Текст книги "Подземные робинзоны"

Автор книги: Анатолий Дементьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11
ВСТРЕЧА С ОДИНЦОВЫМ

Туристы снова зажгли фонари и пошли быстрее, сворачивая в первые попавшие ответвления коридора, пока не оказались в тупике.

– Передохнем здесь, Николай Павлович, – взмолился доктор. – У меня ноги подгибаются от усталости.

Иван Антонович тяжело дышал, пот обильно струился по его лицу, фетровую зеленую шляпу он где-то потерял, и седые волосы торчали в разные стороны. Не лучше выглядели и остальные путешественники. Начальник отряда понял, что отдых нужен всем.

– Привал на двадцать минут.

– Ты испугалась? – тихонько, чтобы не слышали другие, спросил Володя Светлану.

– Скажешь тоже! – она попробовала засмеяться, но смеха не получилось.

– Если хочешь знать, так я и сам немножко испугался. Они налетели так неожиданно.

Миша услышал их.

– Конечно, Светка испугалась! Уж я-то знаю, как она боится мышей. Помнишь, когда к нам в комнату забежала мышь, ты взобралась на стол и подняла визг на всю квартиру?

Светлана смутилась, но запальчиво возразила:

– Ну и что же? Это было давно. Тогда я была маленькая. Вспомнил! А сегодня… сегодня я, ребята, уж если по-честному, тоже испугалась. Они так пищали и лезли в самое лицо.

Отдышавшись, доктор зажег свечу и учинил всему отряду осмотр. Последний переход не прошел бесследно: туристы до синяков побили ноги, исцарапали руки. Достав походную аптечку, Мухин смазал йодом ссадины и царапины пострадавшим.

При этом разговор, естественно, пошел о летучих мышах.

– Жизнь рукокрылых еще мало изучена, – говорил Иван Антонович. – Мы знаем, например, что эти интересные животные при полете ориентируются в пространстве с помощью эхолокационного «чувства». Мышь не налетит ни на тончайший провод, если он встретится ей на пути, ни на стекло, ни на другое препятствие. Она распознает любую преграду заранее и вовремя свернет. Подсчитано, что эффективность эхолокации у летучих мышей в 22 миллиарда раз выше, чем у приборов, созданных человеком. Почему? Пока неизвестно. Миша, подойди, твоя очередь… Так вот, с наступлением холодов летучие мыши исчезают. А куда? Оказывается, как и многие птицы, они улетают в теплые края: в Крым, на Кавказ, в Турцию, Болгарию. А весной возвращаются. Ты что, Света, качаешь головой?

– Мне непонятно. Птицы улетают потому, что зимой им у нас и холодно и нечего есть. А летучие мыши зимой спят, да? А разве не все равно, где им спать: на Урале или на юге?

– О, моя милая, большая разница. Летучие мыши гибнут, когда температура опускается ниже нуля.

– Не так давно, – вмешался Санин, – в пещерах Урала были найдены зимовки летучих мышей. Они не улетали на юг, Иван Антонович, и не гибли от морозов.

– Вы это точно знаете? Тогда объясните, Николай Павлович.

– А тут и объяснять нечего. В пещерах даже в двадцатиградусные морозы температура держится примерно на плюс пяти. Для мышей этого оказывается достаточно. Вблизи Свердловска есть Смолинская пещера. В 1956 году в ней зимовало около тысячи летучих мышей. Говорят, это была самая крупная из всех известных ученым зимовок в Европе. Теперь Смолинской зимовки уже нет, ее уничтожили «любители природы». А ведь летучие мыши – полезные животные.

– Еще бы! Рукокрылые уничтожают громадное количество вредных насекомых. Причем ночью, когда главные защитники наших садов и лесов – птицы – спят, – доктор спрятал аптечку. – Ну вот и все. Завтра покажете мне ваши царапины.

– Иван Антонович, – Миша застенчиво переминался с ноги на ногу.

– В чем дело? Говори.

– Когда… откроется ваш «гастроном»?

– Проголодался? Великолепно! Если человек после такого приключения хочет есть, значит, он крепок и телом и духом.

– И я хочу есть, – поспешил добавить Володя. – И Света. Мы тоже крепкие.

– Великолепно, друзья мои, великолепно! Рад сообщить: «гастроном» уже открылся.

С этими словами доктор вытащил из рюкзака хлеб и консервы. Каждый получил хорошую порцию и быстро с ней управился.

– Куда же мы теперь? – Мухин посмотрел на краеведа.

– Выберемся из тупика и пойдем в прежнем направлении.

– Только не надо возвращаться в ЗЛМ, – попросила Светлана.

– Это еще что такое? – удивился Николай Павлович.

– Зал Летучих Мышей, – объяснила Светлана. – А сокращенно – ЗЛМ.

– Все понятно. Только уговоримся на будущее: не надо придумывать больше сокращенных названий, они звучат не очень-то красиво, да и не сразу поймешь, что означает вот такое…

– ЗЛМ, – тихо подсказала Светлана.

– Возвращаться через Зал Летучих Мышей и у меня нет желания. Но если пойдем по этому вот коридору, то не заберемся ли еще дальше в подземный лабиринт? И не забывайте – Аргус-то остался там… по ту сторону зала с мышами.

– Мы не знаем расположения гротов и коридоров в пещере, – вмешался Мухин, – а потому нельзя сказать – удаляемся от входа или приближаемся к нему.

– Так вы, Иван Антонович, за то, чтобы пойти дальше, а не возвращаться?

Доктор утвердительно кивнул.

– Но вы опять забыли… – краевед не договорил.

Миша Глебов, прислонившись к стене, громко захрапел. Светлана и Володя тоже задремали.

– Умаялись ребята, – с внезапной теплотой в голосе тихо сказал Санин. – Жалко будить.

– И не надо. Пусть спят, сон укрепит силы. Они очень устают, недоедают, но держатся молодцами. Да и нам не мешает отдохнуть.

Николай Павлович тоже чувствовал непреодолимое желание лечь, закрыть глаза хоть на десять минут. «Старею, – невесело подумал он. – А, бывало, по трое суток в окопах не спал…» Он еще пытался бороться с одолевающей дремотой. Рядом засвистел носом доктор. И начальник отряда положил голову на рюкзак.

Первым проснулся Мухин. Чиркнул спичкой, зажег свечу и посмотрел на часы. Свет разбудил чутко спавшего краеведа.

– Который час, доктор?

– Девять. Только вот не пойму – утра или вечера.

– Как, разве вы не ведете учета суткам?

– Вел… но, понимаете, Николай Павлович, где-то сбился – и все перепуталось. По моим подсчетам выходит, что пошли третьи сутки, а очень возможно – и четвертые.

– Досадно. Все равно, ведите учет. Потом проверим.

Иван Антонович понимал, что «потом» – это когда они выберутся из пещеры. «Когда?» – тоскливо подумал доктор.

Разбудили ребят. Съели по сухарю, запили водой с сахаром и вышли из каменного мешка, в котором отдыхали.

– Друзья, ищите воду, – говорил Мухин, шагая последним. – Осталось всего несколько глотков и фляга неприкосновенного запаса. Вода в пещере есть, мы уже убедились. Могут встретиться лужи, ручей и даже река. Прислушивайтесь, не раздастся ли где журчание или шум падающих капель.

Отряд шел, сворачивая из одного коридора в другой. Порой протискивались в узкие щели, порой пригибались или ползли. Но чаще все-таки шли в полный рост, ненадолго останавливаясь в небольших гротах, представлявших собой лишь более расширенную часть того же коридора. Иногда попадали в коридоры, сплошь заваленные камнями или настолько узкие, что пролезть было невозможно, и поворачивали назад. Несколько раз путь преграждали широкие и, вероятно, глубокие трещины. Если был обход – шли дальше, если обхода не находили – возвращались, ругая подземных архитекторов. Трудный путь быстро утомлял. Все чаще делали привалы, и каждый такой привал был длиннее предыдущего.

В одном из гротов доктор запнулся о камень и упал, но тут же быстро поднялся.

– Эврика!

– Что вы сказали? – не понял Санин.

– Повторил классическое восклицание Архимеда. Эврика, друзья! Смотрите! – Мухин протянул полную горсть песку.

– Песок! – разочарованно протянул Миша.

– Песок. Но какой! Мокрый! Мок-рый!

Иван Антонович объяснил, что упал он лицом в мокрый песок.

– Близко есть вода. Ищите ее, ищите. Каждый возьмите по свече.

Немедленно достали свечи, и желтые огоньки разбежались в разных направлениях, словно огромные светлячки.

– Эврика! – раздался вскоре звенящий от радости крик Володи Одинцова. – Эврика! Сюда, ко мне! Вот он, ручей.

Светлячки слетелись на крик мальчика. Володя стоял, высоко держа свечу. У его ног ласково журчал подземный ручей. Он был невелик. Вода, вытекая из широкой щели, образовывала лужицу, а затем вытягивалась в узкую полоску, исчезая в темноте.

– Великолепно! Вволю напьемся и умоемся. Умоемся! Воды много, хватит на все, – приговаривал Иван Антонович, очень страдавший от жажды.

– Большой привал, – коротко объявил Санин.

– Назовем ручей именем доктора Мухина, – сказал Володя, считая, что ему по праву можно первому предложить название. – Ручей доктора Мухина. А?

– Очень признателен, но почему ты именно меня удостоил столь высокой чести? – доктор насторожился, ожидая подвоха.

– Так ведь вы упали на мокрый песок.

– Понятно… А не лучше ли Ручей Владимира Одинцова?

– Не спорьте, – примирила их Светлана. – Назовите ручей Хрустальным. Вода в нем, как хрусталь.

Доктор обнял Светлану.

– Хрустальный? Очень хорошо звучит. Как по-твоему, Володя? Тоже нравится? Великолепно! А ты, Миша, чего молчишь?

– Я, Иван Антонович, думаю. Куда бежит ручей? Вот что я хотел бы знать. Вдруг это тот ручей, что протекал у входа, помните?

– Это мысль. И великолепная! Николай Павлович, если нам пойти за ручьем?

– Подождите. Допустим, ручей где-то выходит из подземелья. Но пройдем ли мы там? Вообразите: маленькая трещина на склоне горы, из нее пробивается вода. Вот мы близко от этой трещины, но… мы не щепки. А может, ручей впадает в подземную реку. Под землей много рек.

– Тогда пойдем вверх по течению, – сказал Миша.

– Тоже мало шансов. Истоком может оказаться крохотный родник. Но я за твое предложение. Идя за ручьем, мы всегда будем с водой. Не исключено, что ручей укажет нам верное направление, а может, и выход.

– Ура Мише Глебову! Ура Хрустальному ручью! – провозгласил доктор. – И да здравствует «гастроном»!

Доктор и Светлана занялись бутербродами, открыли две банки консервов. Иван Антонович нарезал хлеб тоньше, чем обычно: в его «гастрономе» осталась последняя булка и несколько пачек сухарей. Светлана уже хотела пригласить товарищей «к столу», когда в пещеру залетел посторонний звук. Разговоры смолкли на полуслове. Все насторожились.

– Лает собака, – сказал Санин изменившимся голосом.

– Да, да, – подхватил Мухин. – Это собака! Нас ищут.

Ребята побежали к выходу, громко крича:

– Аргус! Аргус!

Доктор торопливо завертывал бутерброды в бумагу и запихивал обратно в «гастроном», краевед отыскивал свою палку, которую он куда-то сунул и не мог найти.

Вернулись ребята, ликующе крича:

– Это Аргус! Вот он! Вот он!

В освещенном свечой пространстве показалась собака. Сеттер был рад встрече с людьми не меньше, чем они. Он тыкался влажным носом в ладони туристов, прыгал и повизгивал от восторга.

– Аргуска! Славный умный песик, – Светлана обняла собаку, но та вырвалась и бросилась к Володе. Повертевшись среди людей и каждого наградив вниманием, Аргус побежал к выходу.

– Аргус, куда ты? – закричал Володя. – Назад! Назад!

Сеттер подполз на брюхе к юному хозяину, молотя хвостом по полу и тихо повизгивая. Потом вскочил и снова бросился к выходу.

– Назад, Аргус! – сердито приказал мальчик.

– Собака зовет нас за собой, – догадался Николай Павлович. – Там люди, которые ее послали. Берите вещи и пойдем за Аргусом. Не беспокойтесь, теперь он нас не бросит.

Иван Антонович и ребята, схватив рюкзаки, устремились за Саниным. Увидев, что люди идут, Аргус скрылся в коридоре. Туристы пошли в том же направлении.

Время от времени кто-нибудь призывно выкрикивал:

– Аргус! Аргус!

Но пес будто сквозь землю провалился. Даже лая не было слышно. Коридор привел людей в длинный и узкий зал. Начальник отряда остановился.

– Тут несколько выходов, можно ошибиться, – он посмотрел на Мухина. И доктор, тяжело дыша от быстрой ходьбы, ответил:

– Подождем здесь. Собака вернется. А с ней и люди.

– Да, так будет лучше.

Ребята тоже остановились. Сердца пяти человек, затерянных под землей, учащенно бились. Вот сейчас замелькают огоньки, покажутся люди…

– Эге-гей! – зычно крикнул Санин.

Эхо гулко повторило возглас, и едва замерли последние отголоски, как из глубин лабиринта донеслось:

– Охо-хо-о!

– Эге-гей! – отозвался Николай Павлович.

– Ого-гой! – ответили каменные своды.

– Сюда! Сюда! – крикнул Миша. – Мы здесь.

Путешественники стояли, оглядываясь по сторонам, не зная, откуда появятся люди. Прошло еще несколько минут. И вот мелькнул и исчез огонек. Показался снова и уверенно задвигался к группе туристов.

– Это они, – почему-то прошептал доктор. – Они идут.

Вбежал Аргус, а за ним человек с фонарем в руке.

Глава 12
РАССКАЗ ОДИНЦОВА

– Папка! – Володя бросился навстречу Одинцову. – Папка!

Учитель отбросил палку и обнял сына. Возле них кружился и радостно взлаивал Аргус. Сергей Денисович также горячо обнялся с Мишей, Светланой, доктором и стал искать глазами Санина. Краевед стоял в нескольких шагах от него.

– Ну, чего же ты? – Сергей Денисович протянул руки.

Короткое замешательство. Николай Павлович сделал шаг, второй, Одинцов тоже шагнул навстречу, и они крепко обнялись.

– Все здесь, – счастливым голосом проговорил учитель. – Живы! Живы и здоровы. И все здесь.

Когда волнение первых минут встречи улеглось, Николай Павлович удивленно спросил:

– Сергей, а где же остальные?

– Остальные?

– Ну те, кто пришли вместе с тобой.

– Я пока один. Я и Аргус.

– Как! – очки у Мухина едва не свалились. – Ты шутишь, Сережа? Не время.

Одинцов тихо возразил:

– Не шучу. А почему один – история длинная.

Наступило тревожное молчание. Даже ребята поняли, что встреча эта мало изменит их положение.

– Все равно, – вяло сказал доктор, – рассказывай. Мы собирались обедать… Ну, не в том, обычном понимании, а закусить. Прибежал Аргус, тут уже было не до еды. Пообедаем здесь…

Иван Антонович разложил бутерброды на плоском камне, прикрыв его обрывком газеты.

Проделал он все это как во сне, видимо, мысли Мухина были далеки от еды.

– У меня тоже кое-что есть, – Сергей Денисович показал на свой рюкзак. – Добавить?

– Потом. Сейчас рассказывай. Ты что-то скрываешь от нас. Зачем?

Учитель вздохнул.

– Вижу, вы догадались о самом главном. Значит, рассказывать легче. Да, я один. Со мной нет людей, которых вы ждали. Их нет и у пещеры. А случилось все так… Тот прокля… – Сергей Денисович поспешно поправился: – …Тот день, когда вы спустились в пещеру, выдался ненастный. Уже через час после вашего ухода пошел дождь. Все небо обложили низкие тучи. Потом подул сильный ветер, началась гроза. И какая гроза! Я еще не видел такой. Я оглох от грохота и ослеп от беспрерывных вспышек молний.

Было тоскливо, ничего не хотелось делать, и я решил отоспаться. Но какой уж там сон, когда над головой все время грохотало, словно рядом палили из пушек. Боялся, что ветер сорвет палатки и все имущество погибнет. Хорошо, что мы разбили лагерь на бугре. Но кое-где вода все же просачивалась.

Я лежал и думал о вас. Ругал вас и, признаться, завидовал. «Они там не чувствуют грозы», – думал я. Аргус клубком свернулся у меня в ногах и вздрагивал при каждом раскате грома. Гроза бушевала долго. Только к вечеру тучи разошлись, и ненадолго выглянуло багровое солнце. Потом снова все посерело, и опять пошел дождь. Нет, это был ливень, как в Экваториальной Африке. С гор хлынули потоки воды. Утром, когда я вышел из палатки, то не узнал реки. Она вздулась, пенилась и бурлила, тащила какие-то бревна и доски – очевидно, остатки разрушенного где-то моста, вывороченные с корнем деревья.

Наших лодок на берегу не было. Их тоже унесла река и, наверное, разбила в щепки о камни. Хорошо, что все вещи мы перенесли в палатки…

Но в те минуты я думал не о лодках, а пытался понять, почему вас все еще нет. Ты говорил, Николай, что на осмотр пещеры, возможно, уйдет весь день. Ты даже добавил, что мне незачем тревожиться, если вы задержитесь до утра. У вас были и продукты и вода. Я ждал вас вечером. Потом утром. Стоял на берегу, смотрел на грязную бурлящую воду и думал о вас. Не хотел даже на минуту допустить мысль о несчастье. Но как я ругал себя за то, что решительно не воспротивился экскурсии в пещеру, не помешал вам… День прошел в тревожном ожидании. Хмурый холодный день, словно то был не июль, а ненастный октябрь. Ночь не принесла ни покоя, ни сна. Что оставалось делать? Лодок не было, а добираться до ближайшего поселка через лес – на это ушло бы слишком много времени.

Я набил рюкзак продуктами, медикаментами и всем, что могло понадобиться, позвал Аргуса, и мы отправились на розыски.

У входа в пещеру я увидел шпагат, привязанный к кусту. Он послужил указателем: я шел по подземным галереям, не теряя его из виду. В одном из залов шпагат кончился. Его конец был слегка размочален. И тогда я понял, почему вы не вернулись…

Надо бы привязать к обрывку шпагата леску или шнур, а у меня ничего подходящего не нашлось. И здесь я допустил непоправимую ошибку: вместо того, чтобы вернуться, заставил Аргуса идти по вашим следам. Где-то следы затерялись. Если не путаю, это был мокрый грот. Стены сочились водой, вода капала с потолка. Глинистый пол был скользкий и тоже мокрый. Аргус беспомощно метался по гроту и не мог взять ваши следы. Он ведь не сыскная собака, а всего лишь охотничья…

Так, спеша вам на помощь, я сам попал в беду. Аргус добросовестно искал следы – какие, я уже не знаю, может, ваши, а может, мои. Мы переходили из пещеры в пещеру, кричали… – учитель чуть улыбнулся. – Кричал я, собака, разумеется, лаяла. И вот услышали ваши ответные крики. Аргус убежал, потом вернулся, и по его поведению я понял, что вы где-то близко. Он и привел меня сюда.

Одинцов замолчал, достал сигарету и закурил.

– Ты допустил ошибку, Сергей, – краевед старался говорить спокойно. – Но ты с нами, и это хорошо. Будем искать выход вместе.

– Нам поможет Аргус, – добавил Володя. – Все равно мы выберемся из пещеры.

– Разумеется, сынок, – Сергей Денисович притянул сына к себе. – Это только вопрос времени.

– Много ли у тебя продуктов? – спросил доктор.

– Взял столько, сколько мог нести. Несколько булок хлеба, концентраты, консервы, сухари, сахар, колбаса.

– Плохо, что смыло водой лодки. Если нас потом начнут искать, лодки показали бы на последний бивак отряда.

– Зато там остались палатки, – напомнил Миша.

– Палатки не видно с берега, – возразила Светлана. – Мы поставили их за березами. И там много кустов.

– Все равно их увидят, – упрямо настаивал брат.

– Увидят, Миша, обязательно увидят, – поддержал его Сергей Денисович.

– Еще лучше, если мы сами найдемся.

– Верно, девочка. Николай, куда вы шли до встречи со мной? У вас был какой-то план?

Санин коротко рассказал о приключениях отряда и закончил словами:

– Когда появился Аргус, мы отдыхали в зале, где нашли ручей.

– И снова его потеряли, – поправил Володя.

Только сейчас все вспомнили, что ручей, которому так радовались, остался где-то в одном из залов.

– Ручей надо отыскать во что бы то ни стало, – сказал краевед.

– Аргус поможет, – пообещал Сергей Денисович. – Он не раз находил воду.

Никто из туристов давно не ел досыта, но бутерброды жевали вяло. Настроение было подавленное, хотя каждый и старался не показать этого. Столько надежд возлагали на учителя, а теперь надежды развеялись. Впереди снова скитания по бесчисленным подземным галереям, коридорам и залам, снова мрак и гулкая тишина, так действующая на нервы…

– Не поддаваться унынию, – сказал начальник отряда, заметив удрученное состояние своих товарищей. В голосе его зазвучала бодрая нотка. – Прежде всего, поищем ручей.

Туристы надели рюкзаки, взяли палки и зажгли фонарики.

– Чья очередь падать? – спросила Светлана.

– Падать? – не понял Сергей Денисович.

– Чтобы найти воду, – и она рассказала, как нашли ручей.

– Вот оно что! Ваш способ хорош, но мы сделаем иначе. Аргус! Подойди ко мне.

Сеттер подбежал к хозяину, ожидая приказаний.

– Аргус, надо найти воду. Во-ду. Понял? Ищи воду, Аргус!

– Разве собака выполнит такое приказание? – удивилась Светлана.

– Выполнит. Вода будет. Идемте за ним.

Огни фонарей цепочкой растянулись по галерее. Теперь впереди шел Сергей Денисович и время от времени повторял:

– Ищи, Аргус, ищи воду!

Сеттер бежал уверенно, словно он бывал здесь много раз. Задерживался ненадолго у встречных ответвлений и торопился дальше. Но вот какой-то предмет привлек внимание пса. Аргус покрутился возле него, залаял, оглядываясь на хозяина.

– Что ты нашел? – учитель посветил фонарем. – Шляпа! Смотрите-ка, настоящая шляпа. И где-то я уже видел такую…

– Вот не на этой ли седой голове? – Мухин подошел к Одинцову и склонил голову. – Я потерял точно такую же, когда мы уходили от летучих мышей… Клянусь, это моя шляпа! Моя! Вот спасибо, Аргус! Услужил!

Доктор так обрадовался находке, что едва не пустился в пляс. Он немедленно водрузил шляпу на голову, а сеттер весело бегал вокруг него, вероятно, считая свою задачу выполненной.

– Воду ищи! Воду! – напомнил собаке Сергей Денисович. – О каких летучих мышах ты говорил, Иван Антонович?

– Мы попали в Зал Летучих Мышей, битком набитый мышами. Какую они подняли суматоху! Ты бы только видел. Впрочем, хорошо, что ты этого не видел.

И доктор стал рассказывать о приключении в Зале Летучих Мышей. Его рассказ прервал заливистый лай Аргуса.

– Нашел воду, – пояснил Сергей Денисович. – Он всегда так лает, когда находит воду. Испытано на охоте.

Сеттер бегал возле ручья в том самом зале, где несколько часов назад путешественники останавливались на отдых. И сейчас Николай Павлович решил здесь же остановить отряд на привал. Все были утомлены, поэтому после ужина, не столь обильного пищей, сколько водой, легли отдыхать. По часам доктора был уже вечер шестого или пятого дня. Учитель отвязал притороченную к рюкзаку плащ-палатку и отдал ребятам. Они расстелили ее и устроились с комфортом. Дежурного на этот раз не поставили. Его с большим успехом заменял Аргус, к тому же теперь ждать сигналов было не от кого.

Часа через два Санин, всегда спавший чутко (привычка, выработанная на фронте), внезапно проснулся. Ему послышались странные звуки, словно рядом кто-то всхлипывал и тихонько шмыгал носом. Николай Павлович прислушался. Тишина. Даже доктор не храпит и не посвистывает. «Показалось, – подумал краевед, – а может, это вода в ручье». Он уже хотел повернуться на другой бок, как снова услышал те же звуки. Сомнений не было: кто-то всхлипывал, стараясь, однако, заглушить плач.

Санин приподнялся, зажег фонарик. Желтый луч медленно заскользил по спящим. Крайняя из трех фигурок чуть вздрагивала. Это Светлана.

Николай Павлович подошел к ней, осторожно тронул за плечо, тихо спросил:

– Что с тобой? Ты плачешь?

Светлана повернулась к нему, открыла глаза, полные слез.

– Я… я… нет, я не плачу, это просто… так…

– Тихо. Разбудишь ребят. Идем-ка, – он поманил Светлану за собой. – Сядь вот сюда, на этот камень, успокойся и скажи, чего испугалась.

– Ох, Николай Павлович, – Светлана уткнулась лицом в грудь краеведу. Ее острые худенькие плечи вздрагивали от беззвучного плача. Санин растерялся. «Не заболела ли?» Он неумело погладил мягкие волосы девочки. – Ну, скажи мне, что случилось. А может, разбудить Ивана Антоновича?

– Не надо, видите… я уже не плачу, честное слово, не плачу… Николай Павлович, ведь это я во всем виновата…

– Виновата? В чем же?

– Из-за меня мы заблудились в пещере. Я не заметила, когда шпагат порвался… И теперь мы никогда, никогда отсюда не выйдем…

– Глупенькая. Уж если хочешь знать, так виноват один я. Но, видишь, я не плачу, потому что уверен: мы найдем выход. Обязательно найдем. Ну, успокойся.

– Мне страшно, Николай Павлович. Здесь так темно все время. Одни только камни. Они холодные…

Острая жалость кольнула начальника отряда. Что ей сказать, как успокоить?

– Мы скоро выйдем из пещеры, скоро, – бормотал Санин, продолжая гладить голову девочки. – Вот увидишь. И опять поплывем по реке. Нас ведь много, а когда людей много, им ничего не страшно. Ну, а теперь постарайся уснуть. Ладно?

Светлана посмотрела на краеведа и улыбнулась.

– Я постараюсь, Николай Павлович. А вы им не расскажете?

– Им? – Санин догадался, кого она имела в виду. – Ну, конечно, не расскажу. Только ты больше не плачь. Обещаешь?

– Больше не буду.

– Вот и хорошо. Спи. Я прикрою тебя курткой.

Новый «день» принес новые заботы, но и порадовал.

Отряд шел почти все время по огромному, похожему на туннель, коридору, довольно прямому, посреди которого протекал, тихо журча, ручей. Он стал заметно шире и уже походил на небольшую речку. На берегу ручья туристы нашли сушняк – ветки и даже бревна, выброшенные когда-то водой. Радость от находки была велика. Через несколько минут коридор осветился багровым заревом. Костер разложили небольшой, экономя топливо.

– Огонь! – то и дело восклицал Иван Антонович. – Настоящий огонь! Великолепно!

Он радовался, как ребенок, заботливо подкладывал ветки и следил, чтобы они полностью сгорали. Потом доктор развязал свой рюкзак, долго копался в нем и, наконец, с торжеством вытащил алюминиевый охотничий котелок.

– Друзья, сегодня у нас будет великолепный обед. Царский! Это вам обещает доктор Мухин. Света, помогай. На первое суп с вермишелью, а на второе…

– Пшенную кашу, – подсказала девочка. – Ох, как хочется каши. С маслом. У меня есть концентраты.

– Пусть пшенная каша. Суп да каша – пища наша. И чай на третье. Великолепно! Меню составлено. Теперь за дело. Володя, принеси воды. А ты, Миша, следи за костром, да не бросай много веток. Пока не нужен большой огонь.

– Иван Антонович! – закричал Володя. Он стоял на берегу ручья. – Скорее сюда!

– Что еще там, – проворчал доктор, недовольный, что его отрывают от важного дела. – Иду, иду.

– Смотрите, – мальчик показал Мухину котелок с водой. – Что-то плавает. Может, рыбы? Только очень уж маленькие.

– Рыбы? – доктор оживился. Взяв у Володи фонарь, он направил луч света на котелок. В нем быстро плавали небольшие светлые, очень подвижные существа. С минуту Иван Антонович молча разглядывал их.

– Бокоплавы, – наконец, определил он. – Рачки бокоплавы. У рыбаков именуются мормышами. Хорошая насадка для зимней рыбалки. Воду придется процеживать. Бокоплавы – нежелательное добавление к супу или каше.

Вернулись начальник отряда и учитель, ходившие на разведку в боковые коридоры. Взглянув на них, Иван Антонович не стал задавать вопросов. Все и так было ясно. Учитель достал сигаретку и задымил, посматривая на костер, а краевед раскрыл записную книжку.

– Если не ошибаюсь, пахнет супом, – сказал Сергей Денисович. – Почему же нам не дают есть?

– Пока не снята проба, никто не получит ни капли.

– Так снимай же скорее.

Мухин запустил в котелок ложку, помешал в нем, зачерпнул и подул на жидкость, а затем проглотил. Повторив процедуру, он объявил:

– Суп готов, можно обедать.

Туристы полезли в рюкзаки за кружками и ложками. Каждый получил по хорошему ломтю хлеба. Ели медленно, несмотря на голод, чтобы продлить наслаждение горячей пищей. Потом сварили полный котелок каши, съели все до последней крупинки и вскипятили чай.