Текст книги "Первый свиток. Император (СИ)"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Домиций и его соратники провели бессонную ночь, ожидая встречи с Крассом и назначенной им расправы. Некоторые даже предлагали покончить жизнь самоубийством, но под наблюдением стражников это оказалось совершенно невозможно. Утром, их вывели на городской форум. Куда через некоторое время прибыл и Красс в сопровождении конной охраны. Помпеянцы полагали, что пришел их последний час. Поэтому с удивлением выслушали его спокойную речь. Красс сухо перечислил нанесенные ему оптиматами оскорбления. Потом заявил, что никогда не стал бы рваться к власти, нарушая закон. Если бы не противозаконные методы, к которым прибегли оптиматы. И не опасения за свою жизнь, жизнь своих близких и не ущемление прав находившихся под его властью легионеров, он никогда не поднял бы оружия против сограждан. Окончание речи еще больше ошеломило Домиция и его спутников. Красс приказал отпустить их на свободу. Причем, увидев, что они недоверчиво переглядываются друг с другом, повторил это несколько раз. Добавив, что они могут забрать свое личное имущество и ехать куда угодно, даже в ставку Помпея в Брундизии. Отправив конуберналов с отпущенными на волю командирами – помпеянцами, Красс приказал построить Четвертый легион и принести на форум деньги, выданные Помпеем Домицию для выплаты легионерам. Он, конечно, мог их конфисковать. Но не взял из этой казны ни асса, выплатив жалование бойцам и оставшимся в строю центурионам. После чего предложил всему легиону перейти под его командование, на что легионеры охотно согласились. Включив бойцов Домиция в свое войско, Красс повел армию к Брундизию.

Помпей, отойдя в Брундизий, ждал там результатов призыва в «армию Сената», а точнее – в войска партии оптиматов. Первые итоги Гнея разочаровывали, но были вполне объяснимы. Народ еще очень хорошо помнил войну марианцев с сулланцами и лезть в новую не спешил, предпочитая держать нейтралитет. Те же, кто хотел сражаться за деньги, предпочитали идти в армию Красса. Его богатств вполне хватало, чтобы платить усиленное жалование не одному легиону. Гней Помпей Великий, несмотря на огромнейшую добычу, захваченную в Митридатовой войне, был беднее признанного первого богача Рима в несколько раз. И позволить себе такие расходы не мог. Соратники тоже не спешили развязать свои кошельки. Поэтому Помпей все больше склонялся к отъезду в Грецию. Там и в Азии располагались легионы, которые он водил против понтийских войск. Они, по полученным сообщениям, полностью поддерживали своего полководца, которого в честь победы над Митридатом сами провозгласили императором. Еще одним аргументом в пользу Греции стало то, что в путь в Испанию, где также стояли верные ему легионы, перекрывал флот из Мизенума. Африку Помпей вообще не рассматривал как основной плацдарм для своих войск. Колонистов там немного, войск тоже, а на помощь вассальных царьков с их армиями Гнею полагаться не хотелось. У кого больше войск, тот фактически и командует, всегда считал Помпей. В Африке же войск будет больше у царьков. Так что оставался только один вариант – Греция и только Греция. Помпей был уверен, что возьмет верх над Крассом и освободит Италию от мятежников, как только получит в свои руки армию превосходящей численностью войска Красса.

Поэтому, когда к стенам Брундизия подошла армия Красса, которую, как впоследствии узнал Помпей, возглавлял его сын, половина войск Гнея уже переправилась в Грецию. Помпей же готовился отбивать штурм крепости с оставшимися силами. Но крассовцы не спешили со штурмом, приступив к планомерной осаде. Сообразив, что Красс ждет появления флота, чтобы блокировать все пути отхода, Помпей начал эвакуацию оставшихся войск. Поэтому, когда после взятия Аускула Красс привел остальные легионы к Брундизию, на стенах крепости стояло не более двух когорт добровольцев. Они не только изображали войска Помпея. Но и охраняли все пути выхода из города, чтобы никто из перебежчиков не сообщил Крассу о бегстве Помпея. Удивительно, но добровольцы смогли спокойно уйти со стен и отплыть в Аполлонию, порт в Греции.

Но если Помпей рассчитывал, что Красс бросится вслед за ним, стремясь поскорее разбить именно его войска, то он ошибся. Предоставив Помпею и его азиатским войскам возможность укрепиться в Греции, Красс вернулся в Рим.

Но Девятый легион вместе с галльской конницей из Норика он отправил в Сицилию. В это время островом управлял Марк Катон. Он полагал, что Помпей Великий разобьет войска Красса, и чрезвычайно возмутился его отплытием в Грецию. Тем более что Помпей до этого уверенно ему обещал в своих письмах, что его войска наготове и им по силам одолеть «мятежников». Но когда к Сицилии подошел флот, возглавлявшийся легатом Красса Цетегом, с войсками на борту, Катон бежал с острова, проклиная Помпея. «Великий обманщик», – эти два слова оказались самыми запомнившимися всем свидетелям отплытия Катона в Африку.

Храбрый и решительный Гай Корнелий Цетег и его Молниеносный легион огнем и мечом прошлись по острову, подавив все очаги недовольства. Эффектно и быстро установи порядок на Сицилии Цетег попросил у Красса разрешения переправиться в Африку. Но Марк Красс приказал зимовать на острове.

Кроме Девятого легиона, Красс задействовал в боях часть когорт Четвертого легиона. Вместе с либурнариями флота Мизенума и прибывшей эскадры Луция Лонгина они прошлись по Корсике и Сардинии, устанавливая там власть сторонников Красса. Там тоже не обошлось без кровопролития. Особенно на Корсике, где часть местных старшин решила, что в беспорядке гражданской войны никто не обратит внимания на их небольшой пиратский бизнес.

Красс, продолжая оставаться в Риме, отправил на север Италии Четырнадцатый легион, а Десятый легион, разбив на несколько отрядов – на юг. На севере, в Аримине, в это время засел большой отряд помпеянцев во главе с Луцием Домицием Ангенобарбом. Выпущенный из Аускулума враг Красса к Помпею присоединяться не стал. Набрав по дороге довольно большое войско из пелигнов и марсиев, он двинулся на север и захватил Аримин. Плату своим наемникам он взял в казначействе города и обещал, что после захвата Галлии они получат еще больше. Но ни укрепиться в Аримине, ни двинуться дальше в Галлию он не успел. Дозоры обнаружили приближающийся к городу авангард Четырнадцатого легиона. Две сотни всадников легионной конницы шли, надо признать, очень беспечно. Командовавший ими префект считал, что впереди союзный Крассу город и не стал выдвигать разведку. В результате кавалеристы попали в засаду, ждущую их в посаде у стен города и поголовно погибли в бою. Раненых добили, не теряя времени. Но происходящее видел один из деревенских жителей и, добравшись до колонны легиона, поведал обо всем эксплораторам легата Марка Антония. Легат не стал терять времени. У него в ауксилариях были в основном алы легкой галльской конницы. Бросив их вперед, он перекрыл путь все пути отхода из города. Основные же силы легиона нескольким форсированными маршами подошли к станам Аримимна и взяли его ночным штурмом. После чего началась ужасная резня. Легионеры вырезали большую часть войск помпеянцев, а заодно и попавших под горячую руку горожан. Не всех, конечно. Но узнавший о «кровавом штурме Аримина» Красс направил туда турму под командованием Публия Красса. Несколько десятков легионеров взяли под стражу, двоих показательно казнили на глазах у горожан. Марка Антония Красс отозвал в Рим. Четырнадцатый легион отправился под начало легата Двадцатого легиона в Иллирику.

Отправив легатов в походы, Красс с поздней осени и до весны пробыл в Риме. Проследил за выборами очередных консулов, провел несколько заседаний Сената. На праздник январских календ устроил пышное угощение для всего народа Рима и новое развлечение – театр «по варварскому образцу». В отличие от классического греческого театра, актеры играли без масок, голоса усиливались с помощью нескольких удачно установленных «луциевых туб». Сама же пьеса, к удивлению зрителей, довольно правдиво рассказывала о борьбе Рима с самнитами. Народ угощениям и развлечениям обрадовался, хотя были и недовольные тем, что Красс «пожадничал» и не провел гладиаторских боев.

На одном из февральских заседаний по предложению сенатора получил дополнительно права «диктатора для укрепления республики» сроком на год. Чем весьма удивил множество людей, как противников, так и сторонников. О том, что Сулла, захватив власть в Риме, получил права бессрочного «диктатора для написания законов и укрепления республики*», помнили все. И все ожидали что Красс повторит действия своего патрона и кумира. Ожидания их не сбылись…

* на латыни красиво:

Dictator

legibus scribundis et

rei publicae constituendae

Став диктатором, Красс назначил сына Публия своим помощником – начальником конницы и начал открыто готовится к военной экспедиции в Испанию. Но в конце февраля – начале марта ему пришлось отвлечься еще на одно внезапно возникшее дело. Скончался великий понтифик Квинт Цецилий Метелл Пий. Смерть его никого не удивила, Квинт Цецилий был уже очень стар. Но Метелл Пий, как давний и стойкий сулланец, Красса поддерживал, несмотря на их старую ссору в Африке во время гражданской войны. Но внешне он проявлял видимость нейтрального отношения ко всем сторонам конфликта и сдерживал политические амбиции жреческой коллегии. Кандидатур на эту должность было несколько, но Красс сумел, как говорили подкупом, настоять на избрании верховным жрецом своего старшего сына Марка Лициния Красс. Получившего после избрания прозвище Пий (Благочестивый).

Решив большую часть внутренних проблем и дополнительно укрепив власть в Риме, Красс отправился в Испанию. Там, после войны с Серторием, стояли гарнизонами три легиона – Четвертый, Пятый и Девятый Испанские. Ранее входившие в армию Помпея в Испании, они продолжали оставаться под командованием сторонников Помпея Великого – Луция Афрания и Марка Петрея, опытных и талантливых военачальников. Но и Красс был неплохо знаком с этой провинцией и даже имел там многочисленных клиентов еще со времен отрочества, когда его отец был наместником в Дальней Испании. К тому же во время гражданской войны Красс скрывался от посланцев Мария недалеко от Малаки (Малаге) и позднее смог возглавить войска восставших против марианцев провинциалов. Остальные провинции он знал немногим хуже, так как почти в каждой из них у Марка имелись либо деловые партнеры, либо купленные им серебряные рудники. Основываясь на своих знаниях, он придумал план решительных боевых действий. Марк Красс отправил три легиона, включая Десятый конный по дорогам через Галлию под командой Публия.

Позднее, погрузив еще два легиона на корабли, он лично вместе с этим флотом отправился в Испанию. Эскадру флота под командованием Децима Брута по пути Луций Лонгин выделил для захвата Балеарских островов.

Два легиона, Пятый и Девятый, с помощью десанта либурнариев флота Луция Логина, внезапно высадились в Тарраконе. Организовав там основную базу и призвав в ряды ауксилариев местных испанцев, Красс отправил основные силы флота к Малаке. Сам же, дождавшись прибытия из Рима еще одного конвоя с вексилляцией конницы, а затем и эскадры Брута с либурнариями и балеарскими наемниками на борту, двинулся к городу Илерда (неподалеку от нынешней Барселоны, ныне Лерида). Неподалеку от него находился лагерь Афрания и Петрея, располагавших тремя легионами и ауксилариями из местных жителей. Получившие сообщения о марше помпеянцев по Нарбоннской Галлии, Афраний и Петрей решили встретить их неподалеку от перевала через Пиренеи.

Красс незначительно уступал войскам помпеянцев по числу пехотинцев, но в кавалерии имел некоторое преимущество. Причем не только в численности. Его кавалерия превосходила конницу неприятеля и за счет использования стремян.

Подойдя к реке, Красс разбил свой лагерь неподалеку от лагеря помпеянцев. Посокольку от местных проводников ему было известно, что прокормить в этих местах лошадей будет сложно, Марк привел с собой большой обоз. Который показался легионерам Афрания и Петрея очень хорошей добычей. Так как они посчитали, что Красс возит с собой захваченные в Тарраконе богатства. К тому же Красс распорядился овладеть высоким холмом, стратегически важным пунктом, расположенным между городом и неприятельским лагерем. Как только войска Красса двинулись вперед их атаковали легионы помпеянцев. Местность затрудняла действия конницы, а пехоты у Афрания и Петрея было больше. Но после ожесточенного пятичасового сражения войска помпеянцев отступили в свой лагерь. Обе армии понесли большие потери, но войска Красса фактически отрезали помпеянцев от дорог. Поэтому стало невозможно подвезти в лагерь войск Афрания и Петрея ни фуража для лошадей, ни еды для людей. А через несколько дней к Крассу подошли первые подкрепления – привезенные из Дальней Испании ауксиларии. Попытка прорыва, которую помпеянцы предприняли в тот же день, оказалась неудачной. Вйоска Красс ее отбили, даже не вступив в рукопашную. Всего лишь засыпали наступающих стрелами из луков, арбалетными болтами, свинцовыми пулями из пращей. Понеся потери и увидев, что их собирается атаковать кавалерия Красса, помпеянцы отступили.

Капитуляция войск Афрания и Петрея теперь стала неизбежной, с учетом скорого прихода войск Публия. Но Красс не хотел лишней крови и не собирался истреблять таких же римлян, как и его собственные воины, без особой необходимости. Он рассчитывал, что, проявив к легионерам Помпея милосердие, он добьется повышения авторитета среди простого народа.

Однако основным противником такого решения оказались его собственные бойцы. Они, узнав о намерениях Красса, посчитали, что его действия лишат их причитавшейся им военной добычи. Некоторые легионеры даже ворчали и передавали друг другу, что если Красс не поведет их в бой сейчас, то они не станут сражаться даже тогда, когда он отдаст приказ.

Однако вскоре ситуация изменилась. Из Нарбонской Галлии прибыла большая часть Десятого легиона, воины которого поддержали бы Красса в любой ситуации. И это заставило замолчать ворчунов в своем лагере. В это же время легионеры – помпеянцы стали подходить к постам войск Красса и вызывать на разговоры своих знакомых и земляков. В завязавшихся беседах они часто выражали сожаление, что вступили в войско Помпея. Затем и солдаты Красса начали ходить в лагерь противника для дружеских встреч со своими знакомыми. Вскоре стало казаться, что два лагеря стали единым целым. Что возмутило Петрея, приказавшего схватить всех людей противника, находившихся в лагере помпеянцев, и немедленно казнить. Однако легионеры отказались выполнять этот приказ и Петрей, испугавшись возможного бунта своих войск, отменил его.

Красс, узнав о случившемся, посчитал, что неприятель капитулирует. И не ошибся. На следующий день в лагерь Красса прибыл на переговоры явился Афраний. Красс принял капитуляцию его войск и пообещал поступить с командирами также, как в Аускуле. Он сдержал свои обещания. Афраний и Петрей уплыли на ближайшем купеческом корабле в Африку. С ними уплыли все, кто не хотел оставаться в Испании. Красс распустил легионы Афрания и Петрея, а бойцов, пожелавших присоединиться к нему, включил в свою армию.

Ну, а Помпей за то время, что Красс находился в Испании, значительно увеличил численность своего войска в Греции.

На острие меча

На острие меча

692 г. г. ab Urbe condita

Вставало солнце в мутной мрачной дымке.

Терялось время в длительных часах.

Еще секунда – и на битву выйдем!

…

Предав богам судьбы своей решенье…

Поднять мечи! Вперед! Готовься к бою!

Как много будет нас унесено

Сей кровью захлебнувшейся войною?

М. Норд

В каждом сражении наступает момент,

когда обе стороны считают себя побежденными,

тогда побеждает тот, кто продолжает атаку.

генерал Улисс С. Грант.

Марк Красс еще раз обвел взглядом горизонт и опустил трубу. Посмотрел на Публия Красса, который еще рассматривал в такую же трубу что-то на правом фланге помпеянцев, потом отвернулся и осмотрел стоящих рядом с вышкой контуберналов.

– Нерон! – выкрикнул он. – Скачи к Гаю Кассию, передай – тяжелую вексилляцию Десятого на правый фланг, построить за Шестым, как я говорил раньше!

Молодой контубернал, Тиберий Клавдий Нерон, ударив кулаком в грудь и вскинув руку в легионерском приветствии, пришпорил коня и умчался к стоящему у самого лагеря строю тяжелой конницы Десятого легиона.

– Думаешь, Помпей еще не знает о том, что ты собрал здесь всю конницу Десятого легиона? – спросил Публий, дождавшись, пока Красс вновь повернется лицом к фронту.

– Предполагаю, – коротко ответил Марк. – Ты же увидел тоже, что и я? – тут же перепросил он сына.

– Думаю, да. Помпей решил повторить твой прием с «косым ударом» во фланг. Практически вся конница сосредоточена у него на левом фланге. Похоже, там также все армянские катафракты… – Публий посмотрел назад, в сторону лагеря. Повернулся. Подумал, кивнул и ответил на взгляд Красса. – Ты решил остановить его удар легкой вексилляцией и конными ауксилариями. После чего добить ударом тяжелой конницы.

– Правильно догадался, – ответил Марк. – Но ты упустил одну деталь – Помпей поставил ветеранов на свой правый фланг. Если даже его конница не сможет одолеть нашу, его Первый и Тринадцатый легионы могут сломать наш фронт… Твоя задача – удержать левый фланг. Справишься?

– Полагаю, да, – согласился Публий. – Пойду.

– Иди, – согласился Красс. – Неплохо будет, если выдержишь удар. А сможешь перейти в атаку и сбить их правый фланг – вообще отлично. Ну, до победы…

Они крепко пожали друг другу руки. Не как обычно, по-римски – за запястье, а ладонями. Улыбнулись друг другу на прощание и Публий спустился вниз по лестнице.

Войска двух римских армий продолжали строится на равнине у реки Саламбрия, которую, возможно, уже никогда не переименуют в Пинос, невдалеке от греческого города Лариса. Громко перекликались центурионы, временами взревывали сигнальные трубы, носились посыльные и тысячи пехотинцев неторопливо сдвигались на новое место, по пути вытаптывая траву и мелкие кустарник. Стоящий на вышке Красс, время от времени поглядывая в зрительную трубу за действиями противника, одновременно невольно вспоминал происходившее за почти три года гражданской войны…

Для Красса известие, принесенное Публием, что город Массалия* встал на сторону Помпея, неожиданностью не стало. Хотя и обидело, где-то глубоко в глубине души. У торговых обществ, в которых крутились деньги Красса, имелось множество общих торговых дел с этими потомками греческих колонистов и местных галлов. К тому же, как наместник Нарбонской Галлии, Марк Красс оказывал городу покровительство и даже несколько снизил собираемые с города налоги. Поэтому, несмотря даже на конкуренцию между массилийскими купцами и римскими, он надеялся, что его войска встретят вполне гостеприимно. Марк Красс верил, что так и будет поскольку массалийцам это выгодно. Верил, несмотря на присланные Публием Габилием Капитоном сведения, что его конкуренты пытаются воспользоваться ситуацией и возмутить город против его сторонников.

* Массалия – ныне Марсель. Основан эллинами из Фокеи.

Но вместо этого Массалия закрыла ворота, отказавшись впускать легионы Публия Красса. Публий потребовал объяснений. Массалийцы ответили, что хотя они весьма почитают его отца, но не желают вмешиваться во внутренние дела Римского государства. И потому они не собираются помогать ни одной из двух римских партий. Публий не поверил этим объяснениям и посчитал, что горожане просто-напросто полагают, что Крассу не взять верх над Помпеем. Массалия являлась сильно укрепленным городом, осада которого могла затянуться. Но и оставить его у себя в тылу без контроля Публий Красс не мог. Город перекрывал прямую дорогу на Рим, к тому же его безнаказанность могла спровоцировать на подобные же выступления и других сомневающихся в победе Крассов. Но и задерживаться у Массалии, когда отец воюет с легионами Помпея в Испании, Публий не мог. Поэтому, подумав, оставил у города оба легиона и всех пеших ауксилариев, а сам с Десятым конным отправился на помощь Марку Крассу.

Осаждавшими город войсками командовал Публий Гальба, а небольшой эскадрой из состава флота Мизеннума – Манлий Торкват. Торкват попытался атаковать стоявшие в гавани массалийские корабли, но горожане отбили атаку. Затем Публий Гальба попытался взять Массалию штурмом с суши и тоже был отбит. Время шло, но очень долго ничего не менялось. Осажденные сидели за стенами, осаждающие сидели вокруг крепости. Только отряд кораблей Торквата стал еще меньше, так как часть из них отправили на Корсику, где опять подняли восстание несколько местных вождей.

Поэтому, когда из Испании в Массалию приплыл Марк Петрей, ему удалось без боя прорваться в порт Массалии. Правители и совет города устроили ему радушный прием и пир. На котором Петрей, по сообщениям лазутчиков Капитона, подтвердил сообщения о разгроме войск Помпея в Испании. Осознав, что к Массалии вот-вот вернуться все войска Красса, массалийцы разбились на две группы. Одни предлагали сдаваться немедленно, пока римляне еще не ожесточились. Другие продолжали настаивать на сопротивлении, упирая на то, что Помпей победит и тогда городу невозможно будет оправдать свою капитуляцию перед всего лишь двумя легионами противника. Но пока жители по своим эллинским обычаям спорили то на совете, то пытаясь созвать народное собрание, к Гальбе и Торквату прибыло подкрепление из Испании. Ауксилариями и несколькими когортами бывших легионеров Помпея командовал Марк Антоний. С прибытием подкрепления Гальба решил вновь атаковать укрепления Массалии. Антоний пытался отговорить Гальбу и Торквата от штурма. Впоследствии он объяснял, что опасался эксцессов со стороны разгоряченных боем солдат. Но Гальба и Торкват все-таки решились начать штурм…

В результате, когда Красс приплыл к Массалии, кое-где еще дымились пожары. Безоружные и ободранные уцелевшие после взятия массалийцы были собраны в поле за стенами крепости. Их охраняли ауксиларии Антония. А сам Антоний, Гальба и Торкват с сохранившими дисциплину когортами наводили в городе порядок, усмиряя разбуянившихся солдат. Красс боялся, что полное разграбление Массалии, одного из центров средиземноморской торговли, сильно подорвет его репутацию. Поэтому приказал отпустить пленных массалийцев домой, нескольких легионеров даже казнил за разбойные действия и насилия. Но Марк повелел горожанам сдать все оружие, конфисковал все корабли и изъял деньги из местной казны. Оставив в Массалии в качестве гарнизона Первый легион, Красс с остальными войсками ушел обратно в Италию…

А с наступлением весны этого года началось и наступление Помпея в Греции. Гней Помпей Великий хотел, судя по его действиям, захватить Иллирию, пройти через нее и Цизальпинскую Галлию, и, форсировав реку Рубикон, вторгнуться в Италию.

Но все эти замыслы раскрывались при взгляде на любое подобие карты даже без всякого напряжения умственных способностей. А уж когда пришли первые известия о движении войск Помпея, сомнений не осталось у самых недоверчивых. Поэтому, как только колонны войск Помпея двинулись по дорогам Греции на север, по дорогам Италии к портам Адриатического моря отправились колонны войск Красса. В результате армия Помпея не дошла даже до встречающих ее легионов под командованием Публия Красса, расквартированных в Иллирике. Ей пришлось отступать, так как в ее тылу высадились легионы Марка Красса. И вот теперь здесь, на равнинах Фессалии встретились две армии, чтобы в решающей битве определить судьбу Рима. Красс усмехнулся, подумав, что и удирать Помпею и его сторонникам некуда, на море вовсю резвится Луций Лонгин. Его эскадры нанесли поражения флоту Помпея в битвах при острове Мелита, у мыса Акциум, у Крита и Аргинусских островов. Теперь Помпей не мог уплыть в Египет или провинцию Африка. Ему оставалось только сражаться.

«Клянусь Марсом, Помпей, ты зря получил свое прозвище. Пока Фортуна была на твоей стороне, ты походил на великого, – подумал Красс. – Но стоило ей отвернуться от тебя… И оказалось на ничего более, чем подражание выдуманным другим шаблонам ты не способен. Пусть, надо признать, сегодня ты тщательно продумал построение войск и, похоже, ход боя. Но с разведкой у тебя совсем плохо. Не обнаружить подход тяжелой конницы Десятого легиона – это надо совсем без разведки воевать. Даже простую рекогносцировку перед боем провести „Великий“ явно не удосужился. Что и показывает построение его легионов…».

На своем правом фланге, ближе к реке Помпей поставил отряд конницы, численность которой на глаз Красс определил в пятьсот – шестьсот человек. Сам фланг образовывали ветераны войны с Митридатом – Одинадцатый и Тринадцатый легионы. Центр составляли Первый, Третий, Четвертый и Девятнадцатый легионы, набранные в Греции и Азии. Кроме римских граждан в их рядах стояли эллины, киликийцы, галаты и прочие аборигены. Шестой легион, воссозданный из уцелевших когорт разбитого у Пицентии Шестого и новобранцев, а также набранный в Понте Двадцать Пятый легион составляли левый фланг. К ним Помпей присоединил набранный из италийцев Второй легион. Но основную ударную силу составляли собранные на этом фланге до пяти с половиной тысяч конников. Набранная из фессалийцев, знатных римлян и греков, усиленная отрядом присланных армянским царем закованных в броню катафрактов, конница должна была разогнать собранную против нее легкую весилляцию Десятого легиона. Против примерно двадцати семи тысяч бойцов Красса, включая пять тысяч конницы, Помпей смог собрать до сорока тысяч, из них шесть тысяч конницы. Войска Помпея были построены в три линии, по десять рядов в когорте. Красс построил свои шесть легионов в две линии, а когорты стояли в традиционном построении из шести рядов. Легкая пехота обеих армий стояла на флангах, для усиления конницы. Только Помпей, у которого ауксилариев имелось больше, оставил семь когорт вспомогательной пехоты в резерве для охраны лагеря.

Красс остался на наблюдательной башне, лишь дополнительно приказал приготовиться сигнальщикам и контуберналам. Заревели трубы, ударили барабаны и войска двинулись друг на друга. Марк снова взялся за трубу, наблюдая как сближаются друг с другом две линии войск.

Идущие быстрым шагом навстречу пехоте Красса легионы Помпея неожиданно были обстреляны роем плюмбат. Дождь метательных снарядов обрушился на ряды легионеров Помпея.Онии невольно приостановились, прикрываясь щитами от летящих с неба тяжелых «марсовых колючек». Поэтому легионеры Красса смогли на пару мгновений остановиться тоже, выровнять ряды и дружно, по команде, бросить пилумы. После чего первыми ударили с мечами, под громкое «Ура» на стоящих на месте помпеянцев. Ответный обстрел пилумами оказался запоздалым, неорганизованным и почти не нанес потерь крассовцам. С лязгом и грохотом столкнулись отряды пехотинцев в похожих доспехах и с почти одинаковым оружием, под однотипными орлами и вексиллумами. Линия когорт Помпея дрогнула, но устояла. Римские граждане опять и снова с ожесточением начали резать друг друга, добывая власть своим кумирам. Казалось, все дороги, ведущие в Рим, сошлись здесь, на фессалийской равнине, на идущем вдоль берегов реки пыльном торговом тракте. И для обеих сторон конфликта было важно не пропустить по нему противника…

Левый фланг Красса держался стойко, ветераны Галльской кампании, отбросив первоначально помпеянцев на несколько шагов, уперлись и не отходили от завоеванной позиции ни на шаг. Хуже обстояло дело в центре, где всего два легиона Красса сражались против четырех легионов Помпея, ожесточенно отбиваясь и медленно, шаг за шагом отступая назад.

Левый фланг Красса помпеянцы также потеснили, но намного медленнее и меньше чем центр.

Одновременно с атакой пехоты рванули вперед конники Помпея на правом и левом фланге. Правофланговый отряд помпеянцев, скованный труднопроходимой местностью, атаковал неторопливо, смешавшись с легкой пехотой. Конники Красса тоже не спешили поломать ноги коням на бугристом и каменистом, поросшим кустарником, берегу реки. Вот только были они не привычными галлами с их дротиками, а конными лучниками – скифами, нанятыми легатом Помпея еще зимой в Тавриде. Вооруженные мощными составными луками, они начали обстрел помпеянцев на недосягаемом для броска дротика или пули из пращи расстоянии. Их поддержали ауксиларии – критские лучники. Бой на левом фланге армии Красса развивался неторопливо, в пехотном стиле…

Левофланговый отряд помпеянской конницы под командованием давнего соратника Помпея Квинта Цецилия атаковал прикрывающую правый фланг войск Красса легкую вексилляцию Десятого легиона, усиленную ауксилариями. Кавалеристы Красса устремившись было навстречу атакующей их лаве, обстреляли ее из арбалетов или бросили дротик – другой. Но в ближний бой влезать не стали. По сигналу скакавшего рядом с командиром вексилляции и сигнифером – знаменосцем трубача неожиданно развернулись и бросились наутек.

«Вот тут я ошибся», – признался сам себе Помпей, отдавая подзорную трубу стоящему рядом сигнальщику. Тот ее бережно принял и аккуратно убрал в специальный, обитый изнутри несколькими слоями ткани ящик. – Сигнал Гаю Кассию Лонгину! – приказал он вслух и быстро спустился вниз. – «Надо было скифов на правый фланг ставить. Они бы конницу Помпея еще сильнее проредили». Его конь, носящий уже традиционно кличку Быкоголовый, уже в нетерпении тряс головой, поджидая всадника.

– Вперед! – приказал Красс, садясь в седло и принимая от оруженосца небольшой кавалерийский щит. Его преторская когорта, пятьсот всадников в доспехах, устремилась вслед за ним к построению тяжелой вексилляции Десятого легиона.

В этот момент конники Цецилия, порубив неудачников из убегающей конницы Красса, развернулись влево и атаковали прикрывающую правый фланг и тылы армии Красса легкую пехоту. Не все, часть увлеченных погоней помпеянских всадников продолжали преследовать убегающих конников Красса. Легкая пехота геройствовать, пытаясь встретить конницу голой грудью, не стала и принялась разбегаться. Конники Помпея с радостными криками принялись рубить убегавших от них неудачников и вот тут…

Бывает в сражении момент, когда все словно замирает. И даже шум битвы как бы смолкает и бившиеся до этого глаз в глаз противники словно забывают друг о друге. А в воздухе словно проноситься нечто, заставляющее даже тяжело раненых на время забыть о боли и пытаться найти глазами то, что потрясло мир…

Тяжелая кавалерия Лонгина, горя на солнце чешуей доспехов и разбрасывая солнечных зайчиков от умбонов щитов и наконечников длинных копий, двинулась вперед, контратакуя помпеянскую конницу. Несколько мгновений казалось, что над всем полем боя разносится только тяжелый топот идущих карьером тысяч коней. Молча, качая копья, надвигалась лавина кавалерии на конников Цецилия. Только что торжествовавшие победу и рубящие беззащитных разбегающихся пехотинцев помпеянцы дрогнули. Многие начали пытались выбраться из свалки, но разогнавшаяся лавина конников просто не могла так резко остановиться. Даже отвернуть в сторону оказалось трудно… Несколько ударов сердца и две лавы столкнулись. Треск ломающихся копий и лязг железа, страшные крики и дикое ржание коней, человеческие вопли вновь разнеслись, казалось, по всему полю боя. В лобовом столкновении кавалеристы Красса, закованные в броню, на рослых отборных лошадях, прикрытых защитными попонами, сидящие в высоких седлах и опирающиеся при ударе на стремена превосходили даже прославленных армянских катафрактов. Конники Помпея рассыпались от их атаки, как рассыпается глиняный горшок от удара молотком.