечно же, далеко не из приятных, и мы просим извинения за то, что у вас сейчас прибавилось забот.

Мы не можем сказать, что удивлены или особенно шокированы, так как, кажется, Брайан и Линда жили в достаточно близких отношениях, и подобный поворот дел был неизбежным. Но, тем не менее, нам очень жаль…

Как бы то ни было, многие аспекты данной ситуации кажутся весьма таинственными. Вы пишете, что ребенку 9 месяцев, из чего следует, что он родился в прошлом июне. Мы дважды виделись с Линдой в мае, и у нас не было и малейших подозрений, что рождение ребенка будет таким скорым, или что оно вообще ожидается. Я говорил с Линдой 1-го июня, а потом – в конце июня, когда Брайан вернулся из Америки. Она не сказала нам решительно ничего, что хоть как-то подразумевало бы данное событие.

Брайан и Линда жили у нас в октябре. Ничего в их разговорах или в поведении не вызывало у нас никаких подозрений.

Вы и мистер Лоуренс приезжали повидать нас в январе, и снова ничего не было сказано по этому поводу. Так что теперь, после 9-и месяцев успешной конспирации, вы сказали мне об этом – и я не могу понять, почему.

Угроза чрезмерного внимания прессы – это то, чего мы все, конечно же, хотим избежать, и это – обоюдоострый меч, который ранит всех нас одинаково. Если этот секрет держался в тайне столько времени, то мне кажется, что он может стать публичным достоянием лишь в том случае, если это сделать нарочно – чего, я думаю, никто не желает.

Мистер Лоуренс сказал мне, когда вы пришли, что после ссоры по какому-то поводу с Брайаном перед Рождеством он покинул вас. Я не могу понять, почему это произошло именно тогда, так как я надеялся, что это могло произойти гораздо раньше, если ребенок был на это основной причиной, что, насколько мне представляется, и было в реальности.

Как бы то ни было, я повторяю, что мне очень жаль и мои симпатии на стороне вас как родителей Линды и на стороне самой Линды. Но я также не забываю о Брайане, так как его карьера, которой он добивался с таким трудом, будет отмечена позором, если газеты узнают об этой истории, или же если кто-то некстати проговорится. В таком случае я очень боюсь за то, как он может себя повести, так как я знаю, в какой ужасной депрессии и погруженности в себя он может пребывать.

Наконец, я молю Бога о том, чтобы эта грустная проблема была бы разрешена без какого-либо урона для всех сторон. Это один из самых таинственных эпизодов, с которыми я когда-либо встречался в своей жизни.

Искренне ваш,

Льюис Б. Джонс».

Конечно, ответ Джонсов никоим образом не удовлетворил Лоуренсов, но справедливости ради стоит сказать, что для родителей Линды Джулиан был первым, а для родителей Брайана – уже третьим ребенком. Дважды пройдя через эту травму ранее, они чувствовали, что их ждут еще более серьезные испытания – в свете того, что Брайан теперь был звездой мирового масштаба, – поэтому их беспокойство за то, что этот факт мог просочиться в газеты, более чем понятно. Тем не менее, Линду и ее родителей, конечно же, задел столь прохладный ответ, и они решили поступить позднее по-своему, как Брайан вскоре смог в этом убедиться: они стали вынашивать планы по судебному иску против него по поводу алиментов.

Алкоголизм Брайана усугублялся. Раньше он пил только белое вино, как и все «Роллинги», за сценой перед концертом. Потом он перешел к скотчу и водке с кока-колой. К концу 1964-го Брайан возвращался с американских гастролей с литрами выпивки в своей багажной сумке. В период первых гастролей он не присоединялся к остальным, когда те выпивали вместе, и вначале никак нельзя было предположить, что он станет законченным алкоголиком. В это же самое время он уединялся со своей багажной сумкой. Он хранил ее содержимое в тайне и не открывал, пока не оставался наедине с самим собой.

24 марта 1965 г. в Лондоне у Брайана родился еще один сын. На этот раз все походило на детективную историю. С его матерью – девушкой по имени Доун Моллой, которой к моменту рождения ребенка было всего 19 лет, Брайан познакомился еще тогда, когда группа выступала в пабе “Red Lion” – в самом начале 1963 г. Встречаясь с Линдой, Брайан находил время и для Доун. В октябре 1964-го, будучи на 4-м месяце беременности, она пришла на концерт «Стоунз» в Торк, чтобы встретиться с Брайаном, но Билл и Стю сказали ей, что Эндрю не разрешает Брайану видеться с ней, так как это «не будет полезно для группы». Как вспоминала потом она сама, они оба обняли Доун, пока та рыдала. Во время ее беременности Олдэм вынудил Доун подписать бумагу, согласно которой она принимала на себя обязательства ни при каких условиях не разглашать подлинное отцовство будущего ребенка. В качестве официального свидетеля выступил Мик Джаггер. Доун заплатили за молчание 700 фунтов, вычтенные из доходов Брайана (как утверждается, без его ведома), которые она с покорностью приняла. При рождении сын Брайана был назван Полом, но из-за того, что Доун под давлением своей семьи и общественности была вынуждена отдать его на усыновление в шесть недель, его имя сменили на Джон. Летом 1965-го Линда Лоуренс пришла проведать ее вместе с Джулианом, чтобы удостовериться в том, что Доун действительно отказалась от своего сына 18 декабря 1965 года она вышла замуж. За неделю до этого события Брайан (он жил тогда на два квартала дальше, а она проживала в Чэшэм-хаус) пришел к ней под дверь и потребовал, чтобы она показала ему сына. Однако ее отец, брат и будущий муж выгнали его. Джон разыскал свою настоящую мать только в сентябре 1994 г. – после почти 10 лет поисков.

Бесчисленные гастроли продолжались, и Брайан теперь редко бывал дома – как, впрочем и вся группа. Домом его стал, как уже говорилось выше, апартамент №13 по Честер-стрит, Белгравия – очень роскошная и шикарная квартира. У Брайана была квартира на первом этаже, которую он снимал теперь вместе с другом Майком Джексоном. В квартире наверху жили два участника группы “Pretty Things” – вокалист Фил Мэй и экс-«Роллинг» Дик Тейлор. Некоторое время частным гостем на Честер-стрит была Линда Лоуренс. Она по старой памяти приходила повидать Брайана, и первое время он радовался ее визитам. Но потом они начинали ругаться, и Фил с Диком часто слышали звуки криков, обычно заканчивавшиеся хлопанием дверей. Линда считала, что новые компаньоны Брайана чрезвычайно плохо влияли на него – спаивали и приучали к богемному образу жизни. Впрочем, в апреле и мае личные проблемы Брайана заняли в его жизни второстепенное место, так как группа без устали снималась на телешоу в Германии, а затем два дня выступала в Париже. После Парижа «Роллинги» вернулись в Штаты ради еще одного турне, записавшись по ходу дела в телепередаче “Shindig” с Джеком Гудом и на шоу Эда Салливана. Последний раз, когда они появились там в 1964-м, Салливан пообещал, что они никогда к нему не вернутся. Но так как “The Last Time” достигла 8-й позиции в «Биллборде», он не смог удержаться от искушения, и 2 мая снова представил «Роллингов» зрителям. Прождав своего выхода 8 часов, они теперь пошли на компромисс, более-менее приведя себя в порядок. Но взрослых американцев это по-прежнему не порадовало. После шоу Салливан послал «Стоунз» телеграмму, в которой говорил, что получил сотни звонков от обескураженных родителей. Но он добавил также: «Я получил и тысячи звонков от тинейджеров, которые восхваляли вас!» Эд великодушно пожелал им всего наилучшего в их гастролях.

Это было турне, в котором группе пришлось столкнуться еще с одной темной стороной концертной жизни. Однажды за кулисами к Брайану пристал угрожающего вида полисмен с настоятельной просьбой подписать пластинку «Стоунз» – в противном случае он пообещал выстрелить ему в голову. Не желая быть обозванным «длинноволосой девчонкой», Брайан повиновался. В определенных городах копы ждали, пока истерия поклонников не достигнет своего апогея, и только потом предлагали свою помощь группе за приличные деньги. Взятки тогда были большим бизнесом для тех, кто был обязан защищать рок-группы по долгу своей службы.

Отношения «Роллингов» с полицией были, надо сказать, плохими во всех странах. В Онтарио полисмены остановили шоу всего через 15 минут после начала, а затем выключили все освещение и усилители. Чувствуя себя виноватыми перед разочарованными фанами, «Роллинги» вступили в конфронтацию с полицией. На следующий день все газеты обошли заголовки: «Жестокие и грубые «Роллинг Стоунз» выкрикивали оскорбления в адрес блюстителей правопорядка». На этот раз газетам не удалось отпраздновать победу. Канадские тинейджеры осадили своими звонками все местные радиостанции, защищая своих идолов и обвиняя во всех грехах свою национальную полицию.

А потом группа вернулась в Британию. В середине июня прошло маленькое турне по Шотландии. В ту ночь, как они отыграли в Абердине, друг Брайана и его сосед по квартире Дэйв Томпсон стал «лже-Брайаном»: Брайан дал ему свой пиджак после концерта, чтобы его приняли за него. Удирая от толпы, бегущей за ним по пятам, Дэйв еле успел залезть в уезжающий фургон, в то время как Брайан скрылся в неизвестном направлении.

В следующем месяце Брайан, Билл и Мик первый раз в своей жизни предстали перед судом, чтобы выслушать обвинения по поводу недавнего инцидента у автозаправки. «Длинноволосые монстры» и «Так вести себя нельзя», – таковы были заголовки в прессе, но судья всего-навсего оштрафовал каждого на 3 фунта. Об этом факте не было объявлено во всеуслышание, так как судебное преследование было организовано не полицией; это была частная акция мистера Кили и хозяина заправки Эрика Лавендера. Их имена были изъяты из прессы во избежании мести со стороны фанов. Однако всеобщая шумиха, поднятая процессом, только усугубила негативное отношение общественности к «Роллингам». С того момента им начали отказывать в приюте почти в каждом придорожном отеле или кафе, и группе приходилось останавливаться на грузовых станциях и на станциях техобслуживания, где они встречались с людьми, которые презирали их больше всего на свете. Все пятеро «Стоунз» страдали от нападок, но без сомнения, Брайан – больше всех.

Но порой он еще мог стойко переносить испытания. Однажды Брайан и журналист Рэй Коулмен собрались пообедать в роскошном лондонском ресторане, как вдруг презрительный официант, не в силах скрыть свою неприязнь перед Брайаном, выдал ему: «Вам кофе, мадам?», – злобно уставившись на его прическу. Это был «электрический» момент. Брайан был чувствительным человеком, часто выказывавшим злобу, и Рэй ожидал, что он, по крайней мере, ударит официанта по лицу. Но Брайан, показывая великодушие и слишком уважавший себя, просто засмеялся: «Это очень весело, друг! В каком фильме ты снимался?»

Спустя несколько месяцев после расставания с Брайаном Линда отправилась в Париж с его друзьями – Робертом Фрэйзером и режиссерами Дональдом Кэммелом и Кеннетом Энгером. Здесь она познакомилась с юной фотомоделью Анитой Палленберг. Дональд и Кеннет знали Аниту лично. Она пришла к ним с визитом, и они представили ее Линде, думая, что девушки подружатся. Анита взяла Линду в один ночной клуб, где они немного потусовались. Она была доброжелательна к ней, подарив кое-что из своей одежды, в том числе и сумасшедшие розовые колготки. Когда Линда уезжала обратно в Англию, Анита пообещала, что приедет туда тоже, и, возможно, они смогут снять квартиру на двоих. Это был довольно прозрачный намек... Линда отказалась. Она и не подозревала о том, сколь значимой фигурой в жизни Брайана со временем станет эта ее новая знакомая.

В конце лета пришли перемены: поменялось руководство «Роллингов». Вместо Эрика Истона был взят американский бизнесмен Аллен Кляйн. Звезда Истона быстро закатилась с появлением яркого и импозантного Кляйна, окружившего «Стоунз» своим агрессивным управленческим стилем, который, как казалось, должен был укрепить финансовый успех группы. В то же время на поверхность вышли и более личные моменты. Линда нуждалась в деньгах для того, чтобы прокормить себя и Джулиана. В прошлом Брайан давал ей деньги каждый раз, когда она просила об этом, но теперь с этим было сложнее. Наконец, Линда решила, что ей необходимо организовать финансовую поддержку своего ребенка законным путем. Линда никогда ни о чем не просила Брайана, но была вынуждена подать на него в суд. Эндрю Олдэм яростно пытался прикрыть дело Линды Лоуренс об алиментах, и в конце концов пригласил ее в офис поверенного в делах группы. В присутствии его и Брайана, не промолвившего ни слова в ее защиту, она подписала бумагу, в которых говорилось, что она никогда и ни за что не скажет никому о том, что Джулиан – сын Брайана.

Брайан чувствовал себя действительно очень плохо – так плохо, что вскоре после этого повез Линду с собой в Марокко в виде некоей благодарности. Потом он посещал Марокко еще много раз, и эта страна стала для него второй родиной. Не важно, что влекло его туда – он всегда возвращался туда за новыми впечатлениями. Он обожал все атрибуты марокканской жизни и всегда привозил оттуда кафтаны и берберские ювелирные украшения. (Эл Ароновитц заметил в свое время, что «Брайан был первым гетеросексуалом, который начал носить женскую бижутерию».) Брайан бродил по тамошним базарам-соукам, наблюдая за музыкантами и стараясь перенять их музыкальные приемы. Когда он видел какого-нибудь старого бербера, игравшего на дудке с камышовым язычком, то обязательно пытался научиться играть на этом инструменте.

Линда посчитала, что это – примирение, но все было совсем не так. Брайан считал, что ему нужно продолжать свою карьеру, а она должна расправить крылья и повидать жизнь. В их расставании у Линды, как и у Пэт, не оставалось выбора. Особенно обидным для нее стал тот факт, что пресса раздула историю о том, будто они с Брайаном собираются пожениться; репортеры подняли по этому поводу настоящую шумиху. Они оба одинаково сильно страдали от той «заботы», которой их окружила молва, и, как результат – от остракизма, которому их подвергли «друзья» Роберт Фрэйзер, Дебора Диксон и Дональд Кэммелл, присоединившиеся к ним в Марокко. Брайан почувствовал себя посмешищем и впал в паранойю. Итак, поездка была испорчена. Брайан и Линда вернулись домой поодиночке. Линда, которая приехала с друзьями Брайана, провезла с собой – она даже и не подозревала об этом – немного наркотиков. Роберт Фрэйзер вручил ей какую-то вещь, которая оказалась огромным куском гашиша, и Линда пронесла его через таможню.

В жизни Брайана случился и еще один перелом – на этот раз профессиональный: когда «Роллинги» заняли первое место одновременно в хит-парадах США и Британии с песней “Satisfaction”. Это было вехой в жизни Брайана, и, как утверждают многие, началом конца Брайана в том плане, что теперь он стал «Роллингом» второго плана. Он, как говорят, начал понимать, что теперь является всего лишь обычным участником группы, которым можно пренебречь в любое время, так как два композитора постепенно доказали свой талант – то есть, что Брайан оказался лишним. Кит Ричардс любит вспоминать о том, будто рифф “Satisfaction” пришел к нему во сне. Но многие близкие к группе пытаются оспорить этот факт. На самом деле неудовлетворенность Брайаном от «Удовлетворения» имеет более глубокие корни. Его самые близкие товарищи давно обсуждают между собой факт, что это именно Брайан придумал рифф для “Satisfaction”. Один из таких людей, пожелавших остаться неизвестным, говорит: «Это Брайан придумал рифф и показал его им. Потом парни ответили ему: «Да, хорошо, спасибо», и забрали его». Не подтвержденный самими «Роллингами», этот факт, если он действительно имел место быть, в некотором роде объясняет горькие чувства Брайана.

Перед выступлением группы в Портсмуте случился один обидный эпизод. В те дни туда вела только одна автомобильная дорога. Майк Джексон вез Брайана на его старом «Ровере», и машина внезапно сломалась. Они не смогли починить ее, и Брайан сказал Майку: «Слушай, не волнуйся – ребята должны проехать мимо в лимузине». Брайан всегда был пунктуален в том, что касалось концертов, и всегда был первым, кто отправлялся в путь. И вот лимузин подъехал – Брайан махал ему рукой изо всех сил, и Майк тоже. Что же произошло дальше? Лимузин набрал скорость, и из окна высунулись пальцы в характерном жесте. Это очень обидело Брайана. Может быть, другой на его месте принял бы это по-другому, но только не он.

Если этот инцидент действительно имел место, то он наверняка был не единственным в своем роде. Например, когда однажды после концерта Брайан здорово простыл и охрип, по пути домой он попросил Стю остановить их авто у аптеки. Брайан выбежал купить себе несколько пастилок. В это время их заметили фаны. Кит увидел приближающуюся толпу и враждебно посмотрел на Брайана из-за стекла. «Оставим его здесь и уедем», – сказал он Стю, который, конечно же, повиновался. Когда Брайан, наконец, появился, то увидел, что «Роллинги» были таковы, а ему навстречу бежит толпа вопящих девчонок, готовых разорвать его на сувениры…

Летом 1965 г. Брайан начал встречаться с французской актрисой ЗуЗу. Вообще-то ее постоянным бойфрендом был Дэйв Дэвис из “Kinks”, но она не меньше симпатизировала и Брайану. ЗуЗу прославилась тем, что сыграла главную роль в фильме «Хлоя после полудня» (“Chloe In the Afternoon”), и очень плохо говорила по-английски. Брайан познакомился с ней через общих друзей. Он виделся с ней регулярно, когда бывал в Париже, и она останавливалась в его квартире, когда приезжала в Лондон. Он плакал на ее плече целыми ночами – и от «роллинговских» обид, и оттого, что они не могли даже просто поговорить друг с другом.

Когда языковой барьер мало-помалу перестал быть для них проблемой, Брайан и ЗуЗу стали обсуждать возможность снять вместе фильм. Они придумали историю о мужчине и о женщине, которые идут друг к другу с противоположных берегов по мосту. Они встречаются, смотрят друг другу в глаза и влюбляются друг в друга. Но когда они начинают общаться, то оказывается, что девушка говорит на одном языке, а юноша – на другом. Они не понимают друг друга. Тем не менее они решают, что им необходимо быть вместе, и поселяются жить в башне.

В фильме «Роллинг Стоунз», выпущенном примерно в то же время – “Charlie Is My Darling”, – Брайан сказал: «Я заинтересован в том, чтобы снять фильм. У меня есть друг, который сильно увлек меня этим, и сценарий уже почти готов, так что я начну работать над этим фильмом. Его можно описать как новую интерпретацию вечной темы о любви, вот так… Я сниму в фильме только двух актеров – мужчину и женщину. Я хочу, чтобы третьим персонажем была «любовь», которую я постараюсь представить внутри фильма, используя различную технику… картины и символы. Это может быть отнюдь не новой идеей, но я уверен, что это выльется в нечто сюрреалистическое... абстрактный реализм, если хотите».

ЗуЗу очень нравился Брайан, его воображение и музыкальный энтузиазм. Однако позднее она отмечала, что Брайан с трудом понимал сам себя. Это было его самое невероятное качество: он был несчастлив из-за того, что у него были деньги и вещи, и из-за того, что он был знаменит. Он старался понять, почему он стал знаменит, почему у него оказалось столько денег. Он постоянно пребывал в сомнениях и ни на минуту не верил собственной правоте, не задавшись сначала по этому поводу вопросом. Брайан всегда просил ЗуЗу о помощи, но его бывало очень трудно настроить на откровенность. Спустя несколько месяцев ЗуЗу просто выбилась из сил и заявила ему, что если останется с ним еще на месяц, то попадет в дурдом. В ее присутствии Брайан действительно потихоньку сходил с ума. Однажды при ней он позвонил в клинику, так как захотел сделать себе пластическую операцию – ему казалось, что он недостаточно привлекателен для ЗуЗу. А потом она обнаружила его в ванной, где он хотел вскрыть себе вены. Окончательная размолвка наступила тогда, когда Брайан пригласил ее съездить вместе с ним в Марракеш. За день до этого друзья предупредили ее, чтобы она не делала этого. ЗуЗу последовала этому совету.

В то время менеджмент группы раздирали нескончаемые раздоры. Приход Кляйна с его тонким нюхом и неподражаемым чутьем на большие барыши в то время, как двухлетний контракт с «Decca» истек, означал профессиональный закат Эрика Истона, который поддерживал «Роллингов» в финансовом плане на плаву с тех пор, как у них не было в кармане ни гроша. Поняв, что его услуги уже никому не нужны, Эрик немедленно принял законные меры по поводу неправомерного, как он считал, разрыва соглашений с Эндрю. Однако у него появились трудности с тем, чтобы настроить газеты против него, и он избежал гражданской тяжбы. «Роллингам», как сообщникам из гангстерского фильма, было приказано молчать и не высовываться в то время, пока Кляйн лично вел переговоры с председателем “Decca” сэром Эдвардом Льюисом. В итоге Кляйн и Олдэм воцарились на менеджерском троне группы, а Истон навсегда остался в прошлом. Контракт с “Decca” обещал солидные прибыли, и в этом была абсолютная заслуга Кляйна, но едва новое управленческое ядро «Стоунз» вступило в свои полномочия с 28 августа, Брайану сразу не понравилось то, что Эрик был выгнан. Возможно, его начинали терзать смутные угрызения совести по поводу того, как группа поступила в свое время с Джорджио Гомельским. Однако пути назад не было.

В сентябре 1965 г. альбом “Out of Our Heads” стал лидером хит-парадов в Штатах, в то же самое время, как Брайан был выбран по результатам голосования газеты “Record Mirror” «Самым Симпатичным Молодым Человеком в мире поп-музыки». Этот титул смутил его. Но каким бы скромным он ни был, несмотря на усталость и стресс, которые все это время были надежно спрятаны от глаз поклонников, Брайан хорошо знал себе цену и знал, когда и как блеснуть. Со стороны он был самым модным и стильным медийным персонажем в столице с мощной личной харизмой. Все это особенно проявилось тогда, когда шоу “Ready, Steady, Go!” одарило «Роллингов» редкой честью быть единоличными героями его отдельного выпуска. Брайан, сам не ведая этого, достиг кульминации своей жизни. Спустя день после съемок «Стоунз» отправились в турне по Австрии и Германии, и в Мюнхене одна юная леди пробралась за сцену, чтобы познакомиться с ними...

…Фамилия Палленберг еще в XV веке была шведской – богатый клан, самый известный представитель которого запечатлен на картине Гольбейна, сидящий среди мешков с золотом. Прапрадед Аниты, Арнольд Беклин, швейцарец по происхождению, эмигрировал во Флоренцию, чтобы стать там известным художником неоклассической школы XIX века. Ее дед и отец также были художниками – они обосновались в Риме, но у них были семьи и социальные контакты в Германии, Испании и Франции. Анита вместе со своей сестрой якобы знали четыре языка и провели свое детство и раннюю юность в мире богемы. По слухам, отец Аниты входил в близкое окружение Гитлера.

В подростковом возрасте Анита обучалась медицине, реставрации картин и графическому дизайну в Мюнхене. В 1963-м, в возрасте 21 года, она приплыла из Рима в Нью-Йорк на небольшом корабле со своим бойфрендом – итальянским фотографом по имени Марио Скифано. Она хотела продолжить изучать искусство и проводила много времени в студии художника Джаспера Джонза. Также она позировала Скифано и другим модным фотографам, когда профессиональные фотомодели опаздывали или же вовсе не приходили к ним на съемки. Вскоре в самых лучших модных журналах появились фотографии девушки с короткими светлыми волосами, стройным породистым телом и недовольной улыбкой на привлекательном курносом лице. Это и была Анита Палленберг.