Текст книги "Первый свиток. Император (СИ)"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Вечером последнего дня пребывания в Капуе к сидевшему в таблинуме Помпею пришел отвечавший за прием добровольцев на службу трибун Луций Гелий Попликола.

– Приветствую, император, – поздоровался трибун с Помпеем.

– И тебе здравствовать, Гелий Попликола, – ответил ему Помпей. – Пообедаешь со мной? Заодно расскажешь, что за заботы привели тебя ко мне.

– С удовольствием отобедаю, мой император. – обрадовался трибун. – Дело же у меня… необычное. Уже второй день в твой легион просится древний старик.

– Старик? – удивился Помпей. – Ветеран? – уточнил он.

– Ты как всегда прозорлив, император. Старик утверждает, что воевал с тобой в Испании и хочет вернуться в строй, – невозмутимо продолжил Луций Гелий. – Я несколько раз пытался объяснить ему, что он уже достаточно послужил Риму. Жаль обижать ветерана, поэтому не мог бы ты сам объяснить ему нелепость его просьб? Он здесь, ждет в атриуме, – пояснил трибун.

– Ладно, позови, – махнул рукой Помпей.

Вошедший человек действительно оказался немолод, что явно доказывали глубокие морщины, избороздившие лицо, шею и руки. Однако спину ветеран держал прямо и вошел в таблинум нормальным бодрым шагом воина, а не шаркающей походкой старца.

Консул несколько мгновений всматривался в старика, пытаясь припомнить, где он его видел.

– Не думаю, что ты сможешь узнать меня, Помпей Великий. Честно признаюсь ты тоже сильно изменился. Похоже, жизнь в Риме никому не идет на пользу.

– Не угадал, – засмеялся Помпей, – настоящий герой не забывается. Я тебя помню. Ты Квинт Дорабелла, центурион принцип из Шестого легиона, награжденный стенным венком** во время взятия Клунии в Испании.

– У тебя отличная память, император. А ведь меня не узнали даже старые боевые товарищи, с которыми мы вместе сражались еще у Клузия против марианцев. Теперь я вижу, что не зря сам Сулла назвал тебя Великим.

** Стенной венок (corona muralis) – римская награда

для тех, кто первым взошел на стену

и ворвался во вражеский город

– Сколько же тебе лет, Квинт? – еще раз осмотрев стоявшего перед ним ветерана, спросил Помпей.

– Шестьдесят, император, но моя рука еще тверда, как и в сорок лет. Я еще могу сразиться на мечах не только с тобой. Но если пожелаешь, и с твоим трибуном тоже, – Квинт кивнул в сторону Кассия.

– Но все же в твои годы…

– Годы изрядно потрудились над всеми нами. Ты достиг многого и мог бы, получив невиданные почести от граждан, мирно доживать свой век на одной из роскошных вилл. Но ты продолжаешь бороться, несмотря на достигнутое богатство, – заметил Квинт Дорабелла. – У меня также есть неплохой дом, земля, виноградник, рабы и все необходимое, чтобы в достатке и без забот встретить смерть. Сулла позаботился о своих ветеранах. Но, видят боги, чем дольше я живу такой жизнью, тем неспокойнее и тревожнее мне становится…

– В чем же причина твоей тревоги? – удивился Помпей.

– За долгие годы службы Риму ни один мужчина нашего рода не окончил свои дни в постели, все полегли на полях сражений с оружием в руке. Негоже мне нарушать славную традицию предков. Лары фамилии*** зовут меня разделить их судьбу. Я лишился сна, утратил всякий интерес к жизни. Если ты, Помпей Великий, откажешь мне в праве умереть в рядах легиона, я пойду в обозе за твоим войском.

Слова старика растрогали Помпея.

– Твое место не в обозе, доблестный ветеран. Принимаю тебя эвокатом*** в мое войско с двойным жалованием центуриона примипила. Я дам тебе центурию новобранцев, и прошу сделать из них легионеров, хотя бы немного похожих на тебя.

* * *

Лары фамилии – разновидность

божеств-покровителей

– ларов,

покровители семьи.

Эвокат – ветеран,

добровольно вернувшийся на службу

Первые мили пути в Брундизий Помпей пребывал в хорошем настроении. Случай с ветераном, совпавший с решением Сената, показался ему предзнаменованием грядущих успехов в комплектовании легионов и грядущем противостоянии с Крассом. Чтобы там не писали о его успехах в Галлии, он прежде всего купец, а не воин считал Помпей. Красс, был уверен Гней, не решится воевать с Римом и с ним, прославленным полководцем, самим Суллой названным Великим.

И тем неожиданней оказались привезенные гонцом из Рима новости о появившимися перед воротами Города войсками Красса…

Примечание (необязательное, для тех, кому интересно):

В главе использованы слегка отредактированные автором с учетом альтернативной исторической ситуации цитаты из Плутарха и книги Г. М. Левицкого «Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие». В нашей реальности похожее противостояние между Цезарем и Помпеем развернулось после смерти Красса. В происходящих событиях авторитет Луция Кассия Лонгина не столь велик, как авторитет Цезаря, к тому же римляне традиционно не учитывают флот, как военную силу. Поэтому триумвират фактически можно считать дуумвиратом, а противостояние между основными авторитетами может начаться в любой момент.

Alea jacta est (Жребий брошен)

Alea jacta est*

690 г. ab Urbe condita

Пора! Кто знает время сей поры?

Но вот она воистину близка…

В. Высоцкий

На переправах

Нам не расседлывать коней.

Пускай направо

Клубит дорога, а за ней…

Родные хаты,

Где сеют хлеб и платья шьют

Где нас давно уже не ждут

А. Щербина

* Жребий брошен

Юлий Цезарь

Конь под Крассом нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Марк, слегка наклонившись в седле, ласково похлопал Капуттаури* по шее. Жеребец, обычно ласково называемый Марком Каппи, всхрапнул, дернул головой, но встал спокойно.

* Лат. Caput tauri – Бычья голова.

По-гречески – Букефал.

Намек такой…

А огромная, невиданная ранее в этих землях, колонна кавалерии, стуча по камням подковами на тысячах лошадиных ног, продолжала переправляться вброд через реку Боэтес Шел Десятый Конный, Legio X EquestrisFerrata, Железный, закаленный в боях и походах, с заводными лошадьми и легкими двухколесными повозками-арбами вместо обычного обоза. По пятеро в ряд, стройными колоннами, всадники турма за турмой скакали за своими декурионами и префектами. Пока, в походе, тяжелые доспехи и оружие сложено на повозки или навьючено на заводных коней. Но стоит прозвучать тревожному сигналу труб и не более чем за два оборота склянок (песочных часов) каждый конь и каждый воин тяжелой вексилляции оденется в доспех, к висящему на боку мечу-спате добавятся длинные копья – контосы и булавы или клевцы, а на головах вместо легких кожаных имитаций -боевые, украшенные перьями, шлемы.

Проезжая мимо пригорка, на котором сидел на коне Красс, окруженный конными же контуберналами, кавалеристы Десятого салютовали оружием и дружно кричали.

– Ave, Imperator, ad proelium ientes te salutant! (Славься, Император, идущие в бой приветствуют тебя!)

Красс в ответ салютовал правой рукой, на что воины реагировали громким боевым кличем «Ура», заставлявшим вновь нервничать Каппи. Так продолжалось до тех пор, пока в колонне не появился просвет, означающий что через некоторое время сюда подойдет хвост колонны из нескольких десятков легких и быстрых повозок полевой интендантской службы, а за ними и тыловое охранение из легкой конницы. Поэтому Красс сразу послал Каппи вперед. И через пару мгновений его полевой штаб уже двигался в общей колонне.

Несмотря на то, что войска шли под прикрытием головных дозоров и никаких войск помпеянцев рядом просто не могло быть, порядок, утвержденный лично императором, исполнялся неукоснительно. Авангардные и арьергардные турмы и аларии шли в полном снаряжении, готовые вступить в бой. Поэтому в Луне, ближайшем городе на дороге, ведущей в Рим, утром все завершилось быстро. Полусотню нанятых сенатором Клодием бывших гладиаторов, ушедших из легионов дезертиров и просто наемных пролетариев, изображающих заставу на пути в Галлию, частью перебили, а частью похватали в плен. Префект аларии Тит Пулион приказал своему опциону вызнать у пленников, где неподалеку стоят отправленные этим отрядом заставы, после чего доложить. Сам Пулион вызвал к себе декурионов первой и второй турм, Авла Валента и Мамерка Стаберния. Мамерк получил приказ навести порядок в городе, а заодно найти местных магистратов и привести их к Крассу, как только тот прибудет в город.

– А ты, Авл, возьми с собой тройку эксплораторов Квинта и выдвигайся вперед со своей турмой. Разведаешь положение на дороге на дневной переход, а Квинт пусть двигается дальше. Ты же организуй передовой сторожевой пост и дожидайся нас.

– Слушаюсь, – просто ответил Валент. – Если встречу дозоры… «помпеянцев», имею право вступить в бой?

– Не стоит, – подумав, ответил Пулион. – Если не будут атаковать и преследовать, конечно. От тебя жду только сведений о наличии таковых. Остальным займутся эксплораторы…

Легион появился в Луне быстро. Не успели десятки Стаберния объехать и трети улиц небольшого городка, как в воротах появились первые всадники тяжелой вексилляции. Немногочисленные зеваки, да вездесущие стайки мальчишек смотрели, как проходят в правильном порядке конники, турма за турмой. Столько лошадей в этом городе не видели с момента его основания и, возможно не увидят больше уже никогда…

Красс, выслушав доклад Пулиона, приказал собрать легион в поле у стен города и привести туда самого разговорчивого из пленных.

– Молодец, префект. Все сделал правильно, – добавил он. – Наградить тебя могу только деньгами, но ты получишь тройное жалование за этот год, а все твои воины – двойное.

– Рад стараться, мой император, – ответил радостный Пулион.

– Я хорошо помню твои успехи в Галльской войне, Тит, – добавил Красс. – И рад, что ты опять отличился, – после чего отпустил префекта и отправился разговаривать с магистратами. Которых уверил в том, что никаких грабежей, экспроприаций и насилия над горожанами не будет.

К вечеру же построенный в пешем порядке легион и собравшиеся в большем, чем с утра, количестве зеваки увидели, как подъехал император в сопровождении свиты и пары пленников. Горожане, узнавшие в пленниках участников банды, державшей в страхе весь город, заволновались. Но Красс уже взял в руки «луциеву тубу» и на поле воцарилась относительная тишина.

– Воины! Мои славные легионеры! – обратился к бойцам Красс. – Я вел вас через дикие леса и высокие горы, по дорогам и бездорожью, через бои с варварами и через посланные богами испытания и трудности. ВЫ шли за мной и побеждали врагов и захватывали земли, размером своим превосходящие всякое воображение. Мы покоряли племена и приводили их под власть Рима. А в это время некоторые люди в Риме завидовали нашей добыче и нашим успехам, и делали все, чтобы успехи эти опорочить. Они обманывали Сенат и народ, объявив покоренные нами нами враждебные народы союзными Риму, а вождей, воевавших с нами, «друзьями римского народа». По этому поводу приведу вам, мои воины, слова одного мудреца, заявившего: «Спасите меня боги от таких друзей, а с врагами я справлюсь сам». – переждав громкий смех легионеров, Красс продолжил. – Используя эти ложные доводы и распуская обо мне обманные слухи, эти люди решили не просто лишить меня власти и заслуженного триумфа. Нет, они решили назвать меня врагом римского народа, отнять имущества и казнить. Вас же, как моих соучастников, пусть и невольных, лишили бы наград, поощрений и добычи, – подняв руку, Красс остановил поднявшийся среди легионеров ропот. – Я сам не сразу поверил в подобное низкое коварство и злодейские замыслы. Но вот перед вами двое из взятых с оружием наемников, которые должны были задерживать людей, едущих из Галлии и в Галлию. Любых людей, купцов и гонцов, людей, просто едущих по делам или навестить родственников. Зачем, удивитесь вы? Затем, чтобы никто в Галлии, не мог узнать, что происходит в Риме и не мог рассказать мне или любому из вас, что нас ждет по возвращении домой. Но мои враги не только постарались лишить меня и вас новостей о приготовленной ими расправе над нами. Эти же люди поссорили меня с моим соперником Помпеем, заявляя ему, что я хочу лишить его власти и славы. Помпей, как вы все знаете, молод и горяч, к тому же, как настоящий военный не привык к хитрости и лести политиканов. Он поверил им, принял должность консула без соратника и теперь фактически является единоличным владыкой Рима, собирающим легионы. Легионы, которые должны покарать меня и лишить вас всего. Клянусь всеми богами, я не никогда не собирался брать власть в Риме, нарушая закон. Никогда я не хотел и самой верховной власти над квиритами, мне вполне хватало достигнутого мною авторитета. Не хотел я начинать новую междуусобицу в нашем государстве, только недавно начавшем забывать о печальных событиях прежних лет. Но эти люди сами нарушили первыми закон и сами первыми сделали все, чтобы ввергнуть республику нашу в очередную смуту. Кроме предпринятых против меня шагов, они заставили бежать из Рима всех добродетельных и честных политиков, пытавшихся предотвратить их черные замыслы. Они осадили наших флотских соратников в Мизенуме, требуя сдаться на милость и выдать на расправу укрышихся там сенаторов. Поэтому, мои легионеры, я просто вынужден ответить и предпринять все усилия, чтобы погасить междуусобицу и вернуть спокойствие государству, а также строгое исполнение законов и защиту законных прав моих, ваших и всех граждан Рима и подданных нашей державы. Наше дело правое, боги на нашей стороне!

Окончание речи легионеры встретили дружным боевым кличем «Ура». Их поддержали даже некоторые горожане. Все-таки пришедшие легионеры вели себя как защитники, а не как завоеватели. Да и разгром терроризировавшей обывателей шайки вооруженного сброда, запрещавшей даже рыбацким лодкам выходить в море, им понравился. Что же касается перемен во власти – пусть дерутся где-нибудь подальше да побыстрее, чтобы опять все вернулось к размеренной жизни. Вот только к размеренной жизни вернуться городку пока было не суждено. Утром конные ушли, оставив обоз. К вечеру в гавани появился корабль, настоящая боевая унирема, а на следующий день в город вошли новые войска. Затем подтянулся еще один легион…

Основные силы Десятого конного шли налегке, только с заводными лошадьми. Двигались дорогой вдоль берега, Красс договорился с прибывшим в Луну флотским и по пути, на стоянках их встречали либурнарии с запасами. Впрочем, двигались теперь не слишком быстро, не так, как маршировали по Галлии. Красс решит теперь не спешить и дать время противникам либо собраться и дать бой под стенами Города, либо сбежать. Лучше всего, конечно, последнее. Подраться можно и потом, но лучше подальше от Рима и глаз квиритов. Он-то не забыл, как припомнили сограждане Сулле истребление пленных после битвы под стенами Города и вторжение в пределы померия* с оружием. После смерти Счастливого, это да. Но так еще хуже, поскольку теперь все эти деяния записаны в истории, как злодейства. И потомки будут помнить не Суллу – спасителя Рима от анархии, а Суллу – диктатора и кровожадного убийцу. Крассу очень хотелось этого избежать.

* священная граница территории Рима,

в пределах которой полководец и его воины

могли появляться только во время триумфа

Поэтому вексилляции Десятого легиона двигались укороченными маршами, почти как пехота. Внезапность достигнута, конники появились в Италии неожиданно быстро. Так что пусть в Риме узнают, что Красс уже рядом. Легион Помпея, Первый, который его сторонники набрали в Риме пока насчитывал, по сообщениям разведки, всего около двух с половиной тысяч мечей в шести когортах. Причем единственной серьезной силой была набранная из ветеранов первая. Да и легат, Секст Квинтилий Вар, поставленный командовать Первым, был не из ветеранов Помпея, а ставленником Сената. И как было известно Крассу, особой догадливостью и храбростью в принятии решений не отличался. С учетом того, что основная часть легкой вексилляции по приказу Красса двигалась по разным дорогам завесой, создавая у обывателей и эксплораторов Вара впечатление вторжения целой конной армии.

Хитрость вполне удалась. Большинство сенаторов-оптиматов уехало из Рима, а точнее – поспешно бежало, едва первые конные разъезды появились невдалеке от Рима. Вслед за ними отступил по Аппиевой дороге и легион Вара. Впрочем, даже если бы Вар знал, что у Красса всего один легион, да еще и без ауксилариев, он все равно вынужден был отступить. Ни по численности, ни по обученности его недавно сформированный Первый легион никак не мог соперничать с ветеранами Красса, прошедшими все бои Галльской войны.

К Ратуменновым воротам притихшего и покорно ожидавшего своей участи Рима Марк Красс, император и победитель галлов, подъехал с восходом солнца и в сопровождении турмы невооруженных, по крайней мере внешне, солдат. Зато на Марсовом поле, на виду смотревших со стены Сервия Туллия квиритов, разворачивали палатки тысячи конников.

У ворот его встретили сенаторы Марк Марцелл и Сципион Метелл.

– Привет тебе, доблестный Марк Лициний Красс, – дружно поздоровались они.

– Привет и вам. – ответил, изображая удивление, император – Не ожидал встретить вас прямо на въезде в Рим. Признаться, я уже подумал, что вы отправились в путь, чтобы проследить и за разведением капусты или цветов на своей вилле, – пошутил он. Стоявшие за его спиной воины заулыбались.

– До покоя ли нам, когда Рим охвачен тревогой? – ответил Марк Марцелл.

– В чем же ее причина, если все внешние враги побеждены? – вновь деланно удивился Красс.

– Марк Красс, зачем ты держишь легионеров в походных палатках? Они неплохо сделали свое дело и заслужили отдых. Пора твоим ветеранам вернуться домой, обнять жен и заняться мирными делами, – добавил Сципион Метелл.

– Я жду триумфа. Рим должен увидеть храбрых воинов, поставивших под его власть всю Галлию и разбивших новое вторжение германских варваров.

– Сенат наградит тебя триумфом, но не забывай, Марк, что обычай требует для этого распустить войска, – ответил Метелл. Марк Марцелл промолчал.

– А что Помпей тоже распустит войска? – жестко спросил Красс. – Нет? Еще мне хотелось бы не разговора на улице, а услышать все эти заверения на заседании Сената и получить на руки текст сенатусконсульта.

– К сожалению, в ближайшее время собрать Сенат мы не сможем, – заявил Сципион Метелл. – Сейчас в Риме нет принцепса Сената и части сенаторов…

– Нет, уважаемые сенаторы, так мы ни о чем не договоримся, – резко ответил Красс. – Сейчас я еду домой, а через два часа ожидаю встречи с сенаторами в курии. Чтобы они не пропустили эту встречу, мои бойцы их навестят и передадут приглашение лично. Без оружия, – добавил он, взмахом руки прервав попытку сенаторов возразить ему. – На этом наш разговор окончен. Септимий, – повернувшись приказал Красс декуриону. Пошли вестника в лагерь, передай мой приказ Гаю Кассию. А вам, уважаемые сенаторы, я тоже советую съездить домой и подготовиться к встрече. А чтобы вас не задерживали на улице прохожие, я отправлю с вами по пятерке моих лучших бойцов. Септимий, распорядись…

Если у кого-то из оптиматов и были надежды, что Красс надолго застрянет в Риме, пытаясь укрепится в Городе и обставить узурпацию власти видимостью законных решений, то они оказались напрасными. Собрав в первый же день прибытия в Рим всех оставшихся сенаторов, Красс попросту объявил, что обратится непосредственно к римскому народу. И к, удивлению всех, организовал всего лишь за пару дней народное собрание. Которое своим решением утвердило его в должности принцепса Сената и пожизненного цензора и народного трибуна, с присвоением почетного звания отца народа. Одновременно были выбраны новые народные трибуны, эдилы и цензоры. Еще через день цензоры объявили, что все сенаторы, которые «вопреки воле народа» покинули Рим и не принимали участие в поспешно собранном заседании Сената, объявляются исключенными. В результате оставшиеся сенаторы утвердили решение народного собрания и призвали Помпея распустить войска. В случае неповиновения «решениям народа и Сената римского» Помпея Великого угрожали назвать «врагом народа»…

Несколько дней Первый легион и отступившие от Мизенума когорты Шестого легиона, собравшись под командованием Вара, стояли в Капуе, в ожидании приказов от Помпея. Получаемые каждый день из Рима новости не радовали Секста Квинитилия. Но еще больше его пугали явно враждебные настроения кампанцев и постоянно кружащиеся вокруг лагеря кавалеристы Красса. Поэтому получив от Помпея приказ двигаться к нему на соединение, Вар испытал настоящее облегчение. Наконец-то у него появилась задача, которую надо было выполнять. Причем выполнять проверенным и привычным уже способом, маршируя по дороге. Встречу с главными силами Помпея, насчитывавшими уже три полных легиона, он планировал в Апулии, около города Аускула.

Как раз туда должен был выдвинуться и Помпей и прибыть доставленный морем легион из Греции. Часть военного флота, контролирующая Адриатическое море перешла на сторону Помпея, что позволило помпеянцам наладить перевозки морем из Греции в Италию. Помпей, получивший в подкрепление легион, прибывший прямо в Брундизий, приказал высадить второй в небольшом городке Барум, в Апулии. А точкой сбора всех сил назначил Аускул.

Собрав легионы в походную колонну и прикрывшись от конницы Красса сильными заставами, Вар двинулся в Самний. Но пройти по Аппиевой дороге туда не смог, наткнувшись на пехоту Красса. Не решившись вступить в бой с пехотой впереди при возможном ударе конницей с тыла, Вар повернул на дорогу ведущую к городу Нола в Кампании. Но и тут ему не повезло. Следившие за его передвижениями кавалеристы Красса неожиданным нападением отбили большую часть обоза, а город Нола закрыл перед ним ворота. Не решившись ни штурмовать, ни осаждать город, Вар обошел его и двинулся с войсками дальше. У его солдат после всех этих маневров и маршировок остались только продукты, которые легионеры несли на себе, то есть не более чем на пару дней. К тому же маршу постоянно мешали налеты конницы противника. Кавалеристы Красса наскакивали на шагающие колонны когорт, обстреливая их из луков и арбалетов, метая плюмбаты и дротики, и угрожая атакой. Легионерам Вара приходилось сбрасывать «мулы Мария» и готовится к бою. А всадники, покружившись неподалеку, убегали прочь, чтобы вновь появиться через некоторое время. Поэтому, когда с тыловой заставы колонны Вара передали о появлении катафрактов противника, он решил дать коннице Красса бой. Противник дал время построиться войскам помпеянцев. А потом вступил в бой, причем, к удивлению Вара, у Красса на поле оказались не только легкая и тяжелая конница, но и пехота. Битва началась без традиционной перестрелки легкой пехоты. У Вара ее не было, а Красс не стал рисковать потерями в легкой коннице.

Строя свои войска, Красс ослабил центр, поставив туда вновь набранные когорты. Вар, заметив, что превосходит противника в численности пехоты, решил вести бой от обороны. Войска Красса, постояв несколько мгновений, дружно пошли в атаку. Обменявшись залпами пилумов и плюмбат, первые шеренги столкнулись с мечами в руках. На флангах же каре войск атаковала многочисленная кавалерия. И если легкие конники смогли только слегка проредить строй пехоты, таранный удар бронированной конницы с правого фланга развалил строй нескольких когорт. Заставив бросить на затыкание прорыва все свои резервы.

В результате слегка продавив внутрь центр построения крассовцев, помпеянцы оказались в полуокружении. Которое с вводом в бой резервов Красса стало почти полным. Новобранцы, которых у Вара было большинство, запаниковали. И бой окончательно превратился в бойню. Четыре когорты Шестого и ветеранская когорта Первого дрались храбро и держались до конца, даже оказавшись в полном окружении. Бежавшие же в сторону бреши в окружении новобранцы на самом деле попали в хитрую ловушку. Потому что убежать человеку на своих двоих от четырех лошадиных ног практически невозможно. И убегавший мог только радоваться, если его вместо удара копьем или мечом просто сбивали с ног и захватывали в плен. Удивительно, но сам полководец и часть его контуберналов сумели избежать плена и гибели и добраться до ставки Помпея. Получивший известие о полном разгроме войск в битве у Пицентии, Помпей, как говорили, смог только сказать:

– Квинтилий Вар, верни мне легионы!

Время мечей

Время мечей

690–691 г. г. ab Urbe condita

Клубится за окном пожара едкий чад.

Не жаворонки в нем, а вороны кричат

Голодная страна огнем обожжена, —

Гражданская война, гражданская война…

Где жизни грош цена и Богу грош цена

Пылает за межой неубранная рожь,

Где свой, а где чужой, никак не разберешь

А. Градский

Страшных времен мы дождались,

ибо гражданская война изо всего плохого —

самое наихудшее.

Уголка не найдется для мирных людей.

Г. Сенкевич

После битвы при Пицентии, Красс двинул Десятый и Девятый легионы, вместе с вновь прибывшими Четырнадцатым и новым Первым, набранном в Риме, через Самнию прямо в Апулию. Марк Лициний рассчитывал поймать Помпея около Аускула или Каннусии и разбить в полевом бою. Учитывая разницу в подготовке легионеров, такой исход был вполне вероятен.

Но Помпей оказался умнее, несмотря на превосходство в численности собственных войск, он не стал ждать прибытия армии Красса и отступил на юг, к Брундизию. Оставив при этом в Аускуле достаточно сильный гарнизон в составе всего Четвертого легиона под командой Луция Домиция Ангенобарба. На своего легата Помпей мог положиться, как ему казалось, абсолютно. Он давно стал самым непримиримым противником Красса, очень завидовавшим победам императора в Галлии. Семьдесят лет назад дед Домиция разбил арвернов и аллоброгов, поэтому Агенобарб считал земли этих племен своими наследственными владениями. Недавно избранный квестором республики, Домиций Агенобарб планировал на следующий год получить, вопреки всяким обычаям, под управление всю Галлию. Он уже договорился об этом с большинством сенаторов и видел себя на месте Красса. Поэтому и согласился остаться в городе, который перекрывал пути войскам Красса. Легион, пусть из новобранцев, но в городе, под защитой стен, к тому же усиленный местным ополчением, должен был задержать армию противника у крепости надолго и дать Помпею время для собирания войск в Италии.

Первоначально получилось так, как задумал Помпей. Красс, подойдя с легионами к Аускулу, вынужденно приказал начать приготовления к осаде города. Десятый легион, окружив частью сил крепость, выдвинул во все стороны сильные конные дозоры. Легионы, оставив дозоры со стороны города, начали строить лагерь и готовить осадные машины. Пока осаждающие копали землю, пилили, собирали, ставили и сколачивали осадные приспособления, осажденные наблюдали за ними со стен города. Молодые, ни разу не бывавшие в боях, новобранцы с тоской смотрели на приготовления воинов Красс. Когда же к осаждающим пришло подкрепление, многие совсем упали духом. Начались разговоры, что их бросили, Помпей на помощь не придет и надо как-то договариваться с Крассом. Домиций был достаточно опытным военачальником, чтобы сразу все понять, что он и его легионеры обречены. Тем не менее он собрал на городской площади сходку и нацелил солдат на защиту города, объявив о полученном им сообщении о скором приходе Помпея. На самом деле Помпей никаких гонцов не присылал. Но даже если бы отправил, скорее всего послание оказалось в руках Красса, учитывая разосланные Марком по всем направлениям конные дозоры. Но ни сдаваться, ни вырваться из окружения Домиций, его трибуны и большинство центурионов не собирались. Все хорошо помнили, что Красс был одним из сподвижников Суллы. Оказаться в роли сдавшихся и перебитых по приказу Суллы италиков не хотел никто. В успешный прорыв через осаждающие город войска, особенно с учетом у Красса многочисленной конницы, тем более не верил никто, включая самого Агенобарба. Оставалась мизерная надежда отсидеться до прибытия Помпея с войсками…

Пришедшее к Крассу подкрепление под командованием сына Публия включало легион, набранный в Риме и окрестностях, который получил Шестой номер и трофейного орла, захваченного в битве при Пицентии. Кроме этого легиона, Публий Красс привел Пятнадцатый легион, прибывший из Галлии. Причем привел он эти легионы вместе со вспомогательными отрядами из нескольких тысяч галлов и тремястами всадниками, которых прислал правитель кельтов Норика, царства в Восточных Альпах.

Дело в том, что во время триумвирата Красс сумел поставить на место наместника Иллирики своего клиента, пропретора Публия Авторония Пету. Происходящий из незнатного плебейского рода, Пет оказался куда лучшим правителем, чем предыдущий наместник. Благодаря ему царь Норика Воккио согласился принять статус «друга римского народа», а римляне получили стабильные поставки отличной железной руды. Взаимовыгодная торговля, как известно, очень способствует укреплению дружеских отношений. Поэтому Воккио, получив известия о гражданской войне, решил поддержать патрона столь дружественного и выгодного ему наместника провинции.

Получив подкрепления, Красс, решил отправить сына с большей часть войск в сторону Брундизия. Марк вовсе не горел желанием осаждать Брундизий до следующего года и планировал спровоцировать Помпея на отплытие в Грецию. Но и оставлять осаду Аускула на кого-то он не собирался. Красс хотел, чтобы его воспринимали не как злобного, неспособного пойти на компромисс, диктатора. Ему хотелось показать себя вождем, уважающего если не формальный закон, то взаимные договоренности и порядок. Сын же пока не наработал достаточно авторитета, чтобы удержать воинов от эксцессов в случае каких-нибудь неожиданностей, например, при добровольной сдаче Аускула. Красс ожидал, что осада города скорее всего ей и закончится. И не ошибся…

То, что часть войск ушла куда-то скорее всего в сторону Брундизия, наблюдатели в крепости разглядели. Вот только они же заметили появление в лагере кроме легионеров, нескольких тысяч галлов, в том числе конных. Отчего прорыв гарнизона без помощи извне вновь становился трудновыполним и, по мнению Домиция и опытных трибунов, закончилась бы неудачей. Да и гадания жрецов местного храма раз за разом оказывались не самыми благоприятными. Несмотря на приказания Агенобарба не рассказывать о знамениях, полученных при гаданиях, слухи о них расходились по гарнизону и среди жителей. Что, конечно, влияло на настроение солдат не в лучшую сторону. Причем среди рядовых легионеров бродили неизвестно откуда появившиеся рассказы о том, что Красс обещал не наказывать простых бойцов и ополченцев. Слухи эти ходили внизу, не поднимаясь даже на уровень центурионов. Поэтому, когда легионеры устроили вечером сходку, она оказалась неожиданностью для всех. На сходке легионеры, покричав и даже подравшись, решили, что им нет никакого резона сражаться с Крассом. Приняв такое решение, солдаты ночью ворвались в дом Домиция Агенобарба, взяли его под стражу, а потом захватили и всех военных трибунов и желающих воевать центурионов. После чего отправили к Крассу своих представителей с заявлением, что они готовы открыть ворота и выдать ему на расправу все командование. Красс, выслушав представителей и дав положительный ответ на их вопросы, приказал отправить вместе с ними к воротам города личную преторианскую аларию. Марк опасался, что галлы и легионеры начнут грабить город, поэтому заняв укрепления и перекрыв входы в город, конники до утра никого не впускали и не выпускали. Утром Красс во главе небольшого отряда торжественно вступил в город.