Текст книги "Дети мира"

Автор книги: Анатолий Мошковский

Соавторы: Анне-Катрине Вестли,Спиридон Вангели,Герберт Бейтс,Роберт Макклоски,Александр Батров,Ахмедхан Абу-Бакар,Винцент Шикула,Жозеф Зобель,Камари Тоноян,Моваххед Дильмагани
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

ВЕНГРИЯ

ВЕНГЕРСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА (ВНР).

Государство в Центральной Европе.

Территория – 93 тыс. кв. км.

Население – 10 236 тыс. жителей.

Столица – Будапешт (1951 тыс. жит.).

Крупнейшие города: Мишкольц, Дебрецен, Печ, Сегед.

Иштван Бедё
ПАПИН ПОРТФЕЛЬ

Перевел с венгерского Б. Гейгер.

Рис. В. Чапли.

шти робко остановился перед дверью, на которой красовалась вывеска: «Найденные вещи», затем с трепетом переступил порог Бюро находок.

– Ну, что скажешь, братец? – обратился к нему пожилой седой мужчина с висящими, словно у моржа, усами. Он был очень важный – наверно, какой-то контролер.

– Скажите, пожалуйста, дяденька… Вам не сдали… старый портфель из крокодиловой кожи?

– Крокодиловой, говоришь? А ну-ка пойдем посмотрим!

Минут через двадцать им удалось разыскать среди множества находок портфель.

Ишти хотел было тут же взять портфель, но человек с моржовыми усами грубо остановил его:

– Говоришь, отцовский портфель? А что, ежели ты врешь?.. Пускай папаша сам явится за своим добром! – И крикнул уходящему Ишти вдогонку: – Вот так, братец. Порядок есть порядок, его соблюдать надо!

А между тем Ишти сказал чистейшую правду. Отец его и на самом деле где-то оставил старый, но приличный портфель, да только все недосуг ему было разыскивать пропажу.

Приближался день рождения отца.

У Ишти не было в копилке денег, чтобы купить подарок, вот он и решил преподнести отцу потерянный портфель…

Теперь портфель найден, но не дается в руки.

Ишти целый день ломал себе голову над тем, как вызволить его из Бюро находок. Потом вдруг вспомнил свое удачное выступление в спектакле школьного драмкружка.

В голове молниеносно созрел план действий: перерядиться, приклеить фальшивые усы и, изображая отца, истинного владельца портфеля, явиться в Бюро находок.

Так он и сделал.

– Я хозяин утерянного портфеля из крокодиловой кожи, – изрек он баском, поправляя приклеенные усы.

– Охотно выдам, сударь, но только сперва извольте сообщить, что было в портфеле.

– Видите ли, э-э-э… я не знаю… понимаете, э-э-э… я слишком давно его потерял… – Басок Ишти вдруг сорвался, и голос стал совсем тоненьким, неуверенным.

– Ах, вот оно что?! Ну в таком случае попрошу предъявить удостоверение личности, потому что порядок есть порядок!

– Личности?.. Э-э-э… Нету… Наверно, дома забыл…

– Ах так!.. Именно нынче изволили позабыть его дома? – зловеще произнес старик. – А ну-ка, Франци, – окликнул он кого-то, кто, должно быть, находился за дверью, – сбегай за милиционером, кажется, мы мошенника поймали!

Ишти пришел в отчаяние.

– Дядя, пожалуйста, не надо. Прошу вас! Я все по-честному расскажу!

– По-честному-то будет лучше! Но сперва поднимите с пола ваши усы!

Ишти жалобно вздохнул и чистосердечно рассказал все, как было.

– Ну вот тебе портфель, можешь забрать. Но имей в виду, только ради твоего отца я отдаю тебе находку!..

Счастливо улыбаясь, Ишти крепко ухватился за портфель, однако любопытство заставило его обернуться в дверях:

– Большое спасибо, но скажите, пожалуйста, дядя, как вы все-таки узнали, что я сказал вам правду?

– Очень просто! Ведь отец носил в портфеле твою фотографию.

ВЬЕТНАМ

ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА ВЬЕТНАМ (ДРВ).

Государство на Индокитайском полуострове, в Юго-Восточной Азии.

Территория – 159 тыс. кв. км.

Население – 18 млн. жителей.

Столица – Ханой (1096 тыс. жит.).

Крупнейшие города: Хайфон, Кам Фа.

ЮЖНЫЙ ВЬЕТНАМ.

Территория – 171 тыс. кв. км.

Население – 16 543 тыс. жителей.

Крупнейшие города: Сайгон, Шолон, Гуэ, Дананг.

На освобожденной территории создана Республика Южный Вьетнам во главе с Временным Революционным правительством.

Ван Тхиен
(ДРВ)
СОН

Перевела с вьетнамского И. Зимонина.

Рис. Г. Калиновского.

ыло раннее утро. Со стороны шоссе показался огромный транспортный грузовик. Он подъехал к дому девочки На и остановился под защитным навесом из бамбука.

Из машины вышел водитель. Совсем еще молодой, высокий и смуглый, в пропахшем бензином комбинезоне. Он дружески улыбнулся девочке.

– Ты здесь живешь? – Голос у него был ласковый, с мягким, приятным выговором.

– Да…

– А папа с мамой дома?

– В поле. Дома только мы с братишкой.

– Можно мне отдохнуть у вас? – спросил шофер.

Девочка смущенно молчала.

– Ну как, можно? – переспросил он.

– Ага… Вы один?

Шофер чиркнул спичкой и закурил.

– На прошлой неделе американцы обстреляли мою машину под Тхань Хоа. Помощника ранило в ногу, и его пришлось отправить в госпиталь. А вчера вечером снова налетел американец. Посмотри-ка сюда, видишь? – И он показал следы пуль на дверце кабины.

– Ой! – тихонько вскрикнула девочка.

Маленький Ти, ее братишка, ничего не понимая, таращил глазенки на шофера.

– Дядя, – спросила На, – а что вы возите на своей машине?

– Много всего вожу, девочка. Книжки, тетрадки, мыло, одежду, керосин… Мало ли что понадобится тем, кто живет у границы.

Теперь он стал расспрашивать На о ее житье-бытье. Девочке нравилось, что шофер такой веселый и разговорчивый, и она перестала его стесняться. Рассказала, как недавно бомбили школу, как вешали «фонари» – осветительные ракеты – и обстреливали шоссе, рассказала о том, что не успела еще купить всех учебников для пятого класса, и о том, что ни разу в жизни не каталась на машине…

И тут На заметила, что глаза у шофера совсем слипаются.

– Вы очень хотите спать?

Сказала – и самой сразу стало стыдно за такой глупый вопрос. Как не хотеть спать, если он не спал всю ночь!

Шофер кивнул головой:

– Очень хочу. Я уже несколько месяцев не спал ночью. Но сначала мне нужно немного повозиться с машиной.

Он вытащил инструменты, поднял капот и принялся за дело.

*

Девочка накормила свиней, высыпала на циновку рис сушиться, прибрала в доме. Ти, наигравшись с котенком, заснул в своем гамаке.

Солнце уже поднялось высоко, когда Ван – так звали шофера – вошел в дом.

На заварила свежий душистый чай, приготовила постель.

– Пожалуйста, – сказала она, – отдохните здесь.

– Спасибо тебе, девочка, – улыбнулся шофер.

Он лег и сразу заснул. Наверно, разбудить его теперь было бы очень трудно. А девочка, как на грех, не спросила: как быть, если прилетят американские самолеты, будить его или нет?

Она все еще думала, что делать, если прилетят самолеты, когда издалека донесся приглушенный гул. На быстро подхватила спящего Ти на руки и потащила в убежище, вырытое за садом. А сама спряталась рядом за деревьями, наблюдая, куда полетят самолеты.

Три серебристых самолета с длинными клювами и крыльями-стрелами словно высматривали добычу. Близко подходить они, видно, боялись, потому что недавно зенитчики подбили здесь один бомбардировщик. Самолеты покружились и улетели. На подождала, пока они совсем скроются, и отнесла брата в дом.

Так маленький Ти и дядя Ван даже не узнали, что прилетали американские самолеты.

Девочка тихо подошла к кровати, на которой лежал шофер. Он крепко спал. Руки были у него в масле. Наверно, так устал, что не в силах был отмыть. На вспомнила, как он сказал ей, что не спал ночью уже несколько месяцев. Она представила себе, как машина дяди Вана бежит ночью по извилистой дороге и то тут, то там зияют на ее пути воронки от бомб…

– Би-би, би-би, машины-корабли…

Девочка вздрогнула, выбежала из дому и увидела Тео, приятеля Ти. На подскочила к озорнику и замахала на него руками.

– Ти спит, иди домой, поиграй один.

– Ладно, пусть спит, я поиграю с тобой, – хладнокровно заявил Тео.

– Мне некогда, у нас гость, иди домой.

– A-а, я знаю, дядя шофер…

– А если знаешь, так и уходи. Он спит, а ты кричишь.

– Больше не буду, – пробормотал Тео.

– Сказали тебе, иди домой. Ти проснется, сам к тебе придет.

– Чего ты меня гонишь? – обиделся Тео.

Ушел он на цыпочках, но за воротами снова затянул свое:

– Би-би, би-би, машины-корабли…

Не успела На справиться с Тео, как проснулся Ти и заплакал, не увидев рядом сестры.

Девочка мигом подбежала и закрыла ему ладошкой рот:

– Здесь я, здесь, тише.

– Куда ты ушла? – хныкал Ти.

– Тише, тише, дай дяде Вану поспать, – ласково уговаривала она.

Тут Ти вспомнил, что на кровати отца спит дядя Ван, и тихо сказал:

– Дядя Ван – дядя шофер?

На наклонилась к братишке и зашептала:

– И сегодня ночью, и завтра ночью, и еще много-много ночей дядя Ван не будет спать. Ночью он ездит. Знаешь, сколько народу ждет его машину, ведь она возит такие нужные вещи. В следующий раз он привезет их в нашу деревню. И тогда папа купит тебе теплую курточку, хорошо?

Услышав о новой, теплой курточке, Ти окончательно проснулся. Отец как-то пообещал ему такую курточку, но теперь все говорит «подожди» да «подожди».

– Сестричка, – спросил Ти, – а скоро будет курточка?

На вздохнула:

– Скоро, дней через пять…

Ти растопырил пальцы и стал считать:

– Один день, два дня…

– Ладно, тише, – сказала На. – Сейчас лучше поиграй. Можешь построить игрушечный домик из щепочек. Только, пожалуйста, не шуми и не кричи.

Одному играть было скучно, и Ти через полчаса прибежал в дом. Увидел, что На уже приготовила обед, и сразу же захотел есть. На сварила суп из креветок. Он был такой вкусный, что Ти потребовал еще прибавки, но сестра строго сказала, что остальное для дяди шофера, тогда Ти успокоился, хотя это был его любимый суп.

Ти вспомнил, что недавно через их деревню проходил отряд бойцов, и тогда мама приготовила им точно такой же суп. Он очень понравился бойцам. Ладно, пусть дяде побольше останется. Когда мама и папа об этом узнают, они похвалят детей. Папа все время говорил, что у шоферов «жизнь висит на волоске». А мама, когда американцы бросают осветительные ракеты, очень боится за шоферов. И говорит, что, если бы нужно было отдавать свой рис шоферам, каждый согласился бы голодать.

Девочка видела, что дядя Ван не ел утром, когда приехал. А взрослые говорят, что если ночью не спать, то потом очень хочется есть. Может быть, у дяди Вана не было риса?

Одно ясно – дядя Ван лег спать голодным. На почувствовала себя очень виноватой перед ним.

Снаружи послышался смех и топот чьих-то быстрых ног.

– Сиди здесь, я выйду посмотрю, чтобы ребята не трогали машину, – сказала На, выбегая из дому.

Но никто машину дяди Вана уже не трогал. Ребята разбежались. Девочка забралась на подножку и заглянула в кабину. Там висел маленький мешочек с рисом и рядом с бутылочкой рыбного соуса лежала небольшая охапка хворосту. Значит, рис у дяди Вана был, но он так хотел спать, что лег, не поев.

– На, где ты? – кричал Ти.

«Вот раскричался! – испугалась На. – И вечно-то он кричит, когда меня нет. Словно его кто-то украсть хочет». На вбежала в дом – ничего, все хорошо, дядя Ван спит.

Ти смотрел, как сестра возится в кухне.

– Ты подогреваешь обед для дяди Вана? – спросил он.

– Да, чтобы все было готово, когда он проснется. Встанет и сразу поест.

*

Уже давно миновал полдень. Скоро должны были вернуться с поля папа с мамой. А дядя Ван все еще спал. Огонь на кухне весело горел, рис был белый-белый. На не знала, понравится ли дяде Вану суп из креветок. Но уж если понравится, то она к вечеру наловит их еще больше!..

– На, самолеты! – неожиданно закричал Ти.

Она прислушалась. И правда, самолет. Но девочка не испугалась. Над их домом часто летали американские самолеты-разведчики, и она научилась отличать шум их моторов от низкого гула бомбардировщиков. Не будить же человека по пустякам.

– Знаешь что, – сказал Ти, которому любимый суп из креветок не давал покоя, – когда дядя Ван будет есть суп, ты дашь мне совсем немножко?

Фан Ты
(Южный Вьетнам)
В ЗАРОСЛЯХ САХАРНОГО ТРОСТНИКА

Перевела с вьетнамского И. Зимонина.

Рис. Г. Калиновского.

т, что ты там делаешь?

Из зарослей выглянуло и тут же снова спряталось испуганное мальчишеское лицо. Ут, это действительно был он, увидев полицейского Шао, хотел было броситься наутек, но понял, что поздно.

– Значит, это ты, разбойник, крадешь сахарный тростник? Хорошо же! Вот скажу матери, пусть всыплет тебе как следует!

Ах вот что! Все дело, оказывается, в сахарном тростнике. А он-то подумал, что этот Шао уже все пронюхал. Ут, не таясь больше, вышел из густых зарослей и забрался на спину мирно пасущегося буйвола.

– Не трогал я вашего тростника!

– Молчи лучше. Я уже давно за твоими проделками слежу. Кроме тебя, сюда лазить некому.

– Да честное слово, не я! Пусть у того, кто ваш тростник крадет, руки-ноги отсохнут, язык отвалится, пусть он кожурой подавится! – Ут стегнул буйвола и, величественно проплывая на своем «корабле» мимо полицейского, запел: – Руки-ноги пусть отвалятся, кожурой он пусть подавится…

Шао погрозил ему вслед, поправил карабин на плече и на всякий случай решил заглянуть в заросли, проверить.

Следы Ута четко отпечатались на земле. «Негодный мальчишка, повадился красть сахарный тростник. Потом, наверно, сидит с приятелями и грызет целый день. Сам в детстве этим занимался – по чужим плантациям лазил, – думал Шао. – Меня не проведешь. Все эти штучки я знаю».

Вдруг следы Ута потерялись. Полицейский потоптался на месте и уже хотел вернуться назад, но неожиданно оступился. Дерн под его ногой сдвинулся в сторону, и он увидел небольшую свежевырытую ямку. Шао наклонился над ней и…

– Дядя Шао! – раздалось за его спиной.

Он оглянулся. Рядом стоял неизвестно откуда взявшийся Ут.

– Дядя Шао, бегите скорей, в ваш сад забрался буйвол!

– Не морочь мне голову. Отвечай лучше, что ты здесь спрятал? Украл что-нибудь?

Он ткнул карабином в ямку. Что-то звякнуло.

– Не трогайте! – крикнул Ут, сжимая кулаки.

– Скажите пожалуйста! Он мне запрещает!

– Да, запрещаю!

– Ага, здесь какая-то коробка, – не обращая внимания на мальчика, продолжал полицейский. – Это и есть твои награбленные сокровища?

– Это не мое, – услышал он в ответ. – Это положили сюда революционеры, и если тронете – вам смерть.

Шао отдернул руку от коробки, точно обжегся.

На побледневшем лице Ута была написана отчаянная решимость.

«Мальчишка, – мелькнуло в голове Шао, – а туда же – связался с вьетконговцами». В коробке могли быть гранаты, и полицейский невольно отступил на шаг.

– Значит, с коммунистами водишь компанию! Стой спокойно, побежишь – стрелять буду! – пригрозил он Уту.

– Только попробуйте, головы вам тогда не сносить, – тихо ответил мальчик, сверкнув глазами.

Почему мальчишка так уверен в себе? Может, в деревню уже пришли вьетконговцы? Наверняка это так, иначе чем объяснить его наглость? И, наверно, их много, раз они появились средь бела дня, ничего не побоявшись.

Ну нет, с него, с Шао, этих встреч с вьетконговцами хватит. Однажды они уже гнались за ним: на его каске хорошо заметен след их пули…

Ут тем временем вынул из ямки жестяную коробочку, достал из нее какой-то сверток и поднял его высоко над головой:

– Здесь листовки! Революционные листовки. Если вы такой храбрый, ведите меня в полицию, а вечером партизаны окружат село, вас схватят и рассчитаются с вами за все!..

– Ладно, проваливай, пес с тобой, я тебя не видел…

– Никому не скажете?

– Ладно уж. Шагай…

– Сами шагайте…

Шао поспешил убраться с опасного места. Если уж и этот молокосос с вьетконговцами, значит, все село за них. Шао не боялся Ута, но боялся многих глаз, которые, как мерещилось ему теперь, следят за ним отовсюду. Наверно, вьетконговцы послали Ута на разведку, а сами тем временем окружили село. Что же теперь делать? Как спастись? Пожалуй, бумажонку от красных достать надо… А что, если листовку? Здорово придумано! Листовку, листовочку, ха-ха!..

Шао бегом вернулся в заросли. Бросился искать Ута. Услышав шорох слева, устремился туда. Ут, стоя на коленях, снова закапывал свою коробочку.

– Ут, мальчик, – запинаясь, бормотал Шао, умоляюще протягивая к нему руку, – дай мне листовку, одну, только одну, очень тебя прошу, дай, пожалуйста, может, есть какая, написана некрасиво, которая тебе не нужна… Ну что тебе стоит, дай листовочку, только одну… Прошу…

ГЕРМАНСКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА

ГЕРМАНСКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА (ГДР).

Государство в Центральной Европе.

Территория – 108 тыс. кв. км.

Население – 17 095 тыс. жителей.

Столица – Берлин (1081 тыс. жит. – без Западного Берлина).

Крупнейшие города: Лейпциг, Дрезден, Карл-Маркс-Штадт, Галле, Магдебург.

Герхард Баумерт
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ОЗОРНИКА

Перевел с немецкого В. Розанов.

Рис. Г. Калиновского.

ы праздновали день рождения Бруно. Ему разрешили пригласить нас всех после обеда на чашку кофе. Мы были одни – родители ушли на работу.

Мама Бруно испекла песочный торт, накрыла на стол и посредине поставила большой кофейник, прикрыв его веселым пуделем, чтобы не остывал. День рождения вышел у нас мировой!

Начали мы с того, что всё съели, потом стали играть. Сперва в индейцев. Вождем выбрали Бруно. Его праздник-то! В будни он у нас самый обыкновенный индеец, и зовут его «Косая Гадюка». А сегодня мы позволили ему называть себя «Телеоко». Я был шаманом, по прозвищу «Мудрый Альфонс». «Трубка мира» оказалась совсем невкусной. А мне, шаману, надо было ее все время курить. Бруно достал самую настоящую трубку из отцовского стола, ну-конечно, без табака. Но все равно меня от нее мутило. Вырасту большой – ни за что не буду трубку курить!

Потом мы стали играть в пиратов. Тоже ничего получилось. Диван мы превратили в пиратский корабль, а ковер у нас был самым обыкновенным купеческим кораблем. Нашего «новорожденного» назначили капитаном. Но тут случилась маленькая неприятность: в самый разгар морского сражения подломилась ножка дивана.

Дальше мы не знали, во что играть.

Вдруг я как закричу:

– Я знаю! Я знаю! Угадайте, что я придумал?

– В пожарных? – спросил Бруно.

Я только рассмеялся.

– В доктора и больного?

– В прятки?

– В железную дорогу?

– В пограничников?

Так никто и не угадал.

– Мы будем играть в ресторан и праздновать день рождения Бруно! А потом мы все будем пьяные!

Это ребятам очень понравилось. Мы быстро переоделись. Меня нарядили дедушкой Бруно. Дали его шляпу и перчатки. Эрвин был официантом, а мы все – гостями.

Усевшись за стол, я крикнул:

– Официант!

Но Эрвин с чем-то возился в кухне и все не подходил к нашему столику.

– Официант, жалобную книгу!

Тут уж он мигом подлетел к нам: на руке белое полотенце, а сам так и юлит.

– Мы отмечаем сегодня день рождения моего внука Бруно, – сказал я важно, стараясь басить. – Прошу вас подать нам пять стаканов вина.

Эрвин что-то записал на бумажке и шмыгнул в кухню. Вскоре он появился с подносом. На подносе были стаканы, а в них что-то красное.

Мы чокнулись, крикнули хором:

– За твое здоровье, Бруно! – и выпили залпом.

Оказалось, это газированная вода с сиропом.

Но она была здорово похожа на настоящее вино.

Потом мы стали громко хохотать. Петер заказал еще по стакану на всех. Мы снова выпили. Тут Эрвин сказал, что и ему хочется с нами выпить. Но он же был официант, значит, ему пить нельзя.

Бруно сказал:

– Ничего, ничего! Принеси еще стакан. Когда день рождения, официантам тоже можно выпить.

Так мы выпили по пять стаканов газированного вина.

Я сказал:

– Теперь мы все пьяные, давайте плясать!

И мы стали горланить песни и плясать.

Игра и вправду получилась замечательная.

Но мама Бруно была совсем другого мнения. Мы и не заметили, как она вошла. Шатаясь, я нечаянно ее толкнул.

– Что у вас творится? – раздался ее голос.

Бруно подмигнул мне: давай, мол, играть дальше.

– Здра-а-вствуй, мама! – сказал он каким-то чужим голосом. – А винцо выс-ший кла-асс!

А я кричал:

– Эй, официант! Еще стаканчик!

Мама Бруно подбежала к столу и принялась нюхать стаканы.

– Да что же вы наделали! Вы же пьяные все!

Мы опять давай хохотать. И до чего здорово получалось у нас!

– Откуда вы вино достали? – закричала мама Бруно, усадив нас всех на диван. – И кто все это придумал?

– Мама… – начал Бруно. Он все не мог перестать смеяться. – Мама, ты себе представить не можешь… до чего это весело!

– Весело? Сейчас я вам покажу веселье!

Она сказала это так строго и сердито, что мы сразу перестали смеяться.

Тогда Бруно решил ей все объяснить:

– Мам, послушай, что я тебе скажу…

Но она не дала ему говорить:

– Бруно, сейчас же скажи мне, кто вас научил пить вино! Бруно хотел ей объяснить, что мы пили не вино, а газировку и что пьяные мы только понарошку, но она не давала ему сказать, сердилась все больше и только повторяла:

– Говори правду, Бруно! Кто вас научил?

Тогда он ткнул в меня пальцем и сказал:

– Циттербаке.

Мама Бруно вздохнула с облегчением:

– Ну конечно! Мой Бруно никогда бы себе этого не позволил. Мне сразу жарко-жарко стало: наверно, я покраснел до ушей.

У меня даже пот на лбу выступил.

– Вот видишь, вот видишь! – сказала мне мама Бруно. – Ты совсем красный от вина.

– А чего мы плохого сделали? – разозлился я.

– Чего плохого? Вот я сейчас пойду к твоим родителям и все расскажу.

Она так и не дала нам ничего объяснить, разогнала всех по домам, а сама увязалась за мной.

Я только успел погрозить Бруно:

– У-у, предатель!

Моя мама побледнела, увидев меня с мамой Бруно.

– Что-нибудь случилось? – спросила она сразу.

Я покачал головой.

– Можно мне с вами поговорить, фрау Циттербаке? – сказала мама Бруно.

Меня оставили в коридоре, но я все равно слышал, как они там в комнате друг другу жаловались.

– Вы только представьте себе: прихожу домой, ничего не подозревая, и вижу: все перевернуто вверх дном, а дети пьяны! И зачинщик – ваш сын. Нет, вы подумайте только, они пили вино!

Потом обе мамы позвали меня в комнату.

– Неужели, Альфи, это все ты натворил? – спросила моя мама с отчаянием в голосе.

– Ничего я не натворил! И никакого вина мы не пили!

Мама Бруно всплеснула руками.

– Говори правду! Я требую!

– Да мы пили…

– Так почему же ты говоришь, что вы не пили? – тихо спросила моя мама.

– Потому что мы не пили… то есть мы пили, но… – Я совсем сбился и замолчал.

– Он сам не понимает, что говорит, милая фрау Циттербаке! – сказала мама Бруно и печально покачала головой.

Я плюнул и решил вообще молчать. Мне было все равно. Но они стали выспрашивать, кто меня этому научил.

Я сказал:

– Никто меня не учил, я сам все придумал.

– Да, уж мой-то Бруно на такие вещи не способен! – обрадовалась мама Бруно.

Я разозлился и крикнул, что ее Бруно трус, что он теперь на других сваливает, а сам и пил и шатался не меньше, чем все остальные.

Моя мама сказала убитым голосом:

– Прямо не знаю, что из тебя выйдет, Альфи! Нет, нет, это у тебя не от матери!

В наказание меня тут же отправили в постель. Подумать только: из-за нескольких стаканчиков газировки меня среди бела дня уложили спать! А сколько раз я пил куда больше, и никто мне слова не сказал.

Мама, конечно, все рассказала папе. Но он только засмеялся. Она стала ему объяснять, как это опасно, но он все равно смеялся. Потом он подошел к моей кровати и велел рассказать ему все по правде. Я и рассказал ему все по правде. Что вино было не вино вовсе, а обыкновенная газировка. Папа выслушал меня внимательно, а потом так захохотал, что зеркало на стене задрожало.

Тут вбежала мама – сердитая-пресердитая. Папа ей все объяснил. Тогда и мама засмеялась. Мне разрешили встать, и я даже выпросил себе к ужину газированной воды в настоящей рюмке.

Теперь, когда я встречаю маму Бруно, я сразу давай шататься, как будто я пьяный. Я, конечно, понимаю, что нехорошо так делать, но наша учительница правильно говорит: «Зло должно быть наказано!»