Текст книги "ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»"

Автор книги: Анатолий Лазарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

В тот вечер они устроили обед для своего почетного гостя. Неожиданно откуда-то возникли два человека с белым козликом, которого нужно было зарезать для трапезы. В этот момент Брайан поднялся со своего места, начал издавать какие-то нелепые звуки и вдруг сказал своим спутникам: «Это же я!» Все поднялись вслед за ним и подтвердили: «Да, правильно – он выглядит в точности как ты». Это было пугающей правдой: у козлика была челка из белых волос, нависавшая прямо перед его глазами. Через двадцать минут они уже ели печенку козлика на шиш-кебабовых палочках. Тогда никто не придал особого внимания этому роковому совпадению.

На следующий день началась работа. Джордж и Брайан включили запись на закате и продолжали до четырех утра. Музыканты сыграли часть священной церемонии Бу-Джелуда – олицетворения духа бога Пана. Они начали заключительную часть фестиваля, и некоторые дети танцевали. Звучала раита – духовой инструмент с двойной тростью. Иногда громкость была такой сильной, что Джорджу приходилось направлять микрофоны к земле, которая была очень сухой и прекрасно отражала звук. Ему даже довелось стоять в центре, в то время как музыканты ходили вокруг него восьмеркой. Брайан был просто очарован самим действом. В перерывах более молодые жители ставили пленки и слушали их, но старики решили, что это – волшебство, и не участвовали в процессе записи. Гости Джуджуки из далекого Лондона сидели и пили мятный чай, в то время как у угольной печки парень с раскаленной докрасна кочергой делал флейты из стеблей бамбука, проделывая в них дырочки. Интересно, что на спектральном анализе второй стороны альбома можно увидеть статические фигуры Лиссажу, которые указывают на то, как аккуратно этот парень подходил к своему делу.

В ту ночь вся компания осталась в деревне и легла спать в пять утра. Местные освободили для них комнату и нашли несколько кроватей. Брайан и Сьюки спали в одном конце комнаты, Джордж – в другом, а Гайсин – на веранде. Они дали им отоспаться до 11 утра, что по их стандартам было невероятно поздно. Потом же все игроки на флейте или камыше, которые были в деревне, ушли прочь. Джордж внезапно услышал за дверью сначала какое-то легкое пошмыгивание, и внезапно раздался массивный диссонирующий аккорд, который они выдували примерно 5 секунд – огромная порция шума. После этого прозвучала серия отрывистых звуков, и все эти люди внезапно исчезли на большом расстоянии. Когда Брайан и его друзья кое-как оделись и выглянули наружу, в поле зрения уже никого не было. Это был сигнал к сбору.

Они снова начали работу. Запись флейт была сделана ночью. На диске в тишине ночи можно услышать, как вдали лает собака (для проведения празднества музыканты отвели своих собак примерно за 400 м), и как плачет ребенок – если вы прислушаетесь. Флейтисты играли парами – один использовал циркулярное дыхание, чтобы выдуть основную ноту-фон, в то время как второй играл мелодию, а потом, после многих тактов или недолгого времени (около 30 секунд), они менялись ролями. Что интересно, во время записи у одного из флейтистов был насморк, и слышно, как он шмыгает носом, когда играет фоновую ноту. Это пошмыгивание показывает ту скорость, с которой он дышал, держа ее. Эти музыканты использовали такую же технику, что и Роланд Керк (известный джазовый саксофонист, его считает своим вдохновителем Иэн Андерсон из “Jethro Tull”), который играл на своих инструментах без каких-либо пауз для взятия дыхания. Они создавали у себя во рту некий «мешочек» воздуха, контролируя его щеками, постоянно выдувая звук, когда вдыхали воздух. Потом в этот «мешочек» они направляли воздух из своих легких.

Сегрегация в деревне была очень странной: женщины носили с собой своих сыновей до 7-летнего возраста, на которых даже были надеты женские одежды и берберские украшения. Мужчины жили в другой части деревни и сами готовили себе еду – они не принимали в пищу ничего, до чего бы дотронулась женская рука. Песни женщин были спиритуальными и очень личными, и чтобы записать их, Джорджу пришлось надеть джеллабу (марокканский халат) с большим капюшоном, чтобы его можно было принять за «почетную женщину». Три певицы пели внутрь некоей штуки вроде круглого барабана, и Брайан решил позднее подвергнуть эту запись фазингу для того, чтобы синтезировать воздушный эффект, который сопутствовал им везде, где они находились.

Гости провели в Джаджуке еще целый день. Брайан курил «киф» и привез с собой немного морфина и лекарств от астмы, которые он так и не пустил в дело. А потом он начал неистово танцевать под мелодию джаджукканцев – по-сумасшедшему, как если бы он впал в транс. Унесенный гипнотическим потоком музыки Джаджуки, Брайан продолжал танцевать и наслаждаться ею всю ночь и все следующее утро. Звуки и вибрации, которые Брайан услышал и прочувствовал в этой удивительной деревне, были для него очень важны; его восхищение той необычной музыкой с тех пор не ослаблялось ни на йоту. И музыканты инстинктивно чувствовали это.

Брайон Гайсин описал обряды и музыку Джаджуки в аннотации к альбому Брайана так: «Магия именует сама себя «Иным Методом» для контроля над материей и познанием пространства. В Марокко магия практикуется более усердно, чем гигиена, хотя экстатические танцы под музыку местных братств вполне можно назвать формой психической гигиены. Вы узнаете свою собственную музыку, когда однажды слышите ее. Вы попадаете в струю и танцуете, пока не придет время платить дудочнику за его игру…

Пан, Бу-Джелуд, Отец Кож, танцует лунными ночами в своей горной деревне Джаджуке под вой сотен дудок Мастеров-Музыкантов. Внизу, в городах, далеко к морю, можно услышать дикие рыдания похожих на гобои раитов – обморочное дыхание паники, принесенной ветром. За неухоженным частоколом гигантских голубых кактусов, окружающих деревню на вершине холма, музыка льется потоками, питая и оплодотворяя расстилающиеся книзу поля.

В самой деревне дома под соломенной крышей припадают к земле в своих садиках, скрывая собой обрамленные кактусами переулки. По их лабиринту вы идете к широкой зеленой деревне, где дудят дудочники; пятьдесят раитов собрались напротив обвалившейся от сильного удара молнией стены, разрежая своими звуками воздух. Пятьдесят диких флейт выдувают шторм рядом с ними, в то время как отряд из маленьких мальчиков в рубахах с длинными поясами и в коричневых шерстяных тюрбанах барабанит подобно грому. Все жители деревни одеты в свои лучшие белые одежды, они кружатся большими кругами и вьются вокруг одного дикаря в шкурах».

Брайан поместил такие комментарии в аннотации:

«…В Джаджуку еще только будет построена дорога; там нет электричества, водопровода и всех удобств, без которых многие из нас закричали бы диким криком в таком дискомфорте. Кстати, такой школы, как там, тоже нигде нет. Все знания и культура передаются от матери к ребенку до 12-летнего возраста, и тогда в этом возрасте отеческая община наблюдает за мальчиками в их нежном возрасте, и им невозможно увидеть юных девушек вплоть до самой свадьбы.

Что особенно важно – здесь существует специфически отработанная манера и тип музыки, которая играется и поется во время празднества. Пьесы и, как следствие, высшие точки этой музыки для диска были специально укорочены, и когда вы видите, что многие из этих песнопений продолжаются часами, то поймете эту необходимость. Мы извиняемся за то, что ведущая певица практически не слышна во время песнопений женщин, но она и остальные поют не для публики, состоящей из простых смертных – они выпевают заклинания для иных миров, и когда мы записывали ее, она прятала свой прекрасный голос в звуках барабана, на котором играла. Это было не для наших ушей. Как бы то ни было, мы надеемся, что запечатлели-таки дух и магию Джаджуки».

Вернувшись в Танжер, Брайан, Сьюки и Джордж повидались с самими Уильямом Берроузом, автором легендарной книги “Обнаженный завтрак”. Впрочем, разговора не получилось – Берроуз чувствовал себя неважно и не уделил Брайану должного внимания. В тот день Джордж лег спать очень усталым, но вскоре Брайан разбудил его, сказав, что магнитофон не работает, и ему пришлось прийти в его номер и постучать по магнитофону сзади, чтобы тот заработал. Вот уж эта беспомощность рок-звезды перед мирскими трудностями!.. На следующий день Джордж вспомнил, что когда приходил к нему, то был абсолютно голым. Он извинился перед Сьюки, но та, кажется, особенно не переживала по этому поводу. А потом они пошли на пляж. Самое интересное, что это место было абсолютно пустынным. Водный патруль сначала не пускал их туда, но потом пропустил. Было очень сильное течение, и купаться в тот день было запрещено. Брайан сказал, чтобы Джордж был осторожен и оставался на мелководье. Следующее, что он услышал – это крик Сьюки о том, что какая-то дальняя точка на горизонте – это Брайан. (Обратите внимание на это происшествие – оно много скажет нам уже позднее, когда Брайан покинет этот мир.)

В Танжере Брайан вернулся к своим «нормальным» саморазрушительным привычкам – он стал много пить и активно принимать наркоту, после чего становился очень агрессивным. Однажды, после очередной непечатной тирады, он неожиданно рухнул на пол без единого движения, чем немало испугал Джорджа. Сьюки удалось успокоить его – она сказала, что с Брайаном такое случалось каждый вечер. Возможно, это падение было результатом действия алкоголя и мандракса – а может быть, Брайан просто дурачился.

Марокканская эпопея Брайана и Джорджа окончилась тем, что первый вместе со Сьюки отправился в Лондон, а второй остался в Танжере еще на пару недель – ему уж очень там понравилось. Брайан купил Джорджу обратный билет в первом классе. Перед отъездом Чкьянц проинструктировал Джонса, чтобы тот не слушал записи слишком часто, иначе они могут стереться.

Брайан хотел привлечь к музыке Джаджуки внимание во всем мире и переложить ее на язык современного рока. Бахир Аттар с тех пор считал и считает его «великим музыкантом». После того, как в 1971 г. были изданы записи, сделанные Брайаном, под названием “Brian Jones Presents the Pipes of Pan at Joujouka”, никто и не предполагал, что это станет началом обширной дискографии музыкантов Джуджуки. В первой половине 1975-го был выпущен еще один их альбом – “Jajouka Black Eyes”. Они были так благодарны Брайану Джонсу за все, что он сделал для них, что превратили школу, в которой обучаютcя их сыновья, в своеобразный «центр всемирного культа Брайана Джонса». На ее стене висит фотопортрет Брайана работы Дэвида Бэйли, и джуджукканцы сложили песню на магрибском диалекте арабского языка под названием “Брахим Джонс”, в которой говорится о том, что светловолосый человек, прославивший их музыку по всему миру, находится с ними сейчас и будет пребывать здесь вечно. Это – неистовая и моторная марокканская песня, в ней всего несколько английских слов, и, кажется, что портрет Брайана прыгает в своей рамке, когда они поют ее:

«Когда Брахим Джонс был с нами,

люди деревни не знали, что происходит.

Когда Брахим Джонс был с нами,

мы были очень счастливы.

Он записал нашу музыку для того,

чтобы ее услышал целый мир.

Сила Джаджуки происходит от святого Сиди

Хамида Шейка, который похоронен здесь.

Брахим Джонс покинул нас, но мы никогда

не забудем того, что он для нас сделал.

Ах, Брахим Джонс,

Джаджука Роллинг Стоун,

Ах, Брахим Джонс,

Джаджука совсем под кайфом».

Вернувшись в Лондон, Брайан слушал свои драгоценные записи снова и снова, проигрывая их и в обычном режиме, и задом наперед. Он снова и снова показывал их участникам группы, убежденный – несмотря на их равнодушие – что именно в этих звуках сокрыто будущее мировой музыки. И он был прав. Спустя 20 лет «Роллинги» пригласили музыкантов Джаджуки на запись своей песни “Continental Drift”. В 90-е годы джуджуккский инструмент раита прозвучал в одной из песен группы “Enigma”. Но в 1968-м Брайан был один.

Альбом «Роллингов» “Beggars Banquet” к тому времени был почти готов. Время шло, и в июне пришло время суда над Брайаном. Он очень нервничал. Суд заслушал показания представителей полиции о том, как они приехали к нему домой, и как детектив обнаружил обвиняемого сидящим на полу с телефоном в руках, собирающегося звонить своему адвокату. Когда Брайану предъявили ордер на его арест и спросили, почему он не открыл дверь немедленно, его предположительным ответом было: «Вы и так все знаете. Почему мне все время докучают?»

Обстоятельства, при которых детектив, прошедший в одиночку в спальню и обнаруживший там кусочек гашиша в клубке с шерстью, весьма туманны. Почему его решили наказать таким образом? Этот клубок с гашишем был не его собственностью. Ранее в этой квартире жила актриса Джоанн Пететт. Брайан с явным раздражением сказал суду, что не вяжет носки, и что у него также нет подруги, которая вяжет.

Опытный адвокат Брайана, Майкл Хэйверс, обратил внимание суда на непрофессиональную, если не сказать сомнительную, ажитацию офицера, который нашел в квартире наркотики. Он предположил, что она было весьма неуместной. Более того, в Лос-Анджелесе была допрошена актриса, жившая в этой квартире до Брайана. Она согласилась с тем, что клубок мог быть ее собственностью, но в нем определенно не могло быть наркотиков.

На суде Брайан старался держать себя в руках, несмотря на явную угрозу тюремного заключения и мстительные взгляды, которыми его одаривал главный обвинитель. Доктор Флуд снова выступил с рекомендацией по поводу того, что Брайана не следует держать под стражей. Во время процесса в зрительную галерею пробрались Мик и Кит, и суд начал больше напоминать сходку бандитов Дикого Запада. Это произвело на всех присутствующих впечатление более или менее публичной – но, к сожалению, безмолвной поддержки Брайана.

Брайана не следовало признавать виновным – даже судья в своей заключительной речи дал направление мысли присяжных о том, чтобы его не признавали таковым. Но есть что-то такое в нас, когда мы исподволь желаем, чтобы те, кто избалован привилегиями, были бы рано или поздно за что-нибудь наказаны. Пуританское убеждение о том, что каждый должен в конце концов расплатиться за свои грехи, победило – присяжные вернулись со своего совещания с вердиктом о виновности. Для Брайана это не прозвучало новостью.

Судья Реджинальд Ситон уже был жесток и бесчувствен по отношению к Брайану, когда приговорил его в прошлом году к девяти месяцам тюрьмы. Когда на этот раз он зачитывал приговор, Брайан ожидал самого худшего. Ситон сказал: «Мистер Джонс, вы признаны виновным. Я собираюсь отнестись к вам, как к любому другому молодому человеку, предстающим перед этим судом. Я собираюсь оштрафовать вас по вашим же меркам: 50 фунтов и 105 фунтов судебных издержек». С иронией он добавил: «У вас будет одна неделя на то, чтобы выплатить эту сумму. Ваш условный срок не будет отменен, но вы должны теперь следить за своими поступками и больше не употреблять наркотики».

Осуждение тяжким бременем легло на душу Брайана. Встретившись после суда с экстатичной, в слезах Сьюки, он попробовал поприветствовать своих собравшихся поклонников широкой улыбкой, которая бы означала то, что теперь все невзгоды позади – но вместо улыбки у него получилась только жалкая и душераздирающая гримаса. Скрывшись в недрах своего роскошного «Роллс-ройса», Брайан тихо уехал домой.

Однако после суда депрессия с новой силой сковала его душу. Хотя у него и были стабильные отношения со Сьюки, он по-прежнему не мог оправиться от ухода Аниты. Он любил ее отчаянной и безнадежной любовью. Брайан испытывал сильнейшее чувство одиночества. Однажды он сказал Ронни Мани, что заплатит ей, если она согласится жить с ним – не как любовница, а чтобы защищать его от всех тех людей, которых он не мог в своей слабости послать куда подальше. Ронни ответила Брайану, что ему нужно учиться доверять самому себе и что нельзя считаться с тем, что вокруг тебя всегда кто-то ошивается. Спустя несколько дней после этого Брайан попросил ее найти ему девушку по вызову, но не для того, чтобы переспать с ней, а просто чтобы с ним побыл кто-то и подержал его за руку. Ронни привела к нему некую жрицу любви по имени Доун, и они с Брайаном провели всю ночь в разговорах, а наутро Брайан упросил Доун взять у него деньги за визит. Этот эпизод как нельзя больше напоминает момент романа Сэлинджера “Над пропастью во ржи”, когда главный герой вызывает проститутку затем, чтобы просто поговорить с ней по душам. Неважно, что это закончилось по-другому – Брайан в свои 27 лет все еще был подростком; он нисколько не повзрослел, и смесь одиночества, растерянности и наивности по-прежнему сопутствовали его характеру, не желая уходить с возрастом. Идеальной жизнью для Брайана всегда была и оставалась возможность отдавать всю свою энергию музыке – возможность управлять ей и всем, что из неё следует. А все остальное? Да, секс был для него необходимостью, – это признавала еще Пэт Эндрюс. Он мог желать секса без отношений – если они отягощали его. Но в то же время он более, чем кто-либо другой, искал истинные чувства и поддержку в своей жизни. Он нуждался в сострадании.

Это было одной из функциональных черт в характере Брайана – он желал от окружающих того, чего не давал им, или не мог дать им никогда. Его понимание людей и всего мира было раз и навсегда извращено сначала нелегкими семейными отношениями в детстве и ранней юности, а затем – без особого труда добытой любовью женщин, славой и деньгами – со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Брайан добился всего чрезвычайно легко – или, по крайней мере, так ему казалось. И малейшее напряжение собственных сил вызывало в нем теперь такое внутреннее, почти органическое, отторжение, что вскоре он был готов проклинать все то, к чему так отчаянно стремился. Это, скорее всего, было следствием его воспитания, которое с течением времени превратилось в неотъемлемую сущность его души и тела.

Вероятно, ребенком и подростком Брайан был чрезвычайно несчастлив. Он отчаянно нуждался в поддержке своих родителей. Где они были тогда, когда он ждал их помощи? Иногда, когда он звонил Джэни или Ронни, те задавались неизбежным вопросом – почему он не говорит то или это своим папе или маме? Брайан жаждал любви, но какой именно? Вряд ли он знал точно, какая именно любовь ему нужна – ведь его искренне любили в свое время и Пэт, и Линда. Вероятно, он просто устал от жизни и от людей.

Брайан решил поселиться в сельской местности. Ферма Котчфорд, бывшее жилище А.А. Милна, автора бессмертных книг о Винни-Пухе, была тогда выставлена на продажу. Брайан поехал на встречу с американской супружеской четой Тейлоров (и снова мистическое совпадение – в рядах «Роллингов» через полгода его заменит гитарист именно с этой фамилией), которые продавали дом. Едва Брайан ступил в Котчфорд, его сердце было потеряно навсегда – он сразу же влюбились в этот дом и купил его буквально за пять минут. В сделку включили условие: он берет к себе и жившую в доме домработницу миссис Холлетт. Ее долгая служба была неотделима от фермы, и к счастью, она согласилась работать у Брайана. Покупка была совершена 21 ноября 1968 года. За королевскую сумму в 30 тыс. фунтов Брайан стал гордым владельцем Котчфорда.

4 декабря «Роллинги» выступили на воскресном шоу Дэвида Фроста с песней “Sympathy For the Devil”. Группа «мимикрировала» под инструментальную фонограмму, в то время как Мик Джаггер пел вживую. Брайан во время съемок клипа сидел за клавишными. Это оказалась последняя телесъемка, вышедшая в эфир при его жизни. Выглядел он неважно – словно постаревшим на несколько десятилетий. Во время фотосессии после съемок он демонстративно отстранил от себя руку Мика Джаггера, пытавшегося «по-дружески» подержать его за локоть.

Альбом “Beggars Banquet” был, наконец, выпущен на следующий день после долгих споров с “Decca” по части оформления. По поводу выхода диска группа устроила «банкет нищих» в Елизаветинской комнате отеля “Gore” на лондонской Куинс-Гейт. Все закончилось битвой кремовыми тортами, в которой никто не остался безнаказанным. Брайан швырнул тортом прямо в лицо Мика, и досужие наблюдатели могли заметить, насколько это было проявлением его затаенной агрессии по отношению к нему. Отношения между Брайаном и остальными «Роллингами» были к этому времени как нельзя более холодными.

Тем не менее, вклад Брайана в новый диск группы вошел в анналы поп-музыки. Скорбные звуки его слайд-гитары наверняка были отражением его изоляции и внутренней неустроенности. Его гитара никогда не звучала так отстраненно, так одиноко, как у других музыкантов – чернокожих, белых, живых или умерших. В чернокожей фолк-культуре игра на слайд-гитаре всегда имела характер человеческой речи. Брайан просто превзошел себя в “No Expectations”, потому что эта песня была рассказом о нем самом, о его чувствах.

Спустя неделю Брайан принял участие в своей самой последней записи с «Роллинг Стоунз». Проект «Рок-н-ролльный Цирк», задуманный режиссером Майклом Линдси-Хоггом, включал в себя двухдневные съемки, начавшиеся 10 декабря в студии “Intertel” в Уэмбли. В них были задействованы “Who”, Эрик Клэптон, Джон Леннон и Йоко Оно, Митч Митчелл и “Jethro Tull”. Было несколько причин, по которым фильм не вышел тогда на экраны, но в основном из-за того, что «Стоунз» посчитали, будто “Who” выступили лучше них. “Who” записывались ранним вечером, а «Роллинги» начали только в 2 ночи. Потом их съемка растянулась на 5 часов, и «Стоунз» чувствовали себя измотанными. Напряжение ощущалось не только из-за того, что съемки шли очень поздно: внутри группы ощущался определенный стресс. Брайан повредил себе кисть руки, когда был в Марокко, записывая музыкантов Джаджуки. Она еще не зажила, и ему было больно, когда он играл. Брайан и вовсе хотел отказаться от участия в съемках, но Линдси-Хогг уговорил его прийти, сказав ему: «Что такое «Роллинг Стоунз» без тебя?»

На съемках этого шоу Брайан затеял свой последний в жизни тихий бунт против группы, которую он сам же и создал. За время съемок с его участием была записана только одна песня – “No Expectations”; во всех остальных он только делал вид, что играл, так как его гитара не была подключена к усилителям. Все эти сутки он был в одной и той же одежде: мятые вельветовые штаны и пиджак, на котором были следы от еды и напитков. Трудно было поверить в то, что он все это время не менял своего наряда – в то время, когда у него их было такое множество. Брайан был явно не в себе – и этого не могли не заметить и другие музыканты, участвовавшие в шоу. Теперь ни для кого не было секретом, что в группе грядут глубокие перемены. Брайан потерял всякий контакт с группой. «Роллинги» терпели Брайана уже долгое время, и Брайан, в свою очередь, так же долго терпел их. Ему нравился успех, он действительно любил славу и деньги – даже, кажется, пресытился ими. Но в то же время он хотел играть Блюз с большой буквы. Брайан по-прежнему не находил в себе решимости и силы взяться в одиночку за собственное, столь трудное и ответственное дело – сольную карьеру. Это был очередной год, насыщенный стрессами, и он просто устал воевать со всеми и вся. Он смог свободно вздохнуть только тогда, когда вся группа разъехалась на Рождественские каникулы. Вместе с Линдой Кит (к тому времени у него случилась временная размолвка со Сьюки) Брайан отправился на Цейлон (ныне Шри-Ланка). Здесь он обозрел дилемму с более безопасной дистанции и пришел к выводу, что существование в подобном вакууме разрушит его как личность. Ходили слухи, что во время съемок «Цирка» у Брайана был разговор с Джоном Ленноном, который, внемля жалобам Брайана, якобы посоветовал ему покинуть команду. Если это и было правдой, то слова Леннона наверняка могли всколыхнуть еще больший водоворот противоречивых чувств в и без того неспокойной душе Брайана.

В любом случае, эту пропасть уже было не перейти. Если бы Брайан согласился плыть по течению без каких-либо личных целей или амбиций, тогда его жизненный путь был бы просто легкой прогулкой. Но он хотел чего-то большего. Он был очень талантлив, и его видение музыкальных горизонтов простиралось гораздо дальше того, чего «Стоунз» уже добились. Он не мог быть простым пассажиром на борту корабля под названием «Роллинг Стоунз», так как ему однажды уже выпала уникальная возможность быть ее лидером и стоять у руля. Как бы долго он ни укрывался от активных действий, в студии между ним и другими участниками «Стоунз» то и дело вспыхивали конфликты. Встречаемый с явным раздражением, он осознал, что стал для них персоной нон грата. Критическая точка в его жизни и карьере была не за горами.

На Цейлоне, незадолго до конца года, посетив астролога, Брайан получил от него странное предупреждение: «Соблюдайте осторожность при плавании в наступающем году. Не входите в воду без сопровождающего». На ферме Котчфорд тем временем был оборудован прекрасный наружный бассейн.

Глава 10

1969 год

Брайан встретил новый 1969-й год на Цейлоне, и начался этот год, скажем прямо, неважно. Разодетый в колоритный розовый костюм, психоделический галстук и круглые затемненные очки, он вступил в конфликт с управляющим гостиницы в столице этого государства, который, едва взглянув на него, записал в книге регистрации у Брайана напротив графы «профессия» слово «бродяга». Брайан в ярости выпалил: «Я зарабатываю себе на жизнь в поте лица! У меня есть деньги, и я не желаю, чтобы ко мне относились как к человеку второго сорта». Там же, на Цейлоне, Брайан и Линда посетили с визитом Артура Кларка, автора книги «2001: Космическая Одиссея», с которым Брайан познакомился чуть раньше через общих друзей, – а также с его братом. Брайан был на Цейлоне в хорошей форме – он даже играл на сцене с местной группой. Он дважды дрался из-за ревности с Линдой, чем та была весьма обрадована.

В начале января Брайан, загоревший и поздоровевший, вернулся в Лондон в той надежде, что правосудие изменит свое решение в его пользу. Будучи дважды судимым, он понимал, что ему теперь очень нескоро дадут визу в Штаты, и волновался о том, что рискует своей карьерой. Апелляционный суд слушался 13 января 1969 года. Адвокат Брайана Майкл Хэйверс заявил в суде, что из-за того, что присяжные могли иметь предвзятое мнение, их вердикт был не объективен. Представители полиции заявили, что обнаружили в квартире Брайана треть унции конопли в клубке с шерстью. Брайан снова опроверг, что что-либо знает об этом клубке. Он сказал, что проживал в той квартире временно – всего 2 недели. Мистер Хэйверс доложил, что это – недостаточные улики, и что суд должен «несколько усомниться», особенно после того, как судья уже высказал свое сомнение касательно приговора. В итоге Брайан был оправдан.

На суде мыслями Брайан был за 3000 километров от Лондона – в Джаджуке. Сейчас там проходил ежегодный праздник. Он шел в канун Аид-эль-Кебира (полной луны), когда исполняются Ритуалы Пана. По словам Бахира Аттара, Брайан хотел играть роль Бу-Джелуда на празднестве, которое должно было длиться 7 дней и ночей, обернутый в свежесодранные козьи шкуры. Однако Джордж Чькянц вспоминает, что Брайан в последний момент сам не захотел посетить этот праздник, так как имел какие-то «смутные опасения по поводу того, чтобы частично войти в мир духов». Какие пророческие опасения!

Уставший от треволнений городской жизни, Брайан переселился из Лондона и обосновался на ферме Котчфорд – поместье в 4,8 гектара площадью. По слухам, в доме, расположившемуся примерно в 80,5 км к юго-востоку от Лондона на краю леса Эшдоун в Хартфилде, Сассекс за несколько веков до того, как его купил А.А. Милн, якобы останавливался сам король Вильгельм Завоеватель. В Котчфорде было 6 спален, 3 приемных покоя, 3 ванны, гаражи, квартира для обслуги и бассейн с подогревом. В саду стоят солнечные часы с высеченными на них фигурками ослика Иа, Пуха и Пятачка. В углу сада, пестрящего разноцветными цветами, находится статуя Кристофера Робина в полный рост. Эти идиллические атрибуты смягчали и успокаивали Брайана. Но для него новая ферма стала чем-то большим, нежели просто деревенской резиденцией. Все англичане выросли на Винни-Пухе, в том числе и Брайан. Его детская мечта сбылась, и теперь он владел этим жилищем – то, о чем большинство простых смертных могло только мечтать.

Брайан очень полюбил свой новый дом. Построенный в XV веке, он был значительно преобразован А.А. Милном, который превратил его из трех рабочих коттеджей в один. Жене писателя принадлежала идея разбить сады-террасы там, где изначально была большая холмистая лужайка, и она высадила в саду основную часть деревьев. Брайан часто бродил по его раскидистым гущам, останавливаясь у солнечных часов, вокруг громоздкого пьедестала, на которых были выгравированы фигурки всех героев книг о Пухе. Он обожал солнечные часы, но больше всего гордился потайной тропинкой за домом, по которой к нему никто не мог попасть. Брайану нравилось, что только он может гулять по ней.

Приезд Брайана в Котчфорд был обставлен невероятной секретностью. На ферме пошли слухи об истинной личности ее нового владельца. Ее работники знали, что скоро приедет новый владелец, но были не в курсе, кто же он такой. Они спрятались в кустах, чтобы поглядеть на его авто, но все окна машины были затемнены, и они смогли только рассмотреть, как некто, похожий на игрушечного медвежонка – большой круглый шар из меховой шубы и меховой шапки – направился прямо в дом. Конечно же, это был ни кто иной, как Брайан в своем зимнем облачении. Садовник Мик Мартин немедленно отрапортовался новому владельцу и назвал его в беседе «сэр», чем весьма раздосадовал Брайана. Тот немедленно попросил называть его только по имени. В доме вместе с Брайаном поселилась и Сьюки.

Доктору Флуду показалось, что покупка Брайаном фермы Котчфорд – это попытка спрятаться в какую-то нереальную фантазию. Он считал, что купить дом Винни-Пуха – это далеко не творческая идея. Впрочем, к началу 1969 года он и Брайан не встретились в стенах клиники ни разу. Очевидно, что Брайан махнул рукой на свое лечение, хотя и продолжал принимать предписанные ему лекарства.

Вначале Брайан жил в основном в Лондоне, а на выходные приезжал в Котчфорд вместе с Сьюки, а иногда с фотографом Дэвидом Бэйли, тогда работавшим в журнале «Vogue», и фотомоделью Пенелоуп Три. Брайан колебался между ролью деревенского сквайра, отдыхая перед камином в компании собак и кошек у своих ног, и дебошира, гудящего на полную катушку в столице. Долгие вечерние прогулки по деревне иногда уравновешивали эту изматывающую дихотомию. В Котчфорде Брайан менялся в лучшую сторону – он наконец-то обрел счастье и снова смеялся. Но его застигла патовая ситуация в «Роллингах» – он не знал, что делать дальше, и потому много нервничал. В итоге Сьюки была вынуждена покинуть его. На прощание она сказала, что вернется к нему, когда он перестанет вести себя как поп-звезда. Брайан принял эту новость стоически. Вскоре в его жизнь вошла новая спутница – 23-летняя шведка Анна Катарина Волин, некоторое время работавшая в гоу-гоу-группе “Ravens”. Она познакомилась с Брайаном еще два года назад в клубе “Speakeasy”, где они разговорились, а спустя некоторое время снова встретились на вечеринке и начали активно встречаться.