Текст книги "ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»"

Автор книги: Анатолий Лазарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Успех группы рос, и Брайан все чаще сомневался, сможет ли он быть звездой и при этом оставаться самим собой. Нужно ли ему было затмить Мика? Или достаточно было бы быть просто Брайаном Джонсом? Эти вопросы не давали ему покоя, когда группа начала получать письма от поклонников. Брайан часто спрашивал Линду: «Как ты думаешь, кому фаны пишут больше всего? Как ты думаешь, Мик – лучше меня? Нравится ли фанам его типаж больше, чем мой?» Брайан вставал перед зеркалом дома у Линды и говорил: «Мик делает так, так что я думаю и мне нужно делать так же… И как ты думаешь, что бы такое одеть для девушек?» Иногда Брайан плакал, потому что он чувствовал, как теряет контроль над группой, которую сам же и создал.

Олдэм тем временем продолжал свое наступление. Его излюбленной шуткой было посылать нескольких «Роллингов» в лучшие лондонские отели и наблюдать вместе с дюжиной журналистов и фотографов, как их оттуда с позором прогонят. После десятого раза Брайану это надоело. Зрителям нравилось видеть их как жертв истэблишмента, но это, как Брайан признавался своим друзьям, теперь очень беспокоило его.

Самым скандальным их выступлением стало, наверное, шоу на британском телевидении “Juke Box Jury”, где новые пластинки проигрывались специально для жюри из 4-х знаменитостей, которые голосовали за них табличками ХИТ или ОПУСКАЕМ. Специально для «Роллингов» это был единственный раз, когда разрешалось присутствие пятерых судей. Олдэм увидел в этом очередной повод для скандала, и проинструктировал их быть как можно более грубыми и невежливыми по отношению к представляемым дискам. Но Брайан быстро потерял к этому всякое терпение. Группа начала свои выкрутасы, как только села за свои места. Но Брайан несколько раз попытался призвать их к порядку, и сказал им, что они производят эффект непрофессионалов и должны позволить ведущим вести шоу в своей обычной манере. Это возымело на группу немедленное действие, и ребята неожиданно стали вести себя порядочно.

Но бомба уже взорвалась. Шокированные зрители после программы сразу же побежали строчить в редакцию гневные письма, так как «Роллинги» безжалостно проголосовали против всех пластинок, представленных в эфире. Одна женщина горько заметила, что всю программу они без перерыва курили, и только Брайан встал со своего места, когда пожимал руку леди. «Думаю, это было ошибкой – приглашать всех пятерых сразу, – вспоминал потом Брайан. – Наверное, первые двое должны были быть в одну неделю, а остальные – в другую; это было бы лучше». Он также пытался защитить «Роллингов», сказав, что: «Окружающие к нам относятся грубо, и это смешно. Так и надо. Но если мы кому-нибудь грубим, то… оу, как это ужасно!» С этого дня Брайан начал, словно акробат, балансировать на натянутом канате шатких переговоров с недоброжелательной общественностью. С одной стороны, он выходил из себя и в личных беседах осуждал хулиганский имидж группы – так часто, что его почти перестали слушать. Одновременно он был лоялен к «Стоунз» как к своей группе и больше остальных публично оборонялся от зенитной артиллерии нападок в их адрес, что, конечно же, потом выходило ему боком. Неудивительно, что большую часть своего свободного времени он пребывал в смешанных чувствах.

4 июля «Роллинги» заняли 1-е место в британском списке лучших синглов с песней “It’s All Over Now”. Атака Джонса на гитаре с первых же аккордов этой вещи привлекла к ней внимание настолько, что 150 тысяч предварительных заявок на нее пропустили сингл во все «горячие десятки» страны, потеснив хит “Animals” “House of the Rising Sun”.

А спустя всего несколько недель после этого Линда подарила Брайану третьего сына – еще одного прекрасного мальчика, которого они окрестили Джулиан Брайан. Он был так же рад Джулиану, как и Марку. Брайан стремительно прибежал в роддом, чтобы увидеть своего маленького сына – и, конечно же, Линду. Там же, в роддоме, он сделал Линде предложение руки и сердца. Мать Линды Вайолет и ее муж Алек тоже были там, и он первым делом попросил их благословения на союз с Линдой.

Советом Вайолет было то, чтобы они не спешили пожениться только из-за появления ребеночка. Предложение Брайана Линде было не пустым жестом, и конкретно в тот момент он явно отвечал за то, что говорил. Но на самом деле он, конечно же, был далек от того, чтобы завести семью – даже дальше, чем тогда, когда это было с Пэт. Хотя Вайолет и дала ему некоторое послабление, он уже отлично знал, чего от него ожидает семья Линды. Прошло совсем немного времени, чтобы он понял, какие трудности встают на его пути.

Напряженный график «Роллингов» позволил ему уйти от семейных проблем – но, как оказалось, лишь на время. Полностью игнорировать их было нельзя, и вместо того, чтобы сблизить пару, рождение Джулиана и давление со стороны родителей новоиспеченной матери, которое оно вызвало, изрядно ухудшило отношения Брайана с Линдой в последующие месяцы. У группы появился первый хит, и в оставшиеся полгода им нужно было показаться на ТВ в трех странах, без остановки проехаться с концертами по Франции, Голландии и трижды обернуться с гастролями вокруг света. В этом случае для Брайана семья была бы чересчур непосильным испытанием.

Это были нелегкие времена. Мечась между настроениями опустошенности и радостного оживления, изо всех благ новой «звездной» жизни Брайан наверняка наслаждался теперь только одним чувством – чувством предвкушения чего-то необычайного, нового и будоражащего перед тем моментом, как над группой поднимался занавес. На концертах публика просто бесновалась. Описывая свои чувства по поводу выступлений, Брайан говорил: «Атмосфера там более чем электрическая. Это – нечто осязаемое: как большая эластичная повязка, которая собирается лопнуть в любой момент».

То, что группа теперь должна была находиться друг с другом 24 часа в день, породило новые проблемы. Разногласия и различия между Брайаном и Миком с Китом очень влияли на его самооценку и самочувствие. В этом внутреннем, закрытом от посторонних мирке «Роллинг Стоунз» раскрылись самые неприглядные стороны отдельных личностей. Взаимоотношения внутри коллектива были несомненным источником проблем для Брайана. Он чувствовал себя во власти все возрастающего чувства досады и затененным именно благодаря Олдэму. Эндрю, будучи менеджером группы, имел неограниченную (до поры до времени) власть над группой, но Брайан был пуристом, настоящим музыкантом. Он лучше бы играл для двух человек, которые действительно слушают его, чем для двух тысяч, которые орут в зале на чем свет стоит. В то же время главной заботой и работой Эндрю было продвижение «Стоунз» на мировой рынок. Он считал пуризм Брайана чем-то глупым – что тот якобы помешан на определенном стиле музыки с ограниченностью и фанатизмом коллекционера марок. Брайан же считал Эндрю «музыкальным мусорным баком» – ему он никогда не нравился. Но Брайан знал, что Эндрю полезен группе, как никто другой.

Всегда впечатлительному Брайану нелегко было сносить нападки. Временами он чувствовал, что остальные питают к нему презрение, и это обижало его, но еще труднее ему было верить в то, что это – правда. К тому времени Мик и Кит научились очень смешно и обидно изображать его, фокусируя внимание на его физических недостатках – коротких ногах и шее. Их грубое и извращенное кривляние достигло своего апогея во время турне в Ирландии и просто смертельно обижало Брайана. Брайан, будучи почти на ножах с Олдэмом, не видел надежды на то, что это отношение к нему когда-нибудь изменится к лучшему. Ярость, которую он выплеснул на остальных «Роллингов» во время съемок “Juke Box Jury”, была прямой защитной реакцией на непотребный имидж группы, который Олдэм решился защищать не на жизнь, а на смерть. Все чаще и чаще чувствуя себя словно прижатым чей-то беспощадной и властной рукой к холодной стене, Брайан начал пить.

Когда с ним была Пэт, он почти не делал этого. Однако как только он переселился в Лондон, он начал понемногу принимать алкоголь, чтобы быть более уверенным в себе. Это «понемногу» с течением времени увеличивалось и увеличивалось так, что к 1964-му он почти стал алкоголиком. Также из-за постоянного нервного напряжения он стал выкуривать по 60 сигарет в день, что еще более ослабило его пораженные астмой легкие. Помимо этого он – как, впрочем, и все остальные – страдал от отсутствия сбалансированного питания. В перерывах между концертами они довольствовались всего лишь каким-нибудь бургером. Домом для них было то место, где кончался последний тур. Времени для сна – редко в одиночку – выдавалось у Брайана катастрофически мало, и постоянная усталость усиливала его неуверенность в себе и углублялась с каждым днем все больше и больше. Он выпивал, чтобы побороть пугающее его чувство неуверенности, и тогда его поведение становилось весьма странным. Уверенность, которую он теперь искал, навсегда покинула его. Обида, досада и смущение терзали его душу, он становился невероятно колючим и агрессивным.

Самая большая наглость со стороны остальных «Роллингов» заключалась в том, что после того, как Брайана так бессердечно и обидно передразнивали, от него ждали, что он будет играть на сцене с такой же отдачей, что и всегда. Никто не сможет отрицать, что сила и драйв «Стоунз» во многом шли именно от Джонса. Группа заставляла его молчать и играть, как будто бы ничего не происходило. Брайан не мог ни забыть, ни простить всего этого. В итоге среди них он чувствовал себя одиноким и готовым постоянно обороняться. Подозрение, что остальным нравится видеть его подавленным, вскоре превратилось в его самое большое убеждение. Он считал, что его благополучно отставляла в сторону «Анти-святая Троица» в лице Мика, Кита и Эндрю. Как он не старался скрыть от всех свое плохое настроение, ему становилось все горше и горше. Самое несправедливое, что даже после его смерти не все находят в себе силы понять Брайана и посочувствовать ему.

Непрерывные гастроли продолжались, и теперь им приходилось курсировать между бедламом, что творился во время их концертов, и бедламом в их личных отношениях. Брайан всегда боялся толпы. Парадоксально, но факт: ее хаотический энтузиазм давал ему некий эмоциональный толчок. В действительности он был робкой и нервной натурой, не приспособленной к публичной жизни, и массовая истерия пугала его. Впрочем, она пугала их всех, особенно если что-то случалось не так, как надо. Так, в “St. George’s Hall” в Брэдфорде Брайан был атакован фанатами, когда группа решила пробежаться через дорогу к своему отелю между концертами. В перерыве между шоу «Роллинги» не захотели сидеть в своей гримерке до начала второго концерта и решили в шутку перебежать дорогу к отелю. Всем им это удалось – кроме Брайана. Перед тем, как Брайан появился перед входом в гостиницу, фаны плотно обступили его. Он повернулся и побежал в другую сторону. Фаны немедленно побежали за ним и настигли Брайана, порвав его одежду в клочья. Наконец, он вернулся с полицией – без пиджака, без рубашки, потеряв ботинок и несколько прядей волос. Подобное вскоре произошло в Шеффилде. Поклонники подкараулили его в городском сквере. Брайан бежал через весь город, а позади него были 50 разъяренных девчонок, которые срывали с него одежду клочок за клочком. В это время остальные «Стоунз» наблюдали за этим из окна гостиницы и смеялись от души.

К осени 1964-го Британия виртуально разделилась на два лагеря. «Ты – фан «Стоунз» или фан «Битлз»?» – вот каков был самый насущный вопрос сезона. О том, чтобы быть поклонником и тех, и других, невозможно было и думать. Соперничество между ними было как никогда острым, и выбор между двумя группами обычно характеризовал самого человека. Быть фаном «Битлз» означало быть милым, дружелюбным и безопасным для окружающих. Быть же фаном «Стоунз» – это ставило вас на определенную ступень, словно оставляло у вас на лбу клеймо нонконформиста.

В то время как Лондон «раскачивался» под звуки музыки группы “Who”, “Small Faces” и “Kinks”, «Роллинги» продолжали сеять по стране разрушение. Градус истерии повышался и повышался. Выдранные из пола сиденья и разорванные занавесы стоили театрам, в которых они выступали, всех их доходов. Однажды какие-то парни из публики решили положить конец фатальной привлекательности Брайана на сцене, и на одном концерте его рояль «Стейнвей» был увезен прямо из-под рук и скинут за кулисы. Бесчисленные концерты были отменены из-за страха перед повторением актов вандализма. Этот вирус разрушения, приносимый концертами «Стоунз», стремительно разносился по Европе, где «роллингомания» намного превзошла «битломанию».

В октябре Брайан попытался все-таки протянуть одну свою песню в репертуар группы: это была “Dust My Pyramids”, записанная для радиопрограммы Би-Би-Си. Песня, продолжавшаяся меньше минуты, была более похожа на импровизированный джэм в духе Элмора Джеймса, и открывала программу группы. Особого резонанса она не получила. В том же месяце группа объявила миру, что будут гастролировать по Южной Африке. В это же время Чарли раздосадовал Олдэма тем, что тайно женился на своей невесте Ширли Шеферд.

Осенью «Роллинги» завоевали Германию и Бельгию. 18 октября, после неудачной попытки министра внутренних дел Бельгии запретить там концерты «Стоунз», они сыграли перед обезумевшей толпой на Всемирной ярмарочной площади в Брюсселе – за ее воротами собрался еще более широкий контингент, которому не удалось достать билеты. Этих взбешенных молодых людей едва сдерживала мрачная вооруженная полиция с собаками. Спустя два дня анархия началась и на улицах Парижа, где они сыграли в «Олимпии»; на этот раз фаны были так смелы, что с бешеной силой вступили в бой с жандармами.

Второе американское турне началось спустя 3 месяца после рождения Джулиана. В нем группу ждало целых два престижных выступления: одно в Академии музыки, а второе, более важное – долгожданный дебют на шоу Эда Салливана. О своем решении пригласить группу сам Салливан пожалел, едва «Стоунз» появились на сцене. Хотя они выглядели вполне прилично – Брайан даже одел костюм и галстук – зрители были по-прежнему неприятно поражены их неформальным стилем и понуждали Салливана объяснить всем, зачем он вообще пригласил их выступать. Защищаясь, он сказал, что не видел группу до последней секунды их выхода в эфир, и даже не представлял, что они будут выглядеть настолько вызывающе. Позднее он был вынужден заверить зрителей в том, что они больше никогда не появятся у него на шоу.

Брайан, как всегда, был поглощен музыкой, и если в июне самой большой радостью для него был визит в “Chess”, то теперь он был переполнен самыми приятными чувствами от походов в студию “RCA” в Голливуде. В перерывах между съемками церемонии награждения премией “TAMI” и шоу “Shindig!” Брайан умудрился подцепить вирус, уложивший его на пару недель в постель, и без того апатичного и усталого.

Брайан был снова ослеплен совершенно новым для него образом жизни. Быть отцом и мужем с одной стороны, и рок-звездой – с другой, это казалось для него просто невозможным. Постоянные пробежки от интервью на концерт и от концерта на телешоу не оставляли Брайану ни минуты драгоценного времени на рефлексию по поводу своей частной жизни и отношений с Линдой. Часто пресыщенного, усталого и смущенного Брайана бросало в эмоциональные крайности. Он мог быть любящим и веселым в первую минуту – и отвратительно кричащим в следующую, что казалось Линде явной провокацией. Так, однажды Брайан побил Линду совершенно без повода. Он ударил ее просто потому, что был на взводе. Большую часть времени Брайан балансировал на грани нервного срыва, и это было очень заметно. Он мог кардинально меняться за какие-то секунды. Временами у него были проблемы с контролем над своими эмоциями. Он был достаточно разумным для того, чтобы держать себя в руках, но порой у него не было на это никакого желания. Ему было присуще качество, которым страдают многие из нас: испытывать себя на пути опасности – как далеко ты сможешь в этом зайти.

Последним релизом года стал ноябрьский сингл “Little Red Rooster” – весьма смелая вещь, продолжавшая линию “It’s All Over Now”. Это было возвращение к чистому и незамутненному блюзу. Сексуальные намеки в тексте этой песни были весьма умелыми, но что действительно сделало этот номер успешным – это захватывающая своим трепетом одинокая слайд-гитара Брайана, ставшая жизненной энергией этой записи. Встреченный фанами втихую, “Rooster” тем не менее стал вторым хитом группы и одной из любимейших вещей Брайана. Для его раскрутки «Роллинги» вернулись на шоу “Ready Steady Go!”, и перед тем, как дать им сыграть этот номер, его ведущий Кит Фордайс взял интервью у Брайана и Мика. Бросающаяся в глаза разница между ярким, мастерским исполнением Брайана и полудетским бормотанием Мика характеризует тогдашние основные различия между этими двумя молодыми людьми.

Когда юная телеведущая Эллен Грэйен тоже интервьюировала Мика на этом шоу, ее мать ожидала дочь в другой комнате вместе с Брайаном. После 4-х часового интервью они с Эллен вышли на обед. Эллен отметила про себя, что в противоположность ее ожиданиям, Брайан показался ей достаточно светлым человеком. Ее же мать говорила потом, что была поражена депрессией и мрачностью Брайана. Брайан сказал ей, что ему стало казаться, будто «Роллинги» начали постепенно выживать его из группы, а без «Роллингов» он будет никем и ничем. Он ожидал, что дочь и мать не обрадуются общению с ним. Брайан открылся матери Эллен – может быть, потому, что она была обычной, приземленной шотландской домохозяйкой. А может быть, потому, что он чувствовал, что просто может рассказать ей обо всем наболевшем без риска быть осмеянным. Брайан предложил, чтобы он и миссис Грейэн продолжили знакомство, и они даже обменялись несколькими письмами с каждой стороны. Письма Брайана были очень грустными. Он ощущал на себе враждебность остальных участников группы. Ему казалось, что они все объединились против него. Но без музыки он не видел никакого смысла в жизни.

Во второй половине 1964-го «Стоунз» наконец-то стали ярким событием в мировой поп-культуре. Их второй альбом «12х5» был издан в США в октябре. Брайан играл на слайд-гитаре в “Grown Up Wrong” и на абсолютно невероятной губной гармонике в “2120 South Michigan Avenue”. В декабре был издан сингл “Heart Of Stone”. В это время Олдэм, узнав о том, что Брайан стал отцом, рвал и метал. Он был разъярен и тем, что женился Чарли. Олдэм считал, что для того, чтобы не разрушить фантазии поклонниц, они все должны быть привлекательными холостяками, находящимися в поисках своей половинки. Став отцом, Брайан решил – будь, что будет, но рождение Джулиана лучше держать в секрете. Он, впрочем, и не старался упрочить свое положение родителя. Это было последней каплей, но не главной причиной того, что его роман с Линдой позднее сошел на нет. Брайан даже мечтал о большом семейном доме и о поместье, где бы у него было много домашних животных. Однако ему было всего 22 года, и он был весьма далек от того, чтобы надеть обручальное кольцо на палец хоть какой-либо девушки. Музыка влекла его неудержимо, а личные отношения были для него необязательным приложением к ней. Это легкомыслие не было необычным для Брайана, и было очевидно, что он не будет сильно горевать над потерей Линды. Ситуация с семьей Лоуренсов была весьма тревожна. Разрыв с Линдой у Брайана еще не произошел – но, к сожалению, он был не за горами, так как с каждым днем становилось все яснее, что Брайан не оправдает ожиданий ее семьи.

Брайан мог бы взять ситуацию в свои руки и воспрепятствовать нападкам со стороны Олдэма, но он просто не захотел сделать этого. Жизнь беззаботной рок-звезды подсознательно привлекала его гораздо больше, чем жизнь добропорядочного семьянина. Обожания Линды и присутствия малыша для Брайана было явно недостаточно, чтобы почувствовать себя полностью удовлетворенным и довольным жизнью. Хотя кто знает – чего он вообще хотел от жизни? Быть может, боязнь семейных отношений была продиктована неблагополучным детством Брайана...

Поп-мир – очень изменчивая штука. Что-то планировать в своей жизни можно было только тогда, когда вам сопутствует удача – максимум пару лет. Как только первый успешный год «Роллингов» пролетел метеором, Брайан выдал лаконичное предсказание: «Так классно будет не всегда…»

Глава 6

1965 год

В 1965-м модные веяния на мировой музыкальной сцене менялись с невероятной быстротой: Боб Дилан совершил «электрический» дебют на Ньюпортском фолк-фестивале; королева Англии пожаловала «Битлз» Орден Британской Империи; «Роллинг Стоунз» выпустили сингл “(I Can’t Get No) Satisfaction”. Именно тогда выработался новый образ жизни творческой молодежи: свободное проживание, свободная работа, свободная любовь. Мораль и привычки общества стремительно менялись под влиянием тех слоев общества, которые проторили себе путь в большой мир. Это было началом самого гламурного периода в поп-музыке. Взрыв в искусстве ощущался во всех его течениях: моде, театре, фотографии. Но главенствовала все-таки музыка: рок-звезды стремительно разрабатывали новые стили, привлекая к себе пристальнейшее внимание самых утонченных представителей общества. Популярное мнение о том, что все эти богатые детки были совращены сексом и наркотиками благодаря рок-музыкантам – отчасти ложный вывод. Опытные, обеспеченные и во многом уже достаточно испорченные, они некоторое время экспериментировали с «пурпурными сердцами» и другой наркотой, и, как правило, именно они продавали ее неискушенным поп-звездам, проторяя себе путь в это новое, но уже изрядно испорченное «дворянство» от культуры.

В рядах «Роллинг Стоунз» еще можно было поспорить о том, что именно Мик теперь привлекал львиную долю внимания зрителей. Никто не мог отрицать сильной ауры Брайана, по-прежнему считавшегося лицом группы. В то время имидж музыканта значил порою много больше, чем сама музыка, и Брайан в этом плане был культовой фигурой. Его яркий внешний вид в сочетании с уверенностью на сцене, фотогеничностью и свободным духом сделали его идолом молодежи. Но что более важно – теперь он стал ее голосом в борьбе против истэблишмента, устоев и традиций. Подростки всего мира инстинктивно доверяли ему как носителю истинной бунтарской сути и преданно имитировали все его манеры.

В самых фешенебельных и эксклюзивных лондонских ночных клубах – таких, как “Scotch of St. James” в самом сердце Уэст-Энда – лишь только Брайан проходил по лестничному пролету к маленькому бару, у которого обычно располагались танцпол и маленькая сцена, он неизменно привлекал к себе внимание всей находившейся там разношерстной публики. Своим присутствием он словно наполнял весь клуб, временно парализуя все, что там происходило, и его завсегдатаи, все как один, неизменно поворачивали головы в его направлении. Брайан стал авторитетом в музыкальном мире.

Для «Роллингов» 1965-й начался выпуском их второго альбома “The Rolling Stones No.2”, который звучал в коротком туре по Ирландии. На концертах в Белфасте в прошлом году фаны так разбушевались, что их увозили на «Скорой помощи» в смирительных рубашках. На этот раз до подобного дело не дошло, но поклонники группы по-прежнему бесновались. Это уже была не музыка, а целая стена звука, воздвигнутая в попытке противостоять огромным волнам истерического безумия, захлестывавшего сцену с невероятной силой. Когда перегруженные усилители замолкали, опьяневшие от музыки девочки лезли на сцену, чтобы прикоснуться к своим идолам и падали с балконов, в то время как мальчики ожесточенно колотили своими кулаками всех стоящих впереди них. Все, что попадало им под руку – начиная от концертных программ и кончая кусками металла – закидывалось на сцену.

В конце января «Роллинги» снова отправились в путь – на этот раз в Австралию, где их репутация давно превзошла их самих. Брайан все больше и больше пытался обороняться от ухудшающегося имиджа группы. Он полностью сознавал, какую важную роль этот имидж играл в их успехе, но признавал тот факт, что все зашло чересчур далеко. Брайан считал, что группа становится карикатурой на самих себя, и особенно беспокоился за то, что его имидж «Роллинга» все меньше соответствовал его настоящему образу. Брайан безуспешно пытался хоть как-то образумить Эндрю, и когда их самолет взошел на посадочную полосу в Сиднее, Брайан уже был готов к серьезному разговору с ним.

Австралийская пресса, приготовившаяся к нападкам, спросила мнения Брайана о последней прокламации Эндрю, сделанной перед тем, как они покинули британскую землю, о том, что «Роллинги» должны «отстранить в сторону родителей и завоевать детей». Перед лесом микрофонов, склонившихся у его лица, Брайан решил не оправдывать его слова. Он сказал: «Я думаю, что это – очень недальновидная политика для любого артиста: привлекать одну публику в любой стране и намеренно пренебрегать другой публикой, не так ли? Это – очень негативный образ действий, и навязывать кому-либо подобное весьма глупо».

Сомнительно, что Эндрю понравились его слова. Но Брайан выразил ему открытое неповиновение после того, как тот заявил сотням поклонников, ожидающих группу, что «Роллинги» не дают автографов. Брайан, огорошенный этим заявлением, несмотря на нервность оживленной толпы, встал неподвижно у дверей театра и целый час подписывал автографы, пока его рука не заболела от напряжения. Он никогда не забывал о тех, кто покупал их пластинки, о тех, для кого они все это делали – без своей аудитории они были бы уже давно никем и ничем.

В это время в Сиднее одна треть из 10-и тысяч встречавших группу вышла из повиновения, руша ограждения и таможенные турникеты в аэропорту. Из 20-и пострадавших девушек две были серьезно ранены. Австралийские газеты ответили на это потоком самой мерзкой грязи, которой только можно было разыскать о «Роллингах» – и этого было вполне достаточно для того, чтобы произошли еще более вопиющие беспорядки. Брайан, читая все это скрепя сердце, был настроен не поддаваться на провокацию. В ту же ночь он позвонил на радио, представился и попросил поставить пластинку “Have I the Right?” австралийской группы “Honeycombs”.

Затем наступил первый прорыв этого года, когда был выпущен “The Last Time” – первый сингл «Роллингов», написанный Джаггером-Ричардсом. Считается, что он был встречен сильной неприязнью со стороны Брайана. Он был уязвлен, конечно, но все было не так драматично. Его уже почти целый год мучили проблемы с написанием песен и – не без повода – он очень злился, что почти все песни группы сочинялись Миком и Китом, в то время как его композиции игнорировались. Впрочем, он признавался своему другу-журналисту Дону Шорту: «Это не значит, что мне не нравится их музыка. Она прекрасна. Но на них должна быть хоть какая-то управа. Как группа мы должны использовать все музыкальные каналы, в том числе и мой». И это было отнюдь не беспочвенное желание. Что обижало его больше всего – это нелепое предубеждение в том, что он не мог сочинять песни. Пожалуй, единственным ненасытным желанием Брайана в его жизни, как это наверняка видели многие, кто его знал, было стремление к творческому удовлетворению. Как грустно, что двери не всегда были открыты для него. И хотя в силах Брайана было распахнуть их настежь, боязнь отрицательной реакции ломала все его планы.

Идея Эндрю о том, чтобы именно Мик и Кит писали песни для группы, способствовала скорейшему уходу Брайана с позиций главного «Роллинга». Почему эта роль не была предложена ему – большая загадка. И теперь, хотя он и имел желание, и способности создавать собственный материал для «Роллингов», это так никогда и не оформилось в нечто осязаемое. Брайан ничего не говорил Мику и Киту о своих чувствах. Конечно, он был достаточно профессионален для того, чтобы сочинять свою музыку – ведь он отлично играл на гитаре и губной гармонике. Одной из трагедий жизни Брайана было то, что после него не осталось ни одной его песни. Однако Брайан продолжал оказывать на музыку группы сильнейшее влияние. В этом плане он был просто неповторим. Многие записи «Роллинг Стоунз» построены на риффах – и Брайан в той или иной степени играл эти риффы.

На самом деле Брайан действительно пробовал писать песни дома – еще когда жил с Линдой в Виндзоре. Песни Брайана были его секретом. В эти редкие моменты его лицо озаряли настоящие лучики света. Сочинять Брайану было очень приятно: он чувствовал, что словно ведет с кем-то задушевный разговор. Его песни были романтичными – почти спиритуальными. Но Брайан никогда не показывал ребятам свои сочинения, так как считал, что они слишком сентиментальны. Единственным человеком, которому Брайан исполнял их, была Линда. Она часто подбивала его сыграть свои вещи Мику и Киту, но Брайан неизменно отвечал ей: «Они еще не окончены». Это была его отговорка на все время. Так он все свои песни и оставил с собой. Брайан подарил несколько собственноручно написанных от руки страниц нью-йоркскому журналисту Элу Ароновитцу. Позднее Ароновитц отдал одну из этих песен певцу Доновану (ставшему в 1968 г. мужем Линды) с тем, чтобы тот передал ее сыну Брайана Джулиану. Вот ее слова:

Спасибо тебе за то, что ты здесь

(Thank You For Being There)

1. Когда каждое яркое очертание

Тает и мерцает

И переливается волнами во времени

С непреодолимым

Ритмическим постоянством

Каждой тяжелой музыкальной линии,

Насмешливая танцующая леди, одетая

В черное, наконец-то открывает всем,

Что она на самом деле не здесь —

Она просто нереальна.

Так спасибо же тебе за то, что ты здесь,

– Моя любовь,

По крайней мере, я один знаю, что ты – реальна.

2. Когда я говорю о тебе с любовью —

Метафорами и кодами,

Нужда в удовлетворении все растет,

Но это все – истории, которые только

предстоит рассказать,

Об искушении и фантазиях,

О видениях и о страхах,

Но когда видения исчезают

– Ты будешь здесь,

В окружении моих слез.

Спасибо тебе за то, что ты здесь, моя любовь,

Теперь я знаю, что ты – реальность.

3. Если вдруг резкий хлыст параноидальных страхов

Ударит по моему печальному лицу —

Твое понимание согреет меня

И расставит все по местам,

Так что тише, любовь моя —

Твой взгляд и твое прикосновение

Оставят все несказанным,

И я смогу встретиться лицом к лицу со всеми этими

Маленькими людишками

Точно так же, как это делал Гулливер.

Спасибо тебе за то, что ты была здесь,

Наконец-то я нашел кого-то, кто – реален.

4. Маниакальные хоры, которые пели

песню-предостережение,