Текст книги "Подземные робинзоны"

Автор книги: Анатолий Дементьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

И вот появилось небольшое отверстие, в него просунулась рука, за ней вторая. Еще несколько камней, постукивая, скатилось с осыпи и в образовавшейся дыре показалась голова Санина.

– Отведи свет в сторону. Я ничего не вижу.

Учитель направил луч фонаря влево.

– Все равно ничего не видно. Подождите.

Голова исчезла, но тут же появилась и рядом с ней вспыхнул свет. Два луча скрестились, как гигантские мечи, а затем разошлись. Луч фонаря краеведа ощупал стены и остановился на учителе. Помедлив секунду, другую, он двинулся в сторону, ненадолго задерживаясь на каждом из ребят, словно пересчитывая их.

– Все здесь, все живы, – начальник отряда подумал и добавил: – Я еще немного расширю дыру, а вы соберите вещи и вылезайте.

Минут через десять пленники благополучно выбрались в коридор, где их с нетерпением ждали Иван Антонович, Санин и Аргус. Доктор плакал и не стыдился слез. Он каждого горячо обнимал и бессвязно бормотал одно и то же:

– Милые вы мои! Вот ведь как… Живы! А я-то… Молодцы! Милые вы мои…

Волновался и Николай Павлович.

Обычно сухой, резковатый и малоразговорчивый, сейчас он говорил много и возбужденно, для каждого находил теплое слово.

– Говоря по совести, Сергей, я не надеялся всех вас увидеть. Кто-то мог погибнуть. А вы живы и целехоньки!

Не скрывал своей радости и Аргус. Пес прыгал возле хозяина и ребят, лизал им руки, а если удавалось, и лица, визжал и взлаивал – словом, всячески выражал свой восторг.

– Объясните же, наконец, как мы оказались заживо замурованными? – спросил Сергей Денисович, когда волнение немного улеглось. – Я так и не понял, что вызвало обвал?

Краевед хотел ответить, но Мухин схватил его за руку:

– Я сам… сам объясню. В том, что все мы едва не погибли, виноват я… Один я. За это преступление, именно преступление, – жестко повторил Мухин, – я готов понести любое наказание. Постой, не перебивай, дай сказать все, объяснить… Устройте надо мной суд, судите по всей строгости, беспощадно. Я не заслуживаю жалости. Да, да, не заслуживаю… Но дайте сказать все. Никогда я не прощу себе этот опрометчивый поступок. Подожди, Сергей, сначала выслушай…

– Иван, к чему все это? В чем ты виноват? – учитель замолчал и вопросительно посмотрел на Санина: дескать, уж не рехнулся ли наш доктор. Мухин перехватил этот взгляд.

– Я в своем уме, и ты в этом сейчас убедишься… Обвала бы не случилось, Николай Павлович предупреждал, я не послушал… Помните, когда там, наверху, мы сожгли последние тряпки, а крысы все еще шли? Я… выстрелил из ружья. Вот причина обвала. Ты, Сергей, с ребятами в это время был в зале, а я и Николай Павлович – на баррикаде. Нас швырнуло в коридор, вернее, мы скатились прямо на грызунов. Это были их последние ряды. Камнями нас здорово побило. Сколько-то мы пролежали на полу оглушенные. А когда пришли в себя, крыс уже не было. Аргус тоже оказался с нами, а вы… Сначала мы не знали, где вы и что с вами. Неужели задавлены обвалом? Ужасно! Но кто-то мог остаться в живых. Потом припомнили, что вы были в зале, и решили: даже в худшем случае погибли не все. А раз так – значит, вы в ловушке, в зале, проход в который завален камнями, щебнем и землей…

– И тогда, – теребил начальник отряда, – Иван Антонович сказал, что он будет разбирать завал и сейчас же начнет работу…

– А Николай Павлович ничего не сказал, он просто встал рядом со мной. Мы работали, забыв про свои синяки, забыв обо всем, кроме того, что надо спасать вас. Останавливались только, чтобы глотнуть воды из фляги Николая Павловича. У нас ничего не было, кроме этой фляги, топора и одного фонарика. Как мы обрадовались, услышав стук. Кто-то жив! Кто-то в зале тоже разбирает завал. Потом различили голоса… Вот и все.

Доктор умолк и горестно покачал седой головой.

– Я, один я виноват. Если можете – простите…

– Иван Антонович, миленький, – Светлана бросилась к Мухину, обхватила за шею худыми руками. – Не надо так. Ну не плачьте. Мы же все здесь, с вами. Вот Миша, Володя, вот Сергей Денисович. И мы вас простили, потому что очень, очень любим. Правда, мы простили Ивана Антоновича?

– Брось, Иван, – голос Сергея Денисовича задрожал. – Ты же видишь, все обошлось. Ну, поступил неосмотрительно, не нарочно же. Да перестань, в конце концов, реветь. И нечего болтать о каком-то прощении.

– Нет-нет, подумать только! Заживо похоронил людей…

– Лучше подумаем о том, что делать дальше.

– Всем нужен отдых, – заговорил Санин. – Хорошо бы чего-нибудь пожевать. Устроимся прямо здесь, потому что более подходящего места поблизости нет. И еще – надо выспаться…

Он не договорил. Неожиданно и совсем близко опять прозвучал уже знакомый крик.

Глава 19
ПЛЕННИК ПОДЗЕМЕЛЬЯ

– Узнаем же наконец, кто тревожит нас этим криком, – словно обрадовавшись, что можно сменить тему разговора, воскликнул Сергей Денисович и, освещая коридор, направился в ту сторону, откуда, как ему показалось, раздался крик. За ним, прихрамывая, поспешил краевед.

– Это где-то здесь, – возбужденно говорил Николай Павлович, направляя луч фонаря на стены и пол. – Ага, вот тут кое-где глина, нет ли на ней следов.

– Если и были, то их стерли крысы, – возразил учитель.

– Крик мы услышали после того, как грызуны прошли.

Доктор с ребятами догнали Санина и Одинцова.

– Не забывайте только, что у нас кончается запас батареек, берегите свет, – напомнил Сергей Денисович.

– И осторожность – мы не знаем, с кем имеем дело, – добавил Николай Павлович, вспомнив, что он опять начальник отряда и отвечает за каждого человека.

Группа людей довольно быстро шла по коридору. Впереди нее прыгали желтые пятна света. Аргус жался к хозяину, урчал и возбужденно повизгивал. Псу, видимо, хотелось броситься вперед, но страх удерживал его.

– Николай, ты прав, – изменившимся голосом произнес учитель. – Вот следы.

На мягкой глине виднелся отпечаток босой ноги человека. На расстоянии шага Одинцов увидел второй отпечаток. Ребята направили лучи фонарей на следы.

– Здесь прошел человек, – сказал Николай Павлович. – Совсем недавно. Может быть, только что.

– Черт возьми, – пробурчал доктор. – В этой тьме я ничего не могу разглядеть. Где следы человека?

– Значит, в пещере все-таки есть люди! – торжествующе сказал Миша Глебов. – Я так и знал.

– Не ври, – возразил Володя. – Откуда ты мог знать?

– Ну… не знал, а догадывался.

– Может, это наши следы? – вмешалась Светлана.

– Выдумаешь! Кто же из нас ходит босиком?

– Да мы здесь еще не проходили.

– Позвольте, – доктор сбросил очки и нагнулся, стараясь разглядеть отпечатки. – А не зверем ли оставлены следы? Например, медведем.

– Пещерным медведем, – подсказала девочка.

– Нет, обыкновенным. Пещерные-то давно перевелись. След медвежьей лапы походит на след босой ступни человека.

– Да, здесь проходил медведь, – подтвердил Сергей Денисович. – И, судя по следам, довольно крупный. Левая передняя лапа у него повреждена. Он ставит ее осторожно, потому и отпечаток слабый.

– Правда, папка! – отозвался Володя. – Пальцы едва видны.

– Иван Антонович, побудьте с ребятами здесь, а мы с Сергеем немного пройдем по следам.

– Мы с вами! – зашумели ребята. – Нам тоже интересно. Николай Павлович, возьмите нас!

– Тогда и меня в придачу, что же я буду делать один? – решительно заявил Мухин. Он так суетился, словно старался хоть чем-то искупить свою вину перед товарищами.

Санин посмотрел на Одинцова.

– А если это не медведь? Ты же, Сергей, сам сказал: след медвежьей лапы походит на след босой ноги человека.

– Видишь ли, отпечатки не очень ясные, да и свет плохой, разглядеть их трудно. Но, я думаю, это все-таки был медведь. Давай пройдем еще немного, а Иван с ребятами подождет здесь.

– Лучше не ходи туда, Сережа, – осторожно заметил Мухин. – Сам знаешь, встреча с медведем не сулит ничего приятного. Зачем тревожить косолапого?

– Так-то оно так, да вот начальник отряда думает, будто здесь прошел человек. Хочу его разуверить. Не беспокойся, мы пройдем немного и вернемся. А ребята тем временем пусть принесут рюкзаки.

– Тогда возьмите мое ружье, может пригодится.

– Чтобы устроить еще один обвал? – заметил Санин. – У нас есть ножи и топор. Этого достаточно.

– Как знаете, – пробормотал доктор, на него упоминание об обвале подействовало удручающе. – Миша, Володя, Света, пойдемте за рюкзаками.

Аргус, поглядывая в темноту, дрожал и повизгивал от нетерпения. Сергей Денисович, поглаживая, успокаивал его.

– Вот Аргус точно знает, кто там. Он уже встречался с ним. И мой пес боится, чего раньше не случалось.

– Жаль, собака не может рассказать нам об этой встрече, – шутливо отозвался краевед. – Так что же? Разведаем?

– Совсем немного. Нам все равно придется туда идти, другого-то пути нет.

Перебрасываясь короткими фразами, учитель и краевед пошли по коридору, освещая фонариками каждый выступ, каждый камень. Пол в коридоре был покрыт глиной лишь местами, и потому следы часто терялись. Но потом их удавалось найти. Внезапно громко и зло залаял сеттер: чувствуя рядом хозяина, он наконец поборол страх.

– Чего ты, дурак, – вздрогнув от неожиданности, сердито сказал Одинцов. – Цыц!

Сеттер рванулся вперед, и Сергей Денисович невольно ускорил шаги. Слева встретилось ответвление коридора, пес потянулся к нему. «Если там медведь, Аргус поджал бы хвост. Тогда кто же…»

– Николай, – учитель показал на щель. – Свернем сюда?

– Конечно. Иди, Сергей, я за тобой.

Едва Сергей Денисович пролез в узкий проход, как в ответ на лай и рычание Аргуса из темноты послышалось глухое ворчание. Одинцов вздрогнул и отступил. В луче света мелькнула и исчезла большая тень, учитель даже не успел ее рассмотреть. Аргус бросился к ней. Его лай сразу же захлебнулся и перешел в сдавленный визг. Забыв об осторожности, Одинцов поспешил на выручку собаке. Навстречу двинулось что-то темное и мохнатое, вцепилось, повалило. Фонарик вылетел из рук учителя и погас. Рядом отчаянно взвизгнул Аргус.

Сергей Денисович чувствовал, как нестерпимо больно сдавило грудь и острая боль разлилась в левой руке. Он задыхался, слабел с каждой секундой. А сверху давила и давила огромная тяжесть, и Одинцов ничего не мог сделать, чтобы сбросить ее.

Потом Сергей Денисович ощутил внезапную легкость и глубоко вздохнул. Но подняться не смог, руки и ноги не повиновались. В ушах зазвенело от громкого рева. Но тут же рев оборвался, перешел в захлебывающийся хрип. Снова отчаянно залаял Аргус.

В лицо учителю ударил яркий сноп света.

– Сергей, Сергей, – звал краевед.

– Помоги подняться.

Николай Павлович подхватил Одинцова под мышки, приподнял и поставил на ноги. Учитель прислонился к стене, его пошатывало, в голове не умолкал звон.

– Тебе плохо? Сильно он тебя помял?

Голос краеведа доносился словно из-под земли.

– Не очень. Сейчас пройдет, – Одинцов закашлялся. – Что это было?

– Медведь, как ты и предсказывал. Посмотри.

Санин направил свет на мохнатую груду на полу.

Возле зверя крутился и рычал Аргус.

– Это… ты его?

– Да, топором.

– И кажется, вовремя.

А в коридоре встревоженно гудели голоса доктора и ребят:

– Они прошли дальше.

– Нет, свернули сюда, в эту щель.

– Сережа, Николай Павлович, где вы?

Поддерживаемый товарищем, Одинцов вышел в коридор.

– Вот они! – выкрикнул радостно Миша. – Сергей Денисович, кого вы встретили?

Подошли Володя и Светлана, а потом и запыхавшийся Иван Антонович.

– Бог мой! – Мухин всплеснул руками. – Сережа, на кого ты похож! Кто тебя так отделал?

– Побывал в дружеских объятиях Топтыгина.

– Боролся с медведем? Но ведь это безумие.

– Я же не знал, что там медведь. А прикончил его Николай. Второй раз он спас мне жизнь.

– Будешь еще считать, – недовольно отозвался краевед. – Иван Антонович, займитесь-ка им, он еле стоит на ногах.

– И правда! Миша, Володя, костер. Живо! У нас еще осталось немного хвороста.

– Мы хотим посмотреть медведя, – сказал Миша. – Можно?

– Можно, только потом, – ответил начальник отряда. – Сначала я сам посмотрю.

И Санин снова скрылся в щели.

Разложили костер. При его свете доктор смазал Одинцову йодом все царапины, которых было довольно много.

– Кости-то он тебе не переломал, Сережа, – говорил Иван Антонович. – Ты еще дешево отделался. Предостерегал же я, так не послушали старика. А вот с рукой что-то неладно. Засучи-ка рукав. Вот так. Володя, посвети сюда. Ого, распухла! Сделаем компресс. Несколько дней походишь с перевязанной рукой.

Вернулся Санин.

– Зверь крупный. Мы легко с ним справились только потому, что он страшно тощий. Кожа да кости.

– Можно все-таки посмотреть? – нетерпеливо спросил Миша.

– Теперь можно.

Миша, а за ним и Володя направились к щели.

– Ребята, я с вами, – попросила Светлана. – Я никогда не видала живых медведей.

– Да он не живой, – поправил брат. – Ладно, иди уж.

Иван Антонович тоже захотел посмотреть на медведя, а когда вернулся к костру, сказал:

– Нет худа без добра. Пополним запасы продовольствия. Мишка действительно худющий, но мясо на нем кое-где есть.

– Интересно, как он попал в пещеру? – спросила Светлана.

– Очень просто, моя милая. Где-то нашел лаз. Уж не знаю, зачем ему понадобилось в него соваться. Может, из любопытства, а может, мишка надеялся чем-нибудь поживиться. Ну, а потом заблудился и выбраться не смог, стал пленником подземелья. Потому и отощал, есть ему в пещере нечего. Николай Павлович, вытащим добычу сюда.

– А справимся?

– Ребята помогут.

– Поможем, – с готовностью отозвался Володя.

– И я помогу, – учитель хотел встать.

– Нет, нет, Сережа, ты сиди, отдыхай, мы как-нибудь управимся.

Доктор, Санин и ребята с трудом выволокли медведя на освещенное костром место. Аргус прыгал вокруг людей, тащивших его поверженного врага, и громко, победно лаял.

– Ух и здоровущий! – восхищенно объявил Миша. – А почему он не убежал?

– Потому, что бежать было некуда, – объяснил Николай Павлович. – Маленькое ответвление кончается тупиком.

– Он мог напасть на нас, – в голосе Светланы послышался страх.

– Думаю, мог, – согласился Сергей Денисович, поправляя перевязь на руке. – Случаи нападения медведей на людей, правда, не так часты. Обычно зверь избегает встречи с человеком. Опасны шатуны.

– Шатуны? Кто такие?

– Медведи, которые вовремя не залегли в берлогу на зимнюю спячку, или среди зимы их кто-то потревожил. Такие медведи шатаются по лесу злые и голодные, зимой им питаться нечем.

Дальше сегодня решили не идти, а расположиться на отдых здесь же, в коридоре. В отдыхе нуждались все. Последние события и волнения особенно сильно утомили туристов. Доктор с помощью Санина освежевал медведя и зажарил хороший кусок мяса на огне. После ужина улеглись спать. Николай Павлович и Мухин решили попеременно дежурить: могли вернуться крысы или появиться вторая волна кочующих грызунов, а это не сулило ничего хорошего.

Начальник отряда дежурил первым. Пристроившись на камне, он достал записную книжку, порядком истрепанную за дни скитаний в пещере, и стал записывать последние события.

«Возможно, пещерные крысы искали воду, – писал Николай Павлович, – а может, другая, неизвестная нам причина, заставила животных собраться в одном месте в таком огромном количестве и куда-то передвигаться. Подобные случаи известны. Что касается медведя, то этот несчастный пленник подземелья, как назвал его доктор Мухин, заставил нас пережить немало тревожных минут. Это он пугал всех своим ревом. Вероятно, медведь бродил в пещере давно, отощал и справиться с ним было не так трудно. Тем не менее он сильно помял Одинцова, и не подоспей я – неизвестно, чем бы все кончилось».

Глава 20
И СНОВА В ПУТЬ

Ночь прошла спокойно: ни Санин, ни Мухин не заметили ничего подозрительного. И, наверное, поэтому путешественники проспали дольше обычного. После завтрака доктор нагрузил медвежьим мясом свой рюкзак и рюкзаки товарищей. Одинцова он хотел освободить от добавочного груза, но учитель решительно запротестовал.

– Если у меня побаливает рука, то это не значит, что я не могу нести груз наравне со всеми. Другой вопрос – надо ли столько брать.

– Пригодится, продуктов у нас мало. И еще неизвестно, сколько будем блуждать.

– Надеюсь, немного.

– И я надеюсь. А медвежатины все-таки возьмем побольше.

Володя прислушивался к разговору отца с доктором.

– Иван Антонович, вы же ведете счет дням. Сколько мы в пещере? – спросил он.

– Больше недели, если я не ошибаюсь.

– А мне кажется, много-много дней, может быть, месяц или даже больше.

Доктор потрепал Володю по плечу.

– Это только кажется, дружок.

Прибежал рыскавший где-то Аргус и положил к ногам хозяина крупного черного зверька. Учитель осветил фонариком добычу сеттера и брезгливо отшвырнул ногой.

– Крыса!

– Крыса? – с интересом переспросил Мухин. – Как я и полагал, твой пес уже давно промышляет такими животными. Вот разгадка его упитанности. А сегодня он не только до отвала наелся сам, но и тебя решил угостить. Между прочим, Сережа, ты собирался поохотиться на этих зверьков.

– Прошу тебя, перестань, – перебил Сергей Денисович. – Меня мутит от таких слов.

– Зверек как зверек, – доктор словно не слышал товарища. Он подошел к добыче Аргуса. Миша и Володя тоже заинтересовались рядовым той армии, с которой недавно они так доблестно сражались. Светлана предпочла остаться на месте: она сделала вид, что помогает учителю увязывать рюкзак.

– Вот видите, ребята, – объяснял Мухин, – пещерная крыса, в отличии от обычной, совсем слепая. Это оттого, что она всю жизнь проводит под землей. Глаза зверьку стали не нужны. Они атрофировались. Зато другие чувства – слух, обоняние – развиты гораздо сильнее, чем у их сородичей, обитающих в домах и продовольственных складах.

– Пора отправляться в путь, – объявил начальник отряда. – Сегодня мы и так выступаем с опозданием. Осталось всего несколько свечей, фонарики заряжены последними батарейками. Не забывайте об этом и расходуйте свет экономно. Запасы воды тоже кончаются.

– В путь, так в путь, – Одинцов поднялся. Поврежденную руку он держал на перевязи. – «Турист в движении жизнь ведет, в движении…»

– Ну, если ты после вчерашнего приключенья уже петь можешь, тогда все в порядке. Первым пойду я.

И Николай Павлович пошел впереди отряда, освещая коридор фонарем. Аргус по обыкновению бежал рядом с хозяином. Миша и Володя тихонько переговаривались: у них еще не улеглись впечатления от встречи с медведем. Ребята строили самые невероятные предположения, стараясь догадаться, зачем зверю понадобилось лезть в пещеру и долго ли он в ней бродил. Светлана не вмешивалась в их разговор, думая о чем-то своем.

– Ты что невеселая? – Санин взял ее под руку. – Тебе нездоровится?

– Здоровится. Мишука жалко, Николай Павлович. И потом… вот вы говорили, что он долго ходил по пещере, потому и худющий. Уж если медведь не мог выбраться…

– То и мы не сумеем? Это тебя пугает?

– Да, – честно призналась девочка. – Скажите, а можно жить в пещере?

– По правде говоря, не знаю. Даже в наше время пещеры изучены еще мало. А между тем это своеобразный и интересный мир. Для ученых здесь много работы. Известно, например, что в большинстве пещер температура всегда держится на одном уровне.

Обычно это десять – пять градусов выше нуля. В холодную погоду теплый воздух подземелий устремляется наружу, а в жаркую – с поверхности в пещеру. Получается отличная вентиляция. В некоторых пещерах есть вода: ручьи, реки и большие озера; есть и жизнь под землей: насекомые, животные – постоянные обитатели, а не такие случайные гости, как наш медведь. В пещерах обитают крысы, поселяются летучие мыши, а в ближних к выходу залах – даже голуби. Но человек, попав в пещеру, вряд ли смог бы приспособиться к жизни в ее условиях.

– И, по-моему, тоже. Здесь всегда темно.

– Вот это самое страшное. В темноте человек беспомощен, ты сама убедилась.

Миша и Володя, оставив свои разговоры, прислушивались к словам Санина.

– Николай Павлович, а сколько мог бы человек прожить под землей? – спросил Миша.

– Я не специалист по пещерам, но, насколько мне известно, такого опыта еще не ставили, – засмеялся краевед. – По-моему, все зависит от условий и от человека, который решится на подобный эксперимент. Я имею ввиду, прежде всего, его здоровье. Недавно появилась книга французского спелеолога Кастере «Десять лет под землей…»

– Десять лет! – присвистнул Володя.

– Десять. Этот ученый посвятил большую часть своей жизни исследованию подземного мира. Вы понимаете, что Кастере не провел десять лет в одной пещере, не выходя из нее. Ученый много раз спускался в разные пещеры и часто бывал на краю гибели. Попадал в подземные водопады, висел над пропастью вниз головой, нырял под погруженный в воду потолок пещеры, разгуливал по льду подземных озер. В Пиренеях, вблизи селения Монтеспан, под дном подземной реки он открыл туннель и вход в сухую галерею. Галерея вывела отважного исследователя в зал, где он нашел глиняные статуи мамонта, бизона, лошади, оленя, гиены. Возраст статуй ученые определили в двадцать тысяч лет. В другой раз Кастере обнаружил в подземном гроте много доисторических рисунков, а также орудия труда доисторических людей.

– Другой французский ученый – Мишель Сиффр, – продолжал Николай Павлович, – спустился к подземному леднику Скарассон где-то в районе франко-итальянской границы. Он хотел не только изучить подземный ледник, но и испытать на себе физиологические и психические последствия длительного одиночества, состояние человека, потерявшего чувство времени. Замечу, что Мишелю Сиффру всего 24 года. Он пробыл под землей в полном одиночестве два месяца.

– Два месяца! – не удержалась от восклицания Светлана. – Один? Как ему, наверное, было страшно!

– Опыт закончился вполне благополучно, хотя ученый, потеряв ориентировку, ошибся при подсчете времени почти на месяц. С ним происходили странные вещи. Примерно спустя месяц он начал чувствовать сильную усталость, темнота раздражала его, он стал рассеянным. Например, принимал телефон за магнитофон…

– За магнитофон? – Миша засмеялся. – Вот чудак! А еще ученый. Я бы не перепутал.

– Не перебивай, Мишка, – сердито сказал Володя. – «Я бы, я бы!» Вот посадить тебя на месяц в пещеру, так телефон с телевизором спутаешь. Николай Павлович, еще про этого ученого, а?

– Еще? Ну, вот например, Мишель Сиффр писал свой дневник красными чернилами, ему надоел черный цвет. Он считает, что красный приятнее. Голубой и зеленый напоминает черный, желтый его раздражал. Ученый пришел к выводу, что под землей нужны светлые и теплые тона.

– Нашу пещеру тоже надо исследовать, – мечтательно произнес Володя, – вот когда я окончу школу…

– Снова придешь сюда? – докончила Светлана. – Ты опоздаешь, Миклухо-Маклай. Здесь побывают раньше тебя и не останется ни одного неизученного уголка. Узнают и тайну каменных идолов.

– Между прочим, ребята, Мишель Сиффр в 13 лет (правда, в порядке исключения) был принят в члены французского Альпийского клуба, в секцию спелеологов. В 17 лет он участвовал в кругосветном плавании на океанографическом судне, а в 20 зарегистрировал 37 научных сообщений в Академии наук. В 21 год Мишель получил диплом об окончании Сорбонны и в 22 года возглавил геологическую экспедицию на острове Цейлон. Вот так, ребята. А вам, кстати, сколько лет?

– Мне тринадцать, – гордо сказал Володя. – И Мишке тоже…

– А вот и нет! Я старше тебя на целых четыре месяца.

– Подумаешь, четыре месяца! Не задавайся.

– Не ссорьтесь, ребята. Тринадцать лет – отличный возраст. Впереди у вас много интересного. Каждый выберет себе дело по душе и смело пойдет к цели. Я еще надеюсь дожить до тех дней, когда услышу о ваших славных делах, и тогда с гордостью скажу: этих ребят я знал, когда им было по тринадцать лет.

За интересным разговором время летело незаметно. К тому же и путь был сравнительно легок, если не считать встречавшихся камней, осыпей, небольших спусков и подъемов. Подошла пора сделать обеденный привал. Мухин что-то долго подсчитывал на пальцах, беззвучно шевелил губами и наконец, с глубоким вздохом склонился над своим «гастрономом». На полиэтиленовой скатерти появилась банка тушеного мяса, банка сгущенного молока и несколько сухарей.

– Прошу к столу, – и доктор широким жестом показал на приготовленные яства.

Голод постоянно мучил туристов, но никто не поспешил «к столу». Ребята ждали, когда начнут есть старшие. Получив свою порцию, каждый, не торопясь, приступал к обеду. Одинокая свеча колеблющимся светом озаряла усталые изможденные лица.

– Конечно, обедом это не назовешь, – говорил Иван Антонович, вглядываясь в лица спутников, – легкая закуска, пожалуй, даже чересчур легкая. Вот если бы у нас остался еще хворост, то на вечернем привале можно устроить великолепный пир… Шашлык из медвежатины, суп, ну и кофе…

Мухин замолчал. На его слова никто не отозвался. Даже заманчивая картина ужина не произвела впечатления. Сергей Денисович задумчиво массировал больную руку, краевед листал записную книжку и делал пометки. Ребята, кончив есть, лежали, подложив под головы рюкзаки, и против обыкновения молчали.

Поддавшись общему настроению, доктор не пытался больше завязать разговор. Аккуратно свернув скатерть и завязав рюкзак, он посмотрел на часы, а потом на Санина.

– Пойдем дальше?

– Пора. Как с водой?

– Плохо, Николай Павлович. Если сегодня не найдем воду, придется опять перейти на лимит.

– Будем искать. Выступаем, друзья.

И снова маленький отряд туристов двинулся в путь по извилистому коридору, карабкаясь по камням, обходя трещины и сгибаясь под низко нависающим потолком. Санин опять шел первым, освещая путь, проверяя палкой каждое сомнительное место. Если встречалось препятствие, начальник отряда предупреждал товарищей. Тогда зажигали еще несколько фонарей и благополучно обходили опасное место.